Текст книги "Всё пришедшее после"

9. Торжество точного знания

Костю разбудил телефонный звонок. Он посмотрел на часы – было половина девятого утра. Звонил Артур. «Если интересно знать, как расшифровывается тот самый текст, надо встретиться», – вот что сообщил ему Артур. Сон сразу улетучился.

– Ты что, разгадал?

– Возможно, – важно сказал Артур.

– И что получилось?

– Расскажу, только не по телефону.

– Ты прав, – сказал Костя. – Я сейчас приеду.

– Стой, стой, мне еще нужно кое-что обдумать. Встретимся у мамы. Подъезжай к обеду.

– Хорошо! Пока! – Костя шумно вздохнул и откинулся на подушки. «Вот дает! – с восхищением подумал он, но потом засомневался, вдруг слишком непрочными окажутся логические конструкции Артура. – Нет, вряд ли. Артур такого себе не позволял».

Тем временем проснулась Людочка и, сонная, наблюдала, как Артур возвращает ее носочки на прежнее место. Она спросила, с кем это он разговаривал по телефону. Артур сказал. Людочка выпростала было руки из-под одеяла, чтобы сладко потянуться, однако новость заставила ее остановиться. Любопытство стерло с лица томную расслабленность, от Артура потребовали объяснений.

– Когда я выписал все слова, выделенные заглавными буквами, их оказалось двадцать пять, помнишь? – начал свои объяснения Артур.

Людочка согласно кивнула. Артур сделал многозначительную паузу.

– А сколько церквей там названо? Пять, ровно пять! Теперь скажи, что тебе приходит на ум?

– Не знаю. Квадратная матрица. Пять на пять.

– Вот! Вот что значит мозговой штурм! Правильно!

– Не понимаю, что можно сделать с этой матрицей? Да и вообще, ты уверен, что во времена Ньютона уже была разработана теория матриц?

– И я так подумал. Но это нам облегчает решение задачи.

– Я все-таки не понимаю, Артур, какой в этом прок, – засомневалась Людочка, спуская ноги с кровати. – Подожди, я в дабл-ю-си сбегаю.

– Матрица – это таблица, в которой надо правильно расставить все выделенные слова. – Артур пошел за ней. – Нам известны строки, – он стал говорить громче, – например, строка, где стоят пять церквей или пять мистерий, пять небесных светил и так далее. Тогда мы установим и соответствие, и соотношение между ними.

Людочка вернулась.

– Пять элементов переставлять замучаешься, – сказала она. Это сколько вариантов получается?

– Сколько? Много. Пять факториал. Сто двадцать вариантов.

– Вот именно! Только для одной строки в таблице.

Артур машинально, продолжая говорить, стал сворачивать одеяло.

– А мы и не будем их переставлять. Обозначим каждое выделенное слово буквой, как неизвестное. Ну, как обычно: икс, игрек, зет и так далее.

– Ну и что? Обозначим альфа за бета? Все равно получим двадцать пять неизвестных. Нужно иметь двадцать пять уравнений, чтобы их найти.

– Но у нас в тексте есть условия, – сказал Артур, выпрямляясь. – Они устанавливают соотношения между неизвестными.

– Что? Двадцать пять условий?

– Нет, только четырнадцать.

Он убрал постель и остановился перед Людочкой. Та пожала плечами:

– Не морочь голову! Что ты сделаешь с четырнадцатью условиями? Где сядешь, там и слезешь.

– Не скажи, – Артур победно посмотрел на нее. – Знаешь, что ты забыла? Ты забыла, что неизвестные должны обозначать номер в строке, поэтому нас интересуют только целые числа, принимающие значения от одного до пяти, да еще для данной строки они не повторяются. Вот тебе дополнительные условия. Если бы у нас было не четырнадцать, а пятнадцать условий, плюс эти, то наша система дала бы единственное решение, правда, с точностью до порядка расположения строк. Но, согласись, это уже детали. Получив решение, мы оценим важность порядка их расположения. В этом пусть Костя разбирается. Наоборот, я думаю, в тексте много лишней информации, чтобы за многозначностью спрятать главное.

– И где же взять пятнадцатое условие? – уже предчувствуя успех, спросила Людочка.

Она почти не сомневалась, что Артур сейчас, как факир, достанет его из рукава. Однако Артур все еще был в майке. Поэтому он взял его прямо с неба.

– Ты не поверишь, сколь это просто, – сказал он. – Когда я его нашел, я понял, что найду решение. Это условие лежит на поверхности. Его бы следовало сформулировать примерно так. – Артур выдвинул вперед правую ногу, поднял руку и нараспев произнес: – И понял я, что символом Ислама является не что иное, как Полумесяц, ятаган небесный.

Людочке стало весело.

– Ты бы оделся, ятаган небесный, – смеясь, сказала она.

– Как видишь, теперь я могу все расставить по своим местам. Если хочешь, можешь сделать это сама.

– Что, решать систему с двадцатью пятью неизвестными? – притворно возмутилась Людочка.

– Все гораздо проще, – поправил ее Артур. – Послушай, послушай, никаких систем решать не надо. Возьми эти условия и найдешь решение логически. Элементарная логика – не более того. Попробуй.

После завтрака Людочка с помощью Артура расставила слова по своим местам. Анализируя условия, она сразу заметила, что Греческое православие в них никак не отражено. Тем необычнее показался ей результат.

«Из Бетюна в Армантьер вели четыре дороги, и Атос пустил по всем дорогам господ Планше, Гримо, Мушкетона и Базена. Они выследили миледи. Оказалось, что графиня, двигаясь из монастыря в Армантьер, проехала Ферстюбер и Фромель. Однако она лишь ненадолго задержалась в Армантьере и переехала в уединенный домик в деревне Ангенгем-Лис, что в трех километрах от Армантьера. Домик стоял на берегу реки, в ста шагах от парома.

Из пяти мужчин, нашедших умирающую Констанцию, самым невозмутимым казался лорд Винтер. Во Франции он разыскивал миледи, чтобы наказать ее за смерть Бэкингема.

После похорон друзья вернулись в гостиницу, молчаливые и мрачные. Они осведомились у Атоса, что надо делать дальше.

– Ждать, – последовал ответ».

– Интересно, что скажет твой Костя? – прервала Артура Людочка, покрывая ногти бесцветным лаком.

– Не знаю. Но сам подход его не оставит равнодушным. Согласись, ему бы трудно было додуматься. Настоящая логическая задача. Без мистики и всяких там аллегорий и философий. Вся тайна – в результате. Не удивлюсь, если подобного рода задачки появились и после Ньютона. Что-то вроде психологического практикума. Только не в одно действие.

Людочка подула на лак:

– Через двадцать минут я буду готова.

– Тогда я тоже буду одеваться.

От площади Прямикова по мосту они прошли к Сыромятникам, через скверик вышли к Курскому вокзалу, спустились в метро и, не проходя через турникеты, свернули в подземный переход, ведущий к путям.

Под землей они миновали пути и оказались на улице Казакова.

Общежитие студентов института инженеров землеустройства отличалось своими балконами, выходящими прямо на улицу. В выходной день студенты стояли или сидели на балконах на солнечной стороне, поглядывали на улицу, играли в нарды.

Черноголовые, яркие, они перекликались, переходя с русского на свой родной язык.

– Эй, земляк! – окликал один другого. – Слушай, дай три рубля до завтра. Вай, зачем так плохо думаешь?! Девушке цветы куплю!

Солнце било нещадно в глаза. Артуру с Людочкой приходилось огибать скользкие, тающие наледи и черные лужи. В некоторых местах, особенно на другой стороне узкой улочки, асфальт успел высохнуть.

– Шамиль! – крикнули с балкона высокому парню, переходящему улицу.

Тот, откинув волосы, поднял голову.

– Шамиль, ты скоро придешь?

– Скоро, скоро. – Парень кивнул и перепрыгнул лужу.

– Шамиль, Шамиль! – закричал кто-то с другого балкона.

– Ну что? – Молодой человек приостановился.

– Ничего, проверка слуха! – крикнул ему весельчак сверху.

Шамиль широко улыбнулся, махнул рукой и зашагал дальше.

Наши герои, остановившись на тротуаре, чтобы перейти улицу Казакова, видели, как от театра Гоголя поворачивает грузовая машина с голубым кузовом. Она почти поравнялась на повороте с молодым человеком. Друзья опять закричали ему с балкона, но он больше не обращал на них внимания. Артуру показалось, что машина движется слишком быстро для такой погоды, и он, подавшись вперед, схватил парня за рукав и выдернул его на тротуар, прямо перед оцепеневшей от предчувствия беды Людочкой. Артур еще раньше даже не увидел, а почувствовал ее зажмуренные глаза и втянутую в плечи голову.

Грузовик действительно занесло на скользкой мостовой. Он едва не перелетел через бордюр, махнув перед их лицами, как флагом, голубым бортом с белой надписью «Хлеб». Задние колеса чиркнули по бордюрному камню, в кузове что-то хрустнуло. Дверцы кузова вдруг раскрылись, и перед онемевшими зрителями на асфальт посыпались из лотков трехкопеечные булочки. Они раскатились по улице, как апельсины.

Молодой человек машинально поблагодарил Артура, который, возможно, спас ему жизнь. Он стоял на тротуаре и завороженно смотрел на разбегавшиеся булочки. Одна колобком подкатилась к нему. Он поднял ее и понес к машине.

Тем временем Артур с Людочкой пересекли улицу, миновали широкую лестницу, ведущую к институту, с двумя гипсовыми шарами по бокам (проходя мимо них, Артур поморщился), и нырнули в переулок. Артур не любил глазеть на всякие уличные происшествия. Может быть, из-за своего любимого Дюма, который не упускал случая отметить, когда на улице собиралась толпа зевак. Что касается гипсовых шаров, то Артур еще помнил то время, когда на месте грязнобелого гипса был цветной рисунок голубого глобуса. Для института землеустройства глобус подходил больше, чем слепой белый шар.

– Ох, я так испугалась, – сказала Людочка. – Еще секунда, и вы бы оба попали под машину. Разве можно так рисковать? Ты обо мне подумал?

Он в ответ только сжал ей руку.

Из главы «Грозный призрак»:

«– Вы сделали то, что должны были сделать, д’Артаньян, но, быть может, вы совершили ошибку».

Артур потряс головой и постарался забыть о происшествии. Через несколько лет он увидит на телеэкране бородатого человека с зеленой повязкой на голове и автоматом в руке. Черты лица и фигура человека покажутся ему знакомыми, но они никак не соединятся в памяти Артура с этим солнечным весенним днем.

Дворами они вышли к старому дому. Костя их уже ждал. Марина хлопотала над обедом. Все уселись на кухне за большой стол.

– Мам, протри его, пожалуйста, – попросил Артур, беря лист бумаги и ножницы.

Когда бумага была нарезана, на каждом кусочке он написал выделенные в тексте слова. Все ждали, что он скажет.

– Если посмотреть на текст, – начал Артур, – то он делится на две неравные части. В первой части перечисляются однотипные названия, например части дерева, светила и так далее. Во второй же части, большей по размеру, даны условия, связывающие эти понятия. Вот смотрите: взглянув на Листья, увидел я Луну, или Восходящее Солнце напомнило мне о мистериях Друидов. Я не стал копаться в смысле этих фраз, я просто взял их, как информацию о соответствии одних названий другим. Теперь следите внимательно. Возьмем, скажем, одно из условий: Ствол имеет своими соседями Корни. Эти два слова разместим рядом. – Артур взял бумажные карточки со словами и положил перед собой. – Заметьте, пока мы даже не знаем, в каком порядке их положить. Дальше разложим то, что знаем. Корни христианства, сказано здесь, это «Христос страдающий», следовательно, положим карточку с Христом страдающим в колонку под карточку Корни. Обратим внимание на условие: Орфические мистерии я ставлю на самый край. Куда их положить? Если они принадлежат Корням, то Корни – это крайняя карточка. То есть у него может быть только одно соседнее слово. Но чуть раньше написано, что Орфические мистерии должны располагаться рядом с Побегами. А рядом с Корнями мы уже положили карточку со Стволом.

Следовательно, Орфические мистерии к Корням не относятся. По тем же причинам они не могут относиться к Стволу. Их надо положить в другую колонку, либо со стороны колонки Корней, либо со стороны колонки Ствола.

– Да, но они – рядом с Побегом, – сказал Костя.

– Правильно, значит, пока положим Побег рядом с Корнями, а уже в следующую колонку Орфические мистерии. У нас наметились четыре незаполненные колонки.

– Получается нечто вроде криптограммы!

– А почему бы Побег не положить рядом со Стволом? – спросила, заинтересовавшись, Марина.

– Законный вопрос. Давайте выясним. Пока мы и впрямь не знаем. Но можем узнать. У нас есть фраза: посредине между первыми и последними я взмолился: «Укажи нам путь». Если побег расположить рядом с Корнями, а дальше колонку с Орфическими мистериями, которая, заметим, должна быть крайней, то Корни окажутся третьей, то есть средней, из пяти колонок, чего быть не может. Потому что посредине должна быть фраза «Укажи нам путь», а не «Христос страдающий».

– Значит, я была права, – сказала Марина. – Побег надо поставить рядом со Стволом, а не Корнями.

– Что ж, верно. Передвинем колонки с Орфическими мистериями и Побегом на сторону Ствола.

– Но мы же можем узнать, какая часть дерева соответствует Орфическим мистериям, – заметила Людочка.

– Да, я и забыл. Конечно. Это не корни, не ствол и не побег. Остаются ветви и листья.

– Но ведь есть условие: Дионисийские мистерии разыгрывались на Ветвях дерев, – сказал Костя.

– Ага, значит, Орфическим мистериям достаются Листья, – и Артур положил карточку в четвертую колонку.

– Остается узнать, куда поместить пятую колонку с ветвями, – произнесла Марина.

– Пока оставим ее в сторонке, потом видно будет. Ее можно втиснуть либо между стволом и побегом, либо рядом с корнями с другой стороны. Тогда колонка Ствола или Ветвей окажется средней, и ей должен соответствовать лозунг «Укажи нам путь». Но есть фраза: Халдеи записали «Познайте Бога». Куда можно отнести Халдейские мистерии? Листья – Орфические, Ветви – Дионисийские. Если Ствол или Ветви – это «Укажи нам путь», а Корни – «Христос страдающий», то Халдейские мистерии вкупе с «Познайте Бога» принадлежат колонке Побега. Дальше все постепенно раскрывается. Возьмем, к примеру: взглянув на Листья, увидел я Луну. Значит, Луну ставим в колонку листьев. Следующее условие: Луна не является символом иудеев, но все же она близка Иудаизму. Значит, рядом с колонкой листьев, вот сюда, в колонку Побега (других колонок рядом нет) ставим Иудаизм. – Артур раскладывал карточки. – Идем дальше. Какой лозунг ставим в колонку листьев? Остались два: «Христос трудящийся» и «Нет религии выше истины». Есть условие: «Христос трудящийся» освещен Заходящим Солнцем. В колонке листьев нет Заходящего Солнца. Там у нас – Луна. Следовательно…

– Следовательно, туда ставится «Нет религии выше истины», – сказала Людочка.

– Верно! – Артур положил карточку. – Где у нас условие с этим лозунгом? Вот оно, наше условие: Взошла Звезда, и, по прошествии некоторого времени, я воскликнул: «Нет религии выше истины». Я это рассматриваю так, что Звезда располагается в соседней колонке, то есть там, где Иудаизм.

– Еще бы! – сказал Костя, – кто бы стал спорить? Но ведь есть условие, что-то вроде: Звезда взошла рядом с Буддийским монастырем.

– Скорее всего, буддизм надо ставить в колонку листьев, но все же это только догадки. Однозначной позиции данное условие не дает. Ведь у Звезды сосед и слева и справа. Добьем очевидное. Мистерии Друидов ставим в колонку корней. Потому что сказано: Восходящее Солнце напомнило о Друидах. А Восходящее Солнце может относиться только к «Христу страдающему»: все остальные лозунги уже разобраны.

– И тогда в колонку ствола можно поставить оставшиеся Элевсинские мистерии и Римо-католичество. Ибо есть условие: Элевсинские мистерии были характерны для Римо-католичества, – вставил Костя.

– Может, все-таки найдем место для Ветвей? – попросила Марина.

– Как скажешь! Если колонка ствола является средней, то она имеет лозунг «Укажи нам путь» и символом Полумесяц, все остальные символы заняты. Но Полумесяц – символ Ислама, а не Римо-католичества. Значит…

– Значит посредине – колонка Ветвей! Ну, наконец-то!

– Вот! Все колонки расставлены. В колонке ветвей – Ислам и «Укажи нам путь». Теперь понятно: буддизм точно в колонке листьев, как и ожидал наш Костя. Греческое православие в колонке Корни. Другого места просто нет.

Костя встал, зашел за спину Артура и стал рассматривать полученную картинку.

– Если я правильно понял, – задумчиво сказал он, – то я вижу некую последовательность: греческое православие, римо-католичество, ислам, иудаизм, буддизм. Причем здесь определенно показано, что они как бы соответствуют корням, стволу, ветвям, боковому побегу и, наконец, листьям.

– Давайте обедать! – сказала Марина. – Артур, ты переложи свою схему на подоконник. Пусть Костя ей любуется.

Костя сел на место, взял ложку, озабоченно спросил:

– Других вариантов быть не может?

– Только один, – сказал Артур. – Эта таблица, строго говоря, инвариантна к положению края, на котором расположена колонка Листья. Если не уточнять, с какого края стоит эта колонка, с левого или правого, то таблица может начинаться с листьев.

– Но в тексте где-то записано, что там, где Листья, оканчиваются размышления автора.

– Поэтому я и расположил их именно таким способом: в первой колонке – корни, в последней – листья.

– Костя, ты ешь, не отвлекайся, – вмешалась Марина. – Мальчики, потом будете разговаривать. Артур!

На некоторое время воцарилась тишина. Все ели молча, лишь ложки позвякивали о тарелки. Костя ел медленно, обдумывая результат, изредка посматривая на свою криптограмму. Артур, напротив, был возбужден и быстро расправился с супом.

– Ма, еще подлей. – Он протянул тарелку Марине, та встала.

«Что же получается? – думал Костя. – Все эти символы и лозунги, как их называет Артур, довольно очевидны. Неочевидна форма. Надо же! Как он додумался?! А в чем содержание? Вероятно, содержание в их порядке. Это и хотел сообщить глашатай тайны. С остальным, в принципе, можно согласиться, хотя кое в чем можно и поспорить, но это – детали».

– Константин Георгиевич, – оторвала его от размышлений Людочка, – Артур прав?

– Похоже, да! Поздравляю, Артур!

– За это надо по рюмочке, а? Ма, у тебя что-нибудь есть?

– Я же принес, – спохватился Костя. – Марин, у меня в кармане пальто, достань, пожалуйста.

Марина вернулась из коридора с российской водкой, выдаваемой по талонам. Водка разливалась в бутылки от пепси-колы емкостью 0,33 литра. Они чокнулись.

– Отлично! – Артур подцепил вилкой кусок тощей селедки иваси.

– Ну, а теперь, – сказала Людочка, пригубив из своей рюмки и кладя масло на отварной картофель, – расскажите нам, что в итоге получилось?

Костя откинулся на спинку стула. Приятное тепло разливалось по телу, глаза заблестели. Он приготовился к рассказу.

– Получилось, друзья мои, что сначала была на Востоке одна первохристианская церковь. Заметьте, что я говорю «христианская», потому что она ждала Мессию. По-гречески Мессия звучит как «Христос». Судя по нашей криптограмме, после страданий Иисуса Христа проходили века, прежде чем наметилось разделение христианства на ветви. Сохранить основные догматы, видимо, выпало на долю греческого православия, восточного крыла христианства. Вот где корни всех религий! Духовно-сдержанное, оно обрело свой центр на Руси. Отделившееся было римо-католичество поначалу не удержало исходного аскетизма и оказалось в плену античных традиций, таких как Элевсинские мистерии. Возврат на привычные и близкие к первоначальному культу рельсы потребовал определенных усилий. Подозреваю, что эти необходимые усилия называются инквизицией, с помощью которой западное крыло христианства приобрело знакомые нам формы.

– Константин Георгиевич, как-то это все туманно. Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду вольные нравы, Людочка. Даже Петрарка, поэт любви, назвал как-то Авиньон, папскую резиденцию, огромным публичным домом.

– Но это в переносном смысле, – протянула Людочка.

– А я себе это сейчас очень хорошо представляю, – сказал Артур. – Смотри, Ришелье в трико шута танцевал перед Анной Австрийской сарабанду. Ты себе представляешь московского митрополита в таком наряде, танцующего перед царицей краковяк?

– Фу, Артур, что ты говоришь? – укорила его Марина.

Костя подтвердил, что в средневековой Западной Европе, где оргии не были редкостью даже в среде духовенства, античные мистерии стали изживаться только после разгрома ордена тамплиеров. Хотя уже в XIII (!) веке Парижский Собор специальным решением запретил монахам и монашенкам спать в одной постели и предаваться на праздниках безумным удовольствиям. А кардинал Жак Дюэз, став Папой Иоанном XXII в 1316 году, мудро поставил новый порядок на финансовую основу.

Справиться с вакхическим культом было непросто, на протяжении трех столетий церковь вела непримиримую борьбу, отдельные проявления сохранялись, видимо, до XVIII века, перейдя затем в тайные секты.

– Пошли дальше, – сказал Костя. – Мусульманская религия, ислам, оказалась весьма близкой восточному христианству своей строгостью, однако исторически выделилась в отдельную ветвь. Вначале она воспринималась христианами, скорее всего, как ересь. Однако не забудем, что один из авторитетнейших исследователей сакрального духа на Западе Рене Генон предпочел сменить католическую веру на ислам, видимо находя его более близким к первичному культу.

– Пока я не вижу никакой такой тайны, – сказала Марина. – Что такого особенного, ради чего надо было голову ломать?

– Уверяю тебя, дорогая, – пояснил Костя, – с каждым моим словом есть кому поспорить. Мало того, для специалистов, политиков, религиозных деятелей все это либо ересь, либо долгожданное оружие. Но это еще не все.

– Так, и что дальше?

– Дальше гораздо интереснее. От первоначального культа отделился иудаизм. Он занял особое место бокового побега, сохранив черты первохристианства до Иисуса Христа. Однако, опять же, судя по криптограмме, он оформился и принял современные формы позже остальных. Особенностью иудаизма явилось то, что он не имел ни военной, ни государственной поддержки и поэтому был вынужден выработать формы иммунитета. И наконец, последний росток первохристианства – буддизм, который постепенно распространился на Восток, в Индию, Китай и так далее, позаимствовав из христианства основные черты культа.

– Они тоже не очень-то отличались строгостью, – заметил Артур.

– Все относительно. Например, «живой Будда» – Богдогэгэн вступает в связь с женщиной, чтобы изгнать из нее злого духа.

– Самые древние религии оказались самыми молодыми, – сказала Людочка.

– Замечу, здесь не объясняется точка зрения. Криптограмма ее констатирует, – сказал Костя.

– Иудеи, – сказал Артур, – прочли бы эту схему справа налево. Тогда бы они стали одной из самых старых религий.

– Тогда бы ислам появился раньше христианства, а началом всех начал явились бы не корни, а листья.

– Согласен, инверсии не наблюдается.

– Я правильно поняла? Получается, что мы, преемники Византии, носители самых основ и изначальных традиций?! – воскликнула Людочка. – Я так и думала!

– А кто тебе говорил, что столицу пора переносить во Владимир?! Ты еще спорила!

Костя не вмешивался в их разговор, он думал.

– Ну, допустим, что ваша таблица оказалась правильной. Кто же поменял все местами? И зачем? – спросила Марина.

– Для авторитета каждый старается выглядеть старше, – сказал Артур.

– Конечно, – очнулся Костя, – с поправками ты и выглядишь по-другому. Политически сильные стороны подчеркиваются, слабые места убираются. А территориальные претензии? Как напишешь свою историю, так ею и воспользуешься. А ты говоришь, что особенного? В конце концов, не только военный устав пишется кровью.

После расшифровки письма Костина концепция европейского союза требовала некоторой переработки. Чем больше он размышлял над криптограммой, тем меньше в ней сомневался. Значит, корни идут все-таки из Константинополя? И Храм тоже там? Все остальное пришло после? Какие еще тайны скрывали тамплиеры?

«Боже мой! – Костя потер виски. – Надо еще осознать, что все мы заблудившиеся братья. Разделяй и властвуй – вот, зачем хранится эта тайна. Каждый из младших братьев стремится доказать свое старшинство. Не ведают, что творят. Прекратите. Каждый дорог отцу».

В этот день он забрал у Марины свои бумаги. Впрочем, если говорить о концепции, то Костя чувствовал, что в вихре происходящих событий она потеряла свое значение.

Ему казалось, что те, кто ранее проявлял к ней интерес, сошлись в последней схватке, никакие открытия, никакие увещевания здесь не помогут. Почва заколебалась под их тяжелой поступью. Сакральные корни забыты. А без сакральных основ любой порядок – просто безжизненная матрица.

По странам народной демократии покатилась волна революций. Революции были непродолжительными и похожими друг на друга, хотя совсем без крови не обошлось. Костя только на выходные приезжал в Москву.

Восьмого марта он позвонил Ирине, чтобы поздравить с праздником. Неожиданно она пригласила его в гости. Он растрогался и сразу согласился.

Обязательный человек, он позвонил Лене, готовясь извиниться. Но ей кто-то из поклонников достал приглашение на торжественное мероприятие в Фонде культуры. Она попросила встретить ее вечером по окончании мероприятия. Костю это устраивало.

Серый костюм из шерсти, голубая рубашка, темно-синий вязаный галстук, черные финские полуботинки, – он посмотрел на себя в зеркало: отлично, Константин! Рядом с метро он купил тюльпаны и поймал такси.

У заветной двери Костя сделал несколько глубоких вдохов и нажал на кнопку звонка. Вначале он увидел глаза Ирины на похудевшем, бледном лице, затем темные брови, слегка подкрашенные губы. Он мог бесконечно долго любоваться этим портретом в полутьме прихожей. Она что-то говорила, Костя что-то отвечал. Наконец она пошла в комнату, а он окинул взглядом тонкое платье цвета подготовившегося к зиме леопарда, золотистые туфельки без задников, открывающие изящную щиколотку и узкую пятку, обтянутую поблескивающим чулком.

Все это Костя зафиксировал с быстротой ирисовой диафрагмы прежде, чем Ирина ввела его в гостиную и познакомила с пожилым джентльменом. Затем подошел Лев и, широко улыбнувшись, протянул ему руку.

Иван Францевич заинтересовался фамилией Кости и спросил о его родственниках, а также нет ли среди них Мельниковых. Костя ответил, что Мельниковы были его дальними родственниками, но не кровными, а через брачные узы; что, насколько ему известно, из них остался только один, его хороший товарищ, хотя и много моложе него, Кости.

Он чувствовал, как взгляд магнитом поворачивается к Ирине, и прилагал немалые усилия, чтобы смотреть на всех своих собеседников поровну.

Когда стемнело, Иван Францевич, а следом и Костя стали прощаться.

В дверях его пожилой спутник вспомнил, что ему нужно кое-что сказать хозяину.

– Я вас подожду на улице, – сказал Костя.

– Не сочтите за труд, Константин Георгиевич. Через минуту я выйду.

Ирина подошла к окну, и, пока Иван Францевич говорил Льву про штаб Закавказского военного округа, советовал срочно послать кого-нибудь в Горький, где располагалась их спецчасть, стояла и смотрела на улицу.

Из подъезда вышел Костя, надел кепку, перешел на другую сторону. Она видела, как он переходит небольшую площадь. Вот он повернулся и поискал глазами ее окно. Их взгляды встретились. Ирина помахала ему рукой, он снял головной убор. Так стоят в церкви, подняв голову к свету над высокими царскими вратами.

Такси высадило Костю у кинотеатра «Новороссийск» рядом с огромным корабельным якорем из Цемесской бухты. Обменявшись телефонами, пассажиры расстались. Иван Францевич поехал дальше к Октябрьской площади, а Костя перешел Садовое кольцо и зашагал по знакомой улице к Саду имени Баумана, чтобы дождаться Лены.

Лена, узнав, где был Костя, после паузы спросила:

– Как она? Постарела?

– Есть немного, – Костя был тот еще дипломат.

– А муж как?

– Муж? Нормально. Тоже не помолодел.

Помолчали. Костя сказал:

– У них гость был. Иностранец. Эдакий пожилой джентльмен.

– Иностра-анец? Интересно. На каком же языке вы общались? На английском?

– На русском. Он по-русски говорит, как мы с тобой, – сообщил Костя.

– Может, он шпион?

– Если и шпион, то скорее наш.

– Наш, – разочарованно протянула Лена, – а говорил: иностранец.

– Да, он – иностранный подданный.

– Богатый?

– По сравнению с нами все иностранцы богатые. Словом, не бедный: часы швейцарские, костюмчик, галстучек, ботиночки… на тонкой подошве.

– Познакомь, Костя.

– Тебе же нельзя с иностранцами встречаться, – съязвил Костя, – тем более со шпионами.

– А я скоро уволюсь.

– Он тебе в отцы годится.

– Возраст не главное!

– Ты знаешь, что главное?

– Главное, чтобы костюмчик сидел!

– А… ну, тогда познакомлю. Но вы уж в Европах, ваше высокопреосвященст… простите, ваше высокоблагородие, нас не забывайте. Черкните пару строк, открыточку с видом на Альпы… Не оставляйте своими советами, научите, как жить, чтобы не было мучительно больно.

– Костя, я сегодня хочу к тебе, – заявила Лена.

– А как же иностранец?

– Пусть он пока погуляет.

Костя поупрямился для виду, но потом согласился. Через час он забыл и Ивана Францевича, и всех иностранцев, и все страны. Лена приняла его, не скрывая желания, но перед глазами у него стояли тонкие щиколотки и узкая пятка на золотом каблучке.

С новым знакомым Костя встретился в апреле. Иван Францевич упросил познакомить его с Виталиком, сказав, что, возможно, встречался с его отцом. Костя не поверил. Он долго сопротивлялся, боясь, что у Виталика могут быть неприятности из-за беседы с иностранцем. Наконец, однажды, когда Виталик собрался подъехать за электродрелью, Костя позвонил Ивану Францевичу, не забыв предупредить Виталика о госте.

Виталик оставил «жигули» под окнами Костиной квартиры и поднялся наверх. Он никуда не торопился, поэтому они спокойно обсуждали последние события.

Собственно, их было два: разгон войсками демонстрации в Тбилиси и утрата подводной лодки «Комсомолец». «Гордость флота, – говорил Виталик, – высокие технологии, титановый корпус, скорость автомобиля. Начавшийся пожар на подводной лодке – смертельное событие для отсека, но не для лодки. Переборки отсека задраиваются, кто не успел выскочить, гибнет».

Костя поднял брови: жестоко, но целесообразно. В чем же дело? Оказывается, через все отсеки проходил единый маслопровод. Отсек действительно был задраен. Однако раскаленное, горящее масло распространилось по другим отсекам. Лодку не спасли. Ей удалось всплыть, но она все равно затонула.

Армия показала свою силу на юге, в Закавказском округе, сражаясь саперными лопатками в Тбилиси, но потерпела поражение на севере, владея уникальным вооружением двадцать первого века.

Накануне прошли выборы народных депутатов съезда. Всех интересовало, пройдет ли мятежный Ельцин. Конкурентом ему был директор завода ЗИЛ Браков. Неуклюжие попытки очернить Ельцина лишь прибавили ему популярности. И если Браков не мог вспомнить, какую последнюю книгу он прочел, то Ельцину приходилось отвечать за то, что его дочь живет отдельно со своей семьей в элитном доме на Селезневской. Нападки помогли ему с блеском выиграть этот гейм.