Текст книги "«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы"

 
Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь.
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку (III, 508)
 

А.С. Пушкин. «Сказка о царе Салтане…»

В 1922 году в уже упоминавшемся нами сборнике «Неизданный Пушкин» был впервые опубликован загадочный прозаический отрывок. Вот его текст:

«Часто думал я об этом ужасном семейственном романе: воображал беременность молодой жены, ее ужасное положение и спокойное доверчивое ожидание мужа.

Наконец час родов наступает. Муж присутствует при муках милой преступницы. Он слышит первые крики новорожденного; в упоении восторга бросается к своему младенцу – и остается неподвижен…» (VIII, 414).

«Написано около 1833 г.», – сообщает примечание Большого академического собрания сочинений Пушкина (VIII, 1060). Б.Л. Модзалевский, составивший «Описание рукописей Пушкина, находящихся в музее А.Ф. Онегина в Париже» (именно из онегинской коллекции этот лист золотообрезной «гончаровской» бумаги попал в Пушкинский дом), определяет его как «черновик отрывка из «Арапа Петра Великого»471471
  Пушкин и его современники. Вып. XII. С. 5.


[Закрыть].

«Если так, – рассуждает Н.В. Измайлов, первый публикатор этого фрагмента, – то он относится, конечно, к еще ненаписанному эпизоду романа – к истории первого брака Абрама Петровича Ганнибала»472472
  Неизданный Пушкин. Изд. 2-е. М.; Пг., 1923. С. 153.


[Закрыть]. Однако, продолжает исследователь, «отрывок носит чисто личный, лирический оттенок размышления, а не повествования», тогда как «роман о царском арапе ведется строго эпически», что не позволяет отнести отрывок к «Арапу Петра Великого»473473
  Там же. С. 154. Н.Измайлов высказал предположение, что отрывок относится к «Родословной Пушкиных и Ганнибалов» (или «Началу автобиографии», как сейчас называют эти пушкинские заметки). Эта точка зрения не была принята в пушкиноведении.


[Закрыть].

Спустя пятнадцать лет В.Б. Шкловский писал по поводу отрывка: «Я думаю, что он относится к «Арапу Петра Великого», но весь тон отрывка показывает, что роженица эта не русская барыня. Название милая изменница «скорее подходит к полуиностранке Диопер» (первой жене А.П. Ганнибала. – А.Б.). И далее В.Б. Шкловский делает такой вывод: «Таким образом в романе Ганнибал должен был перенесть не одно несчастие, а два. Сперва его счастливым соперником оказывался сын казненного стрельца… Потом шла женитьба на иностранке-красавице – и новое разочарование»474474
  Шкловский В.Б. Заметки о прозе Пушкина. С. 34–35.


[Закрыть].

Примерно в то же время Д.П. Якубович по-своему сопоставил содержание первой главы романа и загадочного отрывка. Он размышлял: «Трудно определить значение парижского эпизода в общей композиции «Арапа…», но, возможно, антитезой его должна была быть в свою очередь последующая измена Ибрагиму его жены Наташи и, может быть, тема тайного «белого» ребенка… Пушкин комбинировал здесь фамильные предания о Ганнибале и о семейной трагедии своего второго прадеда – А.А. Пушкина. В связи с той же темой в начале 30-х годов Пушкин набросал отрывок «Часто думал я об этом ужасном семейственном романе»475475
  Пушкин. Исследования и материалы. Т. IX. Л., 1979. С. 271.


[Закрыть].

Ю.Г.Оксман, комментируя этот же набросок, писал, что Пушкин предназначал его, вероятно, для предисловия к «Арапу Петра Великого»476476
  Пушкин А.С. Полн. собр. соч. Т. 7. М., Гослитиздат, 1938. С. 799.


[Закрыть].

Во фрагменте нет решительно никаких данных, чтобы судить о том, «какого цвета» кожи был муж «милой преступницы» и «какого цвета» был новорожденный младенец. Это навело Т.Г. Цявловскую на мысль, что обнаруженный текст связан с рождением у Е.К. Воронцовой смуглого ребенка. Однако впоследствии исследовательница отказалась от этой гипотезы477477
  Цявловская Т.Г. Указ. соч. С. 70.


[Закрыть].

Большинство комментаторов все-таки сходятся на том, что набросок посвящен Ганнибалу и «свидетельствует опять-таки об устойчивости интереса поэта к жизни прадеда» (Г.А.Лапкина)478478
  Пушкин. Исследования и материалы. Т. II. М.; Л., 1958. С. 300.


[Закрыть]. «Но это отнюдь не было продолжением работы над «Арапом Петра Великого», от которого данный набросок резко отличается по стилю изложения; это был либо замысел нового художественного произведения, либо фрагмент автобиографических записок»479479
  Там же. С. 301. У Пушкина есть еще один, пока не объясненный, отрывок (драматический), где фигурируют нежелательные роды и супружеская измена – «Через неделю буду в Париже…» (1834–1833 гг., VIII, 251–253). В черновике обманутый муж назван Мервилем. С.А. Ауслендер отнес эту сцену к материалам, относящимся к «Арапу Петра Великого» (Пушкин. Под редакцией С.А.Венгерова. Т. IV. С. 110). Г.А. Лапкина опровергает такое предположение: «Сходство этой сцены с романом исчерпывается тем, что графиня, так же как и графиня Д. в романе, не верна мужу и ожидает ребенка. Но вся сценка написана в легком, несколько даже ироническом тоне, положение влюбленных отнюдь не кажется трагическим, тем более что графиня тут же находит из него выход (неизвестно, правда, какой! – А.Б.) Таким образом, аналогия с темой давно оставленного Пушкиным романа здесь очень далекая. (Пушкин. Исследования и материалы. Т. II. С. 306).


[Закрыть].

Таким образом, отрывок остался «неприкаянным», он помещается в томах пушкинской «художественной прозы» отдельно и без каких-либо комментариев.

Конечно, личное начало «Часто думал я…» по жанру сближает его с автобиографическими заметками. В то же время лексически отрывок очень близок к эмоциональному и живому описанию родов графини в I главе романа о царском арапе: «Наконец она почувствовала первые муки <…> Ибрагим находился в кабинете близ самой спальни <…> Она мучилась долго <…> вдруг он услышал слабый крик ребенка и, не имея силы удержать своего восторга, бросился в комнату графини. Черный младенец лежал на постеле в ее ногах…» (VIII, 5–7).

То, что кульминация отрывка связана с появлением младенца, нежелательного именно с точки зрения цвета его кожи, – это почти не вызывает сомнения. Можно говорить о «симметрии» романного действия, о сбывающемся пророчестве Корсакова (на слова арапа «не твоя печаль чужих детей качать… – Смотри, Ибрагим, отвечал смеясь Корсаков, – чтоб тебе после не пришлось эту пословицу доказывать на самом деле, в буквальном смысле». VIII, 30), но выйти за рамки предположений нам не удастся.

Тема «преступных» родов не раз возникает под пером Пушкина. В дневнике 1834 года среди анекдотов о XVIII веке есть запись. «Княжна Туркистанова, фрейлина, была в тайной связи с покойным государем (Павлом I. – А.Б.) и с князем Вл. Голицыным, который ее обрюхатил. Княжна призналась государю. Приняты были нужные меры, – и она родила во дворце, так что никто и не подозревал…» (ХII, 321).

Примерно в одно время с отрывком «Часто думал я…» Пушкин записывает для своего собрания исторических анекдотов «Table-talk» миниатюру «Об арапе графа С^**».

«У графа С^** был арап, молодой и статный мужчина. Дочь его от него родила. В городе о том узнали вот по какому случаю: У графа С^** по субботам раздавали милостыню. В назначенный день нищие пришли по своему обыкновению. Но швейцар прогнал их, говоря сердито: «Ступайте прочь, не до вас. У нас графинюшка родила арапчинка, а вы лезете за милостыней» (XII, 159).

Все в этой новелле примечательно и не могло не привлечь внимания Пушкина: и «арап, молодой и статный мужчина», и юная преступница-графиня, и что «в городе о том узнали»…

«Ужасный семейственный роман» продолжает интриговать Пушкина. Он «часто думал» о нем, когда писал роман о царском арапе, продолжает думать и спустя шесть лет, когда женился и сам стал отцом семейства.

Пушкин был суеверен. Может быть, он просто побоялся продолжить роман о царском арапе, чтобы не накликать на себя беду. Заглянул в судьбу своего черного предка и ужаснулся. И остановил бег своей чеканной прозы у самого края открывшейся ему бездны.

 
С тех пор гляжу на свет,
Как узник из темницы
На яркий блеск денницы (I, 42)
 

А.С. Пушкин. «К сестре»

Если пушкинская «История Петра» дошла до читателя только спустя столетие, то его заметка о «Железной маске» (1836 г.) была опубликована уже в VI томе «Современника» за 1837 год (вместе с «Арапом Петра Великого»).

Пушкинисты-исследователи, конечно, не обошли своим вниманием и этот отрывок480480
  См. например: Татаринов Ю.Б. К заметке Пушкина о «Железной маске», в сб.: Временник Пушкинской комиссии – 1978. Л., 1981. С. 132–136; Ремарчук В.В. Заметка Пушкина о «Железной маске». В сб.: Пушкин. Исследования и материалы. Т. X. Л., 1982. С. 309–318.


[Закрыть]. Интерес Пушкина к «Железной маске» объясняют по-разному, но сам факт не вызывает сомнения: в библиотеке поэта собралась подборка, насчитывающая около двух десятков литературных источников, содержащих те или иные сведения о таинственном французском узнике. Пушкин, очевидно, был готов к проведению серьезного исторического исследования на эту тему. При этом он начал с перевода выдержек из сочинения Вольтера «Век Людовика XIV». Называя троих «кандидатов» на роль «Железной маски», Пушкин замечает, что «доказательства Вольтера были слабы», и загадка осталась нерешенной, несмотря на «взятие Бастилии <…> и обнародование ее архива» (XII, 29).

С тех пор во всем мире было опубликовано много книг и исследований, посвященных «Железной маске». В Пиньероле, городке, где находилась тюрьма, в которой начал отбывать свое пожизненное заключение загадочный узник, существует «Постоянный центр изучения «Железной маски». На заседаниях в сентябре 1974 года и октябре 1976 года центр заслушал доводы французского исследователя П.М.Дижоля о том, что «Железной маской», т. е. человеком, содержавшимся в одиночном заключении по приказу короля Людовика XIV во второй половине XVII в., был некий Набо, чернокожий паж Марии-Терезы, жены Людовика XIV, вызвавший неудовольствие короля. Пиньерольский «центр» согласился с этими выводами, и в 1978 году Дижоль выпустил в Париже книгу «Набо, или Железная маска». В ней говорится, что Набо какое-то время был пажом у жены губернатора Дюнкерка, где ему дали другое имя («Набо стал Доже»), а потом отправили в тюрьму в Пиньероль. Там он одно время был в услужении у знаменитого королевского суперинтенданта Фуке, – отмечает французский автор481481
  Цит по: Черняк Е.Б. Судьи и заговорщики. Из истории политических процессов на Западе. М.: Мысль, 1984. С. 152.


[Закрыть]. (Эта версия, в общем, не противоречит и новейшим исследованиям историков, утверждающих, что Набо (Эсташ Доже) был одним из трех узников, носивших «железную маску».) Так, Юрий Татаринов в обстоятельной статье для журнала «Новое время» уточнил, что речь может идти о слуге-мавре, якобы ставшем любовником королевы. Однако, пишет автор, при внимательном изучении обнаруживается, что попытки «показать, что Доже – маленький мавр с черной кожей», связаны с фальсификацией исторических текстов482482
  См.: Татаринов Ю.Б. Новый ответ на загадку французской истории // Вопросы истории. 1979. № 10. С. 112–113. Его же: «Железная маска» – дипломатическая тайна ХVII века // Новое время. 1993. № 48. С. 50–54


[Закрыть].

Итак, черный паж. Мы не знаем достоверно, располагал ли подобной информацией Пушкин. Можно только представить, что наличие королевского «арапа» среди предполагаемых узников Пиньерольского замка было способно вызвать живейший интерес у Пушкина, который, как мы выяснили, относился к теме «черного пажа при дворе» с особым, пристальным вниманием. В своей заметке о «Железной маске» Пушкин, между прочим, приводит следующую цитату из Вольтера: «…По словам лекаря, он был прекрасно сложен; цветом довольно смугл» (XII, 28). Этого описания, конечно, недостаточно, чтобы предположить в узнике темнокожего пажа, однако оно вполне может служить еще одним удивительным подтверждением знаменитого (сделанного, правда, совсем по другому поводу) пушкинского наблюдения: «бывают странные сближения»…

Есть еще одно дело, и этого никто кроме меня не знает: я хочу выкрасть одного негра из рабства…

Марк Твен. «Приключения Гекльберри Финна»

«Понять исключительное своеобразие пушкинской личности можно при условии аналитического осмысления его жизни и творческого пути, обогащенного представлением о всех занимавших Пушкина на разных этапах темах, мотивах, идеях», – писал проф. Б.С. Мейлах483483
  Мейлах Б.С. Творчество А.С.Пушкина. Развитие художественной системы. М., 1984. С. 153.


[Закрыть]. Тема «Пушкин и Восток» давно и плодотворно разрабатывается исследователями. Казалось бы, все «ориенталистские» интересы Пушкина, его замечания и упоминания о Востоке уже учтены и прокомментированы. Однако мир пушкинского творчества настолько богат и неисчерпаем, что по-прежнему таит в себе возможность новых предположений и догадок.

Отставлен роман о царском арапе. Но «африканская» тема продолжает интересовать Пушкина, она занимает особое место в его энциклопедически обширном круге знаний.

В основу своего рукописного труда «История Петра» Пушкин, как известно, положил изучение многотомного свода исторических материалов, изданного в конце XVIII века И.И.Голиковым под названием «Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России. Собранные из достоверных источников и расположенные по годам». И.Л. Фейнберг подробно прокомментировал работу Пушкина с этим источником и показал ее творческие и исследовательские особенности. «…Пушкин не «конспектировал» собранные в своде Голикова источники, – отмечает И.Л. Фейнберг, – а на основе критического чтения их стремился установить, как в действительности происходили важнейшие исторические события петровского времени»484484
  Фейнберг И.Л. Читая тетради Пушкина. Изд. 2-е. М., 1981. С. 405–406.


[Закрыть].

Восточным проблемам посвящены страницы «Истории», где говорится о Персидском походе Петра (1722 г.)485485
  О «персидской» теме у Пушкина, в частности об одной из глав «Истории Петра» («Дела персидские»), подробно пишет Д.И.Белкин в статье «Пушкинские строки о Персии». С. 202–212.


[Закрыть]. В подготовительном тексте Пушкина сказывается глубокое постижение Востока, – подчеркивает исследователь, – и мы узнаем автора «Подражаний Корану» и «Путешествия в Арзрум»486486
  Фейнберг И.Л. Незавершенные работы Пушкина. М., 1979. С. 177.


[Закрыть]. Не проходит мимо его внимания и такой важный элемент восточной политики Петра, как планы установления связей с Индией. В последние дни жизни Петр, пишет Пушкин, назначил капитана Беринга «для открытия пути в вост. Индию через Ледовитый океан» (X, 287). Несколько ранее, в 1723 году, Петр, как записывает Пушкин, «отправил (тайно?) к индейскому моголу в Бенгалию виц.-адмирала Вильстера, капит. Мяснова и кап.поруч. Кошелева на трех фрегатах (5 декабря).

Велено было им заехать и в Мадагаскар и предложить королю наше покровительство. См. добродушное примечание Голикова «VIII – 434» (X, 279).

По всей вероятности, Пушкин не случайно упомянул о дерзком петровском замысле снарядить эскадру и отправить ее в дальнее плавание – в Южное полушарие вокруг материков, вокруг Африки. Подобное предприятие отвечало далеко идущим планам Петра утвердить русский флаг на морях и океанах. В данном случае, как указывал Голиков, Петр мог бы прибрать к рукам знаменитых флибустьеров, пиратствовавших в морях и создавших нечто вроде вольной республики.

Какой же «король» Мадагаскара имелся в виду? Речь идет о Каспаре Вильгельме Моргане, предводителе пиратов, обосновавшихся в начале XVIII века на Мадагаскаре (вернее, на соседнем с ним маленьком острове Санта-Мария)487487
  См.: Давидсон А.Б. Макрушин В.А. Облик далекой страны. М., 1975. С. 44–122; а также: Заозерский А.И. Экспедиция на Мадагаскар при Петре Великом. Сб.: Россия и Запад. Ч. I. Пг., 1923.


[Закрыть]. Оказав пиратам покровительство, Петр мог присоединить их корабли к своему флоту. Плавание должно было быть долгим и трудным, через неведомые моря и страны – в Индийский океан. Впрочем, кое-что об этих землях в то время в России уже знали. В переведенном на русский язык и отпечатанном в Москве по велению Петра I «Земноводного круга кратком описании из старыя и новыя географии» Ячана Гибнера (1719 г.) имелся специальный раздел: «Где лежит остров Мадагаскар». В нем было сказано: «Оный лежит подле берега цангебарского и гораздо велик, ибо в округлости его щитают аки бы Англиа и Шотландиа вместитися могли. Французы именуют оный остров Ла Дауфине, и построили они тамо крепость… и оную взяли англичане не вдавне. На сем острову не обретается важных городов, и кажется, что мало от него прибыли бывает». Но, видимо, прибыль могла появиться, иначе не написал бы Петр вот такой церемониальной верительной грамоты:

«Божиею мнлостию мы, Петр Первый, император и самодержец Всероссийский и проч., и проч., и проч., высоко почтенному королю и владельцу славного острова Мадагаскарского наше поздравление.

Понеже мы заблагорассудили для некоторых дел отправить к Вам нашего вице-адмирала Вильстера с несколькими офицерами: того ради Вас просим, дабы оных склонно к себе допустить, свободное пребывание дать, и в том, что они именем нашим Вам предлагать будут полную и совершенную веру дать, и с таким склонным ответом их к нам паки отпустить ж изволили, какого мы от Вас уповаем, и пребываем Вам приятель.

Дано в С.-Петербурге. Ноября 9, 1723 года».

Голиков высказал предположение, что, называя «королем мадагаскарским» пиратского предводителя, «великий наш государь начальника сих удальцов хотел польстить таковым титлом».

О каком «добродушном примечании» Голикова пишет Пушкин? На странице 434 восьмого тома «Деяний» (именно на нее ссылается Пушкин) Голиков заметил: «…Я уже объявил выше, что не могу дать о сем изъяснения по неведению истории сей и тайн кабинета. Мне только известно, что остров Мадагаскар лежит в восточной стране Африканского моря…» И далее (стр. 435): «К какому же Мадагаскарского острова королю писал монарх, я паки повторяю, не знаю; да есть ли бы и был на нем таковой король, то весьма не вероятно, чтоб африканский король, владетель обильного столь острова, восхотел искать в европейском каком государе покровителя себе».

Голиковский свод был лишь одним из источников знакомства Пушкина с событиями Петровской эпохи, в том числе и с эпизодом «мадагаскарской» экспедиции. 17 февраля 1832 года Пушкин получает пакет из царского дворца. «Шеф жандармов, командующий императорскою главною квартирою, генерал-адъютант Бенкендорф, свидетельствуя свое почтение Александру Сергеевичу, честь имеет препроводить при сем один экземпляр полного собрания законов в Российской империи, назначенного Александру Сергеевичу в подарок Его Императорским величеством» (XV, 12).

Это было первое «Полное собрание законов Российской империи с 1649 г.», подготовленное М.М. Сперанским. В него составитель включил и вышеприведенное письмо Петра I к «королю мадагаскарскому»488488
  Экземпляр «Собрания» стоил 560 рублей. См. об этом: Лернер Н.О. Царский подарок (Из неизданных материалов для биографии Пушкина) В сб.: Пушкин и его современники. Вып. XV. С. 34–38.


[Закрыть].

Пушкин, как известно, воспользовался поводом, чтобы расширить себе доступ к источникам петровского времени. 24 февраля он отвечал Бенкендорфу: «…Драгоценный знак царского ко мне благоволения возбудит во мне силы для совершения предпринимаемого мною труда и который будет ознаменован если не талантом, то по крайней мере усердием и добросовестностью.

Ободренный благосклонностью Вашего высокопревосходительства, осмеливаюсь вновь побеспокоить Вас покорнейшею просьбою: о дозволении мне рассмотреть находящуюся в Эрмитаже библиотеку Вольтера, пользовавшегося разными редкими книгами и рукописями, доставленными ему Шуваловым для составления его Истории Петра Великого» (XV, 14). 29 февраля дозволение было получено (XV, 15).

Кстати, именно у Вольтера (и задолго до знакомства с его библиотекой в Эрмитаже, а именно еще в 1829 году, при работе над «Полтавой») Пушкин мог прочитать рассказ о мадагаскарских флибустьерах. В книге «История Карла XII, короля шведов» Вольтер писал: «Давно уже пираты разных наций… разбойничали на морях Европы и Америки, всюду беспощадно преследуемые, они удалились на берега острова Мадагаскар. Это были отчаянные люди, известные подвигами, которым не хватало только честности для того, чтобы считаться героическими. Они искали государя, который принял бы их под свое покровительство…»489489
  Цит. по более позднему русскому переводу: Вольтер. История Карла XII короля шведов. Т. 2. СПб., 1909. С. 154–155. В библиотеке Пушкина эта книга имелась на языке подлинника (в издании 1782 года), наряду с вольтеровской же «Историей Российской Империи при Петре Великом (1759).


[Закрыть]

Петру I по разным причинам не довелось оказать «покровительство мадагаскарскому королю». Однако сама по себе идея была весьма характерна для геополитического мышления Петра, для его «восточных» планов. Африка и Индия, южный и восточный «тылы» Оттоманской империи привлекали внимание царя. В связи с этими планами некоторые исследователи рассматривают и присутствие при петровском дворе предка Пушкина Абрама Ганнибала. «Появление его при дворе Петра I, возможно, связано с более глубокими причинами, чем распространившаяся в Европе начала XVIII века мода на пажей-арапчат: в планах сокрушения Турецкой империи, которые вынашивал Петр I, связи с Абиссинией – христианской страной, расположенной в стратегически важном районе, в тылу неспокойного египетского фланга Турции, – занимали определенное место. Однако затяжная Северная война не дала развиться этим планам», – пишет Ю.М. Лотман490490
  Лотман Ю.М. Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя. Пособие для учащихся. Л., 1982. С. 11.


[Закрыть]. (По отдаленной ассоциации вспомним более поздний исторический анекдот о Екатерине II, рассказанный принцем де Линем, сопровождавшим императрицу во время ее поездки в Крым: «Ее Величество нам рассказала, что ее бранили, зачем позволила она одному из морских капитанов жениться на негритянке. Но, – добавила она, смеясь, – это ведь следствие моих посягательств на Турцию. По моей воле был отпразднован союз одного из представителей русской нации с Черным морем»)491491
  Указано Л.М.Тимофеевым. Цит. по сб.: Русская литературная речь в XVIII веке. М.: Наука, 1968. С. 203.


[Закрыть].

Вот как далеко завели нас размышления по поводу одной «африканской» ремарки из пушкинского неоконченного исторического труда. Мы можем лишь гадать, вылилась бы эта строчка в отдельную прозаическую новеллу или так и осталась бы краткой записью – свидетельством неуемной кипучей деятельности Петра.

Остается добавить, что к пушкинскому времени (по сравнению с петровским!) в России объем знаний о далеком Мадагаскаре неизмеримо возрос. Этому способствовала, в частности, и популярность знаменитых «Мадагаскарских песен» – цикла лирических стихотворений в прозе французского поэта Э.Д.Парни. В авторском «Предуведомлении» к циклу (перевод П.А. Польского; Москва, 1803 г.) говорилось: «Остров Мадагаскар разделен на несчетное множество областей, принадлежащих стольким же владельцам. Сии князья беспрестанно воюют друг с другом, а цель всех сих бранен та, чтобы получить пленников для продажи европейцам. И так без нас народ сей был бы спокоен и счастлив. Он соединяет искусство с понятливостью: добр и странноприимчив…» В 1828 году в «Северном архиве» был опубликован большой, в несколько десятков страниц, очерк «Мадагаскар».

Таким образом, можно полагать, что за строкою пушкинской записи стоит не только его знакомство с планами одного из самых фантастических предприятий Петра I, но и целый круг новейших сведений поэта о «жемчужине южных морей» – африканском острове Мадагаскаре.

И снова тема: Петр и Африка, раз возникнув в романе о царском арапе, пробивается на страницы пушкинских рукописей:

 
Для неба дальнего, для отдаленных стран
Оставим берега Европы обветшалой;
Ищу стихий других, земли жилец усталый;
Приветствую тебя, свободный Океан… (II, 290)