Текст книги "Тито и товарищи"

Операция «Рёссельшпрунг[721]721
  Ход конем (нем. Rbsselsprung).


[Закрыть]»

Весной 1944 г. природа в Дрварской долине расцвела: с гор налетали неожиданные, но кратковременные грозы, сквозь облака пробивались лучи полупрозрачного света, повсюду журчали свежие горные ручьи. Вся долина была в зелени и цветах[722]722
  Nikoliš G. Korijen, stablo, pavetina. S. 596.


[Закрыть]. Среди этой идиллии 25 мая 1944 г., в день, который уже во время войны стали отмечать как официальный день рождения Тито[723]723
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 137.


[Закрыть], напали немцы. Началась операция «Рёссельшпрунг», которую организовал XV горный корпус при поддержке отрядов пехоты из Бихача, Книна и Ливно с целью обезглавить движение сопротивления. По прямому приказу Гитлера вермахт попытался нанести Тито и Верховному штабу дерзкий удар; руководил его подготовкой центр в Загребе, созданный специально для этой цели. Немцы разработали операцию в обстановке строжайшей секретности. Было решено окружить Дрвар и захватить его с помощью парашютного десанта. Для него использовали «штрафной батальон», состоявший из осужденных бывших офицеров. Они полетели с загребского аэродрома, причем задание им дали всего за два часа до вылета[724]724
  Jakovina T. Sjecanja Hitlerovega opunomočenika u ustaškoj državi // Globus. 2008. 27. 06. S. 40. См.: Glaise Horstenau E., von. Ein General im Zwielicht. Die Erinnerungen Edmund Glaises von Horstenau. I., II., III. / Ur. Peter Broucek. Wien; Kbln; Graz: H. Bbhlau, 1980–1988; AS. Dedjer. T. e. 198. Slavko Odic, Atentatori dolaze.


[Закрыть]. Нападение, в котором приняли участие также 2 тыс. бойцов элитной дивизии «Принц Евгений», произошло в воскресенье 25 мая настолько неожиданно, что чуть не увенчалось успехом. На основании сообщений разведки, которые начали поступать еще в феврале 1944 г., а также интенсивного воздушного наблюдения за ВВС вермахта («Luftwaffe») в Верховном штабе еще за месяц до нападения просчитали такую возможность и позвали на помощь Первую пролетарскую дивизию во главе с Кочей Поповичем. Однако когда немцы узнали об этом, то отказались от своего намерения. Поскольку десанта всё не было и не было, Попович со своими людьми ушел на фронт. Таким образом, в момент нападения в распоряжении Тито имелись только охранный батальон и курсанты офицерской школы, всего 80 человек. Местоположение домика, построенного над водопадом в пещере у Дрвара, не было удобным, поэтому Тито переселился в расположенную неподалеку деревню Бастаси, о чем немцы не знали[725]725
  TNA.WO 106/3283; Cenčič V. Enigma. Vol. II. S. 91, 92.


[Закрыть]. Во время высадки десанта эта деревушка и пещера, в которой жил маршал, остались за пределами территории, занятой вражескими отрядами.

Думая, что опасности нет, Тито 24 мая вернулся в Дрвар, где устроил ужин для членов военных миссий при Верховном штабе, среди которых были сын Черчилля Рэндольф и посланник генерала Эйзенхауэра Роберт Кроуфорд. На ночь он остался в пещере, чтобы на следующий день вместе с Карделем, вернувшимся из Словении, Ранковичем, Арсо Йовановичем, своей секретаршей Зденкой, секретаршей Ранковича, шифровальщицей Бранкой Савич и другими товарищами отпраздновать свой день рождения. И тут на заре внезапно напал десант. Еще больше, чем члены Верховного штаба, которые сами вернулись в западню, где немцы и планировали застать их врасплох, был удивлен глава санитарного отдела Гойко Николиш, когда между пятью и шестью часами утра на небе неожиданно появились многочисленные самолеты – «штуки», «дорнье», бипланы и, впервые, на большой высоте – истребители. Его ведь никто не предупредил о возможности нападения. Самолетов было больше, чем когда-либо за всё время партизанской борьбы. Полчаса они бомбардировали город, затем появились транспортные самолеты, с шумом проходившие на бреющем полете над дрварской долиной, едва не задевая крыши и верхушки деревьев. От них, помимо парашютистов, отделялись планеры, которые крутыми дугами спускались на луга и поля. Они были заполнены немецкими солдатами (500-й батальон СС), каждый из которых имел в кармане фотографию Тито, поскольку их главной задачей было захватить или убить его[726]726
  Ridley J. Tito. A Biography. P. 234; AS. Dedjer. T. e. 227. S. Odic. Desant na Drvar.
  S. 1–3; Kranjc M.F. Zarote in atentati na Tita. S. 193–198.


[Закрыть].

Сначала ситуация не казалась критической, но когда после первой воздушной атаки парашютисты посыпались на Дрвар и стали приземляться на поляне недалеко от пещеры, положение стало чрезвычайно серьезным. Всех первых парашютистов перебили, но за ними десантировались всё новые и новые. Ударная группа «Пантер» (110 человек) сначала устремилась к кладбищу, уверенная, что Верховный штаб находится поблизости. Когда она поняла, что нанесла удар в пустоту и что упорнее всего оборона у дрварской скалы, сразу же начала обстрел убежища Тито, так что никто не мог из него выйти [727]727
  Dedyer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 77.


[Закрыть]. Личная охрана Тито была вынуждена защищаться. Товарищи из Верховного штаба предлагали Тито быстро отступить, пока это еще возможно. Сильно взволнованный, чуть ли не в панике, он спросил, спустились ли парашютисты также на вершину горы над долиной. Поскольку ему ответили, что не знают, он отверг совет, говоря, что не пойдет под прицелом немецких пулеметов: «Я не хочу попасть прямо им в руки!» Свой вклад внесла и Зденка, ее истерика только усиливала общее замешательство, а вопли выдавали их местонахождение. Бойцы хотели застрелить ее на месте. В том числе Ранкович[728]728
  Simčič M. Ženske. S. 202; Ridley J. Tito. A Biography. P. 187; AS. Dedjer. T. e. 262. Davorjanka.


[Закрыть]. Собака Тигр также лаяла, не переставая, так что Тито несколько раз тянулся к пистолету, чтобы пристрелить ее, но так и не смог этого сделать[729]729
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 197, 198.


[Закрыть]. В этом бедственном положении только Ранкович сохранил хладнокровие. Вместе с Жуйовичем и Йовановичем он решил уйти из пещеры и организовать оборону. Под огнем он пробился к охранному батальону и послал курьера в офицерскую школу, которая находилась над пещерой, с приказом, чтобы ее курсанты вступили в бой. «У нас нет оружия, – ответили ему, – но мы всё сделаем. Мы заберем оружие у них». Все были готовы умереть за верховного главнокомандующего. Дело дошло до схватки на ножах, которая не смогла остановить продвижение немцев к убежищу Тито.

Единственным возможным выходом было лезть по стене, которая была видна врагам как на ладони. Без охраны и огневой поддержки Ранкович взобрался на вершину горы и вышел на плато, не зная, в чьих оно руках. На его счастье, немцев там еще не было. Тем временем ситуация в долине становилась всё более драматичной. Охранник Карделя Владо Миклавц – Хенрик, который время от времени подходил к выходу, чтобы посмотреть, что происходит, дорого заплатил за свою смелость. Вражеская пуля поразила его прямо в висок: кровь брызнула на скалу, а часть мозгов вытекла в его пилотку. Тито приказал своему охраннику Никице Прльи застрелить его из милосердия, что тот, после краткого колебания, и сделал. «Слава товарищу Владо», – сказал Тито и встал на колени у трупа павшего бойца. Лишь в половине одиннадцатого, когда казалось, что всё пропало, Ранкович послал с Жуйовичем короткую записку, в которой сообщил Тито, что делать: следует отступить на вершину горы, где нет вражеских отрядов. Жуйович тогда вернулся с плато, сначала через лес, потом через ручей, и снова появился в домике. Он увидел, что Тито – в маршальской форме, а Зденка – в военной. Она явно убеждала его сдаться немцам. Црни, которому Тито уже давно действовал на нервы, повел себя опрометчиво. Он схватил револьвер и закричал: «Что это значит? Надел парадную форму, но знай, что живым им не сдашься. Выходи, старый трус! Хочешь сдаться немцам и как командир спасти свою голову, но при этом уничтожить и предать нашу борьбу?!» Угрозами он заставил его покинуть убежище, и в то же время настолько успокоил Зденку, что она последовала за ним[730]730
  Čosič D. Piščevi zapisi (1969–1980). S. 239–240; AS. Dedijer. T. e. 3; T. e. 227. Pričevanje Djura Mešteroviča, 12.09.1985. Rankovič o izlasku iz pečine u Drvaru.


[Закрыть]. По крутой тропинке, которая вела в домик, пойти было нельзя, так как она находилась под непрерывным вражеским огнем. Тогда Жуйович предложил разобрать деревянный пол дома и по канату спуститься вдоль русла ручья, протекавшего через долину, там, где в дождливое время с крутой скалы падал маленький водопад. К счастью, ручей тогда высох, и, главное, был прикрыт от огня немцев. Из шелковых парашютных строп сплели довольно толстый канат, по которому спустились примерно на 15 метров вниз. От места спуска они пошли налево до высокой скалы, а оттуда на палящей полуденной жаре взобрались по крутому склону на вершину горы. «Русло горного ручья, вдоль которого мы уходили, – впоследствии рассказывал Кардель, – было в осколках скалы и сильно изрезано, так что хорошо нас прикрывало, но, конечно, мы очень осторожно спустились по канату, пересекли тропу и, на карачках, прячась за кустарниками, взобрались на склон»[731]731
  AS. Dedijer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 37.


[Закрыть]. Перед отвесной скалой стоял Жуйович, указывавший им путь наверх. Карделя из-за поврежденной ноги вскоре пришлось нести. У Зденки снова случился такой приступ паники, что она не захотела уходить по руслу ручья, несмотря на то что Тито кричал на нее.

Едва все выбрались из пещеры, как около 11:30 прилетела новая группа вражеских самолетов. Парашюты закрыли небо, так что его почти не было видно, но группа Тито уже была близка к спасению. Согнувшись, чтобы не стать слишком заметной мишенью для вражеских самолетов, они карабкались наверх по заросшему склону от одного куста к другому. Они быстро ползли, каждый в своем направлении. Тито был настолько измучен, что раз или два чуть не потерял сознание. На плато, до которого он добрался с большим опозданием, что сильно обеспокоило Карделя, Ранковича и других, они наконец воссоединились. Все были на месте. Они с Ранковичем обнялись со слезами на глазах. «Где иностранные миссии?» – спросил Тито у Марко. Тот ему ответил, что русские в безопасности[732]732
  Becele Rankovič L. Življenje z Leko. Spomini slovenske partizanke. Grosuplje: Grafis Trade, 2002. S. 67–70; Stefanovič M. Podpis: Tito. S. 145, 146; Dedyer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 367–369; Adamič L. Orel in korenine. S. 557.


[Закрыть]. Тем временем партизанские отряды, на помощь которым подоспела I Далматинская бригада, мобилизовались и перешли в контрнаступление. Оно было таким решительным, что немцы вскоре оказались в трудном положении: от полного уничтожения их спасла моторизированная колонна, которая на следующий день пришла на помощь из Бихача [733]733
  Nikoliš G. Korijen, stablo, pavetina. S. 598–603.


[Закрыть].

План немцев прояснился: комбинированная операция воздушными и наземными силами с целью захватить в плен верховного главнокомандующего, а затем уничтожить в окрестных горах главную часть партизанской армии. Что касается Тито, то они захватили только его джип и новую маршальскую форму, которую нашли в швейной мастерской и в качестве трофея выставили в венском арсенале, именно в том месте, где молодой Тито начинал свою службу в императорско-королевской армии. Позднее, когда арсенал подвергли бомбардировке, сгорела и форма[734]734
  AJ. 837. KPR. IV-5-b. K 49. Podaci o Titovom boravku u Austrji.


[Закрыть]. Захватили также дневники Рэндольфа Черчилля и Владимира Назора, и всё[735]735
  NARA. German Archives. T 120, 1080.


[Закрыть]. Гитлер был в бешенстве, когда узнал, что Тито не взяли в плен. «Видно, что фюрер очень зол и кричит: предательство!» – сделал запись в дневнике Глайзе фон Хорстенау[736]736
  RidleyJ. Tito. A Biography. P. 235.


[Закрыть]. Убежав из Дрвара, члены Верховного штаба всё еще не были в безопасности: они маневрировали туда-сюда и вышли к горе Шатор, где и встретились с членами союзнических миссий. Те не попали в немецкое кольцо окружения, и им было проще выбраться на плато над Дрваром. Поскольку к Крбавскому полю, куда отступил Тито, продвигались по разным направлениям целых четыре колонны, в последующие дни положение оставалось критическим. Ночью немцы заняли всю территорию, так что для беглецов осталась свободной только одна тропа, по которой они и ушли, когда на них наступали танки вермахта. В этой критической ситуации произошла серьезная ссора с русскими, которые потеряли голову и сильно осложнили положение Тито и его соратников. Генерал Корнеев орал на Ранковича: «Вы понесете личную ответственность, если с советским генералом и с советской миссией что-нибудь случится. Это вы нас поставили в такое положение»[737]737
  AS. Dilas. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 38.


[Закрыть]. Он потребовал, чтобы за ним и за его людьми прислали самолет, который был у маленького советского отряда на аэродроме союзников в Бари. Ранкович сразу же одобрил этот замысел и предложил отправить Тито в Италию вместе с русскими. Тот сначала и слышать ничего не хотел о том, чтобы оставить своих бойцов, но под давлением своего сопровождения согласился и разрешил вызвать помощь по оставшейся у них радиостанции[738]738
  Ridley J. Tito. A Biography. P. 236; Adamič L. Orel in korenine. S. 557, 558.


[Закрыть].

Дальнейшее развитие событий – по крайней мере, по рассказу маршала Голованова – показывает недоверие русских к западным союзникам. Пилота А. С. Шорникова, который должен был спасти Тито и его товарищей, британский командующий авиабазой в Бари известил о том, что встреча запланирована на ночь 4–5 июня, тогда как по сведениям, которыми располагал советский ас, высадка должна была произойти на сутки раньше. Чтобы получить разрешение на вылет, Шорников сказал англичанину, что в ночь с 3 на 4 июня хочет просто полететь на разведку, хотя на самом деле он собирался совершить посадку. Это стало еще одним знаком недоверия к «коварному Альбиону», постепенно зревшего у Сталина еще с ноября 1943 г., когда он окончательно решил встать на сторону партизан и намекнул на возможность покушения на Тито со стороны «иностранных друзей». «Не забывайте, – говорил он позже Джиласу, – порой случается, что самолеты выходят из строя в воздухе»[739]739
  Dedyer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 864; Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 196, 204; Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушел. С. 34.


[Закрыть]. Когда в феврале 1944 г. Сталин узнал, что Черчилль послал к Тито своего сына Рэндольфа, он сказал маршалу Голованову: «Имейте в виду, сыновья премьеров так просто на парашютах не прыгают и в чужих штабах без определенных целей не появляются». Когда же пришло известие о нападении на Дрвар, которое он получил по радиосвязи, задумчиво заметил: «Чья же это работа, хотел бы я знать?.. Видимо, сынки зря время не тратят»[740]740
  Голованов А. Е. Дальняя бомбардировочная. C. 490–493.


[Закрыть]. То обстоятельство, что еще за неделю до нападения в небе над Дрваром кружило множество самолетов союзников, а потом, около 25 мая, не было ни одного, только укрепляло эти подозрения. Лишь на третий день после нападения англо-американские воздушные силы взяли под контроль небо над западной Боснией[741]741
  Adamič L. Orel in korenine. S. 510; Kranjc M. F. Zarote in atentati na Tita. S. 204.


[Закрыть]. В ночь с 3 на 4 июня 1944 г. Шорников, совершив дерзкий маневр, пролетел сквозь низкие штормовые тучи и приземлился на обозначенной сигнальными огнями взлетной полосе на Купресском поле, где его ждали члены Верховного штаба, Политбюро и иностранных военных миссий. В самолете хватило места всего на 20 человек. Несмотря на сутолоку, Тито, влезая в самолет, крикнул Жуйовичу: «Црни, присмотри за моим конем!» Тот был явно недоволен: «Беспокоится о своем коне, а нас оставляет в этой каше!»[742]742
  Dilas M. Tito. S. 236.


[Закрыть]

Встреча Тито и Черчилля

Операция «Рёссельшпрунг» не достигла своей цели – уничтожить ядро армии Тито еще и потому, что в последующие недели западные союзники организовали со своих средиземноморских баз более тысячи авиационных атак на немецкие подразделения в Югославии. Но партизаны заплатили высокую цену: I и VI дивизии, принявшие на себя главный удар, потеряли убитыми 6 тыс. человек [743]743
  Leary W M. Fueling the Fires. P. 17.


[Закрыть]. О кризисе, в котором оказалось движение сопротивления в конце весны, убедительно свидетельствовало и то обстоятельство, что Тито с партизанским руководством пришлось отправиться из Бари на остров Вис, куда он приплыл 7 июня 1944 г. Верховный штаб был вынужден перейти под защиту британцев, превративших далматинский остров в настоящую крепость. Это был настолько страшный психологический удар, что бегство Тито долго скрывали, опасаясь эффекта, который оно может оказать на партизан. Члены Политбюро обосновались в импровизированном убежище на Хуме, одной из самых высоких гор, а британцы в то время выкорчевали виноградники в долине и построили там временный аэродром, обеспечивавший связь с Бари[744]744
  Kisic Kolanovic N. Hebrang. S. 99; Kardelj E. Spomini. S. 21.


[Закрыть]. Бегство на далматинский остров Кардель впоследствии оправдывал так: «На Вис мы прибыли потому, что он являлся укрепленным пунктом на море, и мы считали, что близится время окончания войны, ведь это было в начале июня 1944 года. Короче говоря, мы не боялись, что немцы нападут на нас на Висе, поскольку они уже были очень ослаблены. С другой стороны, в случае, если бы мы остались в Боснии, мы должны были бы отражать одно наступление за другим, и, возможно, на месяц или два оказались бы отрезанными от внешнего мира, тогда как настал момент, когда центр нашей борьбы стал перемещаться в сферу внешней политики. Поэтому мы с ЦК и НКОЮ хотели вырваться из зоны боевых действий, чтобы иметь возможность непосредственно вмешиваться и влиять на сложившуюся вокруг нас внешнеполитическую ситуацию»[745]745
  AS. Dedijer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 39.


[Закрыть].

Гостеприимство британцев не уменьшило недоверия Тито к западным союзникам. Тот факт, что английская и американская миссии за день до нападения перенесли свою штаб-квартиру из Дрвара в окрестности города и таким образом дистанцировались от Верховного штаба, вызывал мысли о тайном договоре между «империалистами» и немцами. (На самом деле последние уже в конце 1943 г. раскрыли шифр радиостанции Верховного штаба и всё время точно знали, где он находится[746]746
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 50.


[Закрыть].) Не подозревая ничего плохого, британцы решили использовать «исключительный шанс», который им предоставило прибытие Тито на подконтрольную им территорию, и организовали его встречу с Шубашичем. Хотя уже близилось вторжение в Нормандию, Черчилль и Иден не пожалели ни времени, ни сил для достижения этой цели. «Я по-прежнему оказываю мощную поддержку Тито, – сообщал британский премьер верховному главнокомандующему англо-американских сил на Средиземном море генералу Генри М. Вильсону. – Однако, поскольку он прибыл на остров, на территорию, находящуюся под нашей защитой, где у него не больше прав, чем у короля Петра и хорватского бана, мне кажется, что для нас это последний шанс попытаться вынудить этих склочных югославов достичь договоренности и обеспечить единство государства против гуннов, что и является нашей главной задачей. По-моему, это шанс, данный нам Богом, и последняя возможность» [747]747
  Biber D. Tito – Churchill. S. 182.


[Закрыть].

Эта встреча состоялась только благодаря настойчивости Черчилля и Идена, а также советам Сталина не отказываться от диалога с Шубашичем, прибывшим на Вис 14 июня[748]748
  ClissoldS. Dilas. P. 144, 147; Dedjer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 373–376.


[Закрыть]. На ней Шубашич выступил перед Тито, Карделем, Бакаричем, Рибникаром и Иосипом Смодлака, комиссаром по иностранным делам в Национальном комитете, со своими наивными предложениями: народно-освободительное движение должно признать королевское правительство, и в него войдут несколько его членов – в первую очередь Тито, который сменит Михайловича на посту военного министра. То обстоятельство, что за столом переговоров ни с одной, ни с другой стороны не было ни одного серба, впоследствии дало возможность великосербским политикам утверждать, что планировалась антисербская коалиция хорватов и коммунистов. На самом же деле, что касается Шубашича, это были просто пустые хлопоты. Факт, что 16 июня 1944 г. военная миссия Тито в Москве подписала с советским правительством договор о предоставлении финансового займа[749]749
  ГибианскийЛ.Я. Советский Союз. C. 90; Velebit V. Svjedok. S. 325.


[Закрыть], подтверждает этот вывод. Он стал одним из первых международных актов новой Югославии и по сути подчеркнул второстепенное значение подписанного в тот же день на Висе договора, о сотрудничестве партизан и королевского правительства в эмиграции. (В него вошли два участника народно-освободительного движения, но не как официальные представители Национального комитета, а как частные лица.) Согласно договору Тито – Шубашича, королевское правительство признало федеративное устройство государства, осудило любое сотрудничество с оккупантами и призвало все патриотические силы в югославских землях создать единый фронт для борьбы против них[750]750
  Nikoliš G. Korijen, stablo, pavetina. S. 608; Dedjer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 867;
  Kardelj E. Spomini. S. 60, 61.


[Закрыть]. Хотя Тито, со своей стороны, и признал королевское правительство, однако при этом лишь повторил уже принятое АВНОЮ решение: вопрос об окончательном государственном устройстве будет решать народ после окончания войны. В подтверждение своего нового статуса он тогда получил в подарок от Сталина новую маршальскую форму, которую для него сшили по меркам, привезенным в Москву Джиласом. (Хотя фуражка и была ему не совсем впору, он с удовольствием ее надевал.)[751]751
  Waugh E. Salut fur Tito // Rainischer Merkur. 1952. 27.02; Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 189.


[Закрыть]

Исход переговоров Тито с Шубашичем не удовлетворил Черчилля, поэтому он решил вмешаться в них лично. В июле 1944 г. он послал Идену ноту, в которой писал, что не собирается менять свою политику по отношению к Михайловичу и Тито, но за поддержку, оказываемую последнему, должен тоже что-нибудь получить: «Сейчас, когда он находится в безопасности и под нашей защитой на Висе, лучшая возможность разъяснить ему это»[752]752
  Biber D. Tito – Churchill. S. 243.


[Закрыть]. Более реалистичным был его сын Рэндольф, который через несколько дней после заключения договора Тито – Шубашича писал отцу из Хорватии: «Есть две причины, по которым британцам выгодно поддерживать Тито и народно-освободительное движение: а) только эти югославы сражаются против немцев, и б) будем мы помогать Тито или нет, но после войны он станет хозяином Югославии»[753]753
  Velebit V. Svjedok. S. 327.


[Закрыть].

Конечно, Тито хорошо понимал, чего ожидает от него Черчилль. Как он заявлял позднее, он хотел «вновь навязать нам короля <…>. Король был бы своего рода троянским конем, с помощью которого снова постепенно начался бы возврат к старому»[754]754
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 210.


[Закрыть]. Британцы попытались сначала организовать встречу Тито с генералом Г. М. Вильсоном, которая должна была состояться 12 июля. Однако за два дня до нее Тито отказался от поездки, ссылаясь на то, что договор с Шубашичем вызвал в Югославии негативный отклик и что его отъезд нанес бы вред НОБ и его личному авторитету. Но вскоре передумал и сообщил Маклину, что собирается отправиться в южную Италию для переговоров с верховным главнокомандующим. А тем временем Черчилль решил сам встретиться с Тито, поскольку его привлекала личность «человека из народа, из низших слоев, который по собственной инициативе, благодаря организаторским способностям и мужеству, создал из ничего мощную армию»[755]755
  Velebit V. Svjedok. S. 135–138, 330.


[Закрыть].

На встречу, организованную британцами в южной Италии, Тито прибыл, готовый к тому, чтобы ублажить британского премьера хотя бы на словах и, насколько возможно, скрыть от него революционную суть народноосвободительной борьбы. При этом он был внимателен к деталям: он даже запретил своим генералам в Италии носить брюки с красными лампасами, поскольку этот цвет напоминал о революции. Невзирая на это, «союзники» приняли его не слишком благосклонно. Для него зарезервировали бунгало, а для его сопровождающих наспех подготовили временные бараки. Хотя они и имели крышу, вместо стен была проволочная сетка – как в клетках для диких зверей. Генерал Вильсон, чопорный человек с лицом мясника, принял югославского коллегу очень высокомерно. Он едва его слушал и обращался с ним как с подчиненным офицером, а не как с верховным главнокомандующим союзной армии. Несмотря на это, Тито сохранил хладнокровие, а на лице его даже появилась лукавая усмешка[756]756
  Nikoliš G. Korijen, stablo, pavetina. S. 611.


[Закрыть]. По словам Влатко Велебита, в том, что атмосфера была такой враждебной, были виноваты не только западные союзники, но и «наша иногда совершенно не оправданная подозрительность, наша дикость и нехватка общего образования у многих из наших людей, не говоря уже о незнании правил поведения»[757]757
  Velebit V. Svjedok. S. 134.


[Закрыть].

Так как поездка в Италию впервые предоставила Тито возможность встретиться с западными государственными деятелями высшего ранга, он отправился в нее, испытывая не только изрядное удовлетворение, но и некоторое волнение, что подтверждает эпизод, который зафиксировал американский дипломат Роберт Мёрфи. Он познакомился с Тито, когда тот прибыл в Казерту, и сразу же пригласил его на ужин на свою виллу в Неаполе. Маршал пришел со своими охранниками, с переводчицей Ольгой Нинчич, дочерью бывшего министра иностранных дел короля Александра и затем короля Петра II, по-прежнему в своем роскошном мундире. Вечер был невыносимо душным, и Мёрфи предложил снять пиджаки, ведь встреча была неформальной. «Ist das erlaubt?[758]758
  «Это дозволяется?» (нем.).


[Закрыть]» – спросил Тито и немедленно последовал примеру хозяина дома[759]759
  Murphy R. Diplomat among Warriors. New York: Doubleday & Company, inc. Garden City, 1964. P. 223.


[Закрыть].

После встречи с Вильсоном Тито близ озера Больсен встретился с генералом Харольдом Александером, командующим войск союзников в Италии. В разговоре он затронул вопрос о словенском Приморье и об Истрии. Эти области итальянцы аннексировали после Первой мировой войны, несмотря на то что большинство их населения составляли словенцы и хорваты. Итальянскими были только города, важнейшим из которых являлся Триест. Поскольку фашисты проводили в этих областях жесткую политику денационализации, в годы войны в них началось восстание, переросшее позже в национально-освободительную борьбу. Словенцы и хорваты требовали присоединить Приморье и Истрию к Югославии на том основании, что города принадлежат территории, в которую они входят, хотя там и говорят не на языке окрестностей, а на другом языке. К этим требованиям представители Запада относились прохладно, так как опасались, что под влиянием югославских партизан возрастет активность левых сил в Северной Италии. Они не высказывали этого прямо, а утверждали, что имеют право оккупировать спорные территории вплоть до прежней итальянско-югославской границы, и им это нужно сделать для обеспечения связи своих войск на Аппенинском полуострове и в Австрии. Поэтому Александер сказал Тито, что, если британцы займут Триест, то нанесут удар по Средней Европе с югославской территории. «Мы противились тому, – рассказывал Кардель, – чтобы их войска вообще высаживались в Югославии, но Александер настаивал, что <…> должен продолжить путь на Австрию, и утверждал, что <…> ему необходимы дороги Любляна – Марибор и Риека – Загреб. <…> На основании переговоров с Александером мы пришли к выводу, что англичане хотят Словению и Хорватию, тогда как Боснию и Сербию они оставили бы русским»[760]760
  AS. Dedjer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 39; Velebit V. Svjedok. S. 360, 361.


[Закрыть].

Находясь под впечатлением от этих неприятных выводов, Тито 7 и 8 августа отправился на туристическую экскурсию в недавно освобожденный Рим. О том, насколько он не доверял британцам, свидетельствует уже то, что он отказался лететь туда на предоставленном ему самолете, а поехал на машине, хотя и в сопровождении их вооруженной охраны. При этом нужно добавить, что еще больше, чем британского саботажа, он боялся усташских и четнических эмигрантов и немецких агентов, которых в Риме было множество. Даже в базилику св. Петра он из предосторожности хотел войти в сопровождении двух личных телохранителей, вооруженных автоматами. Поскольку ватиканские служащие, отвечавшие за безопасность, не разрешили это сделать, с ними был заключен компромисс. Телохранители оставили оружие снаружи, а Тито смог осмотреть могилу св. Петра с пистолетом за поясом. Однако напряжение не отпускало: в базилике один священник узнал его и подошел, чтобы показать ее достопримечательности. Его немедленно убрали [761]761
  AJ. KMJ I – 1/1 D. Dokumentacja o poseti Tita Vatikanu; KPR. IV-5-a. K 38. TV serja «Iz Titovih memoara».


[Закрыть]. Впрочем, в Риме маршала ждала приятная неожиданность: на Колизее его приветствовала крупная надпись «Evviva Tito»[762]762
  «Да здравствует Тито» (итал.).


[Закрыть]. Но насладиться изысканными блюдами итальянской кухни он не смог. В отеле, где он проживал, Тито отказывался от приготовленных блюд, опасаясь, что его отравят, и главным образом ел сваренные вкрутую яйца[763]763
  AS. Dedjer. T. e. 92. Razgovori s Titom, 21.06.1952; T. e. 198. Zapis Antuna Miletiča.


[Закрыть].

Встреча в Неаполе 12 и 13 августа 1944 г. между Черчиллем в свободной летней рубашке и маршалом «в великолепной золотой и голубой» форме, подходящей для русского, а не для южноитальянского климата, была ненамного более плодотворной, чем встречи с Вильсоном и Александером[764]764
  Bajt A. Bermanov dosje. S. 915; Velebit V. Svjedok. S. 139; West R. Black Lamb and Grey Falcon. P. 186.


[Закрыть].

Британский премьер был полон аристократического сарказма – не только из-за одежды Тито, но и из-за его чрезмерной недоверчивости. Впоследствии он писал в своих воспоминаниях: «Маршал, которого сопровождали два личных телохранителя сурового вида, каждый с автоматом, хотел взять их с собой на случай предательства с нашей стороны. Мы с большим трудом отговорили его от этого и предложили, чтобы взамен он взял их с собой на ужин…»[765]765
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 871.


[Закрыть] Но Тито, видимо, не заметил его иронии, больше его потрясло то, что Черчилль принял его со слезами на глазах и сказал: «Вы первый человек из порабощенной Европы, которого я встретил», а также его уверения, что он сам хотел бы посетить Югославию, если бы не был для этого слишком стар и слишком толст. И позже, несмотря на скептицизм товарищей, Тито не скрывал удовлетворения и гордости от того, что Черчилль принял его так сердечно [766]766
  ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 202; Dilas M. Wartime. P. 401.


[Закрыть]. Хотя он и не чувствовал себя совершенно свободно во время первого выступления в высших кругах мировой политики, но не потерял голову и искусно отстаивал свои интересы. Была заключена принципиальная договоренность военного характера о возможном сотрудничестве в северной Адриатике, причем Черчилль не мог не заметить, что Тито старается избежать его влияния, и это несмотря на все заверения, что он не собирается после войны ввести в Югославии коммунистический режим. Уже то, что он решительно отвергал монархию, вызывало сомнения в искренности этих утверждений. Черчилля беспокоило не только будущее Югославии, но еще больше – развитие событий в дунайско-балканской Европе. Ведь было ясно, что Сталин хочет развязать себе руки в этом регионе и не станет принимать во внимание британские интересы. Поэтому британский премьер открыто сказал Тито, что его правительство будет возражать против создания Балканской конфедерации между Югославией, Болгарией, Албанией и Грецией, о которой уже заходила речь[767]767
  BilandžičD. Hrvatska. S. 165; Dedjer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 378, 379; Cenčič V. Titova poslednja ispovijest. S. 194.


[Закрыть]. В отношении Триеста и Истрии Черчилль был категоричен. «Он согласился, что нам принадлежит Истрия, за исключением Триеста. Не сказал, что он будет принадлежать итальянцам. Он сказал мне только, что Триест и Пула нужны им для вторжения в Австрию»[768]768
  ČosičD. Piščevi zapisi (1951–1968). S. 202.


[Закрыть].