Текст книги "Непокорная"

8

Продвижение поляков продолжалось. Раз за разом посланники докладывали Яну Третьему о том, что Вена еще не завоевана, но вот-вот может пасть. Страх опоздать подгонял его величество и все его войско вперед. Походные колонны короля и Сенявского воссоединились под Микуловом и решительно двинулись к Дунаю. Польские воины оказались на чужой территории. Если моравский был похож на их родной язык и солдаты могли узнать все, что им было нужно, то здешние жители говорили на своеобразном диалекте, которого не понимал никто, кроме Йоханны, Карла и Войслава. Но даже им требовалось какое-то время, чтобы сообразить, о чем идет речь.

Сердитый Адам попросил Йоханну перевести ему слова собеседника.

– Помимо родного и французского языков я говорю также на латыни, украинском, татарском и турецком. Но никогда не думал, что однажды мне понадобится немецкий, – произнес он. – Скажи мне, чего он хочет?

– Он желает продать вам бочку вина и просит за нее десять гульденов.

– Было обещано, что люди императора снабдят нас продовольствием. В том числе и вином, – раздраженно ответил Адам.

– Этот человек говорит, что эмиссары императора приказали увезти лучшие напитки, чтобы татары не могли их захватить. Только ему удалось спрятать бочку хорошего вина. То, что мы должны получить от чиновников, он называет уксусом.

– Как по мне, это даже лучше: мои ребята не будут много пить, – заявил Адам и попросил Йоханну отослать продавца вина.

– А не сочтут ли вас скупым? – поддразнила его девушка.

Османьский коротко рассмеялся:

– Ты ведь не баба и не выдашь меня! В худшем случае наши люди разозлятся на австрийцев, подсунувших им эту кислятину.

Йоханна вздрогнула, услышав слово «баба». Но потом решила, что Адам этого не заметил, и мысленно посмеялась над ним. Поскольку он ожидал ее ответа, девушка пожала плечами:

– Вполне вероятно, что торговец хотел обвести нас вокруг пальца и продал бы нам бочку того же вина, которое пообещали люди императора.

– Значит, вдвойне хорошо, что мы прогнали его к черту, – сказал Адам и так сильно хлопнул Йоханну по плечу, что у нее подкосились ноги.

Девушка стиснула зубы и решила, что их предводитель ведет себя довольно бесцеремонно. Но затем ее внимание привлек конный отряд, приближающийся к лагерю. На мужчине, скакавшем во главе, был плохо отполированный нагрудник, перекошенный серый парик и широкие штаны, которые не мешало бы постирать. Когда он остановил своего коня и спешился рядом с ней, Йоханна увидела, что его обувь тоже долгое время не чистили. Либо этому человеку было совершенно наплевать на то, как он выглядит, либо у него уже несколько недель не было времени на то, чтобы привести себя в порядок. Пока Йоханна задавалась вопросом, кто же он такой, к нему подошел Ян Третий со всеми своими гетманами и полковниками, а также с принцем Якубом и заключил незнакомца в объятия.

– Добро пожаловать, ваше превосходительство! Или вам больше по душе обращение «ваша светлость»?! – воскликнул король достаточно громко, так что Йоханна, Адам и их товарищи услышали его слова.

– Рад вас видеть, ваше величество. Ваш приход для нас все равно что появление Вифлеемской звезды для волхвов.

Ян Третий польщенно улыбнулся:

– Мой дорогой герцог Лотарингский, если бы вы и господин Штаремберг в течение столь долгого времени не оказывали сопротивления туркам, мое появление оказалось бы бессмысленным. Пройдемте же в мою палатку, там мы сможем посоветоваться! До сих пор я знаком с ситуацией лишь со слов ваших курьеров, но мне хотелось бы самому составить представление о происходящем.

– С величайшим удовольствием, ваше величество! – Карл Лотарингский поклонился и взял в руки шляпу, слетевшую с его головы во время поездки и поднятую одним из его спутников.

Когда Ян Третий скрылся в своей палатке с гостем и еще несколькими господами, Йоханна задумчиво почесала щеку:

– Так это и есть командующий императорскими войсками? Он не производит грандиозного впечатления.

– Если бы ты находился в полевых условиях в течение нескольких месяцев и не знал, проиграешь ли решающее сражение уже на следующее утро, ты бы тоже не так сильно переживал о чистоте своего сюртука или обуви, – ответил Адам с усмешкой.

– Я думал, что господин Карл – герцог Лотарингии… – сказала Йоханна.

– Титулярный герцог, потому что его земли оккупированы французами. Кроме того, он муж нашей бывшей королевы, вдовы Михаила Корибута Вишневецкого, Элеоноры Австрийской, – ответил Адам, и его улыбка стала еще шире. – Он был одним из соперников Яна Собеского во время выборов в Варшаве. Многие хотели, чтобы герцог Лотарингский стал королем Польши. Теперь ему, должно быть, весьма неприятно приветствовать бывшего соперника.

– Я тоже так думаю, – сказал Карл, подошедший к ним.

– По крайней мере, высокородные господа ведут переговоры на французском языке, и мы тоже можем что-нибудь понять, – сказал Адам.

Он все еще злился из-за того, что нуждался в помощи Йоханны или Карла, чтобы общаться с местными жителями.

– И что же господа будут обсуждать? – спросила Йоханна.

– Чтобы узнать это, нам придется подойти к палатке короля и подслушать. Но, боюсь, его телохранители этого не допустят.

По мнению Адама, вопрос был решен. Сегодня же вечером или, самое позднее, завтра утром они должны получить новые приказы, и их следовало выполнить.

Йоханна не могла оторвать глаз от палатки Яна Собеского. Она с радостью превратилась бы в мышку, чтобы подслушать разговор короля с герцогом.

Тем временем в палатке Ян Третий дал гостю возможность расслабиться и выпить вина. Карл Лотарингский залпом опустошил бокал, и его передернуло:

– Ну и кислятина!

– В пути вино было лучше, – ответил Ян Третий с некоторым сожалением. – Правда, меня обычно приглашали в гости местные дворяне. Здесь же случаются татарские набеги, и дворяне сбежали, прихватив с собой вино получше.

– Я скорее предположил бы, что они засыпали входы в погреба, оставив на виду лишь кислятину. – Несмотря на то что Карлу Лотарингскому не понравилось вино, он снова наполнил бокал, пригубил и опустил его на карту, лежащую на складном столике, который Ян Собеский захватил у турок за несколько лет до этого. – Вена полностью окружена врагами, – пояснил герцог, обведя город указательным пальцем. – Атака с Дуная невозможна из-за болотистой местности и времени, которое понадобилось бы для высадки наших войск. У турок же будет достаточно времени, чтобы собрать свою армию и загнать нас обратно в реку.

– А как насчет южного направления? – спросил Ян Третий.

– Нам придется объехать Венский лес, и вражеская конница наверняка не оставит нас в покое. Кроме того, я не знаю, успеем ли мы вовремя. Это будет долгий путь, – ответил Карл Лотарингский.

– Значит, нам остается лишь дорога через Венский лес. Я уже думал об этом, потому и просил вас прислать более подробные карты. Я планирую спуститься вдоль Дуная до этого места. – Ян Третий показал пальцем на символ, обозначающий город Тульн.

Карл Лотарингский кивнул:

– Мне это место тоже кажется наиболее подходящим. Я прикажу, чтобы к вашему прибытию там построили понтонный мост. Но вы должны передвигаться быстро, ведь в этом районе были замечены крупные татарские отряды.

– Смогут ли татары помешать нам переправиться через Дунай? – поинтересовался король.

– Нет, – ответил Лотарингский, – я буду охранять это место со своими войсками. Кроме того, баварцы во главе с курфюрстом Максимилианом Эмануэлем и франконцы под предводительством Вальдекского находятся неподалеку и могут вмешаться, если на нас нападут. Интересно, почему великий визирь послал только татар, а не турецкую тяжелую конницу? Она могла бы причинить нам большие неприятности.

– Лишь до тех пор, пока мы не прибудем! – Ян Третий засмеялся и обнял герцога. – Мы спасем Вену и освободим Европу от турок!

– Дай бог! – ответил Лотарингский, надеясь, что советники императора Леопольда, которые не были расположены к польскому королю, не создадут им по пути препятствий.

Проблем и так было достаточно.

9

Мурад Герай и Исмаил-бей стояли на холме, наблюдая за тем, как внизу, возле Тульна, достраивают понтонный мост через Дунай. В это же время солдаты на южном берегу возводили укрепления.

– Это воины Лотарингского, – сказал татарский хан.

– Не только, – заметил Исмаил-бей. – Они передвигаются под разными знаменами. Это, должно быть, войско империи алманлар!

– По словам нашего всезнающего и всемогущего великого визиря, оттуда не должен был прибыть ни один солдат, – ответил Мурад Герай с горькой усмешкой.

– То же он говорил и о поляках.

Исмаил-бей указал на всадников, которые появились на холмах над северным берегом. Мурад Герай взглянул на их знамена, и ему не пришлось гадать, откуда они родом. Он достаточно часто видел их в Подолье и Диком поле.

– Похоже, Лев Лехистана восстал из могилы, где его уже видел Кара-Мустафа, и теперь лично ведет своих людей на войну.

– Их очень много, – прошептал Исмаил-бей.

Гусарские отряды один за другим подъезжали к Дунаю. Кавалеристы, прибывшие первыми, уже успели пересечь мост.

– Как думаешь, сколько христианских собак здесь собралось? – спросил хан.

Исмаил-бей бросил быстрый взгляд на войска к югу от реки:

– Не менее двадцати тысяч. При этом мы пока видели лишь авангард польской армии.

– Христиане хорошо подготовились. Можешь ли ты сказать мне, как я должен атаковать их со своими всадниками? Ведь именно этого требует от меня великий визирь! – Мурад Герай сплюнул, проклиная Кара-Мустафу, который пренебрег его советом, из-за чего хану приходилось теперь беспомощно наблюдать за тем, как объединяется вражеская деблокирующая армия. – Я отправлю посланника к великому визирю и сообщу ему о появлении имперских войск и поляков, – заявил он.

Исмаил-бей еще раз посмотрел вперед. Первые польские гусары как раз достигли берега с этой стороны. Со сверкающими доспехами, крыльями на спинах и длинными, украшенными вымпелами копьями они походили на бронированных ангелов, и Исмаил-бей понял, почему татары так боялись этих воинов.

– По какому пути эта армия отправится в Вену? – спросил он у хана.

– Я по-прежнему уверен, что через Венский лес. Я бы поступил именно так. Но великий визирь убежден, что ни одна армия не сможет преодолеть лесистые холмы. Надеюсь, он хотя бы прикажет охране на Каленберге создать укрепленный лагерь. Если этого не произойдет, гусары подобно серпу врежутся во фланг янычаров, и я сомневаюсь, что те выдержат атаку, – последнее время Кара-Мустафа бездумно бросал их в бой. Поехали! Несколько неверных заметили нас и направляются нам навстречу!

Мурад Герай развернул коня и поскакал рысью. Исмаил-бей последовал за ним. Он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, ему хотелось, чтобы великий визирь потерпел неудачу и был низвержен, но с другой, будет ужасно, если враг одержит победу над армией султана, независимо от того, кто ведет ее в бой.

Они вернулись к свите Мурада Герая, далеко оторвавшись от преследователей. При виде нескольких тысяч татар польский отряд остановился.

Азад Джимал взревел от гнева, узнав коня предводителя поляков:

– Это всадники проклятого Османьского! Мы должны на них напасть!

Мурад Герай сердито взглянул на него:

– Сделав это, мы дадим остальным полякам возможность зажать нас в клещи. Несколько гусар этого не стоят. Мы поедем обратно в лагерь! А ты, Азад Джимал, останешься здесь со своими воинами и будешь наблюдать за врагом. Сообщи нам, когда он двинется вперед, но не вступай ни в какие стычки. Ты меня понял?

Хан сердито кивнул. Он был зол на Мурада Герая, ведь из-за поражений в боях с людьми Османьского он потерял уважение и влияние среди татар. Чтобы вернуть себе все это, Азад Джимал со своими людьми разграбил больше сел вокруг Вены, чем любой другой татарский предводитель, и ему не нравилось, что теперь он будет вынужден прекратить набеги лишь для того, чтобы следить за этими жалкими христианами.

Поскольку Азад Джимал не мог открыто противостоять Мураду Гераю, он сделал вид, будто подчинился приказу. Но как только его предводитель скрылся с большей частью армии, Азад Джимал поскакал со своими людьми к Дунаю и чуть ниже понтонного моста перебрался на северный берег реки. И лошади, и татары хорошо плавали, и им были не нужны ни лодки, ни мост. Когда люди Азада Джимала выбрались на берег и снова вскочили на коней, их предводитель удовлетворенно ухмыльнулся. Теперь, когда христианские солдаты были на южном берегу Дуная, земли, лежащие перед ним, остались без защиты. Для него это было равносильно приглашению к грабежу.

10

– Жалкие трусы! – с презрением выпалил Игнаций, когда татары отступили.

– Я бы скорее назвал их умными, – ответил Карл. – Если бы татары вступили с нами в бой, вскоре им пришлось бы противостоять большей части наших гусар и коннице Лотарингского.

– Мурад Герай – старый хитрый лис, – согласился Адам. – Поэтому я удивлен, что он приехал сюда лишь со своими всадниками. Ведь чтобы доставить нам неприятности, ему понадобилось бы несколько тысяч сипахов в доспехах, а также пехота.

– Чем вы недовольны? – спросила Йоханна, которая сегодня впервые ехала со знаменем.

На нем была изображена Дева Мария с младенцем Иисусом на левой руке и мечом в правой. Знамя было подарком короля, и говорили, что его вышила сама королева. Зная Марию Казимиру, можно было предположить, что она сделала всего два-три стежка, а затем передала работу придворным дамам или горничным. Тем не менее всадники Османьского испытывали воодушевление, ведь они получили знамя, «вышитое самой королевой».

Йоханна удивилась, куда завели ее мысли. В отличие от Игнация, она не огорчилась из-за того, что татары отступили. Победа над армией великого визиря потребует огромных усилий, и любые преждевременные потери были нежелательны.

– Разворачиваемся! – приказал Адам.

Отряд развернул коней и поскакал рысью в два ряда позади своего предводителя. Йоханна ехала второй, размахивая знаменем, Карл и Игнаций следовали за ней.

На обратном пути они миновали войско франконцев, которые разбили лагерь. Йоханна окинула взглядом воинов и, вздрогнув, осадила коня и подождала, пока с ней поравняется Карл.

– Смотри, там развевается знамя Аллерсхайма! Значит, наш брат тоже решил нагнать страху на турок.

– Может, нам его разыскать? – спросил Карл, который со временем стал относиться к Матиасу спокойнее.

Его сестра решительно покачала головой:

– Нет, не после того, как он с нами поступил.

Матиас фон Аллерсхайм стоял в сотне шагов от них, глядя вслед польским гусарам. Наконец он повернулся к Фирмину:

– Видишь поляков?

– Да, господин. Смелые ребята, если вас интересует мое мнение. Они бы напали на татар, несмотря на то что те намного превосходят их численностью.

– Но мы пришли бы на помощь!

Матиас выглядел разочарованным, ведь, по его мнению, ему была бы отпущена часть грехов, если бы удалось убить хотя бы нескольких татар. Теперь же оставалось лишь надеяться, что в решающей битве за западный мир он достаточно примирится с Богом, чтобы вернуться на родину освобожденным от греха и жениться на Кунигунде фон Гунцберг. Однако бороться с мачехой будет сложнее, чем с язычниками… Отбросив эту мысль, Матиас положил руку на плечо Фирмина:

– Как думаешь, могли ли Йоханна и Карл, сбежав из Аллерсхайма, направиться в Польшу?

– У них там родственники, – задумчиво ответил слуга.

– Возможно, кто-нибудь из польской армии что-то слышал о них. Мне стало бы легче, если бы я смог убедиться, что близнецы все еще живы.

Фирмин посмотрел на хозяина и решил, что тот слишком уж суров к себе. Если кто-то и повинен, так это графиня Геновева. Но убедить в этом Матиаса было бы непросто.

– Дорогой мой, не мог бы ты сходить от моего имени к полякам и порасспрашивать их о Йоханне и Карле? – спросил Матиас.

Сам он не решался отправиться в польский лагерь, потому что боялся встретиться там с родственниками близнецов, которые наверняка обвинят его во всем.

Фирмин мысленно пожелал своему господину побольше мужества. Но поскольку ничего нельзя было изменить, слуга сел на коня и поскакал туда, где польская армия разбила лагерь.

Встретив первого польского солдата, Фирмин понял, что общение с ним невозможно, ведь слуга совершенно не знал польского, а солдат не владел немецким. Однако поляк был достаточно умен: он подозвал одного из своих товарищей, который немного говорил по-немецки.

– Dzień dobry,[18]18
  Добрый день (польск.).


[Закрыть] – поздоровался мужчина. – Что тебе нужно?

– Я ищу друзей из Польши, – начал Фирмин.

Солдат засмеялся:

– Польша большая!

– Может быть, ты слышал о них или знаком с кем-то, кто их видел, – продолжал Фирмин. – Речь идет о графине Йоханне фон Аллерсхайм и графе Карле фон Аллерсхайме.

– Нет, не слышал, – ответил поляк, вызвав разочарование слуги.

– Возможно, они представляются как Выборские – по фамилии своей матери-польки.

– О Выборских я слышал.

Фирмин хотел уже вздохнуть с облегчением, но тут поляк продолжил:

– Жемовит Выборский умер много лет назад от руки татар. Этой семьи больше нет.

– Господи! Выходит, Карл и Йоханна тоже могут быть мертвы, – простонал Фирмин.

– Выходит, так, – произнес поляк с сожалением и ушел.

Фирмин посмотрел ему вслед и задумчиво прищурился. Что этот человек имел в виду, произнося «много лет назад»? Говорил ли он о времени, когда Карл и его сестра уже были у своего деда, или же близнецы добрались до Польши лишь после его смерти? Фирмин поспешил за солдатом и спросил его, когда умер Жемовит Выборский. Но поляк лишь пожал плечами:

– Точно не знаю. Я когда-то слышал об этом.

По его лицу было заметно, что любопытный немец начинал его раздражать.

Фирмин попрощался с солдатом, понимая, что вряд ли узнает от него что-нибудь еще. Он поговорил еще с некоторыми поляками, но они либо не понимали его, либо никогда не слышали о Выборских. Наконец Фирмин сдался и решил вернуться в свой лагерь. На обратном пути он прошел мимо польского отряда, на знамени которого была изображена Дева Мария с младенцем Иисусом и мечом. Стоило слуге сделать еще десять шагов, и ему объяснили бы, где можно найти Кароля и Яна Выборских.

11

Атмосфера в лагере была напряженной. Хотя после пройденных бесконечных миль поляки наконец почти добрались до цели, было неясно, хватит ли собравшихся здесь сил, чтобы одолеть огромную армию великого визиря. Карл Лотарингский, Максимилиан Эмануэль Баварский и Иоганн Георг Саксонский, сплотившиеся вокруг Яна Третьего, разрабатывали наиболее безопасный план спасения Вены и Запада. Также нужно было решить, кому достанется верховное командование. Некоторые из советников императора Леопольда просили его потребовать эту должность для себя или хотя бы настоять на том, чтобы ее получил Карл Лотарингский. Иоганн Георг Саксонский заявил, что как курфюрст Священной Римской империи он не будет служить под руководством безземельного герцога, а Максимилиан Эмануэль Баварский считал себя наиболее подходящей кандидатурой на пост верховного главнокомандующего.

Ввиду отчаянного положения, в котором находилась осажденная Вена, Карл Лотарингский счел борьбу за главенство пагубной и заявил, что верховным главнокомандующим должен стать Ян Третий, который был полководцем высшего ранга. Ян Собеский остался весьма доволен таким отношением Лотарингского. Хоть он и был избранным, а не урожденным монархом, по званию Ян Третий стоял выше обоих курфюрстов и уж тем более выше Карла Лотарингского, который находился на службе у правителя. Кроме того, он обладал большим опытом борьбы с турками и уже разработал план сражения.

Чтобы не оскорбить курфюрстов и Карла Лотарингского, Ян Третий выслушал их предложения и учел их, насколько посчитал это целесообразным. Наиболее ценным для него был совет Лотарингского, поскольку тот уже несколько недель передвигался в окрестностях Вены и хорошо знал эту местность.

Теперь отдельным войскам необходимо было подготовиться к походу на Вену. Последние известия обнадеживали: Кара-Мустафа все еще держал свою армию перед Веной, не предпринимая попыток отправиться им навстречу. Когда поляки, саксонцы, франконцы, баварцы и австрийцы свернули свои лагеря и пустились в путь, стало понятно, почему Кара-Мустафа уделял Венскому лесу так мало внимания.

Дороги между крутыми лесистыми холмами были предназначены для двуколок и подвергались чрезвычайной нагрузке, когда по ним продвигались повозки и пушечные лафеты. Кроме того, пехотинцы спотыкались на неровной местности, да и у кавалерии дела обстояли не лучше. Йоханне и ее товарищам приходилось часто слезать с коней и вести их под уздцы.

Таким образом, поляки продвигались вперед довольно медленно, постоянно опасаясь, что турки преградят им путь. Но вот они миновали Санкт-Андре и Хирлинг, а турок все еще не было видно. Вскоре показался Каленберг, слева от которого находился Леопольдсберг, а справа – Фогельзангберг. С этих трех холмов и должно было начаться нападение на осаждающего Вену врага.

Но сперва нужно было на них взобраться. Первопроходцы прорубали через лес просеки, чтобы армия могла двигаться дальше, в то время как несколько отрядов пехоты шагали вперед. Они должны были вытеснить часовых с наблюдательного пункта, который Кара-Мустафа установил на Каленберге, и удерживать высоту до тех пор, пока не подоспеют основные силы.

– Черт, вот зачем сейчас дождь? – выругался Игнаций, когда с неба упали первые капли, и поднял глаза к небу. – Так у нас ничего не получится! Лошади могут поскользнуться и сломать себе ноги.

– Тогда мы пойдем на турок пешком, – сухо ответил Адам.

Прежде чем Игнаций успел ему ответить, к ним подбежал артиллерист:

– Вы должны помочь нам и впрячь своих лошадей. В одиночку мы не сможем поднять пушки наверх.

– Мы даже не знаем, сможем ли помочь, – недовольно ответил Игнаций.

– Перестань! – приструнил его Адам. – Помогите товарищам с пушками, – обратился он к остальным гусарам.

– Спасибо! – крикнул артиллерист и попросил своих воинов принести веревки, чтобы люди Адама могли запрячь своих лошадей.

Йоханна натянула чехол из вощеной кожи на знамя, чтобы оно оставалось сухим, и использовала древко как опору при подъеме. Она хотела помочь своим товарищам, но Адам сказал:

– Охраняй знамя! Этого достаточно. А остальные пусть возьмут свои копья и свяжут их вместе по пять штук. Затем двое из вас отнесут их наверх. И пошевеливайтесь, иначе турки окажутся на холме раньше нас и откроют сверху огонь.

– Сейчас они смогут попасть только по деревьям, – усмехнулся Игнаций, по лицу которого стекали капли дождя. Но ему тоже было ясно, что медлительность может привести их к гибели. – Вперед, ребята! Не спите, – прикрикнул он на нескольких мужчин, которые не до конца поняли, что делать с копьями.

Адам, Карл, братья Смулковские и Добромир тоже позаботились о том, чтобы никто не стоял без дела. Двое всадников привязали копья к седлам лошадей и повели животных наверх, в то время как оставшиеся всадники и кони помогали перевозить тяжелые пушки. Наконец-то достигнув вершины, поляки увидели там несколько мертвых турок. Штурмовая группа захватила Каленберг и отбросила противника назад.

Адам, следовавший за Йоханной, в недоумении покачал головой:

– Я не знаю, что задумал Кара-Мустафа, но я на его месте приказал бы занять и укрепить эту высоту, прислав сюда несколько тысяч человек.

– Возможно, он надеется победить нас на ровной местности, – предположила Йоханна.

– Он мог бы остановить нас с меньшим количеством потерь во время восхождения, – пояснил ей Адам. – У Кара-Мустафы было для этого достаточно времени. Но хорошо, что он этого не сделал.

– Король идет! – крикнул Карл сзади.

Адам обернулся и увидел Яна Третьего. Король был в плаще и мокрой меховой шапке. Он тяжело шагал наверх. Один из телохранителей вел его коня под уздцы.

– Ну что, Османьский? Разве великий визирь не щедр? Он позволил нам беспрепятственно взобраться наверх, и теперь его янычары захлебнутся кровью, – засмеялся Ян Третий.

– Но наши гусары тоже пострадают, – сказала Йоханна.

Лицо короля на мгновение омрачилось, но затем он приосанился:

– Мы пришли сюда, чтобы сражаться, юный Выборский. Именно этим мы и займемся и, если будет на то воля Пресвятой Богородицы, одержим победу. Тех из нас, кто падет в бою, Она возьмет за руку и отведет в рай, ведь они погибнут за святую католическую веру!

– Саксонцы и немалая часть франконцев – протестанты, – напомнил Карл.

– Они сражаются за христианский Запад, и их погибших Пресвятая Богородица тоже не оставит, – заявил король. – А теперь разбейте лагерь! Завтра утром мы отслужим святую мессу и доверим свои судьбы Богу.

– Аминь! – воскликнул Адам и приказал своим людям, которые вместе с артиллеристами поднялись на холм, отвязать лошадей и следовать за ним.

Йоханна посмотрела вниз на равнину. Девушка была поражена видом огромного турецкого лагеря, раскинувшегося вокруг Вены подобно широкому удушающему кольцу. Сверху было видно даже отдельных всадников, а также небольшие группы солдат, движущиеся в их сторону. Однако для того чтобы напасть на войска, которые подтягивались на Каленберг и соседние холмы, турецкие отряды были пока что слишком слабы.