Текст книги "«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы"

 
На фоне Пушкина снимается семейство…
 

Булат Окуджава

Места для мемориальной пушкинской доски в Риме по вполне объективным причинам не нашлось10641064
  Борис Соломонович Мейлах, у которого я был в октябре 1986 года в квартире на Маяковской, в Москве, рассказал мне о следующем изречении Н.С. Хрущёва: «Мы чтим, конечно, Пушкина, но не собираемся вешать мемориальные доски в каждом месте, где он плюнул» (сказано в Ленинграде в конце 50-х годов).


[Закрыть]. Но изображения поэта появлялись в итальянской столице в разное время и по разным поводам. Например, известный московский скульптор Георгий Франгулян выставил в 1992 году ряд своих новых произведений в римской галерее «Понте», среди них – композиция в бронзе «Путь в бессмертие»: потомки толкают колесницу с посмертной маской Пушкина. Эта работа осталась в Риме, в моей коллекции, щедрый дар автора. Но памятник Пушкину работы Франгуляна, к моему сожалению, установили не в итальянской столице, а в бельгийской, в Брюсселе, где, кстати сказать, поэт тоже никогда не был. А еще раньше я получил другой подарок, тоже очень дорогой и связанный с Пушкиным. Когда-то прославленный кинорежиссер Сергей Параджанов выбил (в тюрьме!) профиль Пушкина на крышке от кефирной бутылки. Его итальянский друг и коллега Федерико Феллини потом заказал отлить по этой крышке серебряные медали и вручал их в своем родном городе Римини10651065
  Об этот рассказал Василий Катанян в своих мемуарах. См.: В.В. Катанян. Прикосновение к идолам. М., 1997. С.236.


[Закрыть].

Идея установить в Риме памятник Пушкину давно, что называется, носилась в воздухе. Впервые об этом заговорили в эмигрантских кругах накануне сотой годовщины гибели поэта, которая широко отмечалась не только в СССР, но и в русском зарубежье10661066
  См. сб.: Пушкин в эмиграции. М., 1999.


[Закрыть].

Обсуждался даже конкретный план реализовать в мраморе эскиз памятника Пушкину, выполненный Карлом Брюлловым в 1837 году в романтическом стиле. Поэт там изображен во весь рост, с лирой в руках и с крылатым Пегасом рядом, как один из братьев-разбойников Диоскуров с конем, что были отрыты Микеланджело на римском форуме. На постаменте должны были быть выбиты барельефы с главными персонажами творчества поэта. Однако сил и средств не хватило, да и фашистские власти Рима довольно косо посмотрели на эту затею, так что дальше разговоров дело не пошло.

Лет двадцать назад, помнится, я предложил издательству «Детская литература» заявку на книгу «Путешествия к памятникам Пушкина». Тогда в моей картотеке уже было более сотни разных пушкинских монументов, разбросанных по всему свету: от Америки до Африки, от Китая до Европы. Книжка не состоялась, но думаю, что сейчас я бы с материалом не справился: памятники Пушкину расплодились как грибы10671067
  См.: Гдалин А.Д., Дровенков Г.А., Попелюхер И.Л. Памятники А.С. Пушкину (Материалы к аннотированному каталогу). В сб.: Временник Пушкинской комиссии, выпуск 25, СПб, 1993. С.74–92; Букалов А.М. Пушкин в Мадриде, Сервантес в Москве. В мире книг, 1984, № 2.


[Закрыть].

Не знаю, как отнесся бы к сему явлению сам Пушкин: наверное, очень бы удивился. Зато известно завещание его коллеги и современника Николая Гоголя: «Находясь в полном присутствии и памяти и здравого рассудка, излагаю здесь мою последнюю волю… Завещаю не ставить надо мной никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина не достойном». К этому мнению, как известно, благодарные потомки не прислушались, в том числе и в Италии.

Михаил Михайлович Пришвин, у которого я не раз в детстве бывал в деревне Дунино, рядом с подмосковным Звенигородом, очень точно заметил: «Памятник Пушкину ставится не самому Пушкину: какое дело Пушкину до своих памятников! Он ставится только для общества, как мера разлива души человеческой»10681068
  Пришвин М.М. Памятник Пушкину. Собр. соч. в 6 тт., М.: 1957, т. 6. С. 406–407.


[Закрыть].

Вернемся, однако, в Рим. В начале 90-х годов о своем горячем желании создать памятник Пушкину в Италии мне говорил знаменитый российский скульптор Олег Комов. Он несколько раз приезжал в Рим на этюды и останавливался в так называемом «Домике Гарибальди» на территории Виллы Абамелек, резиденции советского посольства. Комов – автор многих отличных «литературных» монументов, установленных в разных городах бывшего Советского Союза10691069
  См. Семибратова И.В. Пушкиниана Олега Комова / Рос. провинция. Набережные Челны, 1995. № 2. С. 136–139.


[Закрыть]. Среди них есть и памятник Пушкину в селе Большое Болдино, прямо рядом с господским домом, где сейчас музей. Олег Константинович был человеком остроумным и поведал мне замечательную историю о том, с каким трудом проект этого памятника утверждался на заседании бюро Горьковского обкома партии. Одна руководящая дама сделала автору убийственное замечание: «Вот у вас, товарищ скульптор, Александр Сергеевич в одной рубашечке на скамейке восседает. Это не реалистично, ведь зимой в наших местах морозы бывают до минус тридцати!». Комов был потрясен, но быстро нашелся: «А вы делайте как в Ленинграде, – там в лютый мороз на босые ноги Петру Великому, который на коне скачет в одних римских сандалиях, валенки надевают, чтобы не простудился!». Вероятно, авторитетная ссылка на «Медного всадника» подействовала, и проект памятника Пушкину был утвержден без поправок. Олег Комов умер в 1994 году, вскоре после той поездки в Италию, но его бронзовый Пушкин «в одной рубашечке» вот уже четверть века приветствует туристов в болдинском приусадебном саду.

Наконец в разгар нового пышного пушкинского юбилея – 200-летия со дня рождения – планы сооружения «памятника Пушкину на родине Петрарки» удалось реализовать с помощью правительства Москвы и лично мэра российской столицы Юрия Лужкова.

Выполнить в бронзе фигуру поэта поручили известному и очень плодовитому скульптору Юрию Орехову (1927–2001), уроженцу Тулы, обладателю множества высоких званий и титулов (народный художник России, лауреат государственных премий и действительный член академии художеств РФ). Он был также руководителем работ по воссозданию архитектурного убранства московского храма Христа Спасителя. Из-под его резца вышла целая галерея скульптурных портретов выдающихся исторических деятелей, корифеев литературы, науки и искусства, полководцев. Он увековечил в мраморе и бронзе образы академика Андрея Сахарова, космонавта Юрия Гагарина, художников Ильи Репина, Виктора и Аполлинария Васнецовых, писателей Николая Лескова и Владимира Маяковского, князя Александра Невского, композитора И.-С. Баха, химика Александра Бутлерова и многих других. Его скульптуры рассеяны по городам России, Испании, Болгарии, Германии, США, Франции. Свой первый зарубежный памятник Пушкину он выполнил для Парижа. Как и предыдущая работа Орехова, новый монумент поэту, предназначенный для Рима, изображает зрелого Пушкина, сидящего на скамейке и всматривающегося в незнакомые и такие желанные дали Вечного города. Архитектором монумента стал Андрей Оболенский из московского проектного объединения «Арх-храм» (Ему же, между прочим, принадлежит проект православного храма Святой Екатерины Великомученицы, сооружаемого сейчас в Риме, на упомянутой Вилле Абамелек).

На мой вопрос скульптору, долго ли он работал над своим Пушкиным, Юрий Григорьевич скромно процитировал Микеланджело Буонарроти: «Один год и всю жизнь».

Место для памятника выбрано весьма достойное: в так называемом «Саду поэтов» одного из старейших римских парков Вилла Боргезе, напротив Национальной галереи современного искусства. Великий русский поэт разместился в почетном окружении: неподалеку, на тенистых зеленых аллеях высятся памятники Вольфгангу Гёте, лорду Байрону, Виктору Гюго, персидскому поэту Фирдоуси и другим мэтрам мировой литературы. Как говорят поляки, «компания невелька, але барзо шановна!».

В обмен итальянцы подарили Москве бронзовый бюст Данте Алигьери, установленный в саду «Эрмитаж». Таким образом, посмертная перекличка двух классиков продолжилась10701070
  Пушкин в Риме // Культура. 2000. № 22. 15–21 июня.


[Закрыть].

Уладить все формальности к 200-летию Пушкина не успели, и ореховская скульптура несколько месяцев ждала своего часа за загородкой в гараже канцелярии российского посольства на римской улице Гаета. Совсем как пушкинский венценосный бронзовый тезка – конная статуя Александра Третьего в Петербурге, работы Паоло Трубецкого, убранная большевиками с площади Николаевского вокзала и «сосланная» за высокий забор, на задворки Русского музея. (Впрочем, сейчас памятник вернули городу.) Известный острослов Иван Мятлев, поэт и пушкинский приятель, как-то сказал: «Статуя корма не просит». Есть и еще один пример «залежалого памятника», взятый из биографии самого Пушкина: речь идет о бронзовой скульптуре императрицы Екатерины II, хранившейся в подвале усадьбы Гончаровых в Полотняном заводе и предназначенной Наталье Николаевне в приданое10711071
  См.: Эйдельман Н.Я. Медная и негодная, в его сб.: Статьи о Пушкине. М.: Нов. литер. обозрение, 2000. С.224–248; Лернер Н.О. Заметки о Пушкине. 1. История статуи Екатерины II // Русская старина, декабрь 1913. С. 511.


[Закрыть].

За образец своей статуи Юрий Орехов, вероятно, взял знаменитый монумент Р.Р. Баха «Пушкин-лицеист» в Царском Селе. Скульптор состарил поэта и несколько изменил его позу, что, увы, не прибавило, по общему мнению, изящества памятнику. (Впрочем, сам Пушкин, предпочел бы, наверное, пребывать в римском парке лежа на боку!) Интересно, что на программе одной из юбилейных пушкинских конференций 1999 года итальянские организаторы поместили фотографию царскосельской скульптуры, как бы предвосхищая установку аналогичной скамейки в другом парке, на сей раз на Вилле Боргезе10721072
  См. Гдалин А.Д., Иванова М.Р. Свидетели мировой славы. Обзор сведений о памятниках А.С. Пушкину, установленных в 1990–2001 гг. в сб.: Временник Пушкинской комиссии. Выпуск 28. СПб., Наука, 2002. С. 133.


[Закрыть].

Торжественную церемонию открытия приурочили к 201-й годовщине Пушкина, когда в Риме с первым своим визитом в «дальнее» зарубежье находился новый президент России Владимир Путин. Он и сдернул покрывало с монумента. Надпись на белом мраморном постаменте гласит: «Александр Сергеевич Пушкин Aleksandr Sergeevic Puškin, Mosca 1799 – San Pietroburgo 1837». И далее перевод пушкинского:

 
«Chi conosce la terra dove il cielo
Risplende in inettabile azzurro
Italia, terra incantata
Contrada di elevate ispirazioni»
 

              Roma, 6 giugno 2000 

Dono della Cittа di Mosca

 
(«Кто знает край, где небо блещет неизъяснимой синевой? / Италия, волшебная земля, / Страна высоких вдохновений» / Рим, 6 июня 2000 г. / Дар города Москвы).
 

Выбитые на памятнике поэтические строки, строго говоря, представляют собой пушкинский перефраз из Гёте. Но это не суть важно, благо немецкий классик каменно замер совсем неподалеку. Замечу, что авторы монумента не сразу выбрали эту надпись для постамента. Известный переводчик Александр Махов рекомендовал повторить по-итальянски текст, выбитый на знаменитом Опекушинском памятнике в Москве: И долго буду тем любезен я народу… Он предложил свой собственный, весьма удачный перевод известных строк:

 
Saró al popolo a lungo prediletto
Perche destai in lui buoni sentimenti,
Cantai la Libertá nel secol maledetto
E chiesi grazia per sofferenti.
 

Остановились все-таки на строках «Кто знает край…»

Обстановка в то солнечное утро царила приподнятая. Ю.М. Лужков по случаю произнес на чисто итальянском языке несколько стихов из пушкинского послания Овидию. Оркестр пожарников «урезал» подобающий марш, мэр Рима Франческо Рутелли (теперь уже бывший) говорил о том, как долго Пушкин стремился в Италию. Присутствовавший на церемонии глава российской Академии художеств Зураб Церетели попытался тут же договориться с местными властями о предстоящем сооружении в Риме еще одного памятника, на сей раз Гоголю10731073
  17 декабря 2002 года здесь же, на вилле Боргезе, был открыт и памятник Н.В. Гоголю. Как вы, наверное, догадались, работы З.К. Церетели. Памятник, между прочим, отличный. Гоголь сидит с маской в руке в позе знаменитого «Моисея» Микеланджело, что хранится в римском Петроверигском храме. За это злые языки уже прозвали скульптуру Церетели «Моисеем Васильевичем».


[Закрыть]. Одним словом, праздник удался.

Отклики на это событие не замедлили последовать. Итальянская пресса дружно отметила важность московского дара, хотя сомнения эстетического плана тоже присутствовали. Так, корреспондентка туринской газеты «Стампа» Мария-Лаура Родота сослалась на мнение публики о том, что «памятник довольно страшный, и украсить его могут лишь графитти римских мальчишек, облюбовавших скульптуры Виллы Боргезе для своих упражнений». Что ж, Пушкину и не такое доводилось слышать о своей внешности! Статья кончается предупреждением: «Путин уехал, а Пушкин остался. А вместе с ним и надежда, что с бедной статуей будут хорошо обращаться. Ведь известно, что на Вилле Боргезе по ночам шляется публика с баллончиками краски, которой, к сожалению, до русско-итальянских связей нет никакого дела»10741074
  Rodotа, Maria Laura Puškin tra i bad boys di Villa Borghese. La Stampa Torino, 07.06.2000.


[Закрыть].

Итальянское телевидение посвятило репортаж открытию памятника. Его авторы мимоходом высказали опасение, что вышеупомянутые римские мальчишки могут украсть лежащую на скамейке рядом с поэтом его бронзовую шляпу, подобно тому, как мальчишки петербургские время от времени крадут бронзового Чижика на Фонтанке. Впрочем, зачем на нашу северную столицу кивать, когда здесь же в Риме периодически бесследно исчезает деревянная трость, на которую опирается мраморный поэт и пушкинский современник Джоакино Белли, возвышающийся на площади Трастевере (О самом Белли и его памятнике см. первую часть этой книги).

Гораздо более критически отозвался на новый памятник Пушкину итальянский писатель и историк русской культуры Агостино Баньято. Он посвятил пространную статью «Александр Пушкин в памятниках, к 200-летию со дня рождения» в редактируемом им культурологическом журнале «Альбатрос». Порассуждав об истории скульптурных изображений поэта и особенно подробно – о прославленном Опекушинском монументе в Москве, Баньято рассказал о новом «весьма удачном» памятнике Пушкину работы Георгия Франгуляна, установленном в Брюсселе в честь юбилея. А затем перешел к творению Юрия Орехова:

«Неужели ему обязательно потребовалось изображать бедного Пушкина не то сидящего, не то опирающегося о неправдоподобную скамейку-гибрид? – вопрошает Агостино Баньято. – А этот цилиндр, так враждебно отодвинутый, как символ отречения от собственной природы?… Пушкинские черты не отличались особой правильностью, это известно, – продолжает критик. – Он сам на полях рукописей набросал несколько “ужасных” автопортретов, с нарочито вытянутым носом и распухшими губами, как бы подчеркивая физическое наследство, полученное от Ибрагима Ганнибала, “арапа Петра Великого”, своего прадеда по материнской линии, абиссинского аманата, ставшего по воле царя российским офицером и дворянином. Но лицо, вылепленное Ореховым, не просто деформировано, оно плоско и невыразительно. Нет, право же, Пушкин и Рим заслуживали большего»10751075
  Bagnato Agostino Puškin nei monumenti a duecento anni della nascita. L’Albatros Roma, ottobre-dicembre 2000, p. 59–65.


[Закрыть].

«Хорош никогда не был, а молод был», – говаривал про себя Пушкин. Конечно, памятник Орехова далек от совершенства. Но главная цель была достигнута: наконец-то, 163 года спустя после роковой дуэли на Черной речке, невыездной поэт Александр Пушкин, хоть и в бронзе, а все же достиг берегов «Авзонии счастливой». Подобно Статуе Командора он медленно, но неуклонно, гулкими шагами приближался к этой благословенной земле, к возлюбленной Италии, чтобы обосноваться здесь навсегда.

На перекрестке парковых аллей перед его памятником появилась стандартная, на металлическом штыре, муниципальная табличка из белого травертина с фирменным знаком, оставшимся с древнеримских времен: S.P.Q.R. («Сенат и народ Рима»), и надписью крупными буквами: «Largo PUŠKIN Alexander Sergeevic» (Площадь Пушкина Александра Сергеевича). И ниже, чуть мельче, пояснение: «Poeta russo (русский поэт). 1799–1837».

Проф. Б.М. Эйхенбаум однажды заметил: «Из гипсовой статуэтки Пушкин превращается в величавый монумент. Его размеры требуют, чтобы мы смотрели на него издалека»10761076
  Эйхенбаум Б.М. Проблемы поэтики Пушкина, в сб.: Пушкин. Достоевский. СПб.: Дом литераторов, 1921. С. 96.


[Закрыть].

Москва, Карловы Вары, Рим, 1988–2014