Текст книги "Прелесть"

Должен быть какой-то способ заполучить этот Корабль, сказал он себе. Не может не быть. Этот Корабль – именно то, что ему нужно.

Разумеется, он может купить другой корабль; с таким запасом алмазов можно купить хоть целый флот. Но ему хотелось именно этот.

Пожалуй, ему откровенно повезло, что его спас именно этот Корабль. Потому что любое другое законопослушное судно, вероятнее всего, сдало бы его властям в первом же порту захода, а этот Корабль, похоже, совершенно не волновали ни его личность, ни его прошлое. Любое другое не вполне законопослушное судно завладело бы не только теми алмазами, которые он захватил с собой, но и правом на открытое им месторождение. Но именно этот Корабль алмазы не интересовали.

Ну и история, подумал он. Человеческий мозг и космический корабль, объединенные друг с другом, связанные так тесно, что между ними стерлись всякие границы. Он поежился при одной только мысли: было в этом что-то отвратительное.

Хотя, пожалуй, для старика, сходящего в могилу, все это не имело такого уж большого значения. Взамен дряхлого, уже отмеченного печатью смерти тела он получил многие годы жизни. Наверное, жить как часть странствующей в космосе машины лучше, чем не жить совсем.

Интересно, задумался Шервуд, сколько лет прошло с тех пор, как старик превратил себя в нечто не вполне человеческое? Сто? Пятьсот? Может, и больше.

Где он побывал и что видел за эти годы?

И, что самое существенное, какие мысли пробегали, кристаллизовались и рождались в его мозгу? Что за жизнь у него была? Жизнь, разумеется, не человеческая, и взгляд не с человеческой точки зрения, а нечто совершенно иное.

Шервуд попытался вообразить, на что это может быть похоже, но тут же в смятении бросил свои попытки. Такая жизнь означала неизбежный отказ от всего, ради чего он жил: от всех чувственных удовольствий, от мечтаний о наживе и славе, от всех уютных привычек, которыми он обзавелся, от всех установленных им самим правил поведения и от совести.

Чудо, подумал он. Собственно говоря, чудес было целых два. Первое произошло, когда ему удалось благополучно посадить корабль, после того как вышла из строя лампа. Он снизился к самой поверхности планеты, чтобы найти место для приземления, когда вдруг сгорела лампа, двигатель отказал и его корабль понесло над гористой местностью. И тут он внезапно заметил крохотный пятачок, едва пригодный для посадки, и принялся отчаянно маневрировать, чтобы попасть на этот пятачок, и в конце концов все-таки попал – целый и невредимый.

Приземление воистину удалось ему каким-то чудом; появление Корабля, который спас его, стало вторым чудом.

Откидная койка вдруг повисла вдоль стены, и мешочек с алмазами полетел на пол.

– Эй, что происходит? – завопил Шервуд.

И тут же пожалел об этом, поскольку все было совершенно понятно и без объяснений. Опора, на которой держалась койка, была плохо закреплена, и койка сложилась.

– Что-то не так, мистер Шервуд? – поинтересовался Корабль.

– Нет-нет, все в порядке, – уверил его Шервуд. – У меня упала койка. Она меня напугала.

Он наклонился, чтобы поднять алмазы. В ту же секунду стул ловко и бесшумно отъехал к стене, сложился и нырнул в небольшое углубление, в точности совпадавшее с ним по размерам.

Шервуд, который, сидя на корточках, собирал алмазы, как завороженный, с ужасом проводил стул глазами, потом стремительно обернулся. Койка тоже больше не висела вдоль стены, а убралась в другую нишу.

Холодный страх пронзил Шервуда. Он поспешно поднялся на ноги и принялся оглядываться, как загнанный в клетку зверь. Он стоял посреди голой каюты. Теперь, когда койка и стул исчезли, его окружали четыре голые стены.

Он бросился к двери, но ее там не оказалось. На месте двери была стена.

Шервуд шарахнулся назад и принялся озираться, оглядывая каждую стену по очереди. Ни в одной из них двери не было. От пола до потолка простирался гладкий металл.

Стены ожили и начали надвигаться на него.

Шервуд остолбенел, не веря своим глазам, думая, что движущиеся стены – плод его воображения.

Но воображение было ни при чем. Медленно, неумолимо стены надвигались на него. Если бы он развел руки в стороны, то мог бы коснуться их кончиками пальцев.

– Корабль! – произнес он, пытаясь говорить спокойным голосом.

– Да, мистер Шервуд.

– Ты неисправен. Стены съезжаются.

– Все механические системы корабля находятся в полной исправности. Но мне нужен новый мозг. Мой собственный слабеет и угасает с каждым днем. Не только тело, но и мозг тоже имеет свои пределы. Я подозревал это, однако наверняка знать не мог. Разумеется, существовала вероятность, что, изолированный от пагубного влияния тела, он сможет существовать в питательном растворе вечно.

– Нет, – прохрипел Шервуд сдавленным голосом. – Нет, только не меня!

– А кого тогда? – осведомился Корабль. – Я искал долгие годы, и вы стали первым, кто подошел.

– Подошел?! – в ярости переспросил Шервуд.

– Ну да, – как ни в чем не бывало радостно подтвердил Корабль. – Нужен был человек, которого никто не хватится. Никто не знает, где вы. Никто вас не ищет. Никто не будет по вам тосковать. Я очень долго искал подходящую кандидатуру и уже отчаялся найти. Я ведь не зверь какой-нибудь. Я никому не хочу причинять горе.

Стены продолжали надвигаться.

Корабль, казалось, вздохнул с металлическим удовлетворением.

– Поверьте, мистер Шервуд, – сказал он, – то, что я нашел вас, поистине чудо.

На краю бездны

Крыс ввалился в «Цветок Венеры» и склонился над столиком, где Грант Нэгл уже вовсю занимался серьезным делом – напивался.

Журналист уставился на Крыса с неприкрытым отвращением. Но тот нимало не смутился. Надвинув кепку на левый глаз, он заговорил шепотом, едва приоткрывая губы, чтобы не выронить дымящуюся сигарету.

– У меня для тебя новость.

– Выкладывай, – буркнул Грант, – и вали с глаз моих.

– Отморозок Смит на свободе, – сообщил Крыс.

Грант вздрогнул, но лицо его осталось спокойно. Он смерил собеседника ледяным взглядом и промолчал.

– Два года назад он сказал мне, – объяснил Крыс, – что я должен тебя уведомить, если ему удастся бежать. Вот, уведомляю.

– И?

– Слушай, приятель. Отморозок тебя достанет. Самолично, сечешь? Наши ребята просили, чтобы работенку поручили им, но нет, тобой он займется лично. Такие уж у нашего босса причуды.

– Что ему с этого?

Вопрос застал Крыса врасплох. Сигарета повисла, едва не выпав изо рта, водянистые глаза удивленно заморгали. Но самообладание быстро вернулось, и он еще ниже склонился над столом.

– Издеваешься, Нэгл? Тебе ли задавать такие вопросы, когда ты упек босса в ганимедский Алькатрас?

– Никуда я его не упекал, – парировал журналист. – Я просто написал статью. Работа у меня такая. Я узнал, что Отморозок с шайкой головорезов укрылся на Церере, пережидая бурю, и написал об этом. Откуда мне было знать, что в полиции тоже читают «Вечернюю ракету»?

Крыс посмотрел на репортера исподлобья.

– А ты хитер, Нэгл, – сказал он. – Даже чересчур. Когда-нибудь напишешь такое, от чего потом не отмажешься. А может, уже написал.

– Послушай, – спросил Грант, – а почему твой шеф тебя прислал? Почему сам не пришел? Если я так нужен Отморозку, он знает, где меня искать.

– Рано ему вот так расхаживать, – ответил Крыс. – Нужно лежать на дне. И на этот раз никакие журналисты не пронюхают, где он.

– Крыс, – холодно предупредил Грант, – когда-нибудь ты наболтаешь такого, от чего потом не отмажешься. Чувствую, ты что-то задумал, хоть и не могу понять что. Отморозок не мог бежать из ганимедской тюряги. Никому такое не удавалось. Кто туда попадает, сидит, пока не отмотает срок или пока его не вынесут вперед ногами. Бежать с Ганимеда невозможно.

Крыс слабо улыбнулся, вытащил из кармана брюк газету и разложил на столе. Это был свежий, еще пахнущий краской номер «Вечерней ракеты».

Заголовок гласил:

ОТМОРОЗОК СОВЕРШИЛ ПОБЕГ!

– Все еще сомневаешься? – Крыс постучал по газете пальцем. – Я тебе лапшу на уши не вешаю.

Грант уставился на газету. Это был итоговый вечерний выпуск. Черным по белому написано, что Отморозок Смит бежал из неприступного Алькатраса и смог пересечь безвоздушные, сухие, студеные поля Ганимеда. Лиловатая рожа Отморозка пялилась на журналиста со страницы.

– Предположим, ты говоришь правду, – спокойно сказал Грант. – Отморозок действительно сбежал. И твое послание не шутка.

– Отморозок слов на ветер не бросает, – огрызнулся Крыс.

– Я тоже, – мрачно парировал Грант. – Поэтому передай Отморозку, если знаешь, где его искать; передай ему, что я всего-навсего выполнял свой журналистский долг. Ничего личного. Но если он что-нибудь выкинет, я займусь им всерьез. Со всем должным рвением, ясно тебе? Пусть только попробует воплотить свои угрозы в жизнь. Я его из-под земли достану и растопчу.

Крыс тупо глядел на него водянистыми глазами.

Грант взял со стола бутылку и наполнил стакан.

– Вали отсюда! – рявкнул он на собеседника. – Меня от одного твоего вида тошнит.

Редакционный курьер заметил Гранта за столом и прошаркал к нему. Журналист крутил в руках стакан.

– Здорово, Резкий, – узнав курьера, произнес Грант. – Хочешь глотнуть?

Резкий помотал головой:

– Нельзя. Босс прислал меня за тобой. Хочет видеть.

– Да неужели? – спросил Грант. – Отправляйся и передай боссу, что я занят. Пускай меня не беспокоит. А если ему невтерпеж, пускай сам приходит.

Резкий неловко переминался с ноги на ногу. Он оказался меж двух огней.

– Это важно, – настойчиво сказал он.

– Тьфу! – выругался Грант. – Ничего важного. Резкий, присядь, дай отдохнуть ногам.

– Послушай, – взмолился Резкий, – если не придешь, босс устроит мне выволочку. Он предупреждал, что ты будешь упираться.

– Ну ладно, – вздохнул Грант, после чего отодвинул стакан и сунул в карман бутылку. – Пошли.

На улице механические глашатаи выкрикивали:

– Отморозок Смит бежал! Отморозок Смит бежал с Ганимеда! Полиция в растерянности!

– Знать бы, когда она не в растерянности, – пробормотал Грант.

В сгущающихся сумерках тускло светили фонари. Машины тихо проезжали мимо, не создавая пробок. Над головой слабо гудели воздушные суда. Город сверкал яркими красками.

– У меня для тебя небольшое поручение, – с лучезарной улыбкой обратился к Гранту Артур Харт. – Считай, что каникулы. Ты работал не покладая рук, и перемена климата пойдет тебе на пользу.

– Выкладывай, – буркнул Грант. – Сказал «а», говори и «б». Плохие новости лучше узнавать из первых уст. В прошлый раз ты так же улыбался, а потом послал на Венеру, и мне пришлось два месяца шастать по вонючим болотам и брать интервью у чертовых рыболюдов.

– Идея-то была отличная, – возразил Харт. – Тогда считалось, да и сейчас считается, что венериане умнее, чем о них думают. У них большие подводные города, и пускай они так и не признали наличие у себя космических кораблей, нет причин думать, что таковых нет. Вполне вероятно, что венериане бывали на Земле задолго до того, как земляне высадились на Венере.

– Дела минувших дней, – сказал Грант. – Но как по мне, звучит все равно бредово. Что на этот раз? Марс или Венера?

– Ни то ни другое, – спокойно ответил Харт. – На этот раз тебя действительно ждет коротенькая увеселительная прогулка. На дно морское. Я уже все обстряпал. Сегодня отправишься на субмарине в Коралл-Сити, а оттуда – в Пучину.

– Пучина?! – возмутился Грант. – Да это же дыра, каких поискать! На самом краю бездны.

– Вот именно, – огрызнулся Харт. – И что в этом такого?

– Не хочу туда. – Грант понуро помотал головой. – У меня клаустрофобия. Если запереть в комнате, станет дурно. А там еще и стальную броню носить надо. Вот Коралл-Сити – другое дело. Всего пара сотен футов под водой, и люди там милые.

– И бары, – добавил Харт.

– Само собой, – кивнул Грант. – Короче говоря, пара недель в Коралл-Сити – самое то.

– В Пучину тоже спустишься, – хмуро отрезал Харт.

Грант устало развел руками, но немного успокоился, почувствовав тяжесть бутылки в кармане.

– Ладно, – сдался он. – Что за блестящая идея посетила тебя на этот раз?

– На дне какая-то буча поднялась, – ответил Харт. – Ничего, за что можно было бы уцепиться, только неподтвержденная информация. Говорят, стекло и кварц, используемые в номерах и куполах, не выдерживают. Уже были катастрофы, погибло несколько поселений. В последние месяцы подобные истории всплывали то тут то там. Да ты небось и сам читал. Расследование ни к чему не привело.

– Забудь, – ответил Грант. – А чего они ожидали? Нужно быть полным идиотом, чтобы поселиться под кварцевым куполом в полумиле от поверхности. Сами себя угробили. Заигрывать с давлением в несколько тысяч фунтов на квадратный дюйм – все равно что баловаться с динамитом.

– Дело не в этом, – возразил Харт, – а в том, что все происшествия случились с кварцем одного производителя, Снайдера. Ты ведь и сам знаешь.

– Ну да. – На Гранта услышанное не произвело впечатления. – Но это ничего не значит. Почти весь кварц поступает туда от Снайдера. У него связи в Комитете подводной колонизации. – Он посмотрел Харту в глаза. – Ты ведь не собираешься послать меня одного против Снайдера?

Харт неловко заерзал.

– Что значит – одного? – сказал он. – «Вечерняя ракета» будет тебя поддерживать.

– Не сомневаюсь, что с безопасного расстояния, – фыркнул Грант. – С о-о-очень безопасного. Чем «Ракета» мне поможет, если я вляпаюсь во что-нибудь под водой?

Харт наклонился в кресле.

– Штука вот в чем, – сказал он. – Если докажем, что со снайдеровским кварцем дело нечисто, Снайдеру придется несладко. А если раскопаем, что КПК закрывает глаза на проблему с сырьем Снайдера, то и их сможем прищучить.

– Хороший ты человек, – вздохнул Грант. – Из тех, что собственную бабулю на виселицу отправят ради кричащего заголовка.

– У нас есть долг перед читателями, – серьезным тоном произнес Харт, нахохлившись, как филин. – Трудиться на благо человечества – наша обязанность.

– И на благо старой доброй «Вечерней ракеты», – добавил Грант. – Тиражи все растут. Целые полосы рекламы вопят о том, как мы разоблачаем грязных мошенников. И может быть, когда мы размажем Снайдера, другая кварцевая компания не пожалеет миллиона баксов, чтобы прорекламировать себя на наших страницах.

– Дело в другом, – огрызнулся Харт, – и ты сам это прекрасно знаешь. – Он заговорил с пафосом: – Подводный мир – целая империя, ожидающая завоевания. Океаническое дно в два с половиной раза превышает по площади сушу. Это новый рубеж, которого мы только что достигли. Наши храбрые первопроходцы…

Грант взмахом руки заставил его умолкнуть.

– Знаю, знаю, – ухмыльнулся он. – Неисчерпаемые богатства, неизведанные земли, залог будущего и все такое. Оставь это для передовицы.

Харт откинулся в кресле.

– Последнее происшествие с кварцем случилось у границы желоба Пуэрто-Рико, – сообщил он. – Твоя задача – разузнать, возможны ли новые инциденты.

– Предупреждаю, – перебил Грант. – Когда вернусь, буду пить не просыхая целый месяц.

Харт пошарил в ящике стола и достал конверт.

– Твои билеты на субмарину, – сказал он. – Банк в Коралл-Сити уже получил указание выдать тебе деньги.

– Ладно, – ответил Грант. – Привезу тебе ручного осьминога.

Вода была синей с фиолетовым оттенком, мутноватой, как сумеречное небо, но одновременно слегка блестящей. Более яркие заросли водорослей давным-давно остались позади, подводный ландшафт изменился. Больше не встречались красивые песчаные полосы, покрытые морской растительностью, среди которой сновали рыбы изысканных неземных оттенков. Не колыхались лучистые и золотистые коралловые полипы. Исчезло невероятное разнообразие красок.

Казалось, глубоководный аппарат опускался в утробу ночи. Водная синева все сгущалась, расплывалась перед глазами, и даже мощный подводный прожектор освещал расстояние не более ста ярдов.

Дно было покрыто илом и тиной. По мере того как Грант продвигался по дну к желобу, слой этой грязи становился все толще. Один раз вездеход увяз в илистой яме; гусеницы беспомощно вращались, и Гранту пришлось воспользоваться выдвижной опорой, которая, как нога, вытолкнула тяжелую машину на твердый грунт.

Жизнь здесь была иной, более мрачной, суровой, жестокой.

Перед лобовым иллюминатором проплыла тварь, похожая на огромную пасть без тела, развернулась и прижалась тупой мордой к стеклу, широко разинув рот, полный острых блестящих зубов. Рядом с лучом прожектора скользнула тень. Грант опустил взгляд на приборы. Пятьсот пятьдесят футов под водой. Давление – двести пятьдесят три фунта на квадратный дюйм.

Стрелки других приборов слабо подрагивали, но данные показывали верно. Все шло по плану.

Грант утер пот со лба.

– Никаких нервов не хватит управлять этой посудиной, – пробормотал он, но быстро успокоился, вспомнив, что прочный стальной корпус аппарата собран так, чтобы оказывать максимальное сопротивление давлению и сгибанию, а ламинированные иллюминаторы из небьющегося кварца составляют единое целое с остальной конструкцией.

Но кварц порой не выдерживал – именно по этой причине Грант прибыл сюда. Иногда гибли люди, всецело положившиеся на надежность кварца. Люди, которые иначе не осмелились бы бросить вызов хищной ледяной бездне и ее чудовищному давлению.

Плавучая пасть отлепилась от иллюминатора, но ей на смену приплыла из сумрака другая кошмарная тварь, гротескное существо, не похожее ни на что живое.

Грант выругался и принялся водить прожектором туда-сюда, пытаясь высветить какие-нибудь ориентиры. Но ничего не было видно. Индикатор показывал, что дно здесь идет под уклон, но Гранту казалось, что он движется по илистой равнине.

Впереди, внизу, находился желоб Пуэрто-Рико, один из глубочайших океанических желобов, с глубиной пять с половиной миль. На его дне давление достигало шести с половиной тонн на квадратный дюйм. Люди еще не научились противостоять такой мощи. Для покорения глубин свыше четырех миль требовалось дождаться лабораторных открытий, дождаться того момента, когда человеческая изобретательность позволит создавать более надежные сталь и стекло, более прочные конструкции – например, силовой экран или другие приспособления, ныне существующие лишь в теории.

Грант сверился с картой. Он придерживался курса, который ему сообщили в информационном бюро Пучины, но нужного человека до сих пор не нашел. Этот Старый Гас, как его прозвали местные, был своего рода легендарным персонажем.

– Чудной старый пень, – высказался о нем невысокий, щеголеватый глава бюро. – Фанатик глубин. Он уже много лет обретается на дне, что-то разыскивает, дурью мается. Его теперь не прогонишь. Если пробыть здесь подольше, Бездна въестся в кости. Как-то так.

Грант снова посветил, но безрезультатно.

Через полчаса прожектор выхватил какой-то купол, примостившийся под резко выступившим из морского дна черным отрогом скалы.

Подведя вездеход вплотную к отрогу, Грант остановил мотор и полез в шлюз.

Облачившись в механический скафандр, он защелкнул замок и втиснулся в крошечную кабину оператора. Пульт управления был невероятно сложным. Непривычный к скафандру, Грант неуклюже открыл внешний люк.

Снаружи передвигаться было попроще. Скафандр при каждом шаге дергался, встряхивая Гранта. Он почти добрался до купола, когда со скалы вниз метнулась тень. Грант почувствовал удар, увидел извивающиеся, липнущие к лицевому экрану щупальца с бледными присосками.

– Осьминог, – с отвращением прошептал Грант.

Яростно размахивая щупальцами, головоногий моллюск наконец отцепился от скафандра, опустился на дно и скакнул в сторону. Миг спустя он снова выскочил из темноты и рывками поплыл перед Грантом.

– Пинка бы тебе дать, – сказал Грант осьминогу. – Вот только наверняка потеряю равновесие, а эту консервную банку даже с помощью волшебства не поднять.

Осьминог был огромным. Его тело могло потягаться размерами с крупным арбузом, а каждое из восьми щупалец достигало двадцати футов в длину.

Из люка в куполе появился скафандр. Грант дернул рычажок, чтобы приветственно махнуть рукой. Ответив таким же жестом, обитатель купола двинулся навстречу.

Осьминог промчался вперед, вздыбливая облака ила, и накинулся на человека. Тот ловко выбросил руку и отшвырнул моллюска. Стальные пальцы сомкнулись на щупальце, и скафандр продолжил путь, таща возмущенного осьминога за собой.

– Приветствую, незнакомец, – произнес человек в скафандре. – Рад твоему визиту.

– И я рад вас видеть, – ответил Грант в микрофон. – Я ищу некоего Гаса. Может, это вы?

– Кто же еще? – ответил тот. – Что, Бутч на тебя напрыгнул?

– Бутч? – недоумевая, спросил Грант.

– Мой осьминог. Подобрал его еще новорожденным. Раньше он со мной в куполе жил, да только стал слишком большим, пришлось выгнать его наружу. Но он по-прежнему так и ходит за мной по пятам.

Бутч присел на дно сбоку от Гаса, но стальная рука не выпустила щупальца. Казалось, глаза осьминога блестят в темно-синей воде.

– Иногда, – продолжил Старый Гас, – Бутч малость озорничает, и приходится его приструнять. Но вообще-то он славный осьминог.

Гранта слегка пробрал страх.

– То есть он у вас вроде домашнего любимца?

– Точно, – согласился Гас. – Бутч вполне безобиден, если не подпускать его к себе. К северу живет один парень, так он тоже держал осьминога и хвастался, что тот может отколошматить все, что движется. Я взял Бутча и пошел проверить. Ну и битва была, скажу я тебе, незнакомец! Бутч его одолел за пятнадцать минут и труп с собой прихватил. Несколько дней обедал им.

– Крутой парень, – признал Грант.

– Когда Бутч не в настроении, – гордо заявил Гас, – он тот еще задира.

– Временами тут становится одиноко, – объяснил Старый Гас за варкой кофе, – и хочется компании, даже если это существо вроде Бутча. Вот акулы, например, весьма дружелюбны, когда узнаешь их поближе, но в качестве домашних животных не годятся. Слишком далеко плавают. Никогда не знаешь, куда они подевались. Зато осьминоги – домоседы. Бутч живет на скале и всякий раз выходит меня встретить.

– И давно вы здесь? – спросил Грант.

– Года четыре; может, лет пять, – ответил Гас. – Раньше жил выше, на отметке триста футов; но когда изобрели этот улучшенный кварц, перебрался сюда. Здесь мне больше нравится. В общей сложности я прожил на дне лет сорок. Когда последний раз поднимался на поверхность, голова едва не лопнула от боли. Слишком яркие краски. Зеленые, синие, красные, желтые. А здесь только синий цвет, скорее даже фиолетовый. Успокаивает.

От кофейника исходил пленительный аромат. Электролитический генератор покашливал. Тепловые панели мягко гудели.

Снаружи сидел грустный Бутч.

– Этот купол Снайдер построил? – поинтересовался Грант.

– Ага, – ответил Гас. – Пришлось сразу выложить за него пару тысяч баксов, а потом еще доплатить за спуск. Я мог бы и в моем старом корыте его перевезти, но рисковать не хотелось.

– Слышал, купола Снайдера не отличаются надежностью, – как бы невзначай произнес Грант. – Трескаются под давлением. Видимо, в конструкции был допущен просчет.

Старик снял кофейник с плиты и разлил кофе по чашкам.

– Да, происшествия случаются, – ответил он, – но у меня все в порядке. Непохоже, что стекло дефективное. Тут другая причина. Соседи подумывают отряд самообороны собрать.

Грант уже было поднял чашку, но вдруг опустил.

– Самооборона? – удивился он. – Зачем?

Старый Гас наклонился над столом и театрально понизил голос.

– Слышал про Разбойничью впадину? – спросил он.

– Нет, – ответил Грант. – Не слышал.

– Это в полумиле с хвостиком внизу, – выпрямившись, объяснил старик. – Небольшая впадина с дурной славой. На вездеходе туда не добраться, только пешком.

Он шумно хлебнул горячего кофе и утер усы мозолистой рукой.

Грант тоже глотнул, ожидая продолжения. Снаружи Бутч прилепился к изогнутой стене купола.

– Слишком много ограблений в последнее время, – сказал Старый Гас. – Слишком много беспорядков. Мы тут вроде бы цивилизованное общество строим, поэтому больше не можем терпеть.

– То есть там, во впадине, засела шайка грабителей? – спросил Грант.

– Больше негде. Дурное место, почти непроходимое. Много пещер и пара каньонов, которые идут до самого Желоба. Вволю подходящих мест, чтобы спрятаться. – Гас шумно втянул в себя кофе и печально добавил: – Раньше здесь было тихо-мирно. Можно было найти залежь моллюсков, поставить табличку и знать, что это твое. Никто бы не тронул. Можно было застолбить радиевое месторождение и не беспокоиться, что кто-нибудь выдернет колышки. А если ты натыкался на затонувший корабль, достаточно было повесить объявление, и никто даже доски с него не взял бы. Теперь все не так. Права на владение постоянно меняют хозяев, жемчужные фермы разоряются. Мы решили, что пора с этим кончать.

– Послушайте, – сказал Грант, – меня сюда прислала «Вечерняя ракета», узнать причину разрушения куполов и такого количества катастроф на дне. Говорите, виноваты грабители, морские разбойники? Неужели они станут крушить ваши жилища ради скудной наживы?

– А почему нет? – Старый Гас фыркнул. – Наверху человека могут пристрелить за горстку мелочи в кармане. А здесь, внизу, в куполах порой хранится целое состояние. Радий, жемчуг, сокровища погибших кораблей.

– Не поспоришь, – кивнул Грант. – Но происшествия случаются не только здесь. Купола разрушаются повсюду. По всему дну.

– Что творится в других краях, я не знаю, – резко оборвал его Старый Гас, – но готов поручиться, что здесь беды случаются не по вине стекла. Это все чертовы головорезы, и они не остановятся, если не найти на них управу. – Старик выплеснул в рот остатки кофе и стукнул чашкой по столу. – У меня неподалеку жемчужная ферма, и если эти ребята до нее доберутся, придется тоже встать на тропу войны. – Он замолчал и уставился на Гранта. – Слушай, а ты когда-нибудь видел жемчужную ферму?

Грант помотал головой.

– Если задержишься до завтра, покажу такую красоту, что глаза на лоб полезут. Некоторые раковины достигают пяти футов в диаметре, и есть там одна старушка, в которой растет жемчужина размером с твою шляпу. Увидишь, если она раскроется. Она еще не приняла идеальную форму, но вскоре примет. Раковины трудятся, а я приглядываю. Но я туда не ходил уже около месяца. – Гас потряс головой. – Надеюсь, бандиты из Разбойничьей впадины ее не нашли. Пусть только притронутся к той жемчужине. Я сразу пойду с ними воевать.

Бутч радостно греб впереди, перемахивая через случайные валуны и время от времени мечась в стороны, исчезая в темно-синей мгле.

– Как собака, – заметил Старый Гас. – Иногда вредничает и получает взбучку, но все равно любит меня. А вот другим спуску не дает. Такая у него натура.

Они продвигались вперед. Грант все лучше осваивался с управлением скафандром.

– Жемчужная ферма прямо перед нами, а Разбойничья впадина – вон там. – Гас остановился и, полуобернувшись, махнул рукой в направлении склона. – Нэгл, – хрипло прошептал он, – вот этого я раньше не видел.

Грант повернулся и сквозь водную рябь углядел диковинную конструкцию, выступающую из морского дна.

– Что это? – спросил он. – Похоже на… Черт побери, да на какую-то машину!

– Не знаю, – тихо ответил Гас, – но, клянусь пресвятым Гарри, мы это выясним.

Они медленно, осмотрительно двинулись вперед. Грант почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом от необъяснимого предчувствия опасности.

Бутч весело носился впереди. Вдруг он замер, как будто остолбенел. Затем взмахнул щупальцами и превратился в яростный клубок, заметался вокруг. Его глаза покраснели, тело принялось менять цвет с черного на розовый, на фиолетовый и, наконец, на грязно-кирпичный красный.

– Бутч негодует, – с ноткой страха отметил Старый Гас.

Буйство осьминога закончилось так же внезапно, как началось. Он направился к расплывчатой громаде. Старый Гас побежал за ним, Грант поспешил следом.

Гигантская конструкция и впрямь оказалась машиной. Два громадных цилиндра стояли на небольшом расстоянии друг от друга, а в промежутке помещалось приземистое устройство, соединенное с ними толстыми трубами.

Вокруг цилиндров и устройства был расчищен ил – вероятно, для более надежного крепления, а в скальной породе дна зияла огромная дыра.

Рядом с машиной не было ни души, но она работала.

Бутч протянул к цилиндрам щупальца и хлестнул ими. Тотчас же из-за цилиндров выскочил кто-то, внешне напоминающий водяного, и осьминог погнался за ним. Человекоподобное существо с легкостью перемещалось в воде, но Бутча охватил охотничий азарт. Резким рывком он сблизился с беглецом и обвил его щупальцами.

– Бутч! Прекрати, черт бы тебя побрал! – с криками бросился к нему Старый Гас.

Когда Грант подоспел, все было кончено. Старый Гас изо всех сил пытался оторвать разъяренного Бутча от жертвы, но осьминог не спешил разжимать смертельную хватку.

– Когда-нибудь ты у меня доиграешься, – ругался Старый Гас.

Но на Бутча угрозы не действовали, его заботило лишь одно: не отдать пойманное лакомство. Осьминог упорно сопротивлялся, но в конце концов Гас расплел его щупальца. Бутч попытался снова накинуться на жертву и получил от хозяина пинка. Тогда он ретировался и в тихой ярости забился под цилиндр.

– Гас? – Грант удивленно взирал на распластанную на дне фигуру. – Вы знаете, что это?

– Понятия не имею, – ответил Гас. – Я слышал сказки о водяных и русалках, но никогда не воспринимал их всерьез. За сорок лет, что я скитаюсь по дну океана, ни разу не встречал таких существ. – Он приблизился и потыкал тело носком сапога. – Но на старых картинках они именно такие.

– Это венерианин, – объяснил Грант. – Житель Венеры. Рыболюд. Пару лет назад шеф посылал меня на Венеру, чтобы выяснить о венерианах как можно больше. Ему взбрело в голову, что наука у них развита куда серьезнее, чем подозревают земляне. Но я почти ничего не узнал, потому что для человека путешествие в глубины венерианского моря – самоубийство. Химический состав нестабилен, кислотность высокая, много хлора. И вонь неописуемая, но местным вроде нравится. Давление и химические реакции им нипочем, и смрад не беспокоит.

– И как же этот венерианин попал сюда? – недоверчиво спросил Гас.

– Не знаю, – ответил Грант, – но обязательно выясню. Насколько мне известно, венериане никогда не высаживались на Земле. Они могут выдержать любое давление под водой, но открытый воздух не переносят, даже венерианский, наполовину состоящий из воды.

– Может, ты ошибаешься? – предположил Гас. – Может, это существо просто похоже на венерианина?

Грант помотал головой внутри шлема:

– Нет, ошибки быть не может. Слишком много отличительных особенностей. Взгляните на жабры – они похожи на перья. Кожа – почти как сталь. На самом деле это панцирь, внешний скелет.

Журналист развернулся и посмотрел на цилиндры, затем перевел взгляд на устройство, втиснутое между ними. Машина работала тихо и неподвижно. Перед ней лежало несколько крупных каменных блоков, еще несколько торчало из похожей на приемник верхней части устройства. По свисавшим челюстям подъемного крана можно было понять, как камни попадали в приемник. Сбоку от машины стояли какие-то мелкие сосуды.