Текст книги "Краски. Путь домой. Часть 5"

76

Ноги еле шевелились, будто потеряли костную составляющую. В горле пересохло так, что Стив не отважился даже попросить воды перед уходом из особняка, провожаемый сочувствующими взглядами друзей. Он с трудом доплелся до машины и просидел там черт знает сколько, прежде чем решил завести двигатель. Словно впервые управляя автомобилем, он доехал до ворот поместья и, дождавшись характерного щелчка, после которого створка стала отъезжать в сторону, вывел голубой болид на проезжую часть.

Руки дрожали, отказываясь слушаться своего хозяина, а голова обещала взорваться, если он попробует выжать из нее хотя бы еще один вывод. Нет, сегодня Стив не водитель, иначе, чего доброго, еще и разбиться может. Благо, от дома Алексы до его жилья было не так далеко – пять минут жилыми кварталами, и вот он уже ставит машину на пустынную парковку возле своего здания.

Не соображая, Стив вышел из «Шкоды» и сделал пару шагов от яркой шустрой тачки, словно она принадлежала не ему. Мужчина резко обернулся и столкнулся взглядом с черными строгими окнами собственного жилья, не понимая, что он тут вообще делает. Однако у него были ключи и документы от этого материального счастья. Для чего ему все это? В чем смысл владеть имуществом? Зачем иметь шикарные атрибуты богатства, если ты беден душой? Если внутри тебя есть пространство фут на фут, и ты живешь там один, никому не нужный и не важный, забытый, потерянный, жадный до себя? За каким чертом большое здание, если изнутри ты меньше ящерицы? Как вместить внутрь любимого человека, если тебе тесно самому внутри себя?

Едва сдерживая тошноту, Роджерс ввалился в свои хоромы и последовал в спальню, опираясь на стены. Там в голубоватом мерцающем пространстве, сидя на полу рядом с роскошной кроватью, он еще раз проиграл в голове их ссору с Индирой, такую яркую и эмоциональную, словно она произошла только что, и едва сдержался, чтобы не врезать себе в челюсть. Какой же он ублюдок, что позволил себе подобное поведение! Теперь он понял, что имела в виду девушка, воспитывая его.

«Дети хотят пользоваться игрушкой, чтобы было приятно. А мужчины – желают делать приятно своей женщине», – звенел в его голове голос Индиры, как приговор.

Конечно же, он и есть ребенок. Капризный, требовательный, ненасытный, просто гадкий! Что он мог дать такой прелестной девушке, как Индира? Презрение к себе заполнило все его естество. Все то, чем он гордился и кичился – наглость, неуважение к старшим, разнузданность и свобода от любых обязательств – выглядело теперь жалко на фоне его одиночества. Качества расхлябанного юнца, дожидавшегося подзатыльника от старшего.

Только теперь Стив понял, что произошло в поместье. Он получил-таки, что искал – подзатыльник от истинного мужчины, что так делать нельзя. Нельзя использовать людей для удовлетворения своих потребностей. Нельзя слышать только свой зов плоти, игнорируя границы личности другого человека. Нельзя брать от людей любовь и требовать большего, чем те могут дать. Нельзя кричать на женщину, разбивая ей сердце. Нельзя уничтожать близкого человека, без которого не сможешь потом жить. Нельзя подтираться людьми. Почему нельзя? Да потому что ты после этого – не мужчина, но мальчик, желающий пользоваться игрушкой. А таким не место во взрослой жизни.

Сдерживая всеми силами слезы саможалости и тошноту самоненависти, Стив дополз до рюкзака с остатками кэша, грудой лежащего в углу огромного шкафа, и нашел в кармашке под молнией черную бархатную коробочку. Пальцы уверенным жестом раскрыли ее, и от увиденного рыжего пламени с изящной буквой «Р» по центру прошлое полилось кислотной волной.

Отец, требовавший от матери порядка в доме, послушного сына и средств на выпивку. Гневное лицо пьяного Люка Роджерса встало перед его глазами, Стив едва удержался в сознании от страха. Как же он был похож на своего родителя! Так вот, что ощущала мать каждый день, проживая с этим ребенком-переростком! Боже, да она просто святая после этого! Перед глазами мелькнуло наполненное виной лицо только что овдовевшей Аманды, когда та узнала о несчастном случае. Позже ее лицо сменилось сожалением от информации, что ее сын собрался жениться на Веллари Стоун, а следом лицо той самой Веллари, хищно протягивающей лапы к кольцу с лилиями.

До чего же тошная жизнь была у него! Сколько же всего низменного он нес в себе без возможности расстаться! Было бы неплохо поинтересоваться у Кентмора, как он справился со всем этим дерьмом.

Коробочка хлопнула сухим тощим звуком старинного дерева и спряталась в карман кожаной куртки. Не желая больше гнить изнутри в своем скудном пространстве разума, Стив поднялся и поплелся к выходу.

Низкое солнце скрывалось в густых тягучих облаках, обещая Сан-Франциско прохладный южный закат. Откуда-то из задних дворов доносились звуки радио и запах барбекю. Видимо, кто-то проводил субботний вечер в дружной семье, кто-то, но не он.

Сплюнув на асфальт, Стив двинулся, куда глаза глядят. Совершенно не ориентируясь в городе, он доверился внутреннему компасу, надеясь в конце концов, если забредет в дебри Пирса или зоопарка, взять такси до дома. Благо, кое-какие наличные у него имелись в кармане куртки.

Город темнел, как и его внутренний мир. Пространство разума сжалось до тесного уголка, в котором стало тяжело дышать, не говоря уже о чем-то большем. Стив никогда не страдал клаустрофобией, но тут всерьез испугался за свою жизнь, закрытый во внутренней каморке черепной коробки. Дыхание его стало срываться, и мелкий кудрявый парнишка присел в своей конуре, обхватив колени руками, готовый кричать в голос.

Вдруг дверь открылась снаружи, и знакомый бас произнес: «выходи, парень! Что ты тут топчешься? Дверь не заперта».

Перед его внутренним взором стоял отец и протягивал руку, чтобы выпустить наказанного юнца из кладовки. Стив присмотрелся и обомлел: это был не отец. Это был он сам, подросший и возмужавший. Надежный! Мальчишка не выдержал собственных эмоций и, расплакавшись, бросился обнимать родное тело, с которым слился в момент соприкосновения, и внутренний мир мгновенно угас.

Включившись в реальность, Стивен Роджерс уставился круглыми глазами на жизнь, которую он, казалось, увидел впервые. Яркие огни ночного города, вульгарно разодетые девицы и пахнущие спиртным работяги. Синее небо с покрасневшими облаками на западном горизонте и горьковатый привкус близкого Тихого Океана. Прохладный августовский ветерок, треплющий не в меру отросшую шевелюру, и мягкая кожаная куртка, облепившая его крепкое тело.

Он сунул руки в карманы и наткнулся внутри на какой-то шершавый кубик, непонятно как забравшийся внутрь. Руки подхватили незнакомый предмет и вытащили под свет уличных фонарей черную бархатную коробочку с металлической дужкой. Усмехнувшись, Стив решил сориентироваться, где же он находится: пора было избрать осознанное направление движения. Стоило ли удивляться, что ноги принесли его к знакомому переулку, уходящему от Коламбус-авеню, невдалеке от которой раскинулся пыльный синий козырек до боли близкого кафетерия.

Сердце громыхало раскатами грозы, оглушая изнутри кровяным давлением. Неужели он войдет туда вот так без предупреждения и приглашения? Но двери кафе открыты для любого посетителя, чем он хуже? Максимум что – его оттуда выволокут за грудки, не так уж и страшно относительно всего того, что уже произошло.

Приближаясь к прозрачной двери «Синего Слона», Стив миновал узкий проход на соседнюю улицу с поднимавшейся наверх железной пожарной лестницей, до которой он провожал любимую девушку не один раз. Можно было юркнуть, как десантник, туда и постараться остаться незамеченным, выяснить отношения, несанкционированно вломиться в чужое жилье. Максимум что – его заберут оттуда на полицейской машине, тоже относительно не страшно.

Он сжал в кармане бархатистый куб и понял, что идет не к ней.

Последний шаг до того, как он станет замеченным, и назад пути не будет. Готов ли Малыш-Стиви стать большим? Изнутри раздался лишь смешок того, кто не считал себя малышом более. А посему и вопрос показался неуместным. И он сделал этот шаг.

77

Вечер выходного дня всегда отличался обилием гостей, тут не нужно быть дочерью брахмана, чтобы предсказать аврал. И пусть их заведение не предлагало гостям алкоголь после положенных девяти часов вечера, до этого времени никто не обещал легкой жизни.

Каришме всегда хватало дел за барной стойкой. Пока ее помощницы трудились на кухне, хозяйка кафетерия удовлетворяла клиентов в напитках. Стакан светлого пива тому бородатому типу, что не вылезает из телефона. «Пина Колада» нимфетке с крупными серьгами-кольцами в ушах. «Джек Дениэлс» со льдом уставшему офисному клерку, ослабляющему галстук.

Она заметила его, лишь встретившись взглядом, и вздрогнула от неожиданности.

– Миссис Хукри… – Проговорил молодой человек и замолк.

Два вдоха привели ее в чувство, и Каришма вспомнила, как величественен и богат на неожиданности Кришна.

– Стивен, – склонила она голову в благом настроении. – Что тебе нужно?

Откровенно говоря, он выглядел ужасно. Измученный и неопрятный, словно не занимался внешним видом с тех пор, как на втором этаже начала плакать их дочь, гость все же немного напугал ее своим присутствием. Не понимая, откуда взялся этот испуг, женщина решила приглядеться к тому, по которому сходила с ума их малышка.

– Я хочу увидеть Индиру, – выдал он уверенно, собрав волю в кулак.

– Она не сможет с тобой увидеться, мне жаль, – покачала она головой и двинулась к барному крану для пива.

Парень обошел троих посетителей и встал перед ней, не желая сдаваться.

– Почему?

– Ты ей сделал больно своими словами и действиями, – объяснила она мягко, наливая пиво по стенке стакана. – Мужчины так не поступают. Им даны силы, чтобы оберегать женщину, а не нападать на нее.

– Она дело говорит, – кивнул бородатый тип и принял из ее рук стакан.

Пока Стив занимался самобичеванием, уронив взгляд в стакан с пивом, Каришма скользнула мимо пивных кегов к узкому выходу из барного пространства с терминалом оплаты в руках, который следовало унести на третий столик.

– Я виноват, миссис Хукри, – подскочил к ней ухажер дочери.

– Знаю, – мягко, почти по-матерински, кивнула она и прошла мимо него.

– Тогда в чем вопрос? – Бросил ей в спину раздраженный кавалер.

Владелица кафе, не оборачиваясь, поплыла, покачивая ярусной синей юбкой, к третьему столику, краем глаза поглядывая на замершего у выхода Стива. Она улыбалась.

Он пришел, и это главное. Не важно, что будет дальше, он и так лучше, чем о нем думали Санджит и Индира вместе взятые. Посетители орудовали кредитной картой, а женщина наблюдала, как мечущийся гость пытается изыскать самообладание, чтобы не сбежать прямо сейчас, пока его, как ему казалось, никто не видит, пока он никому не интересен. Однако нет, она нашла его на том же месте, возвращаясь назад за стойку.

– Вопрос в том, что тебе нужно, а не в том, чего ты хочешь, – с улыбкой пояснила Каришма. – Давай еще раз, если ты понял разницу. Что тебе нужно, Стивен?

– Кира, закончился тростниковый сахар, – донесся до ее ушей женский голос с кухни.

– Я скоро вернусь, а ты пока подумай, – потрепала его за кожаное плечо женщина и скрылась в залитом белым светом пространстве.

Она юркнула в кладовку и вытащила оттуда закрытый пакет с сахаром, понимая, что больше издеваться над парнем было нельзя. Индира не простит ей, если у того сдадут нервы, и он сбежит из «Слона», так и не высказав того, с чем пришел. Быстрым шагом она направилась назад в обеденный зал и чуть не врезалась в кудрявого посетителя кафе на выходе из кухни. Он перегородил ей проход, стараясь остановить в час-пик посещения кафе, и она остановилась.

Глубокий вдох, очень хорошо. Мальчик явно очень сильно задумался. Еле справился с камнем в горле, еще один вдох. Наконец, смог говорить.

– Мне нужно ее сердце рядом с моим. Я готов ее слушаться и защищать, – почти прошептал он. – Всегда.

– Кира, нужен терминал оплаты на пятый, – крикнула ей официантка, но та даже глазом не повела в ее сторону, сейчас здесь решались вопросы поважнее.

– Иногда это нужно делать даже против воли женщины, – продолжила Каришма очень по-доброму, словно и так все ясно. – Справишься?

– Я готов пытаться столько, сколько нужно, – пообещал он. – Пока она будет давать мне шансы на искупление вины.

– Хорошо, – кивнула она и, погладив ему плечо, мягко отодвинула, освободив себе проход.

Там у барной стойки она взяла терминал и направилась к пятому столику, что был ближе всех к лестнице на второй этаж. Но на этот раз Стив не оставил ее наедине с клиентами, он подошел к хозяйке заведения и твердо вопросил:

– Что от меня требуется?

– Ты знаешь, – отозвалась она с улыбкой.

Он порылся в карманах, и на пятый стол под удивленный взгляд отужинавшей пары приземлилась черная бархатная коробочка.

– Очень решительно с твоей стороны, – оценила она жест.

– Я ничего не решал, – заявил жених. – Бог свел наши сердца так тесно, что я не представляю теперь своей жизни без нее.

– Спасибо, что посетили наше кафе, – улыбнулась Каришма перешептывающимся молодым людям за столом и повернулась к Стиву: – Идем, я провожу тебя.

Она плавно поднималась по скрипучим лестницам в комнату дочери. За ней уверенным шагом двигался мужчина, которому суждено было стать ее зятем, мечтал о таком Санджит или нет. Ощущая спиной его настойчивость, женщина только сейчас поняла, что в нем напугало ее при первом взгляде сегодня. За ней шел Мужчина. Не мальчик, и не ухажер, но маг, управляющий своим миром. Человек, который готов получить все в этой жизни за ту цену, которую он назначит сам. Удачи Индире в воспитании мужа!

Постучав, женщина приоткрыла дверь в комнату дочери и произнесла:

– Милая, к тебе гости.

Душное помещение, которое, казалось, проветривала в последний раз сама Каришма на прошлых выходных. Смятая постель, ни разу не разобранная за все время ее депрессии. Растрепанные волосы лежащей на подушке Индиры, которая даже не удосужилась повернуться к двери. Разве так можно встречать молодого человека, пришедшего делать предложение?

– Я не могу никого видеть, мам, прости, – хрипло пробубнила девушка в стену.

– Тебе придется его принять, – твердо сообщила мать и, впустив мужчину внутрь, оставила их наедине, прикрыв за собой дверь.

Теперь Санджит. Супруг отдыхал после ужина в спальне, когда она юркнула внутрь и остановилась возле двери, прижавшись к ней спиной.

– Что? – Распахнул он глаза и уставился на жену, осмелившуюся прервать его неприкосновенный по всем правилам их семьи сон. – Кафе горит?

– Еще важнее, – тихо проговорила Каришма, зная, что он догадается.

– Что-о-о? – Возопил он, вскакивая с постели. – Пусти меня, женщина, я должен пресечь это!

Он хищным Гарудой подлетел к стоявшей у закрытой двери Каришме, но прикоснуться к ней не посмел.

– Нет, именно поэтому я стою тут и подпираю дверь, а не прохожу в комнату, – воспротивилась она приказу мужа. – Вспомни себя в Индии, Санджит! Вспомни наши чувства друг к другу!

– Но я был урожденным кришнаитом, не то, что этот! – Багровел от гнева супруг.

И она дала ему время, чтобы остыть. Внизу едва справлялись без нее помощницы, в соседней комнате Индира находилась наедине со взрослым мужчиной, а она, дочь уважаемого в Нью-Дели человека, почти принцесса, охраняла выход из спальни, пока разъяренный Санджит мирился с неизбежным.

Супруга разрывало от противоречивых чувств. Он метался по спальне диким зверем, рычал, поднимал такие энергетические завихрении, что свечи на алтаре гуляли, словно не имели основы из фитиля. Занавески вздымались за его гневными жестами, а ущемленный мужчина все никак не мог иссякнуть в своих силах. Тогда Каришма незаметно протянула ладони и выдохнула в потолок, собирая рассеянную мужем энергию. Санджит глубоко задышал и остановился по центру комнаты, словно налетел на стену. Он все еще сопротивлялся, но уже искал взглядом опору, чтобы бросить туда обессиленное тело.

– Они любят друг друга, – произнесла, наконец, женщина.

Он плюхнулся задом на кровать и уронил голову в ладони.

– Он ей жизнь сломал! – Вскрикнул Санджит, негодуя.

– А она – ему. Совсем, как мы когда-то друг другу, – мягко напомнила она об истории рода. – Дай им шанс. Взгляни на это по-другому, неужели Кришна допустил бы ошибки? Неужели он позволил бы случиться вопиющему? Просто подумай о том, на чьей ты стороне? На стороне любви и нежности или принципов, которые сам нарушаешь без зазрения совести?

Вздрогнув, словно от пощечины, Санджит сник и отупело уставился в стену напротив себя. Самое страшное было позади, Каришма оторвалась от дверного косяка и, приблизившись к супругу, уселась рядом с ним, нежно поглаживая плечи. Под ее ласками он начал расслабляться, успокаиваться и смиряться с ситуацией. В конце концов, Стивен Роджерс ему очень понравился, просто он сам еще об этом не догадывался.

– Он собирается жениться на ней? – Сдавленно спросил Санджит, и супруга кивнула. – Дерзкий паршивец!

– Разве ты не этого хотел? – Удивилась она. – Он переборол себя, чтобы ублажить тебя, чего же ты еще от него потребуешь?

Выдохнув несколько раз, широко раскрыв ноздри, словно Священный Нанди, Санджит выдавил из себя милость:

– Пусть идет. Зови его.

78

Когда за матерью закрылась дверь, Индира резко повернулась к гостю, догадавшись, что тот остался без разрешения в ее комнате. И едва не задохнулась от нежности и гнева одновременно, встретившись взглядом со Стивом Роджерсом.

Мужчина скинул на пол кожаную куртку, под которой скрывалось его невероятное тело, прошел в комнату и сел на кровать рядом с ней. Жидкая многодневная щетина покрывала милое сердцу лицо с воспаленными веками в обрамлении встрепанных кудрей. Индира едва сдерживалась, чтобы не броситься ему на шею, но сначала нужно было выслушать весь абсурд, с которым он пожаловал к ней. Но тот лишь молча пялился, не двигаясь и, казалось, не дыша.

– Ты не брала трубку, – начал он с мирных обвинений.

– Что тебе нужно, Стивен Роджерс? – Строго спросила индианка.

– Ты, – ответил он очень просто и душевно.

Сердце дрогнуло от этого ответа, но Индира ни за что больше не позволит себе купиться на его дешевые уловки.

– Мое тело? – Уточнила она презренно.

– Твое сердце.

Что-то поменялось в нем, но вот что? Девушка не могла точно сказать, боясь ошибиться. Он не кидался на нее с диким желанием, лишь смотрел так нежно и проникновенно, что захотелось немедленно простить его. Вот только боль в сердце напоминала о пережитом.

– Оно у тебя было с того самого момента, как нас познакомили, – прорычала она, едва сдерживая слезы. – Но тебе этого оказалось мало!

– Тогда я был его не достоин, – сообщил Стив спокойно, будто знал, что уже победил в их споре. – А теперь этого даже слишком много, поверь.

– Однажды я уже поверила тебе, – пропищала Индира и расплакалась.

Слезы лились из ее глаз, словно до этого было выплакано недостаточно. Но и тут гость сидел, не шелохнувшись, не пытался ее успокоить, и вообще не смел трогать без разрешения.

– Я был тысячу раз неправ, – выдал он.

– Ты сейчас неправ в тысячу первый раз, что осмелился наведаться сюда, – воскликнула она с душераздирающей болью в голосе, но тут, оценив дверь, растерянно спросила: – Как ты прошел через маму?

И тут бетонная статуя зашевелилась. Он ухмыльнулся той самой улыбкой, которая неизменно вызывала трепет ее души, и потянулся за курткой, валявшейся на полу неподалеку.

– Какая же ты ленивая, Индира Хукри, – проворчал он, передразнивая ее назидательный тон. – Совсем не хочешь подумать, хочешь готовых ответов. Но все они – в твоем сердце.

На этих словах он ткнул пальцем в ее футболку на груди, и девушка вздрогнула от неожиданного контакта. Но именно он прорвал плотину ее чувственности, и она уже почти кинулась с объятиями к любимому, но тут заметила в его руке странный предмет.

– Ты ведь не… – Прикрыла она рот рукой в немом изумлении.

Предмет оказался бархатной шкатулкой, в которой обычно хранят ясно какие вещи. Стивен раскрыл ее, встал на пол на одно колено и протянул ей красочные искорки, расплывавшиеся в слезах в красно-зеленое месиво жидкого света.

– Согласна ли ты стать моей женой, Индира Хукри? И перестать называть меня Стивеном Роджерсом, наконец, – донеслось до ее ушей сквозь собственные рыдания.

Что было потом, Индира не помнила. Казалось, что с рассудком ее покинула и память, подбрасывающая теперь по кусочкам картинки, как она, умываясь слезами, надела кольцо, как Стив утешал ее, целуя щеки, губы, шею, как она притащила его за грудки на свою узкую кровать и как он сдерживал ее натиск, чтобы не зайти слишком далеко.

Сейчас она лежала у него в объятиях, покрытая надежной рукой, опьяненная поцелуями и слезами. Его запах, тепло тела, лицо возле ее губ, мирное дыхание – все это больше напоминало прекрасную сказку, в реальность которой так страшно было поверить! Ладонь Стивена покоилась на ее ягодице, но это не смущало более. Зря она столько била его, дальше рук на заднице он не зашел. А может, и не зря.

Тихий стук в дверь привлек их внимание, и Стив обнял ее обеими руками, словно защищая от входа.

– Мама, больше некому, – сообщила девушка, – папа бы уже вынес дверь ногой.

Выпустив ее из рук, Роджерс сел на край кровати и одернул футболку. Голову немного вело от излишних эмоций, но это минимальная плата за то, что теперь у него была своя семья с самой восхитительной девушкой мира. Индира впустила в комнату мать и прикрыла за ней дверь.

– Пришло время поговорить с мистером Хукри, – тихо проговорила она, взглянув на гостя со всей серьезностью. – Он будет строг с тобой, Стивен, возможно даже груб и жесток, но помни, что вы с ним на одной стороне. На ее.

Его будущая теща указала пальцем на голубоглазое сокровище, и мужчина кивнул.

Дверь закрылась за посетителями ее комнаты и Индира осталась одна. Правда, ненадолго, потому что, проводив Стива к отцу, мама вернулась, не успела девушка толком разглядеть свое кольцо для помолвки. Тут уж и мать присоединилась к этому увлекательному занятию, одобрительно кивая.

– Именное, – заметила она. – Очень яркое и красивое, совсем как ты.

И Индира довольной кошкой расплылась в улыбке, обняв родную женщину. Но тут резкий голос отца донесся до ее уха, и она сжалась в комок, умирая от переживаний.

– Мам, а если он не выдержит? – Заныла девушка.

– Стивен или папа? – Усмехнулась мать.

– Стив, конечно же!

Они обе затихли, прислушиваясь к звукам в спальне родителей.

– Верь в него, – произнесла мама, очнувшись первой. – Это самая простая ситуация в вашей жизни, сколько их еще будет! И если ты уже сейчас сомневаешься в нем, то дальше ты его унизишь своей неуверенностью. А это крах всей семьи. Питай своего мужчину верой, и у него все получится.

– Все получится, – как эхо повторила девушка, набираясь уверенности.

Стивен шагнул в спальню родителей своей невесты и прикрыл дверь. Огромная кровать, застеленная рубиновым парчовым покрывалом с золотой бахромой, занимала половину пространства, оставляя узкую дорожку к окну. В левом углу примостился небольшой треугольный столик с каменными изваяниями индийских богов и разноцветными картинками с их изображениями, до того затертыми, что некоторые из них уже откровенно напоминали мусор. Но, тем не менее, продолжали стоять на маленьком алтаре с горящей свечой в небольшой лампадке.

Справа от кровати разместилась старинная тумба с зеркалом и требухой возле него, а напротив у стены – небольшой деревянный шкаф. Вот и вся мебель.

Возле окна у шкафа стоял предок Индиры с упертыми в бока руками.

– Сядь здесь, – бросил он.

Стивен сел на кровать, не чувствуя себя от этого ниже или хуже, странное дело.

– Что ты себе позволяешь? – Продолжил Санджит Хукри, едва сдерживая гнев.

Вопрос был риторическим, поэтому гость тактично промолчал. Не возымев должного эффекта, старший мужчина проревел:

– Ты сделал предложение моей дочери раньше, чем спросил на это разрешение у меня?! Что ты себе позволяешь, я спрашиваю?

– Сделал, – кивнул Стив и, тщательно фильтруя свою речь, продолжил, не забывая о нотке почтения к родителю: – Я не знал об особенностях Вашей культуры, Мистер Хукри, могу ли я попросить руки Вашей дочери?

– Не можешь! Я против ваших отношений! У нее уже есть жених! Не ты!

Вложив в крик всю свою энергию, мужчина аж запыхался. Он всплеснул руками, отчаявшись прожать собеседника, и тяжело уселся на противоположный край кровати, убитый своими же эмоциями. Стивен мог бы его поддержать, но тот сидел слишком далеко и не нуждался в сочувствиях какого-то «проходимца».

– Их должны были познакомить следующим летом, когда Маниш закончит учебу, – продолжал Санджит. – А теперь мне придется сообщить его родителям, что мне очень жаль. Что моя непутевая дочь влюбилась, и я ничего не могу сделать с этим, понимаешь? Мне не нравится, что она желает связать свою жизнь с американцем!

– Мне бы тоже на Вашем месте это не понравилось, – согласился Роджерс вполне себе искренне, представив подобную ситуацию у себя в семье.

– И что же ты намерен делать с этим?

– Что делать? – Задумался неугодный жених. – Полагаю, когда у нас с Индирой родится дочь, и ко мне придет свататься недостойный кандидат, я вспомню, какой пример подали мне Вы. И тоже дам свое благословление.

Подпрыгнув, Санджит едва не придушил посетителя спальни одним взглядом. Его карие глаза округлились огромными блюдцами, а дыхание сорвалось, отчего мужчина не сразу высказал самодовольному собеседнику, что хотел.

– Какая дерзость! – Выдохнул он, наконец, едва не лопнув от натуги.

– Я вижу в этом почитание старших и следование их примеру, – уважительно склонил голову Стив.

Две пары карих глаз встретились в душном помещении, пропахшем дымовыми палочками и жженым парафином. В этом молчании было нечто примирительное и полюбовное, словно до этого кричал и возмущался совершенно другой человек, не тот, который сейчас желал ему удачи, окутывал теплом и давал разрешение на все. Похоже, теперь Стив понял, что такое «читать людей», о чем ему так долго отбивала язык лекциями Индира! Только что он прочитал все, за чем пришел, в печальных глазах ее отца, отдававшего свою дочь в надежные руки кавалера.

Мужчины разъединили зрительный контакт, и иллюзия совместного счастья прошла.

– Она согласилась? – Несмело уточнил индус.

– Да, – кивнул Роджерс. – Надела кольцо.

– Неслыханная дерзость…

– Согласен.

Они снова переглянулись, будто теперь были в одной лодке, на одной стороне баррикад. Похоже, Кира была права, они оба – на стороне Индиры.

– Иди уже, – стал прогонять его уставший хозяин спальни.

– Но Вы не ответили на мой вопрос. Мне важно Ваше решение!

Поднявшись, Санджит развел широко руки, словно пугая цыплят во дворе, и пошел на посетителя, продвигая его к двери.

– Ответил. Иди. Я буду приглядывать за тобой, пока на свадьбу не соберутся все ее близкие. Индира должна быть невинна до самой церемонии.

Прижатому к двери Стивену ничего не осталось, кроме как открыть ее и выйти в коридор, подгоняемый назидательной речью.

– Я готов ждать и больше, это уже не имеет такого значения, – попытался объяснить свою политику Роджерс, но перед его носом закрылась дверь.

За ней тихими шорохами отдалились шаги отца девушки, раздался глубокий вздох, и все стихло. Стив остался один в звенящей тишине коридора. Благословленный.