Текст книги "Тито и товарищи"

Падение Джидо

Кризис внутри партии, который начался в начале 1950-х гг., не обошел и ее верхушку. Когда произошел конфликт со Сталиным, Тито, Кардель, Джилас и Ранкович сомкнули ряды, поскольку знали, что речь идет об их безопасности. Когда хозяин умер, и опасность миновала, можно было заметить небольшое охлаждение в отношении Йосипа Броза к своим потенциальным восприемникам. Как отмечал Велько Мичунович, «Тито теперь больше ни в ком не нуждался, он – великий победитель над Советским Союзом и смотрит на своих соратников свысока и без уважения»[1471]1471
  AS. Dedjer. T. e. 298; Novi prilozi. Vol. IV. Štirinajsto poglavje. S. 16.


[Закрыть]. Иными словами, они ему больше не были так необходимы, как в 1949–1953 гг., хотя он и продолжал с ними общаться, поскольку за эти годы неплохо узнал их положительные и отрицательные стороны. Кардель выполнял функции теоретика и законодателя, Ранкович – администратора, умелого кадровика и всегда бдительного личного охранника, Джилас – человека новых взглядов. Так или иначе, произошло изменение климата «при дворе», что вносило нервозность в личные отношения упомянутой троицы; каждый из них стал по-своему укреплять свои позиции и смотреть на товарищей как на соперников в гонке за власть. Тито хорошо понимал, что происходит вокруг него, он запомнил слова Берии, которые тот ему прошептал во время одного из визитов в Москву: «Вальтер, Вальтер, не верьте никому вокруг себя, ни Ранковичу, ни Джиласу, ни Карделю, они действуют против вас, держите открытыми четыре глаза и будьте осторожны, когда они начнут действовать»[1472]1472
  Ibid. Novi prilozi. Vol. IV. Štirinajsto poglavje. S. 2, 4; Едемский А.Б. От конфликта к нормализации. С. 453.


[Закрыть].

После Брионского пленума Джилас понял, что должен отойти от Тито и партии, разницы между которыми уже не было, если он не хочет сгинуть в тени и померкнуть в блеске его славы. «Озабоченность моей личной судьбой мешала мне и далее возвеличивать личность Тито, и считать непогрешимым всё то, чему от него научился»[1473]1473
  Dilas M. Tito. S. 11.


[Закрыть]. При этом он не осознавал, что режим черпал свою силу и твердость из харизмы Тито, которая оказывала влияние даже на те слои, которые ему противостояли, ведь в нем видели защитника национальных интересов, особенно после ссоры со Сталиным. Джилас был уверен, что на Бриони была продемонстрирована попытка реставрации бюрократизма, что позволило бы начать борьбу во имя обоснования своих идей «о вырождении партии». О том, как партия может переродиться, он писал в статье под названием «Класс или каста», опубликованной 5 апреля 1952 г. в журнале Svedočanstva. В ней он отмечал, что в СССР появился новый класс бюрократов, которые препятствуют дальнейшему развитию общества. От критики советской реальности до критики югославской был только один шаг[1474]1474
  Dedijer V.Novi prilozi. Vol. III. S. 540; ГиренкоЮ. С. Сталин – Тито. С. 425; Diskurzija izmedu Stanovnika, Kristla i Dilasa: klasa ili kasta // Komunist. 1952. VI, Maj-avgust. Št. 3–4. S. 39–47.


[Закрыть].

Тито попытался его спасти. Он почувствовал негативное отношение Джиласа, которое выражалось даже в том, что он не приезжал в отпуск на Бриони, за исключением тех случаев, когда должен был присутствовать там по партийным соображениям. На острове он хотел построить ему виллу и приглашал поселиться в ней под предлогом, что, мол, нехорошо отделяться от коллектива[1475]1475
  Dilas M. Tito. S. 197.


[Закрыть]. Джилас выражал нетерпимость к склонности Тито отождествлять государство и партию с собственной персоной и использовать ее для личных целей. «Почему я должен ехать на Бриони?», – говорил он, отводя душу, своей молодой жене Штефида Барич[1476]1476
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 393; См. NIN. 1989. 28.05.


[Закрыть].

Осенью 1953 г. Тито был полностью погружен в триестский кризис, который разразился из-за решения англичан и американцев лишить военного управления зону А Свободной территории Триест. Несмотря на это, пришло время встретиться с Джиласом и обсудить его идеологические дилеммы, а также публикации, которые стали появляться в газете Borba. Они встретились 9 октября 1953 г. в Белом дворце, где Тито примирительно, но не без угрожающих ноток сказал: «Ты хорошо пишешь, ты должен был бы писать больше о буржуазии, о том, как она сильна и самоуверенна. И для молодежи – молодежь важнее всего. У нас демократия еще незрелая, еще необходима диктатура!» Джилас был удивлен, поскольку полагал, что слабая и неразвитая югославская буржуазия уже давно побеждена. У него сложилось мнение, что Тито на самом деле не избавился от старых клише и что нужно говорить о совсем другом противнике: о ленинизме-сталинизме в югославском облике, о вопросах, касающихся партии и ее реформы[1477]1477
  Dilas M. Tito. S. 111; Dedjer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 532, 626.


[Закрыть]. При этом он шел в бой, считая, что с ним ничего не может произойти. И действительно, разве не пришли Тито и Йованка в те дни на ужин к нему и к его новой жене, с которой Йованка была в дружеских отношениях?[1478]1478
  AJ. 837. KPR II-4-a K 164, 165. Razgovor sekretara Kneževica sa Jennie Lee. 11.02.1954; LF. II-1. A-J, Dilasovo pismo Titu, 13.01.1954.


[Закрыть] Не ему ли доверили написать послание Тито народу в честь десятилетия АВНОЮ 29 ноября? Разве не он сидел по его правую руку?[1479]1479
  AS. Dedjer. T. e. 111. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. S. 312; Swain G. R. Tito. A Biography. P. 105.


[Закрыть]

Первая из четырнадцати статей Джиласа появилась в газете Borba, 11 октября 1953 г. под заголовком «Новое содержание». Еще в начале октября Джилас в разговоре с Дедиером уверял, что в политике необходимы компромиссы. «Главное, это наше движение вперед. Мы не должны идти против сознания масс»[1480]1480
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 626.


[Закрыть]. Спустя несколько дней он избрал совсем иной тон: в упомянутой статье он косвенно полемизировал с Тито и нападал на «бюрократизм» внутри партии, поскольку противник социализма – не только буржуазия, но и бюрократия, которая постоянно нарушает и использует к своей выгоде законы и пытается управлять идеологией и политикой. Для того чтобы оправдать собственное существование и остаться верной себе и своим догмам, она сама придумывает противников[1481]1481
  Dilas M. Nove sadržine // Borba. 1953. 11.10. S. 3.


[Закрыть]. По просьбе «некой знакомой» обрисовать новые перспективы, Джилас 29 ноября перечислил необходимые меры, которые следовало применить в борьбе с бюрократизмом, при этом он предупредил, что речь идет о его личных взглядах, и за ним никто не стоит. Корень бюрократизма, по его мнению, необходимо было искать в том, что партия боролась против буржуазии, опираясь только на теорию и на свою генеральную линию, но не на законы. Этого можно избежать, ведя борьбу против «классового врага» только теми средствами, которые закон не запрещает. Задача государственных органов (суда, службы безопасности, милиции) – не обострять классовую борьбу, а заботиться о выполнении законов. Эти органы должны быть освобождены от всякого партийного вмешательства в свои дела, поскольку в противном случае, при наличии большей власти, они не смогут оставаться демократическими[1482]1482
  Dilas M. Bez zaključka // Borba. 1953. 29.11. S. 3.


[Закрыть].

Наиболее пространным было размышление Джиласа в статье «Субъективные силы», опубликованной в газете Borba 4 января 1954 г. По его мнению, социалистическое и революционное сознание в Югославии сильно, если речь не идет о вопросах, которые не являются спорными, поскольку уже решены (национализация, единство, защита независимости). Однако если же поднимаются вопросы, которые привносит сама жизнь, как то: классовая борьба в современных условиях, правовые учреждения нового классового устройства, роль управления, политических и общественных организаций, свобода культуры, честная критика бюрократизма, то тех, кто ищет на них ответы, оказывается очень мало. «Сегодня социалистическое самосознание мы можем найти вне официальных и коммунистических организаций, да и вопреки многочисленным коммунистическим форумам и функционерам. Эти так называемые “субъективные силы” мы находим сегодня не только в среде коммунистов и классово сознательных рабочих, но и среди тех, кто хочет построить независимую, социалистическую и демократическую Югославию, несмотря на то, являются ли их взгляды псевдосоциалистическими или совпадают с социалистическими догмами того или иного функционера»[1483]1483
  Dilas M. Subjekrivne snage // Borba. 1953. 27.12. S. 3.


[Закрыть]. В статье, которая появилась в газете Borba 29 декабря 1953 г., Джилас констатировал, что «сегодня ни одна партия или группа, а еще в меньшей степени какой-нибудь класс, не могут выражать объективные потребности целого общества, никто не может присваивать себе права управлять производственными силами, при этом не парализуя и не угнетая их» [1484]1484
  Dilas M. Objektivne snage // Borba. 1953. 29.12. S. 3.


[Закрыть].

Эти взгляды имели в югославском общественном мнении большой отклик не только внутри буржуазных, но и внутри партийных кругов, прежде всего средних, которые поспешили выступить с самокритикой на различных общественных мероприятиях. В сочинениях Джиласа они видели предвестие осторожной демократизации режима, которая была согласована с Тито. Джилас поставил все точки над «i» и выразил недовольство многих. При этом интересен тот факт, что Borba в рубрике «Письма читателей» сообщала только о позитивных откликах в разных партийных организациях на его статьи. Но Джилас сам указал на негативные отклики в статье, опубликованной 24 декабря. Он привел четыре упрека, которые услышал в свой адрес: что он философ, оторванный от реальности; что всё пишет только для заграницы; что отдаляется от диалектического и исторического материализма и ленинизма; что своими статьями он льет воду на мельницу реакции, которая ссылается на них в борьбе против партии и государственных структур. В ответ на эту критику автор говорил, что его размышления не всегда правильны и оригинальны, но они позволяют составить перечень вопросов для обсуждения, продиктованных объективным развитием современного общества. Новые идеи никоим образом не были идеями масс. Из этого неизбежно рождается столкновение мнений, новых по своей природе, которые сейчас можно обозначить как «анархические», «мелкобуржуазные», «западные», а также старых понятий, таких как «бюрократизм», «сталинизм» или «деспотизм»[1485]1485
  Dilas M. Odgovor // Borba. 1953. 27.12. S. 3.


[Закрыть].

Наибольшую реакцию вызвала статья, которая вышла в газете Borba 27 декабря 1953 г. под заголовком «Союз или партия»; день спустя Джилас, по желанию Тито, был избран председателем только что созванной Союзной скупщины. Конечно же, под «бурные овации»[1486]1486
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 626; ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 47.


[Закрыть]. В упомянутой статье указывалось на то, что партия между V и VI Съездами сильно изменилась, поскольку этого требовало время, так что сейчас не нужны такие серьезные изменения, поскольку статуты, принятые на VI Съезде, весьма гибкие и позволяют вносить организационные изменения. При этом он добавил, что сегодня кризис облика и внутреннего содержания политико-идеологической работы весьма глубок. Растущая свобода в экономике натолкнулась на старые отношения и взгляды. «Сейчас мы должны рассуждать обо всей нашей предыдущей организационной и идеологической системе и аппарате – речь идет о фундаментальных изменениях»[1487]1487
  Dilas M. Savez ili partija // Borba. 1954. 04.01. S. 2, 4.


[Закрыть].

Джилас назвал смешным упрек в том, что он хочет распустить партию. Он хотел ее только реорганизовать, так как Союз коммунистов больше не являлся старой КПЮ – в его руках нет уже всей власти; что касается состава ее членов, то он больше не являлся гомогенным. Носители социалистического сознания – не только коммунисты, но и широкие народные массы. Особенно после войны Союз коммунистов «окрестьянился» и бюрократизировался, а также стал притягателен для тех людей, которые использовали его для получения привилегий. Старая, дореволюционная и революционная Коммунистическая партия, по его мнению, больше не существовала, существовало только ее революционное наследие. «Из-за этого современная работа в базовых организациях <…> партийного аппарата не только бесплодна, но и парализует все творческие начинания коммунистов, их борьбу за демократию и их настоящее участие в политической и общественной жизни <…> Из-за этого коммунистам больше не нужно решать текущие политические вопросы внутри Социалистического союза». Что же еще осталось базовым организациям СКЮ? Выборы функционеров и делегатов и самое важное – внутренняя идеологическая работа. Но и это не должно проходить за закрытыми дверями, в работу должен иметь возможность включиться каждый, кого это интересует. «При современных условиях сегодняшний Союз коммунистов как классическая партия выродится, но добровольная самодисциплина рядовых коммунистов укрепится». Постепенно Союз коммунистов стал бы твердым идеологическим ядром, которое бы работало рука об руку с Социалистическим союзом подобно тому, как коммунист идет плечом к плечу с гражданином [1488]1488
  PA. B. 11. Bd. 126. S. 2-12.


[Закрыть].

В то же время статьи Джиласа привлекли внимание западных дипломатов и журналов, уделивших его размышлениям особое внимание, поскольку считали их самым важным событием в Югославии после разрыва с Информбюро. Эта поддержка «буржуазного» лагеря, конечно же, сыграла не в пользу Джиласа[1489]1489
  DilasM. Tito. S. 283; AJ. 837. KPR II-4-a K 164, 165. Avstrijski poslanik Walter Wodak o slučaju druga Dilasa. 14.01.1953.


[Закрыть]. Первым, кто указал ему на то, что его положение довольно серьезное, был его друг генерал Пеко Дапчевич, который перед Новым годом был на совещании у Тито на озере Блед и вернулся в Белград с новостью, что «старик» в бешенстве. То же самое несколькими днями позднее подтвердил Кардель. Это вызвало между ними острые дебаты, в которых Джилас проявил неслыханную дотоле со своей стороны дерзость. Он утверждал, что Тито на стороне бюрократии и рано или поздно придется столкнуться с ним. Он предрекал возникновение новой социалистической партии и, в сущности, выступал за двухпартийную систему. Позднее он несколько смягчил свою позицию, и это позволило Карделю надеяться, что он больше не озвучит подобные идеи. Так или иначе, он решил не сообщать об этом ни Тито, ни Политбюро, хотя знал, что должен был это сделать. Два дня спустя, когда 24 декабря Кардель взял в руки газету Borba, он понял, что Джилас остался глух к его доводам. В статье, названной «Ответ», он прежде всего уведомил читателей, что его статьи вызвали критику, на которую необходимо ответить. Он защитился от упрека в абстрактном философствовании, указывая на то, что хочет прямо противоположного, а именно: «оставить мир нереальный, мир избранных и окунуться, насколько это возможно, в реальный мир настоящего трудового народа». Джилас отмечал, что не будет защищаться от упрека, что он еретик. Его ересь «прекрасна» и каждый коммунист должен быть горд тем, что может присоединиться к нему. Что касается его лично, он не готов принять сталинские догмы из вторых рук как истину в последней инстанции. То, как его критиковали, должно быть ясным доказательством «беспринципной, сталинской, бюрократической, псевдодемократической» позиции его противников[1490]1490
  Maclean F. Josip Broz Tito: a pictorial biography. New York: McGraw-Hill, 1980. P. 416; AS. Dedijer. T.e. 201. Zabeleška o razgovoru druga E. Kardelja sa Vladimirom Dedije-rom u Ljubljani. 11. oktobar 1978. Джилас позднее утверждал, что в 1953 г. у него не было идеи создания какой-либо другой партии, он хотел только свободы обсуждения внутри СКЮ. См.: Vlast kao strast. S. 30; NARA. Information Report. Yugoslavia. Background of Djilas Removal. 30.03.1954.


[Закрыть].

В это время Тито прочел его статьи и понял, что Джилас, несмотря на многословность и путанность, собственно говоря, нападал на Союз коммунистов, «что речь идет о ликвидации Союза коммунистов, о подрыве дисциплины»[1491]1491
  Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 264; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 532.


[Закрыть]. Об этом узнали и другие, в последующие дни Джилас не мог не почувствовать, что вокруг него начинает образовываться пустота, хотя некоторые товарищи подбадривали его, чтобы он не сдавался. Например, Вукманович – Темпо на приеме правительства в честь Нового года сказал ему: «Джидо, не посыпай голову пеплом, я пойду с тобой до конца»[1492]1492
  DilasM. Tito. S. 284; AS. Dedijer. T. e. 201. Zabeleška o razgovoru druga E. Kardelja sa Vladimirom Dedijerjem u Ljubljani. 11. oktobar 1978. S. 13.


[Закрыть]. Последние две статьи в Borba 1 и 4 января Джилас посвятил марксистской доктрине об отмирании государства, причем зашел так далеко, что даже намекнул на «отмирание партии», будто бы в будущем не будут играть роли ни заслуги в освободительной борьбе, ни искренняя коммунистическая убежденность, а только профессиональные знания. Исходя из сказанного выше, Джилас советовал СКЮ избавиться от балласта в виде оппортунистов и карьеристов и сосредоточиться на идеалистах[1493]1493
  PA. B. 11. Bd. 126. 1. S. 24–32.


[Закрыть]. «Движение вперед сейчас возможно только в демократическом, а не в революционном виде, душу революции можно сохранить только в настоящей свободе <…> Ленинский облик партии и государства устарел»[1494]1494
  Simič P. Tito. S. 263; Swain G. R. Tito. A Biography. P. 105.


[Закрыть].

«Черногорский энтузиаст» в конце декабря 1953 г. осознал, что больше не может быть под крылом Тито, хотя в прошлом утверждал, что нет такой силы, которая могла бы его отдалить от него[1495]1495
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 944.


[Закрыть]. Позднее он пытался объяснить это «откровением» по пути в Дамаск, ощущением, что не может больше следовать политике ЦК СК, а тем более принимать в ней участие. «Тяжело, невозможно совсем объяснить такие быстрые изменения, такие судьбоносные для человека и на вид бессознательные решения». Решения «о личной интегрированности, которые находятся в тисках правильности или неправильности идей <…> Есть идеи, которые, если они не принадлежат людям, готовым, скажу больше, принужденным своей судьбой, идти на жертвы, то это идеи для гербария, и они не живут в живых людях»[1496]1496
  Dilas M, Gače N. Bošnjak Adil Zulfikarpašic. Zagreb: Bošnjački Institut; Nakladni zavod Globus, 1995. S. 150, 151.


[Закрыть]. Это размышление, конечно же, было написано post festum[1497]1497
  Задним числом (лат).


[Закрыть], в то мгновение, когда Джилас пытался внести рациональное зерно в это противостояние. Судя по письму, которое он отправил Тито 13 января 1954 г., можно было бы прийти к выводу, что его упрямство породила прежде всего обида, поскольку ему казалось, что Тито стал пренебрегать им. В январе 1953 г. он был назначен заместителем председателя исполнительного веча, а в декабре того же года «только» председателем скупщины. «Незадолго до Нового года, до того, как разгорелся конфликт, я отправился к Карделю и сказал ему приблизительно следующее: последнее время мне кажется, что у тебя есть на меня зуб, но ты не хочешь мне об этом сказать прямо, и поскольку ты, вероятно, решил постепенно вытеснить меня на обочину, а именно так нужно понимать мое выдвижение на должность председателя скупщины, всё это для меня тягостно и дает ощущение невыносимости положения, в котором я никогда прежде не оказывался»[1498]1498
  AJ. 838, LF, II-1, A-J. Dilasovo pismo Titu. 13.01.1953.


[Закрыть].

Поступил ли он так исходя из своей убежденности, что должен спасти революцию и самого себя, или из эмоционального порыва, Джилас увенчал свое творчество эссе, которое опубликовал незадолго до того в культурно-политическом журнале Nova misao под вызывающим названием «Анатомия некой морали». Хотя он уже знал о недовольстве Тито и был приглашен на Брдо, чтобы обсудить с ним возникшие разногласия, в телефонном разговоре с Ранковичем он отверг возможность «броситься к ногам монарха»[1499]1499
  ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968 / 1969–1980). S. 37.


[Закрыть]. Напротив, в какой-то горячке он поспешил с публикацией, уверенный в том, что должен выполнить свою миссию. «Своими статьями, – пишет Стане Кавчич, один из видных словенских политиков послевоенного поколения, – Джилас первый поднял многие вопросы социализма и демократии, но, к сожалению, таким образом, что принес больше вреда, нежели пользы»[1500]1500
  AS. Dedjer. T. e. 188. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. S. 66.


[Закрыть]. Это касается «Анатомии морали», которая была напечатана случайно, поскольку нужно было заполнить освободившееся место в журнале из-за отказа Йоже Вилфана, главного секретаря Тито, предоставить статью о государственном капитализме. В своем сочинении Джилас безапелляционно заклеймил «лживую классовую мораль» правящей партийной прослойки, к которой принадлежал сам, и приписал ей все недостатки буржуазии. Своих товарищей он обвинил в том, что они создают эксклюзивную касту, закрытую для всех «новых членов партии». В первую очередь он подверг нападкам жен высоких партийных функционеров, которые не захотели принять в свой круг молодую и красивую актрису Милену Врсякову, которой был 21 год, вышедшую замуж за народного героя, черногорского генерала Пеко Дапчевича. Причина? В годы войны она не сражалась в партизанских рядах, поскольку тогда ей было только 13 лет. Этот памфлет имел слишком личностный характер, чтобы его могли простить высокопоставленные лица: он задел за живое, поскольку в югославских кругах образовался так называемый «клуб бывших партизанок», которые участие в борьбе вместе со своими мужьями приравняли к некоему аристократическому знаку отличия. О более молодых женщинах, которые оказывались в их кругу в результате заключения брака, они не могли сказать ничего хорошего: «Эх, где были эти в коротких юбках, когда деревья от мороза трещали!»[1501]1501
  Rankovic A. Dnevničke zabeleške. S. 153; Ridley J. Tito. A Biography. P. 328; Dedijer V.
  My two Comrades // Cross Currents 4. A Yearbook of Central European Culture, 1985. P. 415.


[Закрыть]Джилас подобное отношение заклеймил иронией и с сарказмом поведал еще много «об экзальтированных женщинах наполовину крестьянского происхождения» и «весьма скромного образования», уверенных, что за партизанские заслуги они могут «скупать роскошную мебель и произведения искусства, не имея при этом вкуса, но при помощи этих предметов роскоши они удовлетворяют свои примитивные инстинкты алчности и раздутых представлений о своем социальном статусе с претензией и всезнайством невежд»[1502]1502
  Ridley J. Tito. A Biography. P. 329; Maclean F. Josip Broz Tito. P. 419.


[Закрыть].

Руководство Антифашистского фронта женщин начало лихорадить, внутренние конфликты ускорили окончательную «ликвидацию» Джиласа. Тито понял, что речь идет о попытке моральной дискредитации его самого и его товарищей, которых Джилас отчитал за то, что они больше не являются носителями революционной мысли. Они действительно замкнулись в своей исключительной привилегированной группе, в которой из 135 членов ЦК только пятеро вступили в партию во времена войны, в то время как все остальные стали ее членами еще в годы Коминтерна[1503]1503
  Dedjer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 532; NIE 15–61, Outlook For Yugoslavia. 23. 5. 1961 // Yugoslavia. From «National Communism». S. 256.


[Закрыть]. Когда он был приглашен к Тито в первые дни января 1954 г., чтобы в присутствии Карделя и Ранковича изложить свою позицию, он вел себя сначала агрессивно и даже начал критиковать классиков марксизма, указав на то, что их утверждения не всегда верны. Тито был потрясен: «Ты готов это прилюдно подтвердить?» – «В любое время и буду очень рад!»[1504]1504
  Dilas M. Tito. S. 103.


[Закрыть] «Ты другой человек», – прокомментировал Тито и потребовал, чтобы он отказался от должности председателя скупщины[1505]1505
  Ibid. S. 273.


[Закрыть]. Джилас тогда попытался защититься, напомнил о своей особой преданности Тито, обо всех статьях, в которых его возвеличивал и в которых, в полемике с Советским Союзом, подчеркивал демократическую сущность его политики, но эти доводы не были услышаны[1506]1506
  Ibid. S. 275.


[Закрыть]. Для Тито, как и для Карделя с Ранковичем, слова Джидо были весьма болезненны. Когда Джилас на упомянутой встрече попросил чашечку кофе, заметив, что не выспался, Тито ответил: «Другие тоже не спят»[1507]1507
  Ibid. S. 286.


[Закрыть]. 7 января 1954 г. норвежский посол в Белграде пригласил Джиласа посетить с деловым визитом Скандинавию в сопровождении биографа Тито Владимира Дедиера. Джилас приглашение принял. 10 января Borba опубликовала заявление Исполнительного комитета (его новое название – Политбюро), в котором отмечалось, что его статьи, и прежде всего статья «Анатомия морали», вызвали среди членов СКЮ беспокойство, принимая во внимание его высокую должность. «Статьи товарища Милована Джиласа – это результат его личных размышлений, которые существенно противоречат мнению членов исполнительного веча, духу решений VI Съезда и решениям Второго пленарного заседания ЦК СКЮ. Он опубликовал их, не уведомив товарищей из исполнительного веча о тех идеях, которые собирался обнародовать, а также вопреки тому, что после публикации первых статей некоторые товарищи указали ему на их очевидный вред и на то, что они могут негативно повлиять на развитие СКЮ и строительство социалистической демократии в нашей стране». С этого момента над ним началась общественная расправа; Борис Зихерл, один из виднейших словенских теоретиков, начал публикацию серии статей, в которых подверг критике идеи Джиласа. В Белграде между тем уже ходили слухи, что Джидо «троцкист» и это его весьма обеспокоило. Дедиер, который в то время был постоянно рядом с ним, описывает его так: бледный, изможденный, с вытаращенными глазами он бродил по своему учреждению, размахивал пистолетом с серебряной рукояткой, подарком генерала Корнеева, и угрожал, что убьет всех клеветников, а потом жену, ребенка и себя[1508]1508
  Dedjer. Т. e. 165. Govor V. Dedjerja na I. Plenumu CK ZKJ, str. 3, 4; Dedyer V. My two Comrades. S. 416, 417.


[Закрыть].