Текст книги "Непокорная"

4

К тому времени как Фадей добрался до крепости, другие разведчики уже вернулись. Он проехал в открытые ворота, спешился и передал Войславу поводья своего коня. Затем глубоко вздохнул и посмотрел на остальных:

– Мы напоролись на татар, и они убили Людвика.

Йоханна перекрестилась. Она по-прежнему чувствовала вину из-за того, что не помешала Людвику выехать из крепости вместе с Фадеем. Лешек, который прочел по лицу ее мысли, положил тяжелую руку девушке на плечо:

– В этом нет твоей вины. На то была Божья воля.

Тем временем Фадей повернулся к Игнацию и Карлу:

– Что вы обнаружили?

– Ничего, – ответил Игнаций хриплым голосом.

Несмотря на то что на границе смерть была привычным делом, воины все же горько оплакивали каждого погибшего товарища.

Карл тоже думал о молодом воине, который был не намного старше его. Помолчав, он сообщил:

– Мы встретили торговцев, направлявшихся во Львов. От них мы узнали, что великий визирь Кара-Мустафа замышляет крупный военный поход. Но торговцы не смогли сказать, против кого он будет направлен – против поляков, москвитян или Габсбургов.

– Военный поход, говоришь? – Фадей ухмыльнулся.

Для него это означало, что он поступил правильно. Если дело шло к войне против татар и турок, его место на стороне братьев-казаков, а не в рядах поляков.

– Похоже, турки настроены весьма серьезно, – добавил Карл.

– В таком случае я надеюсь, что Османьский скоро вернется, – произнес казак.

Остальные закивали, и он подумал о том, какие же они дураки. Как только Османьский вернется, он, Фадей, убьет его. Возможно, ему даже не придется делать этого самому. Взгляд Фадея упал на Карла и Йоханну. Старший брат казался казаку слишком уж осмотрительным, а вот меньший был словно ртуть. Стоило лишь подстрекнуть его, и он тут же выходил из себя.

– Эй, вы двое! Идемте со мной! – крикнул Фадей близнецам.

Йоханна, замешкавшись, посмотрела на брата. Тот погладил правой рукой рукоять сабли, давая понять, что даст Фадею отпор, если он будет слишком навязчивым. Девушка, нахмурившись, последовала за казаком и братом в дом Османьского.

Там Фадей достал из сундука три стакана, наполнил их водкой и протянул два из них Йоханне и Карлу:

– Давайте выпьем за Людвика и других бедолаг, погибших на службе у Османьского.

Карлу не понравились эти слова, но он не хотел обижать Фадея, поэтому взял стакан:

– Выпьем за погибших товарищей!

Йоханна последовала примеру брата.

– За товарищей! – сказала она и отважно проглотила крепкий напиток.

Казак снова наполнил стаканы. Йоханна подумала, что он наверняка решил напоить их, а затем надругаться над ними. На этот раз Фадей медлил с тостом. Он внимательно посмотрел на близнецов.

– Вы внуки Жемовита Выборского и фактически являетесь его наследниками, – сказал казак спустя какое-то время.

– Мы внуки Жемовита, – подтвердил Карл.

Фадей сделал глоток, не принуждая близнецов следовать его примеру.

– В таком случае меня удивляет то, что Османьский утаил от вас наследство. До сих пор я считал его человеком чести…

– Какое еще наследство? – спросила Йоханна. – Выборово находится на территории, которую Польша вынуждена была уступить туркам…

– Верно, – улыбнулся Фадей. – Но этот город не единственное, что осталось от старого Жемовита. Под Мехувом есть еще одно имение, которое Османьский приберег для себя. Оно должно было стать вашим.

– Это… – гневным голосом начала Йоханна, но ее торопливо прервал Карл:

– Сперва нужно выслушать, что скажет об этом Османьский.

– Он скажет, что это имение принадлежит ему, – с ухмылкой произнес Фадей.

Фитиль был зажжен. Йоханна однажды уже готова была застрелить Османьского и наверняка повторила бы эту попытку, полагая, что у нее на то есть веские причины.

Карлу не нравилось такое развитие событий. Он схватил сестру за рукав:

– Давай прогуляемся.

– Идем.

Йоханна чуть не плакала от ярости. Как только они покинули крепость, она выпалила:

– Раз Османьский утаил от нас это имение, он – мошенник! Там я могла бы отказаться от этого маскарада и снова жить, как положено девушке. Но ему захотелось, чтобы мы сгинули здесь, на границе с татарами…

– Я не верю Фадею на слово и не готов огульно осуждать Османьского, – сказал ей брат. – Кроме того, наш дедушка действительно мог завещать это имение ему. Он выделил нашей маме щедрое приданое и полагал, что оно в надежных руках.

– Я убью его, убью этого проклятого Османьского! – воскликнула Йоханна, сжав в гневе кулаки.

Карл схватил ее за плечи и встряхнул:

– Ты не сделаешь ничего подобного, ясно? Я не доверяю Фадею. Целый год он вымещал на нас злобу, а теперь вдруг начал вести себя так, будто он наш лучший друг.

– Я все равно его убью, – ответила Йоханна, хотя, немного остыв, поняла: убийство Османьского, совершенное на глазах у его людей, не сулило ей ничего хорошего. – Как только он вернется, – добавила она.

– Он вернется, и мы спросим у него об этом имении. Возможно, Османьский уже давно отправил бы тебя туда, если бы ты открыла ему свою тайну.

Йоханна с сожалением признала, что Карл прав. Она сама отчасти была виновата в том, как сложились обстоятельства. Однако это не означало, что она готова была простить Османьского.

5

Адам Османьский осадил коня и окинул взглядом деревянные сельские дома. Великолепные каменные здания, которые он видел в Сеняве, здесь искать было бы напрасно. Это было самое маленькое и самое незначительное владение Сенявских, но даже его они отдали Адаму лишь потому, что на этом настоял Жемовит Выборский. Подумав о старике, который воспитал его как сына, Османьский вспомнил и о его внучке. «Сразу же после того как приехали близнецы, я должен был отправить Йоханну сюда и отдать ее под опеку своей матери», – сказал он себе. Однако Адам слишком сильно разозлился на эту девицу и поэтому решил взять ее с собой на границу с татарами. Но там она проявила себя гораздо лучше, чем он ожидал.

– Та еще штучка, – пробормотал Османьский и поехал дальше.

Приблизившись к первым избам, он поймал на себе удивленные взгляды. Крестьяне, их жены и дети выглядели сытыми и здоровыми. В том, что касалось управления имением, Адам мог вполне положиться на свою мать. В отличие от управляющих других поместий, она обращала внимание на селян и следила за тем, чтобы им жилось хорошо.

– Пан Адам приехал! – услышал он возгласы.

Женщина прошептала что-то на ухо подростку, и он тут же помчался в направлении усадьбы. Как и другие строения в селе, она была деревянной и отличалась лишь размерами и отделкой. Двое слуг выбежали навстречу Османьскому и взяли поводья его коня.

– Добро пожаловать, пан Адам! – воскликнул старший из них. – Давненько вы к нам не приезжали.

– Было много дел, – ответил Османьский, зная, что ему придется отчитаться перед матерью.

Затем он увидел ее. Она в простеньком платье стояла у двери и смотрела на него с такой радостью, что Адаму стало стыдно за то, что он так долго сюда не приезжал.

Османьский торопливо соскочил с седла и направился к матери. Она прижала руки к щекам, словно не могла поверить, что это действительно он, а затем побежала ему навстречу, будто юная девушка.

– Сынок! – крикнула она, заключая его в объятия.

– Мама! – Адам почувствовал, что у него на глазах выступили слезы, и какое-то время молча обнимал мать. – Как же хорошо оказаться наконец рядом с тобой! – тихо сказал он.

– Зная тебя, могу предположить, что ты останешься всего на несколько дней. Но я не стану печалиться по этому поводу, а лучше буду радоваться тому, что ты приехал. Когда ты навещал нас в последний раз, был еще жив наш благодетель Жемовит Выборский. – В голосе женщины не было упрека, лишь радость от встречи с сыном.

Адам посмотрел на нее с улыбкой. Она была высокой и все еще красивой, хоть в ее светлых волосах уже появились первые седые пряди.

Женщина тоже внимательно посмотрела на сына:

– Ты хорошо выглядишь, Адам. Однако твой взгляд меня пугает. Я не хочу, чтобы ты захлебнулся от ненависти.

– Этого не случится. – Адам улыбнулся, но суровое выражение не исчезло из его глаз.

– Заходи! Ты, наверное, проголодался, – сказала мать и взяла его под руку.

Адам последовал за ней в дом. Внутри было довольно уютно. Здесь был даже зал, где могли бы пообедать одновременно несколько десятков человек. Тем не менее мать повела Адама в кухню. Женщина усадила его за стол и лично подала суп и хлеб.

– Надеюсь, тебе не хочется вина. У нас его нет, – сказала она виновато.

– Я могу довольствоваться водой, – ответил Адам.

– У нас есть квас. Думаю, он тебе понравится.

– Я в этом не сомневаюсь, – улыбнулся Адам.

Мать подождала, пока он поест, а затем села за стол рядом с ним:

– Ну, рассказывай, чем ты занимался эти три года.

– Убивал татар.

– Это долг воина – убивать своих врагов. Татары предательски напали на нашего дорогого покровителя Жемовита Выборского и лишили его жизни…

Ее слова звучали твердо. Мать Адама родилась не в Польше, а на Кавказе. Некоторое время она была рабыней турецкого бея, до тех пор пока отец Адама не захватил ее как военную добычу во время похода. Несмотря на то что за много лет она освоилась в Польше, законы и обычаи родного народа были для нее по-прежнему более привычными.

– Раз уж ты упомянула пана Жемовита, скажу: я познакомился с его внуками, – сообщил Адам.

Мать захлопала в ладоши от восторга:

– Дети дорогой Сони!

Адам кивнул:

– Да, близнецы. Но это необычная история. Позволь мне наполнить кружку, и я расскажу ее тебе.

Мать удивленно посмотрела на него. «Что-то случилось», – подумала она. Женщина взяла кружку Адама и налила в нее кваса из бочки, стоявшей в углу. Поставив кружку перед сыном, она с любопытством посмотрела на него:

– Продолжай!

Адам поделился с матерью впечатлениями от встречи с близнецами и сам не заметил, что рассказывал в основном о Йоханне, а о Карле упомянул лишь вскользь. Мать с интересом слушала его, но когда он закончил и потянулся к кружке, отвесила сыну тяжелую пощечину.

– Адам Османьский, мне стыдно, что я тебя родила! – закричала она на него. – Всем, что мы имеем, мы обязаны щедрости Жемовита Выборского. Но вместо того чтобы вести себя достойно, ты затеваешь с его внучкой подлые игры, на которые тебя мог побудить только дьявол! Эту девушку могли убить татары, она могла стать жертвой одного из забияк, которых ты собрал вокруг себя…

– Йоанна Выборская, или фон Аллерсхайм, умеет за себя постоять, – ответил Адам и тут же понял, каким жалким было его оправдание.

– Ты должен был сказать ей, что тебе известно, кто она на самом деле, и спросить ее о причинах вынужденного обмана. После этого следовало привезти ее ко мне. Но ты предпочел наслаждаться ее неловким положением, несмотря на опасность, которой все вы подвергаетесь, находясь рядом с татарами!

В голосе матери прозвучало разочарование, и Адаму захотелось провалиться под землю от стыда.

– Прости, – тихо произнес он. – Я просто хотел…

– Эта девушка – внучка пана Жемовита. За все, что он для нас сделал, ты должен целовать ей ноги, – резко перебила Адама мать. – Если бы не Выборский, мне бы до самой смерти пришлось батрачить в одном из поместий Сенявских. Тебе самому (если бы ты вообще появился на свет) пришлось бы ходить босиком, с грязными ногами, и прислуживать каждому шляхтичу, писарю и даже лакею, обращаясь к ним, как к великим господам. Пан Жемовит вступил в спор с могущественным родом Сенявских, для того чтобы ты мог получить в наследство хотя бы это село. Как же ты мог опозорить его внучку? – Произнеся эти слова, мать Адама разрыдалась.

Он предпочел бы, чтобы она еще раз его ударила.

– Прости, – растерянно повторил Османьский. – Я исправлю эту оплошность, клянусь!

Он втянул голову в плечи. Адам не знал, как поведет себя Йоханна, когда узнает, что ему с самого начала был известен ее секрет. Возможно, ему повезет и она не раскроит ему череп. Однако слова матери подтолкнули Адама рассказать ей и о разговоре с польным гетманом.

– Матушка, есть еще одна причина, по которой я решил тебя навестить. Станислав Сенявский позвал меня к себе…

Мать вытерла слезы и с удивлением посмотрела на него:

– Польный гетман?

– Он предложил мне взять фамилию Сенявских, если я соглашусь встать под его командование. Кроме того, он хочет дать мне звание ротмистра в гусарском отряде и зáмок. В довершение всего польный гетман пообещал посодействовать мне в поисках богатой невесты…

– Он предложил тебе это, после того как двадцать пять лет считал твое существование непростительной ошибкой? Пресвятая Матерь Божья, чудеса еще случаются на этом свете! – Мать Адама покачала головой и вопросительно посмотрела на сына. – И как же ты намерен поступить?

– Об этом я и хотел с тобой поговорить. Ты на собственном опыте испытала, что такое презрение этой семьи…

– О да, это я испытала в избытке, – сказала женщина чуть ли не с гордостью. – Отец Анджея хотел, чтобы тот женился на богатой польке, но Анджей предпочел сочетаться браком с рабыней-черкешенкой, да еще и осмелился признать ребенка, которого я носила под сердцем. Его тетки и двоюродные сестры так и не простили мне этого. Раз пан Станислав предлагает тебе такую честь, должно быть, ты прославился, убив немало татар.

– Я королевский слуга, обычный шляхтич, как и многие другие, – тихо ответил Адам. – Если я приму предложение пана Станислава, то стану знатным господином и буду носить не только шелковый кушак, но и шелковый жупан. Мои контуш и шапка будут отделаны соболиным мехом. Засунув пальцы в кошелек, я смогу нащупать там золотые…

– Кого татары боятся больше, Адама Сенявского или Адама Османьского? – спросила мать.

– Пока что Османьского, – ответил Адам. – Но вскоре это может измениться.

Женщина задумчиво кивнула:

– Я в этом не сомневаюсь. Но тогда ты больше не будешь слугой короля, а станешь вассалом Станислава Сенявского. Добрый Жемовит всю свою жизнь служил королю. Он не перешел на сторону Сенявских даже тогда, когда один из представителей этой семьи женился на его сестре – твоей бабушке.

– Значит, ты не советуешь мне принимать предложение польного гетмана? – спросил Адам.

– Я не стану тебя отговаривать. Ты сам должен принять решение.

Адам знал, что его мать всем сердцем ненавидела Сенявских – слишком уж плохо они относились к ней после смерти ее любимого мужа. «Они не примут ее и теперь», – подумал он. По мнению членов этого рода, именно из-за нее отец отказался жениться на богатой невесте и таким образом укрепить союз с другой влиятельной семьей. Сам же Адам нужен был Сенявским лишь как головорез, который разделается с их врагами.

– Думаю, решение принято, – сказал Османьский с улыбкой. – Я был слугой короля, им и останусь.

– Это мудро! – радостно ответила мать. – Но у меня есть для тебя еще одна новость. Рафал Данилович, один из королевских советников, хочет с тобой встретиться. Я уже собиралась послать к тебе гонца, но ты приехал сам.

– Данилович? Что ему от меня нужно? – спросил Адам.

– Этого я не знаю. Ты найдешь его в Люблине, а если там его не окажется, то во Влодаве. В любом случае он просил передать тебе, чтобы в Варшаве ты никому не показывался на глаза.

– Почему ты сразу мне об этом не сказала? – удивился Адам.

– Потому что сперва хотела услышать, как у тебя дела, – ответила мать, взъерошив его светлые волосы. – В Польше что-то происходит, я это чувствую. Пускай это принесет вам славу, а мне не причинит вреда.

– Станислав Яблоновский собирает под Львовом войско, чтобы защитить страну от татар Мурада Герая и турок. Они представляют собой бóльшую опасность, чем воины Азада Джимала, которых мне и моим людям до сих пор удавалось сдерживать. Возможно, Данилович прикажет мне присоединиться к Яблоновскому.

На самом деле Адам сомневался в этом: Яна Третьего и великого гетмана, выбранного шляхтой, нельзя было назвать друзьями. Однако Османьский все же надеялся на большой поход против турок и татар. Он поклялся себе, что каждым ударом сабли будет мстить за Жемовита Выборского. Адам снова вспомнил о Йоханне. В ее присутствии он чувствовал себя более беспомощным, чем если бы оказался один против сотни татар. Да, татары были безобиднее этой чертовки.

6

Адам не мог остаться у матери надолго: ему не терпелось узнать, о чем Данилович собирался с ним поговорить. Уже через день Османьский отправился наутро в путь. Ему так хотелось поскорее попасть в Люблин, что он пожалел о том, что у его мерина Бужи не было крыльев. Лишь в дороге Адам задался вопросом, разумно ли будет встречаться с советником короля в Люблине. Там в это время наверняка много людей, желающих либо присоединиться к армии Яблоновского, либо на ней заработать. Адам объехал город и направился дальше, во Влодаву. Как и захваченное татарами Выборово, это был небольшой городок, неподалеку от которого находилось имение Даниловича. Несколько десятилетий назад Влодава, как и многие другие поселения в этом районе, была опустошена во время восстания Богдана Хмельницкого – казаки перебили часть ее жителей. Теперь же город был почти восстановлен.

Адам остановился у трактирщика-еврея и спросил у него, где находится замок Даниловича. Мужчина внимательно посмотрел на него:

– Вы попали к нужному человеку, сударь. Завтра я должен доставить в замок господина Даниловича две бочки хорошего венгерского вина. Если не хотите, чтобы вас узнали, можете завернуться в плащ моего слуги и поехать вместе со мной. Надеюсь, господин Данилович вас ожидает.

Последние слова прозвучали как предупреждение, но Адам отметил для себя другое: Рафал Данилович наверняка находился в своем имении.

– Насколько мне известно, дела обстоят именно так, – улыбнувшись, ответил Османьский.

– Чудесно! Вы можете переночевать у меня. Для вас, господин, у меня найдется даже жареная свинина.

Трактирщик улыбнулся, но Адам заметил, что тот о чем-то напряженно размышляет. Видимо, еврей не понял, кто перед ним. Одежда Османьского была потрепанной, перчатки, сапоги и седло – старыми, а гладкая рукоять сабли свидетельствовала о том, что он привык размахивать оружием. Ни один польский дворянин не предстал бы в подобном виде перед таким человеком, как Данилович.

Однако Адам слишком долго прожил в степи и не придавал большого значения своему внешнему виду. Для него была важна лишь репутация, которую он приобрел в битвах с татарами хана Азада Джимала. Этого для советника короля должно было быть достаточно.

Вино в трактире оказалось хорошим, еда тоже. Посетители, появившиеся вечером, лишь изредка поглядывали на одинокого мужчину в углу.

– Возможно, это казак, – заметил один из них. – Они часто тут околачиваются.

– У казаков сабля слишком свободно сидит в ножнах, – добавил другой посетитель и выбрал столик подальше от Адама.

Османьский купил у трактирщика кисет с табаком, набил свою трубку, зажег ее от раскаленного древесного угля и снова задумался о том, что нужно от него Даниловичу.

7

На рассвете Адама разбудил громкий петушиный крик. Он вымыл лицо и руки, сполоснул рот водой, оделся и уже собрался спуститься по лестнице, но тут ему навстречу вышел трактирщик:

– Вы уже проснулись? Очень хорошо. Я как раз собираюсь отправиться в дорогу. Вот, возьмите этот плащ и наденьте кипу.

– Я не хочу выглядеть как еврей, – резко ответил Адам.

– Хитрость зачастую действует лучше меча, – заметил трактирщик, улыбаясь.

– Кроме того, я хочу позавтракать!

– Моя жена Сара положила в корзину еды, и мы сможем перекусить по дороге.

Стиснув зубы, Адам сдался и накинул плащ. Шапку он засунул за пояс, а вместо нее надел на голову потертую кипу, которую подал ему еврей.

– Отлично, – сказал трактирщик. – Если вы еще и немного согнетесь, никто не узнает в вас храброго воина, который вчера прибыл в город.

– С чего ты взял, что я храбрый воин? – спросил Адам.

Еврей улыбнулся:

– В моем трактире бывает много посетителей, и некоторые из них рассказывают об Адаме Османьском, убийце татар. О вас ходит много слухов – что ростом вы десять с половиной футов, что у вашего коня восемь ног… Но умный человек знает, как отличить выдумку от правды. К тому же… – он сделал паузу, – …господин Данилович сказал мне, что, возможно, вы скоро приедете. Правда, он не знал, когда именно вы появитесь, и волновался, что вы его не застанете.

«Судя по всему, Данилович уже давно собирается со мной встретиться», – сказал себе Адам. Он задумался о таинственности, которой была окружена их будущая встреча, и спросил себя, задуман ли этот нелепый маскарад советником короля или же трактирщик просто решил пошутить над своим гостем? При этой мысли Адам потянулся к сабле, которая была скрыта у него под плащом. Если его подозрения подтвердятся, еврей об этом пожалеет.

Однако сейчас у Адама не было иного выбора, кроме как забраться в повозку. Он наблюдал за тем, как хозяин таверны подгоняет двух тощих лошадей. По дороге к городским воротам их преследовали уличные мальчишки, потешавшиеся над настоящим и мнимым евреями. На месте трактирщика Адам стегнул бы озорников кнутом. Однако еврей попросту игнорировал издевки и не вышел из себя даже при виде снисходительного поведения стражей. Лишь после того, как трактирщик дал каждому из мужчин по нескольку грошей, они позволили ему выехать за ворота. Дальше повозка покатила по ровной лесистой местности; они лишь изредка проезжали мимо сел с деревянными хижинами и небольшими полями.

– В полдень вы будете обедать за столом у господина Даниловича, – сказал трактирщик, которому из-за молчания Адама было не по себе.

– Вряд ли, если он действительно не хочет, чтобы кто-нибудь меня узнал, – коротко ответил Османьский.

– И все же вам наверняка устроят королевский прием, в то время как мне придется довольствоваться хлебом и куском козлятины, которые дала мне в дорогу моя Сара.

Слова хозяина таверны напомнили Адаму о пропущенном завтраке, и он потянул корзину к себе. Она была доверху наполнена едой, поэтому Османьский недолго думая решил перекусить. Увидев это, его спутник сделал грустное лицо:

– Только не ешьте слишком много, иначе на обратном пути нам придется голодать!

– Этого должно хватить для нас обоих. Кроме того, ты сказал, что пан Рафал пригласит меня к своему столу! – засмеялся Адам.

Он взял бутылку вина и хотел ее открыть.

– Не эту! Возьмите другую! – испуганно воскликнул трактирщик. – В этой кошерное вино.

– Не знаю, как вам, евреям, удается не умереть с голоду из-за своих строгих правил.

Раздраженный, Адам положил бутылку обратно и взял из корзины другую. «По крайней мере, вино хорошее», – подумал он, откупорив бутылку и сделав несколько глотков. Затем Адам закинул руки за голову и снова погрузился в размышления.