Текст книги "Тито и товарищи"

Оттепель

Осуществлять эту политику было не так уж просто из-за того, что машина советской пропаганды годами ставила режим Тито на одну доску с наихудшим ревизионизмом, и поскольку после 1949 г. в Югославии произошли идеологические сдвиги, направленные на полное отторжение советской системы. Югославские идеологи сначала открыто выступили с осуждением внешней политики Сталина, которую в своем кругу критиковали еще до исключения КПЮ из Информбюро, считая ее «гегемонистской», копирующей политику царской России на Балканах и поэтому не имеющей ничего общего с социализмом. Об этом красноречиво свидетельствует параллель, которую Кардель провел между Наполеоном и Сталиным. «Народы, ожидавшие освобождения от французов, – сказал он, – пережили глубочайшее разочарование, так же как сейчас народы Восточной Европы»[1372]1372
  AJ. 837. KPR. IV-5-b. K 49. Sečanje Tita na robiju i literaturu koju je tada čitao. Zabeleška J. Vilfana, 21.12.1953.


[Закрыть]. Еще лаконичнее был его ответ на вопрос, в чем заключалась истинная причина исключения КПЮ из Информбюро: «Чингисхан!» [1373]1373
  Stanovnik J. Viharno stoletje / Ur. I. Kušan. Ljubljana: Ustanova Franc Rozman-Stane, 2013. S. 168.


[Закрыть] После этого первого шага в критике советского режима руководители Югославии сделали и следующий и задались вопросом, всё ли в порядке с самим режимом, при котором вся власть у партии, а рабочий класс ее не имеет. Кидрич уже в 1935 г., когда приехал в Москву, постоянно брюзжал по поводу колоссальной советской бюрократии, так что Кардель был вынужден предостеречь его, чтобы он говорил осторожнее[1374]1374
  AJ. 837. KPR. IV-5-b. K 49. Sečanje Tita na robiju i literaturu koju je tada čitao. Zabeleška J. Vilfana, 21.12.1953.


[Закрыть]. После войны Кидрич, став членом правительства, оказывал решающее влияние на формирование у него критического отношения к Советскому Союзу, стране, в которой, по его мнению, не было культуры[1375]1375
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 350.


[Закрыть]. В поисках причин, которые привели к конфликту между КПЮ и КПСС, и в убеждении, что последняя идет чуждым им путем «азиатского» типа, югославские руководители снова стали перечитывать классиков, прежде всего Маркса и Энгельса, и открыли «европейский» путь к социализму, который должен основываться не на насилии и бюрократии, а на как можно более свободной организации общества. В нем каждый индивидуум принимал бы решение о результатах своего труда, что способствовало бы развитию истинной демократии, намного более полной, чем та, которую провозглашали на Западе. При этом они ссылались на опыт народно-освободительной борьбы, полагая, что в преобразовании югославского общества легко найти «много специфических черт, которые можно с пользой применить в революционном развитии других стран». Они объяснили Москве свою позицию в первом письме в начале раскола, 13 апреля 1948 г.: «Это не значит, что мы бросаем тень на роль ВКП(б), на общественную систему в СССР. Напротив, мы изучаем и принимаем в качестве примера советскую систему, но речь идет лишь о том, что в нашей стране мы строим социализм в несколько иных формах. <…> Мы делаем это не для того, чтобы доказать, что наш путь лучше того, каким идет Советский Союз, не выдумываем что-то новое, а делаем то, что подсказывает жизнь»[1376]1376
  Там же. С. 373.


[Закрыть].

Это было в 1948 г. А через год они стали еще более дерзко отклонять советскую модель и искать новые пути социального развития. После травматичного опыта исключения они начали осознавать опасность того, «что прогрессивный централизм революции начнет деформироваться в консервативный централизм бюрократического произвола». «И ранее, – писал Кардель, – мы противостояли этим тенденциям, но недостаточно последовательно и недостаточно решительно. Анализ причин агрессии Сталина по отношению к КПЮ научил нас тому, что мы должны перейти к радикальным способам в борьбе против опасности, угрожающей революции»[1377]1377
  AS. Dedijer. T. e. 7. Kardelj E. Tito na istorijskim raskršcima. S. 41, 42.


[Закрыть].

Сначала Тито не понимал, что Сталину следует дать ответ и на идеологическом уровне. Карделю и Джиласу пришлось убеждать его в этом, говоря, что нужно критически относиться к советской системе, которой якобы присущи черты государственного капитализма. В этом их поддержали Борис Кидрич, Владимир Бакарич и другие товарищи, считавшие, что конфликт является отражением кризиса ленинизма и советской модели сталинизма, и что это нужно четко высказать. Осуждая бюрократизм, в котором погрязла КПСС, они постоянно предупреждали об опасности того, что и югославская система может попасть в этот капкан. Хотя «практики» – Тито и Ранкович – осознавали эту проблему в меньшей степени, но и они начали сомневаться в догмах, в которые верили до тех пор [1378]1378
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 30.


[Закрыть]. О том, насколько критически стали относиться верхи КПЮ к Сталину и его доктрине, свидетельствуют комментарии, сделанные Владимиром Бакаричем при чтении статьи Сталина «Экономические проблемы социализма», опубликованной в московском журнале Большевик 3 октября 1952 г.: «Антимарксизм и примитивизм», «Ха-ха-ха», «Болван»[1379]1379
  NSK. Arhiv Bakaric. Kutija 22. Статья Сталина «Экономические проблемы социализма» // Большевик. 1952. 3.10, № 18; Bilandžič D. Hrvatska. S. 373.


[Закрыть]. Еще более показательно заключение Карделя, что конфликт со Сталиным в сущности является столкновением старой закоснелой контрреволюции с молодой социалистической революцией, каковой и является югославская[1380]1380
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 104.


[Закрыть].

* * *

Советский Союз, конечно, не упускал из виду, что в Югославии, несмотря на весь радикализм некоторых руководителей и красивые слова о «самоуправлении», у власти прочно стоят коммунисты, с которыми можно вести переговоры[1381]1381
  Ibid. S. 553; Rajak S. Yugoslavia and the Soviet Union. Р. 62, 63.


[Закрыть]. Но процесс восстановления отношений не был простым, ведь в Белграде всё еще испытывали большое недоверие к Москве и обиду на нее.

Впрочем, несмотря на первоначальное недоверие югославов, в последующие месяцы советские власти предприняли ряд попыток «нормализации» отношений. Югославский вопрос бурно обсуждался на заседании президиума ЦК КПСС, и было одобрено решение Н. С. Хрущева 31 мая 1954 г. от имени ЦК КПСС направить Тито секретное письмо. Очевидно, этим жестом Хрущев хотел показать, что сейчас он стоит у кормила власти, хотя при Сталине был в задних рядах кремлевской номенклатуры. В письме он предложил организовать встречу в верхах «в Москве или Югославии, на Ваше усмотрение», и при этом попытался свалить всю ответственность за раскол на Берию, «агента международного империализма», и его сообщников. Об этом якобы свидетельствовали новые «факты», выявленные в последнее время. Нет нужды пояснять, что он не мог сказать ничего более конкретного. Вторым виновником произошедшего будто бы был Джилас – который в то время впал в немилость – «лжемарксист, человек, чуждый делу коммунизма»[1382]1382
  Едемский A.Б. От конфликта к нормализации. С. 253–255; Встречи и переговоры на высшем уровне руководителей СССР и Югославии в 1946–1980 гг. Т. I: 1946–1964 / Гл. ред. М. Милошевич, В. П. Тарасов, Н. Г. Томилина. М.: Демократия, 2014. C. 587–589.


[Закрыть].

Тито и те его товарищи, которые были ознакомлены с содержанием письма, удивились и сначала думали, что это пропагандистский ход. В тот момент, когда вопрос о Триесте еще не был решен, на пороге подписания Балканского пакта, нетрудно было себе представить, что Хрущев стремится ухудшить их отношения с Западом. Поэтому Тито решил вести осторожную политику: он не ответил Хрущеву лично, но через месяц, в июле, поручил заместителю председателя правительства Э. Карделю вступить в контакт с советским послом в Белграде. Он должен был сообщить ему, что Югославия приветствует эту инициативу, но в настоящий момент не может на нее ответить, поскольку преждевременная новость о диалоге с Советским Союзом может повлиять на развитие переговоров о Триесте. Кардель так и сделал на приеме в честь императора Эфиопии Хайле Селассие 21 июля 1954 г. Уже 24 июля был получен ответ от Хрущева. Он сообщил, что понимает, в каком положении находятся югославы, и пожелал им как можно более благоприятного решения триестского вопроса[1383]1383
  Едемский A.Б. От конфликта к нормализации. С. 260, 261; Čosič D. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 376–378.


[Закрыть]. Когда тот уже был близок к разрешению, 11 августа 1954 г., через три дня после подписания Балканского пакта на Бледе, Тито написал большое письмо, в котором от имени исполкома СКЮ заявил, что готов пойти на примирение в том, что касается отношений между государствами, но проигнорировал предложение Хрущева о возобновлении связей между партиями и прежде всего отверг его стремление свалить вину за всё, что произошло, на Берию и на Джиласа. 19 сентября 1954 г., на торжественном митинге в Острожно, в котором приняло участие 350 тыс. человек, он оповестил общественность о том, что происходит в закулисье, упомянув о возможности сотрудничества с Востоком не только на экономическом, но и на политическом уровне. При этом он обозначил приемлемые для него рамки сотрудничества. «Мы не можем осуществить эту нормализацию вслепую, обнявшись и поцеловавшись, будто всё в прошлом. Она не должна изменить нашу внешнеполитическую линию или повлиять на наше внутреннее развитие, на наш путь к социализму. Эта нормализация должна исключить какое-либо вмешательство одного в дела другого…»[1384]1384
  Едемский A.Б. От конфликта к нормализации. С. 296, 308; Osolnik B. Med svetom.
  S. 118; Rajak S. Yugoslavia and the Soviet Union. P. 85.


[Закрыть]

Хрущев 23 сентября ответил третьим письмом, в котором принял точку зрения Тито, что сначала надо улучшить отношения между государствами, а потом уже дойдет очередь до межпартийных. Что касается ответственности за раскол 1948 г., он согласился с тем, что этот вопрос не имеет большого значения и что нужно смотреть в будущее, и к тому же прекратить враждебную пропаганду с обеих сторон. Через три дня, 27 сентября, он послал Тито еще одно письмо, в котором, между прочим, упомянул о книге Ф. В. Константинова «Исторический материализм», изданной в Москве в июне прошлого года. «В книге, вопреки нашему желанию, по вине автора и “Госполитиздата” оказался возмутительный выпад против руководящих деятелей Югославии». ЦК КПСС обсудил вопрос об этой «грубой ошибке» и без промедления строго наказал тех, кто нес ответственность за нее, как нарушивших указания ЦК КПСС о характере материалов о Югославии, публикуемых в СССР [1385]1385
  Rajak S. New Evidence. P. 319–323; Едемский A.Б. От конфликта к нормализации. С. 294, 295; Встречи и переговоры на высшем уровне. C. 590–595.


[Закрыть]. Одновременно высший партийный орган принял решение прекратить дальнейшую деятельность эмигрантского «Союза югославских патриотов», которая могла затруднить нормализацию отношений между странами. Также были закрыты газета «За социалистическую Югославию» и другие подобные органы, а прежде всего радиостанция «Свободная Югославия», которая вела передачи из Бухареста. Вскоре после этого посол В. А. Вальков сообщил Тито, что автора статьи в «Энциклопедии СССР», написавшего, что Югославия – фашистская страна, посадили в тюрьму. Из общественных библиотек изъяли книгу «Тито – главарь предателей!», а в советской печати в двадцатых числах октября опубликовали ряд статей о «героической народно-освободительной армии, с помощью Красной армии освободившей Белград»[1386]1386
  Cosic D. Piščevi zapisi. S. 66; Едемский A.Б. От конфликта к нормализации. С. 295305; Rajak S. Yugoslavia and the Soviet Union. P. 81, 82.


[Закрыть].

16 ноября югославы ответили, что согласны с тем, что проведение встречи на высшем уровне является возможным, причем Тито подчеркнул, что не собирается ни вернуться в лагерь, ни отказаться от социализма: «Как на Западе, так и на Востоке должны четко представлять, что Югославия не свернет в своей внешней политике с того пути, который был проложен с 1948 г., у нее свой собственный путь»[1387]1387
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 403; Едемский A.Б. От конфликта к нормализации. С. 340; Rajak S. Yugoslavia and the Soviet Union. P. 81, 82; Встречи и переговоры на высшем уровне. C. 606–608.


[Закрыть]. В завершение этого процесса сближения, предпосылкой которого было стремление Н.С. Хрущева укрепить свою власть, его смертельная вражда к Сталину и восхищение Тито, осмелившимся оказать ему сопротивление, новый кремлевский хозяин 25 мая 1955 г. во главе представительной делегации прилетел в Белград. Это было смелое решение, против которого выступила группа сталинистов в ЦК во главе с Молотовым, но она не имела достаточного влияния, чтобы остановить Хрущева. Его подружески хлопали по плечу и говорили: «Будь бдителен, раскрой глаза, тебя ведь там даже убить могут»[1388]1388
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 403; Едемский A.Б. От конфликта к нормализации. С. 415.


[Закрыть].

В Белграде он впервые встретился с руководителем иностранного государства, впервые общался с иностранными дипломатами и журналистами, которые вовсе не проявляли снисходительности, описывая советских лидеров в голубых, плохо пошитых и мятых костюмах[1389]1389
  Едемский A.Б. От конфликта к нормализации. С. 441.


[Закрыть]. Однако своим визитом Хрущев, вольно или невольно, начал то развенчание культа личности Сталина, которое еще более решительно продолжил в феврале следующего года, на ХХ съезде КПСС. «Тебе удалось, – в порыве искренности сказал он Тито, – выйти [из столкновения со Сталиным. – Й. П.] победителем, поскольку за тобой стояли страна и сорок дивизий. Если бы у меня был хоть один полк, я бы выступил против Сталина задолго до 1948 г…»[1390]1390
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 30, 578, 579; ČosičD. Piščevi zapisi. S. 237; Встречи и переговоры на высшем уровне. C. 47-135.


[Закрыть]. «Хождение в Каноссу», как назвали это паломничество во имя примирения, всё же не увенчалось полным успехом, ведь новому кремлевскому хозяину не удалось уговорить Тито и его товарищей вернуться в советский лагерь, хотя он сказал им правду: «Если бы буржуазия могла свести счеты с СССР, <…> она расправилась бы и с Югославией»[1391]1391
  DedjerV. Novi prilozi. Vol. III. S. 571, 594.


[Закрыть]. Но югославы, как мы видели, уже давно были убеждены в этом. Однако сотрудничать с Советским Союзом они были готовы только на основе полного равноправия, и 1 июня 1955 г. подписали с Хрущевым составленную в этом духе так называемую Белградскую декларацию, ставшую своего рода «Великой хартией» их отношений с Советским Союзом[1392]1392
  Kardelj E. Spomini. S. 146.


[Закрыть].

Милован Джилас[1393]1393
  В данной главе первая часть (до подглавки «Падение Джидо») – в переводе Л. А. Кирилиной, начиная с нее – в переводе Н. С. Пилько.


[Закрыть]

Идея самоуправления

Еще до исключения из Информбюро руководители КПЮ – как их упрекали в Москве – исповедовали совершенно ошибочную марксистско-ленинскую теорию. Они стремились позиционировать себя как «теоретики», открывающие «новые», «особые», «собственные» пути строительства демократической Югославии, и при этом подчеркивали, что «способствуют» развитию марксизма-ленинизма. «Лидеры КПЮ утверждают, – с насмешкой констатировали советские идеологи, – что они дополнили марксистское учение о войне новой теорией, согласно которой война является совокупностью действий регулярных формирований, партизанских отрядов и народного сопротивления. Эта теория не вносит ничего нового в марксистско-ленинское учение о войне»[1394]1394
  РГАСПИ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 413.


[Закрыть].

Сразу же после войны наиболее образованные соратники Тито ощутили необходимость в творческой модернизации идей Маркса и Ленина, но им приходилось соблюдать осторожность, так как наивысшим авторитетом в этой сфере считался Сталин. Естественно, после исключения из Информбюро их больше ничто не сдерживало. Уже на заседании ЦК КПЮ 1 марта 1948 г. Джилас заявил, что «Югославия становится мощным идеологическим центром сопротивления им [Советам. – Й. П.]»[1395]1395
  Там же.


[Закрыть]. И действительно, этот процесс начался в 1949–1950 гг., когда – на основе «Капитала» Маркса и трудов французских утопических социалистов, в XIX в. развивших концепцию свободных объединений непосредственных производителей, а также ленинских «советов» – была выдвинута идея «рабочих советов» и «самоуправления». Первые акции партия проводила на заводах, чтобы укрепить свое положение среди рабочих. Так возникли зародыши рабочих советов или подобные им организации, показавшие свою перспективность[1396]1396
  AS. Dedjer. T. e. 7. Intervju Kardelj.


[Закрыть]. «Изначально идея самоуправления, – вспоминал Джилас, – была моя. <…> По моему мнению, систему нужно было упростить: всё предоставим рабочим на заводах, а мы просто будем собирать налоги. В сущности, как на предприятиях на Западе, но чтобы отношения собственности остались социалистическими. <…> Я видел быстрое и постыдное разрастание бюрократии и бумаг, и мне пришло в голову – при чтении Маркса, – что всё это можно было бы упростить. Я хорошо помню, как сидел с Кидричем и Карделем в машине. Рядом с моей виллой. <…> Шел дождь, и мы долго разговаривали. Тогда я высказал им свою идею о самоуправлении, с помощью которого можно было бы многое упростить. Они ответили, что еще слишком рано, что идея сама по себе хороша, но преждевременна. Через два-три дня мне звонит Кидрич и говорит: “На самом деле это хорошая идея. Это возможно!” Затем с этим согласился и Кардель, и мы начали работать»[1397]1397
  Dilas M. Vlast kao strast. S. 30.


[Закрыть]. Ведущие члены Политбюро – Джилас, Кардель, Кидрич – обсудили эту тему с Тито уже поздней весной или в начале лета 1949 г., когда приехали во время отпуска к нему в Сплит. Первая его реакция была негативной, поскольку он на самом деле не понял, чего они хотят. Ведь самоуправление совершенно не соответствовало тому коммунистическому опыту, который он имел, помимо этого ему казалось, что югославский пролетариат до него еще не дорос. Однако когда Тито объяснили, что самоуправление может вырвать их из силков сталинизма и даже стать моделью развития для других, и подкрепили всё это еще и цитатами из Маркса, он вскоре понял, о чем идет речь, и воодушевился этой идеей. Если цель классовой борьбы заключается в том, чтобы рабочий класс прекратил выполнять функции наемной силы в общественном устройстве, он должен освободиться и от государственной собственности. «Хорошо, сделаем, мы можем выдвинуть эту идею под лозунгом “Все заводы – рабочим”», – сказал Тито. Опираясь на опыт, полученный еще во время народно-освободительной борьбы, приняли решение о необходимости разработать меры для коренного преобразования всего управления общественными средствами производства[1398]1398
  Ibid; Kardelj E. Spomini. S. 136, 235; Milovan Dilas and George Urbanin Conversation, Dilas on Gorbachov // Incounter. 1988. September-October. P. 19; Dilas M. Tito.
  S. 105; Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Vol. II. S. 841; AS. Dedjer.
  T. e. 215. Izraz govora sa Josipom Kopiničem i Vjenceslavom Cenčičem. S. 4.


[Закрыть].

Проблему выхода из идеологического тупика, в котором югославы оказались в результате конфликта со Сталиным, в конце 1949 – начале 1950 г. впервые четко сформулировал Джилас в эссе «Ленин об отношениях между социалистическими государствами» и в брошюре «Размышления о современных вопросах»[1399]1399
  BilandžičD. Povjest izbliza. S. 22; Dedyer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 526, 527.


[Закрыть]. Он констатировал, что все народы придут к социализму, поскольку это неизбежно, но в то же время отметил, что они придут к нему разными путями. «В социализме нет ведущих народов или государств»[1400]1400
  Clissold S. Dilas. P. 207.


[Закрыть]. Он критически охарактеризовал советскую систему в том виде, в котором ее создал Сталин: «Бюрократизм в СССР является прибежищем для всех классовых групп <…>, причем он объединяет в себе их худшие стороны <…> [Советская бюрократия. – Й. П.] аккумулирует особенности существовавших ранее классов <…> она алчна и ненасытна, как буржуазия, но у нее нет присущего той духа предпринимательства и бережливости. Она напоминает постройки, в которых скопированы и смешаны все возможные стили, но без внутренней связи и гармонии»[1401]1401
  Bilandžič D. Povijest izbliza. S. 22, 23; Kalezič V. Dilas miljenik in otpadnik komunizma. Kontroverze pisca i ideologa. Beograd: Zodne, 1988. S. 153, 154.


[Закрыть]. Как написал Мирослав Крлежа, во взглядах истинного приверженца сталинизма началось брожение, наступил интеллектуально-моральный кризис человека, веровавшего в одну-единственную книгу, в «Краткий курс Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)». «Человек одной книги начал открывать для себя проблему демократии, главным образом социал-демократии лейбористского типа…»[1402]1402
  NSK. M. Krleža. «A» 169.


[Закрыть] Из этой первоначальной критики «цветущего сада новой мировой цивилизации» начала произрастать идея нового, иного социализма, которую в главных чертах сформулировали Эдвард Кардель и Борис Кидрич. «Идею самоуправления, – через много лет написал Душан Биланджич, – мог выдумать только какой-нибудь учитель»[1403]1403
  BilandžičD. Povijest izbliza. S. 157.


[Закрыть]. Добавим: и два недоучившихся студента. В любом случае речь шла о чрезвычайно соблазнительной идее, которую Кардель и Кидрич «обсуждали бесконечно и вместе с другими товарищами искали конкретные решения». «Не знаю, – писал впоследствии Кардель, – была ли когда-либо в истории мобилизована такая масса людей для творческой работы и поисков новых путей, как это произошло под руководством Тито после нашего конфликта со Сталиным»[1404]1404
  Arhiv Pirjevec. Zapuščina Marja Vilfan. Kardeljeve beležke.


[Закрыть].

Главная мысль заключалась в убеждении, что для построения социализма и достижения его апофеоза необходимо опираться на поддержку народа. «Осознание того, что возникновение из государственной собственности техно-бюрократической монополии является главным источником сталинизма, привело нас к рассмотрению проблемы социалистической собственности как исторического процесса непрерывного освобождения труда и рабочего, как развитие производственных отношений, а именно отношений между людьми, а не между объектами или государством и рабочим. Поэтому мы поставили своей целью постепенно отказаться от системы государственной собственности и <…> положить начало историческому процессу ликвидации монополий на собственность, в том числе и государственной, и сделать это посредством борьбы самого рабочего класса, который должен управлять своим трудом и его результатами»[1405]1405
  Ibid.


[Закрыть]. Так писал Кардель. В интервью незадолго до смерти он высказался еще четче: «Другими словами, рабочий, соответственно, человек, использующий для работы средства производства, находящиеся в общественной собственности, избавляется от положения, по словам Маркса, “дрессированной физической силы”, которая является орудием других, то есть орудием правящего класса. Он сам становится хозяином условий, средств и результатов своего труда, на основе равных прав и ответственности всех тех, кто объединен общественным трудом, основывающимся на общей, а следовательно, общественной собственности на средства производства. Такой путь к освобождению труда и деятельности человека к тому же является путем к преобразованию классового общества в свободное объединение производителей. Самоуправление как форма социалистических производственных отношений – один из важнейших инструментов подобной реорганизации общества. Это означает, что социалистическое самоуправление не может возникнуть на почве частнособственнических отношений»[1406]1406
  AS. Dedjer. T. e. 7. Intervju Kardelj.


[Закрыть]. Иначе говоря, власть не должна управлять людьми, люди должны управлять средствами производства и тем самым своей жизнью.

Осуществление идей новой экономической политики, по словам Карделя, с самого начала встретило серьезные препятствия, частично по объективным причинам, частично из-за сознательного или подсознательного сопротивления техноструктуры в производстве, успевшей в значительной степени бюрократизироваться. «Процесс не был гладким ни на заводах, ни в профсоюзах, ни в партии», где «шла ожесточенная борьба с догматическими этатистскими взглядами даже преданных нам людей, выступавших против догматизма и Информбюро» [1407]1407
  Kardelj E. Spomini. S. 223, 235.


[Закрыть]. Для того чтобы погасить это сопротивление, партия и союзное правительство вынуждены были вмешаться более решительно. «Это было сделано путем принятия первого официального государственного постановления, которое подписали Борис Кидрич как председатель Экономического совета правительства и Джуро Салай как председатель профсоюзной организации. Я тоже принимал участие в составлении этого документа, который, по сути, являлся первой официальной формулировкой решений, принятых нами в Сплите. Уже тогда мы обсуждали необходимость регулирования всех этих отношений законодательным путем, но посчитали это преждевременным, поскольку сначала мы должны обогатить свой практический опыт. Поэтому первый закон о самоуправлении был принят только в следующем году»[1408]1408
  AS. Dedjer. T. e. 7. Intervju Kardelj.


[Закрыть]. На внеочередном заседании Союзной скупщины, созванном 27 июня 1950 г., Тито представил «Основной закон по управлению государственными предприятиями и высшими хозяйственными объединениями со стороны трудовых коллективов» и подчеркнул: «Лозунг “Заводы рабочим, землю крестьянам” – это не какой-то абстрактный пропагандистский лозунг, а лозунг, имеющий глубокий смысл, поскольку он включает в себя всю программу социалистических отношений на производстве, касающуюся общественной собственности, а также прав и обязанностей трудящихся. Следовательно, мы должны и можем ее реализовать, если действительно хотим построить социализм»[1409]1409
  PirjevecJ. Jugoslavija. S. 208; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 512.


[Закрыть]. Он был убежден, что экономику можно оживить с помощью рынка и самоуправления, если государство откажется от собственности на средства производства, и что этот «особый путь к социализму» даст импульс развитию производства, укрепит Югославию и подчеркнет ее специфику[1410]1410
  Dilas M. Tito. S. 162.


[Закрыть].

Когда Кидрич вместе со специалистами по экономике и партийными идеологами начал перестраивать экономику в соответствии с «законом стоимости» как краеугольным камнем рыночной экономики, Тито его энергично поддержал. Новый закон поясняли простыми, всем понятными словами: мерило всего – успешность и прибыль. Конечно, это не означало, что Тито был готов перенести эту мерку на партийную жизнь и освободить ее так же, как экономику[1411]1411
  Ibid. S. 159.


[Закрыть]. Следует учитывать, что экономическая политика, которую начали проводить в 1950 г., вопреки высокопарным словам, не вызывала у рабочих доверия и заинтересованности, прежде всего из-за нехватки правовой поддержки и из-за расхождений между теорией и практикой. Модель самоуправления требовала от рабочего, чтобы он стал умным и дальновидным предпринимателем с развитым «социалистическим сознанием» и чтобы помимо выполнения своей работы он посвящал время и энергию реализации поставленных задач[1412]1412
  PA. B 42. Bd. 1341.


[Закрыть].

Вскоре в повседневной действительности начался конфликт между этими нереальными посылами, опирающимися на идеологическую «надстройку», и общественной, экономической и политической данностью. Югославские теоретики много говорили о «развитии инициативы масс снизу», которая якобы уже в годы народно-освободительной борьбы являлась первым и главным условием победы. Неграмотность или малообразованность широких народных масс, экономическая отсталость и общая ослабленность югославского общества и прежде всего – нежелание партии в реальности отказаться от своей гегемонистской миссии с самого начала практически парализовали эксперимент самоуправления. Тот факт, что развитие технологии требовало всё более комплексного управления, для которого были нужны квалифицированные кадры, в последующие десятилетия постепенно разрушал видимость активного участия рабочих в управлении предприятиями. Этому способствовало и то, что директоров вплоть до смерти Тито назначали партийные комитеты, а не рабочие советы, и то, что почти всей прибылью предприятий продолжало распоряжаться государство[1413]1413
  Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 260; Kardelj E. Spomini. S. 224.


[Закрыть].

Югославские руководители знали об этом, ведь закон о самоуправлении они сформулировали таким образом, чтобы власть осталась в руках менеджеров, а не рабочих. Но из пропагандистских соображений они не хотели этого признавать и беззастенчиво позиционировали свою модель общественного устройства как единственное верное решение для социалистических стран в современных условиях индустриального мира. Тито в своих выступлениях неоднократно подчеркивал, что нельзя ждать, пока отдельные представители рабочего класса достигнут необходимой для самоуправления зрелости. Напротив, он считал, что люди должны привыкнуть к своим правам и обязанностям именно в ходе борьбы за осуществление принципов системы самоуправления[1414]1414
  AS. Dedjer. T. e. 68. Krtačni odtisi. S. 759.


[Закрыть]. Кардель был еще более искренен, когда в конце жизни признал, что в первые годы самоуправление являлось «скорее формой демократии, нежели принципом общественно-экономических отношений»[1415]1415
  Kardelj E. Spomini. S. 223.


[Закрыть]. Однако он предавался иллюзии, что исправил эту аномалию введением своих комплексных мер.

«Самоуправление» на деле долгое время оставалось политико-идеологическим лозунгом, за которым скрывалась совершенно иная реальность. «Рабочие советы всё еще не улучшили производство и экономику, – жаловался в конце 1954 г. Добрица Чосич. – Они предоставляют большие возможности инициативе, но также и безделью. Много слов, но мало истинной демократии»[1416]1416
  ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 67.


[Закрыть]. Несмотря на это, ссылаясь на Парижскую коммуну 1871 г., «самоуправление» ввели также в общественную администрацию от общин до республик, будучи уверенными, что оно является высшей формой современной демократии[1417]1417
  BA. Bestand Ulbricht. Walter. NL 182/1235; TNA. FCO 28/1628/ENU 1/4.


[Закрыть]. «Если смотреть в целом, – полагал Коча Попович на закате Югославии, – то мне кажется, что к настоящему самоуправлению мы не были готовы. Ведь самоуправление предполагает наличие развитого, цивилизованного общества, как, например, в Швейцарии. Как, скажем, могут сосуществовать самоуправление и безграмотность или массовая халатность не только в общегражданском понимании общих интересов представителей современного общества, но даже в таких элементарных вопросах, как общественная гигиена? Когда Кардель формулировал свои теоретические концепции, по всей видимости, он думал о Словении, но никак не о Косове…»[1418]1418
  Nenadovič A. Razgovori s Kočom. S. 169.


[Закрыть]И он был прав, поскольку Кардель не был способен полностью осознать разноликость югославского государства, а если и осознавал, то исходил из постулата, что «Словения должна быть приемлемой для Югославии, а Югославия – такой, чтобы Словения могла ее принять». «Этот его пророческий тезис, – констатировал Тито на закате жизни, – говорит обо всем»[1419]1419
  Cenčič V. Titova poslednja ispovjest. S. 49.


[Закрыть]. Но прежде всего этот тезис подтверждал подозрение, которое стало укрепляться в некоторых, прежде всего сербских, регионах во второй половине 1960-х гг., что «система общественного самоуправления – это маскировка национализма и бюрократической монополии. Самоуправление противоречит югославянству и социалистическому единству Югославии и разрушает их: оно создает законный этатизм, партикуляризм и укрепляет власть национальных олигархий»[1420]1420
  ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 323.


[Закрыть].

«Югославский эксперимент» возбудил большой интерес в левых кругах Западной Европы, прежде всего в Скандинавии, тем более что уже в 1951 г. пленум ЦК КПЮ отказался от монополии на идеологию и открыл дорогу свободному обмену мнениями по теоретическим вопросам: «Развитие новых теоретических взглядов в КПЮ происходит на основе дискуссий и борьбы идей. <…> Члены КПЮ имеют полное право свободно высказываться и обсуждать теоретические идеи отдельных членов Партии, невзирая на то, какую должность они занимают…»[1421]1421
  Dedyer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 508, 538.


[Закрыть] Об интересе к самоуправлению в мире свидетельствуют два сборника статей и исследований, которые в 1972 г. подготовил для внутреннего пользования Центр общественных исследований при Президиуме СКЮ[1422]1422
  NSK. Arhiv Bakaric. Kutija 27. Inostrani autori o jugoslovenskom Samoupravljanju; РГАСПИ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 323. C. 138.


[Закрыть]. Итальянские левые круги были воодушевлены меньше, чем скандинавы, в 1960 г. они, по словам Биланджича, хотя и оценили лавирование Югославии между Сциллой и Харибдой, т. е. между сталинизмом и капитализмом, но смотрели на него с большим скепсисом: «Сейчас вы счастливы в этой вашей утопии, но вас ждет настоящий ад, когда иллюзия развеется»[1423]1423
  BilandžičD. Povjest izbliza. S. 33.


[Закрыть].

Реформистский энтузиазм, как и эскалация вооружений, требовали намного больше финансовых средств, чем могла предоставить югославская экономика. Население, особенно городское, существовало на пределе прожиточного минимума, что выразилось, помимо прочего, в быстром росте преступности[1424]1424
  PA. B 11. Bd. 125. 2. S. 187.


[Закрыть]. Большинство партийных теоретиков – Кардель, Бакарич, Пияде, Джилас, – которые критиковали не только советскую систему, но всё чаще и югославскую[1425]1425
  Dilas M. Tito. S. 278.


[Закрыть], были слишком увлечены теорией, чтобы замечать тяготы повседневной жизни. Насколько далеко они зашли, отвергая советскую модель, ясно демонстрирует речь Джиласа на IV Пленуме ЦК КПЮ в начале июня 1951 г. Он обвинил КПСС в том, что она уже давно не является марксистской ни на практике, ни в идеологии. Он объяснил это отсутствием двух важных элементов: свободы мнений и внутрипартийной демократии. В современной Советской России, считал Джилас, только одна личность имеет монополию на идеологию, и это напоминает абсолютный авторитет предводителя какой-либо религиозной секты. В прошлом югославская партия не имела иммунитета к таким отклонениям. Однако в последнее время из-за сдвигов в экономическом развитии великих мировых держав обстоятельства изменились. Пройдя начальную революционную фазу, Советский Союз повернулся к «великорусскому государственному капиталистическому империализму», который вверг его в современный кризис. Единственный выход из него – отказаться от сталинской практики и рассматривать марксизм как научную доктрину, которая может развиваться и победить в условиях свободного обмена мыслями[1426]1426
  TNA. FO 371/95462/RY 1015/19.


[Закрыть]. Венцом полемики стала речь Тито в Титограде 13 июля 1951 г. В ней он заклеймил советскую политику по отношению к странам-сателлитам, чьи территории оккупировала советская бюрократия. А под пятой последней нет места для демократии. Но как будто и этого было мало, он высказал мнение и о самом Сталине, которого обвинил в том, что он хочет властвовать над миром, а на людей смотрит как на безликую массу, не имеющую собственного сознания, которую можно просто использовать. Свою филиппику он заключил утверждением, что Сталин известен миру не «благодаря своей мудрости, а благодаря своим усам» [1427]1427
  PA. B 11. Bd. 426. S. 61–63; Broz Tito J. Govori i članci. Vol. VI. S. 41–54.


[Закрыть].