Текст книги "Исповедь фаворитки"

Огромный портик дворца Калабрито был преображен в триумфальную арку; по обе ее стороны установили мачты, увенчанные флагами с именем Нельсона. Лестница, ведущая на второй этаж, превратилась в сплошной свод лавровых ветвей и цветов.

Обед на восемьдесят персон был сервирован в картинной галерее. Во время десерта сто двадцать музыкантов из оркестра театра Сан Карло все вместе сыграли «God save the King», а дивный голос сопровождал их игру пением, причем последний куплет был сочинен специально в честь Нельсона. Вот он:

 
Join we great Nelson's name,
First on the rolls of fame,
Him let us sing.
Spread we his fame around,
Honor of British ground,
Who made Nile's shore resound.
God save the King![1099]1099
С Нельсоном в час испытаний кровавых —Все, кому дороги доблесть и слава!Встанет герой у руля!Этого имени грозную силу,Ту, что бесстрашием нас окрылила,Знают народы от Темзы до Нила!Боже, храни короля! (англ.)

[Закрыть]
 

Естественно, что этот куплет вызвал особенный восторг собравшихся. Король, королева, наследный принц и все остальные приглашенные стоя выслушали их, и восклицания: «Да здравствует Нельсон!», «Слава нильскому победителю!», «Слава спасителю Италии!», сначала вырвавшись из королевских уст, были тотчас подхвачены всеми присутствующими.

Могла ли я не опьянеть от всех этих почестей, всего этого фимиама, этой головокружительной лести? Нет, и я во всеуслышание признаюсь в этом! Побуждаемая королевой, едва ли не поощряемая молчанием сэра Уильяма, который пальцем не шевельнул, чтобы меня остановить, я не смогла избежать нового падения. Да и ни одна женщина на моем месте не устояла бы.

Потом пошли слухи, будто я отдалась ему в первый же день, чуть ли не в первый час нашего знакомства. Это клевета, подобно многим другим россказням, что распространялись на мой счет. К несчастью, прошлое мое было далеко не столь безупречным, чтобы моя репутация могла послужить защитой от злых языков. На самом же деле только полгода спустя я в письме дала понять Нельсону, в то время находившемуся вдали от меня, что могла бы ответить на его любовь.

В доказательство я приведу здесь следующее письмо Нельсона, написанное им 24 октября 1798 года, спустя месяц после прибытия адмирала в Неаполь. Каждому, кто прочтет его, станет ясно, что в ту пору между нами абсолютно ничего еще не было.

«„Авангард“, Мальта.

Дорогая леди, вот наконец после долгого плавания мы прибыли в порт. Здесь все совершенно так, как я подозревал. Неаполитанские министры ровным счетом ничего не знают о положении, в котором находится этот остров. Ни один дом ни один бастион Мальты не принадлежит островитянам и маркиз де Ница говорил мне что испытывает крайнюю нужду в военных припасах, оружии, провианте[1100]1100
  Ница, Доминго Шавьер де Лима, маркиз (1765–1802) – португальский военный моряк; командовал подразделением португальского флота, оказывавшим содействие Нельсону в блокировании Мальты и операциях в Неаполитанском королевстве; в 1800 г. получил чин адмирала, затем был послом Португалии в Санкт-Петербурге.


[Закрыть], а также в подкреплении. Он не знает, есть ли на острове неаполитанские офицеры, но у меня есть список с их именами. Однако они еще не явились. Маркиз де Ница уведомил меня, и я ему полностью верю, что правители Мессины и Сиракузы так и не выслали ему никакой помощи.

Тем не менее я хочу сам все проверить. Я займусь этим, как только маркиз уедет, а это произойдет завтра утром. Он мне объявил о своем пламенном желании служить под моим началом. Я поверил ему после того, как он согласился перейти на другое судно. Впрочем, еще посмотрим, как он сможет примириться с нашей дисциплиной.

После моего ухода блокаду Мальты будет вести Болл[1101]1101
  Болл, Александер Джон, баронет (1757–1809) – в 1798–1800 гг. командовал блокадой Мальты; в 1797 г., будучи капитаном флагманского корабля эскадры Нельсона, спас судно от почти неминуемой гибели во время шторма, после чего стал личным другом адмирала.


[Закрыть]. Я говорю „после моего ухода“, полагая, что двор Обеих Сицилий считает необходимым мое присутствие в Неаполе в начале ноября.

Надеюсь, что все так и будет. Как бы то ни было, чувствую, что долг призывает меня направить мои корабли к востоку. Хотя с французским флотом в Египте покончено, я не уверен, что Франция не возобновит военных действий в Европе.

Но прежде всего моя цель в том, чтобы служить Королевству обеих Сицилий, охранять его и сделать для Их Сицилийских Величеств все, что они пожелают, будь это даже противно моим собственным воззрениям, коль скоро мне суждено будет явиться в Неаполь, когда страна окажется в состоянии войны. Я рассчитываю иметь по этому поводу основательную беседу с генералом Актоном.

Уверен я ив том, что Вы воздаете мне должное, а также в том, что королева не сомневается в моем единственном желании – оказаться достойным ее одобрения.

Да хранит Вас Господь, Вас и сэра Уильяма, и помните, что я всегда буду Вашим самым почтительным и верным другом.

Горацио Нельсон».

Надеюсь, никто не вздумает отрицать, что в этом письме нет ни единого слова, которое бы не подобало другу, пусть исполненному нежных чувств и преданности, но все же пока лишь другу, не более.

Разумеется, ни я сама, ни королева не обманывались относительно природы той великой преданности, какой Нельсон проникся к ней и ее супругу. Если Нельсон возвращался в Неаполь, то затем, чтобы увидеть меня; если он не спешил на восток, куда его «призывал долг», то лишь потому, что не хотел удаляться от меня. А его предвидения относительно востока были настолько справедливы, что, если бы он не задержался в Неаполе, когда 22 августа 1799 года Бонапарт взошел на корабль, чтобы возвратиться во Францию, он помешал бы этому возвращению, которое изменило судьбы Европы. Но 22 августа он был подле меня в Палермо, и я сомневаюсь, чтобы он тогда согласился меня покинуть, даже если бы точно знал, что захватит Бонапарта.

LXXX

Через несколько дней после королевского приема в честь Нельсона гражданин Гарá, воспользовавшись тем предлогом, что его избрали членом Совета пятисот[1102]1102
  Согласно конституции 1795 г., законодательная власть во Франции принадлежала двум Палатам: Совету пятисот, обладавшему правом законодательной инициативы, и Совету старейшин, утверждавшему законы.


[Закрыть], покинул Неаполь со всеми служащими французского посольства. Однако, ко всеобщему удивлению, Франция, вместо того чтобы ухватиться за такой удобный повод и объявить Неаполю войну, проглотила обиду и вместо Гарá прислала гражданина Лакомба-Сен-Мишеля[1103]1103
  Лакомб-Сен-Мишель, Жан Пьер (1751–1812) – французский политический и военный деятель, королевский артиллерийский офицер, примкнувший к Революции; депутат Законодательного собрания, Конвента (где он голосовал за казнь короля) и Совета старейшин; участник республиканских и наполеоновских войн; генерал с 1793 г.; в 1798 г. был назначен послом в Неаполь, но отсутствие дипломатических способностей и крайний республиканизм заставили его покинуть этот пост.


[Закрыть].

Столь вопиющее равнодушие к оскорблению подобного рода доказывало, что Франция не в состоянии вести войну. Это удвоило дерзость королевы.

Благодаря пожертвованиям всякого рода Неаполитанскому королевству удалось набрать армию в 65 000 человек, в то время как, согласно всем донесениям, Франция имела в Риме не более 10 000 войска, которому к тому же не хватало хлеба, обмундирования, обуви; люди третий месяц не получали жалованья, а вся артиллерия состояла из девяти орудий, для которых не было припасов, да и ружейных зарядов в их распоряжении оставалось не более 180 000.

Король и королева были единодушны в своей ненависти к Франции, но король считал нужным выждать и напасть на нее не прежде, чем это сделает сам император, а тот намеревался начать войну только вместе с 40 000 русских, обещанных ему царем Павлом.

Королева же, напротив, хотела атаковать французов, не теряя ни дня. Она была уверена, что со своими 65 000 солдат отвоюет Папскую область, а едва лишь Рим будет освобожден, все народы Италии, по ее мнению, стенавшие под гнетом французов, поднимутся как один и прогонят захватчиков с полуострова.

По этому поводу королева поручила мне исполнять при Нельсоне особую секретную миссию. Он, подобно ей самой, был сторонником немедленной войны. Речь шла о том, чтобы побудить его написать сэру Уильяму или мне якобы конфиденциальное письмо на сей счет, с которым затем сэр Уильям должен познакомить короля.

Нельсон, храбрый воин, был посредственным политиком и совсем плохим писателем. Те четыре-пять десятков писем, что я получила от него за всю жизнь, блистали более искренностью, нежели стилем. Нельсон согласился написать требуемое письмо, но с условием, что ему предоставят готовый текст, а он его только скопирует.

Это было именно то, чего особенно желала королева, не решаясь прямо об этом попросить.

Письмо составляли втроем генерал-капитан Актон, сэр Уильям Гамильтон и королева. Я передала его Нельсону и на другой день получила от него следующее послание, адресованное мне, в сущности же являющее собою сочинение триумфеминавирата, правившего Неаполитанским королевством[1104]1104
  «Триумфеминавират» (букв. «троица женщин и мужчин») – слово, придуманное Дюма по аналогии с понятием «триумвират» (лат. «троица мужей»); имеет иронический оттенок.


[Закрыть].

«Неаполь, 3 октября 1798 года.

Дорогая леди, приверженность, которую Вы и сэр Уильям всегда проявляли по отношению к интересам Королевства обеих Сицилий и монархов, правящих сей державой, открылась мне пять лет назад, и с тех пор, могу заявить со всей прямотой, я не упускал поводов – а они представлялись не единожды – выразить и мою любовь к этой стране.

В силу этой привязанности я не могу оставаться безучастным зрителем того, что происходило и происходит в Королевстве обеих Сицилий, а также приближения бедствий, которое я, даже не будучи политиком, явственно ощущаю, и все по причине своей выжидательной политики – самого пагубного из всех возможных образов действия.

Едва лишь прибыв в здешние воды, я не замедлил убедиться, что сицилийцы, как народ благоразумный и верный своим властителям, питают величайшее отвращение к французам и их идеям. С тех пор как я нахожусь в Неаполе, все донесения, поступающие ко мне, равно как и собственные мои наблюдения, доказывают, что неаполитанский народ жаждет вступить в войну с Францией, которая, как всем известно, набрала армию негодяев, готовых разорить эти края и уничтожить монархию. При таких обстоятельствах, когда к тому же Его Величество король Сицилий располагает армией, готовой начать кампанию в стране, которая, согласно всеобщим утверждениям, желает ее встретить, было бы важным преимуществом не ждать, когда Вам навяжут войну на Вашей земле, а начать первыми, перенеся ее тем самым в отдаленные пределы. Исходя из всего сказанного, я не могу не изумляться, почему неаполитанская армия все еще не движется в направлении Рима.

Полагаю, что прибытие генерала Макка прибавит правительству решимости[1105]1105
  Макк, Карл, барон фон Лайберих (1752–1828) – австрийский военачальник, фельдмаршал (1819); с отличием участвовал в войне первой коалиции европейских государств против Франции; в 1798 г. возглавил неаполитанскую королевскую армию; после поражения, понесенного от Шампионне, обвинил неаполитанцев в предательстве. В 1805 г. возглавляемая Макком австрийская армия была при Ульме пленена Наполеоном I. Поведение Макка на поле боя было охарактеризовано как трусость, он был приговорен к смертной казни, замененной затем трехлетним заключением в одной из австрийских крепостей; впоследствии он вернулся на военную службу.


[Закрыть] не терять ни минуты самого благоприятного времени, какое Провидение когда-либо ему даровало, ибо, если дожидаться, пока королевство будет захвачено, вместо того чтобы самим захватить Папскую область, не надобно быть пророком, чтобы предсказать, что держава подвергнется разорению, а монархия падет.

Если король будет и далее придерживаться своей гибельной системы проволочек, я Вам советую сделать некоторые приготовления, чтобы при первой дурной вести, захватив все самое дорогое, взойти на корабль. Тогда уж попечение о Вашей безопасности станет моим делом, так же как забота о спасении нашей любезной королевы и ее семейства. А пока позвольте заверить Вас, что я неизменно остаюсь верным и преданным слугой Вашей Милости.

Горацио Нельсон».

В письме Нельсона есть фраза, которая должна была показаться читателю непонятной. Я забыла упомянуть, что королева попросила своего племянника императора Австрийского прислать ей генерала Макка, чтобы тот занял должность главнокомандующего в ее армии, и император уступил ей генерала.

Письмо произвело на Фердинанда именно такое впечатление, на какое оно и было рассчитано. Но, тем не менее, он, вопреки обыкновению, остался тверд в одном: вступить в войну не иначе как совместно с императором.

Поэтому было решено, что король напишет своему племяннику письмо, в котором, так сказать, припрет его к стене, чтобы вынудить действовать. С этим письмом, от первой до последней буквы написанным королем собственноручно, был отправлен курьер по имени Феррари[1106]1106
  Феррари, Антонио (ум. в 1798 г.) – доверенное лицо и посыльный Фердинанда IV..


[Закрыть], которому поручили передать послание в собственные руки императора и привезти ответ также непосредственно самому королю Фердинанду.

Однако перед тем как отправиться в дорогу, Феррари получил от королевы тысячу дукатов за то, чтобы, вопреки приказу, на обратном пути завернуть в Казерту и передать ответ императора ей самой, а не королю.

Еще две тысячи дукатов были обещаны Феррари, когда он исполнит это, причем королева ручалась, что только прочитает письмо и тотчас положит его обратно в конверт.

Таким образом, гонцу обещали щедрую плату за совсем маленькое предательство. Впрочем, Феррари шел на него без колебаний. Ведь он прекрасно знал, что под именем своего мужа страной на самом деле правит королева. Это его весьма успокаивало относительно тех опасностей, что могли бы ему грозить, если бы о его предательстве стало известно.

Итак, Феррари отправился в путь. Мы рассчитали время, которое потребуется для выполнения его миссии: если австрийский император даст ответ без промедления, все предприятие займет дней одиннадцать-двенадцать.

Генерал Макк прибыл в Казерту 8 октября; в четверг он был приглашен отобедать с королем и королевой. Мы, сэр Уильям и я, также получили официальное приглашение на этот обед. Их величества удостоили генерала знаков величайшего уважения, а королева, представляя его Нельсону, сказала:

– Генерал Макк на суше – то же, что мой герой Нельсон на море.

Комплимент был не особенно удачным: сравнению недоставало точности. Нельсон в Тулоне, Кальви, Тенерифе, если и не добился решительного перевеса над противником, вел себя доблестно, а в Абукире проявил не только отвагу, но и гений флотоводца.

Макк же, напротив, где бы ни сталкивался с французами, всюду бывал ими бит, но, несмотря на это, уж не знаю почему, в глазах всей Европы завоевал репутацию величайшего стратега своего времени.

Но сколь бы лестное понятие о Макке ни питали другие, оно не могло бы сравниться с тем, какое сам Макк имел о собственной персоне. Никогда ни в ком я не встречала столь великолепного самомнения. Предположения, что он может быть побежден, он не допускал ни на один миг, и даже мысль, что французы способны оказать ему сопротивление, не приходила ему в голову.

Признаться, подобная заносчивость внушала мне антипатию к Макку, я почувствовала ее при первом же слове, каким мы обменялись со знаменитым генералом…

Время шло, а Феррари мчался галопом. На десятый день после его отъезда сэр Уильям предложил королю отправиться на охоту в Персано, и, поскольку из-за этого им обоим предстояло отсутствовать дня три, королева, генерал Актон и я обосновались в Казерте.

На следующий день в семь вечера появился Феррари. Он привез письмо от австрийского императора.

Актон приказал изготовить печать по образчику той, что сохранилась на конверте с предыдущим посланием Франца II; таким образом, с этой стороны опасаться было нечего. Можно растопить сургуч, извлечь письмо из конверта и, если его содержание будет соответствовать желаемому, тут же положить его обратно и скрепить поддельной печатью. Если же, напротив, окажется, что письмо не согласуется с желаниями королевы, что ж, там видно будет.

Император со всей определенностью сообщал своему дяде, что не намерен выступать до того, как прибудет Суворов с 40 000 русских, и не рассчитывает, что это произойдет ранее апреля 1799 года[1107]1107
  Суворов, Александр Васильевич, граф Рымникский, князь Италийский (1729–1800) – великий русский полководец и военный теоретик, генералиссимус; внес большой вклад в развитие военного искусства; в 1799 г. руководил военными действиями против Франции в Италии и Швейцарии; разбил французские войска на реках Адда и Треббия и при Нови; в Швейцарии попал в очень трудное положение, но сумел преодолеть швейцарские Альпы и вывел свои войска из окружения.


[Закрыть].

Таким образом, он предлагал Фердинанду умерить свое нетерпение и последовать его примеру, то есть подождать. Тогда, теснимые одновременно 150 000 австрийцев, 40 000 русских и 65 000 неаполитанцев, французы, по всей видимости, будут принуждены оставить Италию, а если к тому же вспомнить, что Бонапарт со своими 30 000 солдат застрял в Египте, то кто знает, где кончится триумфальное наступление австро-русской армии?

Весьма вероятно, что она не остановится, пока не достигнет Парижа.

Но королева была слишком азартным игроком, чтобы выжидать, когда у нее на руках окажутся все козыри. Поэтому план, задуманный ею и генерал-капитаном Актоном, был приведен в исполнение.

Как здесь уже упоминалось, Актон, сын ирландского врача, был искусным химиком. При помощи заранее приготовленного состава он смыл с бумаги весь текст, оставив лишь подпись; затем вместо так ясно высказанного императором отказа вступить в войну, по крайней мере теперь, он вписал туда прямое обещание выступить тотчас, как только Фердинанд перейдет границу папских владений.

Затем письмо вновь заклеили, запечатали императорской печатью и вручили Феррари, а тот отправился с ним в Персано и там передал в собственные руки короля, уверив последнего, что никто не прикасался к конверту с тех пор, как он получил его из августейших рук императора.

Король, сидевший в это время за столом в обществе сэра Уильяма, распечатал послание, прочел с видимым удовлетворением и протянул сэру Уильяму.

Мой супруг, как известно, сам участвовал в заговоре, а потому нимало не удивился столь благоприятному ответу. Он ограничился тем, что поздравил Фердинанда, сказав ему:

– Как видите, государь, его величество император придерживается того же мнения, что его милость лорд Нельсон. Теперь нам нельзя терять ни минуты.

И не откладывая, было решено, что генерал Макк захватит Папскую область без малейшего промедления, исключая лишь то время, что потребуется для подготовки к началу военной кампании.

Это было в первые дни ноября.

LXXXI

Война, на которую согласился Фердинанд, была сопряжена с одной серьезнейшей заботой: надо было еще добиться, чтобы король сам встал во главе своей армии и лично участвовал в сражениях.

Король, как я уже говорила, был далеко не храбрец, и если я долгое время пребывала в ослеплении относительно всего, что касалось королевы, то насчет Фердинанда никогда не обольщалась, впрочем, и сама Каролина всегда заботилась о том, чтобы показать мне его в истинном свете.

Переговоры были долгими, но королева и сэр Уильям сумели внушить Фердинанду, что здесь для него выгода не только в том, чтобы победить французов и поддержать законную власть, хотя и то и другое достойно всяческих похвал, но и в том, чтобы, уже проникнув в Папскую область, посмотреть, какая часть патримония святого Петра может перепасть и ему в качестве освободителя[1108]1108
  Патримоний святого Петра – Папская область, где светскую государственную власть осуществляли преемники святого Петра – папы римские.


[Закрыть].

Король наконец согласился.

Так как ждали лишь этого согласия, армия тотчас была поделена на три корпуса: 22 000 человек были направлены в Сан Джермано[1109]1109
  Сан Джермано (с 1871 г. Кассино) – город неподалеку от побережья Тирренского моря в северной части тогдашнего Неаполитанского королевства, в 90 км к северо-западу от Неаполя.


[Закрыть], 16 000 – в Абруцци[1110]1110
  Абруцци – гористая область в средней части Италии, к северу от Неаполя.


[Закрыть], 8 000 укрепились за стенами Гаэты[1111]1111
  Гаэта – сильнейшая крепость Италии, расположенная на берегу одноименного залива Тирренского моря в 60 км северо-западнее Неаполя; в феврале 1799 г. была без боя взята французами, но в августе отвоевана роялистами при поддержке флота Нельсона.


[Закрыть], а еще 10 000 готовились к отправке в Тоскану на нескольких транспортах, сопровождаемых эскадрой Нельсона.

Этим 10 000 солдат предписывалось впоследствии отрезать французам путь к отступлению, когда генерал Макк их разобьет.

Удивительное дело: командование всеми тремя армейскими корпусами было поручено иностранцам: Макку[1112]1112
  Макк, Карл, барон фон Лайберих (1752–1828) – австрийский военачальник, фельдмаршал (1819); с отличием участвовал в войне первой коалиции европейских государств против Франции; в 1798 г. возглавил неаполитанскую королевскую армию; после поражения, понесенного от Шампионне, обвинил неаполитанцев в предательстве. В 1805 г. возглавляемая Макком австрийская армия была при Ульме пленена Наполеоном I. Поведение Макка на поле боя было охарактеризовано как трусость, он был приговорен к смертной казни, замененной затем трехлетним заключением в одной из австрийских крепостей; впоследствии он вернулся на военную службу.


[Закрыть], генерал-аншефу[1113]1113
  Генерал-аншеф – здесь: командующий армией или группой войск.


[Закрыть]; Мишеру[1114]1114
  Мишеру, Антонио Альберто (1735–1805) – неаполитанский генерал и дипломат, по происхождению француз; в 1785–1805 гг. дипломатический представитель в Венеции; участник войны против Франции в 1798–1799 гг.; после возвращения Бурбонов в Неаполь – маршал.


[Закрыть] и Дама[1115]1115
  Дама д'Антиньи, Жозеф Элизабет Роже, граф де (1765–1823) – французский роялист; начинал службу младшим лейтенантом в королевской гвардии, затем служил в России под началом Потемкина; Екатерина II наградила его именной шпагой, а впоследствии присвоила ему генеральский чин; затем он перешел под знамена принца де Конде и сражался на стороне австрийцев; в 1798 г. находился на неаполитанской службе и участвовал в походе на Рим; после подавления Республики ему была поручена реорганизация неаполитанской армии.


[Закрыть], дивизионным генералам: первый из троих, как известно, был австриец, двое других – французы.

Армия в 51 000 человек готовилась вступить в пределы Папской области.

Как полагал адмирал Нельсон, время, чтобы атаковать французов, было выбрано удачно.

Директория, предупрежденная гражданином Гарá о том, что неаполитанский двор имеет враждебные намерения, изыскивала все возможные средства, чтобы отразить нападение. Она наскребла в Цизальпинской республике сколько могла войск и отправила все это в Рим под командованием Шампионне[1116]1116
  Шампионне, Жан Этьенн (1762–1800) – французский военачальник, сторонник Революции и Республики; начал службу рядовым солдатом в Испании; после возвращения во Францию принимал участие в заседаниях политических клубов; участник войны с первой антифранцузской коалицией европейских государств; 21 ноября 1798 г. принял командование войсками, вступившими в Рим в феврале 1798 г.; стал одним из основателей Партенопейской республики 1799 г.; затем на него было возложено главное командование в Северной Италии; в сентябре и ноябре, сражаясь с русскими и австрийцами, потерпел несколько поражений, что способствовало его добровольной отставке, после которой он вскоре умер.


[Закрыть].

Шампионне до той поры занимал лишь второстепенные должности и потому был недостаточно оценен, да и просто малоизвестен. Римская кампания и захват Неаполя принесли ему подлинную славу.

Как утверждают, когда он покидал Францию, получив новое назначение в награду за прежние заслуги, член Директории Баррас положил ему руку на плечо и сказал:

– Отправляйся в Италию, генерал, и даю слово: тебе будет поручено низвергнуть с трона короля, который первым навлечет на себя гнев Республики.

Шампионне оставил Париж и поспешил в Рим, воодушевленный этой надеждой.

Однако в Риме он нашел французскую армию в том состоянии, о котором я уже рассказывала, – без хлеба, без обуви, без обмундирования, без жалованья, с девятью пушками и запасом из 180 000 ружейных зарядов.

Вместе с подкреплением, прибывшим из Цизальпинской республики, это войско составляло от четырнадцати до пятнадцати тысяч человек.

Двадцать второго ноября король пустил в ход свой печально-знаменитый манифест, подписанный князем Пиньятелли Бельмонте[1117]1117
  Пиньятелли Бельмонте – По-видимому, речь идет о неаполитанском аристократе Пиньятелли, князе Бельмонте.


[Закрыть] и адресованный кавалеру Приокка[1118]1118
  Приокка, Клементе Дамиано, кавалер (1749–1813) – пьемонтский государственный деятель, роялист; 7 декабря 1798 г. опубликовал манифест, направленный против завоевательной политики Директории.


[Закрыть], министру пьемонтского короля Карла Эммануила II[1119]1119
  Пьемонтский король Карл Эммануил IV был одновременно и сардинским королем под именем Карл Эммануил II.
  Карл Эммануил IV Савойский (1751–1819), король Сардинского королевства (Пьемонта) в 1796–1802 гг.; в декабре 1797 г. был свергнут с престола революционным движением, развернувшимся в стране под влиянием Французской революции и побед Бонапарта в Италии, и бежал на остров Сардиния, сохранив свои материковые владения лишь номинально. Когда 26 мая 1799 г. в Турин вошла русская армия, А. В. Суворов, исполняя официальную инструкцию своего правительства, попытался вернуть трон Карлу Эммануилу, но столкнулся с сопротивлением Австрии, требовавшей, чтобы управление гражданскими делами в Пьемонте оставалось в руках ее представителей. Позиция Австрии заставила Карла Эммануила в июне 1802 г. отречься от престола. В 1815 г. он стал членом ордена иезуитов.


[Закрыть].

Как все, что исходило из королевского кабинета, и эту бумагу на самом деле сочинили королева, генерал-капитан и сэр Уильям Гамильтон.

Ныне, спустя десятилетие, когда былые предубеждения рассеялись, а ненависть угасла, я вижу этот документ в его подлинном значении, то есть как призыв к убийству. Между тем 20 ноября 1798 года в Казерте, когда манифест предстал перед моими глазами, я аплодировала ему вместе со всеми!

Выпустив столь поджигательское воззвание, не оставалось ничего иного, как начать кампанию.

Королева заказала для своего супруга великолепный генеральский мундир, и мы посетили военные лагеря в Сессе и Сан Джермано[1120]1120
  Сесса – город в Кампании, приблизительно в 60 км к северу от Неаполя.


[Закрыть], чтобы показать короля войскам.

Эти военные прогулки, сопровождаемые криками: «Да здравствует король!», «Смерть французам!», в конце концов так вскружили голову королю Фердинанду, что он, прощаясь с нами, надавал королеве множество обещаний самого воинственного толка.

По правде сказать, эти обещания не слишком убедили королеву, но все же, сколь бы низкого мнения она ни была о своем супруге, ей и в голову не могло прийти, какой сюрприз ждет ее в недалеком будущем.

Мы возвратились в Казерту, а король во главе своей армии двинулся к границе Папской области.

Двадцать четвертого эта армия уже пересекла ее в трех местах.

Правый фланг неаполитанского войска по берегу Адриатики миновал Тронто[1121]1121
  Тронто – река в Средней Италии, протекающая через области Лацио, Марке, Абруцци и Молизе; впадает в Адриатическое море.


[Закрыть], выгнал из Асколи[1122]1122
  Асколи (точнее: Асколи Пичено) – город в области Марке, на реке Тронто; один из важнейших торговых центров Италии; основан италийским племенем пикенов в III в. до н. э.; с сер. XIII в. входил в состав папских владений.


[Закрыть] находившийся там малочисленный авангард французов и направился к Понте ди Фермо.

Войска центра спустились с Апеннин через Акуилу[1123]1123
  Акуила – город в области Абруцци, в 120 км к северу от Гаэты.


[Закрыть] и пошли на Риети[1124]1124
  Риети – город в Средней Италии в области Лацио на границе с Умбрией, в 45 км к западу от Акуилы.


[Закрыть].

Наконец, левое крыло, где находились Макк и король, тремя колоннами переправилось через Гарильяно[1125]1125
  Гарильяно – река в провинции Казерта, впадает в Тирренское море восточнее крепости Гаэта.


[Закрыть] у Изолы[1126]1126
  Изола (Изола дель Лири) – селение на левом берегу реки Лири, верхнего течения Гарильяно.


[Закрыть], Чепрано и Сант′Агаты[1127]1127
  Чепрано – город в области Лацио, на дороге к Риму, в 95 км от него; расположен ниже Изолы по течению Лири.


[Закрыть] и двинулось прямо на Рим через Понтийские болота[1128]1128
  Понтийские болота – болотистая местность на западном побережье Средней Италии в области Лацио, юго-восточнее Рима, между Альбанской горой и побережьем Тирренского моря; отличалась до ее осушения крайне нездоровым климатом; название это стало нарицательным.


[Закрыть], Вальмонтоне[1129]1129
  Вальмонтоне – город в области Лацио, на пути из Неаполя в столицу Италии, в 40 км к юго-востоку от Рима.


[Закрыть] и Фраскати[1130]1130
  Фраскати – городок в 15 км к юго-востоку от Рима.


[Закрыть].

В тот самый день, когда неаполитанская армия перешла границу Папской области, генерал Шампионне получил от Директории приказ, согласно которому он должен был отослать три тысячи человек для укрепления гарнизона Корфу[1131]1131
  Корфу – крепость на одноименном острове из группы Ионических (соврем. Керкира в Греции); до 1797 г. принадлежала Венеции, в 1797 г. захвачена Францией и стала одной из ее главных баз в Восточном Средиземноморье; в ноябре 1798 г. была заблокирована русской эскадрой адмирала Ф. Ф. Ушакова и в марте 1799 г. сдалась после ожесточенного штурма.


[Закрыть].

Может быть, ввиду серьезности положения Шампионне стоило бы и не подчиниться этому приказу.

Но он его выполнил и отослал эти три тысячи, оставшись не более чем с двенадцатью тысячами человек.

Однако в то же самое время он приказал стрелять из сигнальной пушки замка Святого Ангела, трубить общий сбор по всему городу и стал спешно принимать самые необходимые меры, чтобы отразить нападение, которое обрушилось на него со скоростью лавины.

Мы ежедневно получали послания короля; они оповещали нас о триумфальном марше его величества.

Тридцатого ноября ночью мы получили известие, что накануне король вступил в Рим среди неистового народного ликования: из кареты Фердинанда выпрягли лошадей и чуть ли не на руках внесли его во дворец Фарнезе[1132]1132
  Одно из самых красивых зданий в Риме; начал строиться в первой пол. XVI в. по заказу папы Павла III (в миру – Алессандро Фарнезе; 1468–1549; папа с 1534 г.) архитектором Антонио да Сангалло Младшим (1483–1546) под руководством Микеланджело Буонарроти (1475–1564); возводился из камня, добытого из древних римских зданий; известен своими стенными и потолочными росписями и размещенной в нем коллекцией античных скульптур; находится на пьяцца Фарнезе на левом берегу Тибра, напротив дворца Корсини.


[Закрыть].

Из письма короля мы узнали, что генерал Шампионне покинул Рим, оставил пятьсот человек в крепости Святого Ангела и приказал офицеру, поручив ему командование этим гарнизоном, ни при каких условиях не сдаваться, честным словом заверив его, что вернется в Рим не позднее чем через двадцать дней.

Это обещание, разумеется, весьма позабавило короля, а особенно генерала Макка.

В постскриптуме Фердинанд добавлял, что народ истребляет патриотов и грабит их жилища и что он сам приказал расстрелять двух неаполитанцев, братьев Корона, один из которых был министром Римской республики.

Итак, все шло как нельзя лучше.

Королева приказала, чтобы во всех церквах Неаполя служили «Те Deum» и стреляли из пушек в знак триумфа, а в городе велела устроить иллюминацию.

В похвалу неаполитанцам надобно заметить, что эти приказания были восприняты и исполнены с восторженным усердием.

Напомним, что отряд в восемь-десять тысяч человек под началом генерала Назелли должен был отправиться в Ливорно морским путем[1133]1133
  Назелли, Диего, князь ди Арагона (1754–1832) – неаполитанский генерал; происходил из знатной сицилийской фамилии; командовал корпусом, направленным в конце 1798 г. в Ливорно. Фердинанд IV и Мария Каролина считали чрезвычайно важным присутствие неаполитанских войск в Тоскане для того, чтобы помешать великому герцогу Фердинанду III уклониться от участия в войне. Назелли не сумел выполнить возложенную на него миссию: столкнувшись с французскими войсками, он потерпел поражение и вынужден был отступить; в 1799 г. был обвинен как якобинец, арестован и отправлен по приказу Руффо в Мессину.


[Закрыть].

Двадцать второго ноября суда действительно вышли из порта Неаполя под охраной «Авангарда», ведомого Нельсоном, «Каллодена», «Минотавра», «Альянса», «Доброй гражданки» и куттера[1134]1134
  Небольшое одномачтовое военное судно.


[Закрыть] «Флора», а также португальской эскадры.

Военные суда и транспорты прибыли в Ливорно 28 ноября после полудня. Английские и неаполитанские посланники тотчас явились к адмиралу с визитом. Генерал Назелли потребовал сдачи города, и в восемь вечера Ливорно действительно сдался.

Требование сдачи было заявлено совместно генералом Назелли и вице-адмиралом Нельсоном, но Назелли взял власть в городе, а Нельсон остался на своем корабле.

Впрочем, Нельсон был слишком влюблен, чтобы долго оставаться вдали от меня, так что 30 ноября он уже покинул Ливорно, а 5 декабря вернулся в Неаполь.

Утром 6-го он отправил генерал-капитану Актону письмо. Там были следующие слова, которые министр поспешил дать нам прочесть. Из них явствовало, что Нельсон видел происходящее не в таком радужном свете, как король Неаполя.

«Вот в нескольких словах состояние края и положение дел, – писал он. – Армия короля в Риме, Чивитавеккья взята[1135]1135
  Чивитавеккья – порт и приморская крепость на Апеннинском полуострове в его западной части на берегу Тирренского моря, в 65 км к северо-западу от Рима; во время действия романа входила в состав папских владений.


[Закрыть], но в замке Святого Ангела остались 500 французов. Генерал Шампионне во главе 13 000 человек ждет неаполитанцев, заняв превосходную позицию в Чивита Кастеллана[1136]1136
  Чивита Кастеллана – город со старинным замком-крепостью, в 50 км к северу от Рима.


[Закрыть]. Генерал Макк движется к нему, имея 20 000 человек. На мой взгляд, исход их встречи сомнителен, а она тотчас решит судьбу Неаполя. Если Макк проиграет, страна будет потеряна в двадцатидневный срок. Император пока не сдвинул с места ни одного солдата своей армии, а без помощи императора королевство не в силах противостоять французам. Впрочем, король Неаполя не по собственной воле избрал такой образ действия, он был вынужден покинуть пределы своей державы, не ожидая, пока французы, собравшись с силами, за неделю захватят Неаполь».

В то же время мы получили из Рима депешу, подтверждающую мнение Нельсона. Правда, король объявлял, что Макк идет на Чивита Кастеллана не с 20 000, а с 40 000 человек. Казалось немыслимым, чтобы подобное численное превосходство не обеспечило нам победы.

Впрочем, король был до того уверен в успехе, что мы, успокоенные его безмятежностью, отрешились от всех тревог. Его письма были полны описаниями праздников, которые устраивались в его честь. На улицы Рима он выходил не иначе как ступая по коврам под цветочным дождем, и в тот вечер он тоже был героем пышной торжественной церемонии в театре Аполло.

Послание, сообщавшее эти подробности, было датировано 6 декабря. Мы показали его лорду Нельсону, обратив его внимание на то, что генерал Макк движется на противника не с 20 000, а с 40 000 человек.

Однако все это его вовсе не убедило. У него с первого взгляда сложилось довольно нелестное мнение о генерале Макке.

Он покинул нас около пяти часов вечера, а мы, королева и я, остались в обществе нескольких дам из нашего постоянного кружка.

Между семью и восемью, в то время как мы пили чай, послышался стук колес экипажа, проезжающего под аркой дворца, потом сильный шум – это слуги забегали по лестнице.

Лицо королевы покрылось смертельной бледностью. Я устремила на нее вопрошающий взгляд.

– Ах, – пробормотала она, – у меня предчувствие.

– Какое, государыня? – спросила я.

– Это король! Он приехал!

– Король? Государыня, это невозможно! Мы же только сегодня утром получили от него письмо.

Дверь распахнулась, и придверник объявил:

– Его превосходительство герцог д'Асколи.

Вошел герцог д'Асколи. Мы с королевой обе вскрикнули от удивления. Он был в костюме короля, а поскольку они были одного роста и одних лет да и в комнате царил полумрак, мы в первое мгновение приняли его за самого Фердинанда.

Однако королева быстро поняла свою ошибку, и тотчас супружеская проницательность подсказала ей, что за этим переодеванием кроется нечто постыдное.

Встав с места, она сурово осведомилась:

– Герцог, что означает этот маскарад?

– Увы, государыня, ничего веселого он не означает, – отвечал герцог, – но, по крайней мере, доказывает мою преданность королю.

– Королю? И где же он сам?

– Здесь, государыня.

Королева быстро взглянула на меня и переспросила:

– Где это «здесь»?

– В своих апартаментах.

– Ах, так! Похоже, он не осмеливается предстать передо мной?

Затем, помолчав, она произнесла:

– Неаполитанцы разбиты, не правда ли?

И, поскольку герцог колебался, прибавила:

– Ну же, если король женщина, то зато я – мужчина. Говорите все, как есть!

– Да, государыня, это полный разгром.

– Славный Нельсон! – обратилась она ко мне. – Как видишь, чутье его не обмануло. Стало быть, этот генерал Макк действительно идиот, как мы и предполагали?

– Я могу лишь сказать вашему величеству, что неаполитанская армия полностью разбита.

– Вы уверены, что эта новость верна?

– Мы узнали ее, король и я, из собственных уст генерала Макка.

– Генерала Макка?

Королева схватила меня за руку и судорожно стиснула мои пальцы.

– Ясно, что мне придется испить чашу позора до дна, – прошептала она.

– Но в конце концов, сударь, – обратилась я к герцогу, в то время как королева рвала зубами свой носовой платок, – неужели вы не можете сообщить ее величеству никаких подробностей?

– Я не могу сказать ее величеству ничего, кроме того, что знаю сам.

– Так скажите же это! – закричала королева. – Не медлите! Мне, признаться, не терпится узнать, по какой причине на плечах у вас королевское одеяние, а на шее – королевские кресты.

– Пусть ваше величество соблаговолит терпеливо выслушать меня, – произнес герцог с поклоном, – в противном случае мне придется возвратиться к королю и сказать ему, что вы не пожелали меня слушать.

– Вы взываете к моему терпению, сударь, – что ж, будь по-вашему. Я обещаю быть спокойной. Говорите!

– Итак, государыня, мы вчера вечером были вместе с его величеством в ложе театра Аполло, когда около девяти часов вечера дверь внезапно распахнулась и перед нами явился генерал Макк, весь в грязи, как тот, кто только что проделал долгий путь. «Государь, – сказал он, – вы видите перед собой человека, который в отчаянии от того, что вынужден сообщить вам подобную новость, но мы повсюду разбиты наголову, наше войско рассеяно, рассечено, это всеобщее отступление, а точнее, бегство. Спасти ваше величество может только ваш немедленный отъезд в Неаполь – это единственная надежда. Тогда, освободившись от заботы о сохранении вашей драгоценной жизни, я попытаюсь собрать армию и взять реванш».

– Ничтожный бахвал! – пробормотала королева.

– Вы понимаете, государыня, – продолжал герцог, – как поразило короля подобное известие. Он смотрел на Макка, ни слова не говоря, на нем лица не было. Потом его величество вдруг поднялся и бросился вон из ложи. К счастью, из зала ничего не было видно, так что все подумали, будто король вышел в комнату, соседствующую с ложей. Нельзя было позволить кому-либо догадаться, что мы бежим: римские якобинцы, желая отомстить за казни, совершавшиеся по приказу короля, следили за ним и могли бы, проведав, что Макк разбит, покуситься на особу государя. Прежде чем отсутствие короля было замечено и раньше чем распространилась весть о победе французов, мы уже были во дворце Фарнезе. Там король сел на коня и в сопровождении дюжины офицеров и нескольких наиболее приближенных слуг – в их число его величество соблаговолил включить меня – пустился в путь. Мы выехали через Народные ворота и, обогнув городскую стену, достигли ворот Сан Джованни[1137]1137
  Ворота Сан Джованни (точнее: Сан Джованни ди Латерано) – находились в юго-восточной части городской стены Рима на Новой Аппиевой дороге; первоначально назывались Ослиными воротами; нынешнее наименование получили от храма Сан Джованни ди Латерано (святого Иоанна Латеранского), а храм, в свою очередь, обрел название по Латеранскому дворцу, некогда принадлежавшему старинному роду Плавтов Латеранов и подаренному императором Константином I римскому епископу.


[Закрыть]. Оттуда король под охраной эскорта из семи-восьми человек, пустив коней во весь опор, около одиннадцати вечера прибыл в Альбано[1138]1138
  Альбано – город на Аппиевой дороге, в 25 км к юго-востоку от Рима, на холме близ Альбанского озера; летняя резиденция римских пап.
  Виа Аппиа (Аппиева дорога) – одна из древнейших римских дорог; построена в 312 г. до н. э. цензором Аппием Клавдием Цеком (т. е. «Слепым»; ум. в 295 г. до н. э.); соединяла Рим и лежащую к юго-востоку от нее Капую; в 244 г. до н. э. доведена до Брундизия на южной оконечности Апеннинского полуострова; в III в. н. в. было проложено ее ответвление – виа Геркулиа (Геркулесова дорога), получившее в Средние века название «Новая Аппиева дорога».


[Закрыть]. Его величество осведомился у почтмейстера, найдется ли у того карета, но был только кабриолет. Пока в него впрягали лошадей, король отвел меня в сторонку и попросил поменяться с ним одеждой, что я тотчас исполнил…