Текст книги "Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России?"

С.З.: Какова ценность библиотеки в современном обществе?

Е.Г.: Библиотека – это территория книги, территория привлечения к чтению. В программе «Просветитель» есть еще одна очень важная сторона – привлечение к чтению, привлечение к библиотеке писателей, журналистов, которые могут про книгу рассказать так, что кому-то захочется почитать. Это очень важная гуманитарная функция библиотеки. На наши культурные действа приходит даже слишком много людей, и главное – они уходить не хотят.

А.А.: Это встреча по поводу чтения. Это новая функция библиотеки. Выдача книг не так важна. Библиотека, которая будет выполнять эту функцию, выживет. Жизнь сильнее, чем любые властные слова, если говорить в долгосрочной перспективе. Мы все равно выиграем, так что не пытайтесь нам мешать, помогите лучше.

Е.Г.: И региональные библиотеки очень творчески, инновационно относятся к этой новой для себя функции.

Вы затронули еще одну важную тему. Мы отчитываемся по безумному количеству запросов, приходящих из Министерства культуры. Причем один департамент не знает, что у нас запрашивает другой. Количество форм, которые заполняют библиотеки, превышает 60–80, иногда даже 120. И что же находится в этих формах? Сколько читателей пришло, сколько контрольных листочков мы выдали. Но это вчерашний день. Если по этим показателям отчитываться, то конец библиотеки уже виден.

Современную библиотеку надо оценивать как место встречи по поводу культуры. Как сказал в своей нобелевской речи И. Бродский: у меня есть надежда, что тот, кто прочитал в детстве «Оливера Твиста», возможно, не поднимет руку для удара. То же самое происходит, когда Архангельский, Улицкая появляются в библиотеках. Это место, которое должно заниматься продвижением чтений.

А.А.: Иллюзия очень важна. Мы живем в мире, где наличие иллюзий удерживает от неизбежных поступков. То, что честный человек живет лучше вора, – это иллюзия, но она важнее, чем правда. Пастернак говорил, что образ врет; если бы он не врал, то меняющуюся жизнь никогда бы не догнал. Это иллюзия, что чтение книг остановит войны. Не остановит. Но эту иллюзию нужно поддерживать, потому что, пока она есть, может быть, какой-то человек не сделает зло, какой-то политик вдруг в виде исключения вспомнит прочитанную книгу, и что-то человеческое в нем однократно победит. И благодаря этому, может быть, мир удержится от военной катастрофы.

Е.Г.: И это будет цена поступка, которая может потом мультиплицироваться в других поступках. Это великая иллюзия с конкретными поступками. Вспоминаю высказывания Д.С. Лихачева о том, что библиотекари – это последние святые на Руси. Я не хочу, чтобы мои сотрудники были последними святыми; лучше мы будем простыми людьми с нормальной зарплатой. А смысл второй цитаты Дмитрия Сергеевича в том, что если в мире все погибнет, но останется хотя бы одна библиотека, то мир обязательно возродится. Одна библиотека способна породить некий смысл, иллюзию, романтику. Вот такое специфическое место, которое придумано человечеством.

С.З.: Каким бы вы хотели видеть будущее книги, автора, библиотеки в нашей быстро меняющейся постгутенберговской эпохе?

Е.Г.: Я бы хотела, чтобы выходили хорошие книги, чтобы их читали дети, педагоги. Я имею в виду первоначальное значение слова «педагог», т. е. человек, который ведет тебя к знанию, к книге. Я бы хотела, чтобы идеология не мешала творческому отношению к книге, а современная библиотека была чем-то похожа на бани Каракаллы, где римские патриции любили возлежать. Они говорили о литературе, о поэзии, философии. Это сравнение, конечно, условно, но при Петре I посетителям первой библиотеки России по ее уставу наливали чарочку. ЮНЕСКО сейчас модифицирует манифест публичных библиотек. И мне очень нравится идея нашего министра культуры о создании в библиотеках кафе. Мы, например, создали литературное кафе. Три раза в год нас проверяют соответствующие инстанции, но в любом случае это большой плюс для библиотеки как места, в котором хорошо просто побыть.

А.А.: Моя любимая библиотека Центра Помпиду открыта всем: от бомжей до интеллигентов, от бизнесменов до иностранцев.

Е.Г.: Конечно, когда приходят люди, которым негде найти пристанище, это не всегда приятно. Но им тоже надо куда-то прийти. Я думаю, что если бы у государства была правильно выстроенная политика по отношению к библиотекам, то были бы не только рассуждения, но и практика, финансы. Я бы очень хотела, чтобы была разумная, грамотная программа по предоставлению библиотеками своих территорий для детей с ограниченными возможностями. Страшный бич ХХ века – дети-аутисты. Мало просто сказать: приходите к нам, нужно создавать условия. А мы, наверное, сможем этим условиям соответствовать.

А.А.: Тут проблема та же, что и со школой. Инклюзивное образование ввели, не подготовив ни педагогов, ни родителей. Это очень важно и очень сложно. Этот путь надо сначала продумать, и иногда лучше отказать, чем пообещать и не сделать. А.А. Аузан говорит, что университет – альтернатива тюрьме. Всеобщее высшее образование нужно не потому, что люди станут более образованными, а потому, что чем меньше мы потратим денег на университеты, тем больше потратим на тюрьмы. Университет порождает среду обитания, в которой агрессии меньше. Вот так же и деньги, вложенные в книгу, чтение, – их нерентабельность мнимая. Чем больше вы вкладываете в это «бесполезное дело», тем меньше вы будете потом тратить на исправление социальных последствий. И я не боюсь за судьбу книги и чтения. Говорили, что исчезают бумажные газеты. Но не исчезли, а вернулись туда, откуда пришли – в дорогое кафе. А бумажная книга из предмета дешевого распространения превратилась в дорогой подарок самому себе. Чтение переместилось на другой носитель, и это будет развиваться. Мы продолжаем врать, что без чтения мир рухнет, без него не будет успеха. Это неправда. Мы читаем не потому, что это дает нам какие-то дивиденды, а потому, что это хорошо весьма.

Е.Г.: Без чтения мир не рухнет, а вот без творца… Писатель как посланник высших сфер способен смягчить человеческую рознь, в которой мир погряз. Когда в условиях политической конфронтации мы открыли в Шотландском парламенте выставку, посвященную 200-летию М.Ю. Лермонтова, страсти смягчились. Шесть парламентариев отдали должное нашей культуре; правда, это и их культура, потому что сложно разобраться, кому принадлежит Лермонтов. Конечно, мир от этого прямо завтра не станет лучше, но у писателя есть миротворческая функция.

Книжный магазин и библиотека: альянс или противостояние?

Мы должны продвигать книгу и защищать интересы отрасли, мы обязаны строить магазины, бороться с пиратами, модернизировать библиотеки и становиться интересными для читателей и покупателей, иначе… Далее страшилки: книгу забудут, нас забудут, мы как отрасль канем в небытие… И, наверное, это правильно и в социокультурном аспекте, и с позиции бизнеса. Но что стоит за этим «должны» и «обязаны»? Какие чувства движут книжниками, какие проекты они хотели бы реализовать на самом деле и в чем видят свою роль и предназначение?

На эти вопросы отвечают ведущие эксперты книжной отрасли: Марина Ниловна Каменева, генеральный директор книжного магазина «Москва», Мария Александровна Веденяпина, генеральный директор Российской государственной библиотеки.

Светлана Зорина: Книга становится частью медиасреды, количество источников информации множится в геометрической прогрессии… Как на это должны реагировать книжники?

Марина Каменева: Мы привыкли жить в изменяющемся мире, а книжные магазины остаются классическими. Это беда многих книжных магазинов не только в России, но и во всем мире. На мой взгляд, книжный магазин сейчас не может быть статичным, он должен меняться и соответствовать настроению тех людей, которые туда приходят, создавать для них комфортную атмосферу и становиться тем пространством, куда хочется приходить, чтобы встречаться с людьми, близкими тебе по интересам. Новизна нашей концепции заключается в неклассическом формате представления ассортимента, в динамичности выкладок…

С.З.: Сейчас много говорят о цифровом будущем книги, об электронных форматах. Тем не менее ТДК «Москва» представляет интересную концепцию физической книжной площадки для презентации/продажи бумажных книг.

М.К.: Сегодня очень важна подача книги в офлайне. Во-первых, надо дать возможность покупателю сориентироваться в безбрежном море изданий. На это работают такие наши выкладки, как «Книга месяца», «Книга месяца для детей», «10 актуальных новинок», которые акцентируют внимание посетителя на значимых произведениях и проектах. Во-вторых, это путь персональных рекомендаций. Мы выставляем на специальных стеллажах книги, отмеченные авторитетными критиками и известными людьми. Но читателям интересно мнение не только критика, но и людей, которые непосредственно работают с книгами, – сотрудников нашего магазина. Так появились креативные выкладки с фотографиями наших сотрудников: «Книги, которые стоят бессонной ночи…» (ее придумала аналитик магазина), «Грезы и кошмары человечества» (идея нашего мерчендайзера). Название специальной выкладки, ее оформление – все имеет значение для привлечения внимания покупателя. Мы должны быть очень мобильными, гибкими и меняться с окружающим миром.

С.З.: Должна ли меняться библиотека, или это оплот классики и давних книжных традиций?

Мария Веденяпина: В библиотеку приходит читатель, но не покупатель. Естественно, современная библиотека должна развиваться, если она хочет иметь много читателей и быть, как сегодня говорят, в тренде, то есть стать местом для общения тех, кому интересно друг с другом, сформировать вокруг себя некую общность людей с определенными интеллектуальными запросами. На самом деле у библиотеки много общего с театром. И как театр начинается с вешалки, так и библиотека – это прежде всего современное здание, где читатель чувствует себя комфортно во всех отношениях. И конечно, основа библиотеки – хорошие фонды и подготовленные кадры, удовлетворяющие информационные запросы современного читателя. Практически во всех федеральных библиотеках сегодня есть зоны Wi-Fi, компьютеры, различные базы данных. Современная библиотека – это именно совокупность места, фондов и качества предоставляемых услуг.

А что касается детской библиотеки, то это уникальное место, где дизайн, интерьер, комфорт должны быть очень специфическими, потому что в первую очередь рассчитаны на детей. В детских библиотеках помимо бумажных книг должны быть еще развивающие игрушки, электронные и интерактивные книги. И, безусловно, хорошо подготовленные сотрудники, причем для работы с детьми желательно уникальное сочетание педагога, психолога и библиотекаря в одном лице. Надо с очень большой ответственностью подходить к ребенку как к читателю, потому что если он не захочет быть читателем, то у всех взрослых библиотек со временем возникнут большие проблемы. Боюсь, что взрослый читатель просто так в библиотеку уже не придет.

С.З.: В каком объеме и каким образом книжный магазин, библиотека могут влиять на формирование читательского вкуса? Какими инструментами они для этого располагают? И стоит ли вообще заниматься воспитанием вкуса? Нужны ли сегодня рекомендательные списки для чтения?

М.В.: Мне кажется, что здесь у магазина и библиотеки много общего. Ведь выкладка ассортимента в магазине – это некая рекомендация специалистов, во многом аналогичная рекомендательной функции библиотеки. К сожалению, в российских библиотеках на рубеже 1990–2000х годов прошла «оптимизация», в ходе которой были ликвидированы все отделы, которые занимались рекомендательной библиографией. Рекомендательная библиография просто перестала существовать, а библиотеки оказались в безграничном океане новых названий российской и переводной литературы, и каждый как мог, так и отбирал книги для собственного фонда. Просто чудо, что в РГДБ отдел рекомендательной библиографии никогда не закрывался, более того, он преобразился за последние годы. У нас есть очень хороший интернет-ресурс «БиблиоГид» с замечательной репутацией, его любят не только педагоги и родители. У него более 1 млн посетителей в год, и я считаю, что для библиотечного сайта это очень хороший результат. Может быть, термин «рекомендательная библиография» и звучит сегодня немного скучно, с налетом нафталина, но, на мой взгляд, советы о том, что почитать, рассказы о хороших и актуальных книгах очень важны современному читателю. И особенно важно это в детской литературе, потому что нормальное детство начинается, с моей точки зрения, не с гаджетов, ноутбуков или телефонов, а все-таки с обычной книги. Конечно, родители, чтобы занять малыша, часто дают «поиграть телефоном», но если мы говорим о чтении и книге, то все равно традиционная книга для ребенка – это то, что останется категорией must.

С.З.: Именно детское направление привлекает сегодня наибольшее количество издательских инвестиций. Как вы оцениваете книжные продукты для детской аудитории, которые представляют издательства России? Насколько они соответствуют реальным потребностям современных детей и их родителей, на ваш взгляд?

М.В.: Несколько лет назад мы совместно с «Левада-центром» проводили всероссийский опрос по приоритетам в детской литературе и детском чтении. И, к сожалению, новые авторы, новые имена в рейтинги не попали. Десятки авторов, которых называли и родители, и дети, – это в основном наша советская классика, за исключением, может быть, В. Степанова. Книги новых авторов издаются малыми тиражами – 3–5 тысяч экземпляров – и поэтому известны только московскому и питерскому читателю и отчасти в мегаполисах.

М.К.: Мы проводили среди издателей интересное исследование по полноте и оригинальности текста произведений, представленных в изданиях для детей. В результате получилось, что 60 % книг выпущено с оригинальным полным авторским текстом и 40 % – там, где есть сокращения, пересказ или другие изменения. И мне кажется, этот момент очень важен, ведь у покупателей часто возникают такие вопросы, а в изданиях это не всегда отражено, и мы не всегда можем ответить.

Издатели сегодня стали выпускать очень хорошие книги для детей с лучшими детскими иллюстрациями. Просто смотришь и завидуешь молодому поколению, что они имеют доступ к таким шедеврам. Вместе с тем пока не всегда выдерживаются требования к шрифтам, особенно это касается переводных изданий, а западные иллюстрации не всегда адаптированы для наших детей. Иногда мы сталкиваемся с тем, что замечательно иллюстрированная, очень популярная на Западе книга не воспринимается российским покупателем. Возможно, в первую очередь это связано с тем, что книги для детей покупают родители, которые еще не привыкли к современным техникам иллюстрирования и ориентируются на классические советские традиции. Кроме того, мне кажется, что сегодня недостаточно выпускается двуязычных изданий (билингвы). Да, есть тоненькие брошюрки, но, учитывая нынешний большой интерес к изучению иностранных языков, это направление могло бы быть более широко представлено с точки зрения художественного чтения.

Издатели делают сейчас все, что могут. Вопрос в другом. Несколько лет назад на Франкфуртской ярмарке одно мировое агентство приводило статистику падения объемов продаж детской литературы на мировом книжном рынке. Меня это очень насторожило, потому что обычно эти тенденции повторяются на нашем рынке через какой-то период времени. И нас действительно этот спад может ожидать. Через 10–15 лет мы получим такую же историю, если не предпримем какие-то меры в обществе и государстве. Сейчас уже выросло нечитающее поколение, сформировавшееся в 1990-е, и, соответственно, став родителями, они не будут читать своим детям. Навык семейного чтения утерян… Я буду рада, если ошибусь.

М.В.: Я согласна с Мариной Ниловной, что это в какой-то степени потерянное поколение для чтения, потому что это поколение нечитателей. Но тем не менее даже среди этих молодых родителей есть определенная прослойка, которая хотела бы для своих детей совершенно другого воспитания. И мы видим это у нас в библиотеке, когда приходят такие мамы, а зачастую и папы с детьми, и им все это интересно и хочется, чтобы дети получали какое-то другое образование, нежели они сами в 1990-е.

М.К.: Помните, раньше в советских детских садах были специальные сотрудники, которые занимались чтением, а предмет «литература» был практически ежедневно в расписании школьника?.. Так что вопрос «читают – не читают» решается не библиотекой и не книжным магазином, а тем, насколько правильно политические лидеры могут сформулировать роль культуры в нашем государстве и, наоборот, роль государства в культуре. Пока это остается на уровне лозунгов. Как бы мы ни старались делать кто что может, ситуация в России принципиально не изменится.

М.В.: А я думаю, что нужно начинать работать с родителями. Социологическое исследование, которое мы проводили, показало, что процент родителей, бабушек и дедушек, которые читают своим детям и внукам, увеличился. Кроме того, количество людей, которые покупают книги и создают свои библиотеки, постепенно растет. Я не говорю, что это прирост на 20 %, но даже плюс 2,5–3 % по сравнению с 2006 годом, когда проводилось аналогичное исследование, – уже хорошо. Однако любой ребенок, как бы его ни воспитывали дома, идет в школу. И именно школа, с моей точки зрения и с точки зрения многих преподавателей и родителей, – это беда. Количество уроков русского языка и литературы сокращается, и я даже не могу понять, почему у нас Министерство образования не любит гуманитарные науки.

М.К.: Как-то чиновник от образования в одной из дискуссий высказался о смене приоритетов. Суть высказывания в том, что если раньше наше образование было нацелено на воспитание творческой личности, то сейчас нам нужны профессиональные потребители. И этим все сказано, и это концепция, претворяемая в жизнь, – действительно, наше общество превратилось в общество потребителей, тому много причин, но тем не менее это так.

С.З.: Создание книготорговой инфраструктуры – это одна из основ формирования читающего общества. Какими в данном случае могут быть шаги со стороны государства? Как вы оцениваете инициативу Министерства культуры об открытии книжных магазинов на территории библиотек?

М.В.: Поскольку я представляю федеральную библиотеку в центре Москвы по соседству с книжным магазином, в котором, кстати, как мне кажется, мало посетителей, я думаю, что это не имеет смысла. Более того, для реализации этой идеи необходимо менять законы, потому что все библиотеки являются либо бюджетными, либо казенными учреждениями культуры, площадь и имущество которых принадлежит государственным департаментам, Росимуществу.

С.З.: А если изменить законы? Ведь возможна форма частно-государственного партнерства…

М.В.: Я не знаю сейчас ни одного учреждения культуры, которое работает на основе частно-государственного партнерства. Это хорошая инициатива, но абсолютно не обкатанная. Я могу рассказать случай из нашей жизни. К нам в РГДБ пришла комиссия из Росимущества, которому мы подчиняемся всеми своими площадями, и увидела висящий на стене кофейный автомат. Его сфотографировали со всех сторон. И вслед за Росимуществом к нам пришла прокуратура проверять, какое мы имеем право использовать государственное имущество в коммерческих целях. Все это благополучно разрешилось, но факт остается фактом: даже 1 кв. м уже вызывает вопросы. А что спровоцирует сдача на условиях льготной аренды на длительный срок значительной части площади библиотеки?

Мария Веденяпина, Светлана Зорина и Марина Каменева, запись «Диалогов», 2013 год

Конечно, библиотек, подчиняющихся Министерству культуры, насчитывается порядка сорока тысяч, а книжных магазинов – чуть больше двух тысяч. Поэтому инициатива сдачи библиотечных площадей книжным магазинам по льготным ценам была бы правильной и логичной. Но это не должен быть «свисток сверху», когда все библиотеки нужно или не нужно открывают книжные магазины. А если нормально и разумно к этому подходить, то да, это была бы классная реализованная идея.

М.К.: На мой взгляд, каждый должен заниматься своим делом. Это первое. Второе, я согласна с Машей в том, что нужно подходить персонифицированно, учитывая специфику районов размещения. Например, в городах с населением до 50 000 человек у нас точно нет книжных магазинов, а библиотека, скорее всего, есть. В этом случае, безусловно, надо использовать предложенную схему с учетом изменения законодательства и получения необходимых разрешений на государственном уровне. Ведь это может быть единственное культурное место в том или ином малом населенном пункте, а таких в России большинство. Что могло бы сделать государство? Разрешить открытие магазинов? Да, но как книги будут попадать в эти магазины? Книги будут либо «золотыми», потому что на Чукотку или Таймыр можно долететь только самолетом, либо, если доставлять навигацией, как в советские времена через Дальний Восток, книги будут неактуальны. Я знаю, что раньше были льготы на доставку социально значимых продуктов в труднодоступные районы. И мне очень хотелось, чтобы в список социально значимых продуктов вошли книги. Это положение вещей сегодня реально может изменить государство, а кроме того, помочь на базе библиотек или других государственных учреждений поставить машины print-on-demand, которые решили бы проблемы дорогостоящей логистики в труднодоступные районы. В ТДК «Москва» мы используем печать по требованию при работе через свой сайт с партнерами и имеем приличные заказы. И это только по Москве. А представляете, что было бы в регионах?! А мы говорим, чем может помочь государство.

М.В.: Поставить print-on-demand во всех библиотеках – очень дорого.

М.К.: А во всех и не надо. Еще несколько лет назад, когда издатели были в полном порядке и могли инвестировать свободные средства, я им говорила, что необходимо поделить Россию на сектора воздействия, выделив удаленные крупные региональные центры, из которых проще и дешевле доставлять книги. Печать «на местах» востребованного в определенном регионе тиража позволила бы жителям этого региона одновременно с Москвой получать актуальные книги по нормальным ценам. Но тогда было некогда, а сейчас уже нет денег, хотя мне кажется, что для России это единственно правильный путь.

С.З.: И это будет отличным условием для увеличения тиражей. На книжной выставке издатели Сербии озвучили свой средний тираж в 3–5 тыс. экземпляров. И когда они услышали, что у нас в России такие еще меньше, они просто нам не поверили: как вы можете иметь такие крошечные тиражи для России с населением 146 млн человек?!

М.К.: Это серьезный проект, который надо продумать и все рассчитать.

М.В.: Конечно, он будет недешевый. Но если он заработает, будет хорошо.

С.З.: Сегодня и магазины, и библиотеки делают очень многое для поддержки книги и чтения. Каким образом, на ваш взгляд, можно объединить усилия для реализации совместных отраслевых проектов?

М.В.: Мы только за такие объединения.

М.К.: В первую очередь нужно «поменять наши мозги», причем и библиотекарей, и книжных магазинов, потому что в последнее время в наших взаимоотношениях присутствовал определенный антагонизм. Библиотекари считали, что магазины – это коммерсанты и только библиотеки «сеют разумное и доброе» без мысли заработать на этом деньги. Меня это всегда очень обижало. Ведь библиотеки «сеют» все это за счет государственных денег, в том числе и моих налогов. А я реализую все это за счет своих собственных денег. Поэтому мне кажется, что такое отношение надо поломать, поменять мышление в головах людей, которые работают в книжной индустрии, ведь у нас единая задача – не потерять читателя. Это первое.

И второе. Сейчас, мне кажется, нам нужна помощь библиотек как профессионалов, методистов для того, чтобы мы, являясь проводниками, использовали их знания для своего покупателя. Я недавно побывала в РГДБ и была приятно удивлена тем, что там происходит. И мне очень нравится «БиблиоГид». Это хороший ресурс для того, чтобы и популяризировать то, что происходит в библиотеке, и нам пользоваться этими наработками в качестве навигаторов и советчиков для своих покупателей. Ведь к нам в магазине часто обращаются с вопросом: а что почитать ребенку определенного возраста? И у меня уже появились идеи, как можно использовать наработки РГДБ, если, конечно, разрешит библиотека. Наступило то время, когда мы можем быть друг другу полезными. Мы можем вывешивать на своих сайтах информацию о том, что происходит в библиотеках, или делать совместные мероприятия, или, по крайней мере, информировать друг друга о своих инициативах. Ведь пока мы в книжном бизнесе, у нас единая задача – воспитывать читателя.

М.В.: Сохранить и воспитать нового читателя. Я могу принести извинения книжным магазинам. На самом деле никакого антагонизма нет. Конечно, форма собственности у нас разная. И мы очень часто в 2000-е встречались с руководителями издательств, которые говорили, что их главная цель – извлечение прибыли. И, по большому счету, это действительно так. Просто мы не должны на этом зацикливаться. И принятая в 2006 году «Национальная программа поддержки и развития чтения», в общем-то, состоялась. Да, она не была организована как следует, у нее не было финансирования, которое могло бы сделать ее национальной, но те усилия, которые эти годы предпринимало все книжное сообщество – и издатели, и книжные магазины, и ассоциации, и библиотеки, – не пропали даром. Мы многого добились. Об этой проблеме стали говорить, СМИ стали уделять хоть какое-то внимание книжкам.

Для такой огромной страны нет ничего более объединяющего, чем язык, на котором эта страна говорит и который мы потихоньку теряем. Россия как была, так и остается литературоцентричной страной. И мне кажется, что у нас есть все основания для проведения национальной акции в поддержку русского языка, книги и чтения по аналогии с Годом книги в Великобритании – программой с большим финансированием, которая начинается с детских садов.

М.К.: Ну, при дефиците бюджета… Я все же настаиваю на том, что государство должно прежде всего определить роль культуры для себя и свою роль в культуре.

М.В.: Правильно. И систематизировать деятельность своих учреждений в достижении определенной цели.

М.К.: Снизу мы ничего не решим. Это должна быть установка сверху. Не просто установка на уровне декларации, а подтвержденная определенными действиями.

М.В.: Да, вот мы и сошлись. А проекты мы будем делать.

С.З.: Давайте заглянем на несколько лет вперед. Итак, 2030 год, Россия, Москва. Как выглядит столичный книжный магазин, библиотека? Какие книги и услуги они предлагают читателю? Как выглядит инфраструктура книжной отрасли?

М.В.: Мне хочется, чтобы Российская государственная детская библиотека оставалась на том же месте в центре Москвы. Это действительно самая крупная в мире детская библиотека. Но к 2030 году она должна выглядеть совершенно подругому, причем не внешне, а с точки зрения внутреннего содержания и наполнения. У меня есть идея встроить в здание библиотеки интерактивный музей письменности и книги. Ребенок, который может сделать сам все то, из чего состоит классическая бумажная книга, станет значительным подспорьем для отрасли. Для ребенка же это будет увлекательным путешествием. Такой интерактивной библиотеки-музея нет нигде, и когда я пришла с этой идеей в министерство, меня спросили: «Сколько стоит?» Я ответила, что еще не посчитала. И мне сказали: «Идите считайте». В Вашингтоне есть музей астронавтики, музей науки, где ребенок в игровой форме узнает все: от строительства муравьем муравейника до устройства ракеты и ее управления астронавтом. Дети стали другими, и просто продолжать заниматься тем, чем мы занимались раньше, не получится. Надо искать новые формы.

М.К.: У меня есть видение того, что реально может происходить в регионах, особенно удаленных. Там сегодня две проблемы: что почитать и где это взять? И я думаю, что единственным выходом станет электронный контент, печать по требованию и хорошая навигация в интернет-среде через рекомендательные сервисы библиотек. Что касается Москвы и крупных городов, то, на мой взгляд, большая часть книжных магазинов будет двигаться в направлении книжных супермаркетов. Эта тенденция уже сейчас просматривается и придумана не нами: аналогичное движение происходит на Западе для сохранения рентабельности книготорговли. Другое направление – это книжные бутики, т. е. тематические книжные магазины. Например, магазин поэзии, магазин изоискусства, магазин подарочной книги, магазин детской книги – по аналогии с советской структурой. Кстати, я очень сожалею о том, что в Москве нет ни одного большого специализированного детского книжного магазина. Ни одного. А вот в австралийском Мельбурне – порядка восьми детских специализированных книжных магазинов разных площадей. В Москве в советское время на проспекте Мира располагался единственный на всю столицу «Орленок». Естественно, когда началась перестройка, нашли более выгодное применение этому помещению.