Текст книги "Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы"

Глава 34. Морское сражение при Галермо

За полдня пути до позиции лимских пиратов, когда авидроны вошли в горловину пролива, Инфект выстроил армады боевым строем и дал приказ дальше двигаться на веслах, тем более что ветер стих и в парусах было мало толку. Впереди по курсу уже виднелись одиночные вистроги. Легкие и резвые, они, не начиная атаки, держались на достаточном расстоянии, лишь наблюдая за передвижением авидронов.

Вскоре на горизонте показались главные силы лимских пиратов. Они стояли на пути сплошной стеной. Здесь действительно было самое узкое место, да еще морские карты предупреждали о том, что к берегам подходить опасно: прибрежные воды были весьма коварны, изобиловали отмелями и подводными рифами.

Пираты, скорее всего, ожидали атаки, приготовившись отбиваться, но авидронский флот встал на расстоянии против позиций лимов, и в воздух поднялись морские матри-пилоги. Вдруг ветер переменился, стал сильным и порывистым; воздушные шары вынуждены были вернуться на свои галеры: при таком ветре управлять матри-пилогами было невозможно, и их, скорее всего, унесло бы в сторону Алинойских гор. Но одной матри-пилоге всё же удалось побывать на высоте, доступной только птицам, и хорошо разглядеть позиции противника.

Лимские пираты образовали глубокий линейный строй шириной примерно пять итэм. Позиция эта состояла из четырех сильно оторванных друг от друга линий, в каждой из которых было по пятьсот вистрог, выстроенных в две шеренги. Позади строя находился резерв, настолько мощный, что его можно было принять и за основные силы. Помимо этого, на флангах стояли еще две больших армады, кораблей по пятьсот в каждой. Таким образом, воины с матри-пилоги насчитали не менее четырех тысяч лимских вистрог; все эти корабли были боевыми, а на их палубах было полным-полно вооруженных людей.

Алеклия расстроился, когда узнал, что не сможет использовать в этом сражении матри-пилоги. При их помощи он рассчитывал повредить не одну вистрогу, а еще – нешуточно напугать пиратов: воздушные шары по-прежнему использовались на континенте мало, и о них даже не все слышали, и поэтому воинов большинства армий при виде этих удивительных небесных кораблей, плывущих по небу и мечущих огненные шары, охватывала смятение.

Если Инфект и подумывал ранее атаковать первым, то теперь, приняв перемену ветра за плохое предзнаменование, решил обороняться. К тому же никто не предполагал, что пиратам удастся собрать такое несметное количество кораблей. Если б несколько месяцев назад, когда решалась судьба этой экспедиции, Алеклии сказали, что ему придется сразиться с четырьмя тысячами галер противника, он, конечно, не решился бы выступить в поход или, скорее всего, рассмеявшись, просто не поверил бы, что подобное возможно: таких флотилий еще никому и никогда не удавалось собирать!

Но теперь Божественный с палубы «Саталикозы» собственным глазами видел эти корабли – тысячи судов и на них не менее полумиллиона воинов Лимы. Откуда они взяли эти корабли? И на какие деньги набрали столько команд? А главное: почему в Авидронии никто не ведал об этом, оценивая неприятеля значительно скромнее?..

В центре своего боевого строя Инфект разместил прямой линией «Священную Армаду», поставив корабли в три шеренги – по восемьдесят галер в каждой. Все суда он приказал развернуть левым бортом, чтобы применить имеющиеся метательные механизмы.

Правый и левый фланги, завернутые внутрь позиции, заняли «Армада Грономфы» и армада «Авидрония». Позади получившейся дуги расположилась второй боевой линией «Белая Армада» и в ее центре – «Саталикоза». Таким образом, ширина линейного строя авидронов едва ли уступала ширине боевой позиции лимов. Вперемежку с кораблями, а также сзади них и перед ними расположились малые галеры, прежде всего таранные и поджигательные. За спиной авидронского построения на значительном удалении вытянулась в прямую линию армада «ФорнЭ». Она была призвана служить резервом и одновременно защитой многочисленным транспортным и торговым судам.

Авидронских боевых кораблей набралось чуть более тысячи ста, и из них всего шестьдесят семь флурен – четырехмачтовых боевых судов удивительной мощи и маневренности. Основную же массу флота составляли построенные специально для этого похода палатины нового типа на двести пятьдесят четыре гребца, сто пятнадцать цинитов и двадцать метательных механизмов. Четыре же роскошные флурены-вискосты, самые большие и самые быстрые авидронские корабли, хотя и представляли собой непобедимые плавучие крепости – четыреста семьдесят гребцов, около трехсот матросов и цинитов, пятьдесят метательных механизмов, – вряд ли могли существенно повлиять на ход событий.

В дополнение к большим кораблям Алеклия располагал тысячью малых галер, чаще беспарусных, а также «плавучим фортом» и семьюстами морскими лодками, многим из которых было поручено выручать воинов, оказавшихся в воде.

После долгих подсчетов и споров военачальники решили, что флотилия лимских пиратов по своей совокупной силе превосходит авидронский флот в два раза. «Бывало и хуже!» – отвечал на это Божественный, поразив опытных флотоводцев своей неожиданной беззаботностью, если не сказать, легкомыслием.

Корабли противоборствующих сторон простояли без движения друг против друга до утра следующего дня. Авидроны «молились к смерти», наносили на лица боевую раскраску, испытывали механизмы и распевали гимны, обращая взоры в сторону «Саталикозы». Капитаны собирали на палубах команды и в последний раз обсуждали действия каждого во время сражения. Деревянные части всех напалубных строений по возможности защищались мокрыми шкурами, повсюду расставлялись бочки с водой. Из трюмов поднимались стрелы, дротики и метательные снаряды. На всех кораблях гребцам раздали по три порции еды и позволили вдоволь выспаться.

Наконец со стороны позиций противника донеслись тягучие звуки музыкальных мехов, и пиратские вистроги первой линии окунули весла в воду. Авидроны тут же оживились, заголосили трубы, послышался бой калатуш и сигналы сотен раковин и рожков. На реях взвились разноцветные ленты, а на мачтах затрепетали поднятые боевые знамена. На палубах забегали матросы и циниты: каждый спешил занять свое место. Гребцы, взявшись за весла, в несколько слаженных приемов подправили корабельный строй.

Весь авидронский флот словно стряхнул с себя рассветную сонную вялость, выпрямился, выпятил грудь, засиял в лиловых утренних лучах.

Тем временем лимские вистроги первой линии уже приближались, наступая настолько плотной стеной, что суда едва не касались друг друга. Шли молча – слышались только удары весел о воду. Что-то жуткое было в том, как наступала эта хмурая туча из пятисот кораблей. Наверное, не один матрос испытал смятение при виде надвигающихся армад, растянувшихся по фронту на тысячи шагов.

– Глядя на эту атаку, несложно потерять самообладание, – поделился своими чувствами Идал с ДозирЭ. Оба стояли у борта на палубе «Гуанга» и с замиранием сердца наблюдали за развитием событий. – Недаром рассказывают, что при виде лимских вистрог многих еще до столкновения охватывает ужас.

– И правда, – поддержал ДозирЭ. – В последний раз мне было так же страшно, когда наш монолит атаковали конники во время кадишского сражения, помнишь?

Рядом раздался лязг оружия.

– Я слышу, кто-то произнес слово «страх»? Не тебе ли, ДозирЭ, страшно? Уж от тебя я не ожидал подобного слабодушия. Впрочем, я твой друг и поэтому готов самым любезным образом сохранить в тайне твое невольно излившееся чувство. Может быть, тебе стоит посетить святилище Инфекта? Время еще есть. Бог с удовольствием поделится с тобой толикой своей огненной отваги, которой наделен с избытком. Или ты еще не простил ему обиды?

То был дорманец Одрин, как всегда появившийся из-за спины и как всегда полный утонченных козней.

ДозирЭ на этот раз не стерпел и выхватил из ножен меч, но Идал удержал товарища:

– Ты что? За это можно лишиться головы!

– Да, мне страшно, – сказал ДозирЭ, весь красный от гнева и с безумно пылающим взором. – Мне страшно, но при этом я готов умереть!

– Похвально, похвально, – неприятно усмехнулся дорманец.

– Что же касается твоих предположений, Одрин, почему бы нам после сражения не встретиться в укромном месте, дабы отработать несколько приемов?

– Я вижу, тебе понравились поединки? Что ж, с удовольствием, – ответил Одрин, скривив тонкие губы, и, отвернувшись, двинулся своей дорогой.

– Стоило ли? Он лучший из лучших, – погрустнел Идал.

– Зло должно быть наказано, – сердито буркнул ДозирЭ.

Лимские пираты меж тем стремительно подступали, и все уже встревожились: где же сигнал, где же сигнал? Но вот с «Саталикозы» послышались протяжные звуки раковины, и навстречу вистрогам ринулись сотни малых безмачтовых галер, длинных и узких, с крепкими железными носами, наполовину скрытыми водой – это были таранные корабли и поджигательные, с «когтями гаронна». Благодаря большому количеству гребцов галеры разогнались так быстро, что возникло ощущение, будто они парят над водой. Не успели лимы на вистрогах что-либо предпринять, как многие авидронские суда уже оказались совсем рядом, надвигаясь под углом и метя в беззащитные борта.

Вистроги испуганно сбавили ход, вторая шеренга боевой линии лимов предусмотрительно отстала, и пираты в едином порыве осыпали авидронов градом горящих стрел и метательных снарядов. Однако многие галеры было уже не остановить, и первые из них с грохотом ударили острыми носами в корабли неприятеля. Послышались крики сотен людей и невообразимый треск и хруст ломающихся весел и раскалывающихся бортов. Вслед за таранными уже подплывали поджигательные галеры; если удавалось, правящие ими авидроны приближались к противнику, забрасывали на вражеский корабль крюки, подтягивали борт к борту, выбрасывали «когти гаронна», цепляясь намертво за неприятельскую вистрогу, и поджигали свои суда сразу во многих местах, а сами, одетые лишь до пояса и вооруженные только короткими кинжалами, прыгали в воду. Наполненные высушенным тростником, обильно политым дорианским маслом, корабли моментально вспыхивали, огонь разгорался, пламя поднималось на высоту мачт и перекидывалось на соседнее судно. Если пиратам сразу не удавалось сбросить «когти гаронна» и оттолкнуть горящую галеру, их корабль был обречен.

Бой кипел по всей линии фронта, и было уже видно, как пылают и тонут в большом количестве лимские корабли. Вместе с ними гибло и множество авидронских галер, не только поджигательных, но и таранных, многим из которых не удавалось после удара в борт корабля противника вытащить нос из глубокой пробоины, которая при этом образовывалась: они тонули вместе со своей жертвой. Сотни лодок кружили поблизости – спасательные отряды вылавливали из воды своих соотечественников и, основательно загрузившись, с усердием налегали на весла, стараясь как можно скорее покинуть опасное место.

Весь авидронский флот наблюдал за сражением своих малых кораблей, воины которых считались самыми отважными, поскольку их галеры были предназначены прежде всего для того, чтобы погибнуть в начале боя, нанеся непоправимый ущерб противнику и ослабив его перед главным столкновением.

Вскоре все малые авидронские галеры погибли (лишь некоторые из них, поврежденные, вернулись), но и первая линия лимов перестала существовать, ее остатки – около ста кораблей – отступили назад, пропуская вперед суда второй боевой линии.

Авидроны торжествовали: лимские пираты оказались не так всесильны, как о них рассказывали. В свою очередь, в лагере лимов, видимо, царило замешательство: дело еще не дошло до основного столкновения, а противник уже разгромил внушительную часть их флота.

Итак, вторая линия пиратов – полтысячи боевых кораблей, выстроенных в два ряда, друг за другом – двинулась вперед. Вистроги быстро увеличивались в размерах, стремительно скользя по водной глади. За восемьсот шагов авидронские корабли «Священной Армады» привели в действие метательные механизмы, обрушив на лимов тысячи тяжелых камней, горящих зангний и больших стрел. Более половины этих снарядов долетело до пиратских кораблей; треснули и стали заваливаться раскрошенные мачты, затрещали борта. Ударялись о палубу и разбивались стеклянные зангний, разлетаясь острыми осколками и разбрызгивая во все стороны огонь, на нескольких вистрогах вспыхнули свернутые паруса, загорелись деревянные надстройки.

Авидроны повторили залп. Лимы вяло ответили: они могли использовать только метательные механизмы, установленные на носах кораблей.

Когда вистрогам оставалось проделать не более трехсот мер, с обеих сторон в дело вступили лучники. Чуть позже авидронские гребцы, подчиняясь невидимым командам, вдруг одновременно опустили в воду весла, и все корабли «Священной Армады» разом повернулись к противнику мощными носами-таранами. Еще несколько мгновений – и две флотилии сошлись. Послышался звук страшного удара, потом треск, скрежет, вопли…

Дым от горящих кораблей быстро заволок место сражения, и с «Саталикозы» уже нельзя было разобрать, что происходит. Однако Инфекту этого и не требовалось. Он возлежал на громоздком сиденье, вырезанном из цельного бивня мамонта, внутри полуоткрытой кормовой постройки, спиной к сражению, лицом к столу, уставленному изысканными блюдами, и в одиночестве с аппетитом ел. Был он в обычной белой одежде без венца Инфекта на голове – будто и не правитель вовсе. Чуть поодаль, не зная, что думать, что делать, смущенные столь странной беспечностью своего полководца, топтались его военачальники и советники. В стороне, на специальном макете помощники отображали ход сражения, то и дело убирая или передвигая наспех вырезанные деревянные фигурки пиратских вистрог и авидронских кораблей. Вопреки обыкновению, Алеклия не часто интересовался ходом морской битвы и лично не рвался в бой, как делал это ранее.

К Божественному обратился один из флотоводцев, едва сдерживаясь от переполнявшей его радости:

– Мой Бог, все сообщения говорят о том, что новые палатины прекрасно выдержали таранный удар. Пираты остановлены. Сейчас разгорается абордажная схватка, и, судя по всему, многие вистроги уже в наших руках.

– Превосходно, – только и сказал Алеклия, отправляя в рот нежный кусочик зайчатины.

К полудню ветер стих, и в небо поднялись все матри-пилоги. Некоторые из «небесных воинов» всё же не справились с парусами, забравшись на высоту, где блуждали сильные вихри, и их шары стало относить в сторону левого побережья пролива, но остальные корзины успешно добрались до тыловых позиций противника. Оттуда, с высоты пятисот мер, где им ничего не угрожало, ибо лимы не имели метательных механизмов, способных поражать летящие матри-пилоги, авидроны стали наносить по вистрогам удар за ударом.

В тоже самое время, после продолжительного и ожесточенного боя вторая линия кораблей пиратов заметно истончилась, разбившись о три авидронских армады, и прежде всего о «Священную Армаду», и остатки лимских вистрог, заметно потрепанных и с перебитыми мачтами, отступили, бросив на произвол судьбы тысячи своих воинов, барахтающихся в воде. Воспользовавшись небольшой передышкой, авидроны отвели назад поврежденные корабли и захваченные в ходе абордажей вистроги, а также спасли множество своих цинитов, особенно с тонущих галер. И сразу после этого флот Божественного был атакован третьей боевой линией лимов, где многие корабли были крупнее и маневреннее, а на палубах имелись башни и тяжелые метательные механизмы.

Боевые порядки авидронов заметно поредели и частично были рассеяны. Тут и там шли абордажные столкновения, салурисы и палатины со всех сторон облепили вистроги; пираты и отряды различных наемников перебегали по мосткам или прыгали с борта на борт, на авидронские галеры и вступали в рукопашный бой, кидаясь по двое, трое на одного воина Инфекта. Самым маневренным авидронским кораблям, чаще всего флуренам с высокими бортами, еще удавалось уходить от абордажного боя. Сохраняя свободу передвижения, они курсировали между сражающихся кораблей и поливали врага дождем метательных снарядов; а лучники и пращники, у бортовых бойниц, осыпали лимов тучей стрел и свинцовых пуль. Улучив момент, эти авидронские галеры таранили своими тяжелыми длинными таранами-бивнями незащищенные бока вистрог, а еще на полном ходу проходили рядом с ними и ломали все весла, оставляя корабль неприятеля без всякого управления. При этом свои весла они успевали втягивать внутрь корабля.

«Белой Армаде», стоявшей во второй лини, всё чаще и чаще приходилось вступать в сражение с вистрогами, просочившимися сквозь передовые авидронские позиции. Несколько флотилий лимских кораблей обошли авидронов с флангов, пытаясь ударить в тыл, и Инфекту пришлось послать в бой последние малые галеры, которые атаковали прорвавшиеся вистроги и быстро их уничтожили.

Несмотря на то что в бою корабли Божественного явно превосходили лимские вистроги, положение авидронов осложнялось, и Алеклии уже с трудом удавалось казаться спокойным. Его флотоводцы и помощники уже не могли скрыть своей тревоги. Когда же в бой вступила четвертая боевая линия пиратов, Инфект, видя, что от «Священной Армады» уже почти ничего не осталось, приказал армаде «ФорнЭ» оставить транспортные и торговые корабли, выйти вперед и укрепить собой переднюю линию. В ответ пираты из своего резерва развернули еще две боевых линии – примерно восемьсот кораблей.

«Армада Грономфы» и армада «Авидрония» уже не выдерживали флангового натиска: строй их был окончательно сломан, многие корабли горели или тонули. Божественному предлагали отступить, скорее покинуть поле сражения вместе с «Белой Армадой», пока еще целой, и, уведя с собой мирные корабли, укрыться где-нибудь в тихой бухте залива Обезьян.

В конце концов Алеклию охватил гнев, и тут все поняли, что его недавнее самообладание – лишь искусная маска.

– Как бы поступил ты? – спросил Инфект у молодого меченосца, в одеждах и доспехах морского цинита, передвигающего фигуры кораблей на рисованном поле сражения.

– Я, несомненно, бился бы до последнего, мой Бог! – без тени замешательства отвечал воин.

– Вот видите! – раздраженно обратился Божественный к свите. – Даже этот юный воин знает, что делать. А вы, мои мудрые полководцы, только и думаете что о бегстве. Не следует ли вам занять у этого юноши толику отваги?

Вперед выступил самый старый флотоводец: его советам Алеклия всегда неукоснительно следовал.

– Мой Бог, справедливы ли твои укоры? Молодость бездумна, а поэтому безрассудно смела. Но разве есть среди нас хотя бы один человек, который не готов умереть? Разве не доказал каждый из нас годами усердного служения и участием в сражениях свою личную храбрость? Мы печемся лишь об одном, Всемогущий: не желаем поражения великому авидронскому флоту. Разум – вот сердце истины. Слепое же самопожертвование не принесет победы, а лишь бесполезно погубит тысячи воинов и сотни кораблей, которые еще можно сохранить.

Алеклия немного успокоился и даже почувствовал легкое раскаяние. Перед ним действительно были лучшие морские полководцы, которых несправедливо было бы обвинять в слабодушии. И он благодарно кивнул опытному флотоводцу и даже приложил пальцы ко лбу.

– Что скажешь? – спросил Инфект молодого меченосца. – Смелее!

– О, Божественный, – возбужденно заговорил воин, – если мы отступим – нас вскорости всех перебьют. В проливе Обезьян нет места, где можно утаиться от лимских вистрог.

Военачальники переглянулись.

Мимо, совсем близко, пролетел крупный камень, и, сбив кусок кормовой балюстрады, плюхнулся в воду. Алеклия и ухом не повел:

– Что же ты предлагаешь? Продолжать защищаться?

– Не думаю. Посмотрите, вистрог еще очень много, тысячи две с половиной. Даже если мы сдержим натиск, то пиратов не разобьем – лишь отгоним, а из оставшихся кораблей не соберем и одной армады. Выход один: атаковать.

– Как?! – изумились все вокруг.

– Вот, взгляните на макет. Лимы не ожидают нападения, уверенные в том, что мы почти разбиты. Их фланговые резервы сгрудились в кучу и состоят из весьма слабых кораблей. Если ударить «Белой Армадой» здесь, с левого фланга, чуть в обход, то можно нарушить их план, смешать весь строй, вызвать в их рядах замешательство и, может быть, даже панику. Шанс не велик, но это единственный способ. Разум – вот сердце истины! – закончил, улыбаясь, морской цинит, отнеся последние слова опытному флотоводцу.

Тот даже сжал кулаки и произнес под нос: «Дерзкий мальчишка!»

– Откуда ты? – спросил удивленный Инфект.

– Я из города Мангры.

– Благодарю тебя, воин из Мангры. Наверное, мы так и поступим. Если твой план удастся, я сделаю тебя главным цинитаем, и ты будешь командовать собственным боевым кораблем. В противном же случае – я не смогу тебя наказать, поскольку мы все погибнем…

«Белая Армада» выстроилась четырехугольником и двинулась в атаку, огибая место сражения слева. На флангах и между кораблями плыли около сотни малых галер, чудом сохранившихся после всех столкновений. «Саталикоза» с Божественным находилась в центре, в окружении лучших кораблей авидронского флота.

В первой шеренге строя на правом фланге шла, сверкая бронзовыми бортами и красуясь высокими башнями, флурена-вискоста «Гуанг». На корабле били калатуши и играли боевые лючины. Все морские циниты, а с ними воины Белой либеры были чрезвычайно воодушевлены и с нетерпением ожидали схватки. Кругом была суета – матросы разворачивали «когти гаронна» и собирали морские вороны, возились со снастями, которыми здесь было всё опутано, воины поднимали канатами из трюма тяжелые обточенные камни, десятники выкрикивали команды, орали, надрываясь, на замешкавшихся. Из-под палубы доносились злые команды «весельных» начальников, удары «ритма» и монотонная песня из уст сотен гребцов, все слова которой укладывались в пять-шесть гребков.

ДозирЭ и Идал хоронились за укреплениями фальшборта, обитого железом, вооруженные до зубов и готовые ко всему. Они оба были в легких доспехах, хотя и их было вполне достаточно, чтобы, попав в воду, немедленно пойти ко дну.

Дерзновенная атака ошеломила лимских пиратов. Вскоре их полутысячный фланговый резерв направился навстречу, желая дать «Белой Армаде» бой. Тут с «Саталикозы» прозвучали звонкие сигналы, и авидронские корабли обратились к пиратам лицом, принимая вызов.

Ужасающее сражение развернулось на глазах у ДозирЭ. Завороженный, он наблюдал за боем, даже забывая укрываться от стрел, которые сыпались на «Гуанг» в невиданном количестве. За короткое время погибло полсотни таранных и поджигательных галер Инфекта, взамен было уничтожено не меньшее количество пиратских вистрог.

Наконец одна из лимских галер ухитрилась обойти все препятствия и стремительно направилась к «Гуангу», целясь тараном в его борт. Гребцы авидронов немедленно развернули корабль и сделали несколько гребков навстречу врагу. Через несколько мгновений соперничающие корабли ударились таран в таран, и тут же нос вистроги, который оказался значительно слабее, треснул.

От сильного толчка ДозирЭ упал на палубу, и Идал помог ему подняться. Пиратский корабль быстро тонул под радостные крики авидронов, а его разношерстная команда попрыгала в воду. Лучники устроили охоту за пловцами, но тут у правого борта «Гуанга» появились сразу две вистроги, одна уже совсем близко.

ДозирЭ чуть не сбили с ног метатели зангний. Набежав толпой, они принялись забрасывать палубу пиратского корабля горящими зангниями. Подоспели и лучники с пращниками. Напор авидронов был столь силен, что, когда настало время абордажного боя, половину пиратов уже перебили, а сам их корабль горел во многих местах. Когда борта судов соприкоснулись, при этом авидронские гребцы успели втянуть внутрь своего корабля весла, стало видно, что вистрога значительно ниже флурены-вискосты. Авидроны выбросили «когти гаронна», и железные лапы с размаху вонзились своими острыми шипами в палубу вистроги, пробив ее насквозь. Получились удобные мостки, по которым можно было бы свободно перейти с корабля на корабль. Но абордажные отряды даже не воспользовались ими: они нетерпеливо попрыгали вниз, на палубу вистроги и бросились в бой.

ДозирЭ одним из первых перебрался на лимский корабль и тут же увидел в нескольких шагах двух чужеземцев, вооруженных гарантами и бамбуковыми щитами. Он с радостью бросился к ним, но одного из них поразила в грудь стрела, а другого убил Одрин, появившийся непонятно откуда. Это было в его манере: заходить с той стороны, с которой нападения не ждут, и разить коварным ударом, не оставляя противнику ни единого шанса.

– Прости, мой друг. Я тебя не заметил, иначе непременно уступил бы его тебе, – сказал Одрин издевательским тоном и, потешаясь, приложил лезвие меча ко лбу.

На корме вистроги шел ожесточенный бой, и ДозирЭ кинулся туда. По пути он встретил лимского лучника и на ходу проткнул его насквозь колющим ударом в грудь. Кровь несчастного брызнула ему в глаза. Вскоре все лимские воины были уничтожены, а корабль полностью захвачен.

Абордажные отряды вернулись на «Гуанг», который уже с другого борта атаковало сразу несколько неприятельских судов. На этот раз многочисленным группам пиратов удалось взобраться на борт авидронского корабля. Рукопашный бой разгорелся уже на палубе флурены-вискосты. ДозирЭ увидел Идала, и друзья плечом к плечу, как в памятные иргамовские времена, бросились в атаку, издав боевой клич пеших монолитаев.

Лимские пираты были не так слабы в ближнем бою, как показалось поначалу. Почти все они не имели доспехов и вооружились как попало, но сражались умело, стойко и применяли много хитроумных уловок. Изворотливый ДозирЭ, неудержимый в рукопашном бою, и тот несколько раз подвергался смертельному риску, и только помощь Идала и плотность авидронских рядов помогала ему оставаться невредимым.

Тем временем с противоположной стороны лимы вновь бросили «кошки», и авидронский корабль теперь штурмовали отовсюду. Другие галеры «Белой Армады», которые соседствовали в строю с «Гуангом», не могли прийти ему на помощь, потому что и сами с трудом отбивали яростные нападки со всех сторон.

Инфект испытал немало сомнений, когда решил оставить своих телохранителей на кораблях для усиления их команд, а не отправил всех на транспортные суда. Он боялся, что после сражения недосчитается многих воинов Белой либеры, каждого из которых он взрастил собственными усердными заботами и почитал чуть ли не за сына. Но теперь, когда четыре первых шеренги строя «Белой Армады» подверглись неистовому абордажу превосходящих сил и всё зависело от исхода ближнего боя, Алеклия понял, что поступил правильно. Морские циниты вряд ли смогли бы самостоятельно справиться с таким напором.

Сражение уже шло по всей палубе и по всем надстройкам «Гуанга». Лимов было значительно больше. ДозирЭ убил, наверное, десяток пиратов и продолжал отчаянно драться, ловко орудуя своим тяжелым мечом. За ним едва поспевал Идал, легко раненный в ногу и в руку – он смертельно поразил четырех лимов, сильно устал и теперь больше защищался, чем нападал. В разгар сражения к ним прибился Одрин, сразивший на глазах у всех бесчисленное количество лимов. Теперь три авидрона создали собственный маленький строй, вокруг которого быстро выросла гора тел неприятеля. Был момент, когда Одрин поскользнулся в луже крови, упал на одно колено, и тучный пират уже замахивался боевой цепью, метясь ему в голову, но ДозирЭ успел первый достать разбойника, разрубив его тяжелым ударом от плеча до сердца.

Одрин поднялся на ноги:

– Благодарю тебя, ДозирЭ, но ты зря старался. Я и сам бы легко справился…

Наконец пираты начали отступать, а вскоре, увидев, что не в силах победить, бросились бежать к своим кораблям. Авидроны последовали за ними, попрыгав в вистроги, и в короткой жестокой стычке захватили две галеры противника. Еще одному судну удалось ускользнуть.

Как ни странно, «Гуанг» не особенно пострадал и мог продолжить сражение, а его команда хоть и поредела на треть, но не утратила боевого духа. Флурену-вискосту быстро привели в порядок, побросали убитых и раненых лимов за борт, и на реях корабля взвились разноцветные ленты: враг уничтожен, готовы к бою, ждем указаний…

«Белая Армада», потеряв не больше двух десятков кораблей, сумела раздавить и отбросить многочисленный резерв пиратов. Центр лимских построений теперь оказался с фланга и тыла не защищенным, и вдохновленный Алеклия приказал немедленно его атаковать. Авидронская флотилия вновь ринулась в самое пекло.

Пираты, сражающиеся с главными авидронскими силами, заметили, что в их тылу идет бой. Среди них, а в особенности внутри наемных отрядов, возникли волнения – многие посчитали, что сражение проиграно, а поэтому стали опасаться окружения и жестокого разгрома. Потом началась паника. Команды перестали подчиняться своим капитанам, думая лишь о бегстве. Вскоре лимы прекратили атаки и повернули назад, а авидронские армады принялись их преследовать. Несколько сот вистрог, которые еще оставались в дальнем резерве и на которых находились многие лимские вожди, не поддержали энергичным ударом смятые и атакованные «Белой Армадой» свои суда. Наоборот, предводители пиратов, видя, что вся их морская армия отступает, преследуемая с разных сторон, что строя более нет, что на многих кораблях паника, и сами повернули и стали покидать поле сражения. Когда Алеклие доложили об этом, он упал на колени, воздел руки к небу и произнес в сердцах: «О, слава вам, Гномы!» Флотоводцы и советники лишь переглянулись, сделав вид, что ничего не заметили. А через некоторое время с «Саталикозы» взлетели голуби, направившись в Грономфу. Они несли сообщение о том, что авидронский флот одержал убедительную победу в этом величайшем морском сражении.

Пятнадцать дней авидронские корабли гнались за убегающими вистрогами, преследовали их повсюду, беря в плен или уничтожая. Спасшиеся пиратские суда поспешили укрыться в портах острова Нозинги.

Вскоре весь авидронский флот и сопровождавшие его караваны собрались в одном из портов государства Пизары. Интол этой страны уже давно был послушным исполнителем воли Фатахиллы, поэтому Инфекта встречали здесь так же, как и в Галермо: все правители разбежались, торговцы взвинтили цены, а народ в страхе попрятался. Правда, после быстро распространившегося по побережью известия о том, что громадный флот лимов уничтожен, ни у кого теперь и мысли не возникало задираться или в чем-либо препятствовать авидронам.

Почти все галеры Инфекта требовали починки, а многие воины – отдыха и лечения. От «Священной Армады» осталось не более пятидесяти кораблей, и Инфект послал ее в Авидронию вместе с семьюстами вистрогами, которые сдались на милость победителя: их было решено продать на свободных торгах в Грономфе. Всего же авидронский флот потерял половину кораблей и все малые галеры и недосчитался около сорока тысяч моряков и цинитов. Гребцов же потонуло вместе с их кораблями около шестидесяти тысяч. Потери были ужасными, и Алеклия утешался лишь тем, что лимские пираты, которые вот уже много лет отравляли жизнь всему континенту и препятсвовали морской торговле, окончательно разбиты, а еще тем, что «Белая Армада» пострадала намного меньше, утратив лишь треть галер. Воинов же Белой либеры погибло не более пятисот человек.