Текст книги "Всё пришедшее после"

2. Честь дороже страсти

В четверг, 25 июля, ужасную жару помог перенести внезапно обрушившийся ливень.

Артур обдумывал эпизод, в котором миледи соблазняет Фельтона. Во всех кинофильмах он был реализован крайне неудачно и неубедительно. Во французском фильме миледи приезжает к Фельтону, как к старому и верному поклоннику. Стоит ей сказать, что она не может быть с ним, потому что заклеймена, и показать ему левое плечо, попутно обвинив Бэкингема, как Фельтон тут же хватается за нож. В последнем советском фильме сцена происходит в каком-то сарае, куда Фельтон, плохо изъясняющийся по-французски, явился, чтобы арестовать миледи. За несколько минут она успевает: первое – познакомиться, второе – распознать в нем пуританина, третье – спеть куплет из пуританского гимна, четвертое – выставить себя невинной жертвой, пятое – заставить этого лейтенанта английской морской пехоты немедленно вернуться в Англию и зарезать своего главкома.

В книге все выглядит достойно, но несколько затянуто: целых девять глав посвящено этому сюжету (истории с подвесками – одиннадцать). Вообще он мог бы послужить основой для отдельного фильма. Как режиссеры прошли мимо? Но не мог же Артур отдать этому роману в романе отдельную серию. Костя предложил просто исключить его из сценария. Тогда Артур решил поговорить с Леной.

Она сидела в тени с журналом «Иностранная литература». Он, в одних шортах, ходил, раздумывая, взад-вперед по дорожке. Наконец Лена отложила журнал, понаблюдала за ним с минуту и попросила:

– Артур, рассказал бы что-нибудь.

– Ничего не приходит в голову, пока не задам тебе один вопрос.

– Какой?

– Скажи, сколько тебе требуется времени, чтобы в тебя кто-то, ну, скажем, я, без памяти влюбился?

Лена посмотрела на него как на ненормального.

– Не поняла-а, – протянула она неуверенно.

– Ну что тут непонятного?! Мне чисто теоретически нужно знать, за сколько дней красивая женщина может охмурить мужчину? – Артур с надеждой посмотрел на нее.

– Чисто теоретически? – с иронией спросила она.

– Послушай, послушай, себя я привел как пример. Можешь выбрать другого, – забеспокоился Артур.

– Нет уж. Пусть будешь ты. Но ты женат.

– Представь себе, что я холост.

Лена облизала губы, смерила его взглядом.

– Если бы ты был холост, ты бы через час влюбился по уши, а к вечеру потерял бы голову.

Артур, оценивая, посмотрел на нее, подумал.

– Пожалуй, ты права, – он поморщился. – Надо изменить условие задачи. Пусть меня предварительно предупредили, что ты – шпионка или преступница и ты знаешь, что я знаю.

– Или ты женат?

– Ну, хорошо! Или я женат. Тогда ты будешь разлучницей.

Лена обольстительно улыбнулась.

– Может, поставим эксперимент?

– Послушай, я серьезно спрашиваю.

– Жаль, – сказала она, потягиваясь.

Артур смущенно покашлял.

– Не хочешь отвечать, не надо.

– Я пошутила. Значит, сколько дней мне бы потребовалось, чтобы тебя закадрить?

– Нет. Чтобы я или кто-то другой в тебя серьезно влюбился.

– Три дня тебя устроит?

– Ты уверена?

– Разумеется. – И она прикусила нижнюю губу.

Артур критически взглянул на опущенные ресницы, они вдруг поднялись, медленно, как будто две прекрасные бабочки неожиданно распахнули свои большие крылья. На Артура умоляюще смотрели невероятные, волшебные, любящие глаза поразительной глубины. Он чувствовал, что тонет в них, теряя счет времени, и не может, вернее, не хочет ничего больше – только смотреть и смотреть на это чудо. Так уставший человек бросается навзничь на траву и смотрит, смотрит в небо, забыв обо всем на свете.

– Милый, я так долго тебя ждала, – голос Лены звучал тихо и трепетно.

Артур подался вперед. Звонкий смех Лены вернул его к реальности. Он заулыбался, смущенно опустил глаза, провел рукой по волосам.

– Ты права, пожалуй, трех дней хватит.

Лена наблюдала за ним, ее розовый язычок снова прошелся по верхней губе.

– Хорошо. Еще вопрос можно? – Теперь он избегал ее взгляда.

– Валяй!

– А могла бы ты добиться, чтобы я или кто другой убил знакомого человека?

– Ну, не знаю. Может быть, – задумчиво сказала она, – Все люди разные.

– То есть люди могут быть влюбчивы, но не способны убивать, или маловлюбчивы, но убить способные. Если отбросить тех, кто и маловлюбчив и убить неспособен, остаются те, кто и влюбчив и способен убить. Так?

– Вот что значит теоретик! – захлопала в ладоши Лена. – Сразу чувствуется научный подход. Только «влюбчивый» – неверное слово.

– Ты права, – согласился Артур, – раз мы говорим: способен убить, то надо говорить: способен любить. Поэты говорят: любовь и смерть всегда вдвоем! Что же получается? – Артур пораженно взглянул на Лену. – Выходит, нет никаких научных альтернатив?

– Нет, милый, нет.

– Невероятно! Может быть… – пробормотал он. – Значит правда, что любовь – это лотерея, в которой выигравшему достается смерть?

Лена вздрогнула, услышав его последнюю фразу.

– Спасибо, – сказал Артур, – ты ответила на все мои вопросы.

– Ты тоже, – произнесла Лена и поежилась, как будто ей стало холодно.

Артур внимательно посмотрел на нее.

– Прости, – сказал он, – я – глупец, осел, ничтожество. Где была моя голова? – И он постучал кулаком по лбу.

Она снова открыла журнал, однако глаза ее были устремлены на вершины дальних сосен.

Лена не умела долго размышлять и долго грустить. Поэтому, когда через час Артур вошел в комнату, где она расставляла тарелки к обеду, его встретили шутливым вопросом:

– Ну что, все свои задачки решил?

Он развел руками.

– Думаю.

– Это хорошо. Думать не вредно. – Она тряхнула волосами.

– Каюсь! Честное слово, Лен. Моя вина. Готов ноги мыть, воду пить…

– Ладно, не переживай. Ты – жертва теории. Алгеброй по гармонии! Суха теория, мой друг, а древо жизни буйно зеленеет! Кто это сказал?

– Мефистофель.

– О, это – по части Константина Георгиевича. Где он там? Эй, доценты с кандидатами, обедать собираетесь?! – крикнула Лена.

«В Портсмуте миледи встретил лорд Винтер. Их ждала карета. Когда чемоданы миледи были привязаны позади кузова, карета тронулась. Вдалеке намолу происходило нечто любопытное: вокруг собралась толпа зевак. У моря, окруженный свитой, в шляпе с белым пером появился человек. Миледи узнала Бэкингема.

– Хотите встретиться с милордом, сестра? – осведомился Винтер.

– Не сегодня. Я очень устала с дороги.

Карета двинулась дальше.

Наутро миледи вышла на балкон. Перед ней расстилалась зеленая равнина. Невдалеке стоял небольшой двухэтажный дом из красного кирпича, окруженный оградой. Ей показалось, что она вернулась во Францию. Дом был точной копией дома кардинала Ришелье у Каменного моста близ Ангутена.

Во двор замка вышел лорд Винтер. Он поклонился миледи и на ее вопрос о доме предложил ей спуститься и совершить небольшую прогулку. В это время во двор вышли несколько до зубов вооруженных солдат и по команде своего капитана построились перед лордом Винтером.

Когда она спустилась, солдаты уже двинулись к открытым воротам замка, направляясь к дому из красного кирпича. Лорд Винтер подождал сестру, не торопясь, подал ей руку и последовал за ними.

– Хоть вы и француженка по рождению, – начал он, – вы в Англии и остаетесь подданной его величества Карла I. Поэтому, полагаясь на вашу скромность, я решил показать вам одну забавную вещь, с которой, я уверен, вам будет любопытно ознакомиться. Вы, несомненно, задаете себе вопрос, что за спектакль нам приготовлен? Так вот, вы являетесь свидетелем постановки, достойной пера господина Шекспира. Сюжет этой трагедии вытекает из замысла милорда Бэкингема совершить покушение на жизнь кардинала Ришелье. Для этого сформирован небольшой отряд из лучших бойцов королевства. Переодевшись, эти герои должны проникнуть в дом кардинала с оружием в руках и лишить его жизни. С помощью ларошельцев и наших шпионов нам удалось раздобыть тонный план дома кардинала. Копия этого дома перед вами. Мы тренируем наш отряд ежедневно, оценивая различные варианты штурма, утром, днем и даже ночью, – лорд Винтер посмотрел на миледи, наслаждаясь впечатлением, которое произвел его рассказ. – Само собой разумеется, – продолжал он, – вы ни с кем не должны делиться этой информацией. Впрочем, вам это вряд ли удастся, даже если вы захотите. На время подготовки все, кроме меня, являются пленниками этого предприятия и не могут ни покинуть, ни иметь внешних сношений с кем бы то ни было.

– Значит, теперь я – пленница? – спросила миледи.

– В некотором отношении, да. Уверяю вас, ваше заключение не продлится долго. У нас уже все готово. Через несколько дней вы будете свободны и вольны жить там, где вам заблагорассудится.

Тем временем солдаты опять выстроились, теперь в пятидесяти шагах от дома, и ожидали лорда Винтера».

Все были заняты делом. Костя сидел в комнате за столом, читая выдержки из газеты «La Bouche de fer» («Железные уста») за 1791 год. Лена развернула на коленях «Эпоху крестовых походов». Людочка на террасе масляными красками переносила на фанерную дощечку вазу с цветами. Артур, изредка поглядывая на нее, трудился над листом бумаги.

Макушка лета дано миновала. Пригнув голову, на мягких лапах приближалась леопардовая осень.

Времена года отличаются друг от друга не только погодой. И летом идут дожди, и весной бывают заморозки. Однако осень и зима заставляют нас грустить по другой причине. Печаль поселяется в сердце, когда видишь, каким коротким становится день, как долго длится ночь.

Кажется, совсем недавно в восемь вечера мы, сидя на свежем воздухе, читали книгу до девяти, до десяти часов. День длился бесконечно. Но вот, несмотря на августовскую жару, к ужину уже высыпают звезды, все погружается во тьму, и мы возвращаемся в дом, чтобы зажечь свет. Рано наступает вечер, мы чувствуем: скоро осень.

А веселый зимний день? С голубым небом, ярким солнцем, искрящимся снегом. Быстро промелькнет светило, едва показавшись над крышами; глядь, после обеда красным закатным светом освещены окна. Еще час, и оно скроется, и снова ночь. Может быть, темнота полезна для кожи, но вредна для сердца.

«– Дом охраняется, – объяснял лорд Винтер, показывая миледи на часовых, одетых в красные мундиры кардинальской гвардии. – Сейчас они вооружены тупым оружием, а в их ружьях холостые заряды. Время! – сказал он, обращаясь к капитану. – Понаблюдаем, сестра, как будет проходить штурм.

Капитан махнул рукой, и отряд разделился надвое. Четыре человека в самой невзрачной одежде рассыпались вокруг дома, прячась за складками местности, а трое в нарядной форме французских гвардейцев приблизились к воротам.

Все произошло быстро. У ворот прозвучали выстрелы, часовые упали на землю. Четверо с разных сторон перемахнули через ограждение и помчались к дому. Оттуда выбежали солдаты, из окон началась стрельба. Все заволокло дымом. Лорд Винтер с миледи подошли ближе.

– Фельтон и Шидлоф убиты, – прокричал он.

Тотчас двое из нападавших с досадой остановились и улеглись на траву, продолжая наблюдать за сражением.

Оставшиеся пятеро, освободив двор от охраны, подхватили метровую трубу, которую нес один из “павших” товарищей, и точным движением мгновенно превратили ее стальную телескопическую конструкцию в четырехметровый шест. В один миг солдат, подхваченный остальными, с помощью шеста взбежал по стене до окна второго этажа и исчез в доме. Внутри раздалась стрельба. Его друзья ринулись в окна первого этажа. Через несколько минут все стихло. В окне показался комиссар, наблюдавший за схваткой. Он развел руками.

– Вот так всегда, – казал лорд Винтер. – Нет Фельтона, нет результата. “Кардинал” остался в живых. Наши люди перебиты.

– А если бы вы не уложили этого самого Фельтона в начале штурма? – спросила миледи, увлеченная столь необычной пьесой.

– Я вас уверяю, мы бы достигли цели.

Лорд Винтер сложил ладони рупором и скомандовал отбой.

Все участники учебного боя, а их было не меньше двадцати, вышли во двор.

– Где же ваш незаменимый Фельтон? – поинтересовалась миледи.

Лорд Винтер подозвал одного из солдат в простой серой одежде.

– Позвольте представить вам, сестра: Джон Фельтон, лейтенант флота его величества.

Фельтон снял шляпу и поклонился. Миледи обратила внимание на упрямый белый лоб, запавшие голубые глаза, крепкий подбородок, недавно начавший обрастать бородкой.

– Вы пуританин? – спросила миледи.

Фельтон снова поклонился.

– В его отряде все пуритане, – ответил за него лорд Винтер.

– Мне будет интересно побеседовать с вами, лейтенант, – заметила миледи.

– Берегитесь, сестра, вам придется клещами тащить из него слова. Мраморная статуя лишь немногим молчаливее и бесстрастнее, чем он. Его ненависть к католикам не знает пощады, его целомудрие не знает границ, – с этими словами лорд Винтер повернулся к лейтенанту. – Поручаю вам, Джон, мою сестру. Помните, что она наша временная и уважаемая пленница. Завтра я уезжаю на несколько дней в Лондон. Надеюсь по возвращении увидеть ее в хорошем настроении и похорошевшей, хотя, глядя на нее, это трудно себе представить. А теперь возвращайтесь к вашим товарищам.

– Слушаюсь, сэр. – Лейтенант поклонился миледи, своему начальнику и отошел к солдатам.

– Это правда? Вы завтра уезжаете?

– Дела, графиня, дела. Но здесь вы не будете скучать. Замок к вашим услугам. Веемой люди тоже. Приказывайте, вам ни в нем не будет отказа. Не скрою, ваше присутствие представляется мне весьма важным. Красивая женщина вдохновляет солдат на подвиг.

– Что ж, постараюсь провести это время с пользой для себя и государства, – задумчиво произнесла миледи, наблюдая за Фельтоном».

Артур прошел с террасы в комнату к Косте. Тот повернулся к нему.

– Костя, ты не мог бы уточнить, когда Бэкингем прибыл в Портсмут?

– Перед покушением? – Костя пошел к книжным полкам. – Сейчас посмотрим. Бэкингем появился в Портсмуте, чтобы принять командование над эскадрой, которая отправлялась в Ла-Рошель, 17 августа.

Артур посчитал дни по пальцам и удовлетворенно кивнул.

– Сейчас я тебя огорчу, – предупредил Костя. – Здесь еще сказано, что Фельтон пешком отправился из Лондона в Портсмут и, достигнув цели путешествия, тут же совершил свой акт террора. Если учесть, что до Портсмута не меньше 100 километров, то все четыре дня он находился в дороге.

– Замнем для ясности, – сказал Артур. – Или будем считать, что он сел на йоркширского скакуна и вернулся в замок, а следователям этого не сказал.

– Ох уж эти мне сказочники! – поддразнивая их, вступила в разговор Лена. – История должна быть правдивой. – И она погладила книгу, лежащую у нее на коленях.

Костя покачал головой:

– Знала бы ты, сколько вопросов порождает одна эта книга.

– Например.

– Мне, например, со школы непонятно, почему крестоносцы вместо Иерусалима штурмовали Константинополь? – сказал Артур.

– А вы, знаете, друзья, что есть книга «Константинополь», у нас почти неизвестная, а там говорится, что на его азиатском берегу находится могила Иуши, то есть Иисуса.

– Легенда, – сказал Артур.

– Фальсификация, – сказала Лена.

– Не уверен, – сказал Костя.

– Все в мире относительно, – сказала, входя с террасы и поправляя очки, Людочка.

– Поддерживаю, – сказал Костя. – Иногда легенды и фальсификации становятся истиной, стоит их поставить в нужное время и нужное место.

– Вы посмотрите, как они спелись! – восхитилась Лена. Вот что значит быть доцентом. Сейчас нам прочтут лекцию о пользе кипяченой воды.

– Сплошь и рядом легенды и фальсификации создаются сознательно, – пропуская мимо ушей замечание Лены, сказал Костя.

– Как интересно! Не могли бы вы, профессор, создать какую-нибудь малюсенькую легендочку и простенькую фальсификацию, – попросила Лена.

– Ну, это не очень-то легко… – Костя запнулся, подумал и потер, улыбаясь, руки. – Хотя… сейчас вы увидите то, что никогда не видели.

Он подошел к шкафу, достал оттуда пиджак и надел прямо на майку.

– В пиджаке, профессор, вы похожи на какого-то босяка, – подарила ему комплимент Лена.

– Прошу прощения, дамы, минуточку терпения. – Он порылся в кармане и извлек из него блестящий металлический рубль.

– Давай, Костя, покажи им класс! – воскликнул Артур.

Костя подтянул рукава пиджака и, ухватив рубль пальцами обеих рук, с видимым усилием разломил его пополам. Обе половинки он выбросил в окно.

– Ну, как? – Он с хитрой улыбкой посмотрел на зрительниц.

– Погоди, погоди, – заинтересовалась Лена, вставая за сумкой и протягивая ему еще рубль.

– Спасибо! – сказал Костя, кланяясь, и опустил ее рубль в карман. – Вы очень любезны, мадам!

– Постой, постой, ты не понял, – остановила его Лена. – Повтори еще раз.

– А вы, мадам, также настаиваете на повторении опыта? – спросил Костя Людочку.

– Если можно. Только у меня нет железного рубля. Зато есть бумажный.

– Как вы могли такое подумать, мадам. Для вас я повторю абсолютно бескорыстно, – Костя пошарил в кармане, достал рубль, покрутил его в руках, и… разломил надвое и опять выбросил в окно. – Вот так создаются легенды! – торжествующе сказал Костя, снимая пиджак.

– И в чем тут фокус? – спросила Лена.

– Никакого фокуса, – зевнув, ответил Костя. – Чай пить будем?

Но Лена так просто не сдавалась. За чаем она не отставала от него, пока он не открыл секрет фальсификации. Когда-то он пробовал ломать рубли, но у него не получалось, и он решил однажды подпилить монету тонкой пилкой примерно наполовину ее толщины. Он сделал несколько опытов, и с тех пор у него осталось несколько подпиленных рублей «на счастье».

– Значит, мой рубль остался у тебя? – Лена была довольна, что все разъяснилось.

Костя осведомился, должен ли он вернуть его.

– Нет уж! Я хочу, чтоб ты его подпилил. Пусть он принесет тебе удачу.

– Ваше желание – закон, мадам.

– А как же лошадь? – спросила Людочка. – Артур говорил, что вы поднимали лошадь. Она была надувная?

– С лошадью – все по-честному, – засмеялся Костя. – Правда, коняга была, прямо скажем, не с Ростовского конезавода имени Сергея Мироновича Кирова.

– Нормальная лошадь, – возразил Артур. – Не наговаривай на себя, Костя.

– Может, это был жеребенок? – Лена еще не простила Косте его шутки с монетой. – Или пони?

– Жеребенок рядом стоял, – заверил ее Артур. – А пони? Ну, откуда в деревне пони?

– Это была летающая лошадь, – сказал Костя. – Как Пегас, покинувший Медузу. Он совсем легкий. Только не все это видят.

– Ну да! Надо просто посмотреть вооруженным глазом науки, – насмешливо подхватила Лена.

– Не все так просто. Даже союз очкариков видит только то, что показывает им гид. Остальные вообще довольствуются ложными призраками и ждут чуда. А чуда никакого нет. Нужны способности и воля. Когда Беллерофонт сумел овладеть Пегасом, он победил Химеру.

– Костя, когда ты начинаешь говорить, как Дельфийский оракул, мне хочется бросить в тебя чем-нибудь тяжелым! – воскликнула Лена.

– Товарищи, успокойтесь, и скажите, какое кино идет в «Союзе»? – спросила Людочка.

На этот важный вопрос никто не знал ответа. Решили завтра утром отправить легких на ногу Артура с Леной за билетами на вечерний сеанс.

Артур никак не мог уснуть в летнем сарайчике, оборудованном под спальню. Он прислушивался к голосам Лены и Людочки. Позвякивал умывальник; было слышно, как женщины наливают воду в таз, переговариваются, смеются. Постепенно все посторонние звуки стихли.

Приготовления ко сну закончились, женщины уселись на лавочку. Желтый месяц, поворотив лицо к востоку, не мешает им смотреть на звезды.

Артур едва разобрал Людочкины слова:

– Почти как у нас на Украине.

Лена что-то ответила. Людочка засмеялась и попросила говорить тише.

– Еще не спят, – донеслось до Артура.

Лена опять заговорила. Теперь засмеялись обе. Почему-то Людочка никогда не была весела так с Артуром.

Он представил себе Лену в легком коротком халатике, спящей в высоком кресле. Он подходит к ней, опускается на пол и касается коленей, ее руки ложатся ему на голову, ласкают волосы, притягивают к открывающимся белым склонам, его горящее лицо утопает в прохладной шелковой белизне.

Артур засыпал, когда пришла Людочка. Месяц заглядывал в окно и освещал лежащего на спине Артура. При таком свете его тело казалось отлитым из бронзы. От Людочки не укрылась ни одна деталь, и она, возбужденная разговором, не дала ему окончательно погрузиться в сон. Ласкаясь, она говорила о Лене, сладкой пыткой добиваясь от него признания, что бы он стал делать с ней, если бы ему все позволили. Артур не слишком уверенно защищался. Его нетвердое отрицание такой возможности возбуждало Людочку больше, чем прямой ответ, и Артур подарил ей столь чудесную ночь, что потом еще долго один взгляд на Лену вызывал у нее нежное томление и слабость в коленях.

Утром после завтрака Артур с Леной отправились пешком в Малаховку. Они шли вдоль железнодорожной насыпи по заросшей тропинке, скрытой густыми деревьями и высокой травой. Тропинка петляла, ныряла в овраг, опять поднималась на взгорье, гордясь гладкой сухой поверхностью, обрамленной щетиной выжженной травы. Наконец они спустились к самой подошве высокой насыпи. Здесь по бетонной трубе можно было пройти под железной дорогой на другую сторону.

В низине еще стояли лужи. Да, да, да, Артуру пришлось перенести Лену, чтобы она, обутая в легкие открытые туфельки, не перепачкала свои белые пятки черной грязью. Ее лицо оказалось слишком близко, и он чуть не выронил ее, когда мягкие губы коснулись его губ. Она же, довольная его смущением, встав на твердую почву, не спешила убрать руки с его шеи. Грудь касалась его груди, он опустил глаза, но тут же поднял их, увидев уходящую под кофточку ложбинку.

– Я тебя очень хочу, – прошептала Лена. – Обними меня крепко, крепко.

У Артура все поплыло перед глазами. Он чувствовал тонкий запах духов, теплое дыхание, комок подкатил к горлу, руки инстинктивно сжали ее тело. Талия у нее оказалась неожиданно тонкой и гибкой. Однако через мгновение, показавшееся ему сутками, он овладел собой.

– Я тоже тебя хочу, – просто сказал он, – но не могу.

Она водила рукой по его джинсам, учащенно дышала и заглядывала ему в глаза.

– Я же вижу, что можешь. – Она расстегнула молнию.

Артур с трудом выдохнул:

– Подожди, постой.

Ему ответом был удовлетворенный вздох и содрогание тела, когда ее рука достигла цели. Артур нашел в себе силы отодвинуться и застегнуть молнию.

– Нет, – сказал он твердо, – не могу. Пойми, для меня это предательство, гнусное предательство.

Лена посмотрела на него удивленно.

– Но ты же хочешь меня.

– Я бы все отдал, даже жизнь за твою любовь.

– Не понимаю, – Лена была озадачена.

– Я не стану предателем. Возьми мою жизнь, пусть я буду мертвый, но честный.

– Ах, вот что! – Она усмехнулась. – Ну, это уж слишком! Значит, я нечестная. – Ее возмущение нарастало.

– Только глупцы предъявляют к женщинам и мужчинам одинаковые требования, – парировал Артур и добавил: – Я всю жизнь восхищался и буду восхищаться тобой!

Лена насмешливо взглянула на него.

– Ты в каком веке живешь? Таких, как ты, не бывает. А если Людочка тебе изменит, что скажешь? Посмотреть бы на тебя тогда, гордый испанец.

– Женщинам не стыдно проявлять слабость, для мужчины это непозволительно, – Артур подошел к Лене. – Хочешь откровенно? – Он повел ее к бетонированному проходу. – То, что я испытываю к тебе, – его голос зазвучал гулко, как на сцене, – наверное, называется страстью. Много лет назад, еще мальчиком я усвоил то, что говорил доблестный Сид: мне страсть дороже жизни, но честь – дороже страсти.

Прозвучавшая в бетонной трубе цитата отозвалась эхом. Потом слышались только их шаги, да журчание воды. Лена вышла на солнце, как выходят из театра после классической трагедии на городскую улицу со спешащими автомобилями, суетой, автоматами с газированной водой и мусором на асфальте.

– Ну, вы, мужики, и артисты! – Она приободрилась. – А ты, Артур, извини, конечно, не от мира сего. Как с тобой Людочка справляется, не представляю.

– Любовью… – донеслось до нее, но Лена не была уверена, ответил ли ей Артур или это ветер принес шелест листвы.

Когда вечером обе пары возвращались из кинотеатра, Лена, ушедшая с Костей далеко вперед, осведомилась у него, кто такой Сид. Костя ответил, что написанная по пьесе Гильена де Кастро трагедия Пьера Корнеля вошла у французов в поговорку. «Прекрасно, как Сид!» – говорят они. Лена вздохнула и покрепче обняла Костину руку.

В этот вечер Лена с Людочкой шептались на лавочке дольше обычного. Артуру было слышно, как они смеются. Он лежал, закрыв глаза, прислушивался к женскому смеху и чувствовал себя счастливым. Ни мечты, ни фантазии не приходили к нему. Оказалось, что счастье приносит светлая грусть о несбывшемся. Тогда приходишь к выводу, что живешь без всякого смысла. Две слезинки вытекли из закрытых глаз Артура, но их никто не заметил: к приходу Людочки они давно высохли.