Текст книги "Тито и товарищи"

Старость Тито

Утопия Карделя

После самоубийства сына Борута в конце 1971 г. Кардель на много месяцев замкнулся в себе. X Съезд СКЮ (27–30 мая 1973 г.) придал ему энтузиазма, и он принялся за написание уже четвертой послевоенной конституции с иллюзией, что она сможет изменить ход жизни. Как говорил Кавчич, Кардель был проницательным человеком, в определенном смысле преданным демократии и гуманизму. Поскольку он, по крайней мере отчасти, осознал, что сведение счетов с либеральной элитой и проведение чисток будут иметь опасные последствия, так как югославские народы этого не поддержали (особенно хорваты и словенцы), он искал выход из тупика. «Демократии и человеческому лицу нашего социализма он пытался вернуть больше, нежели у него было взято». Решение он нашел в новой конституции, которой начал заниматься, исходя из своих большевистско-прудонистских взглядов[2365]2365
  AS. Dedijer. T. e. 7. Zapis: Kardelj utvrduje svoju vlast u slovenskoj deželi; Vodopivec P. Od poskusov demokratizacije // Slovenija-Jugoslavija. S. 19; Halder M. Der Titokult. S. 119.


[Закрыть]. Он был уверен, что самоуправление – это «социалистическая категория, которая опирается на общественную собственность» и что она развилась в борьбе против бюрократизма в государственном и экономическом аппарате. Это столкновение между «социалистическим самоуправлением и технократическим сталинизмом» сейчас переросло «в новую фазу революции», которую должна была определить новая конституция. Главной ее целью была реализация рабочим классом и трудовым народом своей руководящей роли в обществе, в котором не было бы конфликтов. «Конституция должна исходить из аутентичных интересов и потребностей человека, отношений между людьми, которые возникают на основе их прав и взаимных обязательств, а не из отношений между человеком и государством». При этом Кардель всё еще был уверен, что речь идет не только о вопросе внутреннего устройства Югославии, но и о модели социализма, которая может иметь международное распространение и значение [2366]2366
  AMZV. Zpravy ZU. Belehrad 1973–1975, 0171/74, V Belehrade, 6. unora 1974; Kardelj E. Spomini. S. 244; Roter Z. Padle maske. S. 324, 325.


[Закрыть]. «Кардель был и хотел быть прежде всего теоретиком, – говорит в другой записи Кавчич. – Он хотел приказывать практике и управлять ею на основе теории. У него теория приобретала характер религии – марксистской религии, источником которой были не Ленин и Октябрь, а Парижская коммуна, идеи Маркса и Энгельса о раннем социализме. Особенно в последние 15 лет своей жизни Кардель был глубоко уверен, что именно на него возложена историческая миссия воплотить в жизнь теоретические и практические основы некоторых взглядов классиков марксизма»[2367]2367
  AS. Dedjer. T. e. 188. Zapis Kardelj, 06.03.1985. S. 2.


[Закрыть].

Создавая идеальное общество, которое он использовал как лабораторию для апробирования своих взглядов, он игнорировал скандалы, интриги и коррупцию, в которых это общество погрязло. Также он не принимал во внимание экономическую слабость Югославии, интеллектуальную ограниченность ее руководящих кадров и утраченные иллюзии граждан, которые оказались в роли подопытных мышей. Он не знал сомнений, о которых мы можем прочесть в дневнике Душана Биланджича в начале 1973 г.: «Спрашиваю себя, возможно ли в каком-нибудь маленьком и, помимо всего прочего, отсталом государстве построить новую общественную систему, отличную от всего мира, который нас окружает, особенно принимая во внимание то, что образуются большие экономические группы, превышающие сто миллионов потребителей. Мировая история не может твориться в маленьком государстве, если это не зов некоего исторического момента»[2368]2368
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 134, 282.


[Закрыть].

Еще больше, чем приверженцев идей Биланджича, планы Карделя, касавшиеся великосербской гегемонии, беспокоили великосербскую группировку. То, что он вместе с Бакаричем и боснийским «правителем» Бранко Микуличем входил в так называемую «могучую тройку», которая оказывала сильное влияние на решения Тито, и то, что кадровая политика сводилась к назначению на важные должности в государственных верхах словенцев, в Белграде многим не нравилось. Особенно на него обиделись за то, что он назначил Митю Рибичича на должность заместителя председателя Президиума СФРЮ, что выглядело так, будто словенцы хотят стать посредниками в отношениях сербов и хорватов[2369]2369
  AMZV. Zpravy ZU, Belehrad 1973–1975, 0171/74, V Belehrade, 6. unora 1974.


[Закрыть]. Как говорит Нико Кавчич, это происходило потому, что сербы всё менее терпеливо переносили «идеологическую узду», которую на них пытался надеть Кардель[2370]2370
  Kavčič N. S. Pot v osamosvojitev. S. 318, 319; Janko M. Niko Kavčič, partizan, bankir, sopotnik Staneta Kavčiča // Delo. 1999. 30.01; Kranjc M.F. Zarote in atentati na Tita. S. 253, 254.


[Закрыть].

Конституция 1974 г. – шаг к «республике объединенного труда»

В 1970-х гг., пишет Джилас, Тито подавил все модернизационные течения. Он оперся на старые общественные, национальные и личные силы, на обобщающие формулы и на повторение идеалов своей молодости: партия, класс, марксизм, монолитность – всё это снова стало актуальным[2371]2371
  Dilas M. Tito. Eine kritische Biographie. S. 312.


[Закрыть]. Частично из-за старческого слабоумия, частично из-за сталинских рефлексов он не имел храбрости опереться на новое либеральное поколение и поэтому выбрал то, что ему было хорошо знакомо и казалось наиболее безопасным – бюрократию[2372]2372
  Udovički D. Treči juni 1968. S. 67.


[Закрыть]. Кардель же все ещё верил, что можно создать условия, которые обеспечили бы Югославии не только существование, но и социальное развитие. В этом отношении он напряг все силы, в немалой степени из-за того, что боялся Советского Союза, поскольку знал: его руководство не любит самоуправства и движения неприсоединения, но готово допускать существование независимой Югославии, до тех пор пока оно заинтересовано в смягчении напряженности в расколотой Европе[2373]2373
  PA. B 42. Bd. 1343.


[Закрыть]. Необходимо было, следовательно, использовать правильный момент и как можно быстрее создать новую конституцию, которая бы гарантировала воплощение самого передового и самого справедливого общества на свете. Общества, которое в случае большого кризиса было бы невозможно разрушить. Беда в том, как сказала Савка Дабчевич-Кучар, что он был «борцом за демократию, целью, отправной точкой и критерием которой был он сам»[2374]2374
  Dabcevic-KučarS. ‘71 Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. I., II. S. 548; AS. Dedjer. T. e. 188. Zapis S. Kavčiča, Šestdeseta leta. S. 4; RoterZ. Padle maske. S. 260.


[Закрыть]. Для того чтобы объяснить гражданам содержание и цель новой конституции и новых понятий, которые она вводила в политический оборот, Кардель сделал всё, что было возможно. К тому же, он не менее восьми раз выступил на телевидении с длинными докладами, «которые из-за усыпляющего многословия не имели успеха»[2375]2375
  TNA. 28/24211/ENU 1/1.


[Закрыть].

Как говорил чехословацкий посол в Белграде, «рабочий класс не любил Карделя, поскольку его теории слишком “ученые” и мало понятны»[2376]2376
  AMZV. Zpravy ZU, Belehrad 1973–1975, 0171/74, V Belehrade, 6. unora 1974.


[Закрыть]. «Если бы он не был так невыносимо скучен в своих речах и работах, – написано в биографическом досье Карделя, которое подготовило британское посольство, – он мог бы быть признан политическим теоретиком международного значения»[2377]2377
  TNA. FCO 28/2118.


[Закрыть].

Тито смотрел на замыслы Карделя скептически, прежде всего оттого, что боялся, что они «уничтожат экономику», как он выразился после прослушивания его доклада на II Конгрессе самоуправленцев в Сараево. Под давлением накопившихся конфликтов и драматических процессов последних лет Тито более или менее безропотно дал согласие на новую конституцию, хотя и произошло это после нового столкновения, которое окончательно охладило их отношения[2378]2378
  Cenčič V. Titova poslednja ispovijest. S. 178; AS. Šentjurc. T. e. 40. Zabeleška razgovora tov. L. Šentjurc, tov. Dedijer, dne 25.05.1987 v Ljubljani.


[Закрыть]. Как говорит Йосип Копинич, Тито был работоспособен и ответственен за свои действия до середины 1960-х гг., потом он начал терять контроль над внутриполитическим развитием и всё, что касалось реформ югославского общества, переложил на Карделя и Бакарича. Во что бы то ни стало Тито заботился, чтобы в новой конституции присутствовал ряд защитных механизмов, которые оберегали бы жизненно важные элементы режима, созданного им за послевоенные десятилетия. Прежде всего он требовал помимо роли партии точнее определить роль вооруженных сил, поскольку это касалось защиты независимости и суверенитета Югославии[2379]2379
  Dabčevič-KučarS. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 865; AS. Dedijer. T. e. 184. Tipkopis za IV. knjigo Titove biografije. S. 370.


[Закрыть]. К упомянутым защитным механизмам относилась статья, обещанная ему Карделем, обеспечивавшая его защиту, согласно которой Тито гарантировался пожизненный пост президента страны. Благодаря этому его власть стала абсолютной и на формальном уровне. «Знаю, – оправдывался Кардель, – что конституционное провозглашение пожизненной власти президента не является комплиментом для демократического государства. Однако я должен был это сделать для государства и для его функционирования. Ранее все высшие государственные деятели на своих местах определенным образом были парализованы. Тито в каждом сомневался. Опасался любого, так как боялся, что у него хотят отобрать власть. Некоторые из нас оказались под особым ударом. Кроме меня были еще Долaнц и Любичич. Йованка своими фантазиями в той же мере разжигала недоверие и сомнения Тито»[2380]2380
  Matunovič A. Titova sovladarica. S. 186; Antonič Z. Rodoljub Čolakovic. S. 307, 308.


[Закрыть].

Новую конституцию Тито анонсировал 23 апреля 1973 г. в речи, с которой выступил в Союзной скупщине. «Судя по всему, он был в порядке, – сообщал британский посол, – однако еще никогда у меня не было впечатления, что он без воодушевления читает слова, написанные кем-то другим. Его речь был точно хронометрирована и длилась один час, после этого заседание скупщины продолжалось всего пять минут, так, наверно, посоветовали врачи. В отличие от его импровизированных речей эта была исключительно долгой и неинтересной»[2381]2381
  TNA. FCO 28/2407/W/35.


[Закрыть]. Но дело было не только в рекомендациях врачей. Тито не был воодушевлен новой конституцией, поскольку ему казалось, что с дополнительным акцентированием государственности республик и автономии Косова и Воеводины разрушается единство Югославии. Его смущало то, что конституция давала республикам возможность выйти из федерации без договора с другими партнерами, особенно без всеюгославского референдума. Он принял ее только потому, что в Конституционной комиссии оказался в меньшинстве и не имел в силу возраста достаточно сил, чтобы вмешиваться во внутриполитические события. Но он утверждал, что через три-четыре года станет ясно, насколько он был прав в своих сомнениях. Свой скепсис он выразил также тем, что не хотел подписывать текст конституции, когда ее приняли 21 февраля 1974 г. Это задание он переложил на председателя Совета национальностей в Союзной скупщине Мику Шпильяка[2382]2382
  Cenčic V. Titova poslednja ispovjest. S. 13, 23, 39, 175; AMZV. Zpravy ZU, Belehrad 1973–1975, 0318/74, V Belehrade, 12. brezna 1974.


[Закрыть].

Эта конституция была четвертая в послевоенной истории Югославии и явилась воплощением мысленных конструкций, с которыми Кардель начал работать уже в конце 1960-х гг., когда представил доклад, названный «Критический анализ функционирования политической системы социалистического самоуправления». Этим докладом он вызвал бурное обсуждение в партийных организациях, поскольку коснулся существенных вопросов, которые в последующие два года стали дополнениями к конституции 1963 г. После падения либералов в Загребе, в Белграде и Любляне «партийный теолог», как его насмешливо называли, не перестал заниматься своей идеологической работой[2383]2383
  Dabčevic – Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. I. S. 360.


[Закрыть]. Он был уверен, что она представляет собой важный шаг в направлении реализации вИдєния Марксом «республики объединенного труда», где рабочий класс и другие рабочие люди непосредственно осуществляют власть. Он хотел реализовать общество, «в котором человек был бы всё меньше гражданином, подданным государства, и всё больше равноправным членом самоуправленческой общности». В этом смысле самоуправление ввели бы также в неэкономические сферы и воплотили его как целостную общественную систему. Осуществлению этой цели прежде всего должны были послужить «основные организации объединенного труда» (ОООТ), которые бы исполняли обязанности на экономических началах как самостоятельные подразделения и договаривались бы между собой на основе своих интересов. Политика бы не вмешивалась в самоуправление, более того, ограничилась бы созданием общественно-экономической системы и ее долгосрочного плана. Чтобы как можно сильнее вплести в политическую канву ОООТ, Кардель вместо традиционного парламентского представительства ввел «депутатское представительство», какого не было нигде в мире. Оно прежде всего предусматривало комплексное устройство советов и скупщин на предприятиях, в районных группах и общинах, в автономных краях и республиках, вплоть до федерации. Каждая ОООТ на тайных выборах должна была избрать делегацию, которая бы направила «корпоративного делегата» в общинную, республиканскую и Союзную скупщину. Эти делегаты должны были быть непрофессиональными политиками и сохранить свои трудовые обязанности. Подобным образом была бы осуществлена непосредственная демократия, которая на постоянной основе оказалась бы связана с самоуправленческой базой и не могла переродиться в «игрушку» партикулярных сил, которые бы попытались монополизировать власть в обществе[2384]2384
  TNA. FCO 28/2411/ENU 1/4; BA, DY 30/J IV 2/2-J/5258; AS. Dedjer. T. e. 7. Intervju s Kardeljem; Žagar M. Ustava SFRJ in ustavni sistem 1974: povzročitelj krize ali mehanizem za njeno razreševanje? // Slovenja – Jugoslavja. S. 233.


[Закрыть]. Так образовались бы совсем новые социальные условия, которые бы сделали возможным осуществление политических и экономических интересов рабочего класса и принятие им самостоятельных решений относительно средств и результатов своей работы.

Короче говоря, конституция Карделя со своими 406 статьями, самая длинная в мире, а также самая тяжело воспринимаемая, включала в себя ряд элементов, направленных на дальнейшее укрепление социалистических основ Югославии. Речь шла об особом виде диктатуры пролетариата, которая нашла бы выражение внутри гармонично организованной государственной общности, в которой отдельные республики и края имели важные полномочия. Только оборона, внутренняя безопасность, внешняя политика и забота о единстве югославского рынка должны были остаться под надзором союзного правительства [2385]2385
  BA. DY 30/IV B2/20/130.


[Закрыть]. «Согласно этой конституции, – самоуверенно сказал Кардель, – Югославия не будет ни федерацией, ни конфедерацией в классическом смысле, а наоборот, будет “совокупностью народов”, которая в значительной мере привнесет в международные отношения содержательно новые категории. В такой общности независимость народов растет больше, чем в классической федерации или конфедерации»[2386]2386
  Cenčič V. Titova poslednja ispovjest. S. 290.


[Закрыть].

Более осторожным был Тито, который дал почитать набросок конституции Фицрою Маклину. «Что думаете, она будет работать?», – спросил Тито у него. «Не знаю, почему бы и нет», – вежливо ответил тот. «Надеюсь на это», – сказал маршал[2387]2387
  Ridley J. Tito. A Biography. P. 393; Maclean F. Josip Broz Tito: a pictorial biography. New York: McGraw-Hill, 1980. P. 108.


[Закрыть]. На самом деле конституция не работала, как констатировал один сербский политик: «Мудрый крайнец Тито обманул. Вместо монолитной партии, которая была идолом для Тито, появились восемь партий, вместо одного сильного государства конституция 1974 г. создала конфедерацию восьми держав, вместо одной экономики мы получили восемь экономик в долгах по горло. Мудрый крайнец, конечно, рассчитывал на законы физиологии – что он переживет Тито и станет его наследником, и тогда бы он кроил конституцию так, что все бы его послушались»[2388]2388
  AS. Dedjer. T. e. 298. Novi prilozi. Vol. IV. Štirinajsto poglavje. S. 27.


[Закрыть].

Из всех республик Сербия тяжелее всего восприняла новую конституцию, поскольку увидела в ней инструмент разрушения своего центрального положения в федерации и покушение на свою территориальную целостность. «Под маской демократизации и децентрализации был легитимизирован сепаратизм и распад Югославии», – позднее комментировал Добрица Чосич[2389]2389
  ČosičD. Piščevi zapisi. S. 217, 218.


[Закрыть]. Сербия была плохо представлена в правящих кругах, так как из-за кадровых изменений после 1972 г. потеряла своих самых способных представителей, поэтому она была вынуждена принять новую конституцию. Конечно же, это произошло после острых дебатов, в которые был вовлечен и сам Тито. Однако он не высказался ни в пользу тех, кто хотел признать за Воеводиной и Косово больше прав, ни в пользу их противников. У Карделя настолько были развязаны руки, что он сумел воплотить свои замыслы[2390]2390
  AMZV. Zpravy ZU, Belehrad 1973–1975, 0341/74. V Belehrade, 22. brezna 1974.


[Закрыть]. Уже долгое время он считал, что важнейшим условием для выживания Югославии после смерти Тито является уравновешивание ее разноликих этнических компонентов. Он был также уверен, что разные народы и народности достаточно зрелы и дисциплинированны и понимают опасность фрагментации, поэтому будут сохранять существующее государственное устройство и без присутствия центральной харизматичной личности[2391]2391
  NARA. Pol 15. Yugo, Belgrade, 22.01.1964.


[Закрыть]. Он создал конституцию, которая стала тяжелым ударом для великосербских кругов, поскольку уничтожала Югославию как единое союзное государство и этим, помимо всего прочего, снижала влияние Белграда на сербское население вне Сербии и в двух краях[2392]2392
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. I. S. 367.


[Закрыть]. Воеводину и Косово конституция уподобила республикам тем, что предоставила им ряд прав, которые подчеркивали конфедеративное устройство государства: членов Президиума СФРЮ избирала не Союзная скупщина, а скупщины республик и краев, внутри этого органа решения должны были приниматься с их согласия, что означало наличие права вето у членов федерации, к чему добавлялось право на самоопределение и отделение[2393]2393
  BilandžičD. Povjest izbliza. S. 147; AS. Dedjer. T. e. 244, Sukob u Srbji 1974.


[Закрыть].

Кардель был достаточно проницательным, чтобы сомневаться в безукоризненности своей работы, хотя и надеялся, что она будет иметь успех. На внутренней встрече в Любляне в 1974 г., хотя он уверенно обосновывал конституционные изменения, в конце вводного слова он также сказал, что это его последняя попытка сохранить СФРЮ[2394]2394
  Об этой встрече мне любезно рассказал Александр Луцу.


[Закрыть]. Несмотря на все красивые слова, конституция по сути была новым экспериментом, который посредством разветвленной системы самоуправления решал наиболее важные политические, экономические, социальные и национальные проблемы[2395]2395
  Dilas M. Tito. S. 161, 162.


[Закрыть]. На самом деле она настежь открывала двери структурам, которые, несмотря на полную раздробленность, всё еще имели сильную внутреннюю организацию: армии и полиции. В этом смысле имели большое значение Закон о национальной безопасности 1974 г., который укрепил контроль ЮНА над территориальной защитой, и Закон о защите государства и его социалистического устройства, принятый в конце 1975 г., который ужесточал наказания для «врагов народа». В нем наиболее дурной славой пользовалась статья 133, статья «ленинского толка», в которой говорилось о враждебной пропаганде и «контрреволюционной деятельности» и тем самым под нее подпадало всё что угодно, даже словесная критика режима. Она была сформулирована настолько небрежно, что давала властям возможность принимать меры против любого, кто дерзнул бы защищать основные права человека. «Полиция прослушивает, сажает в тюрьму, следит, приглашает к сотрудничеству.» – так охарактеризовал ситуацию Добрица Чосич[2396]2396
  ČosičD. Piščevi zapisi (1969–1980). S. 263.


[Закрыть].

Закон об объединенном труде: развал югославской экономики

В этот период активной законодательной деятельности самым важным стал Закон об объединенном труде, принятый 25 ноября 1975 г., после семимесячного общественного обсуждения, в котором Тито не участвовал. Этот «гигантский» закон из 671 статьи, который справедливо назвали «малой конституцией», ставил целью «укрепить, организовать и направить более эффективно самоуправление в условиях социалистической рыночной экономики». Он должен был защищать ее как от сталинских, так и от централистских устремлений, присутствовавших в системе, кроме того, от «анархии», которую постоянно порождает рынок (в чем был уверен Эдвард Кардель). В противоположность Бакаричу, говорил Стане Кавчич, Кардель меньше разбирался в экономике. На нее он «всегда смотрел через очки идеологических предположений и искал приемы и нормы, чтобы направить ее в их русло. Бакарич знал, что экономика подобна дикому коню, которого нельзя полностью укротить и оседлать по желанию. Кардель думал и верил, что это возможно с помощью воли, знания и сознательности Союза коммунистов» [2397]2397
  AS. Dedijer. T. e. 188. Zapis S. Kavčiča. Odnosi Kardelj-Bakarič. S. 6; T. e., 233. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. Petnajsto poglavje. Tito umiruje Hrvatsku. S. 3.


[Закрыть]. Во имя «договорной экономики», как с усмешкой говорили его критики, и во имя самоуправленческого соглашения он отверг как старый хлам не только традиционные рыночные законы, но и любую инициативу, которая тяготела бы к целесообразному планированию югославской экономики[2398]2398
  NSK. Arhiv Bakarič. Kutija 36, Oslobodenje, 28.-30.11.1974; Kardelj: Osnovna reše-nja ustava stimulišu istorijsko neophodno udruživanje rada // Borba. 1975. 10.09; So-cialističko samoupravljanje stvara uvjete da sloboda človeka postaje sloboda stvaraoca: Sjednica Saveznog savjeta za pitanja društvenog urednjenja i Savez sovjeta za privredni razvoj, 04.03.1975; E. Kardelj, Politički sistem socialističkog samoupravljanja (Uvodne napomene iznete nasednici Predsedništva CK SKJ, 13.06.1977); BA. DY 30/J IV 2/2-J/7179.


[Закрыть]. Лозунг «заводы рабочим» он дополнил лозунгом «все доходы рабочим», будучи уверенным, что тем самым обеспечит «свободным производителям» также и политическую власть. При этом он предусматривал тот уровень социалистического развития, при котором продукция обменивается не по рыночной стоимости, а по количеству труда. С введением ОООТ и организаций объединенного труда (ООТ) Кардель запустил в работу огромный бюрократический механизм, который достиг пугающих размеров. «Было подсчитано, – говорил Биланджич, – что при “воплощении” Закона об объединенном труде приняли от 1 250 000 до 1 500 000 правовых актов, которые, конечно же, в основном остались на бумаге»[2399]2399
  Bilandžic D. Hrvatska. S. 680.


[Закрыть]. Результатом этой гигантской массы предписаний и мастодонтовой управленческой надстройки, в которую в 1976 г. были вовлечены миллион человек, стал паралич экономики, ведь годовой показатель индустриального роста за 10 лет с 13 % упал до нуля. В конце 1977 г. рабочая группа СКЮ и Союзного исполнительного веча констатировала, что за прошлый год «треть всех основных организаций коллективного труда не могла обеспечить простого воспроизводства, и не осуществила даже аккумуляции денег»[2400]2400
  Simic P. Tito. S. 279, 316; Halder M. Titokult. S. 125.


[Закрыть]. Ошибочные условия пытались нивелировать ускоренной процедурой займов, при этом одолженные деньги раздавали направо и налево без особого контроля. Всё это было беззаботно растрачено, «добрая часть денег, вероятно, осела в швейцарских банках». За несколько лет до распада СФРЮ министр финансов бернского правительства сказал, что югославы имеют почти 13 млрд долларов на беспроцентных счетах в швейцарских банках[2401]2401
  Nedeljski Dnevnik. 1989. 02.07. S. 2; NARA. CREST. National Intelligence Daily (Cable). 1978. 23.12.


[Закрыть].

При создании своих концепций об «интегрированном самоуправлении» Кардель не мог игнорировать вызовы итальянской, французской и испанской коммунистических партий, которые в середине 1970-х гг. отказались от догмы диктатуры пролетариата и признали, что политический плюрализм важен для развития действительно здорового государства. Словенский идеолог поприветствовал «еврокоммунизм» как позитивное явление в международном рабочем движении, при этом особо подчеркнул свое критическое отношение к гегемонизму брежневского типа.

Одновременно Кардель полагал, что новая интерпретация марксизма приемлема только для специфической действительности Запада и поэтому его нельзя считать «единственным рецептом» или даже примером, которому может последовать Югославия. В условиях зрелого социализма, которого она достигла, именно политический плюрализм мог бы оттолкнуть ее на шаг назад. Результаты этих размышлений он развил в исследовании «Направления развития общественно-политической системы», которое было опубликовано в начале ноября 1977 г. в качестве исходника для XI Съезда СКЮ[2402]2402
  Bilandžic D. Hrvatska. S. 686, 687.


[Закрыть]. В нем он пытался построить квадратуру круга, т. е. комбинировать социализм у власти в Югославии с концепцией плюрализма, но не политического, а наоборот, «плюрализма самоуправленческих интересов». «Он до крайности хотел демократизировать такую проекцию строительства социализма, – говорил Кавчич, – при которой идеологическо-стратегическую монополию держит в руках один субъект, базирующийся на принципах большевистской партии. За эти границы он не выходил и не верил, что можно выйти. Был твердо уверен, что марксизм-ленинизм всё еще имеет монополию на социализм. Верил, что марксизм не только идеология, но прежде всего – знание. В тактическом плане он пошел дальше Коминтерна. В идейно-философском нет. Поэтому отношения демократия – социализм остались у него непоследовательными и недоработанными. Гражданину он хотел дать как можно больше простора, но в то же время хотел, чтобы он двигался только под зонтиком власти, которую осуществляло всезнающее руководство»[2403]2403
  AS. Dedjer. T. e. 188. Zapis S. Kavčiča, Kardelj. S. 4.


[Закрыть].

Инфляция нормативно-правовых бумаг, которыми сыпал Кардель, его постоянное недовольство тем, что было достигнуто, для его товарищей в президиуме звучали как заезженная пластинка. Между словами и практикой, между «реформой реформы», моральным и экономическим кризисом, в котором утопало югославское общество, было слишком большое несоответствие, чтобы они его не заметили [2404]2404
  PirjevecJ. Jugoslavja. S. 343.


[Закрыть]. Консервативные круги внутри партии с досадой шептались о «джиласовщине», которая снова стала актуальной[2405]2405
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 686, 687.


[Закрыть]. На Карделя не нападал никто, поскольку ожидали, что он станет преемником Тито, но никто больше не верил его теориям. «Уже воробьи говорят, – комментировал Душан Биланджич в декабре 1978 г., – что старые идеи исчерпали себя. Новые решения, новые направления, новая политика не могут быть реализованы при жизни Тито. Все ждут времени “Ч”»[2406]2406
  Ibid. S. 181, 699.


[Закрыть].

За утопией, которую провозглашал Кардель, «ярко выраженный дидактичный моралист»[2407]2407
  Nenadovic A. Razgovori s Kočom. S. 170.


[Закрыть], скрывалась горькая сущность автократии Тито, которая осталась единственной точкой опоры неудавшегося югославского эксперимента. Все правящие команды как на союзном, так и на республиканском уровне оказались неспособными и дилетантскими. С 1972 г. на различные планы развития потратили 40 млрд долларов, но не достигли ничего[2408]2408
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 223.


[Закрыть]. При этом сильно задолжали загранице, следуя примеру союзного министра финансов Петра Костича, который без ведома правительства занял миллиард долларов, чтобы спасти убыточный металлургический завод в Смедерево[2409]2409
  Bilandžic D. Hrvatska. S. 684.


[Закрыть]. После принятия конституции 1974 г. этот тренд укрепился, поскольку республики благодаря приобретенной государственности не нуждались в одобрении Белградом кредитов, которые они брали за рубежом. Между тем Югославия к середине 1970-х гг. задолжала загранице больше 4600 млн американских долларов, к концу же десятилетия долг составил 16 млрд долларов. Мировой экономический кризис, который вызвал рост цен на нефть и нефтепродукты, внутренние проблемы страны, как мы уже отмечали, сильно замедлили экономический рост, к которому в прошлом привыкли югославы. В ответ на это отдельные республики обратились к автократии, что еще больше подчеркивало неудачу союзного правительства в создании единого рынка и в реализации «разделения труда», о котором говорилось в пропаганде режима. Несмотря на то что наиболее развитый север предназначил по плану пятилетки 1971–1975 гг. для неразвитого юга около трех миллиардов долларов и в следующую пятилетку намеревался даже превысить эту сумму, пропасть между ними было невозможно преодолеть[2410]2410
  Cenčič V. Titova poslednja ispovijest. S. 47; NIE 15–79, Prospects for Post-Tito Yugoslavia. Voll. II – The Annexes, 25.09.1979 // Yugoslavia. From «National Communism». P 590, 601, 602.


[Закрыть].

Кардель знал, в каких опасных условиях находится государство: с 1974 г. не было ни одного партийного заседания или других закрытых встреч, на которых не подвергали бы критике современные экономические и политические реалии. На встрече союзных функционеров в феврале 1977 г., когда он уже знал, что смертельно болен, он сказал: «Не ждите больше меня. Когда читаю газеты и слушаю разговоры, мне становится страшно. Через год или два мы скатимся в инфляцию, которая будет мчаться галопом, как в Чили [где в 1973 г. произошел государственный переворот против левого президента Сальвадора – Й. П.]»[2411]2411
  BilandžičD. Hrvatska. S. 685.


[Закрыть]. Еще более горьким откровением стали его слова Богдану Магличу, югославскому физику в США: «Наша система страшная и ошибочная». «Практически ничего нельзя сделать. Ни одно изменение к лучшему уже невозможно»[2412]2412
  Simič P. Tito. S. 316; Idem. Svetac i magle. Tito i njegovo vreme u novim dokumentima Moskve i Beograda // Službeni list SCG. Beograd, 2005. S. 20.


[Закрыть]. Наиболее выразительно и красноречиво он признал поражение следующей фразой: «Счастья человеку не может дать ни государство, ни система, ни политическая партия. Счастье может сотворить только сам человек».