Текст книги "Краски. Путь домой. Часть 5"

120

Сверкающие бокалы переливались в косых вечерних лучах солнечного света, раскидывая по шатру миллионы радужных зайцев. Зал заполнился жидким закатным золотом, плавающим в выпивке и угощениях, растворенным в воздухе светящейся пыльцой, вставшим в пространстве драгоценной взвесью. Вместе с посудой сверкали наряды и украшения гостей, столовое серебро и взгляды жениха с невестой. С полсотни столов, покрытых молочными скатертями и тончайшим белоснежным фарфором, вместили многочисленных гостей. Тактичный ведущий направлял поток общего сознания в позитивное русло, а погода баловала последним сухим днем.

На восточном горизонте уже собирались ватные клубы облаков, обещая накрыть улицы пеленой спокойствия, едва солнце снимет контроль над городом. К Сан-Франциско приближались туманы. Воздух уже пропитался влажностью, обещая ночь в жемчугах росы, утро в смоге и сырости, а завтрашний день – под покровом дождливой подушки. Природа брала свое, так любезно предоставив в этом году горожанам временную фору, и теперь расслаблялась, отпускала, предавалась естественному току бытия.

Молодоженов поздравляли весь вечер, произносили тосты и приятные слова. Каждый, даже самый маленький и дальний гость, получил возможность высказаться, и Алекса очень удивилась, насколько тепло к ним относится их окружение. Даже те, с кем были когда-то недомолвки и конфликты, не остались в стороне и пожелали добра и любви молодым. Повсюду мелькали вспышки камер и улыбались счастливые лица, со всех сторон лились теплые слова и согревающие сердечные потоки. Влюбленные и представить себе не могли, насколько большой и обширной бывает семья.

Сиреневые сумерки пришли быстро, и золотой беспредел угас вслед за севшим светилом. Желтые фонари яркими пятнами разрезали густеющую синеву, а шатер со столами наполнился крошечными огоньками гирлянд и отражением их в светящейся посуде. На город опустилась вечерняя сапфировая мгла с белесыми пятнами тумана в низинах, дымящимися котлом с варевом на фоне синих теней.

Банкет плавно переходил от формальной части к творческой, позволяющей гостям проявить себя, обнародовать и донести свои чувства до жениха с невестой в иной форме, нежели чем тост. Кристофер Траст спел влюбленным старую классику про любовь, прослезив тем самым свою супругу. Их приемная дочь Кения прочитала племянникам стих собственного сочинения, сверкая жемчужной улыбкой на фоне смолянисто-черной кожи лица. А Колин Фишер, вспомнив самодеятельность былых лет, сыграл для гостей очаровательную партию на рояле. Люди раскрывались, делились своими талантами, вспоминали былое и, пережив легкую ностальгическую печаль, пытались пробовать снова то, о чем забыли много лет назад.

Венцом вечера стал дуэт родителей невесты, спевших под гитарный аккомпанемент мистера Траста песню, которую пара пела в свои школьные годы под луной, нежную, наполненную трепетным чувством друг к другу. Дениэл с Алексой, тронутые до самых глубин сердца, поднялись из-за стола и закружились в танце, а оркестр тактично подхватил ноты знакомой всем песни и сделал из дуэта грандиозный подарок. Вскоре к молодоженам присоединились гости, и в зале закружились влюбленные пары, какие-то только познакомившиеся, а некоторые – влюбившиеся друг в друга вновь, спустя десятилетия рутинной совместной жизни.

После нескольких танцев гости оживились и разделились на стайки щебечущих воробьев. Одни обсуждали торжество и оформление зала, другие – жениха с невестой, третьи – работу, иные – погоду, политику, экономику и религию. Алекса окинула взглядом зал и увидела своих подружек невесты, стоявших неподалеку в компании мужчин. Лорейн обнимала Джордана, Лиз с Грегом улыбались друг другу, а вот Ким… Восхитительная сирена держала под руку плотного русоволосого мужчину, абсолютно незнакомого. Хотя, присмотревшись, девушка поняла, что, кажется, она его где-то видела. По крайней мере, черты лица напоминали ей кого-то, но она не могла вспомнить, кого. Алекса потянула жениха к парам, глядя в упор на интригующего незнакомца.

– Кто этот парень с Ким, ты не знаешь? – Прочитал ее мысли Дениэл.

– Он похож на кого-то… Но нет, не может быть! – Перебила сама себя Алекса.

– На кого? – Потребовал догадок жених, но они уже подошли слишком близко, чтобы обсуждать в открытую.

Алекса в упор смотрела на Ким с вопросом в глазах относительно ее кавалера, но та лишь улыбалась и переводила взгляд с невесты на своего спутника и назад. Когда молодожены подошли ближе, компания оживилась, девушки потянулись к невесте с объятиями, а мужчины обменялись добрыми словами и рукопожатиями.

– Привет, «Ямаха»! Я так рад, что у вас все хорошо! – Пробасил тот самый мужчина, и Алекса все поняла.

– Эд! Не может быть! Где твоя борода? – Воскликнула она.

– Я же на свадьбу собрался, какая уж тут борода? – Отшутился он. – Жарко от нее стало.

С этими словами Эд одарил свою спутницу душевной улыбкой, и она ответила взаимностью. Искренне радуясь за свою привередливую до мужчин подругу, Алекса прошептала беззвучно: «поздравляю», на что Ким, совершенно не стесняясь, ответила: «так вышло», и пожала плечами, словно не имела к их союзу никакого отношения. Невеста рассмеялась и крепко обняла ту, что поддержала ее однажды во времена кромешной темноты.

Вдруг к их компании присоединилась темноволосая девушка, невысокая, стройная, с по-детски распахнутыми серыми глазами. Избрав себе целью мисс Холли, брюнетка схватила ее за плечи и расцеловала в обе щеки.

– Пат, ну что ты? – Оторопела Ким, смущенно.

В ответ Патриция Мерфи, подружка невесты, которую Алекса помнила со свадьбы Стивена в Миррормонте, протянула руку с помолвочным кольцом с лилиями. Четвертым за вечер.

– Кит Андерсон сделал мне предложение, поженимся в следующем месяце, – доложила она, и щеки гостьи вспыхнули алыми розочками. – Мы решили уехать из Миррормонта, купили дом в Портленде. Спасибо вам всем!

Голос девушки запнулся за ком в горле.

– Поздравляем тебя, – первой сложила картинку Алекса, и от ее слов глаза Патриции засияли влажным блеском счастья. – Это потрясающая новость!

Патриция подозвала к общей компании своего жениха, стоявшего невдалеке, темнокожего кудрявого молодого человека в строгом коричневом костюме-тройке, и тот уважительно поприветствовал новых знакомых. Кит и правда выглядел очень достойным молодым человеком, серьезным и любящим свою пассию, так что Алекса порадовалась за уроженку Миррормонта, что и у той в личной жизни теперь все чудесно, а жестокий Дерек Райт остался в прошлом.

Общение текло полноводной рекой. Кто-то приближался к их компании, кто-то уходил. Лорейн повела своего мужчину знакомиться с Санджитом и Ракешем, ее сотрудниками по цеху. Патриция с Китом ушли к стоявшим рядом с четой Фишер Марку и Трикси. Люди смешивались, знакомились, расходились, чтобы сойтись вновь, делились своими эмоциями и чувствами, образуя чудесную красочную картину, словно палитра художника. И вот уже совсем не было разницы, каким цветом были окрашены те или иные отношения, они стали все стабильно золотисто-лиловыми, под цвет уходящего дня.

В разгар этого тепла и смеси красок, когда казалось, что пространство свадьбы смыло своим любовным светом все темные пятна с взаимодействия людей, к ним и подошел Стивен Роджерс со странным пожеланием.

– Вы позволите украсть на несколько минут Вашу подружку невесты, – галантно поинтересовался он у Алексы, и та недоуменно кивнула.

Точно так же он попросил уединения у спутника Ким, а после – аудиенции и у нее самой, после чего увел женщину подальше от компании. Несколько пар глаз уставились им вслед, не понимая, чего можно ожидать от этих двоих.

– Все будет хорошо, – заявила оставшаяся рядом с молодоженами Индира. – Пора им повзрослеть и поговорить, верно?

Вспыльчивость Стива могла с легкостью посоревноваться в своем гротескном масштабе с язвительным остроумием Ким, поэтому все, кто знали взаимодействие этой пары, напряженно всматривались в темноту, где две фигуры в нарядных костюмах выясняли отношения. Одна индианка была смиренно спокойна, словно все происходило по плану, и, когда ушедшие друзья, договорившись о чем-то, направились назад в теплую компанию, все тоже удостоверились в этом. Расслабленные и улыбчивые, они шли к помосту мимо желтых фонарей, освещавших их довольные лица. Каких только чудес не случается на свадьбах!

Приятные звуки оркестра заполнили звенящую сверчками ночь, и многие пары пришли в движение. Как яркие светящие шестеренки, они вращались вокруг своей оси, соприкасаясь с невидимыми глазу, но ощутимыми звеньями, четко входя в них, и вращали тем самым весь механизм мироздания в целом. Иногда пары менялись своими половинками, потом возвращались вновь, смешивались свечениями, продолжая вертеться.

Алекса с огромным счастьем наблюдала за этими светящимися потоками эмоций – кружевом бытия, лившимся от людей во все стороны. Вон там Дениэл танцевал с ее мамой. Застенчивая Мелани выглядела еще красивее с легким румянцем на щеках. Лиз кружилась со своим начальником, так же смущенная его приглашением на танец. Эд согласился на круг с Кэрри Сваллоу, а Терри Уайтсберг – с Клодией Форест. Невеста в компании Ким и Грегори стояли возле невысокой барной стойки, уставленной бокалами с шампанским, и наблюдали за умиротворенной картинкой.

– Надо же, я думала этого зануду ничем не проймешь, – усмехнулась Ким, кивнув на Уайтсберга, всегда до щепетильности придирчивого к миру.

– Свадьбы объединяют даже самых разрозненных персонажей, – промурлыкала Алекса.

– А что это за рыжая девица танцует со Скоттом? – Вопросил Грегори, следя взором за своим самым ценным сотрудником.

– Это же Веллари Стоун, бывшая жена Стива! Что она тут делает вообще? – Воскликнула Алекса. – Ого, они целуются…

Три пары изумленных глаз наблюдали за новой страстью, зарождающейся на танцполе. Похоже, даже самые отдаленные части их с Дениэлом вселенной стали стягиваться в одной точке, обретая гармонию и любовь. Наполненная невероятным внутренним светом, Алекса порадовалась за всех, кто сегодня присутствовал на ее торжестве, поблагодарила их от всей души и пожелала огромного неземного счастья, примерно такого, какое ощущала она сама в этот замечательный вечер.

121

Синяя ночная мгла окутала помост влажной дымкой. В шатре стало немного промозгло, и Дениэл надел пиджак, позаботившись и о своей невесте, предусмотрительно выбравшей на случай прохлады красивое болеро из белой парчи. Старшее поколение покинуло торжество, пожелав молодым счастливой ночи, чета Траст направилась укладывать малышей, а репортеры сбежали обрабатывать свою сенсацию в редакционную. Часть столов сдвинули к несущим конструкциям помоста, освободив для танцующих больше места. Из угощений остались лишь закуски, шампанское и торт.

Подозрительное копошение на помосте началось уже давно, и сейчас подготовки к странному действию достигли своего апогея. Дениэл никогда не понимал этой дурацкой традиции – бросания букета невесты. И уж тем более не понимал ажиотажа вокруг него, когда три десятка девиц ломятся за летящим кустом поактивнее игрока в американский футбол за мячом-дыней. Но это было забавно. Девушки выстроились за спиной его возлюбленной, готовые к триумфу, хотя, как и в любой другой лотерее, весь выигрыш должен был достаться одному.

– А ты чего не пошла? – Вопросил он Ким, стоявшую невдалеке от него с бокалом.

– Я там уже была, – бросила секретарь «Траст Инкорпорейтед». – Тем более в толпе столько помолвленных, вдруг я выиграю? Я туда пока не собираюсь, зачем же им обламывать надежды? Как думаешь, кто поймает?

– Лиз.

– Пф, нет, – отмахнулась женщина. – Если только он прилетит ей прямо в лицо. Лиз не такая, она очень нежная и влюбчивая, беззащитная, крайне ранимая.

Дениэл уставился на свою приятельницу круглыми от изумления глазами.

– Лиз Харви? Ранимая? – Уточнил он, но собеседница лишь невозмутимо кивнула, зная свою товарку, как облупленную. – Она поймает, вот увидишь.

– Перестань, она и замуж-то не хочет! – Возмутилась спорщица. – Хочешь пари? Эта, белая. Как ее? Лорейн. Или Патриция, она давно детей хочет.

– Определись, я не приму твою ставку на двух девушек, – заявил Дениэл.

Друзья откровенно издевались над всем действом, тогда как в центре их внимания происходил самый настоящий бой за лучшее место под солнцем. Незамужние девушки, наперебой сверкавшие кольцами для помолвки на своих руках, толпились и толкались за спиной невесты. Та улыбалась, прицеливаясь и собирая заказы, кто готов замуж первым. Дениэл оценил позиции Лорейн и Пат – те стояли прямо в центре за спиной Алексы – и все же принял двойную ставку, брокер из него никакой.

– Лиз даже в общую толпу не полезла, – усмехнулась Ким. – Алексе придется очень сильно промахнуться, чтобы букет достался ей.

– Говори ставку, – безапелляционно принял спор жених.

– Синие волосы, – расхохоталась Ким.

Дениэл окинул взглядом из-под приподнятой брови копну шикарных длинных волос парикмахерши и кивнул, полагая, что та давно мечтала о кардинальных изменениях в своей жизни. Синий. Когда-то это был его нелюбимый цвет, а теперь он согласился рискнуть и выкрасить в него шевелюру, тот еще директор фирмы!

Тотализатор запустился. Девушки суетились и напряженно переглядывались, изучая траекторию замаха невесты. Мисс Харви, хоть и стояла в стороне, но тоже зыркала хищным взглядом на букет. Дениэл всем сердцем верил в Лиз – свою любимую Грымзу, свой Офисный Кошмар, Ужас Всей Своей Жизни!

Алекса присела в замахе, и вместе с ней присели напряженные моментом потенциальные невесты. И спорщики, что уж греха таить. Каждый искренне желал продвинуть вперед свою лошадку, к выигрышу, к победе!

Вот стянутые светлой лентой розы и тюльпаны взмыли вверх. Очень медленно, или Дениэлу так показалось, они пролетели тянущиеся ввысь руки девушек и приземлились бы ровно на деревянный помост за их спинами, если бы не вытянутая в броске кобры рука Лиз. По залу рассыпался гул разочарования и хохот жениха.

– С тебя синие волосы! – Ткнул он локтем в бок секретаря крупной фирмы.

– Пряди, – уточнила она. – Всю жизнь мечтала.

– Я так и понял.

Радостная владелица букета уже бросилась к своему возлюбленному, сжимая вожделенный трофей в руках, и тот точно так же посмеялся над рвением девушки владеть этой условностью, как и сам Дениэл. Грегори явно забавляло все это действо, но он радовался триумфу своей возлюбленной.

После полного энтузиазма события гости обмякли и разбились на небольшие компании, общающиеся за столами на разные темы. В воздухе запахло мечтами, дерзкими планами и волшебством. Пользуясь такой магической минутой, Дениэл с Алексой решили покинуть своих добрых друзей и сбежать в гостиницу на первую брачную ночь. Девушка помахала на прощание подругам, и молодые заняли стоявший на парковке «Купер», готовые к своему первому путешествию в роли мужа и жены.

За окном верного даже в самых странных обстоятельствах автомобиля мелькали все те же привычные за много лет каменные джунгли Сан-Франциско: бесконечные подъемы и спуски дорог, спящие в ночи, множество трамвайных путей, пустующие под вечерней иллюминацией, парки и мосты, лишенные толп туристов. Разноцветные лампочки витрин и фонарей сливались в единое полотно созвездий, замещая небесные светила, затянутые сегодня тяжелыми дождевыми облаками.

Один из самых обычных мегаполисов со своими законами, жизнью и ценностями оказался для Дениэла едва ли не самым красивым городом мира, магическим, судьбоносным! Мужчина вел машину по спящим темным улицам и, поглядывая время от времени на восхитительную девушку рядом, размышлял о своей жизни, перевернувшейся вверх дном три с половиной года назад. Не верилось, что тем мартовским днем, собираясь на собеседование, он выбрал путь навстречу своей судьбе.

– Приехали, – сообщил он, паркуя транспорт возле высотного отеля на Маркет-стрит.

Алекса улыбнулась и одарила его таким теплым взглядом, что сердце гулко забилось от предвкушения ночи. В их распоряжении был шикарный номер с огромным окном на пятнадцатом этаже, с ванной в виде сердца и прочей не особо нужной им атрибутикой, которой так гордились администраторы подобных заведений, слыша словосочетание «первая брачная ночь».

Влюбленные поднялись на свой этаж и нашли нужную дверь. Перед тем, как войти, Дениэл подхватил красавицу на руки и перенес через порог, следуя давней, заведенной кем-то когда-то традиции. Нежный поцелуй свел их губы в одной точке.

– Я люблю Вас, миссис Кентмор, – пробасил он, наслаждаясь минутой.

– А я – Вас, таинственный незнакомец, – смущенно произнесла Алекса, зардевшись, и Дениэл вдруг понял, что не видел ее застенчивости уже очень давно и сейчас был тронут подобной реакцией.

Он держал в своих руках самую большую драгоценность на свете, и речь шла отнюдь не о платье невесты. Губы молодоженов не могли оторваться друг от друга, почувствовав сладкое единение. С огромным трудом Дениэл отпустил ее от себя, помог расстегнуть платье, и Алекса шагнула в ванную комнату освежиться. Вскоре он присоединился к ней, скинув лишние детали гардероба.

Теплая ласковая ночь не шла ни в какое сравнение со всеми предыдущими, как бы странно это ни звучало. Раньше он думал, что свадьба меняет что-то лишь у людей, кто предан правилам и законам, но не чувствам. О, как же Дениэл заблуждался! Ощущение полноправия рядом с Алексой, принятие на себя ответственности за ее жизнь и безопасность, создание единства их пути и общей семьи окрашивали теперь интимную жизнь совсем иными красками. Их тела, такие привыкшие друг к другу, стали в одночасье единым целым, но будто заново, с чистого листа.

Молодожены смогли остановиться в наслаждении лишь поутру. Дениэл оставил спящую супругу на кровати и встал возле окна, изучая утренний пейзаж. Ранняя заря занималась салатным светом где-то там, на восточном горизонте. С высоты виднелись угасающие ночные огни Сан-Франциско, черным прямоугольником темнел парк «Голден Гейт», а где-то вдалеке светился мост. Океан парил, а за ним, собираясь в огромные сугробы снежной лавины, напирал на город запоздалый осенний туман.

Мужчина обернулся на спящую жену: та лежала обнаженной поверх сбитого в страсти одеяла, разметав длинные каштановые волосы по подушке. По ее левой ноге убегал от щиколотки к бедру большой ветвистый бордовый шрам, оставшийся после взрыва весной. Синяя темнота заполняла их уютное гнездышко, и лишь на двери шкафа висело белоснежное платье, казавшееся слишком контрастным для окружавшего его предрассветного мрака.

ЭПИЛОГ

Дениэл окинул прощальным взглядом гостиную своего жилища, прежде чем выйти из него под декабрьский дождь. На журнальном столике красовалась та самая елочка, которую он подарил любимой два года назад, словно дневник, вмещавшая в себя все символы их совместной биографии. Усмехнувшись теплым воспоминаниям, мужчина покинул дом и вышел на низкое крыльцо, охраняемое по бокам двумя белыми колоннами.

До выставочного зала ему нужно было пройти всего два неполных квартала, и он не взял зонт, понадеявшись на скорость своего шага. Предрождественский Сан-Франциско встретил его разноцветными гирляндами, подсвечивающими мир разными цветами – красным, синим, зеленым, желтым и снова красным. Они отражались стайками красочных светлячков на влажном асфальте и в окнах многочисленных домов, вторя светофорам, напоминая о грядущих праздниках. Хотя напоминаний особо не требовалось – Дениэл с Алексой и так были готовы к первому совместному празднику в стенах собственного дома. Украшение комнат супруга закончила в прошлые выходные, несмотря на то, что до Рождества предстояло прожить еще целых две недели.

– Хо-хо-хо! – Послышалось недалеко от продуктового магазинчика, где они с женой покупали печенье к чаю, когда лень было печь самим.

Возле прозрачной стены, за которой проглядывались ряды касс и стеллажей супермаркета, стоял невзрачного вида бездомный тип, бородатый, печальный, покрытый мелкими брызгами измороси. На голове его красовался колпак Санта Клауса, а лицо вмещало в себя всю грусть мира.

– Хо-хо-хо! – Скорее вздохнул Санта, чем пожелал ему счастливых праздников.

Дениэл вынул из кармана бумажник и, выбрав подходящую купюру, приблизился к бедолаге. Бородатый старикан сжался в комок, но виноватого взгляда не опустил.

– С наступающим! – Добродушно кивнул он Санте, протягивая купюру, и тот, приняв, рассыпался в искренних благодарностях.

Дениэл лишь улыбнулся и поспешил дальше, поднимая ворот спортивной куртки до самой бороды от бросающего осадками в лицо ветра. Проскочив с десяток однотипных домов спального района, Дениэл скользнул в двери здания, бывшего некогда центром йоги. Отряхивая с одежды крупные капли дождя, он выдохнул с облегчением, радуясь знакомым лицам.

По центру большого светлого помещения, заполненного по периметру ценителями искусства и яркими неоновыми портретами, стояла его супруга и лучший друг с женой. Алекса тепло улыбнулась запоздалому гостю и направилась к нему, принимая из его рук влажную верхнюю одежду.

– Наконец-то, мы заждались! – Пожурила она его вместо приветствия, но поцелуем все же одарила. – Стивен уже начал шутить, что тебя украл Санта Клаус, очень смешно.

– Он честно пытался, – усмехнулся Дениэл.

Выставка на девяносто экспонатов открылась в Сан-Франциско неделю назад, но уже успела собрать все мыслимые и немыслимые отзывы критиков и сотни посетителей. К экспозиции применяли полный спектр человеческих эмоций относительно искусства, от восторга и слез умиления до полного отвращения и откровенных ругательств. А Дениэл помнил, это – один из признаков, что современное искусство перед ним наивысшего качества, ибо выбивает из зоны комфорта и заставляет ощущать мир по-иному. Просто разные люди видят в жутких лицах со стекающими глазами разные вещи, от страха до восторга. А это означало, что картины попали в самое сердце города.

– Уважаемые дамы и господа! – Обратилась к случайным гостям галереи Алекса чистым звонким голосом. – Всех желающих прошу присоединиться к нашему скромному банкету в честь открытия выставки, не стесняйтесь! И с наступающим Рождеством!

Художница приблизилась к супругу и одарила его нежным поцелуем.

– Ну что, теперь выставим и твои портреты тоже? – Предложила она.

– Я не настолько тщеславный, – отозвался Дениэл с усмешкой.

После официального праздника, устроенного четой Роджерс, жившей по соседству с «уродцами», на который Индира приготовила несколько подносов угощений и сотню кружек чая, друзья распределились по точкам обзора экспонатов. Дениэл остался один в центре зала. Вокруг него двигались люди: они подходили к картинам, переговаривались, читали надписи к ним и менялись в лице, оценивая очередной шедевр. Экзальтация и ликование сменялись брезгливостью и отвращением бесконечное множество раз, пока посетитель замыкал круг вдоль выставочных стен, и Дениэл безмерно гордился супругой, наблюдая за фурором.

Алекса вспомнила их всех. Девяносто провалов, по лицу на каждый. Уникальные и неповторимые, они удосужились внимания художницы в полной мере, с названием и описанием, с местом в сердце под каждый лик, милый и родной.

Был момент осенним вечером после свадьбы, когда Дениэл застал ее с красками и кистями за мольбертом и удивился, что и говорить. Руки художницы снова выводили эти уродливые лица.

– Я думал, что ты закончила, – проговорил он.

– Мне нужно было их дорисовать, а то несправедливо получалось.

В двух портретах отчетливо узнавались миссис Шайнинг из клиники, когда та брала у Алексы кровь на анализ, добрая грустная женщина с зеленой улыбкой, и девушка со стаканом апельсинового сока, идущего радужными разводами.

– Конечно, их не хватало до полного комплекта, – с усмешкой согласился он.

Сейчас же, замерев в центре выставочного зала, Алекса затаила дыхание от щемящего чувства в груди. Девяносто. Ровно столько раз за жизнь девушка уходила в мир «красок» и искр, пугавший ее маленькую и восхищавший юную.

Благодаря картинам, она вспомнила все свои провалы, заполнила активировавшейся из «ниоткуда» информацией каждый пробел памяти, набралась силами и энергией целиком. Она будет скучать по этому миру. В глубине души художница знала, что выставка – это прощание со своей особенностью. Больше ее вселенная не вздрогнет, не расслоится контурами и не полетит в кисельном пространстве тысячей светящихся частиц. Все прошло и со временем забудется.

Но она никогда не перестанет надеяться увидеть это снова.

20.03.2017—18.04.2020