Текст книги "Тито и товарищи"

Ситуация была настолько обострена, что генеральный штаб организовал тайный отъезд Тито из Белграда, поскольку, согласно секретным сведениям, ему грозила опасность – якобы Ранкович с помощью УГБ может его арестовать. (По другой версии, его на своем мерседесе по проселочным дорогам через Осиек на Бриони вывез сам Краячич[2011]2011
  Vrhunec M. Šest let s Titom (1967–1973). Ljubljana: Laser Print, 2001. S. 16; AS. Dedijer. T. e. 3.


[Закрыть].) Остров, где обычно во время летних отпусков было много избранных гостей, тогда был полупустым, кроме членов ЦК на нем было много военных и полиции. Президента пытались убедить, что он находится в смертельной опасности и должен надеть бронежилет[2012]2012
  NARA. Pol 15-1 Yugo. Belgrade. 20.07.1966; Cenčič V. Titova poslednja ispovijest. S. 41.


[Закрыть]. Эти страхи были преувеличены. «На Бриони противник не мог проникнуть, и опасность была исключена, – говорил Краячич позднее в одном из интервью. – Могу сказать, что я был весьма удовлетворен ходом событий на пленуме. Думал, что будут трудности, однако всё прошло легче, чем я себе представлял»[2013]2013
  Simčič M. Ženske. S. 271.


[Закрыть]. Атмосферу происходящего хорошо иллюстрирует письмо, которое он 1 июля отправил Тито. Хотя у него и был аккуратный школьный почерк, тогда он писал очень нервно, так, что некоторые слова трудно разобрать. Из содержания понятно, что товарищ Стево в то время плел интригу с Владо (Бакаричем) и Мишковичем, «который волен сделать всё, что возможно, дабы разрулить твою ситуацию, поскольку все люди, которые тебя окружают, довольно сложные и мы должны найти способ решить проблему»[2014]2014
  AJ. 838. LF.II-1/78. K 4. Krajačič Stevo – Titu. 01.07.1966.


[Закрыть].

Едва все прибыли на Бриони, вечером накануне пленума членам ЦК раздали материалы для следующего дня. Значительная часть этих материалов позднее была напечатана, но это не коснулось так называемой документации, которую все участники должны были после Пленума вернуть. В ней были данные, имевшие непосредственное отношение к прослушке, и имена тех, кто был к ней причастен[2015]2015
  AS. Dedijer. T. e. 5. Vojin Lukič – V. Dedijerju.


[Закрыть]. Ранкович осознал серьезность своего положения только ночью перед заседанием, когда последним из членов ЦК, где-то около 12 часов получил реферат, в котором было введение в темы дискуссий следующего дня. В нем содержались совсем другие обвинения, о которых никто ранее не говорил. Он был настолько взволнован, что ему стало плохо. Как стало известно позже, у него был микроинфаркт, о котором врач, осматривавший его, никому не сообщил, даже ему самому[2016]2016
  Becele Rankovič L. Življenje z Leko. S. 195; Skušek Močnik Z. Intervju z Vojinom Lukičem // Mladina. 1987. 17.04; Intervju s Slavko Becele Rankovič // Mladina. 1986. 26.12.


[Закрыть].

Тито на VI Пленуме ЦК СКЮ 1 июля 1966 г. выступил самокритично, отметив, что он не занимался решением проблем, которые накопились в руководстве партии с 1962 г. Одновременно он обвинил Ранковича и Стефановича в том, что они защищали нелегальную деятельность группы функционеров Службы государственной безопасности, которые намеревались захватить власть и остановить развитие самоуправленческой социалистической демократии. При всем этом якобы за ним самим следили, его прослушивали, им манипулировали, предоставляя неточную и неуместную информацию: «Речь идет о фракционной, групповой борьбе за власть» [2017]2017
  RankovičA. Dnevničke zabeleške. S. 262.


[Закрыть]. На бурном заседании ЦК в отеле «Истра», которое длилось много часов, Ранкович был физически сломлен, у него поднялась температура и началась сильная боль в груди. Он был, как рассказывал один из присутствовавших, «как вешалка, а не как живой человек»[2018]2018
  NenadovičA. Razgovori s Kočom. S. 146.


[Закрыть]. После Тито и Црвенковского он взял слово. Сначала он пытался защищаться и начал читать уже подготовленное заявление, в котором не было ответа ни на одно из обвинений, выдвинутых против него. Хотя он признал, что методы, которые использовала УГБ, были «грязными», он не рассматривал их как свои, поскольку не руководил тайной службой уже давно. Отрицал он также и то, что является сербским националистом. Самое большое, что он готов был признать, была «моральная ответственность».

Вся афера, по его мнению, была либо махинацией «вражеской группы», которая работает на врага, или отдельных лиц, которые их подталкивают к злому умыслу. Его прервали и потребовали, чтобы он дал объяснения по пунктам обвинения. Это требование он проигнорировал и продолжил читать свое пустое заявление. Во время перерыва Иван Гошняк настолько осмелел, что выразил ему сочувствие и посоветовал уехать, поскольку он мог не выдержать того, что еще должно было произойти. Лека этот совет отклонил, заявив, что должен услышать всё, что скажут против него и его работы. «При этом я даже не предполагал, что может дойти до того, до чего дошло». Самым неприятным было то, что кое-кто из самых близких соратников первым начал обливать его грязью, хотя до этого они были его верной свитой. Особенно Йован Веселинов и Добривое Радославлевич, которые его перебивали и истерично требовали, чтобы он точно отвечал на поставленные вопросы. Не боролся ли он за власть, за наследство Тито, не готовил ли переворот и путч, исходя из великосербских и гегемонистских амбиций?[2019]2019
  Rankovič A. Dnevničke zabeleške. S. 90; Antonič Z. Rodoljub Čolakovič. S. 123–128.


[Закрыть]

В конце обсуждения Ранкович перестал упорствовать и не пресмыкаясь признал не только свою моральную, но и политическую ответственность за ошибки. Обещал, что «в рамках своих возможностей» будет сопротивляться всем, кто хотел бы использовать его в качестве средства для раскола СКЮ, яростно отрицал, что он что-то знал о специфической деятельности УГБ, что был виновен в «сектантстве» и что планировал стать наследником Тито[2020]2020
  NARA. Pol 12-3 Yugo, Belgrade 03.07.1966; Pol 15-1 Yugo. Belgrade, 13.09.1966; AS.
  Dedjer. T. e. 68. Krtačni odtisi. S. 768.


[Закрыть]. Тито с глазу на глаз он напомнил: «Если словенцы в 1962 г. спасли Карделя, я счастлив, что сохранилось единство государства, что мои сербы не сделали для меня того же». И еще: «Меня можешь легко выгнать, Старый. Однако когда ты уйдешь, в Югославии будет катастрофа»[2021]2021
  Cenčič V. Titova poslednja ispovjest. S. 58.


[Закрыть]. Тито пропустил мимо ушей зловещее предсказание. Заседание он завершил с облегчением, констатировав, что произошедшее «даже превзошло ожидаемое», и выразил благодарность членам Центрального комитета за оказанное доверие. А Ранковича даже похвалил, что он «хорошо держался»[2022]2022
  AS. Dedjer. T. e. 264. Sukob s Titom. S. 222 b.


[Закрыть].

Для югославской общественности, которая о противоречиях в партии ничего не знала, новость о Брионском пленуме, о котором сообщали по громкоговорителям в больших магазинах, была подобна взрыву бомбы. В Словении отреагировали сдержанно, в Хорватии сияли от удовольствия, что «нет возврата к прошлому»[2023]2023
  NARA. Pol 12 Yugo. Zagreb. 01.07.1966.


[Закрыть]. В Ранковиче они видели не только символ полицейской диктатуры, но и символ великосербских планов и гегемонии[2024]2024
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. S. 83.


[Закрыть]. В Сербии были шокированы, им казалось, что они остались без своего руководителя в верхах как раз в тот момент, когда возник вопрос о наследстве Тито. Сдержанное недовольство за три дня до пленума выразил Добрица Чосич в письме Тито, где он спрашивал об обоснованности «скандального» осуждения Ранковича, будучи уверенным, что эта афера имеет антисербские корни. Об этом протесте общественность ничего не узнала, ведь Тито это письмо аккуратно сохранил в своем сейфе[2025]2025
  Perovič L. Na tragu srpske liberalne tradicije // Srpska krhka vertikala. Svedočanstva 15. Helsinški odbor za ljudska prava u Srbiji. Beograd, 2003. S. 17; ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 248–254, 256, 262.


[Закрыть]. Это имело только одно последствие: диалог между ним и известным писателем был прерван, при этом последний относился к «брионскому режиму» и его носителю всё более критично. Чосич стал преданным представителем той части сербов, которые верили в югославскую идею, конечно, при условии, что она защитит их ценности и интересы. В этом смысле он стал опасен режиму, причем из-за его авторитета было невозможно так или иначе его «ликвидировать».

14 июня 1966 г. состоялось совместное заседание всех комитетов Союзной скупщины, которые должны были обсудить просьбу Ранковича освободить его от должности заместителя президента СФРЮ. Поскольку Ранкович после Бриони «по состоянию здоровья» попросил 20-дневный отпуск, обсуждение происходило без его участия. Всё произошло быстро, процедура не продлилась и 10 минут. Председатель скупщины Эдвард Кардель наскоро прочитал заявление Ранковича об отставке и, поскольку больше никто ничего не добавил, заявил, что просьба удовлетворена. Кардель, однако, вторым пунктом повестки сообщил, что 36 депутатов предлагают в качестве нового заместителя председателя государства Кочу Поповича. Новость вызвала долгие аплодисменты, при этом не стоит упускать из виду тот факт, что с тех пор, как Попович ушел с поста секретаря внутренних дел, он не проявлял особой политической активности[2026]2026
  PA. MFA. A 5435. 1. S. 48, 49.


[Закрыть]. Его назначение стало бальзамом на раны сербской гордости, хотя никто, кто имел собственное мнение, не питал иллюзий, что этот одинокий интеллектуал сможет что-то изменить. «Пока существует Тито и пока существует титовское руководство, СКЮ – это аморфный, либерализированный, конформистский сталинизм» [2027]2027
  ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 270.


[Закрыть]. Так считал Добрица Чосич.

После свержения Ранковича последовала большая чистка УГБ и СКЮ, в первую очередь на сербских территориях: в самой Сербии, в Косово и в Черногории, позднее в Боснии и Герцеговине, в Хорватии и Словении[2028]2028
  NARA. Pol 12. Yugo. Zagreb. 17.10.1966; Pol 12. Yugo. Belgrade. 06.10.1966.


[Закрыть]. И это вопреки тому, что пресса в сообщениях о разных заседаниях органов внутренних дел в общинах и республиках утверждала, что в обеих республиках не дошло до «политических злоупотреблений»[2029]2029
  Ibid. Zagreb. 18.08.1966.


[Закрыть]. В действительности оказалось, что только в Хорватии Служба государственной безопасности собрала досье на 1300 тыс. граждан. (Большая часть этих досье была уничтожена, за исключением тех, в которых речь шла о принадлежности к антисоциалистическим организациям, или об антисоциалистических настроениях[2030]2030
  NARA. Pol 12-3. Yugo. Zagreb. 27.09.1966.


[Закрыть].) Тысячи функционеров были арестованы и осуждены на тюремные сроки, исключены из партии или уволены с работы. Партийные комитеты всех уровней соперничали в раскрытии коррупции и злоупотреблений, в которых была виновна УГБ; постановили, что подобные вещи больше не повторятся. В прессе появились статьи с ханжеским вопросом «Как такое возможно?», писали о «нашей разновидности сталинизма», раскрывали интриги и нарушения, которые совершили «сталинские, реакционные, подобные кастам полицейско-бюрократические и реакционные силы». Самые страшные преступления, которые совершила ОЗНА, или УГБ, сразу после войны, которые были связаны с насильственным отъемом зерна, Голи-Отоком и судебными процессами в Любляне, не упоминали. «Об этом не было речи, – сказал Войин Лукич – Войкан, – поскольку от этого нельзя было отмыть руки, как Понтию Пилату»[2031]2031
  Skušek Močnik Z. Intervju z Vojinom Lukičem. S. 24.


[Закрыть].

Средства массовой информации сообщали о многочисленных собраниях, которые организовывал СКЮ или другие институции, участники которых одобряли решения IV Пленума, обещали «полную, неограниченную поддержку» при воплощении в жизнь «дальнейшего развития самоуправления и непосредственно социалистической демократии». Осуждали «вредоносную деятельность» Ранковича и «деформации» внутри УГБ, при этом гарантировали, что партия будет и дальше двигаться по пути «дальнейшей демократизации, самоуправления и большей внутренней демократии». Сербию в то время обуревала мания самобичевания, причем представители верхов общественно-политических организаций забрасывали общественность признаниями в ложности пути сербского шовинизма и национализма. Часто упомянутые встречи совмещались со спонтанными манифестациями в честь СКЮ и Тито и завершались партизанской песней «Друг Тито, мы тебе клянемся!» [2032]2032
  PirjevecJ. Jugoslavija. S. 259; NARA. Pol 12. Yugo. Belgrade. 09.07.1966; Skušek Močnik Z. Intervju z Vojinom Lukičem. S. 25.


[Закрыть]

Хорваты воспользовались случаем, чтобы освободиться от своего «Распутина» – председателя сабора Ивана Краячича, который не имел никакого отношения к группе Ранкович – Стефанович, но из-за своего властного и нетактичного поведения нажил себе много врагов. Как говорил американский консул в Загребе, Краячич был опасен по трем пунктам: из-за своей агрессивности, крика и зловония[2033]2033
  NARA. Pol 15-1. Yugo. Zagreb. 21.09.1964; Antonič Z. Rodoljub Čolakovic. S. 103, 104.


[Закрыть]. В Загребе говорили, что в качестве предлога для его отставки (ему было только 60 лет) использовали случай, когда в состоянии подпития, что с ним случалось часто, он сказал: «Дайте мне пистолет, и я пойду и перестреляю сербов»[2034]2034
  NARA. Pol 18. Yugo. Zagreb. 20.10.1966; Pol 15-2. Yugo. Zagreb. 15.11.1966.


[Закрыть]. Но на самом деле он сделал кое-что похуже. После открытия памятника жертвам концентрационного лагеря Есеновац 3 июля 1966 г., во время обеда он в грубой форме, будучи пьяным, сказал сербской делегации: «Убирайтесь, четники! Вон! Здесь покоятся уважаемые хорваты, и этот лагерь мы строили для вас, сербы! Для четников и цыган! Слишком мало мы вас тут уничтожили»[2035]2035
  Cenčič V. Titova poslednja ispovijest. S. 60, 191, 192; Rankovič A. Dnevničke zabeleške.
  S. 162; AS. Dedijer. T. e. 3.


[Закрыть]. Этот инцидент сильно задел и разозлил Тито. Вопреки дружбе он дал указание хорватам заменить Стево на посту председателя сабора. Его отставка «из-за слабого здоровья» еще не означала, что он впал в немилость Тито, о чем свидетельствовал факт, что его не исключили из ЦК СКЮ и что на день рождения 28 августа ему вручили высокую награду и Тито от своего имени и от имени жены направил ему сердечное поздравление.

Реорганизация СГБ и неудачная попытка либерализации СКЮ

В конце июля 1966 г. была создана комиссия из 20 членов для реформирования Службы государственной безопасности, которую возглавил Петр Стамболич, председатель союзного Исполнительного совета. Как в разных интервью говорил Милан Мишкович, союзный секретарь внутренних дел, его задача была решить, какое место занимает упомянутая служба внутри югославской системы самоуправления и как обновить контроль общества (т. е. партии) над ней[2036]2036
  NARA. Pol 23-3. Yugo. Belgrade. 20.07.1966.


[Закрыть]. На самом деле всё осталось по-старому: УГБ, хотя и была разделена между республиками, всё еще нелегально прослушивала всех видных деятелей, и результаты этой работы отсылала в Белград, где снова начала накапливаться конфиденциальная «информация» [2037]2037
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Vol. I. S. 404, 405.


[Закрыть].

Еще важнее комиссии Стамболича была комиссия, состоявшая из сорока человек, созданная для обновления и развития СКЮ, которая с большой помпой в прессе начала свою работу 15 июля. Ее основной задачей было перестроить организационную структуру партии так, чтобы она не могла попасть в руки одной только личности. Ее возглавил Миялко Тодорович, доверенное лицо Карделя, заместитель председателя Союзной скупщины; ему предсказывали блестящее политическое будущее, видели в нем возможного наследника Тито[2038]2038
  NARA. Pol 14. Yugo. Belgrade. 07.06.1966.


[Закрыть]. Средствам массовой информации он открыто заявил: «СКЮ в последние годы упустила возможность для развития нашего общества» и многое «запрещала вместо того, чтобы способствовать его развитию». По его мнению, IV Пленум открывал возможность для дальнейшего подъема непосредственно демократии и самоуправления также на территориях, «которые до сих пор не были достаточно открыты». На октябрь Тодорович запланировал новый пленум, который утвердил бы работу комиссии и решил вопрос об организации внеочередного партийного съезда[2039]2039
  NARA. Pol 23-3. Yugo. Belgrade. 18.07.1966.


[Закрыть].

Члены комиссии Тодоровича работали с большим энтузиазмом и не скрывали своего реформаторского рвения. Словенец Матия Рибичич поставил под вопрос даже основы демократического централизма, в то время как его македонский коллега Крста Црвенковски зашел так далеко, что предсказал отмирание СК – якобы Югославия устремляется к «непартийной демократии». Их целью было раздробление власти внутри ЦК, что позволило бы избежать ее концентрации в чьих-либо руках, как это происходило прежде с секретариатом из четырех человек и Исполнительным комитетом. Они планировали, что распространят право принимать решения на весь ЦК, который, по их мнению, до этого являлся скорее «аморфным телом» без реального влияния, и считали, что необходимо «обезглавить» тех, кто был связан с фракцией Ранковича[2040]2040
  NARA. Pol 12-3. Yugo. Belgrade. 03.10.1966; Antonič Z. Rodoljub Čolakovič. S. 143.


[Закрыть]. Как холодный душ на них подействовала речь Тито 1 сентября 1966 г., в которой он отмежевался от таких идей, отверг всякую возможность отмирания СКЮ и повторил ленинские тезисы о «кадровой», дисциплинированной партии [2041]2041
  NARA. Pol 12. Yugo. Belgrade. 08.09.1966; Swain G. R. Tito. A Biography. P. 147. Antonič Z. Rodoljub Čolakovič. S. 139, 140.


[Закрыть].

Стало очевидным, что старая гвардия еще твердо стоит у руля. Теперь сам Тито требовал для центрального органа права не только определять политическую линию, но и по необходимости также принимать решения о том, как ее реализовывать[2042]2042
  NARA. Pol 12-3. Yugo. Belgrade. 06.10.1966; 08.10.1966; BA. Bestand. Ulbricht, Walter. NL 182/1237; Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Vol. II. S. 786.


[Закрыть]. Так провалилась попытка либерализации СКЮ. В завершающей речи Тито выразил удивление, что в обсуждениях дело дошло до выражения недовольства подобным решением, которое не учитывало требований, чтобы в будущем партийные и государственные функции были разделены и не сосредоточивались в руках одного человека. Он не услышал также возражений либеральной общественности, которая не смогла донести идею о необходимости окончательной ликвидации привилегий, гарантированных партийной номенклатуре[2043]2043
  NARA. Pol 12-3. Yugo. Belgrade. 03.10.1966; BA. Bestand Ulbricht. Walter, NL 182/1237; BilandžičD. Povjest izbliza. S. 59.


[Закрыть]. В какую сторону дует ветер, показал эпизод из интервью Кочи Поповича, которое было напечатано в Политике к государственному празднику 29 ноября 1966 г. В нем заместитель президента СФРЮ, помимо всего прочего, заявил: «Задача, которую мы ставим перед партией, труднее, нежели править с помощью дисциплины. Она требует намного больших умений. В конце концов, с помощью дисциплины, будь то полицейской или военной, править можно так же, как какой-нибудь южноамериканский генерал. Для этого не нужно никакой идеи. А если кто-то хочет строить социализм и реализовать это при помощи идей, то это весьма тяжелая задача». Такие мысли Тито не понравились. Хотя интервью уже было готово к печати, набрано и разбито на две страницы специального праздничного номера Политики, оно так и не вышло[2044]2044
  NenadovičA. Razgovori s Kočom. S. 217.


[Закрыть].

Помилование Ранковича на VII Пленуме СКЮ

9 декабря 1966 г. Союзная скупщина получила отчет союзного Исполнительного комитета: «Александр Ранкович проводил антиконституционную деятельность и действовал против целей социалистического общества»[2045]2045
  Rankovič A. Dnevničke zabeleške. S. 181, 265.


[Закрыть]. В конце 1966 г. было принято решение, что Ранкович и 18 его ближайших соратников не предстанут перед судом из уважения к сербскому общественному мнению, а также потому, что против «товарища Марко» было невозможно выдвинуть конкретные криминальные обвинения[2046]2046
  NARA. Pol 29. Yugo. Belgrade. 12.12.1966. M. Bešlin. S. 68.


[Закрыть]. В партийных кругах преобладало мнение, что нужно принимать во внимание в первую очередь «грехи» Ранковича в рамках политической борьбы за власть, а не преступления, которые подпадали под юрисдикцию обычного гражданского права [2047]2047
  NARA. Pol 12-6. Yugo. Belgrade. 14.10.1966.


[Закрыть].

Лека погрузился в частную жизнь. За исключением того, что он написал небольшое повествование о своем постыдном «исключении из партии и политики», которое долгое время оставалось засекреченным, он не сделал ничего компрометирующего его. Он жил под надзором полиции, которая время от времени его предупреждала, чтобы он был осторожен, поскольку якобы усташи готовили на него покушение[2048]2048
  Rankovič A. Dnevničke zabeleške. S. 185.


[Закрыть]. Он не был осторожен и не скрывал своего презрения к Тито в разговорах с людьми, которым доверял. Сравнивал его с наполеоновским министром Жозефом Фуше, при этом цитировал французского писателя, который написал о нем следующее: «Настоящий предатель, а не случайный. Он – гениальный предатель по своей природе, так как предательство – не только его намерение, его тактика, оно заложено в его характере». И еще: «В жизни не встречал человека, который бы настолько верил в себя и настолько не доверял своему окружению. Со временем, с годами он всё меньше верил людям вокруг себя. Сколько раз он говорил: посадить в тюрьму, отдать под суд, наказать по партийной линии, снять с должности, понизить»[2049]2049
  Čosič D. Piščevi zapisi (1969–1980). S. 234, 235; Rankovič A. Dnevničke zabeleške.
  S. 223.


[Закрыть].

В начале июля 1967 г. в Белграде был созван VII Пленум СКЮ; в основном он был посвящен арабо-израильской войне и военному путчу в Греции. Не обошел он вниманием и вопрос о реорганизации партии. Важным для новой атмосферы, которая вопреки всему распространилась в партии после падения Ранковича, было то, что Тито подвергся острой критике, позволив Советскому Союзу использовать воздушное пространство Югославии для доставки помощи Египту, а также, как он подчеркнул в беседе с Насером, танков и оружия[2050]2050
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Vol. II. S. 870.


[Закрыть].

Кроме того, не ставя в известность Исполнительный комитет, в середине июня 1967 г. Тито посетил две встречи руководителей Варшавского договора в Москве и Будапеште. На этих встречах он полностью согласился с их политикой на Ближнем Востоке и вопреки решению Исполнительного комитета разорвал дипломатические отношения с Израилем[2051]2051
  Nenadovič A. Razgovori s Kočom. S. 125; ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 309;
  AS. Dedijer. T. e. 111. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. S. 114; Simič P., Despot Z. Tito. S. 231–236, 238.


[Закрыть]. Это решение было самовольным и вызвало в Югославии яростную реакцию: десять членов государственно-партийной верхушки собралось на тайной встрече, на которой пришли к выводу, что Тито не может оставаться во главе государства, если он и дальше будет двигать Югославию в сторону СССР. По их мнению, его политика противоречила интересам Югославии как независимого государства. Кардель, Бакарич, Коча Попович и их единомышленники требовали «его голову», причем в защиту Тито выступил только Гошняк[2052]2052
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 296; Cenčič V. Titova poslednja ispovjest. S. 59; Koča
  Popovič. Intervju // Danas. 1989. 07.02. S. 25.


[Закрыть]. В верхах руководства партии говорили, что «Старый не понимает больше современных условий и потребностей», что у него «мания преследования», что «он не знает, ни что делает, ни что говорит»[2053]2053
  ČosiCD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 311.


[Закрыть]. Тито, конечно же, был не готов выпустить ситуацию из своих рук, своим же товарищам пригрозил, что обратится к Союзной скупщине, если они и дальше продолжат его критиковать, тем самым усмирив их[2054]2054
  BilandžiCD. Hrvatska. S. 513; SimiCP., Despot Z. Tito. S. 237.


[Закрыть].

Помимо драматичной дискуссии на VII Пленуме, было невозможно не заметить, что хотя Тодорович остро критиковал внешнюю политику Тито, он смягчил свои радикальные позиции относительно СКЮ и примкнул к тем, кто подчеркивал руководящую роль партии в обществе. «Демократический централизм, – сказал он, – и в новых условиях остается базовой основой для организации всеобщей деятельности». «Казалось, – с удовольствием констатировала посол ГДР, ортодоксальная Элеонора Штаймер, – что Тодоровичу и его приверженцам не удалось воплотить либеральную линию <…> Что касается внутренних проблем СФРЮ, Пленум доказал, что позитивные силы в СКЮ с Тито во главе всё еще авторитетны. Всегда нужно придерживаться стремления при дальнейшем строительстве социализма укреплять роль партии, а не бичевать ее»[2055]2055
  BA. Bestand Ulbricht. Walter. NL 182/1238.


[Закрыть]. Первый секретарь советского посольства в Белграде в августе 1967 г. отметил, что словосочетание «реорганизация СКЮ» на самом деле обещало больше, чем оказалось в действительности. Что касается базовых вопросов, например демократического централизма, роли рабочего класса и классовой борьбы и т. д., то побеждали «здравые взгляды»[2056]2056
  Ibid.


[Закрыть].

Это поражение побудило Миялко Тодоровича и его круг снова говорить об автократии Тито, которого вынудили вступить в многоходовую политическую игру. Тот боялся, что сербы его как хорвата обвинят в государственном перевороте из-за отставки Ранковича и им немного уступил. Так, Сербия в последующие годы получила помимо важных политических функций около 80 % всех государственных инвестиций (Джердап, дорога Белград – Бар, инфраструктура в Белграде). Но всё это не вернуло благосклонности сербских руководителей, которые были уверены, что он большевистский догматик и автократ и у него свои дела с Советским Союзом. Они опасались, что Югославия вернется в Восточный блок, и пытались различными ухищрениями нейтрализовать Тито и заставить прислушаться к партийному и государственному руководству. Поскольку в то время в Индонезии местный диктатор Сукарно потерял власть (хотя и дальше оставался номинальным главой государства), в Белграде всё чаще можно было услышать: «Сукарнизируем Тито». К сербам присоединилось большинство словенцев, а также и Лазарь Колишевский, многолетний вождь македонского народа. В этом круге по предложению Стане Кавчича была предпринята попытка отнять у маршала контроль над армией, который он осуществлял через генерала Ивана Гошняка. Но попытка не удалась[2057]2057
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S.53, 54, 81; Cenčič V. Titova poslednja ispovjest. S. 173.


[Закрыть].

В отличие от сербов, словенцев и македонцев, хорваты придерживались другого мнения. Они были уверены, что смогут использовать политическую слабость Тито в Белграде, чтобы впрячь его в свою телегу. Как сказала вновь избранная председатель СК Хорватии Савка Дабчевич-Кучар в узком кругу соратников, «если нас поддержит Тито, мы победим!» [2058]2058
  Matunovic A. Titova sovladarica. S. 122; Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 300.


[Закрыть] Было ясно, что другие республики не хотели сильной личности во главе партии и государства, но Хорватия намеревалась разыгрывать карту Тито, что настраивало Любляну и Белград против Загреба. Сербы искренне обвиняли хорватов в том, что они защищают автократа и сохраняют его у власти[2059]2059
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 66; AS. Dedjer. T. e. 233. Zapis M. Tripala Odluke IV. plenuma CK SKJ 1966. Pad Rankovica. Burne diskusije u toku 1968 i 1969. S. 9.


[Закрыть].