Текст книги "Наш Сталин: духовный феномен великой эпохи"

ПОЛИТИКА

До начала 30-х годов эта борьба носила характер, главным образом, идейно-политического противостояния. Еще при жизни Ленина Троцкий претендовал на лидерство в партии, стремясь навязать ей свою идеологическую и политическую линию. Штурм «партийных высот» он начал во время болезни вождя. В Политбюро ему противостояли тогда, помимо Сталина, Зиновьев и Каменев. Фигура Сталина здесь была далеко не главенствующей. Зиновьев традиционно считался ближайшим соратником Ленина. Именно он встал во главе Коминтерна – штаба мировой революции. Он был также руководителем петроградской (столичной) организации большевиков и председателем Петроградского Совета. Обязанности председателя Совнаркома были возложены на Каменева, бывшего заместителем Ленина, и по сложившейся традиции он вел теперь также заседания Политбюро. Роль Сталина свелась к руководству Оргбюро ЦК. Каменев, по воспоминаниям А. И. Микояна, мог не дать Сталину слова на партийной конференции. Отчет ЦК на XII съезде партии в апреле 1923 года делал не Генеральный секретарь, а член Политбюро Зиновьев.

Смерть Ленина выдвигает Сталина на передний край партийно-политической борьбы. 26 января, на II Всесоюзном съезде Советов он произносит знаменитую клятву вождю. Он произнес ее глухим взволнованным голосом, однако четко выговаривая каждое слово, впервые обращаясь к Ильичу на «ты», как к павшему в борьбе старшему брату:

«Мы, коммунисты, – люди особого склада. Мы скроены из особого материала. Мы – те, которые составляем армию великого пролетарского стратега, армию товарища Ленина. Нет ничего выше, как честь принадлежать к этой армии. Нет ничего выше, как звание члена партии, основателем и руководителем которой является товарищ Ленин. Не всякому дано быть членом такой партии. Не всякому дано выдержать невзгоды и бури, связанные с членством в такой партии. Сыны рабочего класса, сыны нужды и борьбы, сыны неимоверных лишений и героических усилий – вот кто, прежде всего, должны быть членами такой партии» [150, с. 46].

Сам он, как мы уже видели, стойко переносил эти невзгоды и всегда был знаменосцем борьбы за лучшее будущее для народов России. Поэтому так весомо прозвучала его клятва держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии. Он клянется хранить единство партии, как зеницу ока, понимая, что впереди – тяжелейшая борьба за это единство.

Сталина замечают и по достоинству оценивают те, кому были дороги российские общественные порядки, государственность, культура. Но борьба только начинается: потеря Троцким своего прежнего положения в партийной иерархии еще не означала, что его леворадикальная идеология и политика больше не имеют поддержки среди членов партии. И десять лет спустя после революции в среде активной молодежи (комсомольцы, студенты) подавляющее большинство составляли сторонники Троцкого. Существовала подпольная троцкистская печать. Поэтому троцкизм как идейную опору политики «перманентной революции», «казарменного социализма» и «милитаризации труда» нельзя было преодолеть «верхушечной» борьбой, его надо было разоблачить идейно, разоружить политически и организационно.

Противники Сталина, еще долгое время занимавшие руководящие посты в партии и государстве, имели возможность в нужное время опереться на «своих» людей для утверждения политического лидерства, что они и делали на протяжении двух десятилетий после Октября. Чтобы представить соотношение сил в партии того времени, достаточно принять во внимание такой факт: первое послеленинское Политбюро было избрано в составе семи человек – Сталин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Рыков, Томский, Бухарин, – все они (разумеется, кроме самого Сталина) в последующее десятилетие встали во главе политической оппозиции, а во второй половине 30-х гг. выступили организаторами заговора с целью вооруженного захвата власти в стране.

Первым среди них был Троцкий. В борьбе за руководство партийным штабом он опирался на многочисленных сторонников в армии, в госаппарате, в ВЧК. На январском (1923 г.) пленуме ЦК в РКП(б) было принято 48 тысяч членов Еврейской коммунистической партии, официально отказавшейся от своей сионистской программы. Троцкисты (в значительном числе – бывшие члены этой партии) быстро проникли во все поры государственного механизма, прежде всего, в карательные органы (прокуратуру, следственные структуры, суды, руководство исправительно-трудовыми колониями, тюрьмами и лагерями) и держались там долго и упорно. К примеру, пост коменданта Московского Кремля с 1920 г. занимал Р. А. Петерсон, сподвижник Троцкого в годы гражданской войны, начальник знаменитого бронепоезда, на котором тот совершал свои рейды по фронтам. С должности коменданта Петерсон был снят лишь в связи с раскрытием в 1935 г. «кремлевского заговора», целью которого было убийство Сталина и ближайших его сподвижников.

Особенно сильны были позиции Троцкого в армии: сам он был председателем Реввоенсовета, все высшие командные посты занимали его ставленники. Еще при жизни Ленина, в декабре 1923 года, будучи не в состоянии оппонировать «тройке» вождей Зиновьев – Каменев – Сталин и чувствуя ослабление своих позиций в борьбе за партийный штаб, Троцкий решается на угрожающий жест. Его сподвижник, начальник Политуправления Реввоенсовета Республики В. А. Антонов-Овсеенко, в письме, направленном в Политбюро, заявляет: «Если тронут Троцкого, на его защиту встанет вся Красная Армия!» И далее – прямолинейно и категорично: «Так не может долго продолжаться. Остается одно – апеллировать к крестьянским массам, одетым в красноармейские шинели, и призвать к порядку зарвавшихся вождей!» [122, с. 356].

Это была не пустая угроза: Троцкий действительно мог поднять армию против ЦК. Вот что писал осведомленный свидетель происходившего дипломат Г. З. Беседовский: «Москва переживала критические минуты. В течение двух недель мы все ждали переворота. Троцкий мог, как Пилсудский, буквально в несколько минут овладеть властью. Письмо Антонова-Овсеенко в Политбюро с предупреждением, что если тронут Троцкого, то вся Красная армия встанет на защиту «советского Карно», напрягло нервы сталинцев до крайности. С минуты на минуту могла совершиться катастрофа» [24, с. 300].

Однако Троцкий не решился: чувствуя, что почва из-под его ног ускользает, он, по-видимому, еще надеялся на политический реванш. Тем временем партийное руководство приняло необходимые меры: Антонов-Овсеенко был незамедлительно снят со своего поста, а поддержавшие его курсанты исключены из военных училищ. Троцкий же этой недвусмысленной угрозой полностью дискредитировал себя. В январе 1924 года XIII партийная конференция осудила его, окончательно лишив надежды на лидерство.

Все последующие годы в партийных кругах развертывалась острая идейно-политическая борьба – главным образом, на съездах партии и пленумах Центрального Комитета. В мае 1924 года при обсуждении ленинского «завещания» на пленуме ЦК Зиновьев и Каменев выступили за то, чтобы не выносить это обсуждение на XIII съезд партии и оставить Сталина на посту Генерального секретаря. Они опасались, что Троцкий возьмет верх в борьбе за ленинское «наследство» и поддерживали усилия Сталина по его нейтрализации и обезвреживанию. «Триумвират» одержал победу тридцатью голосами против десяти.

Отметим, что в этой борьбе Сталин был сторонником скорее осторожных компромиссов, нежели «резких движений». Если Зиновьев и Каменев требовали исключения Троцкого из партии, то Сталин считал достаточным отстранить его от важнейших государственных дел. В январе 1925 года пленум ЦК освободил Троцкого от постов наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета. Позиции его самого и всех сторонников мировой революции были сильно подорваны. Город Гатчина все еще назывался Троцком, а в партийной среде постепенно распространялось мнение, что Троцкого нельзя считать настоящим большевиком.

Но едва только он перестал быть конкурентом, как обнаружились идейные и политические расхождения Зиновьева и Каменева со Сталиным. Это было неизбежно: как и Троцкий, они не видели перспективы строительства социализма в СССР вследствие экономической отсталости страны и отсутствия мировой революции. Однако за ними был авторитет теоретиков и вождей революции, поэтому Сталину и дальше предстояла тяжелая политическая борьба. Она сосредоточилась тогда вокруг «новой экономической политики». Сталин не выступал против введения нэпа, однако раньше других увидел, что эта политика обеспечила оживление экономики непомерно высокой ценой. Она привела к восстановлению и укреплению позиций капитала, особенно торгового, как в городе, так и в деревне, по существу закрыв перспективу скорейшего подъема индустриальной мощи страны. Вследствие укрепления позиций кулачества и обнищания бедноты деревня вновь оказалась на грани гражданской войны. Результатами нэпа стали рост преступности, падение нравов, коррупция чиновников.

Нэп, если и не был ошибкой с самого начала, то к середине 20-х годов полностью исчерпал себя. Объективно это означало поражение тех интеллигентских сил в партии, которые рассматривали Россию как верного ученика передовой Европы, – они все меньше определяли политический курс страны. Проведенный Сталиным «ленинский призыв», как «венок Ленину», изменил соотношение сил в партии. Сталин призывает восстанавливать и развивать промышленность. Для этого надо максимально ограничить частный капитал, кооперировать деревню, т. е. шаг за шагом двигаться по пути социализма.

Между тем, сталинская установка на построение социализма в отдельно взятой стране, «отсталой» и «некультурной» России, рассматривалась «верными ленинцами» как нарушение самих основ учения Маркса и Ленина. Они встали в оппозицию к Сталину и его политике. На XIII съезде партии, как и на предыдущем, с отчетным докладом выступал Зиновьев. Он высказался в целом за продолжение новой экономической политики. Съезд, между тем, принял решение сделать главную ставку не на закупку товаров за рубежом, а на всемерное развитие собственного производства. И развивать его не для прибылей лавочников, а для обеспечения народа необходимыми товарами. В резолюции съезда была подчеркнута необходимость развития тяжелой индустрии, – это была уже победа сталинцев: в обществе утверждались идеи созидания новой России. Соответственно, падал авторитет лидеров оппозиции сталинскому курсу. На одном из пленумов ЦК Зиновьева прогнали с трибуны криками, а в Троцкого запустили папкой, стаканом, книгой, пока, наконец, силой не стащили с трибуны.

После того как Троцкий был смещен с поста председателя Реввоенсовета, на его место назначается М. В. Фрунзе. Одним из его заместителей стал Г. И. Котовский, но перед отъездом в Москву он был убит на отдыхе под Одессой. Вскоре умер во время операции М. В. Фрунзе. Они разделили участь Б. М. Думенко, Ф. К. Миронова, Н. А. Щорса и других военных деятелей, неугодных троцкистской оппозиции. Назревал новый кризис власти. В поддержку оппозиции высказалось несколько рабочих коллективов столицы. Появилась «Программа 83-х», документ, подписанный старыми большевиками, представителями «ленинской гвардии». Оппозиция сплачивалась в борьбе против Сталина и его сторонников. За рубежом ждали военного переворота в СССР. Барон Врангель проводил смотры своих воинских частей на Балканах.

На XIV съезде (декабрь 1925 г.) троцкисты и зиновьевцы («новая оппозиция») стремились во что бы то ни стало низвергнуть Сталина и утвердить на посту Генерального секретаря своего человека, – от этого теперь зависела их судьба. Л. Б. Каменев прямо заявил, ссылаясь на солидарное мнение некой группы «товарищей-ленинцев»: «…Я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба». Его поддержала аплодисментами ленинградская делегация, но зал взорвался возмущенными возгласами «Вот оно в чем дело!», «Раскрыли карты!», «Мы не дадим вам командных высот!», перешедшими в скандирование: «Сталина! Сталина!» Делегаты, в абсолютном большинстве, встали и под крики «Да здравствует товарищ Сталин!», «Вот где объединилась партия!» устроили Сталину овацию [1, с. 274—275].

Да иначе и быть не могло: Сталин предложил грандиозную программу индустриализации, его противники – ничего. В результате сталинцы одержали убедительную победу. После съезда Троцкий, Зиновьев и Каменев за их теоретические ошибки и антипартийную деятельность были выведены из состава Политбюро ЦК и отстранены от руководящих постов. Зиновьев был снят с поста председателя исполкома Коминтерна (его сменил Бухарин), Каменев – с поста заместителя председателя СНК СССР и председателя Совета труда и обороны.

В этой борьбе к Сталину примкнули Н. И. Бухарин, А. И. Рыков и М. П. Томский, хотя идейно и политически они расходились с ним, занимая «правую» часть политического спектра. В Политбюро были избраны сторонники сталинского курса В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов и М. И. Калинин. После инспирированного Зиновьевым выступления ленинградских комсомольцев в его поддержку он был отстранен также и от руководства ленинградской партийной организацией и заменен С. М. Кировым.

Весной 1926 года Троцкий, Зиновьев и Каменев выработали единую платформу и образовали политический блок внутри партии, но на октябрьском пленуме ЦК Троцкий и Каменев были окончательно выведены из состава Политбюро, а Зиновьев изгнан из руководства Коминтерна.

Утрачивая свои политические позиции, троцкисты переходят к тактике насилия и «уличных» провокаций. Ранним утром 7 ноября 1927 года, в день всенародного празднования 10-й годовщины Октябрьской революции, созданные Троцким штурмовые отряды должны были арестовать высших партийных руководителей и наркомов, но ОГПУ сорвало этот план превентивными мерами. Так же провалились и попытки «красногвардейцев» Троцкого захватить центральную электростанцию, телеграф, телефонную станцию и вокзалы столицы, здания правительственных и советских учреждений.

Для того чтобы спровоцировать в руководящих кругах ситуацию растерянности и сумятицы, во время военного парада на Красной площади было устроено нападение на Сталина. Начальник военной академии имени М. В. Фрунзе троцкист Р. П. Эйдеман направил в Кремль троих слушателей, которые прорвались через милицейский пост на трибуну Мавзолея. Один из них, Яков Охотников, устремился к Сталину, смотревшему парад, и нанес ему сзади удар по голове. При попытке нанести второй удар охранник Сталина, не имея возможности стрелять (на трибуне Мавзолея это было категорически запрещено), ранил Охотникова ножом в руку. Возникла схватка, нападавших скрутили, рану Охотникова перевязали и отправили всех троих назад, в академию. Вечером двоих соучастников нападения арестовали, сам же Охотников скрылся и был арестован лишь через несколько дней. Впрочем, вскоре всех арестованных освободили.

Одновременно троцкисты попытались организовать «народное восстание» против власти, олицетворяемой Сталиным и его соратниками. В то время как основная масса демонстрантов заполнила Красную площадь, сторонники Троцкого отправились на Моховую улицу, к старому зданию Московского университета, во дворе которого собрались тысячи студентов. Лидеры оппозиции выступали на стихийных митингах, провоцируя протестные акции. Сам Троцкий, разъезжая на машине, обращался к группам молодежи с призывом к участию в «параллельной» демонстрации. Студенческие отряды под лозунгами «Долой Сталина!», «Да здравствует товарищ Троцкий!» смели милицейские кордоны и двинулись большой колонной на Красную площадь. Но здесь их встретили сотрудники ОГПУ и отряды рабочей молодежи. В первой же стычке толпа студентов была остановлена и рассеяна. Были подавлены организованные приверженцами Троцкого беспорядки и в других районах столицы.

В Ленинград, будучи уверенным в успехе «московского восстания», Троцкий отправил Зиновьева и Радека для организации боевых отрядов, призванных взять власть в городе по сигналу из Москвы. Молодежная колонна «красногвардейцев» уже направилась к Дворцовой площади с плакатом: «При штурме Смольного пленных не брать!» В Доме политпросвещения была взорвана бомба. Однако к вечеру, когда стало ясно, что власть в Москве захватить не удалось, митинги троцкистов и зиновьевцев постепенно угасли. «Новый революционный переворот» не состоялся и здесь, в колыбели Октября.

После провала троцкистско-зиновьевской авантюры А. А. Иоффе, соратник Троцкого, покончил самоубийством. В предсмертном письме своему кумиру он писал: «Я не сомневаюсь, что моя смерть является протестом борца, убежденного в правильности пути, который избрали Вы, Лев Давидович». На его похоронах Троцкий и Зиновьев выступили с речами, направленными против Сталина. Для Троцкого это была последняя публичная речь, произнесенная в СССР.

XV съезд партии (декабрь 1927 г.) продемонстрировал окончательное политическое поражение троцкизма. Съезд признал принадлежность к «левой оппозиции» несовместимой с членством в партии. Троцкий, Зиновьев и Каменев были выведены из состава ЦК и исключены из партии. Это была победа сталинского курса, Сталин становится самым авторитетным среди партийных вождей, а с конца 20-х – главной фигурой в политической жизни страны. Съезд принял решение о высылке Троцкого и 30 других видных руководителей оппозиции из Москвы.

Троцкий вместе с женой и сыном был отправлен в Алма-Ату, где он с удвоенной энергией продолжил борьбу против сталинского партийного штаба. Он собирал вокруг себя силы оппозиции, вел обширную переписку, организовывал многочисленные встречи, агитировал и давал указания. Политбюро было вынуждено принять решение о высылке его за пределы страны. Но это было ошибкой: он и там развернул активную антисоветскую и антикоминтерновскую деятельность, вступив в сговор с фашистской агентурой. Известно, к примеру, что его агенты, пытаясь сделать испанскую революцию детонатором мировой гражданской войны, действовали совместно с немецкой военной разведкой (абвером) при организации в Барселоне мятежа против республиканского правительства. В 1941-м немецкие спецслужбы сотрудничали с троцкистами в розыске руководителей французской компартии, скрывавшихся в подполье [185, с. 118].

А в СССР остались многочисленные единомышленники Троцкого, занимавшие высокие партийные посты. «Раскаявшиеся» Зиновьев и Каменев были вскоре восстановлены в партии, остальные тоже написали в ЦК письма с признанием своих ошибок. Из ссылки были возвращены Радек, Преображенский, Раковский, Пятаков, Серебряков, Смирнов, Сафаров, Мдивани, Смилга, Сапронов, – все они стали руководителями теперь уже нелегальной оппозиции сталинской власти. Они вербовали сторонников, организовывали разного рода диверсии и саботаж на производстве и в государственном управлении. Троцкий заявил тогда, что в ВКП(б) существует самая большая секция созданного им IV интернационала. С ним тайно поддерживали связь многие дипломаты и разведчики за границей.

Тем не менее, отстранение троцкистско-зиновьевской оппозиции от руководства партией стало фактом. По своему положению в партийной иерархии вторым после Сталина стал Бухарин, втайне надеявшийся потеснить Сталина и стать первым. Он был руководителем Коминтерна, членом Политбюро, возглавлял редакцию «Правды». Его ближайший соратник А. И. Рыков был председателем СНК СССР и СНК РСФСР, членом Политбюро. Во главе профсоюзов стоял другой его соратник – член Политбюро М. П. Томский. Если троцкисты и зиновьевцы все еще были сильны в Ленинграде, то бухаринцы – в Москве. Им фактически принадлежала монополия в сфере идеологии.

Опираясь на эти круги, Бухарин развернул фронт «правых» сил против Сталина и стал напористо бороться за «нэповский» путь развития. Социальной опорой «правых» выступила быстро растущая «советская буржуазия». Пленум ЦК в июле 1928 года отменил сталинские чрезвычайные меры по изъятию хлеба у крестьян, – победила бухаринская трактовка нэпа. Оставался один шаг до превращения СССР в государство западного типа, объявляющее частную собственность «священной и неприкосновенной» и служащее интересам капитала. «Нэпманы» торжествовали…

Стоя на позициях «европоцентризма», «правые» были по-своему логичны: если Европа оказалась не готовой к пролетарской революции, если «там» для нее еще не созрели, то и нам следует вернуться на путь капиталистического развития. Такая логика многим казалась безупречной, – власть Сталина снова повисла на волоске. Бухарин иронизировал над его заявлением об обострении классовой борьбы, но Сталина политическое чутье никогда не подводило: свергнутая «элита» общества с ненавистью смотрела на простонародье, занявшее ее место, и искала возможность вернуть себе социальные привилегии, готовясь к решительной схватке в борьбе за власть. Сталин же сумел опереться на партийные «низы», которые были против нэпмана и кулака.

К той поре в среде рабочего класса и крестьянства нэп уже воспринимали отрицательно. Эта политика все больше дискредитировала себя в глазах широких масс населения. С 1927 г. в стране остановился рост производства, стал снижаться уровень жизни трудящихся, росли безработица, алкоголизм, преступность. Поэтому сталинский курс на превращение страны в индустриальную державу, казавшийся оппозиции профанацией марксизма, был с энтузиазмом встречен активной частью народа. Сталин считал необходимым соединить социализм с социально-нравственными императивами русской культуры. Этот курс соответствовал глубинным основаниям русского национального характера, поскольку он был ориентирован на труд во имя великого дела, на благо государства.

Для ортодоксальных марксистов и «верных ленинцев» этот разворот сталинской мысли означал отход от идейных основ. Они не понимали, что уровень развития производства не является единственной основой общественных отношений, что, напротив, характер сложившегося социального жизнеустройства и порождаемый им «дух народа» существенно определяют тип создаваемой этим народом экономики. Но это хорошо понимал Сталин, которому и предстояло вести страну в новую эпоху.

Выступая на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 года, Сталин пообещал отбросить нэп «к черту» (Правда. – 1929. – 29 декабря). Это означало решительный поворот к строительству социализма. Сворачивание нэпа стало победой «государственников»: было введено государственное регулирование рынка, что подрывало позиции «правых». Многим только теперь стало ясно, что десять лет для развития индустрии были потеряны. Угроза внешнего нападения становилась все более очевидной, а Советское государство было не готово к ее отражению. Надо было срочно переходить к форсированной индустриализации страны. 19 сентября 1928 года В. В. Куйбышев огласил программу, которая предполагала сосредоточение всех средств на развитии тяжелой промышленности. Финансовые ресурсы предполагалось получить за счет коллективизации деревни.

Последовал новый виток борьбы против «правых», которые не собирались сдавать свои позиции: они контролировали профсоюзы, Госплан, ключевые наркоматы и все центральные партийные газеты. До поры до времени Бухарин надеялся на скорый вывод Сталина из Политбюро и не шел на сближение с троцкистами, – но теперь он понял свою ошибку. 11 июля 1928 года в обстановке строгой секретности он встретился с Каменевым у него на квартире и предложил ему и Зиновьеву объединиться против Сталина. Это была первая попытка создания единого блока «левых» и «правых», оппозиционного сталинизму.

Между тем бухаринская политика поощрения «хозяйственного мужика» в деревне привела к продовольственному кризису в стране. Осенью 1929 года в стране вновь были введены продуктовые карточки. Стало ясно, что быстро преодолеть кризис при сохранении мелкотоварного кулацкого хозяйства невозможно. Без коллективизации сельского хозяйства невозможна была и индустриализация: нужна была рабочая сила, нужны были финансовые средства. Сталин в речи «О правом уклоне в ВКП(б)» на пленуме ЦК в апреле 1929 года говорил, что позиция Бухарина, отстаивавшего развитие индивидуального крестьянского хозяйства, объективно направлена на торможение индустриализации.

«Правым», выступавшим против коллективизации, ничего не оставалось, как «хлопнуть дверью»: Томский подал в отставку с поста руководителя ВЦСПС, Бухарин – с поста редактора «Правды» и главы Коминтерна. Но этот демарш уже не имел успеха: правая оппозиция была политически разгромлена. Апрельский пленум ЦК (1929 г.) принял их отставку, а в ноябре Бухарин, Рыков и Томский были исключены из состава Политбюро. Бухарин потерял свое положение второго лица в партии и государстве, но, как показали дальнейшие события, не смирился с этим и жаждал реванша. Рыков оставался на посту председателя Совнаркома до декабря 1930-го.

Тем временем сталинская политика стала приносить ощутимые плоды. Был преодолен торгашеский дух нэпа. В городах стал повышаться уровень жизни. На селе начали в массовом порядке появляться колхозы. Становилась на ноги промышленность, в результате чего колхозы получали новейшую технику. Уже в 1933 г., после только что разразившегося голода, был поставлен вопрос об отмене продовольственных карточек. Политический успех Сталина был увенчан внушительными экономическими и социальными достижениями.

Так шаг за шагом, решая сложнейшие проблемы социалистического преобразования общества, убеждая массы народа и партийный авангард в правоте своей политики, Сталин одержал победу в острой идейно-политической борьбе. В этой борьбе он показал себя непревзойденным мастером не только стратегии, но и тактики, действовал основательно, неторопливо, осторожно, расчетливо, наверняка, понимая, что для победы «российской партии» надо оттеснить от кормила власти партию «революционеров-западников». Он проделал это – до самого последнего момента – абсолютно бескровно. Даже попытка троцкистского мятежа была подавлена без единой жертвы. Это надо помнить, когда мы выслушиваем разглагольствования современных псевдоисториков о «кровавом тиране».

Известно, однако, что у нас политика в известном смысле «вторична» по отношению к идеологии: Россия страна идеократическая, – здесь идеология пронизывает не только политику, но и все пласты духовной культуры общества, образуя обширную идеосферу. Поэтому неудивительно, что в те годы политическая борьба тесно сплелась с борьбой в этой сфере. Противники сталинской политики надеялись сохранить свое положение, воздействуя на массы с помощью культурно-идеологических факторов.