Текст книги "Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный."

II

Третий том нашего Ланселота Озерного остановился на том, на чем начинается Книга об Агравейне, составляющая его последнюю часть. Эта книга озаглавлена именем Агравейна единственно потому, что в ее начале речь идет об этом заносчивом брате мессира Гавейна. Из опасения, что у меня уже не будет времени переложить точно так же «на новый язык» текст этой последней части Ланселота и двух других книг, Поиски Святого Грааля и Смерть Артура, которые прослеживают далее и завершают историю нашего героя, я пока что представлю краткий анализ того, что относится к нему в этих трех книгах.

Как я уже указывал, всецело вымышленная история Ланселота Озерного – это творение череды романистов, различные части которого впоследствии свел, объединил, дополнил вставками и продолжил некий собиратель или редактор. Вот каков, вероятно, был исходный план романа и как можно было бы разложить его по составу.

1. История Королевы в великой печали. В ней повествуется о бегстве короля и королевы Беноикских, о смерти короля Бана, об уходе королевы в Королевский монастырь и о похищении ее сына, юного Ланселота, Владычицей Озера. Это, очевидно, переложение некоего бретонского лэ.

2. Книга о принце Галеоте. Здесь Ланселот, воспитанный и обученный мудрой феей, прибывает ко двору короля Артура, а тот производит его в рыцари. Он поражен красотой королевы Гвиневры, которой посвящает свои первые подвиги. Галеот, сын Великанши и правитель Дальних Островов, чувствует к Ланселоту приязнь, сравнимую с любовью того к королеве. В час победы над королевством Логр он ради дружбы с Ланселотом соглашается покориться королю Артуру и быть причисленным к Круглому Столу.

Обширный эпизод Шотландской войны содержится только в тех рукописях, которые включили в себя первое пребывание отвергнутой королевы Гвиневры в Сорелуа. Га-леот, Ланселот, Лионель и мессир Гавейн догоняют короля Артура возле Скалы-у-Сенов. Подвиги Ланселота у Кровавого Брода. Артур влюбляется в прекрасную Камиллу; он попадает в плен, так же как Гарет, Ланселот, Гавейн и Галеот. Первое безумие Ланселота и первое его исцеление Владычицей Озера. Он освобождает короля Артура. Этот эпизод, занимающий главы с LIII по LIX, повторяю, отсутствует в самых лучших текстах. – Вторая Гвиневра является к подлинной королеве с обвинением, что та подменила ее собою как супруга Артура и дочь Леодагана. Осужденная королева избегает казни благодаря доблести Ланселота. – История похищения, поисков и освобождения Гавейна. Ланселот, победитель Карадока, становится жертвой злобы и колдовских чар Морганы. Он впадает в безумие, и Галеот, безутешный в разлуке с другом, умирает от тоски. Эта книга о Галеоте, вероятно, имеет в основе еще два или три бретонских лэ.

3. Книга о Телеге. Автор этой части возвращает рассудок Ланселоту и заставляет его сесть в телегу. Тот преодолевает Мост-Меч и идет освобождать королеву, похищенную Мелеаганом, сыном славного короля Бодемагуса. Богор Изгнанник сам садится в телегу и сажает туда Гавейна и всех соратников по Круглому Столу. Так смывается позор, которым прежде бывали запятнаны те, кого видели в подобном экипаже.

Автор Телеги, по-видимому, на этом и остановился. Дальше повествуется о том, как королева, увидев едущего мимо рыцаря в доспехах Ланселота, везущего свежеотрубленную голову, испугалась, как бы это не оказалась голова Ланселота. Тотчас сподвижники по Круглому Столу пускаются на поиски нашего рыцаря. Тут начинается рассказ о приключениях этих искателей, который продолжен в книге об Агравейне.

До этого места мы и довели наше переложение. Но нетрудно видеть, что автор книги о Телеге не сочинял Агравейна, которого мы чаще всего находим переписанным отдельно или даже совершенно изолированным от остальных частей, хотя он продолжает повествование, прерванное в предыдущей главе. Точно так же продолжатели Кретьена начинали с середины сюжета поэмы о Телеге и о Персевале.

Чтобы как-то завершить историю Ланселота, продолженную в книгах Агравейн, Поиски Грааля и Смерть Артура, я ограничусь тем, что извлеку из них все, что относится к нашему герою в этих трех последних опусах, оставив в стороне рассказы, сами по себе весьма занимательные, касающиеся Гавейна с его братьями, Кэя, Сагремора, Ивейна Уэльского, Гектора и двух братьев, Лионеля и Богора.

III

С того дня, как королева, остановясь у Родника Фей, уверилась, что видела голову своего драгоценного Ланселота подвешенной к луке седла незнакомого рыцаря, ей не удалось ничего узнать о том, что с ним стало. От рыцарей Круглого Стола, пустившихся на поиски по зову Гавейна, не было вестей, и потому королева решила послать к Владычице Озера одну из своих кузин, ставшую ее наперсницей после смерти госпожи Малеотской. Вот как она ей описывает дорогу, по которой нужно ехать:

«Надобно вам завтра ехать в Галлию, и когда вы там будете, то отыщите замок, называемый Треб; близ того замка есть аббатство, называемое Королевский Монастырь… тот монастырь стоит на холме, а внизу в долине озеро. Когда вы там будете, то входите заведомо в него и не бойтесь, ибо это один колдовской морок».

Девица, как повествуется далее, будучи схвачена и брошена в темницу по приказу короля Клодаса Буржского, не может выполнить это поручение и обретает свободу лишь много позже силами бретонского войска, когда Клодас вынужден вернуть детям королей Бана и Богора их давнее наследство.

Что же до Ланселота, он по-прежнему, как мы видели (стр. 656), следовал за старухой, даже не давшей ему времени проститься с королевой. Наконечник копья, которое Богор накануне в поединке вонзил ему в бедро, заставил его проболеть более шести недель. Когда он снова садится на коня, то тут же приумножает череду своих подвигов. Сначала он мстит и освобождает девицу, насильно увезенную вероломным рыцарем. В благодарность за это девица едет в Камалот и извещает королеву, что ее возлюбленный еще жив. Король, обрадованный этой новостью, дарит посланнице замок Ловерзеп[357]357
  Варианты: Луверлепт, Ловезеп. (Прим. П. Париса).


[Закрыть], в котором она родилась.

Далее Ланселот останавливается у чистого родника под сенью двух сикомор[358]358
  Под названием этого дерева, столь часто появляющимся в наших романах, следует понимать шелковицу или смоковницу. (Прим. П. Париса).


[Закрыть], под которыми рыцарь по имени Карнадан, его сестра и еще одна девица расстелили скатерть и безмятежно завтракали. Получив приглашение разделить с ними трапезу, Ланселот снимает шлем на беду одной из этих девиц.

«Ему было жарко, и он разрумянился сверх меры, и был наделен всеми красотами так, что никого не было краше. Тогда загляделась на него сестра рыцаря, столь прелестная и телом, и статью, что во всем краю не было знатного рыцаря, кто не взял бы ее с охотой за ее красоту; но ни один не любил ее истинной любовью. Она взирала на Ланселота во все время трапезы, и видела его алые уста, и его глаза, что казались ей чистыми изумрудами; и видела его красивый лоб и его кудрявую обильную шапку волос, будто отлитых из золота; и столько красоты в нем узрела, что не знала, найдется ли в раю еще столь же прекрасный ангел. И тотчас Амур сразил ее с такою силой, что она вся затрепетала».

Что же до Ланселота, то он взглянул на чистый родник, взял серебряную чашу, наполнил ее водой и опорожнил одним глотком. Но когда он захотел подняться, то не нашел в себе сил и ощутил внезапную немощь; два больших ужа отравили источник[359]359
  Это клевета на бедных ужей, которые, как известно, не ядовиты. (Прим. перев.).


[Закрыть]. Прекрасная дева знала свойства целебных трав:

«Тогда пошла по лугу и стала искать такие травы, за коими знала, что они исправно выгоняют яд; после вернулась и потолкла их острием Ланселотова меча в той самой чаше, откуда он пил, и смешала с бальзамом; после открыла ему рот и влила туда немного; но он так распух, что ноги его стали толщиною не менее мужской груди. И девица сказала своему брату: Сир, пойдите к нам немедля и принесите с собою столько платьев, сколько найдете в моем покое; мы уложим этого рыцаря здесь; ибо кто его таким повезет, тот довезет его до смерти».

Когда платья прибыли, с него снимают доспехи, кладут его в спешно растянутый шатер; он остается там всю ночь, накрытый кучей одежд и мехов.

«Назавтра, в Первом часу, он промолвил: Сударыня, вы меня уморите, принудив терпеть такую жару. – Сир, отвечала она, если вы жалуетесь, благодарение Богу, что Он дал вам на это силы. – Тогда он снял две крашеные котты и два серых одеяла, бывшие на нем, и увидел, что опухлость на лице и на членах ушла. Но так случилось, что не стало у него ни кожи, ни ногтей на руках и ногах, которые бы не отпали, ни волос на голове. Он тогда почувствовал себя исцеленным от своего недуга; и попросил уложить волосы в шкатулку и хранить прилежно, ибо он хотел послать их королеве, дабы она полнее уверилась в сем приключении».

Он был еще не вполне здоров, когда Богор и Лионель, ехавшие в ту сторону, остановились перед шатром и вскоре узнали в лежащем там рыцаре своего кузена Ланселота. Богор ему рассказывает, как, взяв безрассудное обязательство похитить королеву, он выдержал с ним долгую битву. Лионель соглашается вернуться в Камалот, чтобы передать Гвиневре прекрасные волосы Ланселота, выпавшие под действием яда. Королева, обрадованная вестью, что ее возлюбленный еще жив,

«отперла шкатулку, и когда она увидела его волосы, то стала их целовать и прикладывать к своим, и предавалась столь великой радости, будто эти волосы были от святых мощей».

Вернувшись к Ланселоту, Лионель сообщает ему, что скоро будет оглашен большой турнир по указу короля и по совету королевы. Он состоится на лугах Камалота. Но Ланселот еще не набрался сил, и девица, которая надеялась его исцелить, сама заболела от любви, питаемой к нему. Она не желала ни лечить его, ни лечиться сама, если он не обещает отплатить ей той же лаской. Положение становилось затруднительным, поскольку Ланселот ни за что на свете не хотел бы допустить хоть малейшую неверность королеве. Лионель, однако, поколебал его решимость:

«Так скажите мне, – спросил Лионель, – сильно ли вы любите госпожу королеву? – Да, превыше себя самого. – Стало быть, вы не совершите по своей воле и в своем уме того, что ей не по нраву? – Нет, правда: пусть лучше меня убьют. – А есть ли что-нибудь, чего бы вы не сделали, чтобы уберечь ее от смерти? – Нету, правда. – А если вы умрете, как вы думаете, что сделает она? – Я знаю, что она от этого умрет, ибо она меня любит не меньше, чем я ее. – Так я вам докажу толком, что если вы откажете оной девице в любви, то смерть моей госпожи вам дороже, чем ее жизнь. И скажу вам, как это так получается. Вы отказываете, будучи при смерти, ежели оная девица вас не исцелит; но она вас исцелить не может, если прежде вы ее не исцелите от ее недуга; ибо она не больна ничем иным, как вами. Итак, вы в силах ее исцелить, а через ее посредство исцелиться сами; а ежели этого сделать не захотите, то она умрет, и вы умрете. А когда вы оттого будете мертвы, по злокозненности вашей, госпожа королева услышит об этом, и коль скоро она вас так любит, я знаю несомненно, что она от этого умрет; итак, вы убьете троих, и себя, и госпожу королеву, и оную девицу. И могут об этом сказать, что вы совершили предательство, когда из-за вас умрет прекраснейшая и знатнейшая дама на свете, а она этого отнюдь не заслужила; и прекраснейшая дева, уже однажды спасшая вам жизнь; а вы ее отдариваете тем, что за жизнь даруете смерть».

Чтобы убедить Ланселота, Лионелю пришлось съездить в Камалот и срочно вернуться назад, привезя ответ королевы:

«Она вам шлет сотню тысяч с лихвою приветов и дает вам наказ, что если вы ее любили когда-нибудь, то, дабы избавить от смерти себя и ее совокупно, исполните желание девицы; а ежели вы этого не сделаете, вы утратите ее любовь».

Он тотчас послал сказать девице, что желает быть отныне ее рыцарем и что на свете нет девицы, которую он любил бы больше, чем ее. К счастью для любовника королевы, она ничего более и не просила: ее любовь была лишена всякого плотского вожделения.

«Это правда, сказала она, что я вас люблю по-иному, нежели женщина во все века любила мужчину; ибо любовь мужчины и женщины происходит через телесное соединение. Тем самым допускается растление девственности. Но от вашей любви девственность не потерпит урона; и я сохраню ее таким способом, какой вам расскажу, до последнего дня моей жизни. Поклянитесь мне, что в любом месте, где вы со мною встретитесь, помимо владений вашей дамы, вы будете почитать меня за свою возлюбленную; а я вам поклянусь, что в жизни не полюблю никого иного, кроме вас, и не спознаюсь телесно с мужчиной; так вы можете любить меня девицей, а ее дамой; и так вы можете сохранить честь обеим. – Но, сказал Ланселот, как это возможно, чтобы вы воздержались от телесного сопряжения, когда вы так красивы и обходительны, и найдете еще столько достойных людей, которые будут просить вашей руки? – Сир, я буду выше ценить себя, и мне больше придется по нраву, если из любви к вам я сохраню свое девичество на всю жизнь».

Теперь понятно, как Ланселот был исцелен, ничего не отняв у королевы из того, что ей принадлежало.

Покидая свою новую подругу, совершенно излеченную, он дает ей пояс с золотыми звеньями, подарок королевы, в обмен на золотую пряжку-фибулу, которую обещает хранить у себя на шее. Он оказывает своей старухе-провожатой услугу, которой она ожидала: а именно, приходит на помощь пятерым сыновьям некоего герцога Калло, сговорившихся против отца. Однако у того была своя правда: его сыновья не потерпели, что он отдал половину своих земель зятю; они убили этого зятя и завладели большей частью отцовского наследства. Сторону отца защищали три брата Гавейна: Гарет, Гахерис и Агравейн. Ланселот этого не знал, будучи обманут старухой и «величайшей на свете ложью», которую она ему наговорила. В последнем бою он сходится с герцогом и смертельно ранит его; он выбивает из седла Гарета и берет трех братьев в плен. Узнав их имена, он сожалеет о своей победе и возвращает им свободу; но не дает им догадаться, кто их победитель.

Отделавшись от старухи, Ланселот и Лионель углубляются в Тенкский лес, длиною в два лье и шириною в одно.

«Солнце припекало, и доспехи их нагрелись на солнце; так что они уговорились отдохнуть, пока не спадет зной. Тогда оба ступили на землю и расседлали своих коней, и пустили их пастись на траве меж деревьев. После сняли шлемы и откинули забрала, чтобы проветриться; и легли в тени яблони. И Ланселот уснул, ощутив прохладу воды и свежесть ветра. А Лионель бодрствовал».

Лучше бы он уснул, как Ланселот; потому что, надумав отомстить за одного рыцаря, недавно убитого Торриканом, братом Карадока из Печальной башни, он сам был ранен и похищен этим негодяем Торриканом, прежде чем проснулся Ланселот.

Вскоре мимо случилось проезжать трем прекрасным дамам, которые расстелили на траве красивый ковер в нескольких шагах от того места, где он спал. Одна была королева Сорестана, «которая следовала в Норгаллию, по пути в Сорелуа». Другая – фея Моргана, третья – колдунья Сибилла.

«То были три женщины, сведущие в колдовстве и чарах более всех на свете, не считая Владычицы Озера; и поскольку они были в этом столь искушены, они условились меж собою, что будут странствовать всегда заодно».

Они заметили Ланселота и, восхищенные его красотой, заспорили, не приходя к согласию, кому выпадет счастье им обладать. Наконец, они навели на него непробудные чары и повезли его на носилках в Тележный замок, принадлежащий королеве Сорестана. Его заперли в красивом покое, где была всего одна дверь «и два железных окна». Пробудившись в плену, он не узнает ничего вокруг; он думает, что «оморочен», как вдруг перед ним появляются три дамы и предлагают выбрать из них троих ту, которая ему больше по нраву: такой ценой он сможет выкупить свою свободу. Ланселот отвечает, что лучше он останется пожизненно в плену, чем делать между ними выбор, к которому его душа никак не лежит. Они выходят, одинаково разгневанные. Моргана его не узнала, «ибо он был недавно острижен».

К счастью, одна из приспешниц королевы сыграла для него ту же роль, в какой уже подвизалась сестра Мелеагана. Она ненавидела свою госпожу, и ночью она его выпустила, успев рассказать ему, что на недавнем турнире рыцари Нор-галлии победили рыцарей короля Бодемагуса. Покинув Тележный замок,

«он вошел в сад; из сада на лужайку. После нашел узкую тропу, которая привела его прямо в лес, где был раскинут шатер под большим вязом».

В этом шатре горели две свечи рядом с ложем, покрытым «пурпурной парчой». Ни на ложе, ни в шатре никого не было. Он снимает доспехи, пускает пастись своего коня и, положив меч у изголовья, раздевается, гасит свечи и ложится. Он уже крепко спит, когда входит на цыпочках хозяин шатра и ложится рядом, принимая его за свою подругу. Немного погодя он будит его и расточает ему весьма неожиданные ласки. Ланселот со своей стороны думает, что к нему пристает бесстыжая женщина, и принимает эти заигрывания весьма нелюбезно. Рыцарь понимает свое заблуждение, но тут же впадает в другое: ему кажется, что он имеет дело с обольстителем своей подруги, и потому происходит жестокая битва, которая кончается гибелью несчастного владельца шатра. После чего Ланселот возвращается на ложе и засыпает до утра.

Мы бегло коснемся большого турнира, названного турниром Арфы, на котором Галеоден, сын Галеота, вместе с Мордредом сражается за короля Норгаллии против короля Бодемагуса. Приняв сторону последнего, Ланселот позволяет ему отыграться за предыдущую ассамблею. Чтобы его не узнали, он, по обыкновению, скрывается сразу после турнира.

Он еще не очень далеко отъехал, когда к нему приблизилась дама, приветствовала его, узнала и пригласила следовать за ней, пообещав показать ему дивные чудеса. Он согласился, и они въехали вглубь долины до прекрасного замка со стенами, увенчанными турелями. Была ночь, привратник открыл по зову дамы; она проследовала до «главного дворца». Несколько слуг вышли ей навстречу с зажженными свечами; она велела им оказать почтение лучшему в мире рыцарю. Ланселот спешился, с него сняли доспехи, подали ему горячей воды, чтобы «омыть тело, все почернелое от петель кольчуги». На другой день он напоминает даме ее обещание показать ему дивные чудеса, и она ведет его в замок Корбеник. Перед их прибытием некая девица появляется и говорит даме, что та, верно, ненавидит этого рыцаря, если завела его в такое место, где он не обретет ничего, кроме ран и позора; тем не менее, они входят в город. Ланселот слышит вокруг себя крики:

– Сир рыцарь, вас ожидает телега.

– По правде говоря, – отвечает он, – мне это не впервой.

Затем он различает жалобный голос: это та девица, которую мессир Гавейн не смог извлечь из чана с кипящей водой, куда она была посажена. Честь освободить ее была оставлена за Ланселотом. Оттуда он проникает на кладбище и с легкостью поднимает надгробие, на котором начертаны такие слова:

Гробница сия будет отворена не ранее, чем приложит к ней руку леопард, от коего произойдет великий лев; и сей отверзнет ее. И после будет зачат великий лев от прекрасной дочери короля Чужедальних Земель.

Ланселот прочел, не вникнув, и поднял надгробие, откуда выползла громадная змея с пылающим зевом, которая словно бы желала испепелить все, к чему приблизится[360]360
  Интересно проследить развитие этого образа в литературе. У Мэлори (XV век) эта «гробовая змея» превращается в дракона, но все еще ползающего. В XX веке, у Е. Шварца, Ланселот уже сражается с типичным сказочным драконом, летающим губителем юных дев. И это амплуа закрепляется за ним как чуть ли не единственное. В исходном же романе, как мы видим, Ланселоту достались разве что призрачные цепные драконы из наваждения Морганы (см. стр. 466). (Прим. перев).


[Закрыть]. После долгой битвы Ланселоту удается отсечь ей голову. С триумфом приведенный обратно во дворец, он находит прием у одного из лучших рыцарей на свете, который признает в нем того, кому предстоит либо самому, либо в лице своего сына избавить страну от диковинных приключений, денно и нощно сменяющих друг друга. Это был король Пель из Чужедальних Земель, последний потомок Иошуа, брата Алена, того самого, которому Иосиф-младший передал на хранение Святой Грааль[361]361
  Пель, как и его прямые предки, носил прозвание Король-Рыболов. В поэме Иосиф Аримафейский один только Брон был назван Богатым Рыболовом. (Прим. П. Париса).


[Закрыть].

Но как у Ланселота может появиться сын от кого-либо, кроме королевы Гвиневры? Как этому младенцу выпадет жребий стать последним хранителем таинственного сосуда? Надо, заметил король Пель, «чтобы он взял мою дочь, во исполнение ее воли». – «Он никогда на это не согласится, – ответила старуха по имени Бризана, наставница или гувернантка юной принцессы. – Он слишком любит королеву и слышать не захочет об этом; но надо найти способ обмануть его».

Пока они совещались, Ланселот увидел, как в окно залетел тот самый голубок, которого уже видел до него мессир Гавейн. Он нес в клюве золотое кадило, и дворец тотчас наполнился сладчайшими благоуханиями. Все, кто были в зале, разом пали на колени; голубь пролетел в соседний покой, в то время как слуги вошли, расставили столы и расстелили скатерти. Все молча уселись по местам; Ланселот последовал их примеру, сел перед королем и, как и они, предался молитве. Мгновение спустя вошла прекрасная дева, которая точно так же являлась и мессиру Гавейну. Даже Ланселот был ослеплен ее прелестью, единственно сравнимой с прелестью королевы. Она держала в руках роскошный сосуд, «созданный наподобие чаши», перед которым он склонился и пал на колени, как и все прочие. Затем, когда столы оказались уставлены «всеми дивными яствами, какие мыслимо было пожелать», девица вернулась в покой, откуда пришла.

– Что вы думаете, – спросил тогда король Пель Ланселота, – о той деве, что принесла святую чашу?

– Сдается мне, – ответил он, – что никогда я не видел столь прекрасной девы; но я отнюдь не говорю о даме.

Этот ответ утвердил короля в мысли, что Ланселот любит королеву Гвиневру. Затем с Ланселотом заговорила старая Бризана:

– Как поживает король Артур? – спросила она. – Про королеву-то я знаю самые свежие новости. На днях я ее видела в добром здравии.

– Где вы ее видели?

– В двух лье отсюда; она там проведет ближайшую ночь.

– Вы шутите.

– Если вы сомневаетесь, поезжайте со мной, и я вам ее покажу.

– С удовольствием.

Бризана вернулась к королю.

– Велите вашей дочери садиться верхом, – сказала она, – пусть она едет в ваш замок Кас и возляжет на самое красивое ложе. Когда настанет ночь, я приведу к ней Ланселота, которого уверю, что он найдет там королеву;

«и я изготовила такое питье, которое ему дам; и после, когда он выпьет и оная сила возгонится к его мозгу, я не усомнюсь, что он все совершит по моей воле».

Они прибыли в Кас поздно ночью. Все случилось так, как того желали король и Бризана: Ланселот был обманут зельем, которым его опоили.

«Тогда его стали привечать и заговаривать более, чем ему бы хотелось,… он не знал, где он, и мнилось ему, что он говорит с некоей дамой из свиты королевы. И Бризана сказала ему: Сир, моя госпожа ждет вас и просит, чтобы вы пришли побеседовать с нею. И он тут же велел себя разуть и вошел в покой в портах и сорочке, и подошел к ложу; и возлег рядом с девицей, будучи уверен, что он с королевой. И та, ничего так не желая, как обрести того, кто осиял собою все земное рыцарство, приняла его, ликуя и радуясь; и он дал ей ту же усладу, какую умел дать своей госпоже, королеве Гвиневре.

Так сочетались лучший рыцарь и прекраснейшая дева самого знатного рода, какие жили тогда; а желали они друг друга из несходных побуждений: ибо она это делала отнюдь не ради разжигания плоти, но ради обретения плода, от коего вся страна бы вернулась в изначальное свое благоденствие. Всю ночь пробыл Ланселот с девицей; а звание это воистину таково, что возврата к нему ей уже не было: ибо если вечером ее могли называть девой, то наутро это имя сменилось на сударыню… И от оного сорванного цветка произрос Галахад, непорочный рыцарь, ясный умом, который завершил похождения Святого Грааля и воссел на погибельное место за Круглым Столом. И как упустил Ланселот Галахадову славу по причине распаленного сладострастия, так возродилась она в нем самом от воздержания плоти. Ибо он был целомудрен по своей воле и таковым остался до самой смерти, как о том повествует история».

Как только зелье утратило силу, Ланселот открыл глаза и уже не узнал королеву Гвиневру. Девица, которую он видел рядом, призналась ему, что она Елена, дочь короля Пеля. В негодовании он бросился к мечу и хотел убить обманщицу; но дивная красота Елены обезоружила его; он простил ее и теперь мечтал лишь бежать из мест, напоминающих ему о его невольном преступлении. Предусмотрительная Бризана велела приготовить его коня; он сел в седло и уехал, не прощаясь ни с кем.

Пролистаем небольшую череду приключений нашего героя. Некий нелюбезный рыцарь пользуется моментом, когда он витает в грезах, сталкивает его в ров своего замка, и ему грозит нешуточная опасность утонуть. Затем он вырывает из рук трех рыцарей девицу, которая его исцелила и которую он обещал любить сильнее всех других девиц. Поехав за нею в Болотный замок, он находит там мать Гектора, которую мы видели как объект мимолетной любви короля Бана, о чем было рассказано в книге об Артуре. Он с радостью узнает от нее, что доблестный Гектор – его побочный брат.

Покинув Болотный замок, он, вопреки всем советам своего оруженосца и одного благочестивого отшельника, углубляется в Затерянный лес, откуда не вернулся ни один рыцарь из тех, кто отваживался туда войти.

Он подъезжает к башне, рядом с которой раскинуты тридцать роскошных шатров. Среди этих шатров четыре сосны осеняют своей тенью трон, убранный алой парчой, а на этом троне возлежит золотая корона. Вокруг сосен прекрасное собрание дам и рыцарей, держась за руки, образует веселый и резвый хоровод. «Вот приятное общество, – говорит Ланселот. – Подойдем и поглядим, отчего такое веселье».

И вот он подъезжает; но едва он поравнялся с первым шатром, как почувствовал себя совсем не тем, кем он был. Это уже не рыцарь, жаждущий возвысить свое доброе имя и удостоиться большего в глазах своей дамы; он уже мечтает лишь о том, чтобы танцевать, водить хороводы и петь. Он сходит с коня, оставляет его оруженосцу, скидывает шлем, бросает на землю щит и копье, а после, не снимая кольчуги, берет за руку ближайшую девицу, топает и крутит ногой, как другие, и распевает вместе с ними по-шотландски песенку о королеве Гвиневре. Оруженосец, оставшись позади, разбирает из нее лишь такие слова:

 
Нету, право слово,
Краше королевы.
Славно, право слово,
Жить, ее любя.
 

И после напрасных просьб к своему хозяину выйти из хоровода он счел за лучшее удалиться. Что же до Ланселота, он никогда не перестал бы танцевать, если бы к нему не подошла одна девица и не пригласила сесть на прекрасный трон и, взяв золотую корону, возложить ее себе на голову.

– Мне дела нет, – ответил он, – ни до трона, ни до короны. Я хочу только танцевать, веселиться и петь.

– А все же придется, – возразила девица, – чтобы мы узнали, не вам ли назначено освободить нас.

Он сел, и девица сказала, венчая его:

– Любезный сир, знайте, что вас осенила корона вашего отца.

В то же время он увидел, как с башни упала статуя короля и разбилась, грянув о землю. И тотчас наваждение кончилось, Ланселот пришел в себя, а вместе с ним все дамы и рыцари, водившие хоровод. Его повели в башню, сняли с него доспехи, и он узнал, что честь разрушить чары хороводов была уготована самому прекрасному и доблестному из рыцарей. Один старик рассказал ему, как были заведены эти хороводы и шахматная игра, о чем мы знаем из Артура (гл. V, стр. 415–416).

– Полюбуемся теперь, – сказал Ланселот, – на фигуры этих шахмат, которые движутся сами по себе и по сию пору ставят мат любому, кто начнет игру против них.

«И Ланселот, видя, что они так красивы и так тонко выделаны, взял их и расставил. И начал играть, и поднял и двинул пешку со стороны ферзя[362]362
  От персидского Ferzen – «визирь». (Прим. П. Париса).


[Закрыть]. То же сделалось с другой стороны. Когда он изрядно отыграл пешками, то силою хитроумия стал продвигать игру; и пошел рыцарями[363]363
  Т. е. конями. (Прим. перев.).


[Закрыть], а после ладьями; и ходы его были таковы, что все его поле имело добрую защиту. Потом сдвоил свои ладьи справа от своих рыцарей. И раскладом этим так повел игру, видя все фигуры той стороны, что наведался в угол к королю и объявил ему пешкой мат».

– Игра за вами! – воскликнули все, кто за ним наблюдал. – И по причине того, что вы одолели в этой партии, вас никогда не смирят и не победят силой оружия.

Ланселот забрал шахматы, и первой его заботой было послать их королеве Гвиневре, которая, будучи в этой игре одной из первых, пожелала немедленно ее испробовать; ей достался «мат в углу», как и всем, кто пытался играть после нее. Король Артур, восхищенный столь драгоценным подарком, щедро отдарил принесшего его: он дал ему

«добрые доспехи, двух добрых коней, две пары платья, а посуды столько, сколько он пожелает; и королева от себя дала ему столько, что он был этим богат до конца своих дней».

Выйдя из Затерянного леса, Ланселот оказался окружен толпой рыцарей, которые, дабы отомстить за смерть герцога Калло, увезли его в свой замок и бросили в колодец, кишащий гадюками и прочими змеями. Сострадательная девица спускает ему веревку и помогает подняться, на горе тем, кто его пленил. Уезжая из этого замка с язвами на ногах от укусов гадов, он, тем не менее, расправляется с одним негодяем-рыцарем, который на его глазах истязал девицу, а вместо ответа на его упреки отсек бедняжке голову. Ланселот вынуждает его просить пощады; но если он и согласен оставить его в живых, то на условиях, явно более суровых, чем смерть.

«Вместо пени, сказал он ему, тебе придется обещать сделать то, что я тебе прикажу. И тот сказал, что все исполнит, что он прикажет. Ланселот взял с него клятву и тогда сказал: Ты убил эту даму напрасно, и за это вот какое будет тебе возмездие: ты возьмешь голову и тело убитой девицы и уложишь перед собою на коня, и повезешь перед собою ко двору короля Артура. Ты предстанешь там перед госпожой королевой и ее дамами и девицами, и признаешь свою вину, и покажешь им убитую; затем вручишь им меч, и если они пожелают тебя казнить, тебе следует смириться. И скажи госпоже королеве, что рыцарь, приславший ей шахматы, приказал тебе понести эту кару. А ежели они тебя отпустят, ты поедешь ко двору короля Бодемагуса и предстанешь там перед дамами так, как я тебе говорил. И если тоже будешь отпущен по общему усмотрению, то поедешь ко двору короля Норгаллии и предстанешь так же, как перед прочими. И если тогда тебе отпустят вину, то впредь я сам не потребую от тебя ничего; ибо этим ты исполнишь всю мою волю».

– Кара эта весьма сурова, – сказал рыцарь, – но все же я ее приму.

«И Ланселот подошел туда, где покоилась убитая дама; и он взял голову и завязал ее косы вокруг шеи рыцаря, так что она легла у него на груди, и указал, чтобы он носил ее так».

Королева Гвиневра приняла несчастного рыцаря, которому пришлось рассказать ей свое злоключение. Она не приказала отрубить ему голову, а поскольку от трупа девицы разносился тлетворный дух, она велела забальзамировать его, прежде чем позволить рыцарю завершить свое нелегкое наказание.