Текст книги "Тито и товарищи"

Размах партизанского движения и его проблемы

Переломные события весны и лета 1943 г. оказали большое воздействие и на внутреннюю обстановку в партизанском движении. Поскольку уже можно было прогнозировать окончание войны, стало ясно, что необходимо заложить основы нового государства еще более определенно, чем это было сделано на I сессии АВНОЮ. Руководители Коммунистической партии не сомневались, что оно будет коренным образом отличаться от прежнего. Светозар Вукманович – Темпо, представитель Тито в Македонии, Албании и Греции, в момент откровенности признался греческим товарищам: «Мы никогда не допустим, чтобы в Югославии восстановилась старая власть и чтобы были проведены “свободные выборы”. Мы принесли слишком много жертв, чтобы допустить это! Мы не позволим силам союзников прийти в наше государство. Только те силы, которые завоевали победу над оккупантом, могут проводить выборы новой власти.»[646]646
  Vukmanovic-Tempo S. Revolucija teče dalje. Memoari. I. Ljubljana: Mladinska knjiga, 1972. S. 335.


[Закрыть] А Тито уже в 1942 г. опубликовал статью «Национальный вопрос Югославии в свете народно-освободительной борьбы», в которой он пытался примирить разные исторические традиции и территориальные интересы югославских народов, пообещав им федеративное государственное устройство[647]647
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 684.


[Закрыть]. На заседании Политбюро КПЮ он выдвинул предложение в этом духе: силы народно-освободительной борьбы должны отказать лондонскому правительству в праве выступать от имени народов Югославии и окончательно взять в свои руки власть в государстве. «Тито и все мы, кто принимал участие в этом заседании Политбюро, – писал Кардель, – осознавали, что это наше решение вызовет недовольство и негативную реакцию у правительств великих держав, и, особенно, что оно может вызвать определенные политические разногласия между Советским Союзом и западными великими державами. <…> Настал момент, когда интересы народно-освободительного восстания и будущности наших народов были для нас важнее реакции великих держав»[648]648
  AS. Dedjer. T. e. 7. E. Kardelj. Tito na istorjskim raskrščima. S. 27.


[Закрыть].

Для претворения этой политики в жизнь решили создать соответствующие организационные структуры, которые должны были представлять народы в будущей федерации. В Словении этого не нужно было делать, поскольку там уже действовал Освободительный фронт. А в Хорватии 17 марта 1943 г. создали комитет для созыва Антифашистского веча народного освобождения (АВНОХ), которое провело заседание в Плитвицах 13 и 14 июня и провозгласило себя верховным представительным органом государства. Это вече позиционировало себя как коалиция различных политических групп хорватов, сербов и других национальных меньшинств в Хорватии, но, как и Освободительный фронт в Словении, было полностью в руках коммунистов. Роль гегемона, которую дискретно, но решительно присвоила себе партия, т. е. ее верхушка, конечно, не могла предотвратить трений и конфронтаций, проистекавших из личных амбиций отдельных руководителей или из местных и этнических патриотических чувств. Характерно, что Тито с недовольством воспринял новость о присоединении Ис-трии, Риеки и Задара к Хорватии, провозглашенном Антифашистским вече народного освобождения Хорватии на заседании 20 сентября 1943 г. По его мнению, хорватские коммунисты, которых возглавлял Хебранг, приняв такое решение, присвоили себе суверенитет, принадлежащий исключительно Югославии как общему государству. Однако общего государства в сущности еще не было, поскольку Верховный штаб не имел достаточного влияния на территориях АВНОХ и Освободительного фронта[649]649
  Bilandžic D. Povjest izbliza. S. 274; Banac I. Sa Staljinom protiv Tita. S. 100.


[Закрыть]. В любом случае националистический настрой хорватского лидера, контролировавшего в период с лета 1942 до лета 1943 г. примерно 50 % всех партизан, казался большинству членов Политбюро всё более опасным. И всё это происходило еще до II сессии АВНОЮ[650]650
  Bilandžič D. Povijest izbliza. S. 436; Banac I. Sa Staljinom protiv Tita. S. 94; Dedijer V. Novi prilozi. Vol. III. S. 144; Berič G. Zbogom XX. stolece. S. 108.


[Закрыть].

* * *

Словенских национальных устремлений, едва прикрытых пропагандой «братства и единства» югославских народов, Тито и его ближайшие сербские и черногорские сподвижники также не одобряли, но относились к ним с большей осторожностью, чем к хорватским, поскольку понимали, что партизанское движение в Словении без его патриотической составляющей было бы весьма слабым. Когда в начале октября 1943 г. Освободительный фронт созвал в Кочевье заседание депутатов словенского народа, на котором провозгласил присоединение Приморья к Словении, никто не решился опротестовать эту декларацию суверенитета, чтобы не вызвать у словенцев латентное неприятие общей жизни в рамках Югославии. Впрочем, несомненно, что на относительную самостоятельность как словенцев, так и хорватов в Верховном штабе смотрели с растущим беспокойством. Это было заметно уже весной 1943 г., когда Арсо Йованович и Иво Лола Рибар, прибыв из Словении, дали довольно тревожную оценку ситуации в ней. Они обвинили словенских «товарищей» в том, что их действия не соответствуют стратегической революционной деятельности Верховного штаба [651]651
  Repe B. Ob 70. obletnici podpisa Dolomitske izjave // Svobodna misel. 2013. 30.03.
  S. 9, 10.


[Закрыть].

На собрании в Кочевье выбрали словенских делегатов на II сессию АВНОЮ, которую Тито начиная с августа планировал провести как скупщину всех югославских народов. Поскольку Сталин 15 мая 1943 г. распустил Коминтерн, чтобы весь мир убедился, что Советский Союз больше не стремится осуществить мировую революцию, Тито полагал, что его уже не связывает, как прежде, необходимость подчиняться Москве, и что наступил подходящий момент для осуществления старого плана: формирования собственного правительства, которое будет основано на власти народа и воплотит в жизнь идеи большевизма по ту сторону границ Советского Союза[652]652
  Swain G. R. The Cominform. P. 46; Idem. Tito and the Twilight. P. 218; AS. Dedijer.
  T. e. 111. Tipkopis za IV. zvezek Titove biografije. S. 78.


[Закрыть]. Собрания, подобные тому, что прошло в Кочевье, раньше или позже состоялись и в других местах: в Истрии, Боснийской Краине, Черногории, Санджаке, Боснии и Герцеговине и даже в Македонии. В отличие от Словении и Хорватии, где национализм был помехой, в Македонии коммунисты делали ставку именно на него, чтобы дать импульс сопротивлению, которое никак не могло набрать силу. В 1941 и 1942 гг. партия, несмотря на все усилия организовать восстание против болгар, успеха не добилась. Македонцы сначала с воодушевлением приветствовали приход болгарской армии, убежденные, что стряхнули с себя сербское ярмо. Лишь по прошествии некоторого времени стало ясно, что болгарам также нет дела до их этнической инакости и новый режим в том, что касается использования залежей руды и местной рабочей силы, не слишком отличается от белградского. К тому же, поскольку Москва в июне 1941 г. возобновила дипломатические отношения с югославским правительством в эмиграции, Коминтерн тоже отказался от своего решения объединить македонских коммунистов с КП Болгарии[653]653
  Kisic Kolanovic N. Hebrang. S. 50.


[Закрыть].

Рабочая партия Болгарии во время войны проводила совершенно другую политику, нежели КПЮ: она не организовала сопротивления профашистскому правительству в Софии, а, в ожидании красноармейцев, ограничилась антинемецкой пропагандой среди населения. Что касается вопроса о Вардарской Македонии, по которому у них в 1941 г. возник спор, она приняла решение Коминтерна в пользу югославов, но только с виду. Под предлогом, что КПЮ далеко, а местные коммунисты недостаточно сильны, она утверждала, что основ для вооруженной борьбы нет и что бессмысленно уходить в горы. К концу 1942 г. Тито решил принять свои меры: в феврале 1943 г. он послал в Скопье одного из самых энергичных соратников – Светозара Вукмановича – Темпо. Вскоре тот организовал в Македонии, главным образом в западной ее части, присоединенной к итальянской Албании, коммунистическую группу и создал очаг сопротивления, хотя и небольшой. Меньших успехов он достиг в Косово, где албанцы никогда еще не пользовались таким количеством прав и благ, как под властью итальянцев. На призыв Темпо откликнулось только сербское и черногорское население, которое оказалось в малоприятном положении меньшинства и поэтому присоединилось к партизанским отрядам, действовавшим в приграничных сербских, черногорских и македонских областях. И после капитуляции Италии ситуация существенно не изменилась: Косово оккупировали немцы, которые с успехом продолжали разжигать антиюгославские чувства, и без того распространенные среди албанского населения, и при этом утверждали, что партизаны являются русскими и сербскими агентами и намерены разделить и поработить Великую Албанию. Эта пропаганда имела успех: чтобы защититься от сербов, албанцы организовали политическое движение и военные отряды, которые до конца войны успешно держали под контролем значительную часть страны [654]654
  Pirjevec J. Jugoslavija. S. 138, 139.


[Закрыть].

Несмотря на враждебные отношения между албанским и славянским населением в Косово и западной Македонии, в самой Албании КПЮ удалось наладить тесные контакты с коммунистами. Уже в 1941 г. ЦК послал туда инструктора Миладина Поповича с задачей организовать движение сопротивления. Позже к нему присоединился еще Душан Мугоша, и они вместе по заданию Коминтерна сформировали из разрозненных коммунистических групп единую партию. 1 марта 1943 г. в деревушке Лабинот была созвана Всеалбанская конференция коммунистов, на которой генеральным секретарем КПА избрали Энвера Ходжу и создали народную армию по югославскому образцу, которая присоединилась к уже существовавшему национальному фронту Балли Комбетар (Balli Kombbtar). Однако к концу 1943 г. сотрудничество баллистов и коммунистов прервалось по требованию югославов, опасавшихся, как бы вторые не заразились великоалбанским национализмом. В отношениях между КПЮ и КПА, естественно, невозможно было избежать вопроса о Косово: правда, из-за осторожности, проявленной Тито по отношению к сербам, его едва затронули и решили, что проведут обсуждение границ и права албанского народа на самоопределение лишь после поражения оккупанта[655]655
  Velebit V. Svjedok. S. 101.


[Закрыть].

Неутомимый Темпо не оставил без внимания и Коммунистическую партию Греции, которая и сама организовала партизанские отряды и с успехом отправила их на борьбу с национал-фашистскими силами. ЭЛАС, народноосвободительная армия Греции, имела мощные базы в Румелии, Фессалии, Эпире и эгейской Македонии, хотя ей, как и югославским партизанам, пришлось иметь дело с конкурирующей военной организацией буржуазного направления. Несмотря на то что ЭЛАС находилась в руках коммунистов, они не сумели придать размах греческому сопротивлению, как это удалось сделать их югославским товарищам. Греческие коммунисты не боролись за власть, – с возмущением пишет в своих воспоминаниях Темпо, – они хотели только изгнать оккупанта и после победы дать возможность народу принять свободное решение о своем политическом будущем. Чтобы исправить эту ошибку, Темпо предложил грекам и албанцам вместе с югославами сформировать Балканское верховное командование, которое координировало бы борьбу на всей территории Балкан. Поскольку контакты между Македонией и Верховным штабом имели эпизодическкий характер и до конца октября 1943 г. радиосвязи не было, Тито долго не получал сведений о том, что происходит на юге. Первые сообщения о деятельности Темпо дошли до него только в середине сентября 1943 г. Тогда он узнал, что были созданы ЦК КП Македонии и Главный штаб, партия исключила из своих рядов сектантов и болгарофилов, а в партизанских отрядах состоят 400–500 бойцов. Темпо в своих донесениях писал и о положении в Косово – что албанцы враждебно относятся к сербам и находятся под влиянием националистов: из 200 партизан (сколько их было в регионе) только 80 являлись албанцами по национальности. Идею создания Балканского верховного командования Тито воспринял негативно, убежденный, что ни британцы, ни русские не одобрили бы такого «маленького Интернационала». Из документов неясно, советовался ли Тито с Москвой перед принятием этого решения, но более чем очевидно, что его приказ Темпо отказаться от этой затеи полностью соответствовал сталинской политической линии [656]656
  Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушел. С. 49.


[Закрыть].

* * *

Расширяя сферу своего влияния на юг, Тито осознавал, что не сможет говорить от имени Югославии, пока не закрепится в Сербии, которая всё еще находилась в тисках подразделений Недича и немцев, с которыми сотрудничали отряды Михайловича и Льотича, так называемая Синяя гвардия. (Из 150 тыс. партизан, а столько их было в конце 1943 г., в восточной половине Югославии насчитывалось едва ли 2 тыс., да и те находились в положении загнанных зверей.)[657]657
  Bilandžič D. Povijest izbliza. S. 38; Bajt A. Bermanov dosje. S. 429; Velebit V. Svjedok.
  S. 294; Ivanji I. Titov prevajalec. Ljubljana: Karantanija, 2007. S. 188.


[Закрыть] В октябре 1943 г. он полагал, что настал момент для переноса центра операций на другой берег Дрины, но отказался от этой идеи из-за мощного наступления немцев, попытавшихся осенью занять все территории, ранее находившиеся под итальянской оккупацией. Почти три месяца в Словении, Истрии, Горски-Котаре, Далмации и Герцеговине шли жестокие бои между партизанскими и немецкими отрядами за контроль над побережьем и внутренними транспортными связями. В Словении немцы могли рассчитывать на поддержку «домобранцев», а в Черногории и других регионах с помощью четников и албанцев они организовали широкомасштабную операцию, чтобы отрезать партизанам путь в Сербию, этот «важнейший оплот для защиты Балкан», как написал в одном из приказов сам Гитлер [658]658
  Broz Tito J. Zbrana dela. Vol. 17. S. 11.


[Закрыть].

II сессия АВНОЮ

Несмотря на ожесточенные бои, Тито и его соратники не отказались о намерения созвать в Яйце, древней столице боснийских королей, вторую сессию АВНОЮ. Подготовку ее поручили Карделю, Кидричу и Моше Пияде. Как и год назад, решения, которые должно было принять АВНОЮ 29–30 ноября, заранее утвердило Политбюро. В конце октября оно решило объявить Национальный комитет освобождения Югославии (НКОЮ) временной исполнительной властью, лишить эмигрантское правительство всех полномочий, провозгласить объединение югославских народов в шесть федеративных единиц и запретить королю возвращение на родину до тех пор, пока народ не выскажется в пользу монархии или республики. При подготовке этих решений, в которых уже были намечены контуры будущей социалистической Югославии, руководителей партии, конечно, не мог не волновать вопрос о том, как отреагирует на них Советский Союз, ведь было очевидно, что он всё больше проявляет недовольство слишком самостоятельной политикой КПЮ. В середине сентября 1943 г. в Верховный штаб прибыл болгарский коммунист Штерью Атанасов, первый человек из Москвы за последние два года, с которым Тито смог побеседовать. Помимо прочего, он сообщил ему, что в советской столице готовится конференция министров иностранных дел трех великих держав. Опасаясь, что Молотов, Иден и Халл примут решения, не соответствующие его планам, Вальтер 2 октября послал Димитрову телеграмму, в которой четко высказал, что королю Петру и его предательскому правительству не позволят вернуться на родину. Намек Маклина, что британцы не будут строить больших планов относительно короля и правительства в эмиграции, еще больше укрепил его уверенность[659]659
  Broz TitoJ. Zbrana dela. Vol. 17. S. 6, 7; Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушел.
  С. 30.


[Закрыть]. Более того, уже через десять дней он предложил советским властям свою кандидатуру в качестве нового руководителя Югославии, но сделал это очень осторожно. Он попытался прозондировать их мнение телеграммой, в которой сообщил, что «в Словении, Хорватии и в АВНОЮ высказывается предложение, чтобы на следующем его заседании я, оставаясь командующим армией, был избран председателем Национального комитета». И скромно добавил, что не согласен с этим. «Прошу вашей поддержки для того, чтобы убедить хотя бы соратников. За границей это, на мой взгляд, было бы плохо воспринято»[660]660
  Broz TitoJ. Zbrana dela. Vol. 17. S. 167; Simič P., Despot Z. Tito. Strogo poverljivo. S. 118, 119.


[Закрыть]. Конечно, он сразу получил от Димитрова «поддержку»: его оповестили, что его назначение было бы «нецелесообразным», что, видимо, подействовало на Тито как холодный душ[661]661
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 167; Swain G. R. Tito. A Biography. P. 67.


[Закрыть].

Реакция Тито на такой ответ Москвы довольно отчетливо выявила особенности его менталитета: он считал, что не нужно информировать русских «обо всем» и таким образом давать им повод саботировать АВНОЮ еще до начала его работы. В следующие две недели он не давал Москве подробных отчетов о подготовке II сессии АВНОЮ, но разрешил Атанасову описать в двух телеграммах обстановку в рядах партизан: «Коммунистическая партия есть единственная реальная политическая сила, способная организовать новое югославское государство…»[662]662
  Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 170.


[Закрыть] В телеграмме, которую Тито послал Димитрову 26 ноября 1943 г. (несмотря на роспуск Коминтерна, он по-прежнему поддерживал с ним регулярные контакты, ведь роль этой организации перешла к «Научному институту 205»), он не упомянул ни о решении, принятом относительно короля, ни о предложении словенской делегации, выдвинутом Йосипом Видмаром: чтобы на сессии ему в знак признания заслуг, как это делали в Красной армии, присвоили звание маршала, которого в Югославии еще не было[663]663
  Repe B. Josip Broz Tito. Kar dobro zapisan v spominu Slovencev // Delo. 1997. 23.08; Spomini E. Kardelja za TV oddajo «Teh naših 50 let»: Leto 1943; Dedyer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 353.


[Закрыть]. Есть сомнения в том, насколько в действительности спонтанным было это предложение, учитывая то обстоятельство, что Йосип Броз уже 20 октября 1943 г. подписал диплом офицерской школы Верховного штаба как маршал Югославии[664]664
  Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 197; Halder M. Der Titokult. Charismatische Herrschaft im sozialistischen Jugoslavien. Munchen: Oldenbourg Verlag, 2013. S. 54.


[Закрыть]. Как бы то ни было, когда ему предложили это звание, он покраснел и спросил в замешательстве: «Не слишком ли далеко мы заходим? А что скажут русские?» Кардель и остальные быстро его успокоили. У русских есть свои маршалы, почему бы и югославам не иметь своего? Когда на сессии АВНОЮ на повестке дня встал вопрос о присвоении Тито звания маршала, в зале, как пишет Джилас, настало «бурное и воодушевленное единодушие». Истерическим рукоплесканиям, восклицаниям, поздравлениям, объятиям и поцелуям просто не было конца[665]665
  Clissold S. Dilas. P. 128; Dilas M. Der Krieg der Partisanen. Jugoslawien 1941–1945. Wien; Munchen; Zurich; Innsbruck: Molden, 1977. S. 469.


[Закрыть]. Затем 30 ноября Президиум АВНОЮ издал формальный указ о присвоении звания «с целью высказать заслуженное признание товарищу Йосипу Брозу – Тито, верховному главнокомандующему, за гениальное руководство операциями Народно-освободительной армии и партизанских отрядов Югославии и за талант и настойчивость, выказанные им при ее создании и военнополитическом подъеме на нынешний уровень»[666]666
  AJ. 838. LF, III-10/2. Odluka predsedništva AVNOJA o dodeljivanju naziva maršala Jugoslavije, 30.11.1943.


[Закрыть].

Наглядную иллюстрацию того, как дали трещину отношения с Москвой, нарисовал в своих воспоминаниях Кардель: «Сначала мы решили, что не станем сообщать об этом в Москву, поскольку были уверены, что они будут против. Мы по-прежнему верили, что они революционны, но не хотели информировать их из тактических соображений. Всё время нашей народноосвободительной борьбы они подчиняли отношения с нами своим тактическим целям, которые главным образом заключались в том, чтобы остаться в хороших отношениях с американцами и англичанами. Они считали, что если нужно пожертвовать революцией в Югославии, то лучше ей пожертвовать, чем вступить в конфликт по этому вопросу с англичанами и американцами. Мы понимали, что не можем на них положиться и что, если мы хотим пробиться, то должны оставить русских в стороне»[667]667
  AS. Dedjer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 35.


[Закрыть]. «Пробиться», конечно, означало формально взять на себя прерогативы государственного суверенитета.

Как в Бихаче во время I сессии АВНОЮ, так и в Яйце руководство КПЮ позаботилось о том, чтобы вече было полностью подконтрольно его воле. Решения оно принимало единодушно и с аплодисментами, без обсуждений[668]668
  Simič P. Tito. Skrivnost stoletja. S. 173.


[Закрыть]. Федеративная и республиканская Югославия, несмотря на другие атрибуты, создавалась тем же способом, что и Королевство Карагеоргиевичей. Хотя на второй сессии АВНОЮ провозгласило себя «верховным представителем суверенитета народов и государства Югославия в целом», на деле оно вновь выражало волю и интересы лишь маленькой группы, которая благодаря своей военной силе могла позволить себе организовать новое государство по собственному замыслу, даже не оглядываясь на своего московского защитника. «Новую власть, – пишет Джилас в своих воспоминаниях, – характеризовали разрыв со старым и неверность по отношению к нашим духовным отцам»[669]669
  Dilas M. Der Krieg. S. 461; Simič P., Despot Z. Tito. Strogo poverljivo. S. 129.


[Закрыть]. Тито в своей вступительной речи решительно отрицал, что народно-освободительная борьба является «чисто коммунистическим делом, большевизацией государства и попыткой коммунистов захватить власть». Это пропаганда «из кухни» Геббельса, которую распространяют оккупанты и их квислинги[670]670
  Broz Tito J. Zbrana dela. Vol. 17. S. 152.


[Закрыть]. В соответствии с этими утверждениями АВНОЮ не обозначило своей позиции касательно будущих общественно-экономических отношений, однако сам факт, что оно потребовало для себя всю политическую власть и позиционировало себя как государственный орган – цитируя Карделя, «орган революции и власти» – указывал, в каком направлении будет развиваться Югославия и в этой сфере[671]671
  AS. Dedijer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 35.


[Закрыть].

В Яйце не было представителей ни от Македонии, ни от оккупированных областей Сербии, в которых еще процветали монархические настроения. Доминировали хорваты и словенцы. Двух хорватов избрали на важнейшие посты: Тито – председателем Национального комитета освобождения Югославии, обладавшего всеми прерогативами власти, Ивана Рибара – председателем АВНОЮ. Помимо Тито ключевую роль на заседании сыграли два словенца: Эдвард Кардель и Борис Кидрич. Кардель охарактеризовал Кидрича так: «С одной стороны, он был очень энергичен в действиях, неутомимый активист и отличный организатор. С другой стороны, он был глубокий мыслитель, одаренный аналитик и исследователь, который являлся творцом и не удовлетворялся ролью простого исполнителя»[672]672
  Arhiv J. Pirjevec. Trst. Zapuščina Marje Vilfan. Kardeljeve beležke.


[Закрыть].

Роль, которую играли при Тито Кардель и Кидрич на II сессии АВНОЮ, по словам Биланджича, послужила главным аргументом в защиту тезиса о том, что в Яйце был осуществлен заговор против Сербии под диктатом хорватов и словенцев как идейных и политических противников сербского народа[673]673
  BilandžičD. Hrvatska. S. 156.


[Закрыть]. «Тот факт, что все союзнические силы признают временное партизанское правительство Рибара – Тито в Боснии и помогают ему, – писалось в донесении, посланном в конце декабря Особым отделом полиции в Белграде Президиуму Совета министров и министру внутренних дел, – и что это событие в центре внимания всего мира, вызвало в сербском обществе всеобщее смятение и озабоченность. Все его бросили, и его судьба отдана в руки именно тех – не сербов, – которые до сих пор доставляли ему больше всего мучений. После войны будет очень трудно избавить сербский элемент в этих краях от страшной коммунистической заразы, так что есть мнение, что будут происходить даже вооруженные конфликты – до тех пор, пока коммунистических бродяг не ликвидируют»[674]674
  AJ. 838. LF III-11/14. Upravnik grada Beograda, Odelenje Specialne policje. Pravitelstvu ministrskog saveta i Ministrstvu unutrašnjih poslova, Beograd, 24.12.1943.


[Закрыть].

Любопытно, что сербские коммунисты также опасались, что Сербия потеряет роль «Пьемонта» – объединительного элемента – в новой Югославии, тогда как хорватские и словенские коммунисты поднимали вопрос о действительном, а не просто формальном равноправии в планируемой федерации. После II сессии АВНОЮ Тито старался разрешить их сомнения, и для этого встречался с хорватскими и словенскими депутатами по отдельности. При встрече он пообещал им больше, чем впоследствии смог дать. На вопрос генерала Яки Авшича, сохранит ли словенская армия на своей территории собственный язык командования, он решительно ответил: «Ясно, вы – словенская армия и поэтому должны использовать словенский язык…»[675]675
  Veljanovski N. Titove dileme o AVNOJU i ustavnom uredjenju Jugoslavije 19431946 // Titovidenja. S. 292, 293.


[Закрыть]

* * *

Хотя на II сессии АВНОЮ царила атмосфера воодушевления, она омрачилась трагедией. Накануне заседания пришла телеграмма, в которой сообщалось о гибели Иво Лолы Рибара 27 ноября 1943 г. в результате налета бомбардировщиков на Гламочко поле, откуда он собирался улететь в Каир в качестве главы военной миссии при командовании союзников в Средиземноморье. Тито, имевший большие амбиции и мысливший главным образом политическими категориями, хотел иметь такую миссию, чтобы подчеркнуть свое равноправие с западными союзниками: «Они нам миссию – мы им миссию»[676]676
  Velebit V. Svjedok. S. 109–111.


[Закрыть]. Когда он узнал о смерти Лолы, опустил телеграмму, оперся руками о стол и сказал: «Из-под меня выбили опору». Потом ему пришлось выполнить одну из тяжелейших обязанностей в его жизни – сообщить старому Ивану Рибару, жену которого зарезали усташи, еще и известие о смерти младшего сына Лолы и старшего – Юрицы, который недавно также пал в бою. Рибар молчал, потом обнял Тито: «Тяжела эта наша борьба…»[677]677
  Stefanovič M. Podpis: Tito. S. 132; Dedjer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 354, 355.


[Закрыть]

В связи со смертью Лолы Рибара ходило много слухов и подозрений – не произошла ли она из-за предательства. Однако Владимир Велебит, который в момент рокового налета находился недалеко от Рибара, решительно это отрицает, говоря, что произошедшее было просто трагической случайностью. Тито придерживался другого мнения[678]678
  AS. Dedjer. T. e. 261. Cenčic V. Kratko o Loli.


[Закрыть].

Тито, Кардель и их соратники известили Москву о решениях II сессии АВНОЮ лишь после ее завершения. На их депешу ответа не было. «Обычно они отвечали быстро, но в тот раз промолчали. Они не рассчитывали взять нас нахрапом, поскольку не знали, чем это закончится». Поскольку во время войны Сталин долгое время опасался, что Германия и Великобритания заключат сепаратный мир, он не хотел возбудить в Лондоне подозрения насчет «революционных» замыслов России на Балканах. Поэтому он раздраженно прокомментировал, что решения II сессии АВНОЮ – нож в спину Советского Союза. Это высказывание его соратники передали Велько Влаховичу, который представлял КПЮ в Советском Союзе, поскольку не мог сражаться. Во время гражданской войны в Испании он потерял ногу. Хозяин будто бы даже послал Тито телеграмму с протестом, но она так и не была опубликована[679]679
  AS. Dedjer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 35; Velebit V. Svjedok. S. 297; Adamič L. Orel in korenine. S. 488.


[Закрыть]. Москву беспокоил не только вопрос о монархии, но и тот факт, что из решений АВНОЮ было видно: новые югославские вожди хотят заменить прежнюю гегемонию сербов гегемонией хорватов. «Имейте в виду, – писал Димитров Тито, – что этот вопрос вызывает много спекуляций в различных англо-американских кругах»[680]680
  Dimitrov G. Diario. S. 670.


[Закрыть]. Из этих соображений радио «Свободная Югославия» вынуждено было более двух недель замалчивать решения, принятые на сессии. Лишь когда выяснилось, что британские и американские отклики на них вовсе не негативны, и когда о Яйце уже писала вся мировая печать и все радиостанции цитировали резолюции АВНОЮ и говорили о победе Тито, оно отважилось передать сообщение, в котором советское правительство опосредованно и чрезвычайно осторожно подтвердило решения, принятые в Яйце и признала за «лидерами новой Югославии» серьезные успехи в деле объединения ее народов[681]681
  Dedyer V. Novi prilozi. Vol. I. S. 358; Dimitrov G. Diario. S. 664; Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. С. 176.


[Закрыть]. «Лишь после этого мы получили депешу, в которой не высказали ни согласия, ни несогласия с нами, а дали только общие советы»[682]682
  AS. Dedjer. T. e. 7. Spomini tov. Kardelja, 25.12.1951. S. 36.


[Закрыть].