Текст книги "Тито и товарищи"

1945–1953 годы

Послевоенные убийства без суда

Входе последних военных операций в мае 1945 г. югославские вооруженные силы захватили и отправили в заключение 125 тыс. коллаборационистов и 280 тыс. немецких бойцов, причем в первую очередь они следили за тем, чтобы гестаповцам не удалось сбежать[888]888
  BA. DY 30/IV B2/20/134; Vrhunec M. Josip Broz – Tito. S. 77.


[Закрыть]. В конце 1944 г. Тито дважды объявлял амнистию тем членам отрядов квислингов, которые не запятнали себя преступлениями, в случае их перехода в ряды партизан. По соглашению с Шубашичем многие хорватские домобранцы также использовали эту возможность и дезертировали из вооруженных сил НГХ. Однако поскольку Шубашич не имел никакого влияния в Сербии и Словении, то там четники, домобранцы и другие коллаборационисты из-за своей идеологической зашоренности не последовали этому примеру[889]889
  Velebit V. Svjedok. S. 350.


[Закрыть]. 14 мая Тито издал приказ, что следует любой ценой предотвращать убийства военнопленных и заключенных, а подозреваемых в военных преступлениях отдавать под суд. «Всех военнопленных передать главным штабам Словении и Хорватии»[890]890
  Ridley J. Tito. A Biography. P. 258. Goldstein S, Goldstein I. Jasenovac i Bleiburg. S. 146.


[Закрыть]. Однако уже 18 мая он ликвидировал упомянутые штабы и включил их подразделения в ЮА, во многом под влиянием информации об угрозе вооруженного конфликта с британцами и американцами на западной границе. Поскольку 1 мая партизанские силы освободили и заняли Триест и Горицу, отношения между Белградом с одной стороны и Лондоном и Вашингтоном – с другой резко обострились. Союзники категорически потребовали ухода югославов с этой стратегически важной территории, сами же были готовы продвинуться до Любляны[891]891
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 133, 134.


[Закрыть]. Ощущение грозящей опасности, охватившее югославских вождей при таком развитии событий, вероятно, только укрепило их убеждение, что необходимо как можно скорее «уничтожить» плененных или возвращенных на родину югославских коллаборационистов. Примерно 30 тыс. из них удалось пробиться в южную Каринтию, но британцы большинство вернули на родину, хотя и не могли питать иллюзий относительно их дальнейшей судьбы[892]892
  Ribičič M. Iskanja. Ljubljana: Društvo piscev zgodovine NOB Slovenje, 1994.


[Закрыть]. Тито и его ближайшие соратники неоднократно обсуждали грядущий кровавый суд в конце войны, в том числе и в конце декабря 1944 г. в Белграде на совещании начальников ОЗНА, во главе которого стоял Александр Ранкович. На нем постановили физически ликвидировать всех бойцов квислингских отрядов. Окончательное решение о том, как поступить с ними, вероятно, приняли в Загребе на строго секретном совещании Тито с командующими четырех армий ЮА на основании оценки сложившейся на тот момент стратегической ситуации. Они опасались, что в случае конфликта с западными союзниками коллаборационисты перейдут на их сторону и станут своего рода «троянским конем» или «бомбой замедленного действия»¹. Когда британцы во второй половине мая 1945 г. действительно начали их возвращать, в Словению прибыл полковник с письмом Ранковича, адресованным местному руководителю ОЗНА Матии Мачеку, в котором говорилось, что нужно осуществить «жюстификацию»[893]893
  Ibid. S. 50, 52, 53, 60; Batty P. Hoodwinking Churchill. P. 256, 257.


[Закрыть] <sup>[894]894
  Bajt A. Bermanov dosje. S. 862; AS. Dedjer. T. e. 223. Pričevanje Matije Mačka, 14.02.1985. Ko je donjo odluke o Kočevju, fojbama, Dachauskim procesima.


[Закрыть]</sup>. Сведение счетов с домобранцами, усташами, недичевцами, льотичевцами и четниками было фундаментальным: первых расстреляли в Словении, а остальных – кого не убили – погнали «маршем смерти» в лагеря во внутренних районах страны, откуда их должны были интернировать, но до которых мало кто добрался живым[895]895
  NARA. Pol 302 Yugo. Committee for Investigation of the Bleiburg Tragedy, Postwar Massacres in Communist Yugoslavia. Cleveland, 1964; Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 309, 310; Jakovina T. Američki komunistički saveznik. Hrvati, Titova Jugoslavija i Sjedinjene Američke Države 1945–1955. Zagreb: Profil, Srednja Evropa, 2003. S. 36, 37.


[Закрыть].

Тито не сожалел об этой кровавой расправе, напротив, он считал ее более чем оправданной, особенно в то время, когда у него начался конфликт со Сталиным. «Тогда, – полагал он, – мы избежали вооруженного вторжения, поскольку Югославия была единой, а различные реакционные элементы в стране не могли осуществлять провокации, так как мы уничтожили их главную силу во время народно-освободительной борьбы»[896]896
  AS. Dedjer. T. e. 252. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. S. 349, 350; см. речь Тито в Пулье 11.11.1956 в кн.: Broz TitoJ. Govori i članci. S. 220.


[Закрыть]. Моральным оправданием этой бойни, по утверждению Тито и других руководителей, также несших ответственность за нее, служило то, что «приговор» жертвам «вынес народ»[897]897
  AS. Dedjer. T. e. 252. Zapis Rankovič IX-87.


[Закрыть]. Когда Джилас спросил у Тито, почему это произошло, тот хотя и признал, что было пролито много крови, велел ему больше никогда об этом не говорить. Вскоре он приказал «прекратить убийства. Никто больше не боится смертной казни». Действительно, 3 августа 1945 г. была объявлена амнистия. Убийства прекратились, но продолжалась охота на тех – главным образом сербов и хорватов, – кто с оружием в руках в лесах продолжал вести борьбу против режима[898]898
  Suppan A. Hitler – Beneš – Tito. Bd. II. S. 1353; Broz Tito J. Govori i članci. S. 229.


[Закрыть].

Циничная расправа Тито с «контрреволюционерами» не вызвала отклика на Западе. А Сталин ее одобрил, и югославские руководители очень гордились его похвалой. На встрече с польской делегацией хозяин Кремля критиковал варшавские власти за недостаточную жесткость по отношению к оппозиционным силам и поставил маршала им в пример: «Тито молодец. Он убил всех своих врагов»[899]899
  Suppan A. Hitler – Beneš – Tito. Bd. II. S. 98.


[Закрыть].

«Раздел» власти между товарищами

Во временном правительстве, сформированном Тито в начале марта 1945 г., было 27 членов. Политическую эмиграцию в нем представляли, помимо заместителя председателя Шубашича, еще Милан Грол, Юрай Шутей и Сава Косанович. Казалось, таким способом было выполнено соглашение между Сталиным и Черчиллем о разделе зон влияния на Балканах, причем Тито и его товарищи не могли воспротивиться этому решению, поскольку от его реализации зависело международное признание новой Югославии. Фактическая власть, конечно, оставалась в руках КПЮ, т. е. девяти членов Политбюро и еще более узкого состава Секретариата (Тито, Кардель, Ранкович, Джилас). Характерно, что Тито никогда не приходил на заседания правительства, за исключением тех случаев, когда они были посвящены каким-нибудь юбилеям или же он хотел проинформировать о своих поездках в иностранные государства. На заседаниях, созывавшихся с большими, иногда даже месячными интервалами, председательствовали Кардель или какой-нибудь другой заместитель председателя, а Лео Матес, многолетний соратник Тито, был обязан сообщать ему о проводившихся на них обсуждениях. На партийном уровне тоже не было никакого порядка, так как Тито в первые послевоенные годы проводил совещания со своими соратниками неофициально. Он хотел править, а не заниматься зачастую второстепенными деталями и пустыми формальностями [900]900
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 187; Idem. Hrvatska. S. 218; Dedijer V. Novi prilozi.
  Vol. III. S. 89.


[Закрыть].

Он правил, потому что мог опереться на сильную армию, которая полностью находилась в руках партии и, приняв доктрину, была готова пойти на любую жертву[901]901
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 649.


[Закрыть]. Со своей стороны партия (141 тыс. членов, из них 100 тыс. служили в ЮА) располагала обширной сетью народных комитетов, осуществлявших контроль над широкими массами[902]902
  Bilandžic D. Hrvatska. S. 214.


[Закрыть]. Существовало еще и ОЗНА, боровшееся против внутренних и внешних врагов, и дел у него было очень много, если верны сведения о том, что западные секретные службы за два первых послевоенных года послали в Югославию 826 групп диверсантов и шпионов и более 6 тыс. террористов. В столкновениях с ними потеряли жизнь столько же югославских граждан[903]903
  AJ. 837. KPR. IV-5-a. K 38. TV serija «Iz Titovih memoara».


[Закрыть]. Необходимо отметить, что многие люди верили в идеалы Народного фронта, организованного и руководимого КПЮ, и что «буржуазные» силы политически дискредитировали себя и были слабы. Как впоследствии говорил Тито, формирование временного правительства пробудило в рядах оппозиции в стране и за рубежом иллюзию, что еще не всё потеряно. Однако группа его ближайших сподвижников твердо знала, чего хочет достичь[904]904
  BA. DZ 30 IV 2/20/127.


[Закрыть]. Она собиралась в быстром темпе осуществить революцию, не слишком заботясь о мнении Запада и несмотря на большую помощь от ЮНРРА (Администрация помощи и восстановления Объединенных Наций), которую обеспечивали прежде всего США[905]905
  PA. B 11. Bd. 427. 1. S. 97.


[Закрыть]. «Мы шли к строительству социализма с еще не виданным воодушевлением»[906]906
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 381.


[Закрыть]. Четверка власть имущих разделила Югославию на феоды. Тито, наивысший по рангу и старше остальных троих на 20 лет, осуществлял глобальное руководство и, в сотрудничестве с Карделем, особое внимание уделял Хорватии. Доменом Карделя была Словения, а Ранкович и Джилас еще с довоенных времен отвечали за Сербию и Черногорию, а через своих вассалов контролировали еще и Македонию, Косово, Воеводину, Боснию и Герцеговину[907]907
  Bilandžič D. Povijest izbliza. S. 294.


[Закрыть]. Разделение обязанностей осуществлялось и на другом уровне: Кардель взял на себя задачи формирования общественной системы и внешней политики, Ранкович ведал внутренним положением страны, тогда как сферой Джиласа были агитация и пропаганда, т. е. власть над интеллектуальной жизнью. Вместе с Тито эта горстка руководителей принимала все важные решения и затем предоставляла их Политбюро для верноподданнического утверждения[908]908
  Ibid. S. 294, 355.


[Закрыть]. На нижних уровнях общественной жизни рычаги власти захватили молодые люди в возрасте от 15–16 до 30 лет, которые приступили к управлению с большой самоуверенностью, хотя часто не осознавали размера проблем, с которыми сталкивались. Большинство из них имели более чем скромное образование. Это поколение оставалось у власти в последующие 30–40 лет[909]909
  Bilandžič D. Hrvatska. S. 215; Halder M. Der Titokult. S. 215; Dapčevič V., Čuruvija S. Ibeovac.


[Закрыть].

Национализация и аграрная реформа

В тот период в Югославии были проведены реформы, которые привели к крупным социальным изменениям. В начале 1946 г. Политбюро под руководством Тито решило, что следует приступить к проведению как можно более широкой национализации главных средств производства, причем подготовка к ней проходила в обстановке строгой секретности. У этого решения имелись и противники, поскольку некоторые считали, что оно преждевременно и сузит базу Народного фронта или новой политической власти. Они утверждали, что нужно постепенно, шаг за шагом, идти к национализации отдельных отраслей экономики. Советский Союз тоже советовал не слишком спешить, чтобы не ухудшить международное положение Югославии. И это – в преддверии мирной конференции, на которой будут решаться важные вопросы, касающиеся западной границы и Триеста. Также не следует забывать, что в довоенной Югославии в руках иностранного, прежде всего западного, капитала находилось большинство рудников, важнейших промышленных предприятий и банков. Учтя эти замечания, Тито и его товарищи отложили проведение национализации до конца года. И лишь тогда, когда решения великих держав относительно западной границы уже стали известны, в общественную собственность, согласно закону, перешло 90 % предприятий. Конечно, на Западе это вызвало сильное негодование, и были выдвинуты требования, чтобы Белград выплатил выкуп за захваченные рудники и фабрики. Одновременно Политбюро приняло решение, что национализация не распространится на землю, за исключением той, что прежде находилась в собственности крупных помещиков. Тито и его товарищи полагали, что характер такой политики в Югославии будет иным, нежели в Советском Союзе во время Октябрьской революции. Там ликвидировали помещичьи хозяйства и дали землю крестьянам. А в Югославии национализация земли, в сущности, означала бы лишение крестьян собственности, ведь огромное большинство земель было раздроблено на мелкие владения. Подобное решение было бы экономически нерациональным и политически вредным, так как поставило бы под вопрос союз рабочих и крестьянского населения и оттолкнуло бы от властей именно те слои, которые в наибольшей мере способствовали успеху народно-освободительной борьбы[910]910
  AJ. 837. KPR. IV-5-a. K 38. TV serija «Iz Titovih memoara»; AS. Dedjer. T. e. 111. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. S. 118.


[Закрыть].

«Социалистическая революция» первого послевоенного периода, цитируя Карделя, имела свою цену, ведь в ее эксцессах было нечто патологическое. Людей принуждали к постоянной агитации, к непрерывному маршу на «спонтанных» парадах, к скандированию лозунгов, из которых наиболее часто повторялись: «Да здравствует Тито!», «Да здравствует Сталин!», «Хотим Триест!», «Ура славному Советскому Союзу!», «Смерть врагам народа!» и т. п. «Маршал Тито и его коллеги думают, – написал Филип Гамбургер в иронической статье, опубликованной весной 1946 г. в The New Yorker Magazine, – что добротная, длительная, тщательно спланированная спонтанная манифестация прав – это то, что доктор прописал Югославии, и что четыре-пять доз в день поставят пациента на ноги»[911]911
  NARA. RG 319. Box 26. Yug. Miscellaneous.


[Закрыть].

Борьба за Триест

В конце февраля 1945 г. в Белград прибыл британский фельдмаршал сэр Харолд Александер, с ноября 1944 г. – верховный главнокомандующий союзнических сил в Средиземноморье, чтобы договориться с Тито о сотрудничестве партизанских и англо-американских подразделений в западной части Юлийской Крайны. Он потребовал, чтобы в целях защиты коммуникационных путей между Италией и Австрией его отряды заняли территории к западу от бывшей итальянско-югославской границы. Маршал согласился с условием, что сохранит контроль над созданной партизанами и уже действующей в регионе гражданской администрацией[912]912
  Гибианский Л. Я. Советский Союз. С. 178; Biber D. Tito – Churchill. S. 470, 471.


[Закрыть]. Вопрос об окончательном определении границ должна была впоследствии решить мирная конференция. Как вспоминал в 1951 г. Кардель, Александер «в разговорах с Тито не желал идти ни на какие уступки». Такая позиция укрепила подозрения, что он просто проводит в жизнь политику раздела Югославии, о которой договорились Черчилль и Сталин. «Черчилль рассчитывал, что придет со своими войсками в Любляну и в Загреб, и это стало бы для англичан аргументом и доныне оставаться тут. Разница была бы только в том, что власть находилась бы не у нас в руках, в Белграде сидели бы русские, а в Загребе англичане». Так считал Кардель[913]913
  AS. Dedjer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 39, 40; Velebit V. Svjedok. S. 361–363.


[Закрыть].

Едва Александер уехал, убежденный в том, что «может получить всё, что хочет»[914]914
  Biber D. Tito – Churchill. S. 488; Velebit V. Svjedok. S. 147.


[Закрыть] от Тито, тот 2 марта 1945 г. приказал сформировать в Боснии и Герцеговине новую, IV армию, оперативной задачей которой было прорваться к Соче. Словенцы считали, что эта река является их естественной границей с Италией. Очевидно, договоренность с Александером, как и в прошлом году в Неаполе с Черчиллем, была просто тактическим ходом, прикрывавшим иные стратегические и политические цели. 5 апреля Тито отправился в Москву с первым официальным визитом. Его приняли с такими же почестями, какие ранее оказывались только Эдуарду Бенешу и Шарлю де Голлю. Может, даже слишком торжественно, ведь после полета на самолете он чувствовал себя плохо, и ему пришлось мобилизовать все свои силы, чтобы произнести приветственную речь[915]915
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 266–268.


[Закрыть]. 11 апреля 1945 г. в Кремле Тито и Молотов в присутствии Сталина подписали 20-летний договор о взаимопомощи и сотрудничестве, подобный тому, который Советский Союз заключил в декабре 1943 г. с чехословацким эмигрантским правительством. В новых условиях на практике это означало, что он на глазах у всего мира вступил в социалистический лагерь. В США и Великобритании, которые это прекрасно поняли, договор, естественно, вызвал сильный протест и еще больше обострил их отношения с Белградом [916]916
  Dimitrov G. Diario. S. 823; Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 271.


[Закрыть].

Помимо Шубашича, Тито взял с собой в Москву и Джиласа, чтобы уладить размолвку по поводу «оскорбления» Красной армии. Очевидно, Сталин принял извинения Джиласа. «Почему вы не написали мне обо всем этом. Я этого не знал. Думаю, что на этом спор закончен»[917]917
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 197, 222.


[Закрыть]. И атмосфера снова стала дружеской, что доказал и тост Сталина на торжественном обеде, организованном в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца. Хозяин сказал, что больше не будет называть Тито «господином» (как обычно было принято в официальных случаях), а станет обращаться к нему «товарищ». Очень показательно, что он два раза пригласил Тито к себе на дачу на ужин, а Шубашич об этом не знал[918]918
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 267.


[Закрыть]. С другой стороны, Сталин не упустил возможности съязвить по поводу Югославии и ее «партизанской» армии, что Тито воспринял очень тяжело. «Во взаимоотношениях Сталина и Тито, – писал Джилас, – можно было заметить что-то особое, невысказанное – как будто бы они испытывали недовольство друг другом, но каждый из них сдерживался…»[919]919
  Там же. С. 268; Dilas M. Conversations with Stalin. Harmondsworth: Penguin Books, 1963. P. 112, 113.


[Закрыть]

Газета Красная звезда, печатный орган Красной армии, 15 апреля 1945 г. опубликовала интервью с Тито, в котором тот подчеркнул, что население Ис-трии и Триеста стремится присоединиться к новой Югославии, «и мы убеждены, что это желание осуществится»[920]920
  Gibianskj L. Mosca, il PCI e la questione di Trieste (1943–1948) // Dagli archivi di Mosca. L’URSS, il Cominform e il PCI 1943–1951 / Ur. F Gori, S. Pons. Roma: Caro-cci, 1998. S. 104; Broz Tito J. Govori i članci. Vol. I. S. 253–255.


[Закрыть]. На встрече с югославскими офицерами, обучавшимися в Москве на военных курсах и курсах контрразведки, он самоуверенно говорил, что отряды ЮА будут продвигаться к Триесту, хотя и не скрывал, что следует ожидать проблем с англо-американцами[921]921
  Ribičič M. Iskanja. S. 43; Pirjevec J. «Trst je naš!». Перевод цитаты сделан по тексту Й. Пирьевца. S. 295.


[Закрыть]. Во всяком случае, после двухнедельного пребывания в России он вернулся на родину обнадеженный, как видно из его сообщения Политбюро о переговорах с советскими руководителями: «Нас прекрасно приняли. СССР поддержит нас во всем»[922]922
  Biber D. Trst, Triest ali Trieste. Geneza in dileme o tržaški krizi // Konec druge svetovne vojne v Jugoslaviji / Ur. D. Biber // Borec. 1986. XXXVIII, 12. S. 676, 677.


[Закрыть]. В убеждении, что нельзя терять времени, он послал в Словению и Хорватию указания сподвижникам, чтобы они были готовы немедленно захватить власть в Юлийской Венеции (как называли Приморье итальянцы) и, если произойдет вторжение англо-американских отрядов, защищать ее даже ценой столкновения с ними. Тем временем IV армии был дан приказ двинуться кратчайшим путем на Триест.

Первого мая IV армия и IX корпус ЮА вступили в Триест и Горицу и дошли до Сочи. Так как англичане и американцы сразу же потребовали вывести их войска, ссылаясь на соглашение Тито и Александера, 5 мая югославское правительство попросило советское поддержать его территориальные требования. Ответ, полученный 11 мая, был обнадеживающим, но также и дипломатически двусмысленным: правительство СССР «всеми силами будет содействовать тому, чтобы обоснованные требования Югославии были удовлетворены мирным путем»[923]923
  Гибианский Л.Я. Советский Союз. C. 179.


[Закрыть]. Однако было очевидно, что это невозможно: в последующие дни отношения Белграда с Западом резко обострились, и вопрос приобрел политический характер. Уинстон Черчилль и новый президент США Гарри С. Трумэн изгнанием югославов из Триеста и Горицы сигнализировали Сталину, что не потерпят распространения коммунизма по эту сторону от демаркационной линии, которой в Ялте разделили Европу между двумя блоками. В одном из обращений к своим отрядам фельдмаршал Александер даже сравнил Тито с Гитлером, Муссолини и японскими империалистами, заклеймив его «территориальный грабеж»[924]924
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 95.


[Закрыть]. Чтобы достигнуть своих целей, Черчилль и Трумэн в конце концов пригрозили военным нападением, что югославская политическая верхушка расценила как попытку расчленения Югославии. В одной из записок Эдвард Кардель утверждал, что в Белграде восприняли конфликт очень серьезно и усматривали в нем стремление Запада прорваться не только к прежней раппальской границе, установленной между Королевством СХС и Италией в 1920 г., но и к Загребу[925]925
  Ribičič M. Iskanja. S. 23.


[Закрыть].

Так же серьезно оценивали положение и в Москве. Тито упрекнули в том, что он обострил отношения с Западом до крайности и тем самым пошел на риск развертывания вооруженного конфликта, чего Советский Союз не мог одобрить[926]926
  BA. DY 30 IV 2/20/127.


[Закрыть]. Сталин, конечно, принимал в расчет неизбежность борьбы с «демократической фракцией» капиталистов, с которой он вступил в союз против «фашистской» Германии. Моше Пияде и другим югославским и болгарским гостям, которых он в январе 1945 г. пригласил к себе на дачу на ужин, он открыто говорил о будущей войне с западными союзниками и о том, что она «не за горами». Но не сейчас[927]927
  Dimitrov G. Diario. S. 802; AS. Dedjer. T. e. 8. M. Pjade – V. Dedjerju, 05.03.1953.


[Закрыть]. Он был убежден, что югославы заслуживают Триест, поскольку итальянцы оккупировали его после Первой мировой войны, использовали как базу для своих посягательств на Балканы и принесли много зла народам этого региона[928]928
  AJ. 836. KMJ I – 3-d/16. Pismo Vladimira Popoviča – Titu, 21.05.1945; Ded —
  Ercolju (Togliattiju) in v vednost Titu, 07.06.1945.


[Закрыть]. В своих посланиях Трумэну и Черчиллю он ясно это высказал и выразил протест по поводу слов фельдмаршала Александера о «грабеже» Тито[929]929
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 277.


[Закрыть]. А Тито он так же недвусмысленно сообщил, что не намерен начинать третью мировую войну ради адриатического порта, и потребовал, чтобы он вывел из него войска в течение 48 часов. Когда Тито отдал командующему IV армии Пеко Дапчевичу приказ уйти из западной части Юлийской Крайны, в пояснение своего решения он показал ему телеграмму от Сталина[930]930
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 73, 917.


[Закрыть].

То, что их вынудили покинуть Триест, югославы восприняли как предательство. Их чувства выразил сам Тито в речи, произнесенной 26 мая в Любляне. Перед огромной аудиторией он заявил, что Югославия не будет «разменной монетой» в торге ведущих держав о разделе сфер интересов[931]931
  Broz Tito J. Govori i članci. Vol. I. S. 276–280.


[Закрыть]. Сталин отреагировал чрезвычайно раздраженно, поскольку ему показалось, что Тито сравнивает его с западными империалистами. По его поручению советский посол в Белграде выразил официальный протест, говоря, что речь Тито показывает его враждебное отношение к Советскому Союзу. «Скажите товарищу Тито, – приказал Сталин, – что если он еще раз сделает подобный выпад против Советского Союза, то мы вынуждены будем ответить ему критикой в печати и дезавуировать его»[932]932
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 275.


[Закрыть]. В тот момент отношения Тито с англичанами и американцами уже были основательно подорваны, поскольку те вынудили партизан уйти из австрийской Каринтии и вдобавок выдвинули ультиматум, чтобы они оставили Триест и Горицу. Тито не мог позволить себе пойти еще и на конфликт со Сталиным, и поэтому униженно склонился перед ним. «С наивным замешательством, – сообщал советский посол И. В. Садчиков, – он извинялся и твердил, что в Любляне у него сдали нервы из-за плохой погоды: “Во время моей речи началась гроза с градом. Дождь и град били мне в лицо, и это настолько меня нервировало, что я высказал такие резкие слова”»[933]933
  Gibianski L. The Trieste Issue and the Soviet Union in the 1940s // Vojna in mir na Primorskem: od kapitulacije Italije leta 1943 do Londonskega memoranduma leta 1954 / Ur. J. Pirjevec, G. Bajc, B. Klabjan. Koper: Založba Annales, 2005. S. 76.


[Закрыть]. Сталин был настолько взбешен, что заставил Тито всю ночь прождать у телефона, когда тот пытался ему дозвониться, чтобы заручиться его поддержкой в триестском вопросе. Во многом из-за этого нажима, а также в рамках соглашения между югославами и англо-американцами 9 июня 1945 г. партизанские войска были вынуждены покинуть западную часть Юлийской Венеции (Приморья), которая до определения на мирной конференции новой границы между Италией и Югославией была разделена на две оккупационные зоны. Зону А с Триестом включительно заняли западные союзники, тогда как зона Б, в которую входила почти вся Истрия, осталась под военным управлением югославов[934]934
  PirjevecJ. «Trst je naš!». S. 317, 318.


[Закрыть].

На другом уровне этот инцидент выявил подспудную напряженность между Карделем и Тито, появившуюся из-за всё более автократического поведения последнего. В разговоре с русским послом Кардель заявил, что согласен с критикой Сталина и что Тито, несмотря на его бесспорные заслуги, рассматривает Югославию «как нечто самодовлеющее, вне общей связи с развитием пролетарской революции и социализма». Также он критически отметил, что ЦК КПЮ не функционирует как коллектив, и выразил пожелание, «чтобы Советский Союз смотрел на нас как на представителей одной из будущих советских республик, а не как на представителей иностранного государства»[935]935
  РГАСПИ. Ф. 375. Оп. 1. Д. 413; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 350, 351.


[Закрыть]. Хотя Тито не могли понравиться тон и содержание высказывания Карделя, по утверждению Джиласа, он никогда его за них не упрекал. Однако, по словам Светозара Вукмановича – Темпо, словенского политика едва не исключили из партии. Как бы то ни было, обида между ними осталась[936]936
  Dilas M. Tito. S. 234; AS. Dedjer. T. e. 298.


[Закрыть].

Несмотря на неудачу, югославские коммунисты поздней весной и летом 1945 г. имели, наверное, наибольшее влияние на широкие народные массы, которые были готовы даже «штурмовать небо», убежденные, что новые руководители смогут обеспечить им лучшую жизнь[937]937
  Nikoliš G. Korjen, stablo, pavetina. S. 657.


[Закрыть]. К тому же следует отметить, что те и сами не знали, как осуществить переход от народно-освободительного движения ко «второму этапу» строительства социализма, как можно понять из слов Тито на учредительном съезде КП Сербии в мае 1945 г.[938]938
  Pleterski J. Senca Ajdovskega gradca. S. 69.


[Закрыть] Они точно знали только одно: необходимо бескомпромиссно расправиться еще и с теми политическими группами и индивидуумами из буржуазного лагеря, которые были готовы сотрудничать с КПЮ, надеясь, что смогут найти с ней общий язык и что им даже разрешат создать лояльную оппозицию[939]939
  Ibid. S. 80.


[Закрыть]. Уинстон Черчилль на Потсдамской конференции трех великих держав говорил: «… администрация Тито установила жесткий партийный режим, который поддерживается политической полицией, печать тоже под контролем, как в некоторых фашистских странах». Защита Сталиным ситуации в Югославии, которая, по его словам, была совершенно нормальной, только усугубила положение[940]940
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 278, 279.


[Закрыть]. Любопытный диалог состоялся между двумя государственными деятелями на приватном обеде. Черчилль напомнил Сталину о соглашении относительно Югославии и сказал, что в данный момент влияние обеих великих держав в этой стране составляет не 50:50, а 99:1, и не в пользу Великобритании. Сталин не согласился – он утверждал, что в Югославии британское влияние составляет 90 %, югославское – 10 %, а советского и вовсе нет. «Советское правительство часто не знает, что намеревается предпринять правительство Тито». Тем самым он подтвердил свое мнение об упрямстве Тито, которое высказывал еще в Ялте: «Когда даешь Тито добрый совет, он иногда лягается»[941]941
  Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушел. С. 72; Biber D. Tito – Churchill. S. 447;
  Batty P. Hoodwinking Churchill. P. 251.


[Закрыть].