Текст книги "Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России?"

Сергей Александрович, у вас за плечами столько важных дел и на государственном поприще, и в сфере книгоиздания, вы чувствуете себя счастливым человеком?

Это всегда очень трудный вопрос. Счастье – это когда ощущаешь благодарность. В этом отношении я счастливый человек. А если посмотреть на то, что делается в нашей стране, я чувствую себя очень несчастным, потому что многое из наработанного нами в 1990-е годы – основополагающего с точки зрения места человека в государстве, его прав и свобод – губится на глазах. И наблюдать это очень тяжело.

Вы нашли себя в делах Фонда?

Я начал эту программу как политик. Как политик я увидел изъяны в обществе: у нас очень мало людей, на которых можно опереться в нравственном плане. Наоборот, начали создаваться отряды «Наши», «Смена» и другие, которые пытались навязать обществу свои взгляды и оценки, порой абсолютно безнравственные. Они жгли неугодные с их точки зрения книги, устраивали громкие протестные выкрики у домов неугодных им писателей. Мне казалось, что для духовного единства общества необходимы другие скрепы. Для этого надо взрастить и воспитать честных активных ребят, чтобы они помогали другим становиться нравственной опорой для общества.

Какие качества вы больше всего цените в людях?

Порядочность. Если человек говорит вроде бы правильные слова, а ты по его поведению видишь, что это пройдоха, который живет по двум стандартам и завтра тебя предаст, это отвратительно. Я приучил себя уходить от открытых конфликтов, потому что это всегда поражение для обоих участников и для дела. Лучше приносить пользу людям работой, чем воевать. Это мой жизненный опыт и мое кредо. Я считаю, что мы все должны понять одну очень важную истину: всякий бунт в стране нас отбрасывает назад минимум на 20–30 лет. Поэтому надо стараться разумными действиями смягчать непримиримость в обществе и тем самым не допускать разрушительных взрывов. Но это во многом зависит и от власти, которая, с одной стороны, не должна своими действиями вызывать резкие протестные настроения в обществе, а с другой – не загонять оппозицию в угол.

Сергей Александрович, расскажите, пожалуйста, о ваших любимых авторах и книгах.

С детства очень любил читать книги про войну. Первая книга, над которой я плакал, – это «Девяносто третий год» Виктора Гюго. Очень любил Казакевича, Симонова, особенно позднего, Твардовского, позднее – Бориса Васильева, Астафьева, Бондарева, Бакланова, Кондратьева. Я вообще много читал о войне – Жукова, Василевского, Рокоссовского, Малиновского, Антонова. Вот что интересно: вскоре после войны появилась так называемая «лейтенантская» проза, авторами которой были ушедшие на войну недавние школьники. Спустя десятилетие и более стали появляться мемуары известных военачальников. А вот такие произведения о войне, как роман «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева, прошедшего войну рядовым, его повести «Так хочется жить», «Обертон», «Веселый солдат» пришли к читателям значительно позже – в 90-х годах прошлого века… Позднее я начал читать публицистику.

Когда я был председателем Комиссии при президенте РФ по государственным премиям в области литературы и искусства, то много читал, особенно тех, кого представляли на премию. Там я открыл для себя замечательного поэта Юрия Левитанского и многих других. И сегодня, поскольку состою в жюри «Большой книги», я читаю всех номинантов. Понравились книги Евгения Чижова «Перевод по подстрочнику», Павла Басинского «Лев Толстой: бегство из рая», Леонида Юзефовича «Журавли и карлики» и др. Но попадались книги, которые читать не смог: или неинтересно, скучно, или очень тяжелый язык. Иногда мешало чувство, что ты знаешь больше, чем написал автор. Из национальных писателей с удовольствием прочитал несколько книг чеченского писателя Канты Ибрагимова и дагестанского – Шапи Казиева. Много приходится читать молодых писателей. Но это – отдельный разговор.

Кто для вас в жизни был духовным наставником, советником?

От встреч с Д. С. Лихачевым каждый раз оставалось колоссальное впечатление. Как нравственных людей, которые по-своему видят наше прошлое и настоящее, особенно ценю Бориса Васильева и Даниила Гранина. Долгое время мы дружили, и эта дружба очень обогащала и очищала. Последняя книга Гранина «Мой лейтенант» – потрясающая! Надо иметь смелость, чтобы так поделиться сокровенным.

О чем мечтаете для себя и для страны?

Очень хочу, чтобы наши дети, внуки и правнуки жили в свободной процветающей стране и вспоминали нас добрым словом. И понимали: мы делали для них все, что в наших силах. Не все получилось, к сожалению…

Юлия Казакова
«Важно ощущение того, что ты счастлив сегодня»

Два часа беседы с Юлией Георгиевной пролетели мгновенно. Как увлекательный рассказ я слушала историю о детстве, наполненном любовью близких, о юности, выборе профессии. Судьба, может порой извилисто, но привела к главному делу жизни – работе в издательской индустрии, в которой Ю.Г. Казакова смогла полностью реализовать себя.

В 1995 году пришла на работу в Агентство подписки и розницы (АПР): возглавила клиентскую службу. В 2002 году стала исполнительным директором Гильдии издателей периодической печати. Это были золотые годы для издательской индустрии: удалось перезапустить работу ГИПП в качестве профессиональной отраслевой общественной организации, наладить обмен международным опытом.

С 2011 года Юлия Георгиевна перешла на госслужбу. Более десяти лет она работает заместителем руководителя Департамента СМИ и рекламы правительства Москвы, из них шесть лет – первым заместителем. Вместе с командой мэра участвовала в изменении жизни города, в проведении «мягкой революции» практически во всех сферах. Казакова знает проблемы отрасли изнутри. И, может быть, поэтому ей удается так много делать в поддержку издательской индустрии. С 1993 года идет реализация издательской программы правительства Москвы, которую начинал еще легендарный С.О. Шмидт. Отрадно, что за последние годы существенно возрос объем финансирования книжных проектов, качественно изменились сами книги, они все чаще становятся победителями престижных литературных конкурсов. На протяжении последних лет реализуются «Мониторинг книжного рынка Москвы», конкурс «Лучший книжный магазин» – проекты, способствующие продвижению книги и чтения в столице.

Юлия Казакова – открытый чиновник. К ней несложно попасть на прием, никогда ни на кого не смотрит сверху вниз. Важнее всего для нее – профессиональная оценка и отношения с людьми. А еще понимание, что поддержка издательской индустрии – это улица с двусторонним движением, и необходима совместная работа власти и отрасли.

Юлия Георгиевна, расскажите, пожалуйста, о вашем детстве, семье. Что повлияло на формирование внутреннего мира, характера?

Я родилась в нашем родовом доме в подмосковном дачном поселке Перловка, который мой прапрадед строил вместе с купцом Перловым.

И мой отец, и я собирали все, что связано с историей семьи. Поэтому историю по линии папы знаю довольно глубоко: в роду купцы, служащие, все – старообрядцы. Детство было счастливое: первые десять лет я прожила в нашем доме с садом, в окружении детских книжек и множества игрушек. Из детства остались воспоминания природы – запахи цветов, растений, картинки смен времен года. Мои родители работали на руководящих позициях в НПО «Энергия» (сейчас это РКК «Энергия»). Мама – в химической лаборатории, а папа – на испытательном стенде. В отличие от своих сверстников я никогда не была у них на работе. Все, что касалось их работы, было в определенной степени секретом. Конечно, знала про Байконур, они туда ездили в командировки. Дома у нас было очень много книг. Читать начала рано, очень быстро и запоем, буквально все подряд. Когда стала чуть постарше, бабушка мне показала книги на старославянском. Они до сих пор хранятся в семье и передаются из поколения в поколение.

А какие остались самые яркие воспоминания о прочитанных в детстве книгах?

Сложно все вспомнить. Конечно, в свое время запоем были прочитаны весь Конан Дойл, Джек Лондон и его «Маленькая хозяйка большого дома», Ремарк, Дюма, Дрюон, чуть позже – Эмиль Золя, русская классика. Был период фантастики, особенно нравился Ефремов – «Лезвие бритвы», «Таис Афинская». Став постарше, полюбила Сомерсета Моэма. Так как я довольно рано стала читать серьезные книги, школьную программу воспринимала по-особенному. Помимо Цветаевой, Ахматовой, Пушкина, мне тогда нравилась лирика Маяковского. И мы не находили понимания с учительницей литературы, которая как-то сказала: «Маяковского мы пройдем за один день, потому что я его не люблю». В институте – Пастернак, Солженицын; читали и передавали друг другу распечатки переплетенные. Потом открыла для себя Булгакова. «Мастер и Маргарита» – это книга, которую могу перечитывать в любой момент с любого места и часто к ней возвращаюсь. «Унесенные ветром» Митчелл, конечно, тоже среди любимых. Наверняка что-то забыла. В общем, сказать, что одна какая-то книга повлияла и определила мой путь, точно не могу.

Да, наверное, это было бы и невозможно…

Увлечение книгами неразрывно было связано с музыкой. Я получила музыкальное образование по классу фортепиано и хора. Мне повезло с преподавателями, и я много читала про композиторов и их произведения.

Вы – человек, погруженный в книги, музыку, – и вдруг прикладная математика. Как это случилось, почему вы выбрали Московский институт электроники и математики?

Я его не выбрала, это он выбрал меня. Я была отличницей, особенно нравилась математика, но определить, чем хочу заниматься, не могла. Поняла для себя, что не гуманитарий, и что естественные науки тоже не для меня. Поэтому, когда встал на горизонте выбор института, пошла на подготовительные курсы при МГУ на Моховой. Три года туда ездила из подмосковного Королева (куда мы с родителями переехали, когда я пошла в 5-й класс). Занималась физикой, математикой и русским языком – предметами, по которым предстояло сдавать экзамены. Тогда я еще не понимала, куда буду поступать. Сначала выбрала Бауманский, но не пошла. Потом меня качнуло в другую сторону: «А почему бы мне не попробовать поступить в Щукинское училище?» И пошла поступать, благо там экзамены были раньше…

Какая амплитуда!

Причем родители про это не знали! Все закончилось, когда один профессор мне сказал: «Деточка, актриса должна пройти в жизни все». Тут я поняла, что, наверное, не очень хочу быть актрисой. И отправилась поступать в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики. Родители были в шоке: «Юля, как ты поступишь без блата?» Ведь даже золотую медаль мне в школе не дали, хотя я была одна кандидатка, – директор, смущаясь, сказала родителям, что надо заплатить. На семейном совете я сразу отказалась. С поступлением в МГУ почти справилась – не хватило одного балла: надо было подавать на апелляцию, а я не стала, вызвали на собеседование и предложили год поработать на кафедре, а потом поступать уже с рекомендациями. Выхожу из университета в раздумьях: еще год ждать… А рядом стоят ребята из Института электронного машиностроения (он тогда так назывался) и говорят: «У нас экспериментальный вуз, на студентах тестируют программы, которые потом внедряют в МГУ на ВМК, и мы засчитываем сданные в МГУ экзамены. Нужно только пройти математическое собеседование». Я прошла это собеседование и поступила, о чем абсолютно не жалею. Правда, в первый семестр у меня было семь математик, что очень хорошо выстроило работу мозга. Было интересно: математическая логика, программирование. И, в принципе, я очень благодарна этому институту. Первые два года мы все честно учились, а потом стало легче, и началась бурная культурная жизнь: мы с друзьями обошли все музеи, выставки и театры в Москве, на каникулах ездили по стране. В общем, у меня была такая очень насыщенная, интересная студенческая жизнь.

Мыс мужем любим путешествовать;

После института пошла работать в РКК «Энергия», в отдел баллистики. Там сказали: «У нас как раз уходит на пенсию бабушка, которая работает на Алголе, одном из первых языков программирования, с перфорированными колодами карт, и помнит Королева. Будешь перенимать у нее опыт». А я пришла со знанием языка последнего уровня, C++… Сейчас это смешно звучит, конечно, но тогда были один-два ПК на отдел. Я там откровенно скучала. От скуки написала программу, которая по точкам рисовала графики и траектории, их тогда рисовали в чертежной лаборатории. Рассказываю и чувствую себя динозавром. Начальник был счастлив, всему отделу дали премии, мне тоже что-то перепало, но немного, как молодому специалисту. И на этой волне он мне говорит: «Сейчас начинаются программы международного сотрудничества с французами и американцами. Куда ты хочешь полететь в командировку?» Представьте: начало девяностых, естественно, я за границей не была, мои родители вообще невыездные, их паспорта лежали на предприятии. «Вообще – я куда угодно хочу!» – говорю. Он: «Ну хорошо, давай пока на полгода на Байконур». Меня спасло только то, что я прекрасно знала слово «Байконур» и условия, в которых там жили и работали люди в то время. Я уже была замужем и поняла, что мне лучше уходить в декрет… Так появилась моя чудесная дочь, после этого на предприятие я уже не вышла, и с космосом наша любовь закончилась. А я направилась на работу в Агентство подписки и розницы к Александру Владимировичу Малинкину.

Это же девяностые! Смена произошла опять же волей судьбы. Отсидев с дочерью два года, в общем-то, не самых простых и довольно голодных, я поняла, что надо выходить на работу. И стала искать куда. Неожиданно через знакомых узнала про эту вакансию. В тот момент, в 1995 году, АПР (первая альтернатива подписному агентству «Роспечать») только начинало свою деятельность, там работало около десяти человек. Александр Владимирович сам окончил ВМК МГУ и старался набирать кадры из инженеров. На этом месте я проработала довольно долго. Там же, разведясь с первым мужем, познакомилась с нынешним. По сути, возглавляла клиентскую службу, мы тогда делали первые шаги в сфере маркетинга и рекламы, продвигали подписку. И, собственно, так я вошла в издательский бизнес.

И очень плотно вошли, больше двадцати пяти лет вы в издательской индустрии.

Да, после АПР были разные организации и направления. В компаниях по распространению прессы работала, в маркетинге и рекламе, несколько проектов запускали. В начале 2000-х работали в «Логоваз Ньюс Корпорейшн» со стороны представителей Мердока. Мой муж Евгений Абов к этому времени был членом правления Всемирной газетной ассоциации. В конце девяностых мы создали компанию «Сервис-Медиа», миссия которой была привносить передовой международный издательский опыт на молодой российский рынок. Мы занимались организацией поездок топ-менеджеров из России и СНГ на стажировки и международные профессиональные конференции. И наоборот, организовывали мероприятия в Москве, привозили спикеров – гуру в издательском бизнесе, переводили и адаптировали литературу, вводили на наш рынок такие страшные слова, как «конвергенция». Это был период, когда наш издательский бизнес активно рос и нуждался в повышении профессиональных компетенций. Имея опыт взаимодействия с отраслевыми ассоциациями за границей, мы стали предлагать, как изменить сервисы и работу Гильдии издателей периодической печати. И в какой-то момент Вадим Горяинов, который был тогда президентом ГИПП и генеральным директором «Проф-Медиа», сказал: «А что ты рассказываешь? Приходи сама и делай». Так в 2002 году я стала исполнительным директором Гильдии издателей периодической печати. По сути, мы перезапустили работу ГИПП в качестве профессиональной отраслевой общественной организации. В Гильдии я проработала десять лет.

Это были золотые годы для издательской индустрии. Что именно удалось реализовать тогда?

Мы решали насущные проблемы рынка, лоббировали интересы печатной индустрии, провели массу мероприятий, создали, по сути, переводную библиотеку издательского бизнеса, разработали и запустили МВА для топ-менеджеров медиабизнеса, придумали концепцию и запустили ежегодную выставку-конференцию Publishing Expo. Как кульминация – в 2006 году провели Всемирный газетный конгресс в Москве, до сих пор лучший за всю многолетнюю историю этого главного международного форума. Горжусь, что запустила службу тиражного аудита ABC, которая работает до сих пор.

Помимо этого, вам удавалось активно лоббировать интересы издательской отрасли на государственном уровне.

Да, в то время президентом Гильдии был Александр Николаевич Горбенко. Он придумал концепцию зонтичной структуры – Совет индустрии, который мы тогда сформировали. Нам удалось объединить на независимой площадке издателей, полиграфистов, бумажников и распространителей прессы. И, собственно, это был совместный диалог, мы вместе готовили законодательные инициативы, занимались GR, проводили экспертизы, выстраивали правила работы на рынке. Главное – все участники тогда отчетливо поняли, что бизнесы плотно переплетены и для успеха нужно работать сообща.

С 2011 года вы стали заместителем руководителя Департамента СМИ и рекламы правительства Москвы. Что изменилось в работе? Поменялись ракурсы видения проблем отрасли?

Ни в какой мечте или страшном сне я не могла представить, что когда-то стану чиновником. (Смеется.) Но от Александра Николаевича поступило предложение, от которого я не смогла отказаться. И рада, что этот интересный опыт случился в моей жизни. Уже больше десяти лет я работаю в Департаменте СМИ и рекламы, сначала заместителем руководителя, потом первым заместителем, и горжусь, что вместе с командой мэра участвовала в изменении жизни города. Можно сказать, что мы прошли «мягкую революцию» практически по всех сферах. Да, сегодня я нахожусь по «другую сторону», но при этом вопросы индустрии и люди, которые в ней работают, для меня не стали чужими. Наверное, в силу того, что стала чиновником в довольно зрелом возрасте, посты и звания меня не особо интересуют. Хотя сегодня я – действительный государственный советник города Москвы 1-го класса. Важнее для меня – профессиональная оценка и отношения с людьми. Ведь главное, что мы накапливаем за жизнь, – это наши контакты и репутация. Я довольно открытый чиновник: ко мне несложно попасть, никогда ни на кого не смотрю сверху вниз. Со многими сохраняются дружеские контакты, люди приходят за советом и по-прежнему доверяют свои тайны. Это помогает и в работе, потому что и у меня есть возможность посоветоваться, получить какой-то инсайт, «пробить» какую-то важную тему. И за все эти годы могу твердо сказать: мне не стыдно за свою работу.

Какие качества добавились?

Какие добавились – не знаю, а вот серьезно развились стрессоустойчивость, выдержка, многофункциональность, наверное.

Каковы, на ваш взгляд, сегодня ключевые направления поддержки издательской отрасли? По каким направлениям Департамент СМИ и рекламы оказывает поддержку?

Издательская отрасль, как и все традиционные СМИ, переживает сложные времена. В борьбе за современного читателя требуются очевидные изменения модели бизнеса. Пандемия только обострила проблемы и ускорила необходимость перемен. Также считаю, что основные риски издательской отрасли – в инфраструктуре: полиграфия, бумага, сети реализации и распространения. Именно в этом направлении требуются меры господдержки. Прежде всего необходимы регулирующие механизмы, связанные с ценами на бумагу, ввозимую в Россию, и с пошлинами на ввоз мелованной бумаги. Тема эта одна из самых болезненных и застарелых. Но одна из самых важных. Немыслимый рост цен на бумагу, по сути, убивает бумажную издательскую отрасль, российскую полиграфию и дистрибуцию прессы. Бумажные комбинаты, расположенные в России, имеют серьезные преференции со стороны государства. Но при этом они не предлагают отечественным потребителям ни гарантий объемов, ни особых цен. Экспорт для них приоритетен, так как коммерчески более выгоден. Успешная работа предприятий, конечно, важна, тем более что они являются градообразующими. Но на другой чаше весов – работа и существование нескольких отраслей, связанных с печатью.

Далее – важный вопрос дистрибуции.

Розничная продажа прессы сегодня больше регулируется региональной властью: в каких-то регионах, например в Москве, сохранена и развивается киосковая сеть, где-то власти ее серьезно сокращают. Вопрос непростой и неоднозначный. Считаю, что задача власти – оказывать поддержку инфраструктуре реализации печатной продукции, обеспечивать возможность жителям покупать прессу и книги. Но и дистрибьюторы обязаны не нарушать правила торговли, не допускать наличия закрытых и разбитых киосков, чувствовать социальную ответственность перед жителями и отраслевую – перед издателями. Как известно, в Москве все киоски печати заменены на новые за счет средств городского бюджета. Право торговли в них определено по результатам конкурсов, а не аукционов (учитывается опыт работы), в конкурсную комиссию входят представители отраслевого сообщества. При определении стартовых цен действует понижающий коэффициент 0,3. При участии отраслевого сообщества за пять лет определены и согласованы места размещения киосков, недавно совместно проведена их переоценка. В результате по ряду мест произошли или планируются перемещения киосков, по так называемым социальным местам (где киоски малорентабельны, установлены по просьбам жителей или рядом нет возможности купить прессу) произведено дополнительное снижение стартовых конкурсных цен. Важно, что в Москве продажи прессы и книг освобождены от торгового сбора. В 2020 году с началом пандемии в Москве дистрибьюторам прессы была оказана серьезная поддержка в части отмены и снижения платежей по договорам на право торговли в НТО «Печать».

Что касается почтовой подписки, скажу коротко: не может подписка (по сути, авансовая покупка) быть менее выгодна, чем розница, по цене и срокам получения. При этом у нас в стране множество мест, где альтернативы почте нет. В Москве с учетом развитой киосковой сети печати распространителям и издателям предложено проработать проект организации подписки через киоски, мы готовы его поддержать. Что касается книжных магазинов, в Москве одна из ключевых проблем – это высокие ставки аренды. Если магазин арендует помещение у частной компании, здесь ничем не сможем помочь, это коммерческая история. Если же арендовать помещение у города, существуют механизмы предоставления льгот; в 2020 году городские арендаторы получили льготы.

В рамках комплексной программы поддержки чтения Департамент ежегодно проводит конкурс «Лучший книжный магазин», который выявляет лучшие книготорговые предприятия столицы. Помимо дипломов и отличительных стикеров на витрины мы поощряем победителей субсидиями на проведение мероприятий в их магазинах, ценными призами. Также Департамент ежегодно заказывает отраслевые мониторинги состояния рынка печати и полиграфии, книжного рынка и рынка распространения печати в Москве. Результаты публикуются на сайте для общего использования и презентуются на ежегодном Форуме печати, где мы совместно с отраслевыми организациями и участниками рынка анализируем ситуацию, обозначаем проблемы, формулируем рекомендации и задачи.

Кроме того, Департамент оказывает поддержку чтению и отраслевым мероприятиям (в том числе книжным выставкам, фестивалям) в части социальной рекламы. Поддержка издательской индустрии – это улица с двусторонним движением. Индустрии во многом не хватает сплоченности и ответственности для лоббирования своих задач. Поработав достаточное время с обеих сторон, могу сказать, что в большей степени инициатива не может идти от чиновников, нужны проработанные идеи, предложения и проекты со стороны отрасли. В то же время чиновники обязаны прислушиваться к интересам индустрии, не должны работать в отрыве от ее задач.

Это постоянная совместная работа, что остро проявилось с началом пандемии. Совместными усилиями разрабатывались меры поддержки, в Москве мы запустили еженедельный отраслевой мониторинг ситуации на рынке. Без такого взаимодействия и оказанной поддержки издательская отрасль пострадала бы гораздо сильнее.

С 1993 года Департамент СМИ и рекламы активно развивает издательскую программу. Мы видим, как она качественно изменилась за последние годы, и все больше книг становятся победителями литературных конкурсов, в том числе и конкурса «Книга года».

Мне посчастливилось работать по этой программе вместе с Сигурдом Оттовичем Шмидтом. Он был ее родоначальником и как никто другой любил и знал Москву, «чувствовал» книгу. Когда я пришла в Департамент, издательская программа была известна и авторитетна в отрасли. Мы сделали ее более прозрачной, доступной, сформулировали основные тематики, критерии и механизмы поддержки издательских проектов. В программе могут участвовать московские издатели с готовыми проектами, которые не издавались ранее. Конечно, в большей степени это книги о Москве; за эти годы издана, по сути, библиотека по москвоведению – об истории, культуре и жизни города, об известных людях, о зданиях, отраслях, организациях. Мы гордимся книгами по архитектуре и искусству. Расширяем направление детской литературы – ежегодно все первоклассники получают от имени мэра книгу-подарок, посвященную какой-то городской теме. Существует многолетняя программа издания книг для слабовидящих детей, книги передаются в специализированные школы-интернаты.

Сколько ежегодно поддерживается книг?

В год порядка 70–80 наименований, по-разному бывает. Стараемся расширять количество издателей, участвующих в программе. Правда, многие отмечают строгую отчетность по субсидиям. Некоторые интересные проекты рождаются в диалоге. Издатели загораются, начинают фантазировать, «докручивают» свои идеи и наработки. Так получилась прекрасная книга «Москва растет», которая стала победителем «Книги года». Это книга о живом городе с его историей развития, но при этом очень теплая, открывающая Москву не только как столицу, но и как родной и любимый город. Когда мы говорим о московских переменах, которые происходят, то понимаем, что меняется не только облик Москвы – меняется ощущение восприятия города и образ жизни людей. Старый облик города уходит, и многие его уже не вспомнят, но интересно видеть исторически многослойные перспективы, калейдоскоп стилей и времен.

Каков средний тираж этих проектов и как он распространяется?

Сейчас обычный тираж – 1–2 тыс. экземпляров. Хотя отдельные проекты выпускаются большими тиражами: так, «Москва растет» – около 5000 экземпляров, книга-подарок для первоклассников – более 110 000 экз. Часть тиражей издатели передают для нужд школьных и городских библиотек, для презентационных целей и представления на книжных выставках. В последнее время книги, изданные в рамках издательской программы, – популярный подарок, в том числе на городских форумах и встречах на самом высоком уровне. Могу отметить, что ни в одном регионе России нет программы поддержки книгоиздания в таком объеме.