Текст книги "Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы"

Так ДозирЭ ничего бы и не добился, если б не встретил входящего во дворец энергичного улыбающегося Ибабда. Завидев молодого человека, военачальник заботливо осведомился о его ранах и порекомендовал для полного излечения употреблять побольше хиосского нектара. Такой способ лечения был ДозирЭ по душе, вообще ему польстило личное внимание столь высокого мужа, и он изящным слогом поблагодарил словоохотливого Либерия.

– Завтра мы, наконец, выступаем! – похвастал Ибабд. – Это великая радость для всех нас. Ибо не годится храбрым боевым партикулам сидеть в крепости и изображать из себя гарнизон.

– Отзывают в Авидронию? – поинтересовался молодой человек.

– Ничуть. Нами получены очень интересные сведения. Все армии флатонов, высадившиеся на континент, возглавляет некий Бузилл Арагоста – Первый Принц Фатахиллы, как говорят, самый родовитый флатон из всех. Так вот, этот Бузилл Арагоста, переправившись на материк, первым делом собрал по побережью большое союзное войско и отправил его в обход Алинойских гор, чтобы осадить внутреннюю стену Дати Ассавар. Нам сообщили, что к этим армиям присоединились даже бедлумы. Мне велено выступить им навстречу.

– Разве у Кадишской либеры достаточная численность, чтобы победить такую громаду?

– Конечно, нет, – равнодушно отвечал Ибабд, несколько бравируя своим бесстрашием. – Вишневые сообщают, что союзников уже около восьмидесяти тысяч и им навстречу выступили еще некоторые племена коловатов. Однако цель наша не победить – это вряд ли возможно, а лишь продержаться, пока в Дати Ассавар не подойдут гарнизонные отряды, которые послал Божественный. А потом отступить.

ДозирЭ недоверчиво отвел глаза. Как можно вообще входить в соприкосновение с противником, который превосходит тебя в пять-шесть раз?

Проницательный либерий с легкостью разгадал мысли собеседника.

– Не ты один удивляешься. Но что же делать? У авидронов всего два выхода. Или сразу сдаться на милость Фатахиллы, то есть пустить белолицых в наши земли, раболепно открыть перед ними ворота Грономфы, подарив завоевателю все ее богатства, или сражаться, сражаться до конца. Поскольку флатонов миллионы, хочешь не хочешь, мы должны учиться побеждать малым числом. И это возможно! Тем более с такими храбрецами, как ты. Разве неудачный штурм Дати Ассавар не доказывает, что мы способны остановить этих гароннов? Кстати, как тебе флатоны?

– Мне показалось, что они посильнее иргамов. Хорошие воины, отлично подготовленные. Превосходно владеют мечом, и смелости им не занимать. Но убивать их можно…

– Вот видишь. Главное, их не бояться. Правильно в эврисаллах говорят, что все сражения уже проиграны или выиграны задолго до их начала. Тот, кто боится, не способен победить. Пугать, конечно, они умеют. По всему континенту распространяют о себе небылицы. Воют волками, у самих лица – как у покойников. Но мы то ведь не из пугливых?..

В конце концов либерий самым приятельским тоном предложил ДозирЭ сопровождать его в походе в качестве телохранителя, или советника, или особого порученца – да в качестве кого угодно. Молодой человек, незаметно для себя очарованный обаянием, которое исходило от этого голубоглазого добряка-красавца, взял да и согласился…

Глава 54. Кадишская либера

Кадишская либера выступила на следующий день. В крепости были оставлены лишь боевые слоны – десять черных громадных красавцев с бронзовыми бивнями. Ибабд, как и многие молодые военачальники, считал этих прожорливых животных лишь обузой, единственное сегодняшнее предназначение которых – участие в торжественных шествиях перед Инфектом и жадной до диковинных зрелищ публикой.

Войско неунывающего Ибабда было созвано уже в период «после Седермала» и состояло из шести партикул, примерно по две с половиной тысячи человек в каждой. Это была небольшая смешанная армия, совершенно нового, уже не тертапентовского типа, созданная для самостоятельного ведения небольших кампаний и способная исполнить любое поручение: осадить город, протянуть дорогу или возвести крепостное укрепление, совершить стремительный переход, сразиться в открытом бою с любым противником, вне зависимости от того, кто он. В либере было представлено всё разнообразие существующих войск: пешие и конные отряды, двести штурмовых и сто заградительных колесниц, сто валил, десять матри-пилог, пять передвижных башен, двести легких метательных механизмов на колесницах и шестьдесят метательных орудий на больших повозках, включая десять гигантских камнеметов. Также в либере числилось две тысячи наилучшим образом обученных собак: ищеек, сторожевых и боевых.

Одной из главных особенностей Кадишской либеры было присутствие в ней большого количества вспомогательных отрядов и, следовательно, – ее готовность к самостоятельному ведению тяжелого метательного боя. Опыт последних войн подтверждал, что победа, прежде всего, сопутствует тем, кто превосходит противника в метательной силе и кто ни при каких обстоятельствах ни на мгновение не прекращает осыпать врага стрелами, свинцовыми пулями, камнями и зангниями.

Еще одна характерная черта нового отряда состояла в наличии у него гигантского обоза, в котором имелось всё необходимое для длительных походов и сражений, для обустройства лагеря, для осады и штурма, для быстрого наведения переправы.

Всё вооружение Кадишской либеры было изготовлено в мастерских Инфекта, обслуживающих в том числе и Белую либеру, а одежда воинов соткана из крепких дорогих тканей.

Подвижная, собранная из опытных, сильных цинитов, с энергичным молодым военачальником во главе, Кадишская либера готова была к любым, даже самым сложным, испытаниям.

Союзников флатонов ждали со стороны Голубой реки, из ущелья Кимранов – оттуда вел самый короткий путь к внутренней стене Дати Ассавар. Сюда и направился Ибабд, предположив, что противник обязательно прельстится возможностью достичь цели похода на десять – пятнадцать дней раньше.

По бездорожью либера двигалась медленно – ее сдерживали неуклюжие купола; наконец Ибабд отправил их обратно в крепость и продолжил переход налегке. В скором времени авидронские партикулы остановились недалеко от ущелья Кимранов, выслали вперед следопытов, а также лазутчиков из числа Вишневых плащей и разбили лагерь.

Ибабд в окружении военачальников, порученцев и телохранителей поехал осматривать ущелье, в его свите находились и ДозирЭ с Идалом. Ехали шагом, всю дорогу либерий выспрашивал у друзей подробности их пленения под Кадишем, не раз удивлялся, когда ДозирЭ рассказывал о схватках на Арене в иргамовском городе Тедоусе.

Ущелье Кимранов – узкая долина, зажатая с обеих сторон высокими обрывистыми склонами. Землю здесь покрывали редкая растительность и камни. Ибабд пожалел, что избавился от движущихся башен: на такой почве можно было не опасаться, что они завязнут или задержат продвижение войска.

Место оказалось во всех отношениях подходящее – будто специально созданное для сражения. Когда же либерий обнаружил сужение ущелья, он и вовсе пришел в восторг. Соскочив с коня, военачальник лично измерил шагами эту горловину, досчитав всего-навсего до тысячи двухсот. Здесь-то он и решил поджидать союзников Фатахиллы.

Через несколько дней в лагерь вернулись следопыты. Ибабд оказался прав, предположив, что противник выберет именно эту дорогу, – его обнаружили всего в трех днях пути от ущелья. Численность врага переваливала за сто тысяч, и среди «союзников» удалось распознать воинов из Галермо и Пизар, бедлумов, коловатов, корсунов и нейгриков. Что ж, ничего удивительного в этом не было: флатоны давно довлели над народами, живущими по берегам пролива Артанела, и подчинили своей воле едва ли не всех их правителей и вождей. У всех в памяти осталась встреча, которую устроили Инфекту Авидронии в столице Галермо Ауе-Ауе. Интол этой страны Каликотерий так испугался необходимости принимать в своем дворце великого гостя, что спрятался, а местные торговцы, боясь быть обвиненными в пособничестве авидронам, взвинтили до небес цены на хлеб и мясо.

Утром следующего дня Ибабд вывел из лагеря Кадишскую либеру и провел учебное сражение, в котором часть партикул изображала «союзную» армию. Удовлетворившись результатами, либерий устроил состязания и наградил победителей серебряными повязками. Вечером в лагере состоялся пир, на котором не жалели вина, нектара, хлеба и мяса.

«Союзная» армия была уже в полудне пути от войска авидронов, и Ибабд поставил свои партикулы в том самом месте, где ущелье Кимранов сужалось. Получился сомкнутый, плотный и достаточно глубокий строй. В центре позиций он расположил пеший монолит, с обеих сторон от него разместил пеших средневооруженных, вперед перед строем выдвинулись вспомогательные отряды: валилы, заградительные колесницы, легкие метательные механизмы и конные группы. К ним присоединились пешие легковооруженные и воины с боевыми собаками. Сзади строя к бою изготовилась разбитая на два отряда конница, неподалеку от нее – громоздкие метательные механизмы, которые должны были забрасывать врага камнями и зангниями через головы своего монолита.

Закончив построение, Ибабд занял позади строя удобное для него как для полководца место, осмотрелся и остался всем в полной мере доволен. Неожиданно он обратил внимание на откосы ущелья, и печать каких-то раздумий появилась на его лице. Справа над долиной нависали остроконечные скалы, отбрасывая черные резаные тени, но с левой стороны вершины казались низкими, доступными. Либерий бросил взгляд на ждущего приказаний порученца, потом оглянулся, нашел глазами ДозирЭ, который скромно стоял в отдалении, за спинами военачальников, и жестом велел ему приблизиться. Молодой человек быстрым шагом подошел к Ибабду и получил указание проверить левый склон ущелья – нет ли возможности разместить засаду на его вершине. Многие военные посмотрели на ДозирЭ с удивлением и завистью: этому грономфу в невоенных одеждах, со странным мечом на боку, либерий в последнее время выказывал слишком много расположения. Ходили слухи, что этот чужак совершил в свое время невероятные подвиги и что вскоре он будет определен начальником над отрядом телохранителей или на не менее значимое место. Приближенные Ибабда, ощущая опасность, сторонились ДозирЭ, не допуская его в свой круг, а между собой называли «выскочкой». Молодой человек, чувствуя это пренебрежительно-осмотрительное отношение, не придавал ему ровно никакого значения.

ДозирЭ и Идал в компании Кирикиля и еще десяти следопытов подробно исследовали левый склон. Только в одном месте можно было подняться наверх, и они долго взбирались по скалам, зачастую карабкаясь почти по отвесному склону, цепляясь за ветки кустов и хватаясь за каменные выступы. В конце концов, изорвав одежды и в кровь исцарапавшись, они достигли вершины, которая оказалась несколько в стороне от предполагаемого места сражения и к тому же была узка, неудобна, открыта и, по мнению опытных цинитов, вовсе не пригодна к засаде.

Вернувшись в расположение либеры, ДозирЭ поспешил известить Ибабда о том, что не смог найти для засады удачного места. К удивлению молодого человека, либерий не огорчился. Наоборот, с улыбкой выслушав подробный отчет, он сказал:

– Очень хорошо! – Увидя удивленное лицо ДозирЭ, он объяснил: – Если уж МЫ не смогли обнаружить место для засады, то противник тем более его не отыщет!

Между тем враг приближался: об этом сообщили при помощи сигнальных лент с матри-пилоги, поднявшейся высоко в небо. Вскоре легковооруженный авидронский отряд лучников-следопытов столкнулся с авангардом «союзников» и после короткого боя отступил, потеряв несколько человек. Ибабд отдал все необходимые распоряжения, загудели раковины, забили калатуши; воины, сидевшие на земле, поднялись и надели шлемы; высоко над головами взмыли знамена партикул.

Через некоторое время показались пешие и конные «союзники», их было великое множество: только видимые глазу отряды значительно превышали численность авидронского войска. Несколько колесниц Ибабда с установленными на них стрелометами выехали далеко вперед, развернулись и послали поочередно десяток подожженных стрел в сторону противника. Было еще достаточно далеко, и метательные снаряды не долетели примерно полсотни шагов до первых рядов надвигающейся армии, однако конные и пешие фаланги «союзников» одна за другой остановились. Вскоре из их рядов выехал знатный воин на высоком норовистом коне и шагом, нарочито медленно, будто смеясь над опасностью, двинулся в сторону авидронов.

– Это переговорщик, – сказал Ибабд. – ДозирЭ, выясни, чего он хочет.

– Позволю заметить, рэм, – молодой человек похлопал по шее свою заскучавшую лошадь и приблизился к Либерию, – этот посланец наверняка будет предлагать нам сдаться. Что ему ответить?

– Скажи ему… – задумался Ибабд, подбирая нужные слова. – Скажи ему… В общем, ты сам знаешь, что ответить…

ДозирЭ приложил руку ко лбу и выслал лошадь вперед; вскоре он уже подъезжал к высокородному наезднику, который остановился ровно посередине между противоборствующими армиями и в гордой позе, с подчеркнуто прямой спиной и левой рукой на боку, поджидал авидронского всадника. Его великолепное оружие сверкало в лучах вечернего солнца, мускулистый тонкогривый конь нетерпеливо мотал головой и пофыркивал.

ДозирЭ остановился в двух шагах и почтительно приветствовал незнакомца. Посланник «союзников», который выглядел чуть моложе авидрона, ответил дружеской улыбкой и легким поклоном.

– Я единственный сын Каликотерия – интола Галермо, – сказал он на хорошем авидронском. – Зовут меня Баготерий. Все мы с уважением относимся к авидронам, храбрым из храбрых, мужественным из мужественных. Только вам – авидронам – могло прийти в голову встать с горсткой цинитов на пути столь огромного войска. Однако вы люди разумные, и здравый смысл должен вам подсказать, что ни при каких обстоятельствах вам не одержать верх. Фатахилла велик и могуч, и в его распоряжении миллионы отчаянных воинов. Не лучше ли сразу смириться, как смирились мы и все народы пролива Артанела, и спасти этим свои жизни и жизни своих женщин и детей?

– Оставь свои речи, мой друг, для желторотых юнцов, – прервал переговорщика ДозирЭ. – Чего ты хочешь?

Баготерий нахмурился, невольно оглянулся назад, убедившись, что войско, с которым он прибыл, по-прежнему стоит за его спиной, и довольно заносчиво отвечал:

– Нас здесь свыше ста тысяч. С нами интол Корунго по имени Чивис со своей славной армией, отряды, которые нам послал союз городов Вастаху, некоторые лимские вожди, интол Пизар с двадцатью тысячами опытных воинов, коловаты, бедлумы, корсуны, нейгрики, десять тысяч бионридских наемников и знаменитое племя вудов, известное тем, что его мужчины – лучшие на свете пращники…

– Ну и зачем вы собрали весь этот голодный сброд? – ДозирЭ не скрывал своего удивления. – У вас, наверное, теперь одна забота – как прокормить этих неумытых дикарей?

Баготерий вспыхнул, его глаза сверкнули юношеским гневом, а по лицу пошли красные пятна. Он сжал рукоять морской рапиры с красивой витой гардой из золота и драгоценных камней, но в последний момент всё же нашел в себе силы остановиться. Через мгновение он был таким же высокомерным и хладнокровным, как и в начале разговора.

– Хотелось бы мне услышать, что ты будешь говорить, когда мы уничтожим всю вашу армию, – заносчиво молвил наследник Галермо. – Наверное, станешь на коленях молить о пощаде?..

– Не дождешься!

– Послушай, я не знаю, кто ты такой, и не желаю тратить время на пустые разговоры. Передай своему военачальнику, что если вы освободите ущелье и пропустите нас к Дати Ассавар, то мы вас пощадим. Мало того, мы дадим вам несколько дней, чтобы вы смогли унести отсюда ноги. Это единственная для вас возможность спастись. Ты понял меня?!

ДозирЭ тяжело, исподлобья глянул на самоуверенного юнца, отчего тот несколько оробел. Грономф сам не знал, что некоторое время назад приобрел этот красноречивый взгляд, исполненный силы и угрозы, присущий властным и опытным мужчинам.

– Я получил от своего военачальника все необходимые указания, – холодно сказал ДозирЭ. – Так что могу тебе ответить от его имени, от имени всех цинитов, которых ты перед собою видишь. Сегодня мы будем биться с такой яростью, с какой еще никогда не бились. Если нам и суждено умереть, то ценой многих тысяч ваших жизней. Но скорее всего, мы не доставим вам такой радости. Эгоу!

С этими словами молодой человек приложил руку ко лбу, развернул лошадь и, крепко сжимая ногами ее бока, поскакал в сторону авидронских партикул.

Баготерий немного постоял, задумчиво и огорченно глядя вслед наглому самонадеянному авидрону.

Сражение началось только на следующий день. К авидронским позициям стали приближаться легковооруженные конные лучники и метатели дротиков из Галермо, двигающиеся неплотным строем в десять рядов, за которыми толпой бежали обнаженные по пояс рослые дикари с луками, топорами и короткими копьями в руках. Нападающих было всего около пятнадцати тысяч, и, несомненно, они получили указание разметать авидронских легковооруженных, разрушить валилы и заставить отступить колесницы, чтобы очистить пространство перед основным авидронским строем.

Циниты передовых отрядов Ибабда с любопытством и решимостью наблюдали за приближением противника. Всадники «союзников» – крепкие мужчины со светлыми молодыми лицами, ехали неспешно, безбоязненно переговаривались, некоторые выезжали вперед и издевательски гарцевали на виду у авидронов. Было ясно, что они рассчитывают на легкий бой и скорую победу.

Авидронские вспомогательные силы разместились перед основным строем во всю ширину ущелья. Когда всадники приблизились к авидронам шагов на триста, в сторону воинов Ибабда полетели сотни стрел. Циниты Кадишской либеры не отвечали, и, видя это, воины Галермо вновь двинулись вперед, продолжая стрелять на ходу. Полуголые корсуны и нейгрики, которые следовали за ними, стали выбегать вперед, смешиваясь с конницей.

Между противоборствующими сторонами оставалось всего сто шагов, и вдруг по сильному и глубокому сигналу авидронской трубы тысячи стрел и камней полетели в «союзников». Громко застучали метательные механизмы, установленные внутри валил и на быстроходных повозках, взвились вверх горящие зангнии и посыпались в самую гущу наступающих, глухо разбиваясь об их головы и о лошадиные морды. Через мгновение всё было объято пламенем, дым заволакивал место сражения.

Надвигающаяся масса пеших и конных воинов по инерции еще шла вперед, но было видно, что смятение внезапно охватило поредевшие ряды. Слишком густо летели авидронские стрелы и свинцовые пули.

«Союзники», в особенности галермовцы, не ожидали ничего подобного. Они остановились, кругом падали их сраженные товарищи, ржали раненые лошади… Корсуны и нейгрики оказались чуть смелее и продолжали наступать, но всадники Баготерия, охваченные паникой, уже поворачивали напуганных лошадей, беспощадно давя пеших воинов. Всё смешалось, началась давка, и наступающая армия в один миг превратилась в обезумевшую толпу, где одни устремились назад, другие еще рвались вперед, третьи – умирающие или зажатые ранеными лошадьми, умоляли о помощи, но равнодушно затаптывались десятками ног и копыт.

За этим хаосом и всеобщим смятением противника внимательно следил невозмутимый Ибабд.

– Эта несогласованность присуща всем войскам, состоящим из многих союзников, – сказал он окружавшим его воинам, как бы рассуждая вслух. – Вспомнить хотя бы битву под Кадишем. Тогда трусливые эйселлы едва не погубили авидронскую армию. Если б Лигур во время их бегства не сумел раздвинуть свои ряды и не пропустил бы их в тыл, они бы нас смяли. И кто знает, чем бы тогда закончилось сражение…

Все, кто слышал эти слова, закивали головами, все, кроме ДозирЭ. Либерий обратил на это внимание.

– Ты не согласен со мной, ДозирЭ? Насколько мне известно, ты – один из героев Кадишского сражения. Партикула «Неуязвимые», в который ты состоял, сломила тогда дух иргамов, предприняв отчаянную атаку, и повела за собой всю нашу армию.

– Под Кадишем мы в любом случае одержали бы победу! – горячо отвечал молодой человек, вызвав своим ответом улыбки военачальников и укоряющий взгляд находящегося здесь же Идала. – Что касается сегодняшней атаки, то, мне кажется, виноваты вон те голые дикари. Они смешались с конными цинитами, слишком уплотнили общий строй, который в подобной атаке должен быть «свободным», и, таким образом, лишили конников всякого маневра. Это непростительная ошибка.

Ибабд изумился точности ответа, а вельможные мужи перестали улыбаться.

– Быть тебе военачальником, – сказал довольный либерий.

Между тем первая атака союзников закончилась их всеобщим бегством. Легковооруженные авидронские всадники бросились за отступающими отрядами и успели нанести им значительный урон, но Ибабд, опасаясь того, что они слишком увлекутся преследованием и будут сами атакованы, приказал отозвать их на исходные позиции.

После небольшой передышки «союзники» вновь пошли в атаку. На этот раз авидроны увидели надвигающуюся на них по всей ширине фронта многотысячную тяжеловооруженную фалангу. Воины вражеского монолита были в массивных глухих шлемах с треугольными вырезами для обзора, в сплошных доспехах и с длинными копьями. То были пизарцы, посланные сюда своим интолом; приглядевшись, авидроны насчитали десять шеренг – примерно четырнадцать тысяч человек. Монолит прикрывался спереди высокими железными щитами, на которых была изображена гремучая змея, выпустившая жало.

Когда фаланга приблизилась на сто пятьдесят шагов, циниты Кадишской либеры по сигналу обрушили на пизарцев шквальный удар метательных снарядов. Он был настолько силен, что движение монолита тут же захлебнулось.

Однако «союзники» осмотрелись, увидели, что урон невелик, поскольку тяжелое вооружение надежно их защищает, и продолжили наступление. Вдруг воин в первом ряду монолита, вскрикнув, покатился на землю, за ним второй, третий, а вскоре уже все воины первых шеренг начали спотыкаться. Всё движение смялось, и пизарцы вновь остановились. Оглядевшись, они увидели, что вся земля под их ногами усыпана рогульками величиной с медовый орех, состоящими из острых железных шипов. Путь, усеянный такими шипами, авидроны шутливо называли «дорогой смерти». Наступив на такую рогульку, воин неизбежно получал легкое ранение и не мог продолжать бой.

Любой монолит, тем более с широким фронтом, требовал строжайшего сохранения линий строя, иначе его быстро расчленяли и разбивали, поэтому пизарцы долго выравнивали ряды, а также заполняли цинитами из задних шеренг места раненых и убитых. Авидроны тем временем продолжали обстрел. Несколько тяжелых камней, пущенных из гигантских камнеметов, рухнули на головы «союзников», снова образовав в их строю широкие бреши.

Потери пизарцев росли. Самые отчаянные из легковооруженных авидронов уже подбегали к беззащитному монолиту совсем близко и метали дротики. Подъехали заградительные колесницы, развернулись, и лучники, находящиеся в них, стали почти в упор расстреливать первые ряды тяжеловооруженных. Сотня авидронских цинитов с ручными камнеметами на плечах вышла вперед, выстроилась по центру и залпом обрушила на союзников град камней.

Наконец пизарцы стали откатываться назад, так и не убив ни одного авидрона. Ибабд ликовал.

«Союзники» осознали свою ошибку и, прежде чем атаковать основными силами, решили расправиться со вспомогательными авидронскими отрядами. Они бросили в бой воинов из племени вудов – пращников, лучников и копьеносцев. Вуды быстро очистили дорогу от рогулек, и некоторое время шел тяжелейший метательный бой, часто переходивший в рукопашную схватку. После изнурительного кровопролитного сражения вудам удалось пробиться к валилам авидронов и даже несколько из них поджечь, но дикарей было не так много – тысяч пять, и именно здесь их остановили. Началось жестокое побоище, и больше половины вудов перебили, а на оставшихся неожиданно спустили собак. Увидев рослых разъяренных псов, закованных в панцири, их налитые кровью глаза и страшные оскаленные пасти, «союзники» в ужасе побежали. Несколько сотен из них кровожадные собаки разорвали в клочья.

Авидроны находились в самом приятном расположении духа, считая, что смогут совладать с посланцами Фатахиллы. Однако за третьей атакой последовала четвертая, потом пятая, за ней шестая… Часть авидронских валил сожгли или опрокинули, погибло много пеших и конных лучников, пострадало больше половины колесниц, было перебито около полутысячи собак, и вскоре Ибабд приказал вспомогательным силам отступить по проходам, образованным в основном строю. Изнуренные бесконечным тяжелейшим боем, легковооруженные отошли в тыл, где, вконец обессилевшие, рухнули на землю. Многие из них, невзирая на раны, отказались идти в лагерь. К ним тут же подъехал Ибабд и сердечно поблагодарил их. Воины заметно приободрились и изъявили желание вновь отправиться в сражение. Либерий ответил, что они сделали всё возможное и теперь – он очень на это надеется – их помощь больше не понадобится.

Было еще утро, когда в атаку на авидронов вновь пошел монолит Пизар. Вскоре произошло столкновение. Некоторое время казалось, что Кадишской либере приходится очень тяжело: оба крыла авидронского строя, где находились средневооруженные, под натиском закованных в железо копьеносцев дрогнули и чуть отступили. Но авидронский монолит по центру устоял, удержал позицию, а вскоре сломил натиск противника и сам двинулся вперед. После непродолжительного боя задние шеренги пизарцев вдруг побежали, центр их тут же провалился, стал откатываться, а затем и сам обратился в бегство. Видя это, фланги «союзнического» монолита стали пятиться назад. Седьмую атаку тоже отбили.

После пешего монолита вперед двинулась конница интола Пизар, которая была остановлена быстро возведенным частоколом и понесла большие потери, а за ней на Кадишскую либеру обрушилась орда бешеных бедлумов, известных всему Междуречью своей отчаянной храбростью и незаурядным боевым мастерством…

Близился вечер, и вместе с ним в ущелье опустилась прохлада. Изрытая копытами лошадей земля увлажнилась. Всё это время шло тяжелейшее сражение, авидроны отбили девятнадцать атак, несколько раз отступали, спасая положение тактическими уловками и фланговыми ударами. Один раз отступали ложно, захватив в «мешок» отряды лимских вождей, и почти все эти отряды уничтожили. Авидроны наголову разбили бионридских наемников и многочисленный, но откровенно слабый монолит союза городов Вастаху. «Союзники» действовали несогласованно, допускали постыдные просчеты и ошибки, часто предпринимали абсолютно бессмысленные маневры, посылая тысячи полуголых дикарей или светлолицых горожан на верную смерть.

Авидроны тоже несли значительные потери – больше половины либеры уже было выведено из строя, но Ибабд не сомневался в победе – его вера воодушевляла военачальников, через них передавалась цинитам. Он приписывал все успехи исключительно силе авидронского оружия и духу авидронского воинства; либерий не знал, что творилось на самом деле весь этот день в стане противника и что происходит там в данный момент. Он даже не мог представить, что наследник трона Галермо юный Баготерий, назначенный самим Фатахиллой возглавлять союзное войско, после первого постыдного отступления своих воинов, на которых он возлагал все чаяния, был самым оскорбительным образом смещен со своего поста. Власть над объединенной армией захватили хитроумный интол Пизар и один из самых влиятельных вождей бедлумов. Однако подобный исход устроил далеко не всех. Новым полководцам отказались подчиняться лимские вожди и грозный интол Чивис. Несколько племен обыкновенных земледельцев, пригнанных на поле боя едва ли не силой (флатоны захватили в заложники десять тысяч их женщин вместе с детьми), во время перепалки между интолами, вождями и военачальниками, никем не замеченные, просто покинули ущелье, предоставив возможность оставшимся «союзникам» самим «вершить справедливость» над авидронами.

Не знал Ибабд и того, что разгромленные вуды после своего бесславного отступления были обидно осмеяны бедлумами. Вуды оскорбились и схватились за оружие. Чтобы не допустить внутренней распри, вожди обоих племен съехались на совет, но только он начался, молодой бедлумский вождь, почувствовав себя униженным, убил предводителя вудов. Между племенами произошла кровопролитная стычка, которую с трудом остановили. Вуды, забрав тело своего вождя и прокляв бедлумов и флатонов, покинули место сражения.

Споры, препирательства, неподчинение, всеобщая неразбериха, переходящая в откровенную измену, – вот что творилось в «союзническом» войске. Если б Ибабд знал, в каком плачевном положении находится противоборствующая армия, он бы немедленно ее атаковал и наверняка бы разгромил. Но осторожный полководец ни о чем не догадывался и, имея, как он полагал, в пять-шесть раз меньше цинитов, чем противник, предпочитал выжидать и обороняться.

К вечеру, однако, атаки «союзников» стали откровенно слабыми, разноплеменные войска уже не в силах были скрывать свою беспомощность. Коловаты, понесшие ранее большие потери, отказывались идти в бой и только ждали момента, чтобы сбежать. Бионридские наемники, которых застращали и вновь погнали на авидронов, подняли бунт, перебили своих военачальников и стали поодиночке и группами разбегаться. Между многими дружественными правителями вдруг возникли неразрешимые противоречия. Всё это уже было трудно скрывать от глаз авидронов, деморализованному войску требовался только последний толчок, чтобы случилось непоправимое.

Наконец Ибабд предпринял контратаку. Его конные силы – две с половиной тысячи средневооруженных воинов и монолитаев, еще не были задействованы и по-прежнему стояли в резерве. Ими-то он и воспользовался, и, неожиданно для всех, сам присоединился к атакующим, встав в центр тяжеловооруженных всадников.

Хлесткая, яростная атака авидронов разрушила единую линию отрядов «союзников». Их строй развалился, возникла сумятица, каждая армия объединилась вокруг своего предводителя и стала сражаться сама за себя.

Отчаяннее всех дрались конные бедлумы. Только им, несмотря на то что в них ударила тяжеловооруженная конная фаланга, удалось устоять. Первые их шеренги были просто сметены, но последующие ряды сражались самоотверженно. Впрочем, бедлумы, прославленные своим индивидуальным воинским мастерством, не показали сплоченности строя и умения подчиняться жесткой дисциплине. Увлекшись жаркой кровопролитной сечей, они распались на группы, утратили единство, и, в конце концов, их порубили всех до единого.