Текст книги "Гибель короля"

Молодые маги помнили слова короля Зигфрида, потому с большим остервенением набрасывались на странного книголюба с высокомерным взглядом. Они били скопом, бросая смелые шуточки и желчные замечания, пока он корчился от разрядов боевой магии.

Вальтэриан сжимал зубы. Боль казалась нестерпимой. В глазах его сверкала сталь. Он без сомнения растерзал бы всех. Но не мог превозмочь магию стольких колдунов. Волшебные цепи сдерживали его и высасывали энергию, усиливаясь от торжествующих криков чародеев.

В пылу борьбы они не гнушались применять не только магию, но и кулаки. Первый удар Януария рассёк Вальтэриану скулу, оставив кровавый след на идеальной коже. Второй разбил губы, третий пришёлся по груди, четвёртый по животу. Удары других магов попали в глаза и затылок.

Вальтэриан в кровь искусал раненые губы, сдерживая крик. Он считал проявление чувств ниже своего достоинства и изо всех сил старался выглядеть каменным. Не хотел доставлять мучителям большей радости. Будущий король беспомощно возводил глаза к потолку, ища спасение. Заглушающие чары не давали стражникам услышать шум драки, и те не приходили на помощь. Вальтэриан, как сломленный клён, клонился к окровавленному полу. Реальность уплывала. Бесконечная боль пронизывала каждую клеточку тела, заставляя сердце сжиматься от ненависти и желания отомстить.

– Немедленно отойдите! – закричала Еликонида. – Как вы осмелились? Глупцы малолетние, прочь! Вальтэр, сынок, как ты?

Под лестницу заглянул стражник. Его лицо вытянулось от удивления при виде королевы, кричащей в пустоту. Он поклонился и спросил:

– Миледи, вы в порядке? Здесь никого нет.

Видение из прошлого вмиг исчезло. Эльфийка оттолкнула стражника, пригрозив:

– Расскажешь кому, убью.

Воин растерялся, сбивчиво кивнул и ушёл. Еликонида вернулась в тронный зал, мысленно обращаясь к сыну: «Прости, Вальтэр. Я настроила против тебя Януария и Севериана. Потом детей советников. Мне нравилось стравливать вас. Вы могли погубить друг друга. Тогда Селена сошла бы с ума. А мои руки остались чисты. По сей день в моих ушах звенит твой крик… Как же они избивали тебя! Я помню. Прости, что приходила на помощь редко. И то, когда жалось брала вверх над желанием мстить. В своей семье я была тоже изгоем. Ты держался хорошо. Раны зализывал молча. Даже Зигфриду не жаловался. На моё счастье. Я ведь надеялась, что в одной из драк тебя забьют до смерти. Но ты всякий раз выживал. Мой сынок… Тебя, как и меня, воскрешала ненависть. Ты не мог умереть, не отомстив последнему врагу. Я чувствую. Ты жив. Ведь твой последний враг – я».

Еликонида выбежала из замка, поражённая внезапной догадкой, как молнией, и велела закладывать карету. К полудню она отправилась в склеп Колдов.

Карета шаталась, переезжая через бугры. Кони фыркали, напоминая о празднике в честь смерти Вальтэриана. В тот день смех Сталия не отличался от конского ржания. Эльфийку передёрнуло от воспоминаний, оскверняющих память о сыне. Никогда смех, звон бокалов и музыка не вызывали у неё столько ненависти, как теперь.

Склеп встретил Еликониду могильным холодом. Длинные тени от колонн падали на её лицо, с каждым годом становясь чернее, словно впитывали смерть захороненных магов. Голубые узоры в виде коронованных черепов оплетали стены. Чудилось, будто сотни глаз следят за входящими. Мраморные кости виднелись в углах. Изваяния скелетов на крыше переплетали руки в виде знака бесконечности. У ног их лежали щиты с вырезанным гербом Колдов.

Еликонида усмехнулась краем губ. Её сестра трепетала перед смертью. Она велела поставить скелетов-стражников, дабы они защищали усопших от нечисти. «Селена не отличалась умом, – с мрачной радостью отметила эльфийка. – Каменные стражи не спасли её от пребывания в месте, не отличающемся от склепа».

Еликонида осмотрелась и направилась к усыпальнице Вальтэриана. В руке её горел зелёный шар. Он освещал путь и гробы, покрытые слоем пыли. При виде эльфийки пауки разбегались в стороны. Она шла, словно смерч, сметая подолом паутину. Не замечала, как насекомые гибнут под острыми, точно игла, каблуками.

Воскрешённый Вальтэриан прятался за каменным скелетом и угрюмо наблюдал за Еликонидой. Его голубые холодные глаза источали ненависть. Король не мог напасть, ведь магия не окрепла. Но это не мешало ему представлять, во что превратится тётя после пыток калёным железом.

Она не видела Вальтэриана во тьме, однако ощущала знакомую ауру. Не придав значения эмоциям, эльфийка подошла к гробу, провела по плите рукой, и та отодвинулась. Еликонида наклонилась. Сердце её забилось с невероятной силой.

Король воспользовался моментом, чтобы наколдовать иллюзию самого себя. С садистским удовольствием он представил и отобразил момент гниения тела. Каждую ужасающую деталь. Магия сконцентрировалась внутри гроба, уплотнилась, и перед эльфийкой предстал полуразложившийся труп.

В кишках копошились черви, переплетаясь с личинками. Через сгнившее мясо проглядывали кости. Белоснежная кожа пожелтела и вздулась. Местами выступили чёрные пятна. Волосы остались невредимы, но серебряный блеск угас. Дорогой бархатный камзол превратился в ветхие тряпки. Глаза, внушающие страх и восхищение, выпали из глазниц. Черты лица потеряли выразительность и расплылись.

Вальтэриан желал увидеть страх и омерзение на лице тёти. Он не задумывался, почему она решила навестить его прах. Месть захлестнула свергнутого короля, заставив кровь бурлить, подобно Штормовому океану. Ради минуты триумфа он выглянул из-за статуи и принялся следить за каждым движением Еликониды. Мрак позволял ему оставаться незамеченным.

Эльфийка не дрогнула при виде трупа. Лишь прикрыла лицо платком. Она не распознала иллюзию, от того внушила себе, что полежавший мертвец не может не источать зловоние. Колдовство Вальтэриана поразило её слабеющий рассудок, и иллюзия стала реальностью в мутных глазах королевы, которые некогда сверкали ярче изумруда.

Минуту Еликонида смотрела в пустые глазницы короля. После магией задвинула тяжёлую плиту. Её ярость и боль вылились в поток энергии, всколыхнувшей склеп.

Вальтэриан еле устоял на ногах. Чтобы не встретиться с эльфийкой раньше времени, он ушёл вглубь склепа и продолжил наблюдать, растворившись в темноте.

В сердце Еликониды царила буря. Однако лицо её оставалось бесстрастным. За годы жизни в Зимней Розе маска равнодушия намертво приросла к нему, защищая душу от посягательств врагов. Вальтэриан не догадывался, что чувствует эльфийка. Хотя считал себя талантливым интриганом.

«Мёртв, – мысленно повторяла она. – Мёртв из-за меня. Зигфрид, я убила наше дитя. Из-за мести Селене, будь она проклята! Я не спасла сына, когда его в младенчестве вырвали из моих рук, а теперь… Вальтэриан, ненавистный племянник, оказался моим единственным ребёнком. Частичкой тебя, Зигфрид! Я скучаю по нему, несмотря на вечные ссоры. Вальтэр, моё несчастное дитя, где ты? Ты часто болел. У тебя было слабое тело. Но сильная развитая душа. Впрочем, это не спасло тебя от гибели… Прости. Ты бы жил, знай я правду».

Еликонида стиснула зубы, подавив горестный стон, и провела рукой по пыльной крышке гроба. Дрожащие пальцы заботливо вывели инициалы короля.

– Пусть тебя нечего не тревожит, Вальтэриан, – произнесла она. – Сноуколд в надёжных руках.

Эльфийка подобрала полы платья и устремилась к выходу. Она излучала мнимое спокойствие. Голос не дрожал. Грациозность и стать не покинули её даже в трудный час, что неимоверно злило короля.

– Равнодушная стерва, – прошипел он. – «Сноуколд в надёжных руках». Как бы не так! Не побрезговала, пришла, лишь бы ещё раз убедиться в победе. Ни капли скорби на лице. Браво, любезная тётушка! Для меня вы были лучшим учителем жизни. Им и остаётесь. Таких мразей, как мы, ещё поискать. Поэтому в Сноуколде должен остаться кто-то один. Битва не окончена. Я познал цену вашей заботы и заплачу сполна. Вашей же кровью.

Еликонида не услышала. Вальтэриан ударил кулаком о стену и разбил костяшки. Зашипев от боли, он прикусил губу и сел на пол. Неокрепшая магия ощущалась, как онемевшая рука. Вроде бы есть, а вроде бы и нет. Беспомощность убивала. Вернуть привычное спокойствие оказалось непросто. Король глубоко вдохнул и оглядел склеп, ставший приютом на неделю. Пыль, грязь, пауки и трупы. Непривычно. Вальтэриан напомнил себе, что больше не правитель мира, зажмурился и лёг на грязный пол. Под писк жирных крыс король закрыл глаза. Кровь с раненой руки медленно стекала на землю. Холод окутывал, остужая гнев, приводя в порядок мысли. Былая уверенность вернулась к Вальтэриану, и он погрузился в сон.

В мире грёз к нему явилась Беатриса. Сердце его забилось чаще, чувствуя, что она в беде. Король проснулся и понял, больше ждать нельзя. Он одолеет страж Смертфэлка и освободит родных, даже если магия слаба. Месть Еликониде подождёт.

С рассветом из склепа вышел привычный миру Вальтэриан Колд, невозмутимый, отстранённый и бесконечно жестокий. Ярость наполняла его решимостью, заставляла кровь быстрее циркулировать по ледяным венам. Полубезумное спокойствие окутывало короля. Лишь убитые им знали, что в таком состоянии он пытает особенно изощрённо. Гнев, кровожадность и безумие всегда таились внутри него и ждали возможности лавиной обрушиться на неугодных.

Ради верных сторонников Вальтэриан обуздал жажду крови. Сначала решил спасти их, а потом набраться сил и выпустить безумие на свободу. Он шёл через Поющий лес мерно, с грацией хищника. Худоба и измождённость придавали королю неагрессивный вид. Однако энергетика и мудрый, коварный взгляд говорили, что он самый опасный демон, Ледяной змей.

Глава 65
Рассвет

Беатриса спала, свернувшись клубком, и вздрагивала от воя ветра. Ей снился Вальтэриан. Он был жив, улыбался и обещал помочь. В его объятьях ведьма ощущала себя под защитой.

Первые лучи солнца ворвались сквозь решётчатое оконце и развеяли сладкие грёзы. Беатриса проснулась в окружении давящих стен. Ночи на каменном полу были непривычны для неё. Хрустящая солома впилась в бока. Боль пронзала тело, словно иглы. Кожа покрылась синяками и огрубела, что нисколько не волновало ведьму. Для кого выглядеть красивой, если король умер?

Вечная усталость, апатия и тревога брали верх над стремлением Беатрисы вернуть королевство Янине и спасти Сноуколд. Всепоглощающее желание умереть и встретиться с Вальтэрианом заполняло её мысли. Силы для борьбы иссякали. Ведьма прошептала, глядя на ненавистные солнечные лучи: «Где тьма, которая дарила мне свет? Вальтэр, где ты? Я не хочу жить. Мечтаю услышать голос твой, увидеть тебя. Молю, забери меня к себе! Мне плохо без тебя…»

Слёзы полились из глаз Беатрисы. Она содрогнулась от рыданий и прислонилась спиной к стене. Пронизывающий холод напомнил ей о короле мира. От того на душе её стало тепло. Но замерзающее тело и дрожь вырвали из воспоминаний. Ведьма обхватила себя руками, хранившими частицы тепла, и зажмурилась. Маги из соседних камер взвыли, прося еды. Стражники ударили их разрядом магии, и вновь наступила тишина. Лишь изредка её прерывали судорожные всхлипы Беатрисы.

Вскоре измученная горем ведьма задремала. Через час она проснулась, и всё началось сначала: слёзы, боль и бесконечные мысли о Вальтэриане. Отчаянье изводило её. Но не думать о короле она не могла. Каждый час приносил страдания и мысли о смерти.

К полудню солнце заволокли синие тучи. Поблёкшие лучи почти не освещали север. Полумрак радовал Беатрису, даря возможность грезить наяву. Она закрыла глаза и почувствовала на щеках снежинки. Улыбка украсила иссохшие губы. Ведьма поблагодарила воображение за возможность перенестись в дни, когда зима не уступала весне.

Дверь в камеру со скрипом отворилась. Беатриса вскрикнула и приблизилась к выходу. Природная осторожность призывала не торопиться. Но она не послушала и кинулась в коридор.

Сердце тревожно билось, замирая при каждом шорохе. Ведьма не знала, ради чего спасается. Король мёртв, его сторонники в Смертфэлке или могиле. Она бессильна против врагов. Однако глупая надежда шептала, что ещё не конец, и подстрекала бежать быстрее. «Вальтэриан, жди меня, – подумала Беатриса. – Я иду! Если королевство не спасти, я увижу тебя совсем скоро. Если есть шанс вернуть трон Янине, я сделаю всё для этого. Исполню долг перед тобой. После мы встретимся. Не забудь меня».

Ведьма спустилась по лестнице и оказалась на первом этаже. Из ближайшей камеры появился стражник и грубо схватил её за руку. Он выглядел болезненным и тщедушным. Зато хватка напоминала железные тиски.

– Как ты выбралась? – спросил страж. Брови, сведённые к переносице, делали его миловидное эльфийское лицо угрюмым и злым.

– Дверь сама открылась, – ответила Беатриса, морщась от боли в сдавленной руке.

– Говори правду! – потребовал стражник, усилив хватку. – Кто выпустил тебя?

– Никто, – ведьма попыталась вырваться, но оказалась слишком ослабленной.

– Не лги, – потребовал эльф. – Двери без магии не открываются! А она блокируется чарами трёх магистров-начальников стражи.

– Вальтэриан мог колдовать здесь, – чуть слышно произнесла Беатриса, вспомнив первое заточение. Робкая надежда озарила её истерзанную душу. – Неужели он жив?

– Мёртвые не оживают, – прорычал страж. – Наверняка тебе помог другой архимаг.

– Есть лишь один архимаг – король, – засмеялась ведьма. – Еликонида тоже способна сломать блокирующие чары. Только ей незачем организовывать побег для своей пленницы.

– Естественно, – подтвердил эльф.

– Орен! – окликнул его начальник стражи. – С кем ты беседуешь?

– Бернар, заключённая сбежала, – поведал стражник.

Начальник стражи Смертфэлка подошёл и посмотрел на Беатрису заинтересованным взглядом.

– Это леди Фаиэ, – предупредил эльф, видя в его глазах похоть. – Она дочь правительницы запада и может понадобиться королеве для обмена на золото или…

– Замолчи! – крикнул Бернар и спокойней добавил. – Мы не звери. Прикажут, отдадим матери в сохранности. Не испортим. Король опередил.

– Я лишь имею в виду… – начал объяснять Орен и вновь был прерван.

– Займись работой! – приказал начальник стражи. – И моего брата сюда позови.

– Вы же не собираетесь… – вздрогнул стражник, догадавшись о задумке Бернара, и хотел перечислить её возможные последствия. Но хмурый взгляд начальника дал понять, возражение грозит увольнением.

Эльф испугался и послушно скрылся за поворотом. Вместо него явился маг, похожий на Бернара, как отражение в зеркале. Оба подобны скале: высокие, крепкие и угрюмые. Настоящие воины, способные кулаком сломать челюсть.

– Ты звал? – поинтересовался стражник.

– Эдвин, посмотри, какая красота, – указал Бернар на ведьму. – Помнишь, мама учила делиться?

– Да, – промурлыкал Эдвин и потянул на себя Беатрису.

– Немедленно прекратите! – воскликнула она и, собрав все силы, вырвалась. – Вальтэриан вас уничтожит!

– Он мёртв, – усмехнулся Бернар, без стыда рассматривая её.

– Ты хороша, – озвучил мысли брата Эдвин. – Ясно, почему покойный король предпочитал спать с тобой, а с не королевой. Упругие груди, отличная задница! А какие бёдра? Хочу рассмотреть поближе.

Бернар схватил Беатрису и принялся разрывать её корсаж. Эдвин с жадностью рассматривал каждый дюйм открывающейся кожи. Она соблазнительно проглядывала через вырез, который, благодаря усилиям брата, становился глубже. Ведьма пыталась отстранить их. Но Бернар держал крепко, с каждым приливом похоти сминая её платье сильнее. Беатриса впилась ногтями ему в лицо и оставила глубокие порезы. Стражник ослабил хватку, чтобы стереть кровь. Ведьма отскочила, однако далеко убежать не успела. Она попала в объятья его брата.

– Тварь! – закричал Эдвин и ударил её. – Говорят, тебе нравилось, когда король грубо трахал! Что изменилось теперь?

Беатриса оскалилась, подобно львице. Кровь с разбитой губы капала на корсет. Ведьма не спешила вытереть её, лишь гневно взирала на мучителей. Мысленно она клялась, что не умрёт, пока не отомстит за унижение. Гордость и бесстрашие не изменили ей, как не изменяли Вальтэриану в годы мрачной юности. Сейчас Беатриса особенно походила на него. Одаривала стражей взглядом, коим смотрел он на врагов. Надменным, презрительным, таящим безумие и желание растерзать.

Стражники не испугались. Разум их затмила жажда обладания. Они готовы были на всё, лишь бы ощутить нежную кожу, узкое лоно и мягкие губы леди Фаиэ.

– Миледи, будьте благосклонны, – страстно прошептал на ухо ведьме Эдвин, видя её бессильную злобу. Он хотел попробовать обольстить её, а потом, если не получится, изнасиловать. Ведь податливое тело брать приятнее. Стоны страсти льстят лучше стонов боли. – Позвольте нам с братом хоть на миг почувствовать себя королями мира.

– Вы ничтожны, – прошипела Беатриса.

Эдвин замахнулся, чтобы ударить её. Кулак оледенел и покрылся трещинами. Стражник скорчился от боли и закричал: «Проклятая ведьма! Что ты со мной сделала?» Возглас его превратился в болезненный стон, и Эдвин упал. Бернар поспешил на помощь брату. Ведьма убежала, не ведая, что произошло.

Смертфэлк погрузился во мрак. В суматохе стражники не заметили, что настала ночь и не зажгли свечи. Из темноты послышался властный голос:

– Хотите почувствовать себя королём? Тогда умрите!

Вслед за братом скрючился в конвульсиях Бернар. Издав вопль, он повалился на пол и захлебнулся кровью. Брат его принялся молить о пощаде. Но обладатель голоса не смилостивился. Кожа Эдвина покрылась струпьями и слезла, оставив оголённое мясо. Он издал последний оглушающий крик. Сосуды в глазах его лопнули, сердце остановилось.

Беатриса взглянула на тела несостоявшихся насильников и впервые за много недель вздохнула спокойно. Пульс замедлился, дыхание выровнялось. Будто завороженная, она вглядывалась в темноту, не в силах сдвинуться с места. Ведьма почувствовала присутствие любимого, его холодную ауру.

– Вальтэриан, я знаю, ты рядом, – произнесла она. – Выйди ко мне! Не важно, как облик твой изменила смерть.

– Она его не изменила, – прозвучал властный голос, который Беатриса узнала бы из тысячи.

– Родной мой! – воскликнула она, бросившись навстречу.

Вальтэриан заключил её в объятья, вдыхая знакомый аромат золотистых волос. Король почти не изменился. Глаза, как прежде, горели холодным голубым огнём. Только потрёпанный камзол, болезненная худоба и потерявшие блеск волосы говорили, что ему пришлось пережить.

– Я скучала, – прижалась к королю Беатриса. – Чуть с ума не сошла без тебя! Что с тобой произошло?

– Долгая история, – Вальтэриан повёл ладонью по её щеке, вглядываясь в потускневшие от горя родные черты.

Ведьма отстранилась, смутившись. Она представила, как нелепо выглядит. Синяки под заплаканными глазами, разбитая кровоточащая губа, грязные волосы и потрёпанное платье с разорванным корсажем. Не слишком привлекательная картина для искушённого короля. Он, словно догадавшись о мыслях Беатрисы, произнёс:

– На грани жизни и смерти я думал о тебе… Представлял нашу встречу. Ты прекрасна! Жаль, когда меня рядом нет, красота навлекает на тебя беды.

– Стражи не тронули меня, – проговорила Беатриса, боясь, что Вальтэриан сочтёт её испорченной. – Ты по-прежнему мой единственный.

– Знаю, – промурлыкал король. – Я видел тебя и их. Меня переполняли ужас, ревность, отвращение и… возбуждение.

Вальтэриан не сдержался и впился в окровавленные губы ведьмы. Она чуть не упала. Он удержал её, крепко прижав к себе. После долгого болезненного поцелуя король отстранился, тяжело дыша. Он боялся увидеть осуждение во взгляде любимой. Потому опустил глаза к манящему корсажу.

– Вальтэр, я не могу сейчас дать тебе желаемое, – обессиленно сказала Беатриса. – Мне кажется, я упаду в обморок…

– Прости, – произнёс король почти незнакомое слово и слизал капли крови с её подбородка. – Не удержался.

– Я люблю тебя, – молвила ведьма, нежно проведя ладонью по его волосам.

– Моя Беатриса, – улыбнулся Вальтэриан, пропуская через тонкие пальцы её локоны. – Помнишь нашу прошлую встречу в Смертфэлке? Я думал, она последняя.

– Тогда ты заточил меня, – вздохнула Беатриса. – Её невозможно забыть. Твой прощальный поцелуй был моим первым воспоминанием после потери памяти.

– Я тоже его не забыл, – наклонился Вальтэриан и легко коснулся её губ.

– Вальтэр, – вновь отстранилась ведьма. – Почему везде тихо? Где стражники?

– Мертвы, – ответил король. – Магией я открыл камеры, в которых держали моих сторонников. Затем убил стражу. Янина, Патриция, Ленор и Альбин ждут нас возле Поющего леса. Мне тяжело было найти лишь тебя. Ты так звала смерть, что я едва ощутил в тебе жизнь. Более того, ты проявила проворность, убежав прежде, чем я пришёл к тебе. Впервые в жизни я по-настоящему испугался.

– Звучит, как признание в любви, – еле слышно проговорила Беатриса.

– Похоже, завтра я буду винить себя за всё, что наговорил, – осознал Вальтэриан. – Но, чёрт подери, я не могу без тебя! Любовь это или нечто другое – не важно. Факт один: если с тобой что-нибудь случится, я буду выть на луну громче волка.

Ведьма и король слились в долгом поцелуе. Их ауры объединились. Коридор засиял колдовским светом. Наполовину чёрным, наполовину белым. Вальтэриан и Беатриса начали задыхаться и с неохотой отстранились, жадно глотая воздух. Волшебные огни погасли. Король взял возлюбленную за руку и повёл к выходу из опустевшей тюрьмы.

Наступил рассвет. Огненные переливы украшали небо. Солнце сияло, освещая молодую траву. Лёд вновь сковал реки, однако весна не намеревалась покидать северный чертог. На дубах пели фениксы, напоминая оранжевое пламя.

Смотря на Вальтэриана в свете голубых лучей, Беатриса не ощущала тоски по холоду. С королём было хорошо в любое время года. Он улыбался, обнимал за талию и не давал упасть.

У кромки Поющего леса толпились бывшие заключённые. В скорбной тишине они щурились, привыкая к свету. Ветхие одежды развевались, делая бледных магов похожими на баньш. Жалость стиснула измученное сердце ведьмы. Некогда великие колдуны мало отличались от облезлых, едва прозревших щенков.

– Вальтэриан! – закричала Янина и бросилась на шею брату. – Я так рада, что ты жив! Когда дверь в камеру открылась, сразу подумала о тебе. Чудо! Может, Лавриаль тоже воскрес?

– Вряд ли Эльвира Фаиэ оживила его, как меня, – ответил король.

– Мама? – вздрогнула ведьма.

– Я полагал, она вас не любит, – удивился Ленор Фаиэ.

– Верно, – ухмыльнулся Вальтэриан. – Я нужен ей, чтобы спасти вас и королевство.

– Ясно, – сказал вампир. Глаз его дёргался после месяца в Смертфэлке. – Я и Беатриса – её кровь и плоть, но защищаете нас вы! Иногда возникает мысль, что Эльвира не мать мне. Я приехал в столицу мальчишкой, вы научили меня всему, что я знаю, заменили отца. Даже сейчас меня спасли вы, а не мама!

– Не горячись, Ленор, – улыбнулся король. – Она поступила разумно. И любит вас. По-своему. Где леди Астрид?

Беатриса потупила взгляд. Она совершенно забыла о королеве, вдохновлённая воссоединением с любимым. Как рассказать о случившемся, она не понимала. Боялась за душевное равновесие Вальтэриана. Ведь с гибелью королевы он потерял единственный шанс иметь ребёнка. Врождённая болезнь не позволяла ему ощутить радость отцовства. Беременность Астрид воспринималась королём как чудо.

– Королеву убили, – поведал лекарь. – Сочувствую, Ваше Величество.

– Значит, дитя мертво, – мрачно изрёк Вальтэриан. – Почему она не сбежала?

– Я предлагала, – сказала Янина. – Астрид не…

– Дура она, – прервал король, поняв всё без объяснений. – С короной расстаться побоялась. Может, оно и к лучшему. От неё ребёнок умным бы не родился.

– Вальтэр, – прошептала ведьма, зная, жестокие слова скрывают бурю в его сердце. – Боль пройдёт. Я рядом. Прошу, не закрывайся.

– Мне не больно! – отмахнулся Вальтэриан и зашагал вперёд.

– Что нам делать? – окликнул Альбин. – Сноуколд под властью леди Снэик.

– Не напоминайте ему, – взмолилась Беатриса.

– Со мной всё хорошо! – прорычал король, одарив её холодным взглядом. – Мы отправляемся на запад, в замок Крэвэлхолл. Полагаю, правительница вампиров ожидает нас. В одиночку мир не отвоевать. Мы нужны ей, а она нам. Договоримся.

– О чём? – поинтересовался Ленор.

– О военных трофеях, – пояснил Вальтэриан. – Безвозмездно твоя мать услуги не оказывает. Впрочем, если верну корону, за благодарностью дело не станет. Заплачу Эльвире, сколько пожелает.

– Она не возьмёт с тебя деньги, – заверила ведьма.

– Сомневаюсь, – ухмыльнулся король. – Эльвира не откажется от «спасибо» в виде золота или куска земли, хотя свержение Еликониды выгодно нам обоим.

– Экономика для неё превыше всего, – подтвердил вампир. – Мама боится даже минимальных растрат. Еликонида наверняка просила у неё золото. Ведь казна Альтаира пуста. Но Эльвира вряд ли поделилась. Благополучие Крэвэлэнда для неё важнее мирового порядка. Если начнутся войны и голод, она закроет границы, и всё!

– Эльвира предприимчива, – сказал Вальтэриан. – Она не прочь утвердить своё влияние не только на западе. Ради этого правительница вампиров рискнула бы ввязаться в новую войну и возвести меня на престол. Еликониде она не доверяет.

– А вам? – изогнул бровь Альбин.

– Мне? – удивился король. – Нисколько. Однако на моей стороне её дети, и я поддерживал порядок в Сноуколде. Не повышал податей, не устраивал всемирные войны. Я способствовал экономическому росту Крэвэлэнда и технологическому прогрессу. Вампирша любит меня на втором месте после солнца. Но ради выгоды стерпит.

– Мы на запад отправимся пешком? – поинтересовался Альбин.

– Я перенесу нас, – ответил Вальтэриан, создавая чёрный портал.

– Законы Четырёх Стихий препятствуют подобному перемещению, – заметила принцесса.

– Пойдём пешком, нас поймают и убьют, – равнодушно пояснил король. – Хочешь увидеть сына, сестра, нарушишь любой закон.

Янина промолчала. Не хотела спорить после всего, через что прошла. Беатриса взяла её за руку, как бы говоря: «Не мешай ему. Сейчас он не в лучшем настроении». Принцесса с благодарностью посмотрела на подругу, чья робкая попытка успокоить не увенчалась успехом, но вселила веру в замысел Вальтэриана.

Он разверз кору мироздания, и чёрные тени сгустились на месте разлома. Из них образовался портал, окутанный голубым туманом. Искры сверкали вокруг него, вплетаясь в черные сгустки магии.

– Я никого не заставляю идти за мной, – произнёс Вальтэриан. – Вы вольны уйти. Вам за это ничего не будет.

– Моя семья в безопасности, на свободе, – сказал лекарь. – Я рад бы присоединиться к ним. Но не могу. Моя жизнь прошла подле вас, Ваше Величество. Я с вами до конца.

– Я тоже, – поддержала Патриция Цонфор. – Смерть Августа не должна оказаться напрасной. Я верю, видения не обманули и в Сноуколде воцарится мир.

– Прекрасно, – произнёс Вальтэриан и обратился к преступникам, которые прятались в кустах после того, как воспользовались отсутствием охраны и сбежали. – Мне известно, вы не раз нарушали законы. Однако и я не святой. Я даю вам шанс искупить вину перед короной и заработать денег. Сражайтесь под моими знамёнами против леди Еликониды Снэик! Если согласитесь, помните: за неподчинением следует наказание.

– Я с вами, мой король! – вступил вперёд грузный маг, сидевший за изнасилование. – Я не прочь заработать несколько золотых, и ваша личность мне импонирует.

– Мы тоже! – воскликнули воры.

– И мы! – заголосили торговцы запрещёнными зельями.

– Золото и свободу! – проскандировали беглые преступники. – Слава королю Вальтэриану!

– Брат, что ты творишь? – испугалась Янина.

– Я всё контролирую, – успокоил Вальтэриан. – Они не будут лишними в армии. Ибо в Смертфэлке слабые чародеи не содержатся. Станут мешать – я убью их. А пока пусть приносят пользу.

Король шагнул в портал. За ним последовали остальные. Чёрная дыра расширилась, магические волны завибрировали, окрасившись в синий, и колдовство пришло в действие. Когда последний маг исчез в портале, синие волны растворились в атмосфере Сноуколда, и чёрная дыра затянулась.