Текст книги "Гибель короля"

Глава 61
Тюрьма

Вместо перт и баньш тюрьму охраняли демоны и эльфы. Они низко поклонились и пропустили Еликониду. Первым делом она навестила Лавриаля. Он пытался сбежать с поля боя, как только понял, что северяне проигрывают.

Эльф сидел на соломенном полу в одной из худших камер и дрожал, ожидая участи. Волосы его торчали в разные стороны. На побледневшем лице выступали ранние морщины. Пожелтевшие зубы стучали от холода.

Еликонида прошла в камеру походкой победителя. Изумруды на её шее разгоняли мрак. От салатовых юбок падали блики. Лавриаль подполз к родственнице на коленях и взмолился:

– Выпустите! Я не могу здесь больше находиться. Помогите, леди Снэик!

– Какой ты жалкий, – оттолкнула его ногой эльфийка. – Храбрости в тебе было больше, когда ты украл пожертвования Янины и стравил её с Граффиасами.

– Я не крал, – заикаясь, ответил эльф.

– Лгать не надо, – покачала головой Еликонида. – У тебя нашли золото с эмблемой Колдов.

– В-в-вальтэриан изображён на всех монетах Сноуколда.

– На одной стороне он. А на другой греб рода, во владениях которого её чеканили. Откуда у тебя столько монет с эмблемой Колдов?

– Вы правы, – сдался Лавриаль. – Я пытался подставить Граффиасов. Хотел, чтобы Янина обвинила их в краже. Мне нужно было увезти её из Бекрукса. Она там мучилась. Я не желал ей зла, видят духи!

– Из-за тебя она пострадала, – прошипела эльфийка. – Ты зря приехал на юг и внёс смуту в без того шаткий мир между династиями.

– Я люблю Янину, – пробормотал Лавриаль.

– Любишь? – переспросила Еликонида. – Женщину? Не смеши. Мне давно известны вкусы твои и Нарцисса. Если папаша предпочитал и тех, и других, то ты исключительно мужеложец.

Эльф сконфуженно опустил голову.

– Не королевские хоромы, – оглядела камеру эльфийка. – Пыль, грязь. Не об этом ты мечтал, беря в жёны принцессу?

Лавриаль промолчал. Еликонида усмехнулась:

– Не желаешь спросить, как отец с матерью, как Янина, Кордроф?

– Мертвы? – предположил эльф. Сердце его кололо, хотя голос звучал почти равнодушно.

– Не все, – ответила эльфийка. – Твоя жена и сын ещё живы.

– Вы пощадите меня? – с мольбой вопрошал Лавриаль. – Отпустите ради Янины! Я не буду мстить. Просто уеду. Пожалуйста!

– Тюрьма тебя потрепала, – заметила Еликонида. – Обещаю, к полудню ты её не увидишь.

– Спасибо! – смахнул слёзы Лавриаль. – Я не забуду вашу доброту, леди Снэик!

– Тяга к мужчинам сделала тебя несуразным женоподобным существом, – хмыкнула эльфийка. – Сталий считает, ты слабак, потому что Снэик. Он ошибается. Представители нашего рода отважные воины. Ты же типичный пример вырождения. Мне стыдно, что ты мой родственник.

Глаза эльфа сверкнули гневом. Лицо побагровело. Он глубоко вдохнул, подавив эмоции, и в знак благодарности за скорое освобождение поцеловал Еликониде подол платья. Она брезгливо вырвала ткань из его рук и пошла в соседнюю камеру.

Янина сидела за столом, подперев рукой щёку. Кровать, стоящую в углу, застилало пуховое одеяло. На тумбочке горела свеча. Камера принцессы выглядела лучше, чем её мужа. Ведь эльфийка надеялась договориться с племянницей. Она тепло улыбнулась, затворив дверь. Янина не отреагировала.

– Я пришла поговорить, – сказала эльфийка. – Мы одной крови. Не пристало нам враждовать. Я готова простить предательство, если ты поддержишь меня.

– Предательство? – оживилась принцесса. – Вы убили моего брата и разгромили королевство в угоду лорду Эдасмору! Я не приму вашу сторону!

– Не горячись, – посоветовала Еликонида. – Подумай, поддержишь меня – в шелках окажешься рядом с сыном. Я использовала Сталия, чтобы заручиться поддержкой демонов. Он скоро погибнет. На трон взойду я, а после меня твой сын. Мы научим его всему, что должен знать правитель мира.

– Я не позволю превратить Кордрофа в чудовище!

– За что ты сражаешься? Вы проиграли. Хочешь всю жизнь в тюрьме провести?

– Правители востока не сдадутся. Они освободят меня и всех, кто выжил.

– Хионфлорцы выиграли битву, но лишились правителей и армии. Повторной атаки они не выдержат.

– Я не сдамся. Мама говорила, после тьмы приходит свет, который сжигает ночных чудовищ.

– Селена глупая женщина. Забудь её сказки и взгляни на мир без иллюзий. Лавриаль, твой прекрасный принц, оказался трусом. Он сбежал, бросив тебя. Не знала? Как жаль. Про его любовь к мужчинам тебе тоже не известно?

– Вы лжёте!

– Он обманывал тебя с позволения Вальтэриана, которому было выгодно иметь слепую, наивную, жертвенную сестрицу. Лавриаль – сол! Право, не пойму, как тебе удалось забеременеть? Я сказала бы, что ты родила от духов, если бы не понимала, что это – бред.

– Ваши слова для меня ничего не значат. Наше с Лавриалем дитя – плод истиной любви!

– Общение с Селеной сделало тебя глупой. Даже страдания в Бекруксе не прибавили тебе ума. С помощью подельников Лавриаль украл твои пожертвования для макфов и стравил тебя с оборотнями, чтобы ты искала утешения в его объятьях. Из-за него Конан рассвирепел и убил вашего ребёнка.

– Нет, нет, нет, – прошептала принцесса, отказываясь признавать правду. – Не верю!

– Он обольстил тебя, бедная девочка, – произнесла Еликонида. – Ему нужно было больше власти и способ прикрыть тягу к мужчинам, а не твоя любовь. Благородный рыцарь в сияющих доспехах оказался интриганом и мужеложцем!

– Хватит! – заткнула уши Янина. – Я не хочу больше вас слушать!

– Но будешь, – приказала эльфийка. – Раньше я не открывала тебе правду, щадила. Теперь вижу, зря. Мир не такой, каким ты его представляешь. Он ужасен.

– Для таких, как вы.

– Для всех. Сноуколд – это поле битвы, соперничества и непрекращающихся интриг. Я облегчу тебе жизнь. Позволю занять место подле меня. Соглашайся, племянница! Я не вредила никому понапрасну.

– Уходите.

– Ты решила свою судьбу и Лавриаля.

– О чём вы? – забеспокоилась принцесса.

– Скоро услышишь, – подошла к выходу Еликонида. – Помолись за его порочную душу.

Принцесса догадалась, что сделает эльфийка, и бросилась за ней. Еликонида захлопнула дверь. Янина стала кричать, умолять пощадить Лавриаля. Эльфийка усмехнулась и отдала приказ стражникам убить его. Они вытащили из-за пояса верёвку и направились в камеру эльфа.

Он увидел их и забился в угол. Начал звать на помощь, требовать отпустить. Янина слышала крики Лавриаля, билась о дверь камеры и плакала. Голос её охрип, ногти обломились. Стражники скрутили эльфа, надели ему на шею верёвку и задушили, невзирая на сопротивление, слёзы и мольбу.

Еликонида наблюдала за его смертью с долей скуки. Крики и стоны не вызывали в ней ни жалости, ни отвращения. Она вздрогнула, лишь когда на месте покойника распустился лавровый кустарник, и задумалась, какое растение появится после её смерти. А затем равнодушно сказала: «Приберите здесь. Трава не должна расти в Смертфэлке».

Стражники вырвали кустарник и сожгли. Эльфийка направилась к Беатрисе. Проходя мимо камеры племянницы, она остановилась и произнесла: «Ты не умрёшь, Янина. Будешь заперта, пока не поумнеешь. Приятного прозябания во мраке. Надеюсь, вера в добро тебя согреет».

Принцесса услышала Еликониду через решётчатое оконце в двери и поцарапала ногтем пол. Угрозы больше не волновали её. Она не думала о себе и завтрашнем дне, а оплакивала Лавриаля. Настолько беспомощной и одинокой принцесса не ощущала себя даже в Бекруксе.

Беатриса чувствовала себя не лучше. Но не позволяла горю сломить жажду сопротивления. Подобно Вальтэриану, она скрывала чувства, стараясь казаться каменной и холодной.

Камера ведьмы не имела ни стола, ни кровати, ни стульев. Жёсткая солома лежала на полу. По ней бегали чёрные крысы. Маленькое окошко располагалось высоко под потолком, и его закрывала решётка. Из щелей в стене дул ветер.

– Каково снова очутиться в Смертфэлке? – полюбопытствовала Еликонида.

– Вы, как призрак, появились, – вздрогнула Беатриса. – Умение подкрадываться у вас отточено. Злорадствовать пришли?

– Ты не слишком любезна, леди Фаиэ, – сделала обиженное лицо эльфийка и рассмеялась. – Я принесла хорошую новость. Твоя мать проявила благоразумие и не ввязывалась в войну. Я написала ей письмо с предложением обменять вас с братом на помощь в покорении востока.

– Вон, – указала на дверь ведьма. – Я клянусь отомстить вам за Вальтэриана. Перед смертью вы будете страдать больше, чем он.

– Меня напугать у тебя не получится, – прошипела Еликонида. – Я мечтаю умереть и обрести покой. Я тоже потеряла любимого. Мне говорили, забудь, пройдут годы и боль уйдёт. Но она не уходит. Даже после мести. Ты поймёшь меня, когда, задыхаясь в слезах, будешь молить небо о встрече с Вальтэрианом.

– Вы не похожи на чувствительного мага, леди Снэик.

– Все рано или поздно выстраивают вокруг себя ледяную крепость. Хочешь сбежать от боли, умереть, а нельзя. Неизвестно, что за гранью реальности, в мире мёртвых. Идёт навстречу любимый или горят огни возмездия.

– Зачем вы говорите это?

– Чтобы ты лучше поняла меня. Мы с тобой не такие разные, как мне казалось. Ясно, почему племянник выбрал тебя. Ты ему предана. Наш гордец не мог не влюбиться в твои полные обожания глаза.

– Чего вы от меня хотите?

– Тебя на поле битвы не брало ни одно заклинание, – прищурилась эльфийка. – Интересно узнать, почему?

– Не ваше дело, – отстранилась ведьма. На шее её блеснул медальон.

– Подарок короля? – догадалась Еликонида и сорвала его. – В тюрьме нельзя носить обереги.

Эльфийка сжала медальон в руке, и он расплавился. Беатриса не успела помешать. Задушенный хрип вырвался из её обветренных губ. Она потеряла ещё одну частичку Вальтэриана. Отчаянье кольнуло её сердце, закалённое потерями. Горечь осела на языке, притупляя чувства.

– Уходите, – мрачно сказала ведьма, глядя на остатки медальона. – И помните, я никогда не забуду, сколько зла вы причинили мне. День мести настанет.

– Прощай, – произнесла Еликонида. – Приятно знать, что не я одна столкнулась с такой болью.

Эльфийка вышла за дверь и чуть не упала. Два стражника налетели на неё, как вихрь.

– Что с вами? – возмутилась она.

– В тюрьму доставили ещё одну северную колдунью, – доложили воины. – Мы собирались скинуть её тело в океан, а она очнулась. Куда распределить, не знаем. Мест в камерах нет.

– Скинули бы живую, – проворчала Еликонида и открыла дверь. – Затаскивайте колдунью сюда!

Стражники вволокли в камеру Беатрисы старушку и бросили на холодный пол. Эльфийка ушла, придерживая подол платья. Ведьма подбежала к колдунье и узнала бывшую воспитательницу короля.

– Как вы? – спросила Беатриса, помогая подняться.

– Лучше, – проговорила Леонила Альсори.

Выглядела она измождённо. Платье висело на высохшем теле. Морщинистое лицо обрамляли седые волосы. Скрюченные пальцы теребили покосившийся кокошник.

– Вы сражались в битве? – ужаснулась Беатриса.

– За покой в королевстве билась, – подтвердила Леонила. – Боялась, что дух названного сына неспокоен будет, коли земли его врагам достанутся.

– Вальтэр, – вздохнула ведьма, возведя глаза к потолку. – Не сберегли мы твой престол. Проиграли, хотя сражались изо всех сил.

– Кто-нибудь ещё жив? – с надеждой спросила леди Альсори.

– Янина, Кордроф и мой брат, – перечислила Беатриса. – Об остальных мне не известно.

– Стражники шептались, что на помощь жителям востока прибыл лорд Рольф Граффиас.

– Значит, у нас появились на юге союзники. Они слабы, зато яростны. Вместе с армией Хионфлора у них есть шанс.

– Леди Эльвира поможет нам?

– Новостей нет.

Беатриса опустилась на солому и закрыла глаза. Слёзы хотели выступить, но она не позволяла.

– Я любила Вальтэриана, – произнесла ведьма, словно в бреду. – Он сказал, что украл мою душу. Теперь понимаю, солгал. Иначе я не испытывала бы такой боли! Почему мы не уберегли его от Еликониды? Где вы находились в момент гибели короля?

– Леди Снэик попросила Вальтэриана отослать меня в старое поместье за ненадобностью при дворе. Он позволил. Я не обижалась, что от меня избавились. Мне платили жалование из казны, дали несколько служанок. Когда король заболел, я вернулась. Да толку от меня оказалось мало.

– А я, дура, уехала. Искала исцеляющее зелье! Где оно сейчас – не помню… Вальтэриану зелье без надобности. Мне тоже.

– Уж не стремишься ли ты к нему?

– Что в этом плохого?

– Вальтэриан хотел бы, чтобы ты была счастлива.

– Без него не могу.

Леди Альсори повздыхала, сказала пустые слова утешения и заснула. Долго не просыпалась. А как открыла глаза, пожаловалась на холод. Ведьма коснулась её лба. Он горел, точно подожжённый.

– У вас жар, – сказала Беатриса.

– Простудилась, наверное, – предположила Леонила. – Я посплю немного. Всё само пройдёт.

– А если вы болеете от демонических чар? – заволновалась ведьма. – Во время сражения мы с ними такими проклятиями обменивались, что без лекаря не исцелиться.

– Альбина бы позвать, – вздохнула леди Альсори. – Да он под стражей. В битве не участвовал, ведь боевой магией не владеет. Не учился ей из принципа. Что сказать, миротворец, травник. Когда Сталий пришёл к власти, Альбин отказался кланяться. Вот его с семьёй и заточили.

– Ясно, отчего Смертфэлк переполнен.

– Шута тоже здесь держат. Язык отрезали. Много правды он новому королю рассказал.

– Тёмные времена. Но терпеть болезнь вам нельзя.

Беатриса постучала, и к окошку в двери подошёл угрюмый стражник.

– Чего? – рыкнул он.

– Леди Леониле плохо, – поведала ведьма. – У неё жар. Возможно, из-за участия в битве.

– Я тут при чём? – возмутился стражник. – Не надо было против Сталия выступать!

– Не соблаговолите позвать лекаря?

– Нет! Буду я ещё пускать к заключённым лекарей.

– Дайте хотя бы исцеляющие эликсиры.

– Если завтра не поправится, дам.

– Может оказаться поздно.

– Я всё сказал. Не отвлекать меня больше!

Стражник вернулся на пост. К вечеру жар Леонилы усилился. Она бредила, вены на руках её почернели. Признаки проклятия проявились в покрасневших замутнённых глазах. Беатриса пыталась исцелить леди Альсори собственными силами. Однако боевой магией она владела лучше целебной. Проклятие не исчезло. Ведьма позвала стражников. Они не пришли, хотя лязг доспехов раздавался отовсюду. Беатриса просила помочь Леониле, пока не сорвала голос. Другие заключённые отзывались воплем на её крик. На следующий день леди Альсори умерла.

Ведьма села напротив трупа и посмотрела пустыми глазами на его чёрные пальцы. «Неужели Вальтэриану нравилось видеть, как живое становится мёртвым? – размышляла она. – Жаль Леонилу. Она была доброй старушкой. Любила Вальтэра, как мать. Ей повезло. Она ушла в иной мир во сне. Быстрая смерть лучше жизни в её ожидании. Сколько мне томиться в Смертфэлке? Когда мой черёд идти за радугу?»

Через день тело Леонилы забрали. Беатриса постаралась забыть вид чернеющей покойницы. Получалось плохо. Трупный смрад не покидал сырую камеру, смешиваясь с запахом плесени и мокрых крыс. Казалось, смерть пропитала Сноуколд и забрала каждого жителя. Но оставила ведьму, чтобы та смотрела на опустевший мир в наказание за греховную любовь.

Глава 62
Эра луны

План Еликониды сработал. Она стравила Сталия со жрецами и не осталось в Альтаире тех, кто мог ей противостоять. Одних магов она запугала, других подкупила. Земли и титулы раздала эльфам. На место погибших жрецов поставила сообщников, и религия оказалась на её стороне. Демоны приняли бегство вожака как проявление слабости и с готовностью склонили колени перед Еликонидой, сулящей богатство и власть. Но им пришлось вновь заключить договор, запрещающий перемещаться из Нижнего Сноуколда в Верхний. Боясь недовольства демонов, эльфийка пообещала ежегодно отправлять сто жителей Верхнего мира в Нижний, чтобы они пожирали их души и в благодарность оказывали военную поддержку. Терять внушительную часть вассалов Еликонида не желала.

Волнения её оказались напрасны. Число сторонников с каждой неделей росло. Армия пополнилась новобранцами, жаждущими золота и славы. Эльфийка пообещала им щедрую награду и отправила в поход на восток. Сражаться за Хионфлор было некому. Ослабленные голодающие жители сдались. Сына Янины вернули ко двору. Еликонида радушно приняла малыша и отдала на попечение фрейлинам. Мечта вырастить преемника грела её душу.

На юге вспыхнуло восстание. Воины эльфийки подавили его, обложили Бекрукс непомерным налогом и оставили наместников для контроля за выплатой и порядком. Рольф Граффиас оказался в тюрьме, советники – на плахе.

Коронация Еликониды прошла без помпезности. Верховный жрец провозгласил её королевой в храме Четырёх Стихий. Лорды склонились под звучание флейты. Враги эльфийки ещё дышали, однако реальная угроза исчезла. Богачей не волновало, кто взошёл на трон. Лишь бы золото не отняли. А Еликонида не только не отняла, но и пообещала добавить, если сохранят верность престолу.

Простые жители восприняли её коронацию без радости. Они голодали и со страхом ждали следующего дня. Улицы кишели мародёрами. Воздух накалялся от злобных взглядов и тёмной энергетики. Чтобы создать иллюзию благополучия, эльфийка сделала пожертвования в благотворительные фонды и устроила в столице парад мира и процветания. Нищие наелись и начали хвалить королеву. Думали, она пополнит казну. Однако большинство по-прежнему ненавидело Еликониду за гибель близких и ждало шанса устроить расправу.

Она догадывалась: как только закончится золото, лорды её предадут, а крестьяне погрязнут в битве за кусок хлеба. Желая заручиться поддержкой, эльфийка отправилась в Крэвэлэнд на встречу с Эльвирой Фаиэ.

Правительница вампиров не растратила богатство благодаря нейтралитету в минувших войнах. Она обладала сильной армией и возможностью поднять восстание. Западные земли, полные полезных ископаемых, приносили хороший доход. Молчание вампиршы настораживало Еликониду. Она намеревалась переманить её на свою сторону прежде, чем Эльвира захочет скрестить мечи.

Эльфийку ждало разочарование. Вместо правительницы вампиров её встретил Виланд Фаиэ и сообщил, что родственница покинула замок и вернётся не скоро. Еликонида принялась задавать вопросы. На них вампир отвечал пожиманием плеч. Эльфийка велела передать о своём визите и с тяжёлыми мыслями вернулась в Альтаир.

У входа в тронный зал она наткнулась на существо с золотистой шерстью. Оно скалилось и рычало.

– Что это за тварь? – вздрогнула Еликонида.

– Батория Искра, – ответили стражники. – Питомица леди Беатрисы. Она была заперта в её покоях. Фрейлины выпустили. Оголодала совсем, еду ищет.

– Маленькая тварь Беатрисе всегда помогала, – вспомнила эльфийка. – Хотя леди Фаиэ не заботилась о ней. Не удивительно, если все мысли о моём сумасшедшем племяннике. Я, в отличии от неё, о своих животных забочусь.

– Нам прогнать Искру?

– Не надо, – Еликонида хищно прищурилась. – Онионт, иди сюда.

Из-за угла выполз рогатый змей, свернулся кольцами у её ног и зашипел. Стражники отошли. Эльфийка указала на баторию:

– Ужин готов.

Онионт пополз к Искре. Чешуйки его сверкали, будто сталь. Батория испугано зарычала, но не отступила. Ей, тягавшейся с королём мира, не пристало бояться обычного змея. Она взвизгнула и бросилась вперёд, выставив рог, словно копьё. Раздался скрежет о металлические чешуйки. Искра проткнула Онионта. Он сдавленно зашипел, разинул пасть и умер. С клыков его стекли последние капли яда.

Еликонида ахнула и кинула зелёную сферу в баторию. Искра отпрыгнула. Сфера попала в ледяную колонну и погасла. Эльфийка срывающимся голосом крикнула:

– Убейте животное!

Стражники побежали к Искре. В глазах её отразились грусть и безжалостный блеск королевского трона. Она выскочила в коридор, махнув тощим хвостом, и спряталась за вазой. Стражники не нашли её. С последними лучами заходящего солнца батория покинула замок и бродила в округе, пока не обрела приют в Поющем лесу.

Еликонида зашторила окна и легла спать. Дни правления превратили её в пустой сосуд. Она не чувствовала ног. Руки скрючивались, точно у старухи. Усталость мешала думать. Тонкие лучики света проглядывали в покои, создавая странные тени.

В них эльфийка видела прошлое. Большая тень – Зигфрид Колд. Он тянет руки, стремится обнять. Ему мешает другая тень, тощая и корявая. В ней Еликонида узнала Селену. Третья тень, маленькая, – это мёртвое дитя, невинная жертва бабки и деда.

Эльфийка вскрикнула, вспомнив миг, когда ощущала себя самой никчёмной женщиной на свете, ведь не могла защитить собственного ребёнка. Она кинула в тень сестры подушку и опустилась на кровать, стараясь заглушить воспоминания.

Под утро тени исчезли, спалённые лучами весеннего солнца. Эльфийка сонно перевернулась на другой бок. Во сне её пляска теней только началась.

Еликонид шла по тёмному коридору. Призраки в чёрных тлеющих мантиях парили вдоль стен. При приближении эльфийки они снимали капюшон, и она узнавала погубленных врагов. Лица их разрушило гниение. От тел пахло смертью. Призраки тянули руки и шептали проклятия.

Ревмира Колд, прикрывая рану на животе, кричала сильнее других. Кровь текла по её пальцам, капала под ноги и прожигала дыры в полу. Глаза покойницы были выплаканы от слёз, и она держала их в руке. Слизь капала на туфли Еликониды. «Предательница! – упрекала Ревмира. – Ты уничтожила моего сына! Эрнест пострадал без вины. Ты монстр. Я заберу тебя с собой! Будем вместе в могиле гнить».

Эльфийка одарила покойницу холодным взором и пошла дальше. Второй призрак поднял капюшон. По мёртвому младенцу на руках и верёвке вокруг шеи Еликонида узнала Астрид. Из головы свергнутой королевы торчали сломанные зубцы золотой короны. Они вонзались в неё, точно колья, разрезая мёртвую плоть. Золото плавилось от огня, горящего за спиной покойницы, капало на её посиневшее лицо, стекало на грудь и смешивалось с кровью из разрезанного чрева. Астрид качалась из стороны в сторону и беззвучно шептала: «Я королева».

Еликонида не дрогнула и продолжила идти по коридору призраков. Навстречу вышел Севериан Колд. В вытянутой руке он держал отрубленную голову. «Здравствуйте, тётя!» – зашевелила бледными губами голова, туловище мертвеца затряслось в конвульсиях, а из обрубка шеи полилась кровь.

Эльфийка сморщилась. За Северианом появился Януарий Колд. В глазах его копошились черви и личинки. Разбухшие куски плоти отваливались от костей и падали, образуя островки, на которые тут же садились мухи. «Претензии у меня к младшему братику, – оскалился принц. – Но вам, тётя, тоже спасибо. Хорошо стравливали нас. Вальтэр даже не изволил приказать, чтобы меня закопали».

Следом подали голоса опутанные травой Нарцисс и Лилиана. Они обвиняли родственницу в падении восточного королевства. За спиной их голосили поруганные женщины, избитые старики, голодающие дети и воины с отрезанными ушами и сломанными крыльями.

– При Вальтэриане вам было бы хуже! – зашипела Еликонида и сделала шаг назад. Спиной она столкнулась с призраками оборотней. Их кости, обтянутые кожей, громыхали. Зубы клацали.

– Мы хотим есть, – жаловались оборотни. – Накорми нас, королева.

– Я делаю всё ради подданных! – вскричала эльфийка.

– Ради нас? – подняли капюшоны маги, обнажив лица, чёрные от демонических проклятий. – Мы умерли, когда в Альтаир пришли война и голод. Смерть лучше жизни в опустошённом краю.

– Вальтэриан нарушал законы Четырёх Стихий, советники ему потворствовали, – протараторила Еликонида. – Я помешала разрушить Сноуколд. Иначе настал бы хаос!

– Он уже настал, – загоготали призраки.

– Помогите, королева! – закричала Желания Снэик, и из трещины в её голове фонтаном брызнула кровь. – Я верно служила вам. Меня убили. Здесь страшно! Спасите!

– Отойди! – оттолкнула Желанию Еликонида и, подняв подол малахитового платья, побежала вперёд.

Ряды призраков не заканчивались. Покойники выстроились, как перед повешением, страшными глазами взирая на врага. Эльфийка бежала, стараясь не смотреть на них. Призраки вырастали из-под земли. «Умрёшь! – вещали они. – В могилу утащим! В могилу! За себя отомстим!»

Потолок разверзся, и показался Вальтэриан величиной с гору. Его огромные руки держали призраков за верёвочки. Губы шептали приказы, и покойники подчинялись с покорностью рабов. Он заставлял их гнаться за Еликонидой. Они пересекали коридор и шипели, пока не превратились в шахматные фигуры. Астрид стала королевой, Нарцисс ферзём, остальные – пешками.

Эльфийка вбежала в тронный зал. У ледяных ступеней возвышался гроб. Вокруг лежали пушистые сугробы. Снежинки кружились, словно зимние феи. Ожившие снеговики ловили их и украшали трон. С потолка свисали сосульки, похожие на хрустальные люстры. Подсвечники излучали нежно-голубой свет.

Призраки остались позади. Еликонида ощутила умиротворение. Гроб не пугал. Он выглядел как сказочная колыбельная из тончайшего льда. Эльфийка приблизилась и обнаружила прелестного младенца, закутанного в кружевную ткань. Его голубые глаза смотрели радостно, а пальцы сжимались в кулаки, прося погремушку. Еликонида улыбнулась и, поддавшись материнскому инстинкту, взяла ребёнка на руки.

Раздались шаги. Ледяной пол содрогнулся. Эльфийка повернулась к источнику шума и не сдержала радостного крика. Красная вспышка осветила трон, и с него сошёл Зигфрид Колд.

Огромного роста, с могучими руками и орлиным взором, он походил на богатыря. Его короткие серебряные волосы путались, вплетаясь в корону. Тяжёлый меч, спрятанный в рубиновые ножны, свисал с пояса, напоминая о военных победах.

– Еликонида, – склонил голову Зигфрид в приветственном жесте. – Ты совсем не изменилась. Как прежде прекраснейшая из рода Снэик.

– Зигфрид, – растаяла эльфийка. – Не верю, что вновь встретила тебя. Это ведь ты?

– Я, – обнял её король, наклонился и погладил младенца по серебряным волосам. – А это наш сын.

– Разве я не девочку родила? – опешила Еликонида.

– Она изменила обличье в младенчестве, – поведал Зигфрид. – Кровь демоницы-бабушки оказалась сильна. Ты помнила бы об этом, если бы не Сталий Эдасмор. Он вторгся в твоё сознание и изменил воспоминания, чтобы ты считала Астрид нашей дочерью. Лорд Эдасмор знал, ты попытаешься предотвратить её свадьбу со сводным братом. Тогда у них не появятся наследники. Сталию не придётся бояться за корону и устраивать охоту на детей, чью сторону могли принять лорды. Не учёл он, что ты не выдержишь подобных знаний и выпьешь зелье беспамятства.

– Я думала, что Астрид наша дочь? Когда? Действительно не помню…

– Смотри.

Перед эльфийкой появилась сфера, в которой отразилась неделя до королевской свадьбы. Зазвучали голоса. Еликонида увидела, как уговаривает Астрид отказаться от замужества. Сознание её прояснилось. Она вспомнила, что на свадьбе от безысходности выпила волшебное зелье и лишилась памяти.

– Офелия Мейрак мне солгала? – поинтересовалась Еликонида, прижимая к себе младенца. – Она подтвердила, что Астрид моя дочь.

– Демон затуманил старушке разум, – ответил Зигфрид. – Она искренне верила, что внучка не родная.

– Сталий не так глуп, как я думала, – прошипела эльфийка. – Не зря я от него избавилась.

– У меня мало времени, – поторопил король. – Скоро ты проснёшься.

– Я не сплю, – возразила Еликонида.

– Найди нашего сына, – лицо Зигфрида исказила боль. – Его нет среди мертвецов. Позаботься о нём, и я обрету покой. Воспоминания удерживают меня между миром живых и мёртвых. Помоги мне!

– Что это значит? Зигфрид! Зигфрид!

Призрак короля исчез, а эльфийка кричала и кричала. В отчаянье она спросила у пустоты:

– Как зовут младенца у меня на руках? Кто он?

Ответом послужил грохот падающих сосулек. Потолок треснул. Снежинки прекратили безмятежный хоровод и растворились в начавшейся метели. Белоснежные сугробы превратились в могильные бугры. Дверь рухнула, и призраки в чёрных капюшонах ворвались в тронный зал. Голубоглазый ребёнок превратился в искры и очутился в ледяном гробу. Из-под трона просочилась кровь и стала брызгать в лицо Еликониды, пока та не промокла насквозь.

Красная и разозлённая, эльфийка злобно взглянула на призраков. Они кричали: «Смерть, смерть, смерть!» Еликонида тяжело вздохнула, пытаясь колдовать. Магия не слушалась, будто её отняли. Подсвечники вспыхнули красным. Эльфийка бросила взгляд на гроб и обмерла. На месте младенца лежал Вальтэриан.

– Неужели… – прошептала она. Слова её утонули в воплях мертвецов.

Еликонида протянула руки к Вальтэриану. Дно гроба провалилось, и он упал в пропасть, ведущую к огненной реке. Языки пламени поползли вверх. Гроб запылал. Призраки закружились в дикой пляске, гремя костями. Сосульки падали сквозь них и со звоном разбивались. Эльфийка бросилась в пропасть, готовая встретить сына и огонь.

Проснулась она с криком. Сердце бешено билось, готовое разорвать грудь. Давно рассвело. Еликонида встала, залпом выпила бокал вина и села на стул. Ужас от увиденного долго не отпускал её. Она мучилась, гадая, правдив ли сон. За ответом эльфийка отправилась на восток, в Чёрную башню.

Путешествие по Русалочьему океану она перенесла стойко, несмотря на постоянную тошноту. А вот созерцание руин родного Хионфлора всколыхнуло её омертвевшее сердце. Чувство вины омрачило без того плохое настроение Еликониды. Она велела стражникам держаться ближе. Находиться в королевстве, полном озлобленных жителей, не безопасно.

В порту эльфийка пересела на менее заметный корабль со скромным названием «Морена». Капитан приспустил малахитовые паруса. Стражники спрятали стяги с луной, оплетённой змеёю. Под покровом тумана корабль причалил к необжитому берегу Хионфлора. Еликонида сошла и устремилась к зарослям терновника.

Чёрная башня выросла из-за холма, кривая, точно сорняк. Стены её опутывал ядовитый плющ. На остроконечной крыше гнездились крылатые ежи. От забора из ветвей шиповника падала тень и расстилалась по траве уродливым ковром.

Еликонида взмахнула руками, и ветви приподнялись, образуя арку для входа. Эльфийка прошла в неё и попала во двор Чёрной башни. Не успела дойти до порога, как земля заколыхалась, раздвинулась, и из неё вылез стражник.

Он имел человеческое тело, состоящее из грязи и корней. Его каменные глаза видели мир в чёрном свете, что нисколько не мешало исполнять обязанности. По запаху страж понимал, кто хозяин, а кого следует убить.

– Назад, Такх! – крикнула Еликонида, и он отошёл.

– Такх слушаться, – сказал стражник, раскрыв заросшую травой пасть. – Такх признать госпожу. Госпожа проходить.

Эльфийка стряхнула с платья пылинки и поднялась по ступенькам к двери. Такх вытянул руку, и из пальцев его вылез тонкий корень. Страж повернул им в замочной скважине, будто ключом. Дверь отворилась. Такх поклонился и вернулся под землю.

Еликонида оказалась внутри Чёрной башни. Перед ней раскинулись узкие коридоры. Она пошла вглубь, не зажигая факела. Не хотела пугать сумрачных змей. Они служили верно. Из их яда эльфийка готовила лучшие зелья смерти.