Текст книги "Путешествия по Африке"

В ближайшей окрестности хижин Мбимы я увидел обширные поля. Теперешнее время года доставляло людям главным образом тыкву, ямс, сладкий батат и маис; мне Мбима послал много продуктов, среди которых была часть туши буйвола, но я ее не попробовал, так как мясо начало портиться, и оно было съедено моей прислугой. Я заметил значительную разницу между населением этого района в сравнении с населением пройденных мною ранее областей и округа Ндорумы. У Мбимы живет еще много чистых азанде, выгодно отличающихся от других племен крепкой мускулатурой и тем, что они, кажется, значительно лучше питаются. У Ндорумы, напротив, живут многие апамбия и абармбо, часто жалкие и изголодавшиеся люди.

Неожиданное известие о том, что Ндорума находится на дороге сюда и хочет видеть меня перед моим дальнейшим путешествием, побудило меня продлить свое пребывание у Мбимы. Письменные работы и усердные расспросы о стране, людях и пограничных областях заполняли мое время.

Девять вождей со своими подчиненными живут в округе Мбимы и платят ему подати. На юге владений Ндорумы находится земля старого князя Малингде, отделенная от Ндорумы обширной необитаемой дикой местностью, простираясь с юго-запада на северо-восток. Малингде тогда уже передал управление страной своим сыновьям. Из них Багбарро, Манге и Мбилли имели свои резиденции на юге от Мбимы, между средним течением рек Гурба и Мбруоле. Округ Зунгиу, четвертого сына Малингде, лежал к югу от реки Мбруоле, а область Бинзы, пятого сына, как уже раньше сообщалось, находилась южнее мбанги Ндорумы. Округ Мбимы тянется от его селения к западу на расстояние примерно дня пути и там граничит с областью вождя Бадинде, которого Земио сделал своим данником. На севере район вождя Ябикумбало образует границу округа, которая упирается в вассальную область Мбеллебиля, третьего брата Ндорумы. К востоку от него находится на положении вассала четвертый брат суверена, Тото. Другие его братья живут дальше к северо-востоку.

Прибытие Ндорумы задержалось на несколько дней. Я не ожидал дольше его прихода, но надеялся получить от него известие из области Бахр-эль-Газаль, возможно, даже долгожданную корреспонденцию из Хартума и Европы. Тем временем пришли к мбанге Мбимы некоторые его вожди. Они удовлетворили свое любопытство, увидев меня, насытились видом белой кожи европейца и удивительных вещей, его окружавших. Все снова и снова слушали они звучание моих музыкальных инструментов и с громким ликованием рассматривали цветные изображения знакомых им животных. Дошло до того, что мое пребывание у какого-либо князя или вождя становилось для него источником дохода. По настойчивому приказу или без него, но подчиненные вожди редко приходили к мбанге их господина с пустыми руками. Зерно, грубая мука, овощи в зависимости от времени года, части убитой дичи, бананы, красное, т. е. свежее, неотстоявшееся пальмовое масло, обыкновенное пиво, пальмовое вино, мед, табак и т. п. преподносились правителю области. От количества и содержания этих даров частью зависели также отлив и прилив моих запасов продовольствия. Большое число жен у многих негритянских вождей обусловливает их многочисленное потомство. У многих народов, также и у азанде, жены после смерти мужа следуют за одним из своих сыновей, за тем, кто достигает большей знатности. Одна из многих жен Аэзо, мать Ндорумы, жила при нем; другая, мать Мбимы, жила у последнего. Она и некоторые его жены, преодолев свою робость, посетили меня и боязливо рассматривали чужеземца. Согнутое положение, сгорбленная спина у многих народов является признаком покорности, с которой приближаются к властелину или к какому-нибудь знатному лицу. Азанде предстает перед своим «бия» согнувшись, когда говорит, упирает обе руки в колени для отдыха, затем медленно удаляется, двигаясь назад, как у нас дипломат перед сувереном. И ко мне мужчины и женщины приближались с таким же покорным видом.

Женщины и здесь, на западе страны, прикрываются указанным ранее образом при помощи пучка свежих листьев, часто также лишь узким листом. Острый конец его спереди удерживается низко спущенным поясом, а длинный стебель листа выступает сзади между бедрами и также удерживается поясом. Украшения женщин азанде ограничиваются несколькими железными обручами на ногах и браслетами на руках. Только немногие привилегированные носят обвитые вокруг рук и ног железные обручи в виде спирали и медные кольца. Чаще можно видеть нанизанные на шнурок бусы европейского происхождения.

Пристрастие к бусам вообще и их цена меняются по всей Африке соответственно их видам, времени и количеству, в котором они завозятся в данную область, в зависимости от страны. Как у нас другие виды одежды и украшения, так у негров бусы являются предметом моды. В общем можно утверждать, что, вследствие завоза других, более желательных и более полезных для негра товаров, цена на бусы падает. В тех странах, куда торговцы десятилетиями завозят порох и ружья, водку и ткани, бусы значительно обесценены. Однако в областях к северу от экватора, о которых здесь идет речь, где нет никакой торговли иностранными товарами, бусы, а частично и раковины, еще в большой цене, зависящей только от их величины, формы и цвета. Так как я взял с собой большой набор разноцветных бус, то мог предложить туземцам богатый выбор.

Сосуд для красной краски азанде. Карикатура на мангбатту

Страсть украшать себя (для многих случаев лучше подходит, конечно, выражение «безобразить себя») свойственна всем неграм. Скромное кустарное производство в состоянии обеспечить только часть населения предметами украшения. Так как искусство и ремесло в этом отношении не удовлетворяют имеющихся потребностей, да кроме того, большая часть тела негра не прикрыта, черное население искало и нашло замену в данных природой красящих веществах, в косметике и раскраске тела. В распоряжении какого-нибудь щеголя находятся красные, черные и белые краски для раскрашивания тела, и с этими немногими цветами некоторые народности достигают больших эффектов. Растительное царство доставляет им красное и черное; в качестве белой краски многие племена используют обесцвеченный от действия солнца помет гиены; светло-серый глинозем также служит некоторым народам любимым средством, особенно чтобы обезобразить лицо. Как женщины, так и мужчины азанде, предпочтительно применяют красный и черный цвета. Растертая в порошок древесина красильного дерева дает им красную краску. Сухим порошком слегка посыпают плечи, шею и спину, либо смешивают его с жиром, чтобы натереть им все тело. Через несколько дней насухо вытирают тело, и на долгое время остается красивый, легкий медно-коричневатый цвет кожи, который едва ли похож на искусственный. Азанде изготовляют для этой косметики сосуды художественной резной работы. Фруктовый сок гардении[59]59
  Гардения (Gardenia) – род растений семейства мареновых. Встречается в тропических и субтропических районах Африки и Азии.


[Закрыть] («блиппо» на языке азанде) доставляет любимую мужчинами, женщинами и молодежью черную краску. Для тех, кто верит, что кожа у негров черная, должно звучать странно, когда они слышат о черном красящем веществе для кожи негра. Я снова напоминаю здесь о том, что ни у одного негритянского народа нет интенсивно-черного цвета кожи, и гораздо правильнее будет говорить по отношению к африканскому населению о цвете кофе или шоколада, чем о черном. Черная краска у ньям-ньям, в противоположность народу мангбатту, наносится на кожу различными рисунками: в виде точек, пятен, полос; либо выжимают сок на плечи, спину, грудь, и он неравномерно стекает вниз по телу. Такие намазанные фигуры имеют дикий вид. Мужчины во время войны стараются возможно заметнее преобразиться посредством блиппо.

Задержка моего отъезда от Мбимы побудила Земио снова направить ко мне послов. Я тем временем связался через посланцев с сыновьями Малингде, начальствовавшими на юге. Я послал туда небольшие подарки с уверениями в моем дружественном образе мыслей, так как там питали опасение по поводу моих якобы враждебных намерений. Таким образом, я обеспечил себе в будущем открытые дороги в этом направлении. Я узнал также, что Осман Бедауи возвратился от Бакангаи и прошел через область Мбимы дальше на восток. Наконец, мне принесли известие о приближении Ндорумы. Он по прибытии не сообщил мне ничего утешительного. Оба слуги Бондорфа сбежали, а с хартумской кухаркой были неприятные ссоры. Тщетными оказались мои ожидания корреспонденции из Европы и известий от Джесси-паши. Ндорума охотно удержал бы меня от дальнейшей поездки, но скоро понял, что это невозможно. К тому же я справедливо упрекал его в интригах против меня.

После четырехдневного пребывания у Мбимы я 20 августа отбыл к Земио. В первый день моего путешествия я хотел дойти до места жительства Бани, вождя пограничной области. Он оказался очень внимательным, приготовив для нас новые просторные хижины. Нас угостили, я даже получил петуха, что тогда для меня было редкостью. Бани сопровождал нас в течение нескольких следующих дней, очевидно по распоряжению Ндорумы, чтобы разведать мои дальнейшие намерения в отношении Земио. По дороге к Бани мы перешли вброд Буйе. Эта река, принимая в себя прочие небольшие речки, течет в Уэре на северо-запад. Общим признаком рек и в этой области является их течение в широких, богатых растительностью лощинах. Берега большей частью болотистые, но дно долины имеет часто песчаную почву, по которой течет кристально чистый ручей. И здесь Африка снова являет собой «континент контрастов».

Путешествие было неприятным из-за почти ежедневных затруднений с носильщиками. Хотя люди с утра и бывали на месте, но то один, то другой старался уклониться от службы, так что иногда я мог выезжать только в десять, а то и в одиннадцать часов. К югу от резиденции вождя Бани мы перешли обширное горное плато. На каменистой почве трава не достигала большой высоты и крепости, благодаря чему значительно облегчилось движение вперед. Здесь естественным водоразделом между реками Буйе и Групи служат холмы. Этот водораздел отделяет область Ндорумы от района Палембата. Кроме названных рек, мы переходили вброд многочисленные небольшие реки и глубоко врезавшиеся лесные ручьи. Эти переходы, даже через самые малые потоки, были очень трудны и занимали много времени из-за болотистых берегов.

Мы проходили необитаемой местностью, сходной с пустыней. На ночь мы расположились вблизи реки Групи у нескольких покинутых хижин, а на следующий день переправились через Хако. Это третья, сравнительно большая река в этой области, несущая свои воды непосредственно в Уэре.

Носильщики ежедневно заменялись новыми, только на последних лагерных стоянках они оставались у нас, так что я мог, в виде исключения, выступать утром.

Река Хако имела один метр в глубину и десять метров в ширину. К полудню мы достигли лагеря, оставленного Земио. Его теперешний лагерь находился на недалеком расстоянии к югу, но начавшийся дождь заставил нас заночевать в хижинах у реки Хако. Здесь я впервые увидел несколько экземпляров того вида пальмы, из которой добывается на юге и в тропической Западной Африке столь важное и вожделенное для туземцев пальмовое масло.

Масличная пальма

Я известил Земио о нашем скором прибытии; в тот же вечер он прислал салям (привет) и петуха с вареными бананами; последнее было для меня более важно и желательно, чем привет и «сладкие речи». На следующий день после двухчасового перехода в южном направлении я прибыл к нему. Мы находились в области Палембата, одного из бывших до недавнего времени самостоятельными вождей азанде. Потомство некогда могущественных князей народа азанде в западных областях страны потеряло в значительной мере свое могущество из-за многократного раздела страны между многими претендентами. Правящие там в настоящее время роды – княжеского происхождения, все без исключения происходят от Мабенге или от Томбо. В дальнейшем я буду называть их просто вождями ввиду упадка их власти и в отличие от других властителей азанде, сохранивших до сего времени княжеское достоинство.

В действительности, в жилах большинства даже мелких вождей течет кровь старой родовой знати, и они являются в третьем и четвертом поколениях потомками вышеназванных предков. Отсюда гордость у настоящих азанде, полное достоинства поведение и импонирующая манера держать себя. Собственно работающим классом является только самая незначительная часть азанде, в гораздо же большей мере покоренные племена. Вассальные князья, наместники, вожди (баики) – и подчиненные мелкие вожди – все азанде по происхождению. Я могу привести лишь одно исключение из этого. Это – оказавшийся в привилегированном положении Коммунда – правитель включенного в область Ндорумы округа.

Хотя и не происходя из княжеского рода, он в правление Аэзо, отца Ндорумы, достиг особого почета и сохранившегося до настоящего времени исключительного положения.

Плод масличной пальмы

После овладения хартумцами областью Бахр-эль-Газаль и их грабительских набегов некоторое число князей из северной области Азанде потеряло свою самостоятельность. Вытесненные или павшие в войне, они были во многих случаях заменены креатурами захватчиков или драгоманами нубийцев. Это было обусловлено наступившими новыми обстоятельствами, тогда как по традиции азанде владеть землей имели право только лица княжеского рода, имеющие отличие в виде шкуры леопарда. Отцом Палембата был Балиа, отцом Балиа был Богиа, сын Япати. Отцом Япати был Мабенге, родоначальник азанде. Чтобы привести пример родственных отношений между князьями, я замечу здесь, что другого сына Япати звали Базимбе, и он был братом Богиа. Базимбе, со своей стороны, был родоначальником ряда уже упомянутых князей, правивших во время моего посещения этих стран, как Мбио, Малингде, Уандо, Нгериа и Аэзо. Последний был отцом Ндорумы; следовательно, деды Палембата и Ндорумы были братья.

Лишь один из братьев Палембата, Багбе, достиг некоторого почета как правитель района. Северо-восточнее от этой области, до реки Уэре на севере, правил названный сосед Мбимы, вождь Бадинде, дядя Палембата и брат Балиа.

Земио подчинил обоих этих вождей во время своей поездки. Их земли лежали на пути его ежегодных походов в южные страны. Господство над ними доставило Земио, кроме слоновой кости, собранной здесь для правительства, еще значительные выгоды от подневольного труда, контрибуции и снабжения своих многочисленных караванов продовольствием. Унаследованная родовая земля простиралась к северу от Мбому, а область князя Сасы – к югу от этой реки. Джесси-паша предоставил также Сасе право свободного передвижения для добычи и доставки слоновой кости. Пути его ежегодных путешествий пересекали страны, лежащие западнее, и он в своих интересах начал подчинять себе страну, граничащую на западе с областью Бадинде. Эта лежащая между Уэре и Уэле страна полностью распалась на малые княжества. Бесчисленные вожди, потомки княжеской линии Томбо, братья Мабенге, поделили между собой это владение. Таким образом, в то время как Палембата, Бадинде и некоторые другие господствующие властители из старых знатных родов еще сохранили хоть видимость княжеского достоинства, большинство потомков Томбо в третьем и четвертом поколении, напротив, опустились до положения безвластных вождей.

Земио приготовил мне торжественный прием. Дорога от последней речки, которую мы перешли, до его временного поселения была очищена от травы. Его дружина выстроилась с ружьями, сопровождавшие его азанде – с копьями, щитами и воинскими украшениями. Два знамени склонились в знак приветствия; сам Земио, хотя и несколько смущенный, пошел мне приветливо навстречу. Этот князь, вассал правительства, возвысившийся на службе последнего, был сыном Тикимы. Несмотря на свои тридцать лет, он был уже дородным, какими многие князья азанде становятся в более старшем возрасте. Над его небольшим телом с равномерными жировыми отложениями возвышалась типичная круглая голова, выражение лица было почти добродушное и благожелательное. На овальном лице светились большие, умные, проницательные глаза. Подбородок и верхняя губа незначительно обросли волосами. Широкие ноздри и выдающиеся скулы напоминали о типе племени азанде. По своему внешнему облику, арабской одежде с красными башмаками, коротко остриженным волосам, Земио был похож на мулата. Он произвел на меня уже при первом близком соприкосновении хорошее впечатление. И во все время нашего дальнейшего длительного общения я сохранил к нему эту симпатию.

Обстоятельства его были таковы: Палембата лишь вынужденно покорился его власти, и при теперешнем прохождении Земио через область Палембата снова возникли враждебные действия. Палембата будто отказался выдать слоновую кость и плохо позаботился о питании людей Земио, так что зерно должно было быть реквизировано насильно. Научившись у арабов предосторожности, он был теперь настороже против возможного нападения и построил небольшой укрепленный лагерь. Внутри изгороди находилась тщательно построенная для меня хижина, удобствами которой я, однако, не смог долго пользоваться. Земио ожидал меня уже несколько дней; питание его свиты мало-помалу становилось затруднительным, и он желал продолжать свое путешествие. Я решил сопровождать его, и таким образом отъезд произошел уже на второй день. Мои достопримечательности возбудили и здесь изумление. Я вручил Земио подарки из моего небольшого запаса– пеструю и белую ткань, ножницы, нож и т. п., но больше всего он обрадовался пистонам.

Правительство завозило их в недостаточном количестве и к тому же самого скверного качества, так что постоянно существовал оживленный спрос на капсюли. Высшие правительственные служащие, драгоманы и базинги, а также негритянские вожди, имеющие ружья, очень охотно брали эти пистоны.

Палембата был еще довольно молод. Из боязни ответственности за свои прегрешения и упущения по отношению к Земио он поздно прибыл и робко приветствовал меня. Я дал ему подарок и при этом увещевал его подчиниться власти и быть уступчивым по отношению к Земио, который прибыл в его страну для приема слоновой кости по распоряжению правительства. Могущественный паша в области Бахр-эль-Газаль желает блага народу азанде, нуждается только в слоновой кости, а не в рабах, как некогда багара (или бахара– обычное у негров название нубийцев, буквально: «идущие от реки», от слова «бахр» – река). Для азанде наступят лучшие времена, поэтому пусть и он терпеливо надеется на будущее.

На востоке область Мбилли, сына Малингде, граничила с охотничьими угодьями Палембата. У людей Земио были там столкновения с родичами Мбилли, и последний, боясь, что я в союзе с Земио выступлю в поход против него, покинул, как передали, свои жилища и отправился к восточному берегу реки Гурбы. В Африке повсюду негры легко верят всяким слухам, порой ни на чем не основанным, но возбуждающим страх и недоверие, и это легковерие становится настоящим препятствием для планов и передвижения путешественника. Сравнительно небольшая область Палембата дала мне снова конкретный пример пестрого смешения рассеянных племен и всякого рода остатков различных народностей. Здесь также живут среди азанде подчиненные им племена, чуждые им по языку, обычаям и нравам, такие, как амади, башир (сере), аугу, маранго, тогда как у Бадинде опять живут абармбо и амазилли.

В моей просторной и уютной хижине я нашел и хлебосольный стол. Вечером я ел омлет из куриных яиц и суп, сваренный из курицы и сладких бататов. Но надо было снова отправляться в путь. Мы должны были сначала дойти до большой реки Уэле на юге, чтобы по дороге, а также по ту сторону реки, собрать слоновую кость у вождей различных народностей. Наше выступление 25 августа с большим числом людей живо напомнило мне мои прежние путешествия из страны Макарака, состоявшиеся также в обществе сотен людей. Длинная процессия начала свое движение в определенном порядке и направлении. Несколько вооруженных негритянских солдат составляли авангард, трубач с пятифутовым горном из слоновой кости сопровождал его, и глухие звуки его трубы смешивались с резким, многоголосым звоном нескольких железных колоколов. Затем следовал Земио со своими личными слугами, потом снова ряд солдат, вооруженных ружьями. Из солдат некоторые выделялись тяжелыми ружьями большого калибра для охоты на слонов. Тех, кто носил такие ружья старого бельгийского образца, узнают по маленькой подушечке на правом плече, служащей для смягчения сильной отдачи при выстреле и предотвращения возможных повреждений. Нередки случаи перелома ключицы при отдаче этого тяжелого ружья.

За этой второй «лейб-гвардией» Земио следовал я со своим небольшим отрядом, сопровождаемый носильщиками. К счастью, я на сей раз был избавлен от труда наблюдать за ними, – выступление совершилось утром спокойно без ропота и ссор. У Земио для его услуг были великолепные носильщики, взятые им с собой с севера. Дальше, позади нас, шли воины азанде со щитами и копьями, а за ними снова носильщики, слуги, рабы и, само собою разумеется, жены, без которых ни арабы, ни негры не отправляются в путь. Это длинное шествие замыкали вооруженные ружьями драгоманы. Мы вели с собою некоторое количество заложников, взятых Земио у Палембата с целью принудить его отдать побольше слоновой кости. В области Палембата мы встречали немного хижин, в большинстве стоявших в стороне от дороги.

Резиденцию суверена я не видел. Дорога же к югу шла мимо хижин брата Палембата, Багбе. Его хижины были расположены на водоразделе между реками Уэре и Уэле. По сравнению с пройденными раньше участками пути поверхность здесь приняла отчетливо волнистую форму, переходящую в отдельных местах в легкую холмистость. Впервые я увидел в юго-западном направлении вершину, принадлежавшую горной стране племени амади. Мы разбили ночной лагерь поблизости от хижин вождя амади Рабиа. Он живет здесь с небольшой колонией людей своего племени, в стороне от раздоров и притеснений, под верховной властью Палембата. Рабиа доставил в лагерь телебун, а позднее вечером принес всякого рода пишу для людей Земио.

Неожиданно нам сообщили о прибытии Бадинде, властителя области на северо-западе от Палембата. Его отношения к Земио были такие же, как и Палембата; впрочем, оба вождя жили в соперничестве из-за разногласий по поводу унаследованных владений. Бадинде сначала тоже враждовал с Земио, и последний взял у него заложников, которых Бадинде вскоре выкупил за десять слоновых бивней. Но он не явился лично к Земио, частью из боязни, частью из гордости, так как по происхождению был равен Земио. Лишь после известия о моем прибытии он последовал за нами сюда, так как мы уже снялись с лагеря у Палембата. Как он рассказал, многие из его подданных убежали через реку на север из боязни, что я вместе с Земио нападу на них. Я постарался в подходящих выражениях убедить его, как неразумен был страх его людей. Успокоенный и удовлетворенный, он сказал, что сам желает мира, и если хокума (правительство) требует только слоновую кость, он может ее доставить в достаточном количестве. Переговоры велись в присутствии многих людей Земио и закончились к их полному удовлетворению.

С прибытием к Земио мое продовольственное положение улучшилось, и я не должен был больше прибегать к запасу термитов, которых, к удовольствию Земио, вез с собою целый ящик. От Бадинде я также получил, как знак приветствия, в подарок две курицы, чем тотчас же воспользовался, приказав своему слуге Фараг'Алле приготовить суп из курицы с тыквой. Посылки подарков являются у негров, особенно у азанде, знаком дружбы или почета, и этому придают особое значение.

С окончанием переговоров между Земио и Бадинде, благоприятному исходу которых я содействовал, еще не исчерпались мои функции дипломатического деятеля. С течением времени я убедился, что, наряду с исследованием этих стран, я не мог избежать еще другого рода деятельности, вызванной их своеобразными условиями. Я взял на себя и навязанную мне роль осторожного дипломата, поскольку должен был действовать не только в качестве примирителя, но одновременно и законодателя и судьи.

Перед нашим отъездом к нам явились Палембата и его брат Багбе и потребовали моего судебного решения по вопросам их внутренних дел. После смерти Богуа, или Бангбуа, отца уже пожилого Бадинде (он властвовал над большей частью этой западной области), преемником стал его сын Ауро, у которого его брат Балиа отнял власть. После смерти последнего четыре года тому назад третий брат Бадинде и сыновья Балии, Палембата и Багбе, предъявили одинаковые права на управление страной. Разгоревшаяся по этому поводу война закончилась разделом области. По старинному праву азанде, старший сын наследует власть над страной, а этот распад на мелкие княжества является достаточным доказательством того, что это законное право давно уступило праву сильного над слабым. Бадинде был пожилой княжеский наследник, спокойный нрав и трезвый ум которого мне очень импонировали. Наоборот, Палембата– прямая ему противоположность– был молод и чванлив. Он и выступил с жалобами против других, требуя соблюдения права, потерявшего по давности силу, претендуя быть самодержавным властителем всей области. Исполняя свои обязанности, я присудил каждому из них, дяде и племяннику, одинаковые права и полномочия в их раздельных областях, при этом призывал Палембата к сговорчивости. Багбе, как и раньше, оставался подчиненным своему старшему брату.

В последовавшей затем беседе Бадинде поставил передо мною несколько вопросов, касающихся права наказания за проступки и преступления, – вопросов, на которые часто мне было довольно трудно ответить. При этом он высказал свои собственные суждения относительно многих вещей, проявив желание и волю действовать по закону и совести. В Африке ежегодно приносятся в жертву грубейшему суеверию, открывающему широкое поле деятельности для миссионера и доброжелательного к неграм европейца, тысячи человеческих жизней. Я уже рассказал, что здесь распространена вера в то, будто бы некоторые люди в состоянии посредством колдовства причинять своим ближним болезнь и смерть, и что обвиняемый в подобном преступлении обречен на смерть. Бадинде задал мне щекотливый вопрос: как он должен поступить в подобном случае с обвиняемым в этом преступлении. За этим, очевидно, скрывались сомнение и боязнь, что многие, может быть, будут невинно линчеваны.

Дорога от вождя Рабиа до восточного берега реки Гурба идет на юго-восток, а дальше, до Уэле, на юг. Хижинами селения амади кончается область Палембата и вместе с тем обитаемая местность. Дальше следует в течение дня пути дикая местность, по которой река Паи течет к Гурбе. Последнюю мы перешли в двух местах. Переход вброд маленьких речек и ручьев был часто довольно трудным и продолжительным из-за болотистой почвы.

Земио приказал высланным вперед людям построить для нас хижины, даже с изгородью; таким образом, после утомительного перехода я попал в уютное жилище. Ввиду предстоящего длительного пребывания на этом месте лагерь был построен очень основательно. Перед нами, по ту сторону Гурбы, между нею и рекой Мбруоле до Уэле к югу, лежала область мангбалле, с вождями которых, Назима и Бангуза, должны были вестись переговоры о выдаче слоновой кости.

Теперь мы оставили позади себя страну азанде. Только на восток от земли племен мангбалле область сыновей князя азанде Малингде простиралась дальше на юг. К западу от реки Гурба протянулась до Уэле полоса необитаемой дикой местности, отделявшая район мангбалле от земли племен амади. Мангбалле представляют собой ответвление амади (они говорят также на их языке, но между собой разговаривают на другом диалекте), с которыми они схожи по обычаям, обрядам, образу жизни, постройке хижин и оружию. Они образуют немногочисленное расселившееся далеко на юг от Уэле племя; на север от Уэле я встретил их только в этой области; это не было место их постоянного жительства, они были оттеснены сюда во время войны и позже, еще во время моего пребывания в тех странах, покинули эти места.

Земио скоро понял, что, сопровождая меня в моем путешествии, он приобретает среди местных вождей уважение и особую честь, могущие быть ему полезными для его целей. Я же, со своей стороны, в лице Земио познакомился с теми немногими неграми, которые, применительно, конечно, к местным условиям, оправдают своей торговой деятельностью оказываемое им Джесси-пашой доверие. Вследствие этого я охотно был готов содействовать его интересам, а этим самым косвенно и интересам правительства. Я не мог более отказываться присутствовать при большинстве торговых переговоров с вождями этой страны, потому что Земио нуждался в моем совете для принятия важных решений. Для него было особенно важно, что я в длинной речи разъяснял чужим вождям его позицию по отношению к правительству, власть которого распространяется за пределы области Бахр-эль-Газаль, на Хартум, даже на страну Маср (Каир). Я старался убедить вождей в мирных намерениях правительства в Бахр-эль-Газале и напоминал им об их обязанностях как вождей-вассалов оказывать требуемые правительством услуги, особенно в отношении слоновой кости.

Назима появился со своими подчиненными вождями. Он был высокого роста, носил бородку в виде двух косичек. Он, как и сопровождавшие его, во всем был отличен от азанде. Переговоры велись, как обычно, в долгих заседаниях под большой рекубой, сооруженной людьми Земио в зерибе для приема вождей. После моих разъяснений Назима заверял, что не будет тратить слов по поводу слоновой кости, нам следует подождать несколько дней, и он привезет ее к Земио. Как всегда, собрание было закончено демонстрацией моих достопримечательностей; громко выражаемое восхищение привлекло также стоявших снаружи людей, для которых вход теперь стал свободным, и белого человека с его таинственными вещами окружил толпами народ мангбалле.

Общение с Земио было значительно облегчено благодаря его знанию арабского языка. Он проявлял ко многому больше интереса и понимания, чем другие его соплеменники; ему любопытно было услышать от меня различные вещи о наших европейских условиях, а со своей стороны дал мне ценный материал о стране и людях. С помощью Земио и по его данным, впоследствии подтвердившимся, я мог уже предварительно набросать карту некоторых участков страны. Вообще же географические сведения, получаемые от негров и от большинства арабов, весьма скудны и часто ложны.

Для того чтобы по возможности предотвратить самоуправства людей Земио в заготовке продуктов питания, имея в виду обработанные поля мангбалле, мы разбили свой лагерь на западном берегу Гурбы подальше от селения. Подобные самоуправства при длительном пребывании солдат на одном месте почти неизбежны. Назима обязался доставить продовольствие для наших людей. Но ни провиант, ни слоновая кость не были доставлены. Послы Земио принесли нам малоутешительные вести. Я не жалел ни труда, ни терпения, чтобы убедить Назиму и его мангбалле в наших миролюбивых намерениях; с другой стороны, я оповестил солдат Земио о нашем категорическом намерении мирно продолжать наш путь на юг. Я резко подчеркнул, что, куда бы ни ступила моя нога, я не допущу пролития крови, пока туземцы не окажутся враждебными по отношению ко мне. Но, несмотря на все это, Назима и его брат Бангуза ковали совсем иные планы, в выполнении которых они зашли далеко, приведя людей в боевую готовность. Военные приготовления, правда, не были направлены против нас, но братья предполагали, следуя с нами, побудить Земио совершить совместный поход против народа абармбо, к югу от Уэле, чтобы разграбить их страну.