Текст книги "Наш Сталин: духовный феномен великой эпохи"

Потом был парад на Красной площади, прием у наркома Г. К. Орджоникидзе. «Орджоникидзе – это такой волевой, энергичный человек. Это горящий человек! Произвел он впечатление очень сильное», – замечает мемуарист. А 13 ноября было первое совещание стахановцев в мраморном зале ЦК ВКП(б). Председательствовал Орджоникидзе. Никаких докладов не было, а Серго сразу сказал: «У меня первым записался выступать товарищ Стаханов». Штрих, отметим, интереснейший: никакие «дежурные» речи были не нужны, нужна была импровизация…

«…Сталин поднялся, и все поднялись. Аплодировали. Стаханов сидел возле меня. Спрашивает меня: «Что говорить?» Я говорю: «Ты иди и рассказывай, что ты делал». Он встал, пошел и по-простому рассказал. Сталин очень внимательно посмотрел на него. Просто орлиный такой взгляд был! Молча выслушал, внимательно. И только после мне Мехлис рассказал: Сталин дал команду напечатать в «Правде» «программную речь рабочего». На всю страницу!» (Там же).

Вот так легко и естественно крестьянин «вписался» в рабочий коллектив и вошел в его авангард. Раскрывались богатейшие творческие потенции народного духа. Сталин внимательно приглядывается к стахановцам и делает политические выводы: надо соединить эти творческие порывы с научно-техническим прогрессом. Его интересуют технические средства повышения производительности труда, К. Г. Петрова он спрашивает, как работает врубовая машина. Потом эта тема нашла продолжение, Сталин долго, около часа беседует с «идеологом» стахановского движения, его интересуют все детали:

«Во время совещания мы завтракали в гостинице «Октябрьская». Приехал один товарищ, чекист. Говорит: «Вам надо поехать со мной». Сел в «эмку» и меня повез. Проехали Красную площадь, и я ему говорю: «Куда вы меня везете?» А он отвечает: «Я вас привезу, и вы узнаете!» Заехали мы в Спасские ворота. Идем в кабинет, я не знаю – чей. А это был кабинет товарища Сталина.

Товарищ Сталин сидел за столом в углу с трубкой. И он, видимо, понял, что я растерялся. Встал. Перешел через кабинет. Поздоровался, пригласил сесть в кресло возле его стола. И он мне сказал: «Вы мне расскажите, как это все произошло». Я товарищу Сталину рассказал все – до подноготной… Товарищ Сталин и говорит: «Вы же не все рассказали, что было!» Я говорю: «Все, товарищ Сталин». – «Нет! Ну-ка расскажите, как вас не хотели принять с этим предложением!»

«Ну, – я говорю, – был такой, товарищ Сталин, разговор интимный и даже нецензурный, что я не буду говорить». Он говорит: «А вы знаете, что из песни никогда слова не выбрасывают?»

Ну я взял и все ему рассказал. (В одном из интервью К. Г. Петров раскрыл причину столь поразительной осведомленности Сталина о деталях августовского рекорда Алексея Стаханова: «Сталин, очевидно, прочел в «Правде» о рекорде Стаханова и прислал работника своего секретариата на шахту «Центральная – Ирмино», который прожил весь октябрь месяц 1935 года на шахте. Ходил к рабочим, узнавал, как родился рекорд Стаханова, смотрел, какой великий был подъем среди шахтеров. Какие решения принимал партком по рекорду Стаханова. И после всего этого уехал – очевидно, докладывать Сталину, что он видел и что узнал…» – Прим. авт. публикации).

Он мне задал один вопрос: «Как вы считаете: ваша шахта может удвоить суточную добычу?»

Я говорю: «Безусловно, может».

«Что для этого надо?»

Я говорю: «Электровозы нам надо дать, потому что на лошадях дело не получается. И самое главное – нам надо дать мощные компрессоры, чтобы они воздухом обеспечивали забойщиков».

Вот так мы поговорили и распрощались. Но на другой день меня снова пригласили к тов. Сталину. Был там и тов. Орджоникидзе.

Сталин говорит:

«Товарищ Серго! Можем мы сделать так, чтобы у них были мощные компрессоры, мощные электровозы, чтобы они давали удвоенную добычу?»

Товарищ Серго сказал:

«Товарищ Сталин! Все это будет сделано!»

И все это буквально через несколько дней было сделано» (Советская Россия. – 1998. – 6 ноября).

Алексей Стаханов всегда называл самой счастливой порой своей жизни ту самую, когда ярко светил ему в забое его друг Костя, уполномоченный ЦК ВКП(б). В одном из интервью он говорил: «В свое время газеты упоминали, что наш парторг Константин Григорьевич Петров светил мне в ту ночь в забое. Было. Но разве суть в этом? Он душу мне осветил – вот в чем главное. Он и другие коммунисты помогли малограмотному парню из орловского села совсем по-другому увидеть цель и смысл жизни» (Правда. —1971. – 30 декабря).

Страна не могла развиваться без угля, – он был основой промышленной энергетики. «Уголь – это настоящий хлеб промышленности», – говорили тогда. Но почин шахтеров послужил началом массового движения за повышение производительности труда и в других отраслях. В первой пятилетке (1928—1932 гг.) производительность труда возросла на 41%, во второй – на 82%. Такого феноменального результата не добивалась в ХХ веке ни одна страна. И это понятно: стахановское движение – это трудовая инициатива, энтузиазм рабочего человека, делавшие подлинные чудеса. За годы первых сталинских пятилеток в стране каждый день появлялось новое предприятие.

Подобные процессы шли и в деревне. Кроме угля и других промышленных товаров, стране нужен был хлеб насущный, нужны были также и рабочие руки для создания индустрии. Дать их могла только деревня, а чтобы то и другое появилось одновременно, Сталин выдвигает и реализует идею коллективизации сельского хозяйства. За счет коллективизации, делавшей возможной механизацию земледельческого труда, были высвобождены миллионы рабочих рук.

Движение сельских механизаторов – тоже бурлящее русло трудового энтузиазма тех героических лет. Паша Ангелина – одно из наиболее громких имен щедрой на яркие личности сталинской эпохи. Ее имя вошло в энциклопедии и учебники истории. Дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии, знаменитая на весь мир женщина-механизатор на селе была олицетворением созидательного порыва освобожденного народа. Вся ее жизнь была трудовым подвигом, возвышающим человека. В 16 лет Паша села на трактор, который в ту пору был космическим чудом. В 1933 г. организовала первую в стране (да и во всем мире) женскую тракторную бригаду, поставившую множество трудовых рекордов. Ее трудовой почин сыграл неоценимую роль в годы войны. Ее призыву «Сто тысяч подруг – на трактор» уже в первые месяцы войны последовали свыше двухсот тысяч женщин, которые, заменив мужчин, спасли страну от голода.

Она, мать четверых детей, была человеком государственного, державного мышления. Она была членом ЦК Компартии Украины, депутатом Верховного Совета СССР с 1937 г. и до последних дней жизни – более двадцати лет. У нее были выдающиеся организаторские способности, поэтому ее приглашали на руководящие должности, но она говорила: «Мое предназначение – растить хлеб. Это моя судьба».

Ее дочь Светлана Сергеевна Ангелина убеждена, что мать была счастлива, ибо жила в такое время, которое позволяло каждому достичь того, к чему он стремился, занимаясь любимым делом, нужным любимой Родине. Она выращивала хлеб, и ее труд на земле был поистине красивым. Она и сама была женственной, доброй, мягкой, красивой. Была человеком высокой культуры: без чтения, как и без тракторов, жить не могла. В ней соединилось все: и ум, и красота, и энергия, и волевые качества, и принципиальность, видение нового и неограниченное трудолюбие, и любовь к своей Родине, патриотизм…

Она не раз встречалась со Сталиным. В 1935 г., в период работы II Всесоюзного съезда колхозников-ударников, он принял в Кремле всю ее женскую тракторную бригаду, как их тогда называли – «девять девушек в зеленых беретах»… Паша выступала на съезде. Вышла на трибуну (ей было 22 года) и растерялась, замолкла, хотя речь была подготовлена. Сталин ласково подбодрил ее: «Смелее, Паша, смелее!» Она начала говорить по бумажке, а закончила своими словами под аплодисменты зала…» (Советская Россия. – 1999. – 21 января).

На совещании сельских стахановцев с руководителями партии и правительства 27—29 декабря 1935 года Паша с трибуны просила Сталина лично познакомиться с каждой из ее подруг и убедиться в том, что девчата боевые, самостоятельные и ни перед кем не сробеют. И сама она, нисколько не робея, вступила с трибуны в спор со Сталиным: «Тут выступил первый тракторист в Союзе, и мне товарищ Сталин указывает, что вот он сделал 1600 гектаров с лишним, а я сделала только 1225 гектаров. Но, товарищ Сталин, зато я больше сэкономила горючего – 20 тысяч 154 килограмма!..» (Советская Россия. – 1998. – 15 декабря).

Вот так творились «советские чудеса». Уже в наше время, размышляя над истоками трудовых подвигов советского народа в сталинскую эпоху, ученый-социолог С. Г. Кара-Мурза усматривает их в следующем: «Очевидно, что <…> советский строй создал такие условия, в которых смогли не просто свободно, а «умноженно» проявиться силы и таланты русского духа. Может быть, единственный раз в истории вошли в «резонанс» силы личности, коллектива и государства. А обычно государство подавляло личность очень ощутимо» (Советская Россия. – 1997. – 4 января).

Автор отмечает, что вне этого необъясним феномен Алексея Стаханова. Как это – нарубить за смену 14 дневных норм угля? Между тем, здесь проявилась животворящая сила преодоления отчуждения работника от предмета труда. Шахтер из бригады Стаханова вспоминал, что бригадир учил их чувствовать уголь и искать в пласте невидимые равнодушному взгляду наемного работника точки. Своего рода «критические точки», «центры напряжения». Стаханов говорил, что в них сосредоточена сила пласта. И умный шахтер не долбает уголь где попало: ударив в эту точку, он освобождает силу пласта, так что он сам выбрасывает уголь, как взрывом. Стаханов научился «видеть» эти точки и учил этому других. В этом специфическом единстве человека и предмета его деятельности, по мнению автора, и заключена одна из глубочайших тайн сталинизма.

Сталин был непоколебимо уверен в победе русской духовности над частнособственнической психологией. Он отлично знал, что в течение веков общинный уклад жизни русского народа стал основой его коллективизма, который, в свою очередь, становился источником созидательной энергии человека. И вот теперь, в динамичные годы первых пятилеток, коллективный труд, освобожденный от эксплуатации и ставший созиданием на общее благо, прочно утверждает в сознании советских людей духовно-нравственные и творческие начала. Так общественные преобразования ведут к духовному преображению человека, которое и было для Сталина главным завоеванием социализма.

Разве не показательно, что с энтузиазмом трудились даже заключенные? Беломорско-Балтийский канал протяженностью в 227 километров был построен менее чем за два года (Панамский канал длиной 80 километров строили 28 лет). Это был искупительный подвиг людей, осужденных за преступления. Осмысленный труд на благо Родины преобразил людей. Многие были освобождены досрочно, а некоторые получили государственные награды.

Претворялись в жизнь слова Сталина о том, что мы должны догнать технически развитые страны за десять лет. За неполных тринадцать лет победного шествия предвоенных пятилеток в строй вступило около 9 000 заводов, фабрик, шахт, электростанций, нефтепромыслов, промышленное производство возросло в пять раз, сельское хозяйство было механизировано, построены сотни новых городов. Сравните: в годы так называемых «постперестроечных» реформ перестали существовать 70 000 заводов, фабрик и других производственных структур, потери национального богатства составили 2 триллиона 700 миллиардов долларов. Страна оказалась полностью зависимой от экспорта сырья и импорта предметов потребления.

Когда нынешние «реформаторы» сетуют на то, что русский мужик ленив и его ничем не заставишь работать, то им следует напомнить: этот «ленивый» мужик в сталинскую эпоху создал великую мировую державу, как раз потому что его никто не «заставлял» работать, – он сам с восторгом рвался к труду. Почему? Да потому, что труд этот был для него делом чести, делом славы, делом доблести и геройства. Потому, что его призывали работать на общее благо, на народное государство. Сегодня его пытаются заставить работать на «хозяина», чтобы как можно успешнее «выживать», лучше «кормить семью» и т. п. Но он не оценил этой «заботы» о хорошей кормежке и, вместо того, чтобы «вкалывать», пьянствует и вымирает.

Это вымирание обусловлено не столько материальными бедствиями, сколько утратой душевного равновесия, веры в лучшее будущее страны. И никакого иного результата американизированные «реформаторы» не добьются, пока жив в народе «русский дух», пока у нас «в цене» духовность, товарищество, соборность и другие ценности русской культуры. Пока красота жизни видится нам не в ресторанных утехах, а в творческом труде во имя нашей великой Родины. Именно такой труд, облагораживающий и возвышающий человека, стал в 30-х годах своего рода новой, «светской» религией советского общества.

Нельзя, однако, не сказать и о том, что трудовой энтузиазм тех славных лет был достоянием не только рабочих и колхозников. Великие свершения предвоенных сталинских пятилеток были сопряжены с прорывными достижениями советской науки и ее техническими приложениями. Науке были обеспечены все приоритеты, на нее не жалели средств. Финансирование Академии наук СССР за 30-е годы возросло почти в 25 раз. Огромными тиражами издавалась научно-популярная литература. Создавалась общественная атмосфера, благоприятная для научного поиска. Научное творчество воспевали как романтическое священнодействие, с ним связывали дерзания молодости. Не случайно же цитированный выше ярко окрашенный трудовой романтикой и до предела насыщенный вдохновением «Марш энтузиастов» начинался такой возвышенно-волнующей строфой:

 
В буднях великих строек,
В веселом грохоте, в огнях и звонах,
Здравствуй, страна героев,
Страна мечтателей, страна ученых!
 

Государство способствовало развитию научных направлений, особенно важных для общества и в актуальном плане, и в перспективе. Возникали новые научные школы в естествознании, интенсивно развивались социально-гуманитарные науки. За двадцать лет было открыто вновь 240 научно-исследовательских институтов.

«Однажды в конце двадцатых годов Иоффе и Рождественский (А. Ф. Иоффе и Д. С. Рождественский – руководители соответственно Физико-технического и Оптического институтов) обратились в правительство с просьбой помочь им развить физические исследования.

– Сколько? – коротко спросили их, имея в виду деньги и не вникая в детали.

Ученые посовещались и назвали очень крупную сумму.

К их великому удивлению, перед ними тут же положили большой увесистый мешок. В нем было столько денег, сколько им требовалось.

Иоффе, вспоминая потом этот случай, не без юмора рассказывал, как они искали извозчика, как с трудом вдвоем тащили мешок с деньгами на улицу, чтобы водрузить его на коляску, как, наконец, везли его затем к себе через весь город.

– И посыпались вскоре из этого мешка институты и лаборатории, – заканчивал Абрам Федорович свой рассказ.

Без какой-либо просьбы со стороны Академии наук правительство как-то выдало единовременно деньги, причем немалые (200 тысяч рублей золотом!), и на оборудование Физико-математического института.

Но деньги эти почти не были использованы. Не знали куда» [68, с. 156].

И результаты не замедлили появиться. Быстрыми темпами выходили на передовые рубежи такие отрасли науки, как математика, физика, химия, биология. В 1937 г. создан первый в Европе циклотрон, что давало толчок развитию ядерной физики. Интенсивно развивались технические науки, достижения которых оперативно применялись в народном хозяйстве. С вооружения армии снималась военная техника иностранного производства. Наша оборонная промышленность все больше обеспечивала потребности в танках, самолётах, артиллерийских орудиях.

Итак, в воспитании кадров, в возбуждении невиданного ранее трудового энтузиазма народа, в государственном покровительстве науке и ученым – «секрет» успехов сталинской политики. Сталин жил одним созидательным порывом со своим народом. Итогом этого монолитного единения народа с умом и волей вождя явились славные трудовые свершения 30-х годов. Счастье целого поколения состояло в том, что его силы, энергия, воля нужны были стране, которая первой в мире развернула социалистическое наступление. Успех окрылял, вдохновлял на новые дерзания. Уже никакие трудности не могли удержать этот взлет! Это была работа ради будущего – каждого лично и всей страны, ради общего счастья. И каждый зримо ощущал результаты этой работы по-новому, в совместном труде миллионов. Это новое, социалистическое отношение к труду рождало невиданные доселе достижения, дарило подвиги славы. Сбылось предвидение Сталина, что трудовое соревнование станет для масс рабочих их «собственным, родным делом».

Результаты были поистине грандиозны: сотни новых городов, тысячи новых крупных предприятий – заводов, фабрик, электростанций. Тяжелая промышленность росла невиданными в истории темпами; производительность труда на крупных промышленных предприятиях вырастала за одну пятилетку почти вдвое. По объему промышленной продукции СССР в 1937 г. вышел на первое место в Европе и второе место в мире, уступая лишь США.

За десять лет страна стала экономически полностью независимой. Мы вошли в число трех—четырех стран, освоивших все существовавшие тогда виды промышленного производства. Мы научились все делать сами, мы полностью обеспечивали себя всем необходимым для индустриально-технологического развития. Городское население за две пятилетки выросло более чем вдвое. Повысился уровень жизни народа. В городах появились трамваи, троллейбусы, автобусы, открылся московский метрополитен, было завершено строительство канала Москва—Волга. Это были вполне ощутимые, материально выраженные слагаемые триумфа сталинской идеологии, сталинской политической практики.

ПОДВИГИ

Сталинизм – это идеология романтики, подвижничества, героики. Сталин выдвинул великий идеал советского социализма, он стал его провозвестником, он заставил людей поверить в свои силы и вдохновил миллионы сердец на великие подвиги во имя этого идеала. Вдохновение позволило преодолеть пределы возможного, сделать былью волшебные народные сказки, создавать в считанные дни то, на что требовались годы. Сталин формулирует задачу для нашей авиации: «Летать выше всех, дальше всех и быстрее всех!», а поэт В. И. Лебедев-Кумач легко и изящно превращает его мобилизующий лозунг в поэтические строки:

 
Растут богатыри и крепнут наши крылья,
Все выше мы летим, все дальше, все быстрей!
Бледнеют сказки перед нашей яркой былью,
И нас не устрашит любой дракон и змей!
 

На таких окрыляющих идеях воспитывались с детского возраста. Сталин растит творцов и героев, отважных борцов за правду и справедливость, за торжество свободного труда на благо народа. Философ-эмигрант Г. П. Федотов, пристально наблюдая из своего далека за тем, что происходит на родине, неожиданно увидел совершенно новое, невесть откуда взявшееся поколение: «Героическая мечта этого поколения – завоевать воздух, пустыни, полярные льды. Бесстрашие русских летчиков и полярных исследователей вызывает изумление во всем мире» [198, с. 109].

Целевая направленность и исторический смысл всей деятельности Сталина в 30-е годы в решающей степени определялись внешнеполитической обстановкой. Начиная с 1933 г. над миром угрожающе расползалась черная тень фашистской свастики. Сталин понимал: Запад рано или поздно попытается воспользоваться нашим отставанием в технологическом отношении для уничтожения России. Замечательный дар предвидения позволил ему на многие годы раньше других увидеть на Западе не ориентиры для нашей революции, а исходящую оттуда смертельную опасность, ставшую для многих ощутимой лишь с приходом фашизма к власти в Германии. Он понимал, что только в пламени индустриальных пятилеток родится новое оружие против этого зла, а на колхозном тракторе будут выкованы кадры, готовые вести в бой танки. И мы это сделали, и потом, в лихую годину, у него были все основания не сомневаться в победе.

Тогда, в трудовые 30-е, стране, помимо созидателей-энтузиастов и вдохновенных творцов прогресса, нужны были люди, готовые пожертвовать собой ради народного государства. Надо было воспитать поколение людей отважных, способных на подвиг во имя Родины. Становление народной державы, духовное освобождение человека, небывалый подъем человеческого достоинства, взлет образованности и талантливости, – все это породило неудержимое стремление миллионов к героическому социальному творчеству. Эти годы явили миру лавину славных свершений отважных народных героев. Они штурмовали океанские просторы, взлетали в небо, шли неизведанными земными путями…

Небывалый подъем духа нашел выражение в интенсивном и нередко самоотверженном освоении новых территорий. Полем великого подвижничества стала тогда суровая Арктика. Все дальше на север продвигались форпосты науки – полярные станции. В мае 1937 года на льдине у самой «вершины» земного шара – Северного полюса – высадилась научная экспедиция: И. Д. Папанин, П. П. Ширшов, Е. К. Федоров, Э. Т. Кренкель. Девять месяцев дневной и ночной борьбы со стихией, с лютыми холодами и бушующим океаном, то и дело грозящим вздыбить льдину и отправить отважных полярников на дно. Девять месяцев продолжавшихся изо дня в день, из ночи в ночь научных наблюдений, – все это как-то буднично и в то же время с достоинством человека, понимающего суть исторического творчества, описал в дневнике руководитель экспедиции И. Д. Папанин.

В нем – ценнейшие замечания о том, какая сила кристаллизовала волю героев. Он пишет о том, что жизнь исследователя принадлежит народу, который веками хранит итоги научного труда своих сынов. О том, что «человек, если только у него есть ясная цель и упорный характер для достижения этой цели, преодолевает все препятствия, как бы велики они ни были» [110, с. 125]. О том, как важна уверенность в успехе трудного дела [Там же, с. 139]. О том, как взволновало полярников известие об избрании всех четверых депутатами Верховного Совета СССР: «…И каждый из нас дал клятву верности Родине и советскому народу» [Там же, с. 216].

Это была устремленность к высшему, к небесному. Страна жила с мечтой о звездных высотах – о небывалых свершениях в труде, в науке и технике, в искусстве. И конечно же – в небеса устремились тогда не в символическом только, но и в буквальном смысле. Еще в начале 30-х приступили к освоению стратосферы. Первый же советский стратостат «СССР-1» стал самым совершенным в мире. 30 сентября 1933 года 75-метровая громадина поднялась над землей в лучах восходящего солнца, – это было «зрелище захватывающего, почти космического величия», – писал тогда Лев Кассиль в книге «Потолок мира». Потолок оказался на высоте почти 20 километров – мировой рекорд в первом же полете советских стратонавтов. Воодушевление было всеобщим – как потом в день первого космического полета. Портреты героев Георгия Прокофьева, Эрнеста Бирнбаума и Константина Годунова обошли все газеты земного шара.

А вскоре мир был изумлен беспримерными подвигами советских летчиков. Сталинские слова: «Летать выше всех, дальше всех и быстрее всех!», – стали девизом нашей авиации. Летчики ставили один за другим мировые рекорды. Первым среди них был Валерий Павлович Чкалов – поистине человек-легенда. Сталин говорил о нем: «Самородок, каких мало не только у нас, но и во всем мире». Сын великого летчика, полковник авиации И. В. Чкалов рассказывает о знаменитом беспосадочном перелете В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова через Северный полюс в Америку. Он отмечает, что такой полет в 1935 г. пытался совершить Сигизмунд Леваневский, но из-за технических неполадок он вынужден был вернуться из района Баренцева моря обратно.

Однако и тогда, и в 1937-м, говорит Игорь Валерьевич, идея перелета выдвигалась не сверху, а самими летчиками, – им приходилось убеждать и Сталина в возможности такого полета. «Сталин, когда первый раз речь об этом зашла, сказал: «Нет, мы еще не знаем, что там, над Северным полюсом, происходит. Давайте высадим экспедицию, давайте лучше узнаем обстановку в районе Ледовитого океана». А что такое для летчиков Ледовитый океан? Это ведь пять с лишним тысяч километров воздушного пути!» Потом, при новой встрече со Сталиным, Чкалов опять сказал об этом и услышал в ответ: «Ну подождите, ну какие вы рисковые люди, на одном моторе… Давайте подождем, давайте сделаем четырехмоторный самолет». А Чкалов говорит: «Иосиф Виссарионович, на одном моторе – это сто процентов риска, а на четырех моторах – четыреста процентов». Сталин рассмеялся и сказал: «Ну, Чкалов, с вами трудно спорить» (Советская Россия. – 1997. – 19 июня).

О предыстории полета рассказывает и А. В. Беляков в своей книге с символическим названием «В полет сквозь годы»:

«Сдерживая улыбку, Сталин попыхивал своей трубкой. Летчики стояли взволнованные и ждали ответа.

– Зачем лететь обязательно на Северный полюс? – спросил он. – Летчикам все кажется не страшным. Рисковать привыкли. Зачем рисковать без надобности? Надо хорошо и подробно все изучить, чтобы наверняка уже лететь туда. – Помолчав, внимательно взглянул на летчиков и добавил: – Вот вам маршрут для полета: Москва – Петропавловск-на-Камчатке…» [17, с. 159].

Отслеживая подготовку к дальнему перелету, Сталин встречался с экипажем, лично рассмотрел все варианты маршрута и неожиданно предложил вдохновляюще смелый и никем не изведанный, «северный» маршрут полета – над Землей Франца-Иосифа, Северной Землей и Якутией. Летчики были в восторге и выразили это оригинальным способом: на оба борта фюзеляжа была нанесена надпись «Сталинский маршрут». Потом, в ходе трудного перелета, уже над Камчаткой, когда силы экипажа были на исходе, и летчикам, по словам М. В. Водопьянова, казалось, что все жизненные ресурсы исчерпаны, на борт поступила радиограмма:

«ЧКАЛОВУ, БАЙДУКОВУ, БЕЛЯКОВУ.

Вся страна следит за вашим полетом. Ваша победа будет победой Советской страны. Желаем вам успеха. Крепко жмем ваши руки.

Сталин, Молотов, Орджоникидзе, Димитров».

Усталые, измученные люди повеселели, приободрились, почувствовали себя так, как будто в них влились свежие силы» [36, с. 206].

Когда же полет был завершен посадкой на острове Удд (вскоре ставшем островом Чкалов) из Кремля пришла телеграмма с горячими поздравлениями и сообщением о присвоении им звания Героев Советского Союза. По возвращении в Москву их встретили на аэродроме Ворошилов, Орджоникидзе и Сталин: «Весело и дружески улыбнувшись, Сталин широко раскинул руки и крепко обнял Чкалова» [17, с. 181].

Однако Чкалов с товарищами неудержимо стремились к полету через полюс. Вечером, во время ужина они снова просили у Сталина разрешения и опять не получили его. Только после всесторонней подготовки, в том числе – исследований, проведенных экспедицией И. Д. Папанина, они обратились к авиационному начальству с предложением об организации перелета. Там не возражали, но требовалось решение правительства. И вот Чкалов и Байдуков в кабинете Сталина.

«Иосиф Виссарионович, поглядывая на них с улыбкой, спросил:

– Что, опять земли не хватает? Опять собираетесь лететь?

– Да, товарищ Сталин, – ответил Чкалов, – время подходит, пришли просить разрешения правительства о перелете через Северный полюс.

Все сидящие за столом смотрели на них и улыбались». Чкалов доложил о готовности самолета и экипажа. После длительного обсуждения доклада наступил решающий момент. «…Сталин, задав еще несколько вопросов, немного задумался, а потом сказал: «Я – за!» [Там же, с. 189, 191]. Так было принято это трудное решение. По настоянию Сталина, отмечает А. В. Беляков, экипаж обязали в случае опасности совершить немедленную посадку самолета.

Полет начался 18 июня 1937 года. Самолет находился в воздухе более 63 часов, пройдя расстояние в 11 430 километров, – это был мировой рекорд дальности полета. Это был триумф, выдвинувший СССР в разряд крупнейших авиационных держав мира. И вот приземление на военном аэродроме близ американского Ванкувера. Героев-летчиков поздравляет Москва, им шлет приветствие президент Ф. Рузвельт, встречавший их генерал сообщает в советское посольство, и вскоре к ним является посол А. А. Трояновский. Самое же дорогое, пишет А. В. Беляков, – телеграмма из Кремля – от Сталина и его соратников:

«Горячо поздравляем вас с блестящей победой.

Успешное завершение геройского беспосадочного перелета Москва – Северный полюс – Соединенные Штаты Америки вызывает любовь и восхищение трудящихся всего Советского Союза.

Гордимся отважными и мужественными советскими летчиками, не знающими преград в достижении поставленной цели.

Обнимаем вас и жмем ваши руки».

«Как на родной земле почувствовали мы себя, читая эти строки… Радость охватила нас. Самое трудное было позади. Расстояния между СССР и США не существовало в эти минуты, которые не забыть никогда», – напишет А. В. Беляков [Там же, с. 231—232].

Подвиг, рожденный пламенным порывом, стал предметом всеобщего восхищения. Отовсюду летели письма и телеграммы. Летчиков принял президент Ф. Рузвельт. И. В. Чкалов рассказывает:

«Перед тем как Чкалов, Байдуков и Беляков прибыли в Белый дом по приглашению Рузвельта, президент США вызвал своего телохранителя и сказал ему: «Подними меня, пожалуйста, когда они войдут». Тот воскликнул: «Что вы, господин президент, вы же никогда ни перед кем не вставали!» (У Рузвельта были парализованы ноги). Однако он сказал: «Русских, советских летчиков-героев я должен встретить стоя». И его подняли, когда они вошли в кабинет. И он встретил их стоя. И больше он действительно никогда ни перед кем не вставал» (Советская Россия. – 1997. – 19 июня).

В таких героических поступках наиболее ярко проявилось патриотическое сознание человека сталинской эпохи, который не отделял свою судьбу от судеб Родины и всего народа, а поэтому с восторгом шел на подвиг во имя будущего, во славу Родины, во имя народного счастья. Не об этом ли писал в своем дневнике И. Д. Папанин: «Если даже с нами что-нибудь и случится, труды нашей экспедиции останутся для народа» [110, с. 148]? «Хотя мы живем на льду, как на бочке с порохом, ибо в любой момент может произойти сжатие, льдина лопнет или перевернется и потянет нас за собой, мы не чувствуем страха и не боимся за свои жизни, так как уже выполнили много работы и наш труд не пропадет зря. То, что нами сделано здесь, уже известно в Москве» [Там же, с. 178].