Текст книги "Путешествия по Африке"

Глава XXIV
Путешествие от Земио к Багбинне на Уэле-Макуа и к Али-Коббо

Итак, я опять был в пути. В течение нескольких дней меня сопровождал вождь Нбасани, через область которого вдоль реки Мбому к югу шел мой путь.

Мы подошли к реке Мбому, вдоль которой в последующие дни вела дорога. Река делает здесь поворот с запада на юг и описывает, вследствие этого, дугу, обращенную к северу. В извилину этой дуги впадает первая значительная река – Баму. Она начинается в северной части области Земио. Вблизи Баму в низкорослом лесу тянулась изгородь, каждые двадцать-тридцать шагов прерываемая многочисленными ямами – западнями для дичи и буйволов.

Третий поход 15 декабря повел нас дальше к югу, мимо небольшого изгиба реки Мбому, направленного к западу. По другую сторону реки виднелись рукава реки Нангару. Они находятся ниже северной части горного хребта, круто спускающегося к равнине. Обширная болотистая, покрытая травами низина уже частично высохла и не представляла препятствий для движения. Мы перешли Руру, шириной в пятнадцать шагов, по мосту, исправленному лишь накануне. Я очень удивился обильному произрастанию пизанга (длинных, обычно растущих только на юге бананов), который был занесен сюда абабуа; более мелкие сорта бананов культивируются также у Земио и образуют в некоторых местах целые рощи.

Невольное купание в болоте

На третий день мы остановились на ночлег в округе Нбасани, где нас встретили очень гостеприимно. Дальнейший переход привел нас (через Мбому) в область того Сасы, который посетил меня раньше у Ндорумы и затем пришел к нам со своими воинами на помошь к Уэле, а в прошлом году был гостем Бондорфа. Хотя теперь мой путь и не вел непосредственно мимо жилища Сасы и хотя Бондорф расстался с ним не очень дружелюбно, я все же хотел повидаться с ним и послал к нему гонцов с подарками, чтобы условиться о свидании. С целью дать ему возможность встретить меня, я оставался 16 декабря в зерибе Нбасани. Последний отрезок пути вел через область Япати, дяди Земио, все время в направлении на юг.

Гонцы вернулись от Сасы. Он настоятельно просил меня прийти к нему в его мбангу. Но так как на это потребовалось бы много времени, я остался при первом решении – встретиться с ним где-нибудь в пути. Поэтому я опять послал с этим ответом гонцов, а сам на следующий день, 17 декабря, двинулся к Мбому.

На дороге от Ингелли к Селенге местность значительно изменилась. Вскоре после выхода мы поднялись на возвышенность, на западе переходящую в плоскую долину, по которой протекает река Асса. Ширина Ассы – пятьдесят шагов, а в районе порогов – сто шагов. Она начинается у разделения течений Уэре – Мбому к югу и служит границей между владениями Сасы и вассальной областью Рафаи. Южнее Ассы лежит область вождя азанде Мугару, который находится в подчинении у Рафаи. Мы остановились на ночлег несколько в стороне от дороги у брата Мугару, Селенга. Последняя часть похода шла также по холмистой местности, изобиловавшей гранитными скалами. Вблизи Селенга, к западу, поверхность поднимается настолько, что даже образует небольшой горный хребет с обращающими на себя внимание вершинами Симбанго и Галембо. Дорога от поселения Земио до этого места шла все время в направлении на юг. В следующие два дня напряженного перехода она повернула на юго-восток.

22 и 23 декабря я провел в селении арабов у Мугару. Округ Мугару – последняя область, населенная племенами азанде в узком смысле этого слова; их южные и западные соседи принадлежат к родственному им племени банджия. Мой план состоял в обследовании южной и западной области банджия. Ближайшей целью моего похода было посещение вождя банджия Нгеррия. 24 декабря я не замедлил отправиться к нему.

Хотя родство банджия с азанде явствует из сходства языка, обычаев и нравов, все же предание говорит, что они происходят от разных предков. Нгеррия, самый почтенный вождь банджия, был сыном Бакия, брата Гиро. Гиро пользовался авторитетом среди князей банджия и был родоначальником многих и поныне живущих вождей банджия. Прадедом Гиро был Гобенга, его дедом – Лузия, а отцом – Бангоя. В те времена область банджия якобы находилась западнее слияния Мбому и Уэле-Макуа. Предание называет и предков Гобенга, а родоначальником всего рода банджия считают мифическую личность по имени Них. Для сравнения следует напомнить также о предках азанде. Все они происходили от Келиссо, сыном которого был Кэгобелли; за ним следовали Горро, Бенди, Нгурра I и Нгурра II, отец Мабенге и Томбо. Это различное происхождение, небольшие различия во внешности и разные имена, которыми эти племена называют себя, и составляют в последнем счете всю разницу между банджия и азанде.

У Нгеррия я забавлял чернокожих гармоникой, музыкальным ящиком и картинками из книг, которые имел в запасе. В течение этого времени меня догнали посланцы Земио. Мой черный приятель, вернувшись домой из Дем-Солимана, прислал мне сосуд с медом и письмо Бондорфа, в котором тот просил его о носильщиках, так как хотел вернуться к нашей станции. Эта просьба была уже выполнена, и Бондорф действительно вскоре приехал в оставленную мною станцию.

Переход через пороги реки Асса

В первой половине моего дальнейшего пути от Нгеррия к зерибе Морджан я пересек многочисленные притоки Ассы. Эту реку я уже однажды перешел в ее нижнем течении на моем пути к Нгеррия. Здесь, в ее верхнем течении, она образует последнюю водную артерию перед двойным разделом рек – с одной стороны Мбому – Уэре и с другой стороны – Асса– Мбили. Обе последние, однако, являются притоками реки Мбому, но текут к ней с совершенно разных направлений, причем Мбили, протекая на протяжении трех градусов широты между Уэле-Макуа и Мбому, является одним из самых значительных южных притоков Мбому. Водораздел, служащий одновременно и границей между округами Нгеррия и Морджан, появляется в виде холмообразных возвышенностей, переходящих внизу в равнину, где берут начало названные реки, текущие на север (Асса), на запад (Мбили) и на юг (система маленьких речек в области Морджан). Дорога от зерибы Нгеррия и Морджан проходит мимо водораздела у ущелья, из которого вытекает первый приток Мбили.

После того, как Ндоруму покорил Рафаи, в свое время некоторое число азанде последовало за последним в его округ и поселилось между банджия у Морджана. Но Морджан не принадлежал к племени банджия, он был абукайя из страны Макарака. Выросший на службе у арабов, он стал опытным управителем и теперь занимал место начальника провинции. Морджан-Абукайя обладал значительной властью на большом пространстве. Он устроил мне блестящий прием, выйдя навстречу со своими барабанщиками, трубачами и женами.

От Морджана-Абукайя мой путь шел на запад, но я предварительно осведомился о местности, лежащей к югу, не только для обогащения моего картографического материала, но и на тот случай, если бы обстоятельства потребовали отхода на юг. Для этого в каждом направлении я завязал приятельские отношения. Прибытие вождя Кенго от Уэре мне в этом очень помогло. Он имел лодки на Опи (так банджия называют Уэре) и за несколько подарков дал мне ценные сведения. До Уэре тянется необитаемая местность, от Уэре можно дойти в один день ускоренным маршем к югу– к Уэле-Макуа, вблизи того места, где в нее впадает Бомоканди.

Тридцать первого декабря, после двухдневного пребывания у Морджана-Абукайя, двигаясь в западном направлении, мы пришли к вождю банджия Гапиа. По ту сторону последней текущей на юг реки простиралась холмистая местность, переходящая в невысокие горы. В низменности лежали хорошо обработанные поля, на которых жило несколько жен Морджана, обрабатывающих поля и одновременно охраняющих запасы зерна. Вытекающие из ущелья ручьи текут оттуда на север к Мбили. Далее, в долине реки Мбили, находились владения Гапиа, которые, однако, были под управлением Морджана.

Целью моего похода 1 января 1883 года была зериба Уриндимма. Все это время мы шли по волнистой местности. После выхода от Гапиа мы перешли на северный берег Мбили, ширина которой в этом месте была уже десять шагов. Все реки, пройденные нами до зерибы Уриндиммы – большинство из них на пути до Бэни, – вливаются с севера в Мбили. Во многих из них вода хрустально-чистая. Протекают они среди высоких девственных лесов, лежащих в плоских котловинах.

Слух о моем путешествии проник далеко в область ДарФертит. Стало известно, что я путешествую по стране, не обижая туземцев и не требуя для себя рабов или выполнения тяжелых работ. Поэтому многие туземцы из области и их вожди без опасения приходили к нам в гости посмотреть на мои чудеса. У Паленге я встретил старого вождя Балигне, сына Гиро. Несмотря на его дряхлость и болезнь, он все же заставил, чтобы его принесли ко мне.

Четвертого января я со своими слугами и носильщиками поспешил к Уриндимме. Паркообразный редкий лес покрывал плоскую равнину, на юге постепенно понижавшуюся к реке Мбили. Мы вскоре подошли к ней. Река имела пятьдесят шагов в ширину и 4 м глубины, так что мы пересекли ее на лодках. Узкая полоса леса обрамляла берега. По ту сторону, на холмистом откосе, высоко над берегом, в нескольких минутах ходьбы от него находилась зериба Уриндиммы.

Уриндимма был по происхождению башир, здесь его соплеменники образовали свою колонию. В свое время Рафаи назначил его управителем западной области банджия на тех же условиях, что и Морджан-Абукайя в восточной области. Окружив себя только негритянскими солдатами, Уриндимма не имел арабских солдат. Он оказался очень понятливым и горячо поддержал мой план поездки на Уэле-Макуа, от которого я мысленно уже наполовину отказался. Сообщив, что к реке легче пройти по укороченному пути, он даже вызвался лично проводить меня туда, так как у него дружеские отношения с живущими у реки азанде. Это было для меня неожиданно, и я радостно наметил наш выход на третий день. Вечером после моего приезда здесь поднялся сильный ураган с проливным дождем, хотя было уже 4 января. В этих широтах даже в январе возможен дождь.

Шестого января я вместе с Уриндиммой выехал в юго-западном направлении, сначала к маленькому поселению драгоманов и базингов Уриндиммы. Короткий переход к Ванга вел к юго-западу через широкие поднятия холмистой местности.

Длинный переход привел нас туда на следующий день, сначала через населенную область банджия, затем – через ручьи, окаймленные густыми лесами. У реки Оссо, где кончаются земли Уриндиммы, населенных пунктов не было.

Оссо – самый значительный приток Мбили; в него впадают все десять ручьев, пройденных нами в этот день. В то время Оссо был еще шириной в пятнадцать шагов и глубиной в два фута.

У водораздела, несколько южнее дороги, скрытый во мраке леса, располагался пруд Баими. Под ясным звездным небом мы сделали привал у первого же текущего на юг ручейка, впадающего в Гузиа, которую мы перешли на следующий день. Собрав воды еще нескольких ручьев, Гузиа, наконец, сама вливается в Уэле недалеко от устья Уэле-Макуа. Водораздел является южной границей банджия. У Бамбагирро снова появляются азанде. Здесь они самые западные представители разветвленной народности, распространенной от Бамбагирро и Багбинне у Уэле-Макуа на восток на протяжении пяти градусов широты, почти на 600 км, до страны Макарака.

Немногие ручейки, соединяясь к западу от дороги, вскоре встречают на своем пути главную реку. 10 января я был уже у цели похода, так как селение Багбинне, куда я прибыл в полдень, находится в десяти минутах ходьбы от Уэле-Макуа.

Пожилой, с изрытым оспой лицом вождь ожидал нас, окруженный свитой, и молча с удивлением рассматривал невиданного белого человека. Багбинне сознался мне, что он не верил рассказам, что за турками живут белые люди, и лишь теперь с моим появлением убедился в существовании белых людей. Я устроился здесь на длительный срок. Как ни хотелось мне поскорее повидать реку, для которой я предпринял это путешествие, все окружающее настолько заинтересовало меня, что посещение Уэле-Макуа я отложил на другой день. В ночной тишине я, однако, слышал шум воды у порогов.

Дорога к реке шла мимо обработанных полей и нетронутых девственных лесов. Большое количество сухого наносного дерева и другие признаки указывали, что здесь было наводнение. Багбинне подтвердил мне, что старейшие люди области не помнят такого высокого уровня воды в Уэле-Макуа, какой был в прошлом году. С тех пор уровень воды, правда, значительно понизился, но все же еще не спал до своего наиболее низкого положения.

Передо мной лежала мощная река; видимый на другой стороне берег оказался островом Дойя, далеко распростершимся на запад и восток, а за ними протекал такой же широкий рукав реки. По моему мнению, ширина видимой водной поверхности доходила до пятисот шагов. Такая многоводность объясняется значительностью притоков Бомоканди и Уэре-Опи, а также Мбима или Мбелима (к югу от острова Дойя); большая ширина обоих рукавов реки является следствием ее незначительной глубины.

Мне сказали, что при низком уровне воды реку можно перейти вброд, и даже теперь из воды торчало много камней.

Погруженный в географические наблюдения, я долго сидел на берегу, записывая сведения о реке, а также о более далеких местностях. Однако дальнейший поход на юг не входил в мои планы.

Попытка заманить к нам какого-нибудь островитянина не удалась (жители острова были во вражде с азанде), но все же я вернулся домой, очень довольный вновь приобретенными мною географическими сведениями.

Племя абагарамбо, населяющее остров, в зависимости от времени года, т. е. от уровня воды в реке, находилось то в дружбе, то во вражде с азанде. Вражда начиналась с высоким уровнем, так как на своих многочисленных лодках островитяне чувствовали себя недосягаемыми; азанде же на воде чувствовали себя не столь уверенно, к тому же у них было мало лодок. Все же я решил предпринять поездку к порогам на лодках и одновременно изучить подробнее реку Для этого вытащили из укромного места новую, прекрасную лодку, спрятанную от вороватых островитян, и Дзумбе на воде проверил ее исправность. Вдруг раздался военный клич, оторвавший меня от работы. Коббэ Тикима вбежал, весь дрожа от испуга, отнюдь не делая чести своему имени «щит Тикима». К крикам людей примешивались хорошо знакомые звуки барабана и рогов, клич «Вурра, вурра!» («Война, война!»). У племени ньям-ньям это также означает «щит». Я отнесся к этому шуму несколько хладнокровнее, чем моя «защита и щит Тикима». С досадой послал я к черту прибежавших людей.

За глупыми выкриками «вурра» обычно ничего не следует. Судя по тому, что я слышал о речных жителях, открытого нападения от них нельзя было ждать. Так оно и оказалось. Выяснилось, что островитяне действительно спустили свои лодки в воду и уселись в них, но лишь для того, чтобы убежать, испугавшись злосчастной лодки, на которой Дзумбе делал пробную поездку. Абагарамбо приняли это за подготовку нападения на них и поторопились перевести свои лодки на другую сторону острова.

Я поторопился послать на остров глашатаев мира с пестрыми вырезанными из бумаги рыбами и передал островитянам, чтобы они без опасения пришли ко мне за подарками. Но, видимо, они слишком боялись Багбинне и его азанде и не приняли приглашения.

Между тем небольшая группа воинов поспешила к берегу, куда направился и я с Багбинне. После короткого размышления я прыгнул в лодку, взяв с собой нескольких гребцов, Дзумбе и Бинзу.

Багбинне я заявил, что хочу посмотреть пороги. Удивленная толпа осталась на берегу, а я приказал грести на юг вверх по течению. Эта поездка была бы очень интересна, если бы многочисленные скалы и камни, высовывавшиеся из воды, не требовали моего внимания; кроме того, все еще продолжающееся возбуждение на острове призывало меня к осторожности. Правда, в случае нападения абагарамбо, даже если бы было недостаточно двух моих ружей, я мог бы достигнуть северного берега, вдоль которого мы плыли, но лодка была бы потеряна. Однако, как я и ожидал, все было тихо, хотя за нами, безусловно, зорко следили из защищенных убежищ.

В течение четверти часа мы достигли того края острова Дойя, где он узким каналом отделяется от меньшего острова Пэполле. За ним к северо-востоку находится заслуживающий внимания остров Комбиэка и другие маленькие островки. Острова, как и северный берег реки, не заросли лесом и населены. С дальнейшим продвижением лодки к северо-востоку шум воды становился громче, и, наконец, мы увидели пороги реки. Они были шириной до двухсот шагов и занимали северный проток между берегом реки и островом Комбиэка. Но основная масса воды проходит через южные протоки. У порогов вода протискивалась сквозь хаос скалистых камней и так круто низвергалась водопадом, что при нынешнем уровне воды снизу не было видно реки. Даже при самом высоком уровне воды эти подводные скалы не покрываются водой; при этом зрелище бушующей реки должно быть еще величественнее.

На северном берегу, ниже порогов, на песчаной отмели неподвижно лежали под полуденным солнцем крокодилы, напоминая собой челноки туземцев или гниющие стволы деревьев; при нашем приближении они уходили в воду. В некоторых местах между скалами были протянуты неводы; островитяне умеют ловить рыбу лишь при низком уровне воды.

Мои гребцы понимали язык абагарамбо. Когда мы приблизились к острову, я велел крикнуть людям, стоявшим на берегу, чтобы они подошли поближе к плоским камням для разговора с нами. Они ответили, что, желая лучше видеть меня, предлагают мне выйти из лодки на другой камень, шагах в двадцати от них. Я исполнил их желание и приблизился к ним без ружья, чтобы не испугать их; однако из предосторожности велел Дзумбе держать в лодке ружье наготове. В результате наших переговоров они пообещали посетить меня. Ввиду захода солнца мы поторопились домой.

Уэле-Макуа в этом месте замечательна еще и тем, что вблизи в нее впадают два крупнейших притока – Мбима, или Мбелима, и Уэре-Опи. Истоки и направление первого притока уже описаны мной выше у Бакангаи. Его устье находится южнее острова Дойя. Уэре-Опи берет свое начало в области Ндорумы, течет на протяжении двух с половиной градусов долготы и впадает в главную реку с севера, в нескольких часах пути к востоку от Багбинне. Область Багбинне на запад тянется недалеко и кончается там владениями нескольких его сыновей. Далее же на запад, с того места, где экспедиции Рафаи достигли реки у зерибы Гассан, вдоль реки простирается необитаемая дикая местность.

Еще за пять поколений вождь Томбо покорил племя абабуа у Уэле-Макуа, и его сыновья Ндени и Манги там крепко осели. Сын Ндени Киппа со своими братьями пошел дальше на восток, покорил абармбо и основал для своих сыновей Канна, Бакангаи и других новое владение азанде. Потомки же Манги поселились на истоках Уэре и Мбима. Из них особенно выдвинулись Нгелия и Камбара, оставившие свои владения еще ныне живущим сыновьям и внукам. Из сыновей Нгелия упоминаю лишь Багбинне и Бадекуа. Последний, самый знатный, жил со своими братьями на полуострове между Уэре-Опи и Уэле-Макуа. Сыновья Камбары (брата Нгелия), Уэлли и Бангойя, владели областью между Уэле-Макуа и Мбима. Бамбагирро, живущий на пути к Багбинне, также был сыном Камбары. Однако и ближе к истоку Бомоканди на южном берегу главной реки жили племена азанде. Они не были потомками Томбо; придя с севера, они представляли собой линию Мабенге, потомков Ньиндо.

К востоку, до устья Бомоканди, находилась область абабуа, вклинившаяся между западными и восточными азанде на юг от Уэле-Макуа. Эти племена почти ничего друг о друге не знали: Багбинне, например, было известно лишь имя Бакангаи. Также мало знали они об устье Бомоканди, хотя о Бомоканди все же слышали. Без ответа остались также мои расспросы о местах к югу от Уэле-Макуа. Я услышал лишь имя абабуа, ранее упомянутое мной. Последние ответвления абабуа на юге граничат с рекой Маконго и с владениями Бакангаи, но, по-видимому, они распространяются далеко на запад, поскольку известны были и участникам экспедиции Рафаи к зерибе Гассан. От этих людей я по крайней мере кое-что узнал об области у зерибы Гассан и включил сюда эту справку.

Оба берега Уэле-Макуа населены племенем банджия, потомками Гиро. На северном берегу в это время властвовал прямой потомок Гиро, старый вождь Бонгу, а на южном берегу среди других вождей были внуки Гиро – Рехру и Баланги, сыновья Гатанга. Островитяне и владельцы лодок были абиссанго.

Продолжив свою экспедицию к югу от Уэле-Макуа, люди Рафаи в течение пяти дней шли усиленным темпом в юго-западном направлении и, пройдя реку Руби, на другой ее стороне узнали еще о существовании реки Ликити, которая якобы впадает в большую реку Барака-Саббо в области Эмбутума. Эти немногие сведения в последующие годы были, к моей радости, значительно пополнены и исправлены.

Между тем я подружился с племенем азанде, жившим к югу от Макуа, и многие вожди посетили меня. Нескольким братьям Багбинне (среди них самый знатный Бадекуа) были совершенно чужды интересы арабов, и они избегали меня; так я их и не видел. Зато островитяне, победив робость, пришли ко мне. С помощью моих подарков, этому способствовала женщина их племени, которая уже много лет была преданной рабыней Багбинне. Она уговорила своих родичей и соплеменников прийти на эту сторону реки, где я их ожидал, и служила нам переводчицей. К сожалению, наша мирная беседа, оживленная музыкой и показом картинок, была прервана громкими криками на острове Дойя. Мои абагарамбо сочли своим долгом поспешить туда на помощь своим единоплеменникам. Однако, попросив меня подождать их на берегу, они после успокоения на острове вернулись ко мне.

Абагарамбо похожи на абабуа, которых я видел у Бакангаи. И они также носят высокие плетеные головные уборы, и их пики и особенно красные большие ножи в ножнах напомнили мне вооружение восточных абабуа. Раковины каури очень распространены в местности южнее Уэле-Макуа и служат украшениями. Я получил парикообразный, спускающийся сзади до пояса головной убор, густо украшенный раковинами каури, а также широкий пояс для ножен складного ножа. По-видимому, абагарамбо являются лишь племенем большого народа абабуа. Мои слуги так же плохо понимали наречие абагарамбо, как и живущие здесь абабуа, хотя Дзумбе частично понимал язык народности у Бакангаи. Этот язык похож на наречие мангбатту, но с некоторым отклонением. Возможно, что название абабуа является сборным для различных племен. Отмечаю, что живущие у реки азанде называются и здесь, как рыболовы и моряки, эмбата. При более близком знакомстве со мной абагарамбо сделались доверчивее и, наконец, пригласили меня на другой день к себе. Но мое время истекло, и отъезд был назначен на завтра.

Азанде, живущие на западе, мало отличаются от своих соплеменников с далекого востока, за исключением отдельных различий, вызванных приспособлением к окружающей среде, а также подражанием. Я наблюдал одну даму, отличавшуюся очень искусной татуировкой на груди и животе. Это украшение требует большого терпения и многолетних мучений; операция татуировки периодически прерывается, каждый раз обрабатывается небольшой кусочек кожи. Мучая этой операцией жену, негр таким образом демонстрирует свою любовь к ней; так что богатая татуировка является наглядным доказательством любви мужа и большой гордостью жены. Упоминаемая мной дама, носительница искусной татуировки, была любимейшей женой Багбинне. Она часами просиживала в моей хижине, что не было в обычае азанде, так что я мог льстить себя мыслью об особой благосклонности этой дамы ко мне.

Я оставался у Багбинне с 10 по 17 января, затем пустился в обратный путь в Уриндимму. На этот раз я прошел область Бамбагирро более коротким путем, на второй ночлег остановился у Нангбы, сына Биссаро, и неудобное болото обошел с другой стороны хижин Банга.

Двадцать пятого января мои носильщики были готовы к отъезду из Уриндиммы. Уровень воды в Мбили значительно понизился, и реку (глубиной в 3–4 фута) можно было перейти вброд. По другую сторону реки мой путь отклонялся от прежнего и шел на северо-запад, к вождю племени банджия Сансе. Пройдя на следующий день холмистой местностью, с которой ручьи стекали на юг в Мбили, мы через владения братьев Сансы прибыли к последнему, остановились у него на ночлег и провели весь следующий день, ожидая прибытия из Уриндиммы последней части багажа. Обстоятельно и рассудительно Санса поделился со мной полезными сведениями о своей области.

Между прочим, на мой вопрос он мне ответил, что увод в рабство негров из южных и западных областей нубо-арабами в последние годы не уменьшился; при этом жаловался на беспощадный произвол экспедиций и правителей провинций, управляющихся Рафаи. О многих преступлениях поведал мне Санса. Он много слышал о «Хокума» (правительстве) и об управлении «Кебир ин Джур» (Великого, Могучего, как называли губернатора провинции Бахр-эль-Газаль) и спросил меня, почему же видные вожди банджия, как Нгеррия, Мбико или Рхуа, не посылают в управление своих сыновей, чтобы через них получить точные сведения о «Хокума» и «Кебире». И в этом я вполне согласился с ним.

Двадцать седьмого января Санса лично проводил меня к своему брату Бассанде, чтобы носильщики не разбежались. Ближайшей моей целью было посещение вождя Мбико. Дорога шла, как и в прошлые дни и дальше от Мбико, на запад с небольшим отклонением на север. По выходе от Бассанде мы вскоре перешли реку Рэмби.

Сын Гиро, Мбико, был старый, полный достоинства властитель. Он и его братья Рхуа и Нгеррия были старейшими и знатнейшими из еще живущих владык банджия. Мбико напоминал собой еще доброе старое время париков «аллонж»; этого рода уборы прежде часто носили негры азанде и банджия, теперь они встречаются только на очень старых людях. Этот странный, искусно сделанный головной убор придавал Мбико еще моложавый вид, лишь у висков выглядывали его собственные седые волосы. К прошлому времени принадлежал и его метательный нож пинга редкой формы, который я приобрел для своей коллекции.

Во время моего пребывания у Мбико опять начались дожди, так что в январе (самом сухом месяце) 1883 года я пережил больше дождливых дней, чем в это же время в прошлые годы.

Тридцатого января мы пришли к зерибе Дуаро, названной по имени умершего сына Гиро, которому наследовал сын Дуаро, Нгания. Другой сын Дуаро, Джаббир, особенно выдвинулся своим деятельным участием в экспедиции Али-Коббо, и имя его будет упоминаться с почетом не только в ближайшее время, но и при новейших исследованиях в областях на Уэле-Макуа. В то время Джаббир опять был с Али-Коббо в экспедиции на западе у большой реки, но по пути к зерибе Дуаро я остановился на отдых у его владения – группы опрятных хижин, где впервые, после ухода из юго-восточных областей Мангбатту, опять встретил коз. Между прочим, эти козы были завезены с запада, с другой стороны Макуа, так как ни банджия, ни азанде коз не разводят. Округ вождя и драгомана Джаббира находился на едва заметном, маленьком водоразделе притоков Мбили; некоторые из них текут к Мбили в южном направлении, другие появляются в виде истоков Ганго, самого большого северного притока Мбили, который сначала довольно долго течет параллельно Мбили на запад, а затем сливается с ней.

В стране банджия не было недостатка в различных растительных продуктах, широко культивируемых здесь, как и в других, ранее упомянутых мной областях. Развешанный в течение последних недель на стеллажах, для дозревания в пучках, кунжут здесь уже полностью акклиматизировался, и свежее масло из него я использовал для приготовления пищи и для поддержания света в лампочке. Больше чем где-либо, здесь возделывают ямс (Dioscorea alata), большие вкусные клубни которого часто заменяли мне картофель.

Четвертого февраля из Дуаро я направился дальше к Абд’Алле, главной зерибе этой области. Путь сначала вел на север, затем на северо-запад и на запад по местности, частично покрытой невысокими холмами, где много мелких притоков и источников Ганго протекало в складках почвы. Реку Ганго мы перешли в ее верхнем течении, где она была восьми шагов ширины и одного фута глубины, но со многими болотистыми затонами.

Дорога от зерибы Мугару до зерибы Абд’Аллы представляла собой большую, обращенную на юг дугу, с небольшим отходом от Уриндиммы к Уэле-Макуа. По прямому пути между этими двумя главными поселениями арабов можно пройти за пять дней.

Путь, по которому проходило мало известное в широких кругах путешествие д-ра Потагоса по восточной области банджия, также описывал дугу, направленную на юг, но не такую большую. Однако недостаточные или ошибочные указания д-ра Потагоса, неточности в определении стран света в его пути, неправильное понимание гидрографической системы и, наконец, неправильные названия сильно затрудняют возможность от пункта к пункту проследить его путь по моей подробной, в четыре листа, карте и привести его маленькую карту в соответствие с моими работами. Все же я должен подробнее остановиться на путешествии этого моего единственного европейского предшественника в этой области и уточнить его данные, как я ранее уточнил данные путешествия Миани.

Доктор Потагос прошел в 1876 году с севера, через бывшую область Мофио (Омбанга) и область Земио, к Нбасани (у Потагоса– «Абазини»), где переночевал; затем, мимо племен акахле (у Потагоса– «Кара»), через реку Манза (у Потагоса – «Миндца») к Газуа (у Потагоса – «Газина»), отсюда через Мбому (у Потагоса– «Бомо») к Сасе (у Потагоса– «Саза»); затем он прибыл к вождю Мугару (у Потагоса – «Бангоуру»). К тому же следует отметить, что большинство этих селений в то время находилось в других местах, так что действительный путь Потагоса может быть определен лишь приблизительно. Например, селение Мугару тогда находилось на северо-востоке от нынешнего расположения, и это делает понятным сообщение Потагоса, что он перешел через реки Гоне (у Потагоса – «Гоани») и Ассу по пути от Бангоуру (Мугару) к зерибе Рафаи. Под зерибой Рафаи, очевидно, подразумевается селение Нгеррия. Путешественник пересек округ Морджана и дошел также до Бэни, поселение которого тогда расположено было северо-западнее, далеко от того места, на котором я его застал. Севернее Мбили (у Потагоса – «Бири» или «Бере») уже труднее определить маршруты однодневных походов греческого путешественника. Зериба Уриндимма находилась раньше, так же как и теперь, дальше на север; однако Потагос сообщает, что он посетил Ингима (Уриндимма?), находящегося на расстоянии одного часа пути на север от Бере (Мбили), на отлете от Ферики (?). До арабского поселения бея Гнауи (у Потагоса – «Гинаоуи»), в то время называвшегося Абд’Алла, а раньше Али-Коббо (у Потагоса – «Аликапоу»), он, по полученным мною справкам, дошел, идя с юго-востока и востока, до места, где я сейчас находился, и посетил Биеманги (сына Гиро), тогда еще живого. Это направление похода сходится с сообщениями самого путешественника, согласно которым он, идя от Бака (?), на лодке переехал реку Нтоме и достиг Аликапоу (Али-Коббо). Названная им Нтоме была, очевидно, Дюме. О дальнейшем путешествии Потагоса на север я еще буду говорить позднее.