Текст книги "Тито и товарищи"

Вопрос независимости движения неприсоединения

Так же как и независимость Югославии, Тито к концу жизни беспокоила и независимость движения неприсоединения. В то время, когда он посетил Кувейт, чтобы укрепить единство арабского мира, он активно вмешался и в столкновение между Эфиопией и Сомали, и пытался убедить СССР и кубинцев убрать свои подразделения из Сомали[2669]2669
  Ibid. 28.03.1978; 16.01.1979.


[Закрыть]. Большую часть усилий он направил на конференцию неприсоединившихся в Гаване, куда отправился в 1979 г., чтобы из «уважения к началам движения» предотвратить раскол внутри него. Этот раскол длился достаточно долго – со встречи неприсоединившихся в Алжире в 1973 г., и Тито с трудом удалось его преодолеть. В последующие месяцы после алжирской конференции, в сентябре 1973 г., оказалось, что государства третьего мира получили больший вес на международной арене из-за подорожания нефти, о котором арабы приняли решение после Октябрьской войны между Египтом и Израилем. Подорожание нефти показало, в какой степени богатый «север» зависит от «юга» и его полезных ископаемых. Хотя повышение цен на нефть и нефтепродукты сильно задело и Югославию, Тито в разговоре с немецким канцлером Гельмутом Шмидтом этот урок обозначил как, «возможно, самое важное событие в истории человечества». Он ожидал, что индустриально развитые государства должны будут установить новые, более справедливые партнерские отношения с неразвитыми, но богатыми природными ресурсами странами. Из-за этого он поддержал предложение, адресованное генсеку ООН, – чтобы предстоящая Генеральная Ассамблея прежде всего обсудила глобальные экономические вопросы. И действительно, в сентябре 1973 г. впервые в истории ООН было созвано специальное заседание, на котором обсуждалась эта тема. Была принята декларация о новом международном порядке и создана программа действий, которую представители неприсоединившихся стран восприняли как свое большое достижение[2670]2670
  Bogetic D. Tito i nestvrstani. S. 411, 412.


[Закрыть]. Но эта программа не была реализована[2671]2671
  PA. Zwischenarchiv. 112618. 26.06.1974.


[Закрыть].

Идея нового экономического устройства, которая в Алжире стала стимулом к действию всех развивающихся государств, решивших воспротивиться потребительскому отношению, не прижилась. Напротив, движение неприсоединившихся из-за внутренних столкновений между государствами – членами арабского мира, Азии и Африки оказалось в кризисе самоопределения. По мнению Тито, в этом виновны были прежде всего США со своей «империалистической стратегией фрагментации», которая тяготела к тому, чтобы разобщить неприсоединившиеся страны с помощью «проплаченных» режимов в Африке и Азии[2672]2672
  AS. Dedjer. T. e. 96. Hronologja za IV. tom. S. 13.


[Закрыть]. Он попытался выйти из кризиса, взяв на себя роль посредника в различных региональных конфликтах и глашатая общих целей, которые были бы приемлемы для всех: разоружение великих держав и создание новой экономической системы, приемлемой для развивающихся стран. Эта политика имела свою цену. Поддержка Тито освободительного движения в Африке и на Западе вызвала недовольство и вовлекла государство в целый ряд проблем, которые были ему неведомы. Тито был настолько самоуверен, что посылал в конфликтные зоны своих военных советников (как это делали Куба и Восточная Германия) и разрешил организацию учебных лагерей для палестинцев, ливийцев и южноафриканцев на югославских территориях. Не говоря уже об оружии, которое он продавал государствам третьего мира[2673]2673
  BA. DY 30/IV B2/20/134; NARA. CREST. Sub-Saharan Africa Report. No. 643; AMZV. Zpravy ZU. Belehrad 1973–1975. 0481/74. V Belehrade. 01.05.1974; TNA. FCO 28/1647; NIE 15–79. Prospects for Post-Tito Yugoslavia Voll. II-The Annexes, 25.09.1979 // Yugoslavia. From «National Communism». P. 611.


[Закрыть].

В этом контексте Куба и некоторые другие неприсоединившиеся государства начали возражать против отделения от блоковой системы, указывая, что в борьбе против империализма нужно опереться на «естественного» союзника, Советский Союз. Обсуждение этого вопроса должно было состояться на конгрессе, который был созван в начале сентября 1979 г. в Гаване. Югославы, которые боялись как западного империализма, так и советского гегемонизма, этого тезиса принять не могли. Они полагали, что речь идет об опасной политике, которая по сути является реакционной, и которая неизбежно ослабит положение неприсоединившихся, снизит их роль на международной арене и сузит возможности для дальнейшего развития социализма как «мирового процесса»[2674]2674
  BA. DY 30/IV B2/20/130; Simič P, Despot Z. Tito. S. 416.


[Закрыть]. Уже в 1961 г. югославские дипломаты сказали американским коллегам, что им не стоит беспокоиться по поводу неприсоединившихся, поскольку они не допустят, чтобы движение кубинцев приняло ярко выраженный антизападный характер[2675]2675
  PA. 702/84/04.


[Закрыть]. Попытки Кастро в последующие годы спровоцировать революционное движение в Латинской Америке и Африке натолкнулись на решительное сопротивление Тито, поскольку он отстаивал тезис, что необходимо взращивать дружественную политику со всеми государствами третьего мира, невзирая на их внутренние режимы, а не только с теми, кто устремлен в направлении социализма, как хотел того кубинский лидер[2676]2676
  BA. DY 40 IV. B 2/20/139; Petrovič V. Havana, 1979. Labudova pesma Titove lične diplomatije // Titovidenja. S. 418, 419.


[Закрыть]. Несмотря на критическое отношение к американскому империализму, Тито в 1979 г. остался при мнении, что не стоит недооценивать советского гегемонизма. Поэтому он решил прибегнуть к энергичным действиям, так как считал, что только он может предотвратить распад лагеря неприсоединившихся. Будучи уверен, что речь идет о том, «быть или не быть нашему движению», он за шесть месяцев посетил семь афро-азиатских государств, чтобы заручиться необходимой поддержкой. В самом крайнем случае он готов был созвать «антиконференцию» в Белграде, «поскольку отношение Кубы абсурдно. Многие считают, что Куба не соответствует критериям, необходимым для проведения на ней саммита»[2677]2677
  NSK. Arhiv Bakarič. Kutija 11. Izlaganje Tita na zajedničkoj sednici predsedništva SFRJ i predsedništva CK SKJ u Herceg-Novem. 22.03.1979; Pirjevec J. Jugoslavija. S. 333; Cenčič V. Enigma Kopinič. D. II. S. 147; MandičB. S Titom. S. 86, 87.


[Закрыть].

На конгрессе в Гаване, шестом по счету, присутствовало 95 стран-участниц и 21 страна-наблюдатель. Перед этим мировым собранием, самым большим в истории человечества, если говорить о количестве присутствовавших глав государств, Тито в последний раз сыграл свою роль вождя и учителя и попытался убедить неприсоединившихся не следовать за теми, кто хочет их воодушевить «борьбой за чуждые интересы». Он имел особый успех и сорвал бурные овации. Президент Гвинеи Ахмед Секу Туре назвал его «великим государственником неимущих всего мира»[2678]2678
  AS. Dedjer. T. e. 3; NARA. CREST. The Nonaligned Movement: Dynamics and Prospects. A Intelligence Assesment. 30.03.1979.


[Закрыть]. Но результаты его усилий не воодушевляли. После драматичных обсуждений президиум принял документ, который отличался от просоветского проекта кубинцев, однако те со своими единомышленниками завладели информационным бюро движения, которое в последующие три года, т. е. до следующего конгресса, должно было руководить неприсоединившимися. Югославы на Кубе болезненно почувствовали свое одиночество, они понимали, что теряют влияние в движении неприсоедиенения, и делали всё возможное, чтобы его сохранить. Но они не понимали, что потеря ими главенствующей роли в этом движении является следствием их внутриполитического кризиса. Чтобы дать движению неприсоединения новый разбег, они должны были разоблачить суть советского социализма и поставить тем самым под вопрос легитимность своего собственного режима. «Здесь протекает Рубикон, – записал Стане Кавчич, – который современное руководство Югославии с Тито во главе не хочет, не знает как и не может перейти»[2679]2679
  Kavčič S. Dnevnik in spomini. S. 313.


[Закрыть]. Тито проиграл свою последнюю битву с СССР, поскольку его режим, несмотря на все преобразования, был слишком похож на советский.

При исследовании борьбы против советского «гегемонизма» нельзя упускать тот факт, что Югославия в экономическом плане становилась всё более зависима от Советского Союза. В 1979 г. она достигла такой же зависимости, какую имела до конфликта со Сталиным, не говоря уже о вооружении, которое, несмотря на развитие национальной промышленности, в первую очередь опиралось на поставки из СССР [2680]2680
  Simič P. Tito. S. 335; Cenčic V. Titova poslednja ispovjest. S. 27.


[Закрыть]. О расхождениях во мнениях, которые вопреки всему остались актуальны, Тито имел разговор с Брежневым во время своего последнего «нерабочего и дружеского» визита в Москву в мае 1979 г. Главы государств не смогли достигнуть договоренности относительно спорных вопросов, которые касались отношений с Китаем, политики в Юго-Восточной Азии и в Африке, балканских ирредентистских стремлений в Македонии и прежде всего движения неприсоединения. Единственное, в чем они были единодушны, – это было обещание притушить общественную полемику и создать пятилетний план для развития межгосударственной торговли[2681]2681
  TNA. FCO 28/1647; NIE 15–79. Prospects for Post-Tito Yugoslavia Voll. II-The Annexes. 25.09.1979 // Yugoslavia. From «National Communism». P 610; NARA. CREST. National Intelligence Daily Cable. 17.05.1979; 23.05.1979; MandičB. Tito u djalogu sa svjetpom. S. 632–642.


[Закрыть]. Когда Тито уехал, «Радио Москва» обнародовало комментарий, который прозвучал зловеще, поскольку снова подчеркнул доктрину Брежнева об ограниченной суверенности социалистических государств. В нем говорилось, что Советский Союз хочет взращивать равноправные отношения с Югославией, при этом собирается уважать «не только национальные, но и международные интересы»[2682]2682
  Razumovsky A. Ein Kampf um Belgrad. S. 452.


[Закрыть].

«Ничто нас не застанет врасплох»

Еще больше ситуации на Кубе Тито волновало положение в Юго-Восточной Азии в конце 1970-х гг. С югославской точки зрения вторжение Вьетнама в Камбоджу, которое произошло 25 декабря 1978 г., выглядело как агрессия, на которую во имя «братской помощи» ее вдохновил СССР, невзирая на общественное мнение. Утверждение, что Камбоджа под кровавым режимом Пол Пота не является социалистическим государством, по мнению Тито, было лишь отговоркой, которой агрессоры оправдывали нарушение международного права и принципов отношений между социалистическими государствами. Никто не имеет права, отмечал он, принимать решение о социалистическом характере какого-либо государства, кроме его народа и руководства. Кто утверждает, что недвусмысленные преступления режима Пол Пота являются доказательством его непринадлежности социализму, плохо знает историю. В Советском Союзе число убитых сталинским режимом шло на миллионы, однако никто на основе этого не делал вывод, что он потерял свое социалистическое содержание. Нападение Вьетнама на Камбоджу создало напряженность не только в Юго-Восточной Азии, но и во всем мире. Необходимо спросить, говорили Тито и его товарищи, куда это всё может привести. СКЮ пристально рассмотрела ситуацию в Индокитае и пришла к двум важным выводам: первый – сбылось предсказание Карделя о том, что напряженность между социалистическими государствами имеет объективный характер, а это означает, что войны между ними могут происходить. Второй – что Югославия ныне и в будущем должна быть готова ко всему. Тем более что она противостоит сильному нажиму постоянного советского вмешательства, а также территориальным претензиям болгар. Готовность к сопротивлению должна охватывать две области: политико-экономическую и военную. По мнению Тито, средства информации создали в Советском Союзе враждебное отношение к Югославии, в то время как Болгария концентрировала войска на ее границе. «Сейчас у нас ситуация, какой не было на протяжении всего послевоенного времени. После войны мы говорили и делали всё для того, чтобы у нас был мир сто лет, а готовились так, словно завтра могла начаться война. Мне кажется, что сейчас настало время для второго. Необходимо работать, и работать так, чтобы как можно больше содействовать единству внутри государства, словно завтра война. Расстановка сил в мире сейчас такая, что никто не может сказать, что будет утром»[2683]2683
  NSK. Arhiv Bakarič. Kutija 11. Izlaganje Tita; TNA. FCO 28/1647; NIE 15–79. Prospects for Post-Tito Yugoslavia Vol. II – The Annexes, 25.09.1979 // Yugoslavia. From «National Communism». P 610; NARA. CREST. National Intelligence Daily, 08.02.1979.


[Закрыть].

В связи с этим была проведена большая пропагандистская акция, которая должна была сплотить всё население; ее лозунгом было: «Ничто нас не может застать врасплох», и она искусственно нагнетала страх и психоз перед возможной угрозой. Словно весь мир готовил заговор против Югославии [2684]2684
  NSK. Arhiv Bakarič. Kutija 45. Poseta sekretara Predsedništva CK SKJ Dolanca Fran-cuskoj na poziv George Marchaisa. 06.-08.11.1978; Ivan Dolničar – Bakariču, Aktualna vojno-politička problematika. 28.11.1978.


[Закрыть]. При этом было невозможно не заметить, что речь шла об акции, которая в первую очередь имела своей целью укрепление режима и ликвидацию его политических и экономических противоречий, которые нарастали изо дня в день. Партия после поражения либералов смогла снова взять на себя решающую роль в югославской действительности и укрепить свой авторитет. Вопреки заявлениям о самодостаточности самоуправления ключевые вопросы, касавшиеся руководства государством и обществом, оставались в руках узкого круга Тито, который строился на основе принципа «демократического централизма». На XI Съезде СКЮ, проходившем 20–23 июня 1978 г., стало ясно, что партия строится на диктатуре пролетариата, особенно его авангарда, и не собирается отказываться от контроля над органами власти: секретными службами, армией и дипломатией[2685]2685
  BA. DY 30/IV B 2/20/129.


[Закрыть]. Эту ситуацию хорошо иллюстрирует эпизод, произошедший во время подготовки вводного реферата Тито к XI Съезду. Основу его тезисов написала группа специалистов, которая работала всю ночь, чтобы на следующий день маршал их прочел и дополнил. Он это сделал и встретился с коллегами после полудня, дав им новые указания. В конце обсуждения последовал совместный ужин, во время которого в непринужденной беседе кто-то из присутствовавших предложил, чтобы часть реферата, касавшаяся международной политики, была послана в Секретариат иностранных дел. Тито побарабанил по столу пальцами, немного помолчал и сказал: «Могли бы и им послать!» После этих слов его лицо искривилось, он ударил ладонью по столу и в бешенстве крикнул: «Не пошлю им, я в этом разбираюсь как никто в Югославии» [2686]2686
  AS. Dedjer. T. e. 298. Novi prilozi. Vol. IV. Deveto poglavje. S. 20, 21.


[Закрыть].

Ничто не вечно, и Югославия тоже

В мае 1978 г. праздновали 86-летие Тито. На Бриони организовали встречу старых товарищей. Среди них был Родолюб Чолакович, который в своем дневнике записал: «Хотел бы я не пойти. Старик в упадке, с трудом ходит, с трудом говорит, несмотря на то что на парад он надел белый мундир и принарядился, на него было тяжело смотреть. Всё торжество проходило так, словно он здоров. На самом деле у него повышенный сахар, ноги отказывают, а он считает, что это ишиас. У деда трясется правая рука, верхняя губа поднимается вверх, он постоянно стискивает зубы, поскольку знает, что так губа опустится»[2687]2687
  Antonie Z. Rodoljub Čolakovič. S. 437.


[Закрыть]. Осенью 1979 г. здоровье Тито сильно ухудшилось, прежде всего из-за проблем с кровяным давлением в правой ноге, которое медицинское вмешательство не смогло изменить. Тито и его товарищи в годы войны каждый день смотрели смерти в глаза и воспринимали ее как некую дань, которую нужно было заплатить для достижения цели. Когда они пришли к власти, их отношение к смерти изменилось – теперь она стала не правилом, а скорее исключением. Тяжелым ударом была смерть Бориса Кидрича в 1953 г. – это была первая смерть после войны человека из узкого круга руководства, который был двигателем реформ после ссоры со Сталиным. Тито приехал на похороны в Любляну и на «Голубом поезде» вернулся в Белград. Во время поездки он говорил своим попутчикам о скоротечности жизни; Джилас отметил, что человек не что иное, как изменяющаяся материя. Тито прервал его с упрекающей усмешкой: «Мы говорим сейчас не о том. Кто это знает, кто об этом что знает?»[2688]2688
  Dilas M. Tito. S. 251.


[Закрыть]

Тито понимал, что за ним остается пустота. И не хотел, чтобы было по-другому. Когда Сталин умер, он сказал: «Диктаторы никогда не оставляют наследников». И когда в ноябре 1953 г. на 10-летии II сессии АВНОЮ Джилас предложил ввести специальную «маршальскую» регалию (работа скульптора Антуна Августинчича), которую после смерти Тито наследовал бы новый руководитель, Тито этой идее воспротивился: «Конечно, ее будет носить какой-нибудь трус»[2689]2689
  NARA. CREST. Outside Official Reaction to Stalin’s Death; Dilas M. Tito. S. 299.


[Закрыть]. В последние годы его жизни Югославия начала отставать в экономике и политике, конституцию 1974 г. нельзя было воплотить, союзное государство невозможно было трансформировать в конфедерацию, связать по-новому республики, осуществить переход из однопартийного режима в систему политического и экономического плюрализма. Перенос власти на республики препятствовал союзному правительству осуществлять успешную экономическую стратегию, СКЮ – влиять на местные политические верхи. Стане Доланц проиллюстрировал сложившееся положение так: «.демократический централизм ограничивается рамками республик»[2690]2690
  TNA. FCO 28/3909 ENU 010/3.


[Закрыть]. Мирослав Крлежа, который хорошо знал как королевскую, так и социалистическую Югославию, понимал, к чему всё идет. Уже в начале 1970-х гг. он осознавал, что созданная Тито федерация не может выжить: «Старый господин сшил костюм по меркам, но не увидел, что он трещит по всем швам»[2691]2691
  Dabčevič-Kučar S. ‘71. Hrvatski snovi i stvarnost. Knj. II. S. 820.


[Закрыть]. Вопрос только в том, действительно ли он этого не понял. В интервью, которое Тито дал итальянскому писателю Альберто Моравиа, он заявил, что его Первая мировая война научила, как в жизни может всё меняться, что ни одно государство не вечно, что всякое царство преходяще[2692]2692
  Dedijer V. Novi prilozi. Vol. II. S. 262.


[Закрыть]. Накануне смерти он должен был понять это и относительно своего государства.

В мае 1978 г. на XI Съезде СКЮ он оптимистично заявил: «.мы, югославские коммунисты, как и всегда, честно исполняли свой долг по отношению к рабочему классу, своим народам и народностям, ко всем социалистическим, прогрессивным и демократическим силам в мире. <…> Поэтому мы с ясностью и оптимизмом смотрим в завтрашний день»[2693]2693
  Simič P. Tito. S. 331.


[Закрыть]. Но этим словам он уже давно сам не верил: едва прошел месяц после военных учений «Свобода 1971», в конце ноября, возвращаясь из Бухареста, чтобы разделаться с хорватскими либералами, в поезде он говорил своим коллегам: «Если бы вы знали, каким я вижу будущее Югославии, вы были бы шокированы»[2694]2694
  Jovič D. Yugoslavia. A State that Withered Away. West Lafayette: Purdue University Press, 2009. P. 139.


[Закрыть].

Когда Тито на Бриони навестил старый боевой товарищ, Светозар Вукманович – Темпо, oн спросил: «Как дела с Югославией?» Тито ответил: «Нет больше Югославии». «А что с партией?» – «Нет больше и партии» <sup>[2695]2695
  BilandžičD. Hrvatska. S. 693; Ridley J. Tito. A Biography. P. 409.


[Закрыть]</sup>. Он был прав. Хотя на свое наследие он мог бы смотреть с большей гордостью, поскольку в годы его правления уровень жизни населения решительно возрос, давление полиции снизилось, различия между привилегированным партийно-политическим верхом и гражданами уменьшены. У каждой четвертой семьи был автомобиль, не говоря уже о дачах, которые росли, как грибы под дождем. Югославия была одной из самых открытых стран в мире, это касалось и туристов, и югославов, которые без визы могли свободно путешествовать в 44 страны мира. Югославы пользовались всеми свободами, кроме свободы слова. Именно в этом крылась причина разложения[2696]2696
  TNA. FCO 28/2798/ENU 1/1.


[Закрыть]. Поскольку не было свободы обмена мнениями, невозможно было говорить о том, что будет с Югославией после Тито. Было ясно, что после его смерти она уже не будет такой, какой была прежде. «Как национальный патриарх, спаситель и политический организатор Тито незаменим, – записали аналитики ЦРУ уже в 1967 г. в исследовании, посвященном “югославскому эксперименту”. – Почти четверть столетия он был символом единства югославских народов и верховным судьей в Югославии. Как распорядиться его наследством – самый большой вопрос, с которым сталкивается партия и сам Тито. Хотя Тито и видит проблемы, которые вызовет его уход, его гений компромисса и импровизации в этой области бессилен. Человек может позаботиться о своих похоронах, но вряд ли сыграет в них активную роль»[2697]2697
  NIE 15–67. The Yugoslav Experiment. 13.04.1967 // Yugoslavia. From «National Communism». P. 316.


[Закрыть]. При этом особенно горьким было то, что из-за удушающих обстоятельств, которые сложились в государстве, политически мыслящие люди боялись смерти Тито и в то же время желали ее, осознавая, что до нее изменений не будет. «Его смерть – это последняя надежда и спасение», – записал Добрица Чосич в начале января 1978 г.[2698]2698
  ČosičD. Piščevi zapisi (1969–1980). S. 295.


[Закрыть]

Что касается личной жизни, то на закате жизни Тито оказался не только без жены, но и без друзей. Он был настолько одинок, что это даже заметил британский посол в сообщении за 1978 г.[2699]2699
  TNA. FCO 28/3909. ENU 010/3.


[Закрыть] Это стало очевидным во время празднования 35-летия битвы на Неретве, поскольку на торжестве не было, кроме функционеров, ни одного из его ближайших боевых товарищей. Коча Попович был в немилости, отсутствовал и Пеко Дапчевич, легендарный командующий Второй пролетарской дивизии. Во время поздравительной речи Тито громко спросил: «Как это здесь нет Пеко Дапчевича? Пошлите за ним вертолет». Это тут же произошло, но Пеко не хотел ехать, так как его своевременно не пригласили[2700]2700
  AS. Dedjer. T. e. 68. Krtačni odtisi. S. 697.


[Закрыть]. Еще хуже было то, что во время своей речи Тито совсем потерял меру и говорил о себе самом и о своей роли в судьбоносной битве без излишней скромности. «Он сам себя убедил, что является величиной», – язвительно отметил Лазарь Колишевский[2701]2701
  AS. Dedjer. T. e. 197. Pogovor z L. Koliševskim. 07.11.1985.


[Закрыть].

Смерть Тито

Новый 1980 г. Тито отпраздновал в кругу своих сыновей и ближайших соратников в Караджорджеве, причем все в Югославии, кто смотрел телевизор, отметили, что поздравления он принимал сидя[2702]2702
  ČosičD. Piščevi zapisi (1969–1980). S. 355.


[Закрыть]. Первого января он посетил традиционный обед с виднейшими югославскими политиками и в связи с этим выразил надежду, «что и следующий новый год мы встретим вместе». Он пытался быть радушным, при этом было видно, что он скрывает болезнь, которая его мучила. На самом деле еще перед праздниками его мучил тромб левой ноги. Два дня спустя его приняли в Университетском клиническом центре в Любляне «на диспансеризацию». Одно из последних политических решений, которое принял Тито до отъезда в больницу, был запрет девальвировать динар более чем на 30 %, как то предлагал председатель союзного Исполнительного совета, министр финансов и глава Национального банка. Он знал, что это будет сигнал миру о катастрофическом положении югославской экономики. Этого он не хотел. Но ситуация была весьма трагичной: у Югославии был приблизительно 21 млрд долларов внешнего долга, на выплату которого шла значительная часть национального дохода, в то время как 6,5 % населения оставалось безработным[2703]2703
  Bilandžič D. Povjest izbliza. S. 204, 251; Simič P., Despot Z. Tito. S. 518, 520–522.


[Закрыть], несмотря на большое количество гастарбайтеров.

После осмотра Тито отпустили из Клинического центра, но врачам было ясно, что необходимо оперировать. Последовала новая госпитализация, по совету известного американского хирурга Майкла Дебейки и русского специалиста Марата Князева была сделана попытка произвести все необходимые манипуляции с артериальным байпасом. Когда это вмешательство не принесло желаемых результатов, семь дней спустя пришло сообщение, что Тито ампутировали левую ногу, в противном случае он умер бы от гангрены. Когда ему сказали, что его ожидает, он был так впечатлен, что грозил самоубийством. Со времен своей нелегальной работы до войны он всегда спал с пистолетом под подушкой[2704]2704
  Simčič M. Ženske. S. 289.


[Закрыть]. Операции он долго сопротивлялся, поскольку, как он говорил, родившись с двумя ногами, не хочет умереть как калека. Но в конце концов, в последний момент он согласился[2705]2705
  ČosičD. Piščevi zapisi (1969–1980). S. 356; AS. Dedjer. T. e. 68. Krtačni odtisi. S. 729; T. e. 298. Novi prilozi. Vol. IV. Devetnajsto poglavje. S. 6; LalevičP. S Titom po svetu. Beograd: JP Službeni glasnik, 2011. S. 152–173.


[Закрыть].

Поскольку было очевидно, что это его «последняя битва», политическое руководство в середине февраля приняло «программу» его похорон. Международная обстановка была неблагоприятная, так как 27 декабря 1979 г. Советский Союз ввел свои войска в Афганистан, чтобы защитить свои интересы в этой стране. Это убедило югославов, что они находятся перед лицом реальной опасности. Было очевидно, что Советский Союз как никогда раньше готов использовать свою армию для реализации внешнеполитических целей, и не только в Средней Азии[2706]2706
  NARA. DCI Turner’s Address to Amherst, Smith. Vassar and Williams. Wash. D. C. Alumni Clubs, 19.03.1980.


[Закрыть]. Подобное мнение преобладало и в Белом доме, откуда президент Джимми Картер направил Тито специальное письмо и обещал свою поддержку. Со своей стороны Маргарет Тэтчер, британский премьер-министр, заявила в парламенте, что «сделает всё возможное, чтобы гарантировать независимость Югославии». Эти заявления югославы оценили и в первую очередь рассчитывали «на наших западных друзей», как говорил секретарь по обороне Любичич командующему Генерального штаба ВВС Британии[2707]2707
  TNA. FCO 28/4229.


[Закрыть]. Югославию охватила настоящая паника. Люди опустошали магазины, начали снимать деньги в банках, а некоторые даже бежали за границу. На тайных совещаниях, где речь шла о защите государства, секретарь национальной безопасности Сербии назвал Джиласа, изгнанных профессоров, которые входили в кружок журнала Praxis, и Добрицу Чосича врагами, против которых будут приняты меры. Была провозглашена повышенная боевая готовность, вокруг Белграда и других крупных городов были размещены танки и орудия. Чтобы избегнуть советского окружения, некоторые высокие политические представители в Белграде, согласно сведениям ЦРУ, как и в начале 1950-х гг., думали об ударе по Албании, чтобы прикрыть себя с тыла. В то же время в закулисье усилилась борьба за власть между группой Бакарича, которая хотела, чтобы он был избран главой партии, и сербами с Петром Стамболичем и Милошем Миничем во главе, которые этому противились[2708]2708
  ČosičD. Piščevi zapisi (1969–1980). S. 357, 364; NARA. CREST. National Intelligence Daily. 03.01.1980; 08.01.1980; 10.04.1980; Memorandum for the Record. Staff Meeting Minutes. 18.01.1980; Worldwide. Reaction to the Soviet Invasion of Afghanistan. An Intelligence Memorandum.


[Закрыть].

Чтобы переход власти прошел как можно безопасней, необходимо было продлить агонию Тито. «На каком-то заседании врачебного консилиума с членами Президиума, – сообщает д-р Лалевич, – Доланц нам сказал, что в тот день из Болгарии несколько танковых колонн двигались к нашей границе. Они остановили их близ границы и через час вернулись. И поэтому важен не каждый день, а каждый час жизни президента»[2709]2709
  Lalevic P. S Titom po svetu. S. 169, 170.


[Закрыть]. Последовала интенсивная терапия. «Почти за невероятные сроки» врачам удалось продлить его жизнь, они позаботились об оттоке крови в жизненно важные органы, при этом не могли обойтись постоянным перекрытием вен. Произошли побочные эффекты, в результате которых Тито пришлось подсоединить к аппарату искусственной вентиляции легких. Клиническое состояние было настолько запутанным, что «они не могли найти аналогов в медицинской практике». Появились проблемы в печени, что вызвало желтуху. В конце смерть наступила из-за периферийной кровеносной системы и остановки сердца. При вскрытии в желудке обнаружили опухоль размером с яйцо, вероятно, не злокачественную. В заключении о смерти написали, что из-за болезни произошли такие изменения, каких не наблюдали «у других пациентов»[2710]2710
  Lusa S. La dissoluzione del potere. Il partito comunista sloveno ed il processo di democratizzazione della repubblica. Udine: Kappa Vu, 2007. S. 19–21; Titova poslednja bitka / Ur. M. Poč. Ljubljana: Cankarjeva založba, 1981; AS. 1689. CK ZKS. Predsednikova dejavnost. T. e. 36; AS. Dedjer. T. e. 298. Novi prilozi. Vol. IV. Devetnajsto poglavje. S. 9-11.


[Закрыть].

Йосип Броз Тито умер в воскресенье, 4 мая 1980 г. в 15:05, в возрасте 88 лет. Верховные партийные и государственные власти были оповещены сообщением: «Гонка отменилась»[2711]2711
  Šetinc F. Vzpon in sestop. S. 222; Lusa S. La dissoluzione del potere. S. 79–86; AS. Dedjer. T. e. 197. Pogovor z L. Koliševskim. 07.11.1985.


[Закрыть]. Три часа спустя пришло служебное сообщение, что «великое сердце» товарища Тито остановилось. После смерти «самый великий человек современности» вернулся в Белград на «Голубом поезде», который после Второй мировой войны «унаследовал» от короля Александра, но обновил его, поскольку тот был недостаточно роскошным. В этом принимали участие советские специалисты, которые добавили два бронированных вагона. Защита Тито была такой же, как у Сталина. И так же как и тот, Тито был удостоен похорон, достойных фараонов, еще более величественных, поскольку на них присутствовали представители почти всех государств мира. Это было такое скопление людей, как говорил британский посол, которое собирается единожды[2712]2712
  TNA. FCO 28/4229.


[Закрыть]. Итальянский коммунистический лидер Джан Карло Пайетта записал в своем дневнике: «Огромное количество людей ждало день и ночь, чтобы увидеть гроб <…> Еще вижу, как в начале процессии шла героическая Первая пролетарская бригада с красным знаменем и лентами югославских цветов. Со всего мира приехали коммунисты и социалисты, представители народно-освободительных движений. Вспоминаю, как рабочая милиция из автоматов громко стреляла в воздух, последний салют, как двинулись короли и эмиры, госпожа Тэтчер и Брежнев, представитель Китая, главы государств, министры и генералы всех армий. Все стояли под звуки Интернационала»[2713]2713
  Pajetta G. C. Le crisi che ho vissuto. S. 49


[Закрыть].

Как и Сталин, Тито был похоронен в мавзолее, правда, не в таком темном, как тот, который хозяин некоторое время делил с Лениным. В качестве места упокоения он выбрал «Дом цветов» в Дединье, который построил, когда расстался с Йованкой. Во время одного из последних разговоров с генералом Любичечем он сказал: «Хотел бы, когда умру, покоиться там <…> оттуда прекрасный вид на Белград.» В отличие от Ленина и Сталина, Тито не хотел, чтобы его бальзамировали, он терпеть этого не мог[2714]2714
  Dilas M. Tito. S. 198; Adamovic M. Brozovi strahovi. S. 17, 18; AS. Dedjer. T. e. 274. Zapis Dedjerja o pogovoru z Lazarjem Koliševskim. 25.05.1986; T. e. 298. Novi prilozi. Vol. IV. Devetnajsto poglavje. S. 14, 15–17.


[Закрыть]. Согласно словам сотрудника УГБ Марко Лопушины, его труп был сохранен подобным образом, чтобы из-за проводившегося лечения не начал распадаться раньше времени и дурно пахнуть. Из медицинских и гигиенических соображений Доланц, Микулич и Доронски приняли решение, что на похоронах гроб будет пустым. Но это решительно отверг Иван Долничар, в то время генеральный секретарь Президиума, который был ответственен за проведение похорон. Он также рассказывает, что перед смертью Тито просил похоронить его с бриллиантовым перстнем, с которым было связано много событий его жизни; так это и произошло[2715]2715
  Lopušina M. Ubij bližnjeg svog. S. 210; Koprivc J. Generalov let. S. 191.


[Закрыть].

Было бы неверным завершить его историю, утверждая, что Йосип Броз был тираном, как Сталин, несмотря на его 53-летнюю диктатуру. Напротив, он воспротивился его тирании и создал в Югославии социализм самоуправления, социализм с человеческим лицом. Он остался в истории и в воспоминаниях людей как государственный деятель, который заслуживает благодарности. Югославия, которую он оставил после своей смерти, сильно отличалась от той, которой он начал править в 1945 г. Из централизованного сталинского режима она трансформировалась в рыночный социализм, провела быструю индустриализацию, обеспечив широким слоям населения стабильный рост жизненного стандарта, пусть и за счет кредитов. Хотя СКЮ оставалась у власти, система самоуправления обеспечивала на местах возможность влияния на выбор политической линии. Хотя критика режима в любой форме была всё еще запрещена, искусство и интеллектуальная жизнь уже не были подвержены предварительной цензуре как таковой, но продолжала существовать самоцензура, т. е. каждый нес ответственность за то, что писал. Еще важнее было то, что границы были открыты. Не только для людей, но и для идей. Ссора со Сталиным без Тито не произошла бы. «Это чисто дело рук Тито», – много раз повторяли Кардель и Бакарич. А то, что, помимо прочего, он сопротивлялся Муссолини и Гитлеру и обеспечил югославским народам победу во Второй мировой войне, начиная с 1950-х гг. и далее противостоял сиренам Запада и возглавил «сирых и убогих» третьего мира, также говорит в его пользу. На международной арене Югославия перешла от угрожающей изоляции, в которой оказалась в 1948 г., к активной мультивекторной политике, которая в рамках движения неприсоединения обеспечивала влияние и престиж, несоизмеримый с ее экономическим и военным весом. Как носительница особого вида социализма, отличного от советского, и посредница между Западом и Востоком, Западом и Севером и Югом, она стала узнаваемым игроком международной жизни.

С другой стороны, невозможно не упомянуть о преступлениях режима (послевоенные убийства, Голи-Оток), а также о его крахе, поскольку он не был способен сохраниться без связующей силы личности Тито – только в том случае, если бы самоуправленческий эксперимент развился в современную плюралистическую демократию. Экономический кризис 1970-х гг. принес с собой ряд проблем, с которыми система не могла справиться: 17 %-ная инфляция, различия между более и менее развитыми регионами внутри федерации, которые подливали масло в огонь национальных конфликтов между республиками и краями. «1980-е гг., – как было отмечено в 1979 г. аналитиками ЦРУ в меморандуме “Перспективы Югославии после Тито”, – будут, по всей вероятности, неспокойным временем <…> Причиной этого может стать смерть президента Тито, чья роль в создании и сохранении Югославии была настолько велика, что тяжело поверить, что государство можно будет сохранить без него»[2716]2716
  NARA. CREST. NIE 15–79. Prospects for Post-Tito Jugoslavia. 25.09.1979. S. 1.


[Закрыть]¹. Они были правы. Всего лишь через десять лет после его смерти Югославия развалилась, как карточный домик, причем некоторые ее народы пережили кровавую бойню. Что же тогда остается от жизненного опыта Тито? Может быть, это лучше выразить народной пословицей, которую он сам любил повторять: «В мечеть ходил, но намаз не совершал» [2717]2717
  Ibid.


[Закрыть].