Текст книги "Тито и товарищи"

Тито и Святой престол

Самым ярким событием путешествия в Рим была встреча Тито с папой Павлом VI; это был первый случай, когда глава коммунистического государства вошел в Апостольский дворец. Отношения между Святым престолом и Белградом стали крайне напряженными в сентябре 1946 г. из-за процесса против загребского архиепископа Алоизие Степинаца, который состоялся вопреки попыткам Тито его избежать. Обвиненный в том, что сотрудничал с усташами во время войны и после нее, Степинац был осужден на 16 лет принудительного заключения. Отношения драматически ухудшились в 1952 г. когда Пий ХП назначил его кардиналом. В то время, когда Сталин представлял для него смертельную угрозу, Тито не мог понять, как папа решился на столь откровенно враждебный шаг. Тем более что он предусмотрительно выпустил Степинаца в 1951 г. из тюрьмы и направил в его родную деревню. Этот милостивый шаг не удовлетворил Католическую церковь. В глазах верующих всего мира кардинал стал жертвой титовского режима, что вызывало враждебные чувства к Югославии прежде всего в США, поскольку Степинаца воспринимали как мученика. Только после его смерти в 1960 г. и похорон в Загребском кафедральном соборе обстановка улучшилась. То, что Тито это разрешил вопреки мнению хорватских партийных функционеров, не осталось незамеченным в Ватикане. Наследник Пия ХП папа Иоанн ХХШ спустя некоторое время после начала своего понтификата дал толчок обновлению диалога, признал послевоенные изменения в Югославии и дистанцировался от усташской эмиграции. Когда Тито посетил Латинскую Америку, помимо всего прочего, он попытался убедить местных епископов не занимать в отношении него слишком отрицательной позиции. Вопреки противостоянию римской курии и Сербской православной церкви, которая не забыла преступлений католиков в НГХ, наследник Иоанна ХХШ, Павел VI после тайных переговоров в 1966 г. подписал с Белградом протокол о сотрудничестве и в 1970 г. обновил дипломатические отношения. Ватикан в первую очередь видел в Югославии пример сосуществования церкви и государства, который можно было бы ввести где-нибудь еще в коммунистическом мире[2268]2268
  NARA. Pol. Vat-Yugo, Rome, 02.02.1965; Dabčevič-KučarS. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 452; Vrhunec M. Šest let s Titom. S. 82–84; AMVZ. Zpravy. Belehrad 1966–1967. S. 323–325; PA. B 26. Bd. 457; TNA. FO 371/1828/NU 0791; NU 1781; Terzič N. Odnos Josipa Broza Tita prema Rimskokatoličkoj crkvi 1945–1952 // Vojnoistorijski glasnik. 1996. Vol. I; Roter Z. Padle maske. S. 185, 186, 237, 238; Antonič Z. Rodoljub Čolakovič. S. 491, 492.


[Закрыть]. Со своей стороны Тито также сделал несколько примирительных шагов в сторону католической церкви, среди прочего в 1964 г. он вместе с Йованкой посетил картезианский монастырь Плетерье и на следующий год инициировал новый закон о религиозных обществах, который давал больше прав верующим[2269]2269
  TNA. FO 371/182879/NU 1781/1; NU 17.


[Закрыть]. За кулисами по дипломатическим каналам до конца 1966 г. он часто общался с папой Павлом VI, обменивался с ним взглядами на актуальные международные вопросы. Монтини был так «впечатлен государственной мудростью Тито, его способностями и ролью в международных отношениях», что считал его искренним и самым большим сторонником мира на земле[2270]2270
  Stuparič D. Diplomati izvan protokola: ambasadori Titove Jugoslavije. Centar za kul-turnu djelatnost Saveza socjalističke omladine Zagreba. Zagreb, 1978. S. 327.


[Закрыть].

Это же отразилось и в приветственной речи, с которой он принял Тито в Ватикане. В ней он высоко оценил усилия Тито по сохранению мира, которые способствуют более плодотворным отношениям «между народами и континентами». При этом он «забыл», что Пий XII отлучил от церкви всех католиков, замешанных в процессе против Степинаца, а значит, опосредованно и маршала. Сотрудничество, которое начали Югославия и Святой престол на этой ниве, уже привело к многообещающим результатам[2271]2271
  PA. B 42. Bd. 1350.


[Закрыть]. Сразу по приезде Тито в Рим стало очевидно, что его визиту уделяют большое внимание, поскольку на аэродроме его встречали помимо итальянских высокопоставленных лиц и представители Ватикана, что было весьма необычным. Впервые в истории какому-то гостю папы оказали такие почести[2272]2272
  Stuparic D. Diplomati. S. 338.


[Закрыть]. Кардинал Жан-Мари Вийо, государственный секретарь Святого престола, говорил: «Югославии повезло, что у нее есть Тито», кардинал Эжен Тиссеран ему вторил: «Он гордость югославских народов, и если бы в других государствах был Тито, не нужно было бы бояться за мир во всем мире»[2273]2273
  Ibid. S. 340.


[Закрыть].

То, что папа принял Тито 28 марта, как раз в тот день, когда другие коммунистические лидеры собрались в Москве на XXIV Съезде КПСС, и беседа с Тито велась два с половиной часа, имело дополнительную информационную ценность[2274]2274
  NARA. CREST. CIA. Yugoslavia. An Intelligence Appraisal, 27.07.1971; TNA. FCO 28/1628/ENU 1/4.


[Закрыть]. На съезде Брежнев упомянул Югославию только одной фразой в числе социалистических стран. Это можно было интерпретировать как указание на то, что она входит в сферу советских интересов[2275]2275
  Dabčevic-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 601.


[Закрыть]. Усилия маршала Тито и его окружения воспротивиться этому оказались небезрезультатными, что доказал его визит в Ватикан.

Брежнев – в Белград, Тито – в США

Будучи уверенным в том, что Югославия «удержится на плаву», Запад не скупился на экономическую и политическую помощь, которая выражалась в более или менее открытых заявлениях, что НАТО не позволит расширения Советского Союза до адриатического побережья[2276]2276
  NARA. CREST. CIA. Yugoslavia: An Intelligence Appraisal, 27.07.1971.


[Закрыть]. Режим Тито, прежде всего, из-за давления инфляции, дефицита внешней торговли и растущей безработицы опять оказался в тяжелом положении. Югославы просили в кредит 600 млн долларов у МВФ, США и ряда западноевропейских государств, что им позволило бы перебиться до 1972 г. В Вашингтоне считали, что следует ожидать и других просьб о помощи[2277]2277
  Ibid.


[Закрыть].

При всей лихорадочной деятельности, которую югославы развили после 1968 г. на международной арене, укрепляя отношения с неприсоединившимися странами, с Китаем и с Западом, они не переставали повторять, что их политика не направлена против СССР. Это дало результаты, поскольку диалог между Белградом и Москвой ощутимо укрепился. Когда весной 1971 г. пришла новость, что Тито как первый президент коммунистического государства приглашен с официальным визитом в США, Брежнев впервые за три с половиной года по собственной инициативе поспешил в Белград 22–25 сентября. На пленарных встречах обеих делегаций шли активные переговоры, важным стал и семичасовой диалог между двумя руководителями с глазу на глаз, который состоялся на охоте в Караджорджеве и явился, конечно же, предметом всевозможных предположений, сомнений и страхов[2278]2278
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 603; Bilandžic D. Povijest izbliza. S. 298; NARA. CREST. Propaganda Perspecrives, Brezhnev in Yugoslavia, 04.11.1971.


[Закрыть]. После довольно оживленного обмена мнениями Брежнев, вернувшись из «неофициальной и дружественной поездки», сделал заявление, которого Тито ждал столько времени: он подтвердил, что Белградское соглашение 1955 г., которым Хрущев признал за Югославией право идти к социализму собственным путем, остается в силе. Взамен Тито обещал, что урегулирует обстановку в государстве, и одновременно разрешил, чтобы в официальной декларации был упомянут принцип «социалистического интернационализма», как, впрочем, и «связь коммунистических партий всего мира». У него не было иллюзий, что СССР окончательно отказался от своих гегемонистских амбиций. Гарантии Брежнева в этом смысле он обозначил как «слова, слова, слова», хотя принял их как желаемое перемирие, которое нужно использовать как можно активнее, поскольку Советский Союз обещал 600 млн долларов, а может быть, и другие кредиты [2279]2279
  Vrhunec M. Šest let s Titom. S. 99-102; TNA. FCO 28/1636/ENU 3/303/1; FCO 28/1635/ENU 3/303/1; FCO 28/1636/ENU 3/303/1; AMZV, Zpravy ZU 622461, V Belehrade, 15. dubna 1973; Memo, Tito’s Time of Troubles, 17.11.1972 // Yugoslavia. From «National Communism».


[Закрыть].

В конце октября 1971 г. последовал визит Тито в Вашингтон, куда он отправился также как посредник между великими державами. От американцев в этой связи он потребовал общее коммюнике, в котором бы они заявили, что мир и безопасность во «всей» Европе неделимы. Еще никогда США так открыто не выступали в пользу югославской независимости, как в тот раз, вдобавок они обозначили движение неприсоединения как «важный фактор», который обеспечивает «активный вклад в решение мировых проблем» и в «развитие международных отношений»[2280]2280
  PA. B 42. Bd. 1348; Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 603.


[Закрыть]. Не говоря уже о комплиментах, которыми засыпали Тито. Тито был принят, как писала Evening Star, с исключительной помпой (а также с высокими мерами безопасности). Washington Post назвала его легендарным руководителем, который вызвал у президента Никсона искреннюю симпатию и который находится в тесном контакте с изменяющимся миром и его новой расстановкой сил. Baltimore Sun подчеркнула, что Тито удалось смягчить внешние и внутренние острые проблемы путем политики «примирения и приспособления». В этом он настоящий глашатай эпохи ослабления напряженности, чьего совета и помощи ищут многие. Сейчас, без сомнения, и в Вашингтоне[2281]2281
  PA. B 42. Bd. 1350; MandičB. Tito u dialogu sa svijetom. S. 369.


[Закрыть].

К этой позитивной, хотя в чем-то слишком оптимистичной оценке нужно еще добавить, что визиты Тито в Западную Европу и США имели свои дивиденды, поскольку Югославия получала весьма выгодные кредиты в поддержку своей стабилизационной программы приблизительно в размере 1 млрд американских долларов[2282]2282
  Vrhunec M. Šest let s Titom. S. 121, 122.


[Закрыть].

Затишье перед бурей и окончательная расправа с Маспоком

В октябре 1971 на Плитвицах были организованы большие учения, названные «Свобода ‘71», в которых участвовало более 60 тыс. человек из частей регулярной армии и территориальной обороны. Согласно общему мнению, они подтвердили готовность вооруженных сил к защите государства и его общественного устройства[2283]2283
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 684–689; PA. B 42.
  Bd. 1351; IIM 76-04 °C, The Yugoslav Armed Forces, 01.10.1976 // Yugoslavia. From «National Communism». P. 546.


[Закрыть]. Хотя в разговорах с хорватским руководством Тито всё еще обвинял некоторых своих важнейших соратников, высоких политических, государственных и военных деятелей в том, что они, вероятно, «агенты иностранных военных служб»[2284]2284
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 888; Kranjc M.F. Zarote in atentati na Tita. S. 351.


[Закрыть], внутренняя ситуация всё же несколько стабилизировалась. Главный редактор белградского журнала NIN Фране Барбиери еще в середине ноября утверждал, что нужно быть благодарным реформе конституции, поскольку она позволила преодолеть сербско-хорватский конфликт[2285]2285
  NIN. 1971. 14.11.


[Закрыть].

На самом деле речь шла о затишье перед бурей, которую вызвала забастовка студентов в поддержку хорватских экономических требований за неделю перед 29 ноября, югославским государственным праздником. В эйфории они приветствовали «перемены в общественно-государственном устройстве, которые создают Социалистическую республику как суверенное, национальное государство хорватского народа», но теперь они еще требовали собственное место в ООН и своего представителя в Международном банке, который непосредственно бы вел переговоры о кредитах. Утверждали, что нужно создать автономный Национальный банк и независимую армию и прежде всего гарантировать Хорватии, что она сохранит в своих кассах валюту, которую заработает[2286]2286
  PA. B 12. Bd. 547; TNA. FCO 28/2113/ENY 1/3; AJ. KPR. II-4-a. K 167. Zaključci završnog zbora hrvatskih sveučilištaraca o promjenama hrvatskog ustava, 22.11.1971.


[Закрыть]. «Ведут себя как обезьяны в девственном лесу, – прокомментировал Крлежа. – Взобрались на дерево и от собственного крика не чувствуют, что им огонь уже жжет задницу»[2287]2287
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 819.


[Закрыть].

Студенты хоть и послали Тито и хорватским руководителям телеграммы, в которых выразили свою лояльность, всё же не смогли развеять сомнения, что речь идет о контрреволюционной акции, которая инициирована извне. Мнения о том, кто является ее режиссером, были различными: одни указывали пальцем на усташских эмигрантов, другие – на белградские тайные службы, которые таким образом пытались скомпрометировать хорватское руководство. Хорватское руководство открестилось от забастовки, но выразило понимание «нетерпению молодежи». Попытки Савки Дабчевич-Кучар и ее сотрудников убедить студентов прекратить забастовку, не были успешными, напротив, произвели впечатление, что это только фасад, за которым скрываются другие намерения: использовать студенческие протесты для достижения собственных целей[2288]2288
  TNA. FCO 28/1630/ENU 1/7; AJ. KPR. II-4-a. K 167. O situaciji na Zagrebačkom sveučilištu, 24.11.1971; Informacija CK SKH o štrajku studenata, 01.12.1971; Depeša studenata Titu, 23.11.1971; Swain G. R. Tito. A Biography. P. 175.


[Закрыть]. То, что хорватская КП перестала координировать свою работу с партийными органами на союзной ниве, еще больше подкрепляло это сомнение[2289]2289
  NARA. CREST. Office of National Estimates, Memorandum: The Crisis in Croatia, 05.01.1972 // Yugoslavia. From «National Communism». P. 2650; AS. Dedijer. T. e. 233. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. Petnajsto poglavje. Tito umiruje Hrvatsku. S. 82, 85, 86.


[Закрыть].

Хотя движение загребских студентов не имело большого размаха и к концу месяца начало угасать, Тито его использовал для сведения счетов с хорватами [2290]2290
  Tomac Z. The Struggle for the Croatian State: Through Hell to Democracy. Zagreb: Profikon, 1993. S. 34; AJ. KPR. II-4-a. K 167. Govor Dražena Budiše na mitingu studenata povodom okončanja štrajka. 03.12.1971; Supek I. Krivovjernik na ljevici. Zagreb: Globus, 1992; Bjelajac M. JLA. S. 98.


[Закрыть]. В Белграде шептались, что всё это происходило из-за того, что Тито якобы слышал, будто «Савка и Мико» намереваются его подсидеть. Решение о сведении счетов было принято несколько ранее, как можно заключить из разговора, который Эдвард Кардель имел 19 ноября 1971 г. с западногерманским послом. По его просьбе он прокомментировал внутреннюю ситуацию в государстве, причем полагал, что децентрализация, которую спровоцировала реформа конституции, подготовила условия для урегулирования национальных споров. Сейчас действуют уже обузданные «этатистские» стремления в отдельных республиках и сильно развитые реформистские процессы в направлении интегральной системы рабочего самоуправления. «Здесь и там нужно будет навести порядок»[2291]2291
  PA. B 42. Bd. 1343; Dabčevic-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 809.


[Закрыть]. Об этом позаботился Тито, который в конце ноября 1971 г. раньше времени вернулся из поездки в Румынию. На его решение окончательно расправиться с хорватским национализмом, вероятно, повлиял разговор, состоявшийся у него с Любичичем. Он рассказал Тито, что члены Союза борцов, не только в Сербии, но и в Хорватии и в других республиках, взволнованы из-за его нерешительности, и судя по всему, намекнул, что его положение во главе государства и армии в опасности: «Или ты, или они»[2292]2292
  Ridley J. Tito. A Biography. P. 397; AS. Dedijer. T. e. 233. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. Petnajsto poglavje. S. 65.


[Закрыть]. В ответ на эту угрозу Тито созвал заседание в Караджорджеве, в своем любимом охотничьем хозяйстве, куда пригласил «товарищей из Хорватии»[2293]2293
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 895; Sječa Hrvatske u Ka-radordevu 1971. Autorizirani zapisnik. Zagreb: Meditor, 1994.


[Закрыть]. С Савкой Дабчевич-Кучар и ее соратниками 30 ноября – 1 декабря он разговаривал 20 часов подряд – что было для него нетипично, поскольку Тито не любил долгих встреч – но без драматизма. Напряженность атмосферы подчеркнула только вооруженная охрана перед зданием, где проходила встреча и где они жили[2294]2294
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 932; Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 189; Vrhunec M. Šest let s Titom. S. 267.


[Закрыть]. Он полагал всё еще, что в Хорватии только несколько сотен шовинистов, которые, однако, смогли вызвать массовое движение, что недопустимо. В республике слишком много демократии: «Я всегда говорил, что для классового врага демократии нет» [2295]2295
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 931.


[Закрыть].

Марафонская встреча, по мнению Тито, оказалась неудачной, поскольку из 19 членов хорватской делегации на его сторону перешли только Бакарич и семь человек, в то время как большинство во главе с Дабчевич-Кучар и Мико Трипало не хотели отступать. Обсуждение поэтому продолжалось 1 и 2 декабря внутри расширенного президиума СКЮ, собранного на ХХI заседании, которое вел Стане Доланц. На этот раз Тито был более резким: он утверждал, что целью Маспока прежде всего было уничтожить Социалистический союз трудового народа и постепенно превратить партию в организацию националистического типа. «Далеко ли это от национал-социализма?»[2296]2296
  NSK. Arhiv Bakaric. Kutja 33. Izlaganje Tita političkom aktivu Hrvatske.


[Закрыть] Заседание Тито закончил речью, которой югославские средства массовой информации придали большое значение. В ней он осудил загребскую руководящую команду за снижение бдительности, легкомыслие и гнилой либерализм, которые имели негативные последствия в Хорватии. Программа хорватских коммунистов была, по его мнению, неясной и отступала от решений IX Съезда СКЮ, о чем, помимо всего другого, свидетельствовало возникновение Маспока. Тито указал на опасность того, что в этом движении объединились люмпен-пролетариат, антиреволюционные националисты, шовинисты, догматики «и черт знает кто еще». При этом он отметил поддержку из-за границы, которой пользовались эти силы (он думал об усташских эмигрантах, а также о западных спецслужбах). Он осудил публикации в хорватской печати, которые частично были антиконституционными и противозаконными, особо напал на Матицу Хорватскую, подстрекательств которой не мог более терпеть. Острая критика, которую он месяцами направлял в адрес хорватского партийного руководства, была, по его мнению, бесплодной, о чем свидетельствовало то, что хорваты даже теперь оказались неспособны к самокритике[2297]2297
  PA. B 12. Bd. 557; Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 940949.


[Закрыть]. На встрече он не избег и сам упрека со стороны Карделя, который ему открыто указал на то, что он слишком долго поддерживал руководителей Маспока и что он виновен в событиях в Хорватии. Однако эти слова не были занесены в стенограмму[2298]2298
  BilandžičD. Povjest izbliza. S. 220.


[Закрыть].

Речь Тито, которую в тот же день транслировало телевидение, президиум в целом принял и включил ее в итоги XXI заседания. Единственным, кто попытался защитить хорватов, были сербские либералы с Латинкой Перович и Марко Никезичем во главе, поскольку они осознали (но слишком поздно, как отмечала Савка Дабчевич-Кучар), что теперь очередь за ними. Уже в мае, на конфиденциальной встрече с Тито они насмерть схлестнулись с ним из-за его критической позиции относительно враждебной атмосферы, которая сложилась против него в Белграде[2299]2299
  Simič P. Tito. S. 305–307; Markovič D.D. Život i politika, 1967–1978. Vol. I. S. 283, 284; Milosavljevič O. Činjenice i tumačenja. S. 106.


[Закрыть].

Ближе к вечеру 2 декабря 1971 г. Тито принял Савку Дабчевич-Кучар, Мико Трипало и их соратников, с тем чтобы они ему сообщили свое решение – принимают они постановления XXI заседания или нет. Дабчевич-Кучар и Трипало ответили отрицательно и потребовали, чтобы эти постановления сперва были обсуждены в Хорватии, и только после этого было бы принято решение о том, что будет дальше. Тито ответил на это отрицательно и сказал, что тот, кто выражает несогласие, возьмет ответственность за последствия на себя. Но упрямая Савка еще раз встряхнула Тито: «Товарищ Тито, осторожнее, думайте, что делаете, с нами весь рабочий класс и хорватский народ». Тито на нее спокойно посмотрел и сказал: «Савка, ты глубоко ошибаешься»[2300]2300
  Simič P. Tito. S. 305–307; Markovič D. Život i politika, 1967–1978. Vol. I. S. 283, 284; Milosavljevič O. Činjenice i tumačenja. S. 106.


[Закрыть]. Несмотря на упрямство собеседников, Тито решил спасти хотя бы Трипало. 8 декабря, когда в Караджорджеве была созвана встреча Исполнительного бюро, он позвонил Савке и Пиркеру и предложил им выйти из ЦК СКХ, одновременно он убеждал Трипало остаться и продолжить работу. Но Трипало отклонил это предложение со словами: «Я ответственен. Считаю себя одним из ответственных за эту политику»[2301]2301
  Ridley J. Tito. A Biography. P. 399; AS. Dedjer. T. e. 233. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. Petnajsto poglavje. Tito umiruje Hrvatsku. S. 103; Milosavljevič O. Činjenice i tumačenja. S. 105.


[Закрыть].

На место уволенных загребских руководителей пришли люди, о которых можно было бы сказать, что они, «без сомнения, будут послушны», как отметил Бакарич[2302]2302
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 798.


[Закрыть]. Председателем ЦК СКХ стала партийный идеолог Милка Планинц, ее секретарем – бывший «борец» и журналист Йосип Врховец, Иван Мишкович, многолетний сотрудник УГБ и уже союзный секретарь внутренних дел стал и членом Исполнительного комитета ЦК. Кроме этих серых аппаратчиков реальная власть перешла в руки местных консервативных групп, каковыми были Союз борцов, в котором влиянием пользовались прежде всего сербы и службы безопасности. Последние были настолько сильны, что в середине семидесятых годов даже вынудили Владимира Бакарича сделать предупреждение, чтобы партия следила за тем, что происходит[2303]2303
  NARA. CREST. Soviet Union-Eastern Europe. Cominformists in Croatia. 05.08.1975.


[Закрыть].

«Отстрел» загребских либералов после падения Ранковича был наиболее драматичным событием в современной югославской истории. Этими действиями Тито еще раз утвердил себя в качестве хозяина местной политической сцены и подчеркнул, что при коммунистическом режиме без железной руки нельзя[2304]2304
  PA. B 12. Bd. 547.


[Закрыть]. Это было подкреплено введением в Загребе особого положения; весь город заняли многочисленные полицейские части, которые изолировали студенческие общежития с целью предотвратить возможные демонстрации. Вопреки этому несколько вечеров подряд происходили столкновения между полицией и несколькими сотнями студентов, которые, выкрикивая «Савка – Трипало», собрались на площади Революции. В последующие дни были организованы судебные процессы, которые последовали указанию Тито, чтобы «судьи не держались за букву закона, как пьяный за стену». Как этого в свое время потребовал Тито от возмущенной Савки Дабчевич-Кучар на Бриони в конце апреля и позднее в Белграде[2305]2305
  Dabčevic-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. I. S. 564; Knj. II. S. 655; Čavo-ški K. Tito. Tehnologija vlasti. S. 181.


[Закрыть], арестованные студенты были осуждены на сроки от четырех до восьми недель. Хуже всего пришлось видным представителям Маспока, которые были заключены в тюрьму и осуждены за то, что хотели силой изменить общественное и государственное устройство. Повсюду в Хорватии начались чистки и судебные процессы, в которые было вовлечено приблизительно 2 тыс. человек, что сопровождалось исключением из партии, государственной администрации или экономики. В своих воспоминаниях Савка Дабчевич-Кучар пишет, что в то время из СКХ были исключены (или сами вышли из партии) почти половина членов. Некоторые университетские профессора потеряли работу[2306]2306
  DabčeviC-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 986, 992, 996; BilandžiCD. Hrvatska. S. 655; AJ. KPR. II-4-a. K 167. Informacija o stanju istrage protiv kontrarevolucionarnih grupa u Zagrebu. 19.04.1972.


[Закрыть], Тито отстранил генерала Янко Бобетко, за то якобы, что он подорвал веру народа в партию и ЮНА[2307]2307
  NARA. CREST. Central Intelligence Bulletin. 13.12.1971.


[Закрыть]. В кругах политически ангажированной загребской интеллигенции распространились страх и разочарование, поскольку хорваты снова оказались на скамье подсудимых в качестве народа, в югославской федеральной структуре меньше других достойного доверия[2308]2308
  PA. B 12. Bd. 547.


[Закрыть]. В Хорватии, население которой двинулось в некую «внутреннюю эмиграцию», сообщало западногерманское посольство из Белграда, «стали преобладать депрессивные настроения и наступила летаргия»[2309]2309
  PA. Zwischenarchiv. 112617. 13.03.1973.


[Закрыть].

Битва против менеджеров

В последние годы, с тех пор как была начата экономическая реформа, Тито в общественных выступлениях часто предупреждал об опасности бюрократов и технократов. Уже в декабре 1969 г. в своей речи в Сараево он их отчитал, отметив, что они хотят заполучить монополию и снова вытеснить «непосредственных производителей» на ступеньку наемных работников[2310]2310
  PA. B 42. Bd. 1341.


[Закрыть]. В последующие два года Тито развивал эту полемику далее, пока после поражения хорватов полностью не посвятил себя ей. На самом деле речь шла не столько об идеологических вопросах, сколько о вопросах силы. Тито и его соратники в первую очередь осознали, что внутри рабочих организаций «менеджеры» и их управленческие комитеты подрывают влияние партии. С этими комитетами в прошлом было нетрудно справиться с помощью лояльных, хотя и немногочисленных членов СКЮ. В управленческих комитетах, которые между тем выдвигались на предприятиях с учетом экономического образования и компетентности, возможность провести партийную линию была существенно меньше. Опасность красноречивее всего обозначил Эдвард Кардель, который сказал, что СКЮ угрожает «отделиться от правящей классовой базы и понизиться до уровня незначительного довеска бюрократии, когда ею завладеют менеджеры»[2311]2311
  Ibid.


[Закрыть].

Речь Тито в Караджорджеве в последующие недели в несколько смягченном виде стала обязательным чтением для всех партийных органов, при этом акцент делался на утверждение, что искать главную причину хорватских отклонений нужно в отступничестве от марксизма-ленинизма, в уничтожении руководящей линии партии и роли народа, в снижении твердого руководства и в полной идеологической анархии[2312]2312
  BA. DY 30/IV A 2/20/1158.


[Закрыть]. Всё чаще можно было слышать, что идея партии, которая ведет, а не правит, провозглашаемая югославами последние 20 лет, неудачна. Тито пришел к заключению, что партия должна осуществлять сильный контроль над децентрализованным самоуправленческим обществом, чтобы оно выжило. Он требовал больше власти для ее центральных органов, больше дисциплины, и был готов для этого использовать в том числе и силу. В связи с этим была создана особая «Программа действий», которая должна была обеспечить контроль рабочих над инвестициями, искоренить коррупцию и устранить из партии все «чужеродные элементы»[2313]2313
  NARA. CREST. Office of National Estimates. Memorandum. The Crisis in Croatia. 05.01.1972.


[Закрыть].

Знак для начала нового наступления подала II Конференция СКЮ, которая имела исключительное значение, поскольку была своего рода заменой настоящего партийного съезда. Ее созвали в Белграде 25–27 января 1972 г. с целью, как сказал Тито, чтобы она стала «поворотной точкой в нашей организационной деятельности». В этом ключе преобразовали Исполнительное бюро, которое сократили с 15 до 8 членов, и таким образом снова централизовали партийную верхушку. Из нее исключили «великих лидеров» Карделя, Влаховича, Тодоровича, Црвенковского, а включили второсортных личностей и тем самым еще больше укрепили власть Тито[2314]2314
  BilandžičD. Povjest izbliza. S. 125; TNA, FCO 28/2117; NARA. CREST. Propaganda Perspectives, The Yugoslav Experiment Challanged. March 1972; Swain G. R. Tito. A Biography. P. 177.


[Закрыть].

Прежде всего на конференции осудили политику невмешательства, которая угрожала отъемом у партии контроля над экономикой и превращением ее в запасное колесо. Под ударом оказались банки и предприятия, которые работали с заграницей, поскольку они якобы накапливают капитал в ущерб рабочим и наживаются на результатах их труда. На самом деле речь шла об обвинениях, которые уже сформулировали хорватские либералы, правда, с национальным, а не с классовым акцентом. Верховные руководители использовали их, чтобы с аргументами, совсем чуждыми экономической логике, отвергнуть само понятие предприятия, опирающегося на заработки и конкурентоспособность, и вместо него создать «организацию объединенного труда», которая должна была строиться на пролетарской солидарности. В результате они оставили на обочине словенских и сербских либералов, утверждавших, что необходимо продолжать реформу и освободить экономику от партийного покровительства. Их слабым местом были именно «менеджеры», на которых они ставили. Среди менеджеров царили коррупция и расхищение общественной собственности, поскольку многие под прикрытием своих фирм перевели за границу значительные средства (4 млрд долларов), на которые создали новые предприятия под своими именами. Эти операции, которые они защищали, утверждая, что необходимо обеспечить проникновение югославской индустрии на мировой рынок, создали, конечно, условия для всевозможных злоупотреблений и нечестых дел. Повсюду предприятия безответственно обрастали долгами, и государство вскоре столкнулось с большим внешнеторговым дефицитом и с самым высоким уровнем инфляции в Европе[2315]2315
  TNA. FCO 28/2407/ENU 1/1.


[Закрыть]. Не случайно в 1971 г., когда стали очевидными перемены, более 130 директоров предприятий бежали за рубеж, где у них были свои «фирмы». Это, конечно же, дало возможность консервативным силам пойти против либерализма и выступить защитниками морали и идеологической правоверности.