Текст книги "Непокорная"

12

Карл часто выезжал вместе с Адамом и его людьми, но на этот раз все было не так, как обычно. Товарищи, которые раньше весело приветствовали его, теперь неуверенно смотрели в землю, а друзья Игнация бросали на Карла завистливые взгляды. Сначала он молча удивлялся такому странному отношению, но когда Османьский велел ему ехать рядом с ним, а не сзади, Карл понял, что его друг тоже ведет себя иначе.

– Что, собственно говоря, происходит? – спросил он, когда полевой лагерь остался позади.

– Вы стали знатным господином, имперским графом, который имеет право обедать за одним столом с королями и императорами, а ваша сестра – прекрасная дама, которая…

– За такие слова мне хочется влепить вам пощечину, – прервал Адама Карл, качая головой. – Клянусь Богом, между нами ничего не изменилось.

– У нас с вами, возможно, и нет, но вот с графиней Йоханной…

– Сейчас я отвесил бы вам еще одну пощечину! – снова прервал Османьского Карл.

– Ну, дело в том, что… – начал Адам и тут же снова замолчал.

– Что с вами, друг мой? Капитан Османьский, которого татары боятся словно нечистой силы, внезапно лишился дара речи?

Адам собрал все свое мужество и выпалил:

– Я люблю вашу сестру и перед тем, что произошло вчера, хотел просить у вас ее руки. Но теперь она сестра имперского графа Священной Римской империи…

– Она была ею и раньше, – ответил Карл, напоминая Адаму, что Матиас тоже был братом Йоханны.

– Однако теперь она стоит гораздо выше меня, ведь я всего лишь мелкий шляхтич! Пожалуй, мне все-таки следовало принять предложение Станислава Сенявского…

– Но тогда вы не были бы человеком, которого я уважаю и считаю своим другом! – Карл засмеялся и протянул Адаму руку. – Вы можете смело просить руки Йоханны! Тем не менее вам придется приложить немало усилий, ведь до сих пор вы не пользовались у нее большим авторитетом.

– Надеюсь, когда-нибудь она меня простит, – робко ответил Адам.

– К своему огорчению, должен повторить, что она злопамятна. Но Матиаса она все же простила.

– Мне хотелось бы, чтобы она даровала мне прощение до того, как я окажусь на смертном одре! – театрально воскликнул Адам.

На этом их разговор прервался – они ускорили темп, чтобы догнать татар, о которых сообщили шпионы герцога Лотарингского.

Чтобы не сбиться с пути, Адам отправил гусаров на разведку. Вскоре первый из них вернулся и взволнованно указал вперед:

– Мы их обнаружили! Татар раза в четыре больше, чем нас, но они передвигаются довольно медленно: у них более трехсот пленников, а также множество вьючных животных и повозок.

– Что мы будем делать? Съездим за подкреплением или нападем прямо сейчас? – спросил Карл у Османьского.

– В бою с турками королю Яну понадобится каждый гусар. Итак, мы справимся сами! – Адам отдал приказ ехать быстрее и повернул в том направлении, которое указал ему разведчик.

Вскоре они увидели на горизонте татар. Адам не мог поверить, что враг подошел так близко к польскому и имперскому войскам. На месте татар он бросил бы громоздкую добычу и пришпорил бы лошадей, постаравшись как можно быстрее уйти отсюда.

Проехав еще немного вперед, поляки поняли, что татары все чаще оглядываются на них. Вскоре враги приготовили луки к стрельбе. Но Адам не стал делать им одолжение, подъезжая слишком близко. Вместо этого он осадил своего жеребца, а затем поскакал параллельно татарам на расстоянии примерно втрое большем, чем требовалось для попадания из лука.

– Хочу посмотреть, посмеют ли они на нас напасть, – сказал он Карлу и с нетерпением стал ожидать, что предпримут татары.

13

В тылу сражающихся армий Азад Джимал захватил богатую добычу, но теперь столкнулся с проблемой: он не знал, как пройти мимо польского и имперского войск. Сначала хан надеялся встретиться с турецкими войсками в Эстергоме, но, к своему ужасу, понял, что неподалеку стоят крупные вражеские войска. Некоторое время Азад Джимал думал, что его людям удастся незаметно прокрасться мимо, но как раз когда он уже собирался с облегчением вздохнуть, сзади появились польские гусары.

– Что же нам теперь делать? – спросил его заместитель.

Азад Джимал посмотрел на поляков. Он, разумеется, мог бы на них напасть, но преследователи, вооруженные копьями и саблями, убили бы многих его людей. Можно было бы обстрелять поляков из луков, а затем быстро отступить. Но в этом случае им пришлось бы оставить позади добычу и пленных, а хан не мог этого допустить.

– Мы поедем дальше! Как только эти собаки приблизятся, наши стрелы напьются их крови, – заявил он.

Шло время, и люди хана начали беспокоиться.

– Обстреляем поляков, а затем скроемся! – предложил его заместитель.

– А как же наша добыча? – вспылил Азад Джимал.

– Мы могли бы сначала оставить ее полякам. Пленники замедлили бы их ход точно так же, как задерживают сейчас нас, и это дало бы нам возможность атаковать и вернуть добычу себе!

План был неплох. Азад Джимал и сам уже думал об этом. Однако была одна загвоздка. Напав на поляков, они дадут им возможность контратаковать, и это будет стоить хану слишком большого количества воинов. Поэтому Азад Джимал решил еще немного подождать. Если бы турецкая армия позади них одержала верх над неверными, полякам пришлось бы в спешке отступить, иначе они рисковали бы быть захваченными и убитыми воинами падишаха.

Прошел час, затем еще один. Далеко позади татары услышали выстрелы. Значит, битва была в разгаре. Азад Джимал молился о том, чтобы турецкая армия одержала верх. Он хотел послать разведчика, но поляки наверняка бы его перехватили. Лучше всего ехать дальше и надеяться, что турки победят.

Короткий возглас заместителя отвлек Азада Джимала от размышлений, и он увидел приближающихся гусар.

– Натяните луки! – крикнул хан своим воинам.

Но еще до того как поляки оказались в пределах досягаемости, они снова отступили.

– Они просто хотят нас разозлить, – сказал Азад Джимал своему заместителю.

– Это Османьский! – закричал тот дрожащим голосом. – Я узнал его!

Хан хотел было спросить у своего заместителя, как тот различает гусар, одетых в доспехи, но затем его взгляд упал на коня предводителя поляков. Да, это был жеребец Османьского! Теперь Азад Джимал тоже испугался. Любого другого польского шляхтича ему наверняка удалось бы перехитрить. Но перед ханом был человек, который много лет провел в Диком поле и овладел искусством войны не хуже самих татар.

– Мы должны атаковать поляков и убить Османьского, – сказал Азад Джимал своему заместителю. – Возьми половину войска и сделай это!

Тот испуганно уставился на него:

– Но это же Османьский!

– Он всего лишь человек, а не демон. Собери людей и атакуй его!

Азад Джимал постарался произнести это уверенным тоном, но подчиненный почувствовал его страх. С сожалением взглянув на добычу, заместитель хана сказал себе, что они никогда не доберутся на родину с таким бременем. Он подозвал к себе людей, которым больше всего доверял, и остановился с ними немного позади хана.

– Азад Джимал требует, чтобы мы атаковали и убили Османьского, – сказал он своим друзьям.

– Он глупец! Ему следовало бы оставить добычу и бежать. В противном случае поляки перебьют нас всех! – в ужасе воскликнул один из воинов.

– Вся моя добыча находится здесь, – сказал другой и похлопал по небольшой сумке, висевшей у него на седле.

– С пленниками и громоздкими повозками нам ни за что не удастся уйти от поляков! – заявил в испуге третий.

Заместитель хана понял, что настроение у войска было таким, как он и предполагал. Он указал на восток:

– Там наша родина! Если мы будем и дальше следовать за Азадом Джималом, никто из нас больше ее не увидит.

Это напоминало открытое восстание, но, по его мнению, это был единственный способ спасти как можно больше воинов. Если Азад Джимал погибнет, защищая добычу, его заместителю это будет на руку. Единственный сын хана был еще мальчиком, и племя ни за что не признало бы его своим вождем. Однако если заместитель Азада Джимала возьмет в жены одну из его дочерей, он сам сможет захватить власть над татарами.

– Слушайте меня внимательно! – сказал он своим приближенным. – Сейчас мы поедем навстречу полякам, но будем держаться на расстоянии полета стрелы, затем обгоним их и повернем на восток.

– А как же наши братья? – спросил один из татар, который не хотел бросать остальных на произвол судьбы.

– Мы не просто отступим, а объедем наше войско по кругу. Если кто-то захочет к нам присоединиться, чудесно. Если же люди предпочитают умереть вместе с Азадом Джималом, я не смогу их остановить.

14

– У татар что-то происходит! – крикнул Адам. – Приготовьтесь к бою и разверните лошадей!

За считаные мгновения гусары опустили копья и развернулись лицом к татарам. Те разделились на две части. Впереди люди Азада Джимала подгоняли пленников кнутами, в то время как большинство воинов собралось позади. Внезапно татары с криками ринулись вперед. Несколько стрел полетело навстречу противнику, но они были выпущены со слишком большого расстояния и не представляли опасности.

Адам собирался уже отдать приказ атаковать, но тут отряд татар галопом помчался в сторону. Некоторые гусары хотели последовать за ними, но Османьский крикнул «Стойте!», продолжая смотреть на хана Азада Джимала. Пока тот, наблюдая за бегством своих людей, недоверчиво качал головой, его отряд покинула еще часть всадников. Подобно течению реки, все большее количество татар следовало за товарищами, и наконец даже ближайшие соратники Азада Джимала бросили его на произвол судьбы.

– Что это значит?! – удивленно воскликнул Карл.

– Воины не хотят умирать ради добычи хана, – ответил Адам и поскакал рысью навстречу Азаду Джималу. – Сдавайся! – крикнул он татарину.

– Ни за что! – Хан вытащил пистолет и выстрелил.

Адам покачнулся в седле, и Азад Джимал радостно воскликнул. Через несколько мгновений прогремело более десятка выстрелов. Поскольку хан все еще оставался верхом, Тобиаш Смулковский вонзил в его тело копье. Азад Джимал медленно выскользнул из седла и распластался на земле.

В это время Карл поспешил к Османьскому:

– Вы ранены?

Адам снял правую перчатку и ощупал шею. Там все было в порядке. Наконец Адам нащупал рану под краем доспехов. Она не могла быть глубокой – он ощутил под пальцами свинец.

– Как бы там ни было, я все еще жив. Азад Джимал выстрелил со слишком большого расстояния. Странная рана… Пуля, должно быть, отрикошетила от выреза нагрудника и попала сюда! – Османьский указал на невидимое снаружи место под металлом.

– Меньше разговаривайте! Дайте я вам помогу!

Карл стащил Адама с лошади и снял с него нагрудник. Но, осмотрев рану, увидел, что она поверхностная.

– Подай мне водку, Лешек, – попросил Карл и, когда старик с грустным выражением лица протянул ему бутылку, вылил немного водки на рану. – Думаю, теперь мы можем вас перевязать, – сказал он Османьскому, а затем ударил себя ладонью по лбу и рассмеялся.

– Что такое? – спросил Адам, который злился из-за того, что на мгновение отвлекся и дал хану возможность себя ранить.

Карл указал на татарских пленников. Они остановились, не до конца понимая, спасены ли или же стали жертвами новых завоевателей.

– Мышковский, возьми бóльшую часть гусар и позаботься о пленных и о татарской добыче. Тем временем я и остальные доставим Османьского в лагерь и заодно посмотрим, как продвигается битва. Если возникнет опасность, я пришлю к вам гонца!

– Капитан серьезно ранен? – спросил Игнаций.

Поскольку Карл был теперь немецким имперским графом и должен был вскоре вернуться на родину, Игнаций уже видел себя преемником Адама.

– Османьский еще жив, и я надеюсь, нам удастся доставить его в лагерь, – ответил Карл.

Игнаций решил, что Адам наверняка не выживет, и подъехал к пленным. Те сначала не могли поверить в то, что снова свободны, а затем стали целовать Мышковскому руки. Тем временем друзья Игнация обыскали повозки с татарской добычей и многие ценные вещи оказались в их карманах.

Карл подозвал к себе Лешека и Войслава:

– Соорудите из одеяла и двух копий носилки для нашего капитана и надежно закрепите их между двумя лошадьми, чтобы мы могли отвезти его в лагерь.

– Эй, что это значит?! – возмущенно воскликнул Адам. – Рана от татарской пули не настолько серьезна, чтобы меня нужно было тащить на носилках! Я могу спокойно ехать во главе отряда.

– А я-то думал, что у вас умная голова! Но, похоже, она у вас лишь для того, чтобы дождевая вода не стекала в горло, – усмехнулся Карл.

– Я этого не потерплю! – яростно закричал на него Адам.

– Кароль прав! – вставил Лешек с ухмылкой. – Сегодня вы не очень быстро соображаете. Я понял, что он замыслил. Если графиня Йоанна поверит в то, что вы тяжело ранены, возможно, она покажет свое истинное отношение к вам. Вы, конечно, можете бренчать на лютне у ее палатки и завывать как мартовский кот, но, если я хорошо ее знаю, в такой ситуации она скорее окатит вас ведром холодной воды, нежели подарит поцелуй.

Войслав отвязал свое одеяло и повернулся к Адаму:

– Ну что, вы принимаете предложение графа Карла или нет?

Османьский потер лоб и простонал:

– Да, сегодня я действительно тугодум. Простите, что накричал на вас, господин имперский граф, и проследите, чтобы этот маскарад побыстрее закончился.

– Маскарад? Метко сказано! – Карл оскалил зубы. – Мы поймаем мою сестру на ее же наживку.

– Надеюсь, мне не придется потом хоронить вас обоих, – пошутил Лешек. – У графини Йоанны адский характер, и я думаю, что она застрелит вас на месте, если заметит обман. Потом она, конечно, пожалеет об этом, но…

– Хватит болтать. Лучше помоги нам! – прикрикнул на него Карл.

Но он и сам понимал: если Йоханна узнает правду, ее нельзя будет даже близко подпускать к пистолету.

15

Когда они отправились в путь, выстрелы уже стихли. Но вскоре поляки увидели кучки турецких солдат, бежавших в панике. Правда, турки двигались на юг и не представляли для них никакой опасности. Тем не менее Карл почувствовал облегчение, когда добрался до лагеря. Адаму не нравилось, что его везли на одеяле, и по дороге он постоянно ворчал. Но когда перед ними показались первые палатки, Османьский лег на носилках, притворившись обессиленным. Карл спросил у первого встретившегося ему солдата, как закончилась битва.

– Это была грандиозная победа! – ответил тот. – Мы обратили турок в бегство, и это при том, что это были не те, кто удрал от нас под Веной, а свежие подкрепления из Константинополя. Еще вчера турки ликовали, а сегодня плачут и скрежещут зубами!

– Спасибо! – сказал Карл и поехал дальше, пока не достиг палатки Йоханны.

Его сестра выскочила наружу и уставилась на носилки, привязанные к лошадям. Мунджа тоже вышла из палатки, но вздохнула с облегчением, увидев Карла в седле. Йоханна поспешила к Адаму. Она услышала его стоны и посмотрела на брата:

– Он тяжело ранен?

Карл с хмурым видом кивнул, и Йоханна испугалась. Много месяцев она раз за разом спорила с Адамом, обвиняла его в том, что впоследствии оказалось неправдой. Да и то, что она так долго рядилась в юношу, вовсе не его вина. В конце концов, она солгала Османьскому и не давала ему никаких оснований обращаться с ней как с девушкой.

– Вы не можете умереть, Османьский! – прошептала Йоханна. – Есть еще так много всего, о чем нам с вами нужно поговорить. Вы…

Адам медленно открыл глаза и посмотрел на нее.

– Йоанна, это вы? Как хорошо… – Его голос звучал еле слышно.

– Вы не можете умереть! – повторила Йоханна сквозь слезы.

– Это воля Божья. Я люблю вас, Йоанна. Пожалуйста, поцелуйте меня хотя бы раз!

Карл мысленно аплодировал Адаму за его актерское мастерство. Йоханна тем временем наклонилась и поцеловала Османьского. Это был очень нежный поцелуй. Когда их уста разомкнулись, глаза Адама сияли, как две звезды.

– Вы прекрасны! – сказал он ей.

– Вы не можете умереть, – прошептала Йоханна еще раз, но вдруг поняла, что сейчас его голос прозвучал как обычно. Она указала на кровавую повязку, которую Карл наложил Адаму, и подозрительно спросила: – Куда вы ранены?

Адам указал на изгиб шеи рядом с ключицей и на свое сердце:

– Сюда и сюда.

– И сюда! – воскликнула Йоханна, указывая на его голову. – Вам должно быть стыдно, Адам Османьский, за то, что вы сыграли со мной такую злую шутку! Признайтесь, ваша рана не такая уж серьезная.

– В него попала пуля, – возразил Карл.

– Но он не умирает! – Йоханна сердито посмотрела на брата. – Так, значит, ты тоже принимал участие в фарсе Османьского!

– Как и в твоем, – с улыбкой ответил Карл.

– Простите, но я хотел узнать, как вы на самом деле ко мне относитесь. Я не смел надеяться, что однажды вы меня поцелуете. – Адам приподнялся и хотел обнять Йоханну, но она увернулась от объятий и замахнулась на него.

– Ударьте меня! – взмолился Адам, поворачиваясь.

Однако пощечины не последовало. Йоханна уперлась руками в бока и посмотрела на Османьского. Гнев в ее глазах уступил место лукавым искрам.

– Сударь, я не стану разбивать свою нежную руку о вашу деревянную голову.

– Нежную руку, о да, – засмеялся Карл.

Адам подошел к Йоханне и наконец-то обнял ее.

– Вы непокорная бестия и доведете меня до смерти своим упрямством. И все же я влюблен и женюсь на вас!

– Вот как? – насмешливо ответила Йоханна, но затем позволила себя поцеловать.

16

Ян Третий едва уцелел в первый день битвы за Парканы, но назавтра отпраздновал славную победу вместе с Карлом Лотарингским. Пока два полководца сидели вместе и обсуждали, следует ли им продолжать военный поход, несмотря на приближение холодов, Рафал Данилович подозвал к себе Адама, Карла и Йоханну.

Палатка Даниловича, как и многих других поляков, была частью добычи, захваченной под Веной. Советник сидел на турецкой подушке, держа в руке стакан водки, и с любопытством смотрел на гусар.

– Вчера вы убили Азада Джимала и отняли у него добычу – несколько десятков тысяч злотых, а также более трехсот пленных! – сказал он вместо приветствия.

– Я не знаю, насколько велика добыча, и освобожденных пленных тоже не считал, – ответил Адам.

– Это немалое достижение, тем более что татары во много раз превосходили вас численностью. Однако они не посмели тягаться с вами и вашими людьми и предпочли сбежать. У вас хорошая репутация, Османьский. Поэтому вам следует сохранить это имя.

Адам воспринял это как совет не принимать предложение Станислава Сенявского. С тех пор как Йоханна согласилась стать его женой, Адаму больше не хотелось добиваться более высокого положения в обществе.

– Король подумывает о том, чтобы назначить вас старостой какого-нибудь города на границе с татарами, – продолжил Данилович. – Но сначала нужно будет дождаться, когда заживет ваша рана. Кроме того, есть еще одно дело, которое нужно уладить. – Он посмотрел на Йоханну и задался вопросом: неужели он был настолько слеп, что с самого начала не признал в Яне Выборском женщину?

Йоханна, Адам и Карл молчали, напряженно ожидая, пока Данилович снова заговорит. Однако он не торопился. Через некоторое время королевский советник кивнул, словно подтверждая свои мысли.

– Значит, поступим так. Вы, Аллерсхайм, приехали в Польшу со своим младшим братом Яном и оба прекрасно себя проявили. К вашей великой печали, позавчера Ян пал в бою и был похоронен рядом с вашим старшим братом Матиасом. Вы, графиня, – Данилович снова перевел взгляд на Йоханну, – приехали сюда в сопровождении брата Матиаса и теперь вернетесь на родину вместе с Карлом.

Йоханна сжала губы, чтобы не обронить неосторожное слово. Вельможные господа обращались с правдой так, как им было удобно. Поскольку Йоханна не хотела привлекать к себе лишнего внимания, она опустила голову и поклонилась:

– Как пожелаете, ваше превосходительство!

– Было бы неразумно сказать его величеству правду, – заявил Данилович. – У короля достаточно других забот. Необходимо нанести туркам решающий удар. Я сожалею, что вы больше не сможете принимать участие в сражении, но и вы, Аллерсхайм, и вы, Османьский, отличились в предыдущих битвах. Господин Вальдекский считает, что люди Матиаса фон Аллерсхайма утомлены сверх всякой меры, поэтому решил отпустить их домой. Вы, Аллерсхайм, будучи преемником брата, поведете их на родину.

Карл кивнул:

– Слушаюсь, ваше превосходительство!

– Сестра будет вас сопровождать.

Йоханна хотела было возразить, но Адам прижал указательный палец к ее губам.

– Позвольте говорить мне, – прошептал он ей и повернулся к Даниловичу. – Я намерен жениться на графине Йоанне, поэтому хочу сопровождать своего будущего шурина на его родину и, возможно, даже проведу у него зиму.

– Сделайте это! А свой отряд передайте Игнацию Мышковскому. Пусть он командует им так же успешно, как и вы.

– Позвольте задать вопрос, – сказал Адам. – Вы всегда были в курсе моих дел, в моем отряде наверняка был кто-то, кто вас информировал. Это Мышковский?

– Даже если бы это был он, я бы отрицал это, друг мой. В моем положении важно знать о происходящем. Так что не обижайтесь на меня, ведь ситуация на границе с татарами весьма неопределенная, а я должен всегда иметь возможность ответить на вопросы его величества.

Адам понял, что больше ничего не узнает, и сделал шаг назад.

Данилович поднял руку:

– Чуть не забыл. Чиновники его императорского величества оказали нам услугу и прислали продовольствие. Корабли, на которых его доставили, вскоре отправятся вверх по Дунаю и снова будут загружены в Вене и других городах. Вы можете поплыть на них.

– Благодарю вас, ваше превосходительство, и прошу разрешения удалиться! – Карл поклонился Даниловичу и подумал, что ему придется привыкнуть к тому, что теперь он Аллерсхайм.

Адам тоже поклонился и слегка застонал, почувствовав боль в ране. Йоханна заметила это и была рада, что Данилович их отпустил. Выйдя из палатки королевского советника, девушка остановилась и схватила Адама за руку:

– Сейчас вы пойдете со мной, и я осмотрю вашу рану. Карл, будь так любезен, раздобудь бутылку водки. Мне нужно будет промыть рану.

– За этим нужно обратиться к Лешеку, – радостно ответил Карл.

– Водка – это еще и лекарство, – произнес Адам с деланой усталостью в голосе. – Думаю, мне не помешает стаканчик или два.

Йоханна строго посмотрела на него:

– Вы получите один стакан водки, но только если будете подчиняться моим указаниям!

– Мы еще даже не женаты, а вы уже командуете мной, будто матрона после двадцати лет брака, – простонал Адам, но затем улыбнулся Йоханне.

Она улыбнулась в ответ:

– Вы попросили моей руки, и теперь вам придется отвечать за свои слова.