Текст книги "Гибель короля"

Глава 43
Зов сердца

Песок в часах закончился, а Беатриса и Кастор всё спорили.

– Я требую открыть врата, – в сотый раз сказала ведьма.

– Нельзя, – монотонно произнёс Высший жрец. – Закон Нави запрещает. Теперь ты одна из нас.

– Раньше таких законов не было, – напомнила Беатриса.

– Я провёл реформы, – с гордостью молвил Кастор. – Они всем на благо.

– Открой врата или я сама это сделаю, – пригрозила ведьма, создав в руке огненный шар.

– Сожжёшь каждого навьяна? – с недоверием уточнил Высший жрец. – Не верю. Ты не Вальтэриан.

– Поэтому я предупреждаю, прежде чем нанести удар, – прорычала Беатриса. – Сделай, как я прошу, и обитель не пострадает.

– Нет, – сжал челюсти Кастор.

Ведьма покинула его комнату, гневно махнув серебристыми юбками. Сжигать обитель она не хотела. Однако жить среди навьянов тоже не могла. Беатриса надеялась, что Кастор передумает и отпустит её.

Дни шли, а он стоял на своём. «Порядок должен быть нерушим, – твердил Высший жрец. – Я не пойду наперекор Создателю ради твоей порочной любви к Ледяному змею. Ты не покинешь обитель, Беатриса».

«Он непоколебим из-за того, что речь идёт о Вальтэриане Колде, – догадывалась ведьма. – Его злит невозможность настроить меня против короля».

Прошёл месяц. Беатриса демонстративно не выходила из покоев, игнорируя молитвы и медитации. Во дворе тоже не появлялась. Лишь изредка наблюдала за красотами западных земель из распахнутого окна.

Поутру громче колокольного звона звучало пение огненных фениксов и крошечных пикси. Цветы на холмах переливались, будто драгоценности на эльфийском ковре. Молодая трава вытеснила лёд до самой кромки леса. Солнце сияло ярче бриллианта в перстне короля. Солнечные зайчики прыгали по серебряным куполам и мерцали в глубине колодцев.

Беатрису не радовало буйство красок. Она скучала по зиме и Вальтэриану. Высший жрец знал об этом и чувствовал себя злодеем, удерживающим её против воли, как некогда делал король. Но отпустить, не попытавшись переубедить, он не мог. Да и не хотел. О чём, впрочем, не признавался даже себе. Кастор верил, что неуязвим перед низменными страстями, поэтому оправдывал нежелание уступать религиозными реформами.

После медитации он навестил ведьму и завёл речь о пользе молитв и вреде общения с Ледяным змеем. Беатриса прервала его на середине, хотя этикет запрещает проявлять подобную неучтивость.

– Если не отпустишь, я сбегу, – произнесла она. – И уничтожу любого, кто осмелится остановить меня. Я не шучу, Кастор. Я устала. Не могу без Вальтэра… Это как наркотик, как безумие… Я люблю его.

– А он тебя нет, – хмыкнул Высший жрец.

– Любит, – возразила ведьма, сдерживая подступающий к груди жар. – Он не раз доказал! Мне нужно было всё вспомнить, обдумать. Я поняла, что не могу долго переносить разлуку. Мечтаю увидеть его. Мне большего не надо. Позволь уйти, не проливая крови. – Кастор угрюмо молчал. – Твой жезл сломан, навьяны – слабые колдуны. А я одна из лучших чародеек Крэвэлэнда. Каждая секунда, проведённая в неволе, придаёт мне сил и решимости.

– Довольно угроз, – предупредил Высший жрец.

– Не хотела пугать, да ты меня вынудил, – сказала Беатриса.

– Теперь чудовище я, а не Вальтэр? – в уголках глаз Кастора блеснули слёзы, и ведьма увидела перед собой не Высшего жреца, а сомневающегося мальчишку, который несколько лет назад, запинаясь, признавался ей в любви и терпел горечь отказа.

– Я не считаю тебя чудовищем, – смягчилась Беатриса.

– Как же? – продолжал Кастор. – Я удерживаю в тебя плену, разлучаю несчастных влюбленных!

– Позволь уехать, и заслужишь прощение, – улыбнулась ведьма.

– Слепая! – взвился Высший жрец. – Я помогаю тебе! Не желаешь принять добро – уходи. Прочь из обители, из моей жизни! Скачи навстречу объятьям тьмы. Яд твоего змея погубит тебя.

– Я уеду, – засобиралась Беатриса, боясь, что Кастор передумает. – Благодарю за приём. Прости меня и… Вальтэра. Не думала, что из-за нас тебе придётся вытерпеть столько боли. По возвращении я уговорю короля сделать веру в Навь второй официальной религией.

– Мне от него ничего не нужно, – заявил Высший жрец. – Знаешь, я зря удерживал тебя. Ты слабая женщина, склонная поддаваться чарам и верить злу. Не все, как я, сопротивляются соблазну. Потому я вынужден проявить милосердие и отпустить тебя. Как завещали первые навьяны, каждая душа имеет право выбора. Ты сделала его, пусть он и неправильный. Возможно, мы ещё встретимся. Ведь выбор твой, но воля Создателя.

– Добра тебе, Кастор, – повернулась к выходу ведьма, желая прервать разговор.

– Если что-то случится, помни, я рядом! – крикнул Кастор, мысленно ругая себя за вновь вспыхнувшие чувства к Беатрисе. Она, сама о том не ведая, за время пребывания в обители сумела превратиться в его личный грех и искушение.

Ведьма обернулась, одарив Высшего жреца благодарным взглядом, и он обрадовался, что она уезжает. Иначе страсть минувших дней возобладала бы над бренной плотью и затуманила мысли образами, заставляющими Кастора краснеть и проклинать себя за несвойственные праведнику желания. Он опасался, что увлечение Беатрисой отвлечёт его от главной цели: мести королю. Потому выдохнул, когда дверь за ней закрылась.

Ведьму не интересовала причина перемены настроения Кастора. Она вскочила на коня, кивнув в знак прощания Клыку и Когтю. Они удивлённо переглянулись. Ликея ухмыльнулась. Она единственная полагала, что Беатриса здесь надолго не задержится. Хотя и не понимала, почему та предпочла стареющего короля молодому красивому Кастору.

Беатриса поскакала наперекор западному ветру, к далёкой северной границе. Раньше путь из Крэвэлэнда в Альтаир казался коротким. Теперь – слишком длинным. Влекомая желанием увидеть короля, она с трудом переносила каждый миг разлуки. Дорога угнетала. Конь быстро устал и замедлил шаг. Ведьма жалела его, однако уговаривала поторопиться. Ей хотелось хоть немного приблизиться к чертогам Вальтэриана.

Над западным королевством опустилась ночь и тёмным покрывалом накрыла лес Опасности. Зелёные ели, припорошенные мокрым снегом, почернели. Над кольцами Сноуколда появилась красная искра, и начался ежегодный парад перламутровых звёзд. Беатрисе пришлось заночевать под раскидистыми ветвями ели. Она привязала коня и устремила взгляд в небеса.

Серебряные и золотые звёзды засияли светло-голубым и уступили место перламутровым. Кометы ускорили своё движение. Их частицы закружились и упали на землю. Трава под ними загоралась розовым пламенем, а потом потухала, оставив на выжженном месте сверкающие осколки. По легенде, если соединить их, получится Бел-горюч камень Алатырь. Но сделать это никому не удавалось. Осколки обращаются розовой пылью, стоит до них дотронуться. А она сгодится лишь на любовные эликсиры.

Ведьма смахнула с пальцев пыль, и та взлетела, окрашивая ночную мглу перламутровым светом. После рассеялась, поглощённая темнотой. Беатриса прислонилась спиной к дереву и, прижав колени к груди, зажмурилась.

Воспоминаниями завладел Вальтэриан. Его безжалостные ледяные глаза смотрели пристально из темноты. В них отражались усталость и любовь. Ведьма ощутила жар в груди. Сердце затрепетало при мысли о скорой встрече с королём. Ветер, лаская, обдул горячую, словно воск, кожу, и Беатриса заснула, представляя, что Вальтэриан согревает её в холодных объятьях.

– Скучаешь, леди? – прозвучал громкий мужской голос, и она распахнула глаза.

Перед ней стоял грузный разбойник в коричнево-зелёном жилете и чёрных штанах. Он принадлежал к малочисленной расе полуэльфов-полуоборотников, то есть был друидом. От эльфов ему передались острые уши и зелёный цвет кожи, от оборотников – оленьи рога, когти и клыки под верхней губой.

Около друида толпились его сородичи. За спинами их виднелись изогнутые серпы. Рукояти кинжалов торчали из высоких сапог.

Неподалёку паслись эриданы – лесные кони, меняющие цвет от времени года. К их седлу были привязаны тюки с провизией и награбленным золотом. Численность коней равнялась численности друидов. Однако это не помешало одному из кочевников отвязать коня Беатрисы и поставить возле себя. Она одарила его возмущённым взглядом. Друид погладил рыжую бороду и представился:

– Гавар Безродный, одинокий волк леса Опасности, гроза дорог! Порадуй нас своей красотой и проедешь, вернее, пройдёшь с миром.

– Вот как? – встала с земли ведьма. – А я-то думала, хозяйка здешних земель Эльвира Фаиэ.

– Она, но плату за проезд собираем мы! – загоготали друиды.

– Нет ни одного закона, разрешающего вам грабить путников, – возмутилась Беатриса.

– Не о законах речь, детка, – ухмыльнулся Гавар Безродный. – Мы народ вольный, свободный. На правителей нам плевать. Им на нас тоже. Вижу, ты богатая. Не сопротивляйся – и сделаем всё по-хорошему. Сама даёшь золото, сама раздеваешься. Не захочешь, плату за проезд всё равно возьмём, только уже не полюбовно.

Ведьма пристально посмотрела на собеседника. Выглядел он решительно и дерзко. «Ему подобное не впервой», – догадалась она, жалея, что стражники матери следят за порядком только возле вампирских поселений.

Решая, как поступить, Беатриса увидела флаг с изображением синего коршуна, колышущийся в руке старого кочевника. «Мою семью убили неизвестные с вышитой птицей на гербе», – прозвучали в памяти слова Высшего жреца. Он полагал, что король отдал приказ. Но она понимала, такое преступление мелкое для него.

– На флаге изображён ваш герб? – спросила ведьма, осознавая, что встретилась с убийцами семьи Кастора.

– Герб, – скривился Гавар. – Мы не лордики, чтобы иметь его. Коршун – знак принадлежности к шайке. Когда мы нападаем, жертвы издалека видят его и готовятся к поцелую секиры. Поцелуй меня, красотка, и поймёшь, что это гораздо слаще. Ни один чопорный лорд не сравнится с диким волком.

– Сомневаюсь, – отступила Беатриса и взглядом попыталась ввести разбойников в транс. – Вы сожгли поместье Хэдусхэдлов?

– Какая тебе разница? – друид тряхнул головой, снимая наваждение. – Думай лучше, что будет с тобой! Хэдусчтол? Я не запоминаю тех, кто благодаря мне становится перегноем!

– Значит, убийцы всё-таки вы, – осознала ведьма.

– Не смотри на меня так, чёртова демоница! – взбесился Гавар Безродный. – На меня колдовские штуки не действуют. Попытаешься заворожить – клянусь, изрублю на куски.

– Не стоит угрожать ведьме, – предупредила Беатриса. – Я хотела отпустить вас с миром, но теперь – нет.

– Что ты несёшь, дерзкая тварь? – закричал друид и прижал её к дереву. – Я вы*** тебя, как последнюю шлюху, а потом отдам друзьям! Ты на своей шкуре узнаешь, что глупо перечить властителям дорог.

– Ты не первый, кто нападет на меня в лесу, – спокойно сказала ведьма. – Не первый, кто погибнет из-за похоти.

Руки Гавара Безродного загорелись, и он с ужасом отстранился, пытаясь потушить огонь. Одни соплеменники кинулись ему на помощь, другие замахнулись секирами на Беатрису. Она создала вокруг себя огненный круг. Друиды не успели отступить, и огонь принял их в свои объятья. Кочевники захлебнулись в крике. Эриданы забили копытами и разбежались, спасаясь от пламени. Гавар превратился в обугленный труп и повалился в центре пепелища.

Беатриса вскочила на коня и поскакала на север. Думая о короле, она не заметила, как огонь вырос и охватил весь лес. Языки пламени лизали перламутровые звёзды. Пахло сгоревшей плотью. Ветер разносил запах на многие мили, оповещая жителей запада о пожаре.

Вальтэриан проснулся и вышел на балкон осмотреть владения. Ему нравилось возвышаться над миром, ощущать власть и холодный ветер. Однако сегодня увиденное его не обрадовало. Над багряным рассветом сгустились клубы дыма. Огонь полыхал, угрожая поглотить не только западный лес, но и часть северных земель. Птицы в панике покидали гнёзда и летели на восток.

Король велел стражникам проследить, чтобы подданные не пострадали, и созвал совет. Советники доложили о возможной причине пожара. Вальтэриан внимательно выслушал, хотя у него было своё объяснение произошедшему. Не узнав от магистров ничего нового, он поднялся на балкон и направил поток магии в сторону западных холмов, желая убедиться в правильности догадки.

Лёд сковал огонь. Языки пламени превратились в ледяные статуи. Сосны и ели стали похожи на синие свечи, горящие посреди снега. Ручьи покрылись коркой и замёрзли. Снег закутал траву, припорошил кусты, и земля оледенела. Чары короля превратили западные просторы в холодный северный чертог. От огня не осталось и следа. Только несколько корявых деревьев и тридцать обугленных скелетов напоминали о пожаре.

Вальтэриан остался доволен собой. Не каждый маг способен колдовать на расстоянии, ещё и с такой силой. Однако оставлять владения вампиров замёрзшими нельзя. Король в последний раз полюбовался на своё творение и снял ледяной покров. Снег поднялся в воздух, закружился и полетел в Альтаир, подхваченный ветром. Лёд исчез, позволив ручьям свободно течь, омывая оттаявшие берега.

Во время колдовства Вальтэриан почувствовал знакомые потоки энергии, исходящие от северных дорог, и удовлетворённо улыбнулся. Он понял, кто спешит к его порогу.

Беатриса проехала дома альтаирских богачей и въехала во двор Зимней Розы. Едва сойдя с коня, она принялась искать глазами короля и увидела Астрид, стоящую в одиночестве на ледяных ступенях.

Причёску её венчала высокая корона с бриллиантовыми зубцами. Через прорези в платье виднелись золотые ленты. Белые меха спадали на плечи, защищая от снегопада. Драгоценные камни позвякивали в ушах при порывах ветра. Вычурным нарядом королева хотела подчеркнуть статус, но показывала лишь дурновкусие. По пёстрому одеянию становилось ясно, что она леди из малоразвитого королевства, жадная до богатства и власти. Её усталые глаза, покрасневшие от бессонницы и слёз, с ненавистью смотрели на ведьму. Губы высокомерно сжимались в тонкую линию. По виду Астрид было ясно, что король с ней жесток, а подданные по-прежнему не принимают.

Беатриса поднялась на ступени, поздоровалась с королевой и направилась ко входу в замок. Астрид её задержала.

– Зачем вернулась? – прошипела она. – Решила забрать у меня Вальтэра? Ты говорила, не любишь его, боишься. А теперь? Увиваешься за ним, как собачонка.

– Астрид… – вздохнула ведьма. – Я чужое не беру. Хочу лишь видеть короля, слышать его голос…

– Ты сумасшедшая, – отшатнулась королева. – Твои действия неразумны. Зачем помогла мне выйти за Вальтэра? Вам разнообразия захотелось? Запретный плод, разлука, препятствия… Ты втянула меня в ваши интриги! Теперь я не отступлюсь. Я, в отличии от тебя, не лишена рассудка и заслуживаю трон.

– Ты родишь королю наследника, – пропустила упрёки Беатриса. – Вы будете счастливы. Король перестанет убивать. Меня не будет мучить.

– Вальтэриан не прикасается ко мне! – с горечью воскликнула Астрид и тут же пожалела об этом.

Ведьма постаралась успокоить её и взяла за руку.

– Жалость безумной мне ни к чему! – вырвалась королева. – Ты под стать моему мужу. Сначала проклинаешь его и уезжаешь в обитель, потом неожиданно возвращаешься! Импульсивные действия характерны для многих членов твоей семьи, плодов инцеста. Ясно теперь, почему король влюблён в тебя. У вас диагнозы совмещаются. Он нарцисс и эгоист, ты недолюбленный ребёнок, ищущий отца, а не любовника, страдающий неполноценностью или ещё чёрт знает чем! А я – нормальная, поэтому и не нравлюсь садисту Вальтэриану.

– Ты ошибаешься, – возмутилась ведьма. – Я не сумасшедшая.

– Ещё бы ты сказала иначе, – усмехнулась Астрид. – Вы с королём отлично играете в жертву и охотника. Пара безумцев… Когда-нибудь вы наиграетесь. Ты ему надоешь, как и прочие девушки. Он от тебя избавится, а от меня не сможет. Я его жена. Королева.

– Я не претендую на постель Вальтэра, – сказала Беатриса, чтобы хоть как-то успокоить королеву.

– Ещё бы он не претендовал на твою, – раздражённо бросила Астрид и прошла в замок.

Ведьма проводила её рассеянным взглядом и повернулась к небу. Кроваво-красные полосы разрезали его, точно острие ножа. Оранжевые, жёлтые и серые кометы проносились над ледяными башнями, оставляя чёрные следы. Кольца Сноуколда едва виднелись из-за подступающих туч. Пейзаж не понравился Беатрисе, и она поспешила спрятаться за стенами Зимней Розы.

В холле, раскинувшись на голубой софе, лежал король. Он слышал разговор жены и любовницы и с интересом ждал, что за ним последует. При виде ведьмы Вальтэриан учтиво поднялся. Но она проскочила мимо, вглядываясь в лабиринты коридора.

– Беатриса! – окликнул он. – Не меня ли ищешь?

– Тебя, хотя знаю, что напрасно, – повернулась ведьма.

– Почему же напрасно? – поинтересовался король, взял её за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. – Вижу, ты скучала. А значит, мы пришли к согласию. Ты на меня не обижаешься, и это прекрасно. Только вот, что значит «Я не претендую на постель Вальтэра»?

– Ты слышал…

– Я архимаг. Толстые стены для меня не помеха.

– Ты согласен со словами Астрид? Мы сумасшедшие?

– Мне нет дела до мнения человеческой девки.

– Жаль. Ведь она твоя жена.

– Что с того? Много девушек делили со мной ложе и мнили, что имеют надо мной власть. Если бы я слушал каждую, мир давно бы превратился в руины.

– Я для тебя одна из многих?

– Не заставляй отвечать на эти сентиментальные вопросы, Беатрис! Я их ненавижу. Ты же знаешь.

– Тогда ответь, мы безумны? После всего я начинаю сомневаться в трезвости нашего рассудка…

От волнения в голове Беатрисы зазвучали мысли, которые навещали её много лет назад, когда она только влюбилась в короля мира: «Странные чувства съедают меня, оставляя сердце в огне, затмевая разум. Это любовь или всё же сумасшествие?»

– Безумны ли мы… – задумался Вальтэриан. – В Зимней Розе все постепенно сходят с ума. Это проклятие замка… или следствие власти. Но не стоит бояться. Я нахожу в безумии нечто поэтичное. Благодаря ему в кромешной тьме и одиночестве я понимаю, что не умер. Я сочиняю стихи, управляю необъятными королевствами. Безумие наполняет каждую клеточку моего тела жизнью, даёт понять, что в ледяной пустыне моё сердце ещё бьётся. Если Астрид верит, что мы сумасшедшие, пусть. Глупцы всегда считали великих безумными. Считай слова моей жены похвалой.

– Не могу.

– Приходи ночью ко мне, и я отвлеку тебя от мрачных дум. Помогу забыть что угодно, – прошептал король на ухо ведьме.

– Навести сначала королеву, – отстранилась Беатриса.

– Король делает, что хочет, – прошептал Вальтэриан, касаясь её груди. – Астрид я не хочу.

– Ты обязан дать королевству наследника, – схватила его за руки ведьма.

– Указывать мне, что делать, не смеешь даже ты, – король властно притянул её к себе. – Будь хорошей девочкой, и мне не придётся быть плохим.

Беатриса дотронулась до щеки Вальтэриана и заглянула ему в глаза. Она осознала: он безумен по-настоящему. Только его безумие заключается в жажде власти, а её – в любви.

– Я не хочу причинять боль Астрид, – хриплым голосом сказала ведьма.

– Боль ей причиняешь не ты, а я, – в тон Беатрисе произнёс король.

В очередной раз он надел маску злодея-искусителя, чтобы ведьма чувствовала себя невинной жертвой, а не соучастницей. В объятьях Вальтэриан и Беатриса упали на софу и слились в поцелуе. Подданные покинули холл. Они знали, что произойдёт, но не смели тревожить их. Королева закрылась в покоях и заткнула уши, извергая проклятия.

Глава 44
Алатырь

Прошло два месяца. Принцесса Янина с принцем Лавриалем вернулись ко двору короля с радостной новостью. Янина забеременела. В честь будущего ребёнка устроили торжество. Подданные поднимали тосты за здравие беременной. Вкушали грибные супы, омаров и пряности, в перерывах поздравляя будущих родителей. Весело играли волынки и лютни. Шуты рассказывали сплетни о жизни придворных, заставляя тех краснеть. Маги на ходулях жонглировали хрустальными шариками и кувыркались. Факиры создавали из искр волшебных животных, извергая огонь, точно драконы. Лучшие хионфлорские певцы исполняли оды, посвящённые принцессе. Все веселились, кроме королевы. Она с завистью смотрела на округлившийся живот Янины, мечтая оказаться на её месте.

На пятый месяц, как и положено для феи, у принцессы начались схватки. Она тужилась и кричала, однако не могла родить. Лучшие лекари со всего королевства ухаживали за ней, Лавриаль не отходил от постели. Но ребёнок отказывался появляться на свет.

Король ходил удручённый. Сестра ему была дороже неродившегося младенца. Он предлагал умертвить плод. Еликонида и придворные поддерживали затею. Однако Янина не желала слышать об этом. Она верила, ребёнок вот-вот родится, живой и невредимый.

Спустя часы мук у неё закружилась голова и пошла кровь из носа. Альбин дал принцессе лекарства и, отозвав Лавриаля в сторону, сказал:

– У меня неутешительные предположения, принц. Думаю, Янина не может родить из-за родства с демонами. У Снэиков и Колдов общий предок – Ламелионида. Ясно, что тема запретная, но сейчас речь идёт о жизни принцессы.

– Расовые предрассудки меня не интересуют, – перебил эльф. – Я не испытываю презрения к демонам.

– Ребёнок, скорее всего, пошёл в кого-то из предков и принял демоническое обличье, чем причинил матери боль, – продолжил лекарь. – Одно дело вынашивать мага, другое – демона с когтями, рогами и крыльями. Организм феи неспособен произвести на свет демонёнка.

– Что делать? – вопрошал Лавриаль.

– Королева Селена тоже сталкивалась с подобной проблемой, – понизил голос Альбин. – Принц Януарий превратился в демона в её утробе и не желал рождаться. Тогда король Зигфрид уехал на запад и вернулся с белым камнем. Он поднёс его к животу жены, и ребёнок сменил демонический облик. А камень исчез. Королева разрешилась здоровым крепким наследником. Да упокоят их души Четыре Стихии!

– Что это за камень?

– Полагаю, Алатырь. Создать его невозможно. Розовая пыль быстро рассеивается.

– Но Зигфрид создал. Как?

– Не ведаю, Ваше Высочество. Простите старика. Мне пора давать принцессе обезболивающее зелье.

Альбин поклонился и направился к постели Янины. Лавриаль побрёл по лестнице, шепча, словно в бреду: «Алатырь». На лестничный проём поднялась Беатриса и услышала его бормотание.

– Что, принц? – окликнула она эльфа.

Он посмотрел вверх, протирая сонные глаза, и непонимающе уставился на неё.

– Вы что-то шептали, – заметила ведьма.

– Алатырь, – скрипнул зубами Лавриаль. – Мне нужен Алатырь, чтобы спасти её!

Беатриса поняла, о чём он. Она догадывалась, что Янина вынашивает демона, но не желала в это верить. Ведь если догадка правдива, значит, без помощи колдовства принцесса не родит. Ведьма захотела облегчить её страдания и отправилась искать в волшебной книге упоминания о Алатыре. Найдя две бесполезные легенды, она вздохнула и подозвала баторию. В её глазах Беатриса надеялась найти ответ.

За время отсутствия хозяйки питомица подросла. Юлиана сытно кормила её, а когда уехала вместе с леди Офелией и Адрианом, наказала присматривать за Искрой леди Леониле, что та с удовольствием делала. Беатриса сначала даже не узнала питомицу. Шерсть её стала гуще, ушки острее, рог изменил цвет и стал серебряным, как у взрослой особи баториевых. Глядя на неё, ведьма поняла, как много времени потеряла в обители Нави и как важно не потерять его сейчас, когда от её действий зависит жизнь принцессы Сноуколда.

Батория прочитала мысли хозяйки, махнула рогом, и воздухе из синего облака появилась картина прошлого. У высокого дуба стоял могучий, как само дерево, Зигфрид Колд. «Не похож на утончённого Вальтэриана», – невольно отметила ведьма. Магией он вращал осколки звёзд, пока они не соединились и из них не появился Бел-горюч камень Алатырь.

«Зигфрид сумел собрать и осколки комет до того, как они обернулись звёздной пылью, – догадалась Беатриса. – Значит, есть способ. И я его найду». Она рассказала о видении королю. Он приказал стражникам позвать гонцов и глашатая, после объявил:

– Нужно собрать совет магов. У леди Фаиэ сил не хватит, чтобы задержать время и объединить осколки комет. Даже вдвоём нам придётся нелегко. Потому вам, гонцы, поручаю передать магистрам приказ прибыть ко двору. А тебе, глашатай, поручаю объявить жителям Альтаира, что они должны собраться у центрального балкона Зимней Розы для проведения особого обряда.

Беатриса обрадовалась решению Вальтэриана. Ведь понимала, насколько тяжело будет колдовать.

– Ты уверен, что получится? – спросила она на выходе из тронного зала.

– Если вы с Альбином считаете, что единственный способ спасти мою сестру – это создать Алатырь, я готов рискнуть, – туманно ответил король. – Получится ли… Мы должны попытаться. Если отец смог, я смогу и подавно. Он смыслил только в боевой магии. Я же знаю более тонкие её виды. Они убивают раньше, чем противник подумает об открытой схватке. Всегда не любил столкновения на поле боя! Лучше потратить магию и убить на расстоянии, чем возглавлять армию.

Вальтэриан умолчал, что боится проиграть в ближнем бою, ведь волшебным мечом владеет хуже покойных братьев и многих сверстников, о чём ему часто напоминал Зигфрид.

– Ты всегда был книжником, Вальтэр, – погладила короля по волосам Беатриса. – Воины мечтали бы обменять силу на твой ум. Надеюсь, знания твои помогут нам. Они у тебя острее меча. А колдовство сильнее, чем кулаки любого бойца.

– Хочешь сказать, не променяла бы зануду-книжника на красавца-атлета? – удивился Вальтэриан.

– Я люблю тебя больше, чем себя, ты же знаешь, – оскорбилась ведьма.

– А я для тебя кто? – шутливо спросил король. – Зануда-книжник или красавец-атлет?

– Ты для меня всё, – призналась Беатриса, обнимая его. – Когда навьяны клялись, что любят больше всего на свете Создателя, я не понимала их. Он меркнет по сравнению с тобой.

– Моя, – проворковал Вальтэриан и привлёк её для поцелуя.

От нахлынувших чувств тембр его голоса изменился. Металлические ледяные нотки исчезли. Слово прозвучало ласково и мелодично. Обычно, слыша речь Вальтэриана, хотелось склоняться, а не закрывать глаза от удовольствия, трепетать от предвкушения пыток, а не любовных ласк. Но теперь слова его вызывали не страх, а блаженное спокойствие. Лёд покинул сердце короля, оголив его для Беатрисы. Она видела и слышала то, что было скрыто для других. Не зря слуги шептались, что огонь Фаиэ скоро ничего не оставит ото льда Колдов, и всё будет, как прежде. Подданные радовались этому. Ведь добрый король – щедрый король. А настроение его зависело от благосклонности Беатрисы. Она могла принести в сердце Вальтэриана умиротворение, что раньше приносили лишь убийства. В дни тревоги за принцессу он особенно нуждался в её поддержке. Ведьма знала это, потому не покидала его, даже когда мимо проходила королева Астрид, бледная, как тень.

Гонцы короля облетели на пегасах Сноуколд и привезли ко двору лучших магистров четырёх королевств: травников-эльфов, целителей-магов, зельеваров-вампиров и алхимиков-людей. Осмотрев Янину, они поднялись на центральный балкон Зимней Розы. Внизу собрались жители Альтаира.

– Сосредоточьтесь, – приказал Вальтэриан. – Представьте розовую пыль. В конце парада перламутровых звёзд она опустилась на земли Сноуколда, но не успела стать с ними единым. Попробуем поднять её в воздух! Давайте, маги. Воображение для нас всё. Заклинайте вихри розовой пыли переместиться сюда.

Колдуны вместе с королём, Еликонидой и Беатрисой подняли руки и закрыли глаза. Из ладоней их просочилась магия разных цветов. Голубая у Вальтэриана, оранжево-красная у Беатрисы, зелёная у Еликониды. Она заставила частицы комет взлететь и переместиться на север.

Белый небосвод порозовел от кружащейся вокруг замка звёздной пыли. Она попадала в рот и нос, щипала глаза. Ветер колыхал вершины деревьев, хлопал платьями чародеек и завывал, грозясь унести в небеса. Солнце закрывали облака пыли. Было непонятно, день сейчас или уже вечер.

Подданные, не знавшие о колдовском обряде, повыходили из домов, гадая, не началась ли четвёртая магическая война. Вальтэриан предвидел такую ситуацию, поэтому приказал стражникам патрулировать улицы и успокаивать жителей.

Розовые вихри сгустились над Зимней Розой. Колдуны на балконе открыли глаза. Король взглянул на Беатрису, давая понять, что пока всё хорошо. Но она чувствовала, что устаёт, и магия её слабеет. Остальные маги ощущали то же.

– Осталось немного, – ободрил Вальтэриан. – Нужно изменить структуру пыли и превратить её в Алатырь. Мысленно сожмите пыль. Представьте вместо неё белый полупрозрачный камень.

Колдуны сконцентрировали энергию в ладонях и соединили потоки магии в один. Вихри пыли задрожали, уплотнились и изменили розовый блеск на белый.

Половина чародеев выдохлась и опустила руки. Сердце их бешено колотилось, угрожая остановиться раньше времени. Двое магов упали без чувств. Пыль светилась в воздухе, час тянулся, как два. Силы колдовать остались только у Вальтэриана, Беатрисы и Еликониды. Но под конец ослабли и они.

Первой сдалась ведьма. Она схватилась за перила, не в силах больше отдавать энергию, и взглянула на небо. Пыль почти обернулась камнем. Нужен был последний разряд магии. Вскоре устала и Еликонида. Хотя для неё сдаться раньше племянника было равносильно поражению в войне. Она оперлась о стену и стиснула пульсирующие вески. Синяя вена на её лбу вздулась, точно собиралась лопнуть.

Король, оставшись в одиночестве, ощущал дикую усталость, но не мог позволить колдовству развеяться. Рискуя потерять магию, а вместе с ней жизнь, он сделал выпад. Поток голубой энергии окутал его руки и устремился к облакам. Вспышка света на миг ослепила магов, и под ноги Вальтэриану упал волшебный камень.

Небо прояснилось. Пыль исчезла, превратившись в Бел-горюч камень Алатырь. Стая фениксов пронеслась на запад, развеяв последние сгустки магии.

Король отдышался и впился взглядом в заветный камень. Подданные разразились аплодисментами. Вальтэриану польстили восхищённые взгляды, но тщеславную улыбку он всё же подавил. Помахав придворным ослабевшей рукой, король велел стражникам отблагодарить их золотом за колдовство и пошёл в покои сестры.

Принцесса спала на нежно-розовой кровати, одурманенная обезболивающим зельем. Лицо её осунулось и побледнело. Волосы перестали сиять. На стульях по обе стороны от Янины сидели замученные Альбин и Лавриаль. Казалось, будто злая волшебница наложила на них замораживающие чары.

– Получилось создать Алатырь, – объявил Вальтэриан, показав камень.

– Чудо, – прошептал эльф. – Колдовство сработало! Что теперь? Что я должен сделать?

– Отойди, – попросил король и поднял над сестрой Алатырь. Тот засветился красным, жёлтым, фиолетовым и зелёным. Однако Янина даже не проснулась.

– Почему ничего не происходит? – запаниковал Лавриаль.