Текст книги "Тито и товарищи"

Иллюзии Черчилля

Тито хорошо понимал, какую услугу оказал ему Черчилль, не выступив открыто против НКОЮ: «Русские не сражались за нас, – утверждал он много лет спустя. – Ради каких-то своих комбинаций Сталин оставил бы нас и дальше сражаться самим. Позиция Черчилля способствовала внутренней дифференциации сил и помогла нам утвердиться в международном плане»[683]683
  ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 202.


[Закрыть]. Таким образом, протест королевского эмигрантского правительства относительно «насилия террористического движения», которое, по его мнению, не представляло национальных, демократических и общественных стремлений югославских народов и имело успех в значительной мере благодаря покровительству «некоторых институций союзников», никто не поддержал. Впрочем, едва завуалированная критика не особо задела Черчилля и не побудила его пересмотреть свои взгляды. После возвращения из Тегерана, 10 декабря 1943 г., он принял в Каире короля Петра II и его первого министра Божидара Пурича, чтобы сообщить им о своем решении относительно Тито и Михайловича.

Пурич пытался протестовать, говоря: «Вы не можете таким образом предать Сербию, свою союзницу в 1914 г. Для вас важны только английские интересы. Весь мир и история вас осудят». «Но Михайлович сотрудничает с немцами», – возразил ему Черчилль. «У Вас есть доказательства?» – спросил Пурич. «Нет, у меня их нет, но я уверен, что он коллаборационист»[684]684
  MiljušB. La revolution yougoslave. Lausanne: L’age d’homme, 1982. P. 160, 161.


[Закрыть].

Черчилль не был искренен, когда заявил, что у него нет доказательств сотрудничества Михайловича с вермахтом. Он сам в телеграмме, посланной 2 января 1944 г. Идену, утверждал, что получил их от Дикина и от офицеров, находившихся в зоне расположения Михайловича[685]685
  Deakin F. W. Yugoslavia. The Prime Minister in Cairo (2-10 Dec. 1943). P. 4; TNA. HW 1/1451.


[Закрыть]. Он получил их также и с помощью «Ультры», тайну которой британцы охраняли самым тщательным образом, и, конечно, он не мог выдать их югославскому премьеру. Эта конспирация, не допускавшая, чтобы информация об операции «Ультра» просочилась даже в верхушку британского административного и военного аппарата, а также бюрократическая инерция стали причиной того, что политика Черчилля не сразу воплотилась в жизнь. В итоге на рубеже 1943–1944 гг. британцы и американцы (они также послали к Тито свою миссию), с одной стороны, помогали партизанам, а с другой – всё еще поддерживали связи с Михайловичем. Зная о натиске немцев на освободительную армию, военные службы союзников организовали на юге Италии базу снабжения, из которой перевозили оружие и снаряжение на освобожденную часть далматинского побережья. В то же время их самолеты успешно отражали попытки немцев занять все далматинские острова. А военные круги в Каире решили еще раз испытать Михайловича: в декабре 1943 г. командование союзников приказало ему разрушить два моста и тем самым блокировать транспортное сообщение между Белградом и Солунью. «В середине января, – пишет полковник Бейли, который тогда еще был в его главном штабе, – стало понятно, что мосты никогда не будут заминированы»[686]686
  Barker E. Britanska politika. S. 343; Batty P. Hoodwinking Churchill. P. 163, 164.


[Закрыть].

Под натиском Шестого наступления, предпринятого немцами в Боснии и Санджаке, 6 января 1944 г. Верховный штаб после 145 дней отдыха покинул Яйце. На заседании Политбюро было принято решение разделить его членов на две группы: одна, во главе с Карделем, отправилась в Хорватию, а Тито с Верховным штабом остался в Боснии. Новое наступление не было таким массированым и роковым, как два предыдущих, но, поскольку оно развивалось в зимних условиях, принесло партизанским отрядам много бед. Оно лишь слегка задело Верховный штаб, поскольку он удалился в городок Дрвар в Герцеговине на реке Унац[687]687
  Nikoliš G. Korijen, stablo, pavetina. S. 575, 576.


[Закрыть]. Город был, можно сказать, в развалинах, поэтому Тито обосновался в пещере на правом берегу реки, перед которой построили трехкомнатный деревянный дом. Пещера находилась на склоне горы Градина примерно в 20 метрах от ее подножия, и из нее открывался великолепный вид на всю долину. К ней вели крутые, вырубленные в скале ступени. Рэндольф Черчилль, сын британского премьера, которого тот послал приглядеться к партизанам, в марте 1944 г. иронично и остроумно написал отцу: «Его (Тито) рабочая комната вся обита парашютным шелком и больше похожа на любовное гнездышко дорогой куртизанки, чем на офис руководителя партизан»[688]688
  Biber D. Tito – Churchill. S. 128.


[Закрыть].

Поскольку немцы, опасаясь ожидаемой высадки союзников, сконцентрировались на Далмации и на островах, чтобы укрепиться на адриатическом побережье, в боснийско-герцеговинском тылу наступило затишье. В то время свежеиспеченный маршал находил время для шахматных партий с Ранковичем и Джиласом и учился ставить свою весьма оригинальную подпись на кириллице[689]689
  Dilas M. Tito. S. 60.


[Закрыть]. Несмотря на примитивные условия жизни, товарищи придерживались определенных норм поведения – по словам Джиласа, в разговоре они не употребляли бранных слов, кроме Моше Пияде, о котором черногорский писатель говорит, что ругательства были у него «в крови» из-за его восточного духовного и языкового наследия[690]690
  Ibid. S. 224; ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 195.


[Закрыть]. Тито позаботился также о своем гардеробе: так, он поручил одному словенскому портному сшить ему форму, соответствующую его высокому званию[691]691
  Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 178.


[Закрыть].

Тито – Шубашич

Тем временем хорошие новости следовали одна за другой: уже 8 января 1944 г. Черчилль известил Тито, что порвет отношения с Михайловичем и что уже проинформировал об этом решении Сталина[692]692
  Гибианский Л. Я. Советский Союз. C. 91; Bajt A. Bermanov dosje. S. 620.


[Закрыть]. В ответ Тито потребовал, чтобы его признали официально, и послал сообщение об этом в Москву[693]693
  Гибианский Л. Я. Советский Союз. C. 92; Stefanovič M. Podpis: Tito. S. 141.


[Закрыть]. Он не мог скрыть от своих ближайших соратников, а также от Димитрова, что у него есть телеграфная связь с Черчиллем, и что тот старается убедить его заключить договор с королем Петром II, чтобы он смог принять участие в борьбе против оккупантов[694]694
  Dilas M. Tito. S. 72, 73; TNA.HW 17/51.


[Закрыть]. Конечно, это были пустые хлопоты, поскольку уже стало понятно, что пробил последний час династии Карагеоргиевичей. Во всяком случае, так оценивал ситуацию югославский посланник в Москве Станое Симич, 10 марта 1944 г. прервавший связи с эмигрантским правительством[695]695
  Гибианский Л.Я. Советский Союз. C. 84.


[Закрыть]. Того же мнения придерживался и Фицрой Маклин, который еще в конце предыдущего года, в Лондоне, написал, что настало время посмотреть правде в глаза: «.партизаны сдерживают больше вражеских дивизий, чем британские и американские армии вместе в Италии, и они будут править в Югославии, что бы мы ни делали»[696]696
  TNA.WO 202/138.


[Закрыть]. Но самым важным было то, что Сталин в ответ на вопрос Тито, какую позицию ему занять по отношению к королю, встал на его сторону. Когда он увидел, что англичане и американцы приняли НКОЮ как свершившийся факт, хотя и не признают его официально, он полностью изменил свое отношение к новому правительству и начал вести себя, по словам Карделя, так, «как будто его признаёт»[697]697
  Kardelj E. Spomini. S. 25.


[Закрыть]. Когда премьер правительства в эмиграции Пурич предложил советскому послу в Париже Н. В. Новикову подписать с Москвой двадцатилетний договор о дружбе и сотрудничестве, тот 22 декабря 1943 г. отказал ему. «Я предложил вам восемь миллионов сербов, – с упреком прокомментировал Пурич, – а вы не хотите их взять»[698]698
  Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушел. С. 32.


[Закрыть]. Сталин 9 февраля 1944 г. сообщил Вальтеру через Димитрова, что ему нужно денонсировать правительство в Каире вместе с Дражей Михайловичем: единственной легитимной властью в Югославии будут АВНОЮ и его Национальный комитет. «Если король Петр примет все эти условия, АВНОЮ не будет противиться сотрудничеству с ним, при этом вопрос о монархии в Югославии будет решен народом после освобождения Югославии»[699]699
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 182, 183.


[Закрыть]. Затем Тито дословно передал это письмо Черчиллю в качестве своих условий[700]700
  Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушел. С. 33.


[Закрыть].

Телеграмму из Москвы в Верховный штаб перехватили британские спецслужбы, что дало британцам возможность узнать, насколько тесным является сотрудничество Тито и Сталина[701]701
  TNA.HW 17/51.


[Закрыть]. Но это не помешало Черчиллю и дальше предаваться иллюзии о том, что благодаря своей политической ловкости он обеспечит для Великобритании и ее геостратегических интересов определенное влияние в Югославии. В начале 1944 г. он писал: «Наша политика должна основываться на трех новых факторах: партизаны будут правителями Югославии. Они так важны для нас в военном отношении, что мы должны оказывать им полную поддержку, подчиняя политические соображения военным. Крайне сомнительно, сможем ли мы впредь рассматривать монархию как объединяющий элемент в Югославии»[702]702
  Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушел. С. 31.


[Закрыть]. В середине февраля его правительство решило также и формально порвать отношения с четниками и отозвать свои военные миссии, действовавшие при Михайловиче и его отрядах. 22 февраля в речи в парламенте Черчилль обозначил главные направления своей политики и при этом пел дифирамбы Тито, «исключительному вождю, прославившемуся в борьбе за свободу». Он подчеркнул также, что Великобритания, отказывая Михайловичу в поддержке, не отворачивается от короля Петра II, хотя и не имеет намерений навязывать югославским народам монархию[703]703
  Bajt A. Bermanov dosje. S. 620; Velebit V. Svjedok. S. 128.


[Закрыть]. Короче говоря, Черчилль пообещал Тито военную помощь, но не признал его как политического представителя Югославии, надеясь, что еще удастся найти возможность его сосуществования с королем. При этом главным его аргументом было утверждение, что сербские крестьяне негативно относятся к идеологии Карла Маркса и что «сербским силам» чужды идеалы народно-освободительной борьбы. Только в том случае, если Тито достигнет компромисса с королем, он сможет объединить всех, кто противостоит иноземным захватчикам[704]704
  Bilandžič D. Hrvatska. S. 161; Dimitrov G. Diario. S. 701.


[Закрыть]. Тито был «воодушевлен» речью Черчилля, но эти аргументы его не убедили[705]705
  TNA.WO 202/337.


[Закрыть]. Напротив, он утверждал, что сербские крестьяне не симпатизируют королю. «Вы поймете это, когда мы направим свои силы в Сербию»[706]706
  ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 200.


[Закрыть].

5 февраля ТАСС официально заявило, что советское правительство отклонило договор о послевоенном сотрудничестве, предложенный премьером эмигрантского правительства. В сущности, это означало, что оно уже делает ставку на новую Югославию, которой будет руководить Тито[707]707
  Гибианский Л.Я. Советский Союз. C. 83, 84.


[Закрыть]. Сталин пошел еще дальше: уже по пути из Тегерана, во время остановки на аэродроме в Баку, он приказал командующему советской авиацией А. Е. Голованову любой ценой организовать военную помощь партизанам. (Правда, оружие стало поступать лишь в конце апреля.)[708]708
  Голованов А. Е. Дальняя бомбардировочная. С. 485.


[Закрыть] Кроме того, он решил, что не только будет поддерживать контакты с Верховным штабом по партийной линии, как было до тех пор, но и пошлет к нему военную миссию. Принять это решение его побудили и сведения о том, что в Югославии отдельные лица, симпатизирующие Германии, распространяют слухи, будто отсутствие такой миссии указывает, что Советский Союз не интересует судьба балканских народов[709]709
  РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 74. Д. 598. S. 47, 48.


[Закрыть]. 23 февраля в Дрвар действительно прибыла советская военная миссия (в ней также находились специалисты по внешней и финансовой политике и агенты разведывательных служб), которую партизаны встретили с воодушевлением, хотя им и не понравился способ, выбранный русскими для приземления. Они не спрыгнули с парашютами, как англичане, а использовали планеры, объяснив это тем, что глава их миссии генерал-майор Николай Васильевич Корнеев – пожилой человек и к тому же инвалид войны (в битве под Сталинградом он получил ранение в ногу). Партизанам пришлось по душе, что, несмотря на увечье, совершенно не подходившее для партизанской жизни, Корнеев имел высшее звание изо всех глав военных миссий и был аккредитован не только при Верховном штабе, как англичане и американцы, но и при АВНОЮ[710]710
  Гибианский Л. Я. Советский Союз. C. 85–90; Bajt A. Bermanov dosje. S. 596, 921; Dedjer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 362; Howarth P. Undercover. P. 93; Velebit V. Svjedok. S. 119, 120. Klinger W, Kuljiš D. Tito. Neispričane priče. S. 317–320; Suppan A. Hitler – Beneš – Tito. Konflikt, Krieg und Vdlkermord in Ostmittelund Sudosteuropa. 3 Bde. Wien: OAW, 2014. Bd. II. S. 1276.


[Закрыть]. Для югославских коммунистов это означало серьезное политическое и психологическое подтверждение их статуса. Несмотря на то что сначала членов миссии из-за их бюрократической манеры поведения приняли прохладно, вскоре между ними и югославами установились теплые товарищеские отношения. 24 февраля Тито организовал в их честь первый торжественный прием представителей иностранных государств и появился на нем в новой маршальской форме [711]711
  Dedjer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 363; Adamič L. Orel in korenine. S. 503.


[Закрыть]. Уже через две или три недели после их прибытия Тито – чуть смущенно, чуть с гордостью – рассказывал соратникам, как во время вечернего застолья Корнеев обнимал его, целовал и ласково называл «Оська, Оська»[712]712
  Dilas M. Tito. S. 62.


[Закрыть]. В интервью, которое он дал в апреле 1944 г. журналисту Йозефу Мортону для Associated Press, – а это было его первое интервью западному журналисту – он утверждал, что в партизанском движении нет просоветских элементов[713]713
  Kisic Kolanovic N. Hebrang. S. 102.


[Закрыть]. Это совершенно не соответствовало действительности.

Весной 1944 г. Тито и его товарищи оказались в приятном положении девицы, у которой два жениха: и русские восхваляли успехи партизанской войны, и британцы превозносили их до небес. Британская концепция послевоенной политической организации Средиземноморья основывалась на идее обновления дружественных монархий в Италии, Албании, Югославии и Греции. Эта мечта была по сердцу Черчиллю не только из-за его роялистских симпатий, но, как пишет историк Гаэтано Салвемини, и из-за убеждения, что местные династии в этих странах станут инструментом английского господства. Сэр Уинстон, веря в свое дипломатическое искусство, в югославском случае поменял одного коня на другого в уверенности, что благодаря этому станет победителем. Однако в Тито он нашел противника себе не по зубам, поскольку тот был способен скрывать свои намерения и вести свободный диалог, избегая конфликтов, и в то же время использовать возрастающую поддержку союзников для укрепления собственной власти. Так, благодаря твердолобости великосербских элементов в эмигрантском правительстве ему удалось затянуть переговоры о сотрудничестве с ним до поздней весны, и это время он использовал для организации прорыва своих отрядов в Сербию и для формирования там движения сопротивления. А это сильно изменило соотношение сил в его пользу[714]714
  Bilandžic D. Hrvatska. S. 163.


[Закрыть].

* * *

Стремясь достичь договоренности с Тито относительно монархии, Черчилль попытался в начале 1944 г. уговорить Петра II отречься от Михайловича – «мельничного жернова на его шее»[715]715
  Deakin F. W Yugoslavia.The Prime Minister in Cairo (2-10 December1943). P. 4.


[Закрыть]. Что было не так-то просто, ведь сербские политики в окружении короля решительно отвергали эту идею. Британский премьер, конечно, был не тем человеком, который позволил бы «капкану сербской политики» помешать его планам. Сначала он решил организовать военный путч против предводителя четников, но когда увидел, что в окружении Михайловича нет офицера, способного выполнить такую сложную задачу, отказался от этого намерения. «Жаль», – прокомментировал Иден и одновременно констатировал, что следует как можно скорее расформировать югославское эмигрантское правительство и убрать из него Михайловича. В начале марта 1944 г. Петр II вернулся из Каира в Лондон на свадьбу с греческой принцессой Александрой. Пользуясь случаем, он поговорил и с британским премьером, и с министром иностранных дел, которые пытались убедить его, хотя сперва и без успеха, принять их предложения. Чтобы укрепить свое влияние в Югославии, Черчилль начал посылать Тито большое количество оружия и продовольствие для голодающего населения на освобожденных территориях. Особо важную роль в его планах играла Сербия, поскольку он всё еще был убежден, что в целом она враждебна партизанскому движению и что Тито придется учитывать это обстоятельство. Действительно, у маршала на другом берегу реки Ибар едва набралась бы тысяча бойцов, тогда как Михайлович мог рассчитывать на 20 тыс. человек и по меньшей мере на 45 тыс. резервистов (помимо тех сил, которые находились под командованием Недича и Льотича). Такая заметная разница, по мнению Черчилля, была не так уж плоха, поскольку предоставляла возможность для дипломатического и военного маневрирования, в результате которого сербы встали бы под знамя Тито. А Тито, после того как его армия пополнилась бы преданными королю войсками, попал бы в зависимость от британцев. Только сначала требовалось выбрать нового премьера югославского правительства, который был бы приемлем как для Тито, так и для Петра II, а кроме того, популярен в Югославии, прежде всего в Сербии, и способен провести сложную операцию так, как ее задумал Черчилль.

Найти такого человека было трудно, ведь все сербские политики в эмиграции являлись сторонниками Дражи Михайловича и не были готовы сотрудничать с коммунистами. В конце концов, британскому премьеру пришлось удовольствоваться несербским кандидатом, Иваном Шубашичем, за которого ратовали американцы и их секретные службы. Помимо этой поддержки, последний хорватский бан имел и кое-какие положительные качества: он был сторонником династии, но, с другой стороны, уже давно не скрывал своей симпатии к Тито и его движению сопротивления. В мае 1944 г. «пастырь», как его называли в зашифрованных донесениях, по инициативе Черчилля прибыл из Соединенных Штатов в Лондон и немедленно начал переговоры о составе нового правительства, наивно надеясь, что сможет спасти старый строй. Король Петр II, исключенный из этой игры, чувствовал себя уязвленным, тем более что Черчилль в его отсутствие уже объявил в парламенте о формировании нового правительства. Вместе с Пуричем он пытался возражать, но когда его поставили перед свершившимся фактом (да еще и Рузвельт, несмотря на свое ярко выраженное сербофильство, повернулся к нему спиной), в конце месяца был вынужден уступить. Так было создано новое правительство, довольно странное, поскольку Шубашич помимо должности премьера взял на себя и функции всех других министров, даже Дражи Михайловича, который был смещен с поста военного министра королевским декретом от 8 июля 1944 г.[716]716
  Barker E. Churchill in Eden v vojni. Zagreb: Globus, 1980. S. 232, 233; Velebit V. Svjedok. S. 129; Adamič L. Orel in korenine. S. 503.


[Закрыть]

Вопрос о положении Югославии в послевоенной Европе, о котором напряженно размышляли ведущие политики в Лондоне и в Москве, неожиданно стал чрезвычайно актуальным. Об этом свидетельствует тот факт, что 1 апреля 1944 г. Черчилль в разговоре с Иденом с беспокойством упомянул о «грандиозной советской миссии» при Тито и о том, что тот послал в Москву свою военную миссию. Руководил ею генерал Велимир Терзич, а наиболее значительным лицом в ней был Милован Джилас, не скрывавший в своих беседах с Молотовым и Сталиным, что новые югославские вожди видят в Советском Союзе землю обетованную. Более того, он прибыл в Москву, так сказать, с отчетом, ожидая услышать в Кремле слова похвалы за хорошо выполненную работу. Недостатка в них не было, Сталин «искренне рассердился», когда Джилас попросил его дать займ и при этом поспешил пообещать, что югославы вернут его после войны: «Вы оскорбляете меня. Вы проливаете свою кровь и хотите, чтобы я брал с вас деньги за оружие! Я не купец, мы не купцы!»[717]717
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 192, 193.


[Закрыть] Из этого разговора Джилас сделал два вывода: что теперь югославские коммунисты могут рассчитывать на советскую помощь и что они должны из оппортунистических соображений и дальше поддерживать хорошие отношения с западными союзниками, но не терять бдительности, ведь те способны на любые подлые удары, не исключая даже покушения на Тито. Так между югославами, Советским Союзом и британцами началась тонкая игра, целью которой было обеспечение политического влияния на Балканах, а единственным правилом – общее понимание того, что сначала надо победить немцев. Ждать положительных результатов московского воодушевления югославским партизанам не пришлось: уже 22 апреля Советский Союз сообщил британцам, что необходимо наладить как можно более тесное сотрудничество с Тито. Доказательство того, что Тито пришелся по сердцу его лидерам, было получено в начале мая: в Бари создали специальную базу с десятью транспортными самолетами для снабжения народно-освободительной армии, а также югославам стали посылать знаки отличия и присваивать звания, что означало – их считают своими. Черчилль наблюдал за всем этим мрачно и с тревогой и уже начал говорить о разделе сфер влияния на Балканах[718]718
  Гибианский Л.Я. Советский Союз. C. 87, 90, 94; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 365.
  Čavoški K. Tito. Tehnologija vlasti. S. 247.


[Закрыть].

В Верховном штабе Тито его интриги вызывали растущее беспокойство, поскольку в них видели красноречивое доказательство британских империалистических амбиций. Однако маршалу удалось сохранить хладнокровие и даже разбить главный британский аргумент – что сербы не на его стороне. В интервью с английскими и американскими журналистами, опубликованном в Times 16 мая 1944 г., Тито подчеркнул, что в его отрядах 44 % составляют сербы, 30 % хорваты, 10 % – словенцы, 5 % – черногорцы, 2,5 % – македонцы и столько же мусульмане. При этом он, конечно, умолчал о том, что большинство его сербов – с западного берега Дрины и что руководство КПЮ в самой Сербии за последнее время много раз пыталось разжечь восстание, но успеха на добилось [719]719
  Broz Tito J. Zbrana dela. Vol. 20. S. 30.


[Закрыть]. В этих обстоятельствах ему придавало мужества осознание того, что при проведении своей политики он может рассчитывать на помощь русских. В середине апреля 1944 г. он послал в Москву телеграмму, в которой жаловался на болгарских коммунистов и на самого Димитрова – из-за их позиции по македонскому вопросу. Сталин через генерала Корнеева послал ему умиротворяющий ответ, говоря, что не будет принимать никакого решения относительно Македонии «без Вашего одобрения». Более того, в нем он высказал свое представление о послевоенных Балканах, причем подчеркнул, что именно в Югославии видит свою главную опору в Юго-Восточной Европе. К ней присоединится и Болгария, когда избавится от союза с немцами и заключит его с Советским Союзом. Для Тито единственным неприятным штрихом в этом тексте было замечание, «что в нашем плане не предусмотрена советизация Югославии и Болгарии». Это явилось подтверждением того, что кремлевский хозяин вовсе не желает проведения социалистической революции на Балканах, а стремится лишь к созданию подчиненных ему «бутафорских демократий»[720]720
  AJ. KMJ I – 3-b/574 D. Depeša iz SSSR upucena preko Korneeva za Titu, 1944; Gibianskj L. Mosca, il PCI e la questione di Trieste (1943–1948) // Dagli archivi di Mosca. L’URSS, il Cominform e il PCI 1943–1951 / Ur. F. Gori, S. Pons. Roma: Carocci, 1998. S. 89, 90.


[Закрыть].