Текст книги "Романовы. Последние дни Великой династии"

Террорист в роли спасителя

Парадоксами в истории рода Романовых вряд ли кого удивишь. Однако то, что бывший террорист-боевик спас их, вывезя из Тобольска, уже приговоренных к смерти, все же выходит за рамки обычной истории.

Настоящая фамилия человека, сделавшего это, Василий Константинович Мячин, хотя по всей литературе он проходит как Василий Васильевич Яковлев. Мячин родился на Урале в 1886 году в селе Шарлык, из крестьян, но рано вошел в ряды «пролетариата». Работал в Уфе «мальчиком» в сапожном магазине Лебедева, в часовой мастерской, слесарил в железнодорожных мастерских. В 18–19 лет он уже на самом острие ожесточенной партизанской войны, которую вели рабочие Урала в 1905–1909 гг. против владельцев заводов, администрации, полиции и жандармерии. Революция поставила его в ряды боевиков-террористов. Вернувшись на Урал, Мячин (теперь уже Яковлев) совершенно в духе лучших американских вестернов останавливает в августе 1908 г. на станции Миасс Самарско-Златоустовской дороги поезд. Мячин и Зенцов пироксилиновой шашкой подрывают дверь почтового вагона. На землю летят мешки с деньгами, было взято также полтора пуда золота. Боевики «брали» поезд со стрельбой, пролилась кровь, в охране были убитые. Вся полиция и жандармерия была поставлена на ноги, из семнадцати, участвовавших в операции, уйти от петли сумели лишь четверо. Один из них был Мячин, он ушел от верного ареста в Самаре, отстреливаясь из маузера. Используя паспорт на имя Василия Васильевича Яковлева, Мячин эмигрировал сначала в Швецию, затем живет в Бельгии. В 1914 г. он был интернирован, в 1917 г. он в России и снова в эпицентре событий.

В октябрьские дни Мячин – комиссар Военно-революционного комитета на Центральной телефонной станции – руководит ее защитой от попытки захвата юнкерами. Его помнит и хорошо знает Свердлов, на настольном календаре Ленина появляется пометка с его именем.

Практически он участник всех наиболее крупных событий по захвату большевиками власти. Но самая, пожалуй, интересная деталь в его биографии – это работа в первой коллегии ЧК. В частности, в ГА РФ хранится подлинное удостоверение № 21 за подписью Ф.Э. Дзержинского, в котором указывается: «Предъявитель сего Яковлев Василий Васильевич товарищ председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем»⁵⁸⁰.

В конце января 1918 г. Яковлев едет на Урал с мандатом, подписанным Н. Подвойским (председателем Всероссийской коллегии по формированию Красной Армии), на должность военного комиссара Уральской области. Но Уралоблсовет уже утвердил на эту должность Голощекина. Мандат Яковлева был аннулирован, тогда он едет в родную Уфу, формирует там состав с хлебом в 40 вагонов и прорывается с ним в голодный Петроград. Получив здесь деньги у Менжинского, Яковлев формирует поезд с оружием и через Москву едет снова на Урал. Но именно здесь, в Москве, Яковлев «случайно» встречается с председателем ВЦИКа Свердловым, лично ему знакомым. Такие случаи любит история: Свердлову был нужен верный человек, проверенный и бесстрашный, именно таким и был Мячин в глазах председателя Всероссийского ЦИКа. Не следует забывать, что помимо всего прочего Мячин шесть лет прожил в Западной Европе.

Дальнейшее развертывалось стремительно. Свердлов выдал Яковлеву мандат (подписанный им и Лениным) и поручил ему вывезти Романовых в Екатеринбург. Одновременно с мандатом Свердлов вручил Яковлеву несколько писем: председателю Омского Совета Косареву, а также Уральскому и Тобольскому Советам.

Комиссар В.В. Яковлев писал в своих мемуарах:

«Во время остановки в Москве я явился к Председателю ВЦИК тов. Свердлову, с которым работал вместе еще в дореволюционное время и подполье на Урале и в Петрограде.

– У меня есть с тобой секретный разговор. Сейчас мне некогда. Ты пойди пока на заседание ВЦИКа… а после приходи ко мне в кабинет, и я тебе скажу, в чем дело. Да, кстати, ты заветы уральских боевиков не забыл еще? Говорить должно не то, что можно, а то, что нужно, – заграница из тебя это еще не вытравила? Это я спрашиваю потому, что я буду говорить с тобой – знаем, ты да я, понял? И он ушел. После я узнал, что в это время у него происходило совещание по предстоящему вопросу с тов. Лениным.

– Ну дело в чем, – прямо и решительно приступил к делу Свердлов, – Совет Народных Комиссаров постановил вывезти Романовых из Тобольска пока на Урал. – Каковы будут мои полномочия?

– Полная инициатива. Отряд набираешь по своему личному усмотрению. Поезд специального назначения. Мандат получишь за подписью Председателя Совнаркома товарища Ленина и моей, с правами до расстрела, кто не исполнит твоих распоряжений. Только… уральцы уже потерпели поражение. Как только были получены сведения о подготовке побега Романовых, Екатеринбургский Совет отозвал туда свой отряд и хотел увезти Романовых – ничего не вышло, охрана не дала. Омский отряд также не мог ничего сделать. Там теперь не

сколько отрядов, и может произойти кровопролитие… Итак, запомни твердо: Совет Народных Комиссаров назначает тебя чрезвычайным комиссаром и поручает тебе в самый кратчайший срок вывезти Романовых из Тобольска на Урал. Тебе даются самые широкие полномочия – остальное должен выполнить самостоятельно. Во всех твоих действиях – строжайшая конспирация. По всем вопросам, касающимся перевозок, обращайся исключительно ко мне. Вызывай по прямому проводу: Москва, Кремль, Свердлов.

…Одновременно с мандатом тов. Свердлов вручил мне несколько писем: председателю Омского Совета тов. Косареву, Уральскому Совету и Тобольскому (в мандате, ввиду конспирации, не упоминалось ни о царе, ни о Тобольске).

– Теперь все, – обратился ко мне Свердлов. – Действуй. Когда едешь? Сейчас? Хорошо. Ну, помни, что я тебе сказал. Действуй быстро, энергично, иначе опоздаешь.

Чтобы окончательно убедиться в правильности понятых мною инструкций, я спросил:

– Груз должен быть доставлен живым?

Тов. Свердлов взял мою руку, крепко пожал ее и резко отчеканил:

– Живым. Надеюсь, выполнишь инструкции в точности… Действуй конспиративно…»⁵⁸¹.

Конспирация соблюдалась достаточно строго, в связи с чем позднее некоторые участники этой операции пытались трактовать последовавшие события на свой лад. Даже в широко известных на Западе (а теперь и в России) книгах Н.А. Соколова «Убийство царской семьи» и П.Н. Пагануцци «Правда об убийстве царской семьи» отмечается «таинственность» комиссара Яковлева, «личность которого Сибирское следствие не могло точно установить, и до сих пор неизвестно, посланцем какой силы он являлся»⁵⁸².

Еще большую пелену таинственности на «миссию» комиссара Яковлева набросили советские писатели. Так, например, в книге П.М. Быкова «Последние дни Романовых» он обвинялся в попытке вывезти царскую семью за пределы контроля Советской власти. А в известной работе М.К. Касвинова «Двадцать три ступени вниз» тот же комиссар прямо назывался «двойным шпионом, диверсантом и проходимцем».

Между тем обстановка в Тобольске оставалась, к моменту поручения Яковлеву особой миссии, очень сложной. Вот что там происходило в марте – апреле 1918 г.

В начале марта 1918 г. в Тобольск из Омска прибыл комиссар Запсибсовдепа В.Д. Дуцман, а вскоре вслед за ним появился красногвардейский отряд омичей во главе с А.Ф. Демьяновым. Последний по выданному ему мандату назначался чрезвычайным комиссаром Тобольска и Тобольского уезда. В свой дневник П. Жильяр записал: «Вторник, 26-го марта. Из Омска прибыл отряд красных силою больше 100 человек; в тобольском гарнизоне это первые солдаты-большевики. У нас отнята последняя надежда на побег. Но Государыня говорит мне, что у нее есть причина думать, что среди этих солдат много бывших офицеров. Равным образом она утверждает, не указывая точно, откуда она это знает, что в Тюмени собралось 300 офицеров»⁵⁸³.

Омские красногвардейцы стремились взять под свой контроль губернаторский дом, где размещалась царская семья, но этому воспротивился «отряд особого назначения». Ситуацию с иронией комментировал в своем дневнике Николай II: «14/27 марта. Среда. Здешняя дружина расформировалась, когда все сроки службы были уволены. Так как все-таки наряды в караулы должны нестись по городу, из Омска прислали команду для этой цели. Прибытие этой “красной гвардии”, как теперь называется всякая вооруженная часть, возбудило тут всякие толки и страхи. Просто забавно слушать, что говорят об этом в последние дни. Комендант и наш отряд, видимо, тоже были смущены, так как вот уже две ночи караул усилен и пулемет привозится с вечера! Хорошо стало доверие одних к другим в нынешнее время!»⁵⁸⁴.

Через пару дней из Тюмени прибыл еще один отряд численностью в 50 красногвардейцев. Однако из-за недисциплинированности тюменский отряд был отправлен обратно.

В дневнике Николая II это событие также было отмечено: «22 марта [4 апреля]. Четверг. Погода простояла серая, но таяло хорошо. Утром слышали со двора, как уезжали из Тобольска тюменские разбойники-большевики на 15 тройках, с бубенцами, со свистом и с гиканьем. Их отсюда выгнал омский отряд!»⁵⁸⁵.

Вскоре на смену тюменцам прибыли уральцы. Тобольский большевик И.Я. Коганицкий вспоминал: «Вскоре прибыл еще один отряд из латышей и рабочих Екатеринбурга, во главе с матросом т. Павлом Хохряковым, которого помнят Екатеринбург и Кронштадт»⁵⁸⁶.

28 марта 1918 г. в 15 часов 5 минут Запсибсовдеп направил из Омска телеграмму на имя В.И. Ленина и Л.Б. Троцкого:

«Вследствие роспуска солдат охрана Николая Романова [в] Тобольске должна замениться Красной Армией. Для этой замены Западно-Сибирск[им] Комитетом послан из Омска отряд Красной Армии [с] ответственным комиссаром. Просим немедленно издать декрет о роспуске старой охраны, замены новой по усмотрению Западно-Сибирского Комитета. Возложите установление охраны Романова на Западно-Сибирский [Исполнительный] комитет Советов с правом назначения ответственных комиссаров охраны и декрет о принятии отрядом Красной Армии охраны царя у старого отряда, необходимо экстренно передать телеграфом [в] Тобольск комиссару Западно-Сибирского комитета И. Демьянову. [№] 1039.

Председатель Запсибсовдепа Косарев. Секретарь Карпов»⁵⁸⁷.

С аналогичной просьбой 13 апреля обратился в Совнарком зам. председателя Уралоблсовета Б.В. Дидковский об экстренном «разрешении тобольского вопроса».

«В Тобольске разложение, – указывалось к телеграмме Дидковского. – Там омский комиссар Демьянов с отрядом отказывается подчиниться местному исполкому. Боимся вооруженного столкновения части его отряда и солдат Керенского с нашими латышами и матросами». Далее Уралоблсовет просил о переводе Романовых в более надежное место: «Предлагаем Урал или немедля назначьте место сами, наш отряд перевезет» ⁵⁸⁸.

В свою очередь Тобольский исполком направил в Москву свою телеграмму с требованием подчинить охрану Романовых ему. В противном случае Исполком снимал с себя ответственность «за могущие произойти события».

Прибытие уральцев внесло дополнительную напряженность. Возникли серьезные трения между уральцами и омичами. Николай II записал в дневнике по этому поводу следующее: «27 марта [9 апреля]. Вторник. Сразу наступил холод с северным ветром. День простоял ясный. Вчера начал читать вслух книгу Нилуса об Антихристе, куда прибавлены “протоколы” евреев и масонов – весьма современное чтение.

28 марта [10 апреля]. Среда. Отличный солнечный день без ветра. Вчера в нашем отряде произошла тревога, под влиянием слухов о прибытии из Екатеринбурга еще красногвардейцев. К ночи был удвоен караул, усилены патрули и высланы на улицу заставы. Говорили о мнимой опасности для нас в этом доме и необходимости переезда в архиерейский дом на горе. Целый день об этом шла речь в комитетах и прочее, и, наконец, вечером все успокоились, о чем пришел в 7 часов мне доложить Кобылинский. Даже просили Аликс не сидеть на балконе в течение трех дней!»⁵⁸⁹.

Эти же события нашли описание и в дневнике графини А.В. Гендриковой: «28-го марта [10 апреля]. Вчера вечером был большой переполох по поводу того, – солдаты отказались пустить в дом № 1 чрезвычайного комиссара (недавно тоже прибывшего из Омска) Дементьева[9]9
  Указана фамилия ошибочно, правильно – Демьянова.


[Закрыть]. Вследствие выраженной последним угрозы можно было ожидать столкновения красногвардейцев с нашим отрядом. Наш отряд вооружился и принял все меры защиты»⁵⁹⁰.

Следует отметить, что этим событиям предшествовали выборы в Тобольский Совдеп, состоявшиеся 6 апреля 1918 г. Из 163 мандатов большевики получили 85. Председателем исполкома был избран 9 апреля екатеринбуржец П.Д. Хохряков. В состав Исполкома вошли большевики А.Д. Авдеев, С.С. Заславский и др.

В конце марта 1918 г. в Москву был послан делегат от «отряда особого назначения» большевик Петр Лукин (иногда значится как Петр Лупин). Сохранилась служебная записка управляющего делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевича: «Тов. солдат приехал из Тобольска из отряда, охраняющего бывшего царя. Там много беспорядков, многие из отряда ушли, жалованье не получают и пр[ошу] поговорите с ним обстоятельно и все выясните. Это дело серьезное. Свердлов просил направить этого солдата к нему. Влад. Бонч-Бруевич»⁵⁹¹.

Делегат отряда выступил на заседании Президиума ВЦИК 1 апреля 1918 г., на котором присутствовали: Свердлов, Покровский, Владимирский, Спиридонова, Прошьян и Аванесов. В протоколе было записано: «Слушали: II. Сообщение об охране бывшего царя:

1) об увеличении караула,

2) о жалованье,

3) о пулеметах и ручных гранатах,

4) об арестованных: Долгорукове, Татищеве, Гендриковой[10]10
  В документе ошибочно указано: Гендрикова.


[Закрыть] и учителе английского языка [C. Гиббс]. (Устное сообщение делегата отряда особого назначения.)

Постановлено: I. Сообщить Отряду особого назначения по охране бывшего царя Николая Романова следующее распоряжение:

1) Просить отряд продолжать нести охрану впредь до присылки подкрепления.

2) Предписать отряду оставаться на своем посту и ни в коем случае не оставлять поста до приезда назначенного ВЦИК подкрепления.

3) Усилить надзор над арестованными, а граждан Долгорукова, Татищева и Гендрикову считать арестованными и, впредь до особого распоряжения, предложить учителю английского языка или жить вместе с арестованными, или же прекратить сношения с ними.

4) Деньги для отряда, пулеметы, гранаты будут присланы немедленно с отрядом от ВЦИК.

II. Поручить Комиссару по военным делам немедленно сформировать отряд в 200 чел. (из них 30 чел. из Партизанского отряда ЦИК, 20 чел. из отряда левых с.-р.) и отправить их в Тобольск для подкрепления караула и в случае возможности немедленно перевести всех арестованных в Москву (подчеркнуто мною. – В.Х.).

(Настоящее постановление не подлежит оглашению в печати.)»⁵⁹².

С возвращением делегата отряда Лукина из Москвы в Тобольск, для царской семьи был ужесточен режим заключения. П. Жильяр в своем дневнике 12 апреля записал: «Сегодня вернулся из Москвы посланный туда солдат от нашего отряда. Он вручил полковнику Кобылинскому бумагу от Центрального Исполнительного комитета, предписывающую перевести нас на еще более строгий режим. Генерал Татищев, князь Долгоруков и графиня Гендрикова должны быть переведены в наш дом и рассматриваться как арестованные»⁵⁹³.

Караул усиленно готовился к встрече нового начальства. Николай Александрович записал в своем дневнике: «2-го (15) апреля. Понедельник. Утром комендант с комиссией из офицеров и двух стрелков обходил часть помещений нашего дома. Результатом этого “обыска” было отнятие шашек у Вали [Долгорукова] и mr. Gilliard, а у меня – кинжала! Опять Кобылинский объяснял эту меру только необходимостью успокоить стрелков!

Алексею было лучше, и с 7 часов вечера он крепко заснул. Погода стояла серая, тихая»⁵⁹⁴.

Следует отметить, что 6 апреля 1918 г. на заседании Президиума ВЦИК еще раз рассматривался вопрос «о бывшем царе Николае Романове». На заседании присутствовали: М.Н. Покровский, Я.М. Свердлов, М.Ф. Владимирский, А.И. Окулов, В.А. Аванесов, Г.И. Теодорович и заведующий Военным отделом А.С. Енукидзе. Президиум ВЦИК вынес решение: «В дополнение к ранее принятому постановлению поручить т. Свердлову снестись по прямому проводу с Екатеринбургом и Омском о назначении подкрепления отряду, охраняющему Николая Романова и о переводе всех арестованных на Урал (подчеркнуто мною. – В.Х.).

Сообщить СНК о настоящем постановлении и просить о срочном исполнении настоящего постановления»⁵⁹⁵.

Причину изменения решения о переводе царской семьи в Екатеринбург раскрывают следующие строки из рукописных воспоминаний председателя Уральского облисполкома А.Г. Белобородова: «Мы, уральцы, представляли дело таким образом: Николай и его семья должны быть перевезены на Урал. Этим совершенно устраняется (при организации соответствующих условий надзора и охраны) возможность к побегу. Кроме того, если бы друзья Николая с германской стороны захотели его от нас вырвать, у нас остается тысяча возможностей его ликвидации в процессе отправки»⁵⁹⁶.

Несмотря на предпринимаемые центром меры по овладению ситуацией в Тобольске, на месте стабильности не было.

Атмосфера взаимной подозрительности и тревоги сохранялась. Об этом свидетельствуют многочисленные телеграфные запросы и переговоры. Так, 16 апреля 1918 г. отряд особого назначения направил во ВЦИК из Тобольска следующую телеграмму: «Нумер 1010. Сообщите о посылке подкрепления нам. Телеграфируйте, вышел ли отряд, где он находится, когда будет [в] Тобольске. Командир отряда Кобылинский. Председатель Комитета Матвеев»⁵⁹⁷.

В ответе ВЦИК от 19 апреля 1918 г., направленном «командиру отряда по охране Романова», сообщалось: «[На №] 1010. Подкрепление выслано десятого апреля. Бывший император и наследник находятся на положении арестованных и постановление отряда снять с них погоны Центральный Исполнительный комитет находит правильным. Аванесов»⁵⁹⁸.

В местных газетах 17 (4) апреля 1918 г. была помещена заметка «Процесс Николая Романова», в которой говорилось: «“Наше слово” сообщает, что Верховной следственной комиссией подготовлен ряд процессов видных деятелей старого режима. Процесс Николая Второго будет заслушан в первую очередь».

Не имея четкого представления о реальном положении дел в Тобольске, заместитель председателя Екатеринбургского Совдепа Б.В. Дидковский 24 апреля 1918 г. вызывает для переговоров по прямому проводу представителей ВЦИК:

«Екатеринбург просит к аппарату председателя ЦИК или секретаря.

Вызывает заместитель председателя Дидковский.

Вчера получил подробное письмо из Тобольска, там все в руках офицеров. Даже омский отряд изолирован от охраны. Позавчера прибыл в Тобольск наш отряд – 70 человек надежных латышей, пока держатся совершенно в стороне, но наготове. Просьба – распорядитесь немедленно подчинению начальнику охраны Тобольскому исполкому до прибытия вашего Яковлева, который сегодня днем с отрядом выезжает из Уфы в Екатеринбург. Ждать нельзя, так как они приедут [в] Тобольск только через 6 дней. Почему Вы не торопитесь, дайте полномочия председателю исполкома. Удостоверяется наличность присутствия всех арестованных. Сделайте это телеграфно. Настроение кругом Тобольска и [в] самом городе плохое.

Газеты не наши. Две закрыты за агитацию. Надо установить настоящую Советскую власть. До свидания»⁵⁹⁹.

В Уфе, оставив в своем распоряжении 200 тысяч рублей из денег, полученных в Петрограде, комиссар Яковлев отобрал для операции людей, которых знал лично по боевым схваткам первой русской революции. Он брал только тех, кому он доверял лично. Так, во главе отряда он поставил лично ему известного своим бесстрашием Д.М. Чудинова, уфимского боевика, а начальником кавалеристов Г.И. Зенцова, младшего брата П.И. Зенцова, возглавлявшего уфимскую губчека (с которым он когда-то «брал» миасское золото). Отряд, собранный Яковлевым, был небольшим (не больше 100 человек хорошо вооруженных боевиков и 15 кавалеристов).

Кроме того, Яковлев заручился поддержкой особо известного на Урале боевика Петра Гузакова, взяв с него слово, что тот в случае нужды прибудет с дополнительным отрядом на помощь в Тобольск. Все, сказанное выше, вновь напоминает сценарий хорошего американского вестерна, когда руководитель операции, идущий на отчаянное дело, собирает верных людей, за исключением того, что все это происходило на самом деле, а не в кино…

Сформировав отряд, Яковлев по пути к цели остановился в Екатеринбурге. Здесь, встретившись на вокзале с Голощекиным и Дидковским, он кроме мандата предъявил им письмо от 9 апреля 1918 г., написанное собственноручно Я.М. Свердловым на бланке Президиума ВЦИК, но без регистрации исходящего номера. В нем Председатель ВЦИК сообщал в Екатеринбург:

«Дорогие товарищи!

Сегодня по прямому проводу предупреждал Вас о поездке к Вам подателя т. Яковлева. Мы поручили ему перевезти Николая [II] на Урал. Наше мнение: пока (подчеркнуто мною. – В.Х.) поселите его в Екатеринбурге. Решайте сами, устроить ли его в тюрьме или же приспособить какой-либо особняк. Без нашего прямого указания из Екатеринбурга [Николая II] никуда не увозите. Задача Яковлева – доставить Николая [II] в Екатеринбург живым (подчеркнуто мною. – В.Х.) и сдать или председателю Белобородову, или Голощекину. Яковлеву даны самые точные и подробные инструкции. Все, что необходимо, сделайте. Сговоритесь о деталях с Яковлевым. С товарищеским приветом Я. Свердлов»⁶⁰⁰.

Невольно обращают на себя внимание слова «доставить Николая в Екатеринбург живым». Эта фраза в письме имеет свой тайный подтекст, т. к. если Свердлов специально уточнял «живым», то весьма вероятно, что предусматривался и другой вариант событий. В частности, об этом можно судить и по содержанию рукописных воспоминаний председателя Уральского облисполкома А.Г. Белобородова, о чем еще будет нами сказано ниже. Конечно, можно предположить (если обратить внимание на слово «пока»), что Екатеринбург избирался временным пристанищем царя, т. е. до предстоящего судебного политического процесса над ним. Верность такого предположения подтверждают и появившиеся в периодической печати подобные сообщения: «Верховной следственной комиссией подготовлен ряд процессов видных деятелей старого режима. Процесс Николая Второго будет заслушан в первую очередь…». В дальнейшем все более настойчиво выдвигалось предложение о проведении суда над Николаем II на Урале. Но вернемся к последовательности событий.

Екатеринбуржцы успели до Яковлева много сделать, чтобы внезапно вывезти Романовых из Тобольска, а возможно, и убить их в ходе этой операции. Для проведения акции они послали в Тобольск бывшего матроса Павла Хохрякова, Александра Авдеева и Семена Заславского. Каждый из них имел богатую революционную биографию, но, пожалуй, главным соперником Яковлева и даже его противником стал Заславский.

Семен Савельевич Заславский, 28 лет (1890), выделялся образованностью среди своих собратьев революционеров. Был он послан в Тобольск с единственной целью: если не убить, то вывезти царя в Екатеринбург. Имея партийный стаж с 1904 г., в 1906 г. он был арестован в г. Николаевске, в 1914 г. в Иркутске и в 1917 г. «судился за принадлежность к Николаевскому комитету». До 1917 г. Заславский зарабатывал на хлеб слесарными и монтажными работами: на Николаевском французском заводе «Наваль», железнодорожных мастерских в Западной Сибири и Северном Урале. Это был опытный сборщик по установкам «машин внутреннего сгорания и слесарно-кровельных работ» (в 1912–1914 окончил железнодорожное техническое училище). Знал Заславский и военное дело. В 1910 г. он был взят на военную службу, окончил школу гардемаринов-минеров в Кронштадте. В войну Заславский служил на прибалтийском фронте, но после суда (видимо, за большевистскую пропаганду) бежал и служил машинистом на Сибирской железной дороге (станциях Нижнеудинск, Зима). Его хорошо знали на самом крупном металлургическом заводе Северного Урала – Надеждинском. Он пользовался там исключительным авторитетом среди рабочих, избравших его председателем местного Совета. И вот сама жизнь столкнула его с Яковлевым, в котором, несмотря на мягкость манер, сразу был виден человек железной воли… Жизнь столкнула их – Яковлева и Заславского, поставивших перед собой разные цели. Один должен был убить царя, другой доставить его живым в Екатеринбург. Скажем сразу, Заславский и все, кто стоял за ним (а за ним стояла вся правящая верхушка Екатеринбурга), проиграли в острой борьбе с Яковлевым схватку, которая решила жизнь царя.

Документы свидетельствуют, что Яковлев тщательно продумал план эвакуации царской семьи. Он предусмотрительно создал опорные пункты из бойцов своего отряда по тракту между ближайшей железнодорожной станцией в Тюмени и Тобольском, которые обязаны были гарантировать безопасную и быструю доставку Николая II до поезда «специального назначения». Однако уже на пути в Тобольск комиссар убедился, что выполнить поручение правительства будет не просто. Прибыв в Тюмень, Яковлев встретил на дороге, идущей из Тобольска в Тюмень, отряд Авдеева и подчинил его себе. Так, один из начальников уфимских боевиков в отряде Яковлева – Д.М. Чудинов (Касьян) – свидетельствовал, что на пути в Тобольск на одном из привалов они встретились с отрядом из Екатеринбурга: «Напившись чаю, екатеринбуржцы стали собираться… Яковлев вышел проводить их. Вернувшись обратно, он передал мне, что сейчас ушедшие предложили ему следующую комбинацию: во время перевозки Романова, которую производили мы, их отряд делает фиктивный налет на наш, отбивает Николая или убивает его. Яковлев категорически воспротивился подобному предложению»⁶⁰¹.

Затем он нагнал верстах в 80–90 от Тобольска еще один отряд из Екатеринбурга, который, напротив, шел «за Романовыми» в Тобольск. И этот отряд под руководством Бусяцкого был вынужден подчиниться Яковлеву. Однако позднее выяснилось, что Бусяцкий подчинился лишь формально. Он имел собственный план (о чем мы расскажем ниже) убить Романовых, не считаясь ни с чем.

Тем не менее 22 апреля пополненный отряд Яковлева вошел в Тобольск. В подозрении к позиции уральцев комиссар Яковлев упрочился и в самом Тобольске. Так, позднее он писал в своих воспоминаниях:

«Не успели мы еще окончить наши формальности, Заславский с места в карьер заявил:

– Ну, товарищ Яковлев, нам надо с этим делом кончать.

– С каким? – спросил я.

– С Романовыми!

Я насторожился. Значит, все слухи о том, что есть отдельные попытки покончить на месте с Николаем II, имеют под собой почву!

Товарищ Заславский, я имею определенные инструкции нашего правительства и приму все меры к тому, чтобы их выполнить…»

Случайно ли такое поведение екатеринбуржцев?! Оказывается, нет. Об этом можно судить по неизвестному ранее сенсационному признанию председателя Уральсого облсовдепа А.Г. Белобородова: «Мы считали, что, пожалуй, нет даже надобности доставлять Николая в Екатеринбург, что если представятся благоприятные условия во время его перевода, он должен быть расстрелян в дороге. Такой наказ имел Заславский и все время старался предпринимать шаги к его осуществлению, хотя и безрезультатно. Кроме того, Зас[лав]ский, очевидно, вел себя так, что его намерения были разгаданы Яковлевым, чем до некоторой степени и объясняются возникшие между З[аславским] и Я[ковлевым] недоразумения довольно крупного масштаба…»⁶⁰².

По большому счету Екатеринбург устраивало решение Москвы о переводе Романовых на Урал. Белобородов и Голощекин потребовали от всех отрядов полного подчинения чрезвычайному комиссару Яковлеву. В телеграмме от 21 апреля 1918 г. в Тобольск они предписывали: «Объявите всему городу: за малейшее сопротивление и неподчинение распоряжениям Яковлева направить артиллерию и беспощадно снести гнездо контрреволюции»⁶⁰³.

Прибытие отряда давно ожидалось, и тревожно было воспринято царской семьей и ее приближенными. По слухам, должен был приехать сам Л.Д. Троцкий. П. Жильяр записал в дневнике: «Понедельник, 22-го апреля. Сегодня прибыл московский комиссар с небольшим отрядом; его фамилия – Яковлев. Все тревожатся, томятся. В приезде комиссара чувствуется угроза, хотя пока неопределенная, но все же реальная»⁶⁰⁴.

В тот день Николай II тоже сделал короткую запись: «Узнали о приезде чрезвычайного уполномоченного Яковлева из Москвы… Дети вообразили, что он сегодня может сделать обыск, и сожгли все письма, а Мария и Анастасия – даже свои дневники…»⁶⁰⁵.

Графиня А.В. Гендрикова дополняет: «10 (23 апреля). Приехавший вчера комиссар Яковлев был сегодня утром в доме. С ним прибыл отряд в 150 чел., набранный им по дороге. Никакого Московского отряда, говорят, не будет.

Чрезвычайный комиссар (по Тобольской губ.) Дементьев (правильно Демьянов. – В.Х.) несколько дней тому назад уехал»⁶⁰⁶.

Имеется упоминание об этих событиях и в дневнике Николая II:

«10 (23) апреля. Вторник. В 10 ¹/₂ часов утра явились Кобылинский с Яковлевым и его свитой.

Принял его в зале с дочерьми. Мы ожидали его к 11 часам, поэтому Аликс не была еще готова.

Он вошел, бритое лицо, улыбаясь и смущаясь, спросил, доволен ли я охраной и помещением. Затем почти бегом зашел к Алексею, не останавливаясь, осмотрел остальные комнаты и, извиняясь за беспокойство, ушел вниз. Так же спешно он заходил к другим в остальных этажах.

Через полчаса он снова явился, чтобы представиться Аликс, опять поспешил к Алексею и ушел вниз. Этим пока ограничился осмотр дома. Гуляли по обыкновению; погода стояла переменная, то солнце, то снег»⁶⁰⁷.

Но сохранился другой документ, отчет о посещении дома «Свободы», а также список лиц там живущих, который говорит, насколько вольготно жили Романовы до самого конца их пребывания в Сибири.

«Комиссия в составе Комиссара Совнаркома Яковлева, его секретаря Галкина, коменданта дома Кобылинского, председателя комитета охраны Матвеева, представителя Екатеринбургского Исполкома Авдеева и дежурного офицера по парадному входу прошла в первую комнату направо, служащую офицерской дежурной. Просмотрев журнал дежурных, комиссия направилась осматривать комнаты.

Направо и налево от коридора идет ряд комнат, где помещаются: Татищев, Долгоруков, Шнейдер с двумя приживалками, Гендрикова с няней, Жильяр, Гиббс и столовая. Во втором этаже помещаются Романовы. Здесь зал и кабинет былого “самодержца”, не лишенный комфорта. Низенькие комнаты верха густо заселены прислугой. Коридор заставлен многочисленными сундуками.

Николая, вместе с тремя дочерьми, комиссия встретила в зале.

Тов. Яковлев со всеми поздоровался и спросил Романова:

– Довольны ли вы охраной? Нет ли претензий? На что Николай, потирая руки и глупо улыбаясь, ответил:

– Очень доволен, очень доволен.

Комиссар изъявил желание посмотреть Алексея. Николай замялся: