Текст книги "Непокорная"

9

На этот раз отряд Османьского вернулся в крепость в менее приподнятом настроении, чем обычно. Было несколько убитых, и многие получили ранение.

– Похоже, вас изрядно потрепали, капитан, – заметил Лешек, как только за воинами закрылись ворота крепости.

Адам сердито кивнул:

– Татары устроили нам ловушку. Если бы не Кароль, они наверняка перебили бы нас всех.

– Где мой брат? – Йоханна подошла ближе, тщетно пытаясь найти Карла.

Адам глубоко вздохнул, задумавшись над тем, как сообщить эту новость. Внезапно рядом с ним раздался голос Фадея:

– Кароля схватили татары, когда он отделился от отряда. Мы не смогли ему помочь, потому что были заняты, пытаясь спастись от татарского отребья.

Это сообщение поразило Йоханну до глубины души.

– Кароль мертв?

Слезы потекли по ее щекам; в ее сердце вспыхнули боль и печаль.

Игнаций Мышковский покачал головой:

– Возможно. Но мне показалось, что татары взяли его в плен.

– Значит, он все еще может быть жив! – В сердце Йоханны появилась надежда, и девушка, сверкая глазами, посмотрела на Османьского: – Мы должны освободить моего брата!

Прежде чем Адам смог ей ответить, Фадей сказал:

– Как ты себе это представляешь? Татары отвели его в свой лагерь. Там сотни воинов, и он хорошо охраняется. Я бы не рискнул поехать туда, даже если бы речь шла о моем собственном брате.

– Но!.. – отчаянно воскликнула Йоханна.

– Никаких «но»! Это было бы безумием, – прервал ее Адам.

– Вы все трусы! – крикнула Йоханна вне себя от ярости. – Черт бы вас побрал, раз вы бросаете товарищей в беде!

Большинство всадников опустили головы. Фадей сжал кулаки и подошел вплотную к Йоханне:

– Я никому не позволю называть меня трусом. Ты у меня сейчас получишь!

Он замахнулся, но прежде чем успел ударить девушку, та выхватила саблю и приставила лезвие к его горлу:

– Только попробуй поднять на меня руку, отправишься к чертовой бабушке!

– На твоем месте я бы не стал этого делать, Фадей. Этот паренек весьма ловко обращается с саблей, – сказал Лешек и продолжил, повернувшись к Адаму: – Между прочим, Ян спас нашу крепость, капитан. Ночью татары хотели прибрать ее к рукам. Но если бы они знали нашего Яничека, то встали бы пораньше. Мы убили более тридцати татар. Они лежат в могиле в полумиле отсюда и теперь могут не спеша поразмыслить над тем, где именно допустили оплошность.

– На вас напали? – встрепенулся Адам.

– Паренек предвидел это и выставил двойной караул. И правильно сделал – благодаря этому мы смогли поприветствовать басурман рубленым свинцом и мушкетными пулями. Не думаю, что они были в восторге от такого приема. – Лешек ухмыльнулся, но затем вспомнил об исчезновении Карла и положил руку Йоханне на плечо: – Если бы у меня было две ноги, я бы бросился твоему брату на помощь.

– Старый дурак! Как будто тебе удалось бы чего-нибудь добиться! – с издевкой воскликнул Фадей.

«Лешеку, может, и нет, но я точно попытаюсь», – подумала Йоханна. Она повернулась на каблуках и ушла к себе в комнату.

– Позаботьтесь о раненых и лошадях. На обратном пути мы совсем не щадили животных. – Адам бросил на Фадея требовательный взгляд.

Тот подозвал нескольких подчиненных и приказал им отнести раненых в одну из казарм. Тем временем Адам подошел к Игнацию. Молодой человек недолго пробыл в их отряде, но уже успел хорошо себя зарекомендовать.

– Выбери трех-четырех человек, готовых сразиться хоть с самим дьяволом. Мы выступим, как только взойдет луна.

Игнаций напряженно посмотрел на Османьского:

– Вы все-таки хотите попробовать освободить Кароля?

– Ян прав: мы не можем бросить товарища в беде.

– Похоже, Фадей думает иначе, – возразил Игнаций.

– Фадей злится, потому что его информация оказалась неверной, и не хочет потерять еще больше людей.

На лице Игнация застыла ухмылка.

– Возможно, в следующий раз вам следует лично отправиться к этому армянину.

– Ты не доверяешь Фадею? Он провел рядом со мной два года и зарекомендовал себя как смелый боец и верный товарищ! – удивленно воскликнул Адам.

– Он казак.

– Которого прогнали свои же. – Тон Адама свидетельствовал о том, что он больше не хочет слышать ни одного плохого слова о Фадее.

Фыркнув, Игнаций Мышковский развернулся, чтобы отправиться на поиски храбрецов, которые могли бы выехать вместе с ним и Османьским.

В этот момент Йоханна вышла из дома в полном снаряжении. Поначалу никто не обратил на нее внимания, и лишь когда она приказала Войславу оседлать двух коней, Адам озадаченно посмотрел на нее:

– Что это значит?

– Я не оставлю своего брата в руках у татар. Либо я спасу его, либо умру вместе с ним! – пылко воскликнула Йоханна.

– Я запрещаю тебе выезжать из крепости! – ответил Адам так же громко.

Не обращая на него внимания, Йоханна подошла к своему мерину. Тот был уже оседлан. Войслав уложил седло и на своего коня.

– Я тоже поеду, – тихо сказал слуга.

Йоханна покачала головой:

– Ты останешься здесь! В противном случае нам придется взять третьего коня, а у нас остались только эти двое. Кроме того, одного всадника труднее обнаружить, чем двоих.

– Но… – начал Войслав, однако Йоханна оборвала его:

– Мое решение окончательное.

Она села на коня и хотела уже отправляться в путь, но Адам преградил ей дорогу:

– Ты останешься в крепости, понятно? Это слишком опасно для тебя!

Он хотел схватить поводья ее мерина, но тут увидел дуло пистолета, направленное ему в голову.

– С дороги! А вы откройте ворота!

Адам, как и другие, понимал, что Йоханна готова была его застрелить, если он попытается ее остановить. Взбешенный, капитан приказал стражам открыть ворота. Не теряя ни секунды, Йоханна пришпорила мерина, держа коня Войслава под уздцы.

Как только она выехала за ворота, Адам сжал кулаки:

– Ох уж этот упрямый зверек! Ей следовало бы надрать задницу, чтобы она три недели не могла сидеть!

Эти слова он произнес так тихо, что другие не смогли их разобрать.

Игнаций Мышковский подошел к Османьскому и посмотрел вслед Йоханне, которая неслась рысью прямо к горизонту.

– Мальчишка смелый, ничего не скажешь. Но поможет ли это ему при встрече с татарами?

– Как только лошади будут оседланы, мы последуем за Яном. Фадей останется в крепости вместе с остальными.

– Разве мы не можем договориться с ханом Азадом Джималом и обменять Кароля на нескольких пленных татар? – предложил Игнаций.

Фадей рассмеялся:

– У нас нет пленных, которых мы могли бы обменять. Кроме того, Азад Джимал слишком сильно ненавидит поляков, чтобы отдать одного из вас, уже побывавшего в его руках.

Игнаций удивленно посмотрел на него:

– Но Ян захватил в плен нескольких татар!

– Это правда. Тем не менее во время битвы был убит ханский сын. Я достаточно хорошо знаю Азада Джимала, чтобы понимать: он жаждет польской крови. Хан ни за что не оставит Кароля в живых. Поэтому мы должны поехать и освободить его, – серьезным тоном произнес Адам.

– Я не трус, – сказал казак, – но после двух поражений лагерь Азада Джимала наверняка напоминает растревоженное осиное гнездо. Только дурак осмелится туда явиться.

– В таком случае можешь считать меня дураком, – ответил Адам и приказал Игнацию поторопиться.

10

Лишь два или три раза Йоханна удалялась от крепости на расстояние, которое можно преодолеть за полдня езды. Однако по рассказам других она знала, в каком направлении находится лагерь хана Азада Джимала. Рассудок подсказывал девушке, что она не сможет приблизиться к нему, если будет ехать по прямой, поэтому Йоханна какое-то время внимательно изучала окрестности и, решив, что преодолела уже около половины пути, описала широкую дугу.

С наступлением ночи она придержала коня и подождала, пока взойдет луна, – слишком уж велик был риск провалиться в одну из пропастей, рассекавших эту местность. На рассвете, добравшись до расположенной в лощине маленькой рощи с чахлыми деревьями, Йоханна решила сделать привал. Днем в Диком поле всадника можно было увидеть за много миль, и девушка не хотела рисковать.

В конце дня она снова отправилась в путь, однако до наступления темноты продолжала вести обоих коней в поводу. Наконец Йоханна забралась в седло, но вскоре опять спешилась и следующий отрезок пути преодолела шагом, чтобы вовремя заметить внезапно появившийся обрыв. Как только луна поднялась над горизонтом, девушка ускорила темп. Она не знала, сколько времени у нее осталось, чтобы спасти брата, и боролась со страхом опоздать. Но если слишком поспешить и проявить нетерпеливость, можно попасть в беду, а это не поможет ни ее брату, ни ей самой.

Напряжение росло с каждым шагом ее коня, и наконец Йоханна решила забыть об осторожности. Она скакала галопом всю ночь, не обращая внимания на трещины в земле, и в первых лучах восходящего солнца, к своей великой радости, увидела татарский лагерь. Девушка отыскала место, где днем можно было бы спрятаться, позаботилась о конях, а затем проспала почти до вечера.

Как только солнце село за горизонт, Йоханна опять отправилась в путь. Какое-то время она продолжала вести за собой коней, но затем ей пришлось оставить их под прикрытием скудного кустарника. Пригнувшись, девушка побежала к лагерю. Она надеялась, что ее брат будет в состоянии добраться до лошадей. Если же он окажется слишком изможденным, ей придется нести его на себе.

Перед самым лагерем Йоханна увидела стадо овец и коз. Животные спали, и их нельзя было спугнуть, иначе ее обнаружат. Слабо светила луна, висевшая на затянутом тучами небосводе. Это мешало передвигаться быстро, но Йоханна была рада темноте, ведь благодаря ей девушке удалось добраться незамеченной до самого вала. Она отыскала глазами охранников. Те всматривались вдаль. Судя по всему, они не ожидали, что одинокий смельчак сможет проникнуть в лагерь.

Поскольку земляной вал освещался лишь несколькими факелами, Йоханна нашла место, до которого не доходил мерцающий свет, взобралась на курган и перелезла через палисад. До сих пор ее никто не заметил, и это вселяло надежду. Но где ей искать своего брата?

Находился ли он в одной из юрт, и если да, то в какой? Йоханна продолжала красться. Она готова была проникнуть в какую-нибудь юрту, разбудить ее обитателя и заставить его говорить. В конце концов, Лешек научил ее нескольким татарским словам, и этого должно быть достаточно.

«Наиболее ценные пленники наверняка находятся где-то рядом с ханом», – подумала Йоханна и огляделась. Посреди лагеря она заметила большой шатер Азада Джимала. Рядом с ним стояла юрта поменьше, а перед ними было свободное пространство.

Внезапно Йоханна замерла. Неужели из второй юрты кто-то вышел? В темноте было не так-то легко что-либо разглядеть. Тем не менее девушка была уверена, что кто-то покинул юрту и, крадучись, обошел ее.

«Значит, мне не придется никого будить», – сказала себе Йоханна и тихо как мышь прошмыгнула к открытой площадке.

11

Мунджа знала, что не может больше откладывать. Нужно принять решение. Если она намерена освободить пленника, это должно произойти сегодня ночью. Для побега ему понадобятся силы, поэтому девушка оставила для него почти весь свой ужин. Однако кормить его так же, как в прошлые три ночи, Мунджа не хотела. Она завернула плов в платок, как это часто делали в лагере, и спрятала под плащом небольшой кинжал: одной лишь водой пленнику не поможешь. Ему придется попытаться покинуть лагерь.

«Пресвятая Дева, помоги мне!» – тихо помолилась Мунджа, опустившись рядом с Карлом.

Благодаря ей Карл переносил заключение лучше, чем думали татары. Чтобы обмануть их, он раз за разом умолял дать ему воды, но в ответ получал лишь проклятия и пинки. На этот раз Мунджа не поднесла чашку к его губам, а нащупала его правую руку, и юноша понял, что она набралась смелости и решила его освободить.

Карлу хотелось поторопить ее, но он не желал испугать девушку, поэтому дождался, пока она разрежет веревку, обмотанную вокруг его правого запястья.

– Спасибо! Да вознаградит тебя за это Пресвятая Богородица Замосцкая! – прошептал юноша – слишком громко, как показалось Мундже.

– Тихо! – приказала она ему и хотела освободить другую руку пленника, но внезапно кто-то схватил ее сзади и повалил на землю.

В следующее мгновение Мунджа почувствовала прикосновение острого лезвия к шее.

– Ни слова! Иначе ты умолкнешь навсегда, – услышала она чей-то шепот.

Мунджу сковал страх. Неужели кто-то из татар заметил, что последние несколько ночей она ухаживает за пленником? Но почему тогда ей приказывают молчать?

Йоханна, подкравшись, застала Мунджу врасплох. Она уже собиралась спросить, где ее брат, но тут услышала тихий зов:

– Это ты, Йоханна?

– Карл? Какое счастье, что ты жив! Подожди, сейчас я расправлюсь с этой татаркой и освобожу тебя.

– Нет, нет! – Карл схватил сестру свободной рукой. – Она приносила мне по ночам воду и еду. Без нее я бы уже давно умер!

Йоханна испытывала противоречивые чувства. Разум говорил ей, что нельзя оставлять эту девушку в живых, ведь она наверняка поднимет тревогу. С другой стороны, татарка проявила к Карлу сочувствие…

– Слушай меня внимательно! – прошипела Йоханна Мундже на ухо. – Ты сейчас же вернешься в свою юрту и просидишь там до самого утра, поняла?

Сначала она сказала это по-польски, а затем хотела перевести на татарский язык.

Но Мунджа ответила ей по-польски:

– Я вас не предам.

– Тогда иди.

Мунджа уже собиралась подчиниться, но затем вспомнила про кинжал, который выронила в испуге, и судорожно попыталась нащупать его на земле.

– Что ты делаешь? – строго спросила Йоханна.

– Мой кинжал! Его не должны найти. Иначе и мне, и моему отцу несдобровать! – испуганно ответила Мунджа.

Чуть раньше Карл заметил, что рядом с ним что-то упало, и теперь провел рукой по земле. Он действительно нащупал кинжал. Карл быстро освободил левую руку, а затем сунул оружие в руку Мундже:

– Держи. Ступай с Богом! Я никогда не забуду о том, что ты для меня сделала. – Затем он обратился к Йоханне: – Веревки на ногах придется разрезать тебе.

Тем временем Мунджа поспешила к своей юрте, но затем еще раз обернулась. «Да поможет вам Пресвятая Дева Мария!» – подумала она. Девушка закрыла вход в юрту и легла на свое место.

Йоханна освободила брата и тут же брезгливо сморщила нос:

– От тебя плохо пахнет! Я бы даже сказала, что ты смердишь.

– Если бы тебе пришлось пролежать здесь несколько дней, ты бы тоже не благоухала розами, – ответил Карл и с трудом поднялся на ноги.

Долгое время он провел связанным и теперь едва ли мог сделать хотя бы один ровный шаг.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила Йоханна.

Однако им следовало вести себя как можно тише, если они хотели уйти из лагеря невредимыми.

Карл стиснул зубы. Его тело затекло, и Йоханне пришлось поддерживать брата. Лишь перед самым палисадом она осмелилась его отпустить. Оказавшись у вала, девушка разочарованно фыркнула:

– Как назло, именно сейчас луна вышла из-за туч!

– Что же нам делать? – спросил Карл.

– Мы все равно попытаемся сбежать!

Йоханна уже собиралась перелезть через палисад, но тут неожиданно раздались крики:

– Всадники! Вы их видите?

Выглянув наружу, близнецы заметили в тусклом лунном свете отряд, медленно приближавшийся к лагерю. Поскольку все охранники смотрели в одном направлении, Йоханна ткнула брата в бок:

– Побежали! Другой возможности у нас не будет!

Проворно, как белка, она перелезла через частокол и помогла перебраться Карлу. Затем близнецы соскользнули вниз по валу и притаились.

Йоханна толкнула брата:

– Как думаешь, ты сможешь дойти до лошадей? Мне пришлось оставить их в нескольких шагах отсюда.

Карл чувствовал себя обессиленным, но все же кивнул:

– Я справлюсь!

– Нам нельзя расслабляться! Пока татары наблюдают за всадниками, но если дьявол захочет, один из охранников нас обнаружит. К счастью, я пришла с другой стороны.

Карл с трудом встал и последовал за сестрой.

– Я хотел бы привести себя в порядок, – сказал он через некоторое время.

– Ты сможешь сделать это, когда мы будем достаточно далеко от лагеря, – ответила его сестра и вздохнула с облегчением, когда, дойдя до кустов, увидела там оставленных ею коней.

12

Мунджа еще не спала, когда снаружи раздался шум. «Наверное, татары все-таки поймали поляка и его освободителя», – с ужасом подумала она. Или же то была освободительница? У незнакомца был девичий голос… Но Мунджа тут же отбросила эту мысль. Ни одна девушка не смогла бы проявить такое мужество! При этом второй поляк был маленького роста… От мысли о том, что теперь они оба погибнут, на глазах у Мунджи выступили слезы.

– Что произошло? – спросила Бильге, которую разбудили громкие звуки.

– Я… я не знаю, – сказала Мунджа, не осмеливаясь приблизиться к выходу из юрты.

Вскоре ее отец вышел наружу. Свежий, прохладный воздух подул в юрту, и Мунджа пришла в себя. Она встала и накинула плащ.

– Что там, отец? – спросила девушка.

Исмаил-бей в замешательстве уставился на воинов, которые заходили в лагерь один за другим. Это был отряд Рината, который уменьшился почти вдвое.

Тем временем хан тоже покинул свою юрту. Он выглядел таким же ошеломленным, как и его гость.

– Что произошло? – спросил Азад Джимал.

Трое воинов упали ему в ноги, ударившись лбами о землю.

– Простите нас, господин! Поляки, забери их шайтан, нас поджидали. Мы потеряли много воинов, а бóльшая часть выживших ранены, в том числе и ваш сын Ринат. У него очень тяжелое ранение, поэтому нам пришлось ехать медленно, чтобы он мог добраться до лагеря живым и с вашим благословением отправиться в рай.

Азад Джимал чувствовал себя так, словно его ударили боевым польским молотом. Один его сын мертв, другому, по словам этого человека, недолго осталось жить на этом свете. Единственным преемником хана был теперь восьмилетний мальчик, и это в то время как поляки становились все сильнее, а Азада Джимала все чаще подводило здоровье.

Пока хан мысленно сетовал на свою горькую судьбу, через весь лагерь пронесся крик:

– Пленник исчез!

На несколько мгновений Азад Джимал застыл как вкопанный, а затем яростно сжал кулаки:

– Обыщите лагерь! Переверните все вокруг! Он должен быть найден!

Его воины, а также женщины и дети постарше побежали разыскивать пленника. В то же время охранники начали обыскивать каждую юрту. Та, где жили Исмаил-бей и Мунджа, не стала исключением.

Пока двое воинов рылись в сундуках и небрежно бросали одежду Мунджи на землю, слуга Исмаил-бея Назим с кривой ухмылкой смотрел на девушку. Когда татары поняли, что пленного в этой юрте нет, и покинули ее, слуга подошел к дочери своего хозяина:

– Я знаю: сегодня ночью ты выходила. Когда ты вернулась, в руке у тебя был кинжал. Я видел, как его клинок заблестел в лунном свете. Для чего он мог тебе понадобиться? Лишь для того, чтобы освободить пленника!

Назим говорил тихо, но сумел задеть девушку за живое. Мунджа хотела возразить ему, но прежде чем она успела что-то сказать, слуга продолжил:

– Если я расскажу об этом хану, он предаст и тебя, и твоего отца жестокой смерти.

– Я не освобождала пленника, – овладев собой, ответила Мунджа.

«Это не ложь, – подумала она, – ведь его освободил незнакомый юноша».

– Кроме того, – продолжила Мунджа, – ты наш слуга и обязан хранить верность мне и моему отцу.

– Почему я должен хранить верность человеку, которого султан сослал на край света? Ты грезишь, девочка! – Назим тихо рассмеялся и схватил Мунджу за плечо. – Твоя жизнь и жизнь твоего отца в моих руках. Я могу пойти к хану и рассказать ему о том, что произошло, или же промолчать. Но у моего молчания есть цена. – Назим умолк на мгновение, словно ожидая от Мунджи ответа, но девушка молчала, поджав губы. – Ты превращаешься в красивую женщину, – продолжил слуга. – Когда твой отец отправится к хану, ты под каким-нибудь предлогом отошлешь Бильге прочь и покажешь мне свою грудь.

«А потом и остальное», – мысленно добавил Назим.

Мунджа боролась со слезами и одновременно хотела обрести силу великана, чтобы задушить нечестивого слугу. Она вдруг подумала, что, возможно, ей стоит довериться отцу. Однако Исмаил-бей был слугой султана, а значит, врагом поляков. Кроме того, отец никогда бы не понял, что толкнуло ее на такой поступок, и, возможно, даже лишил бы ее своей любви. Неужели ей не осталось ничего иного, кроме как выполнить требование Назима? Мунджа догадывалась, что этим все не закончится. Возможно, позже он потребует, чтобы она ему отдалась…

«Ни за что!» – пронеслось у нее в голове. Мунджа готова была скорее умереть – или убить! В конце концов, Назим сам напомнил ей о кинжале, которым можно перерезать не только веревку, но и горло. С этой мыслью девушка повернулась к слуге спиной и отправилась в свою часть юрты.

Поскольку Бильге стояла снаружи, наблюдая за тем, как татары обыскивают лагерь, Назим немного отодвинул занавеску и насмешливо посмотрел на Мунджу:

– Не думай, что тебе удастся уклониться. Поклянись, что ты покажешь мне свою грудь. В противном случае я сейчас же пойду к хану!

Мунджа повернулась к нему и кивнула:

– Я покажу тебе свою грудь.

«А затем убью либо себя, либо тебя», – добавила она мысленно.

Никто из них не видел Исмаил-бея, который стоял у входа в юрту, наблюдая за происходящим. Отец Мунджи не знал о требовании Назима, поэтому предположил, что его дочь, которая постепенно становилась женщиной, больше не может контролировать свое влечение к слуге, и ощутил прилив ярости.