Текст книги "Картонные звезды"

– Может быть там что-то важное? – подумал я и развернул его.

Но оказалось, что ничего особо ценного в нём не содержалось. Обычный список участвующих в поисковой операции ополченцев, выданный Стулову просто для сведения. Помимо напечатанных на англоязычной машинке пронумерованных фамилий, там были указаны и года рождения. Обуянный любопытством я пробежался глазами по списку и от удивления едва не выронил его из рук. Моя юная на вид подружка, которой я давал никак не более восемнадцати лет, оказалась 44-го года рождения! То есть была на целых четыре года старше меня! Меня словно бы облили ледяной водой. Уж никак я не мог подумать, что она старше. Это теперь, через более чем тридцать лет после описываемых событий, я как-то более спокойно отношусь к проблеме разницы в возрасте, а в тот момент это было просто крушением всех устоев.

– Ничего себе, – растерянно бормотал я, выбираясь обратно к временно оставленной спутнице, – вот это сюрприз! Да она мне чуть ли не в матери годится!

Видимо обуявшие меня переживания так отобразились на моём лице, что когда я подошёл к Лау-линь, та встревожено схватили меня за руку.

– Ты как-то плохо выглядишь! – произнесла она с плохо скрытой озабоченностью. У тебя точно ничего не болит?

– Голова с утра болела, – простодушно ответил я, – да вот ещё и живот что-то расстроился… Выслушав мои жалобы, девушка ощупала мой мокрый от пота лоб и зачем-то развела веки левого глаза.

– О-го, – с неудовольствием произнесла она, – и глаза у тебя покраснели. А тебя случайно не знобит?

– Вроде нет, – пожал я плечами, – а как это понять?

– Холодно становится, – потёрла ладонями Лау-линь, – руки начинают как бы стонать, и ступни ног… как бы немеют и не слушаются.

– Да вроде нет, – испуганно потряс я одной ногой, – кажется, ноги пока не стонут!

– Всё равно, – решительно заявила она, расстёгивая санитарную сумку, – тебе для профилактики надо принять хорошее лекарство!

Заботливо скормив мне пару каких-то горьких порошков, она дала мне запить их из своей фляги, и мы двинулись вдогонку за ушедшими. Теперь я шёл не так расслабленно и беспечно, больше прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, нежели к внешним раздражителям. Заболеть мне совершенно не улыбалось, тем более, что я был изрядно наслышан о губительных последствиях для белого человека целого сонма местных болезней. Вскоре какой-то шум послышался справа, и я незамедлительно повернулся в эту сторону. Из густых банановых зарослей, застёгивая на ходу бриджи, выбирался Щербаков.

– Ой! – смутился он, завидев нас. Прошу пардону. Что-то несёт меня сегодня. С чего бы это?

– Меня тоже протащило! – отозвался я. Мне кажется, Лау-линь подозревает, что я чем-то заболел. Лекарства даже дала. Возьми и ты. Чёрт его знает, что мы с тобой подхватили! Лучше заранее предохраниться от возможной заразы.

– Предохраняться вообще-то не мужское дело, – подмигнул мне Толик, – но съесть что-либо я не откажусь, пусть даже это будет и лекарство.

В результате всех этих задержек и проволочек мы настолько отстали от основной команды, что даже наши призывные крики не возымели никакого ответного действия. Лес бы абсолютно безмолвен.

– А что мы сомневаемся, – предложил я после недолгого раздумья, – пойдём в прежнем направлении. Солнце светило сзади в правое ухо и, следовательно, надо так же по отношению к нему и держаться.

– М-да, – нехотя согласился Щербаков, судорожно морщась от только что проглоченного лекарства, – пожалуй, так и поступим. Поскольку компаса у нас нет, будем действовать так, как учили в полковой школе. В конце концов, рано или поздно, мы непременно уткнёмся в болото, и просто будем обходить его по дуге. Никуда наши командиры не денутся. В крайнем случае, немного постреляем, – звонко прихлопнул он по прикладу винтовки. На выстрелы все точно сбегутся.

Вот так в определённой неизвестности мы прошагали ещё порядка сорока минут, пока под нашими ногами не захлюпала зелёная предболотная жижа. Естественно, что мы остановились, чтобы определиться с направлением дальнейшего движения, а, остановившись, неизбежно прислушались.

– Слышите? – подняла указательный палец к укрывавшим нас кронам деревьев Лау-линь. Кажется, самолёты летят.

– Куда? К нам? – не поверил ей Щербаков.

Но, через несколько секунд всеобщего напряжённого молчания, он тоже утвердительно кивнул головой.

– Действительно, летят…

– И даже с нескольких направлений, – прошептал я. Как бы со спины, чувствуешь? И в то же время как бы примерно с запада…

Мои слова были прерваны громовым раскатом, словно бы разразившимся над нашими головами. Один удар, второй, третий…

– Это точно наши ракеты! – обрадовано воскликнул Анатолий. Я слышал от ракетчиков, что есть приказ запускать «летающие столбы» пачками по три штуки, чтобы увеличить вероятность попадания и уменьшить возможность уклониться от них.

Какое-то время вверху продолжала грохотать канонада, но вдруг, словно по команде вся эта вакханалия разом закончилась. Читатели наверняка знают, что тишина во время войны настораживает солдат, пожалуй, даже больше, нежели грохот снарядных разрывов или непрерывная ружейная пальба. Тишина для войны неестественна, и поэтому кажется крайне опасной и непредсказуемой. Вот и для нашей троицы внезапно наступившая тишина явилась своеобразным вестником, словно предвещавшим нечто совершенно ужасное. Поэтому мы продолжали своё движение с определённой опаской, непроизвольно прижимаясь друг к другу плечами и тревожно озираясь. Руки наши напряжённо сжимали оружие, а указательные пальцы прочно утвердились на спусковых крючках.

Через несколько минут впереди различаем некий просвет в непроходимой чаще, и, естественно, направляемся к нему. И хотя безумно хочется поскорее выйти на открытый воздух из-под душного и плотного лиственничного полога, но на самой опушке мы всё же опасливо замираем. Стоим некоторое время неподвижно, едва дыша, всеми шестью ушами прислушиваясь к окружающей нас тревожной тишине.

– Слышите, – в явно видимом смятении поднимает палец вверх Щербаков, – что-то…, где-то… словно бы посвистывает?

Лау-линь согласно кивает и тревожно смотрит на меня.

– Идём скорее на поляну, – указываю я стволом в сторону просвета в деревьях, – хоть в обстановке немного разберёмся.

Непроизвольно пригибаясь и перебегая от дерева к дереву, выскальзываем на открытое пространство.

– Вон оно что, – закидывает Щербаков своё оружие за спину, – вот, что оказывается, свистит!

Я тоже задираю голову. Всё видимое воздушное пространство над нами густо усыпано каким-то мусором, сыплющимся прямо на наши головы. Шлёп, шлёп, вразнобой падают вокруг нас поблескивающие ломаным металлом обломки. Вот просвистела какая-то длинная консоль, вот искорёженный зелёный ящик со свистом воткнулся в мокрую землю, смачно чмокнув при этом, и обдав нас тучей брызг. Зи-у-ус, зиу-ус-с, – весело крутится в воздухе большой кусок самолётной обшивки, украшенный тремя лучами большой белой звезды.

– Словно картонка рваная летит! – меланхолично отметил Щербаков, нетерпеливо поддёргивая ремень винтовки, – и звёздочкой своей будто подмигивает.

– Картонные звёзды светят всем! – перефразирую я название некогда прочитанной книжки.

Некоторое время прячемся под кроной мощного дерева, опасаясь попасть под что-нибудь тяжёлое и острое.

– Может быть, повернём налево? – предлагаю своим спутникам изменить маршрут.

– Лично я бы, лучше направо пошёл, – не соглашается с моим мнением Щербаков. Поясняю, – добавил он, увидев моё недовольное выражение лица. Вторая группа ведь шла справа от нас. Стало быть, и шансов с ними встретиться, так гораздо больше!

– Но наши-то попутчики точно свернули налево, – вытянул я руку в заранее выбранном направлении. Смотри, там целая гряда холмиков проходит. По ним перебираться вглубь болота куда как удобнее. Согласись!

– Мальчики, мальчики, – слышим мы звонкий голос Лау-линь, которая незаметно для нас отошла в сторону, пока мы с Анатолием препирались, – скорее идите сюда!

Во время особых обстоятельств, дважды заставлять просить о помощи не допускается. И поэтому мы рванулись на призыв девушки, словно два разъярённых носорога. Я, не задерживаясь перемахнул через неширокую протоку и, взобравшись на небольшой пригорок, первым увидел нашу очаровательную спутницу, которая призывно махала мне рукой.

– Там спасательное полотно висит, – закричала он, увидев меня, – на дереве!

– Полотно? – замер я в недоумении. А-а, парашют что ли?

– Да, да, – обрадовано закивала она, – он там, совсем недалеко!

Мы последовали за ней и вскоре действительно увидели белоснежное полотнище, косо повисшее сразу на двух скрутившихся вместе деревьях.

– Не повреждён, новенький! – довольным голосом произнёс Щербаков, пытаясь достать стволом винтовки кресло пилота, висящее на уровне примерно трёх метров над землёй. Как бы нам его оттуда содрать?

– Стой, отойди, – остановил я его, – здесь есть кое-что более интересное!

– То есть? – словно запнулся Щербаков.

– А вот, – указал я на примятую траву под креслом. Видишь эту, глубокую вмятину?

– Ну?

– Кто-то недавно спрыгнул с этого кресла. И…, спрыгнул явно неудачно. Вот смотри, тут стружки на земле и тут. А вот и куст, от которого он отрезал себе подпорку.

– Ты о чём? – всё ещё не понимает Анатолий.

– Как же ты никак не допрёшь? – горячусь я. Да когда тот, кто сидел в кресле спрыгнул, то, скорее всего, сильно подвернул ногу. Видишь, как кресло косо весит? И прыгать с него крайне неудобно. Летишь к земле боком, и одна нога поневоле принимает на себя удар совсем не в лучшей позиции. Так вот. Упав, он кое-как доковылял до вот этих кустов и ножиком вырезал себе костыль или палку.

– И что?

– Что, что? Ясно, что поковылял себе дальше.

Щербаков перекинул винтовку на левое плечо и уставился на меня, явно ожидая продолжения.

– Толян, – притопнул я от избытка, внезапно охватившего меня охотничьего азарта, – а ведь мы, пожалуй, можем его догнать! Ноги у нас в порядке, а он-то еле двигается! Интересно бы знать, откуда он здесь взялся? Неужели с подбитого разведчика выпрыгнул, когда понял, что терять уже нечего? Ведь не со сбитого же только сейчас самолёта, это ясно!

– Кстати о кресле, – плотоядно облизнулся Щербаков. Предлагаю его всё же снять. Посмотрим, есть ли там какое оружие и вообще…

Его явно волновали трофеи, которые мы могли найти в отсеке аварийного набора, и я решил не возражать.

– Вот только как мы его обрежем? Всё-таки такая высота…

– Вы кресло хотите снять? – переспросила стоящая позади нам девушка.

Мы кивнули.

– Если я встану на плечи Анатолия, – экспрессивно прижала она руку к груди, – то непременно дотянусь до ближайших лямок.

– А не упадёшь? – тут же взволновался я.

– Нет, – улыбнулась она, – мы с папой часто так делали.

Вырубив длинную палку с крюкообразным зацепом на конце, Щербаков подтянул, насколько это было можно, сиденье пилота, после чего Лау-линь с моей помощью действительно очень ловко взобралась ему на плечи. Несколько ударов мачете и авиационное кресло с треском рухнуло вниз. Рядом с ним завалился не удержавшийся на ногах Толик, а сверху на эту кучу с визгом повалилась и Лау-линь. Я едва успел подхватить её на руки, как тоже оступился и, прижимая её обеими руками к своей груди, рухнул на траву. Секунда, последовавшая вслед за этим, была просто восхитительная, жаль лишь, что это была только секунда.

– Ну-с, – послышался голос резво поднявшегося на ноги Щербакова, – посмотрим, что тут интересненького!

Уже имея некоторый опыт обращения с подобными конструкциями, он ловко обыскал кресло, но к своему неудовольствию не нашёл ровным счётом ничего, за исключением небольшой коробочки на передней панели которой непрерывно мигала крохотная красная лампочка.

– Да это же индивидуальный радиомаяк! – сообразил я. Ломай его скорее!

Безжалостный удар прикладом и красный огонёк погас.

– Значит, этот жадный хорёк всё утащил с собой, – зло резюмировал Анатолий, нервно дёргая винтовочный затвор. Ну, он об этом пожалеет. Веди нас Саня по следам, у тебя это лучше получается.

Однако на самом деле держать направление лучше всего получилось у Лау-линь. Она пару раз очень удачно отыскивала совсем было пропавшие следы вражеского лётчика, упорно уходящего с места приземления. На мой вопрос, как ей это удаётся, она со смехом пояснила, что поскольку пропавший парашютист двигается только в одном направлении, то она ищет следы не там, где они пропали, а чуть дальше.

– Вот и всё! – заключила она с самой простодушной улыбкой.

Мне оставалось только поцеловать её в щёку и продолжить преследование. Вскоре и я догадался, куда стремился потерпевший катастрофу пилот. Путь тот держал к тому самому болоту, к которому пробирались и мы. По всей видимости, он просто выбирался на какое-нибудь более открытое место. Наверняка он имел в своём распоряжении достаточно подробную карту и компас, раз двигался столь уверенно и прямолинейно. Вскоре следы лётчика потерялись окончательно, и мы остановились в нерешительности.

– Эгей, – вдруг обрадовано воскликнул Анатолий, а вон, кажется, и наши бредут.

– Где? – привстал я на цыпочки.

– Встань на камень, – подал он мне руку. Вон они, по косогору тащатся, – повёл он вытянутой рукой, – у дальней опушки. Стулова видишь? Позади всех плетётся!

– Ещё бы, – устало присел я на обломок красноватой скалы. Тяжко ему, толком не евши, весь день по лесам таскаться. Бог ты мой, – посмотрел я на часы, – ещё только начало четвёртого, а ничего, собственно говоря, пока и не сделано. Да найдём ли мы когда-нибудь этот проклятый самолёт? А то сил уж нет никаких.

– Садись, Лаусик, – принялся я осторожно подтягивать руку остановившейся девушки к себе, – отдохни малость.

– Мы должны скорее дать им знать о себе, – принялась сопротивляться она (хотя и не очень активно), – они наверняка о нас беспокоятся.

– Зачем это? – рядом с нами плюхнулся и Анатолий. Они сейчас с горы спустятся и тоже пойдут к болоту. Тут мы их и перехватим. И ноги бить не придётся и вообще…

Что вообще он добавить не успел, поскольку голова его свесилась вниз, и наш гигант мгновенно уснул.

– Хочешь покушать? – протянула мне девушка ещё одну горстку кальмаров.

Я, было, протянул к ней сложенную ковшиком ладонь, но тут же вспомнив про расстройство желудка, решил больше не проводить рискованных экспериментов.

– Нет, спасибо, лапочка, – сделал я вид, что сыт по горло, – не хочу тебя объедать.

– А что такое означает «лапочка»? – тут же поинтересовалась она, мягко приваливаясь к моему боку.

– Сейчас я тебе объясню, – пропыхтел я, стаскивая крайне мешающую мне винтовку через голову и откладывая её в сторону. Дай-ка мне свою руку, – попросил я девушку вслед за тем, как избавился от оружия, – переваливаясь таким образом, чтобы было удобнее в дальнейшем её обнять сразу обеими руками. Но она сразу же разгадала мой нехитрый манёвр и со смехом отодвинулась чуть дальше.

– Мы не одни, – указала она глазами на отключившегося Анатолия, – не балуйся!

– Да он спит, как сурок, – пополз я за ней, пытаясь ухватить за талию.

– Нет, не спит, – отрицательно покачала он пальцем, – у него глаза полуоткрыты!

– Да это у него манера такая, – всё же уцепил я смеющуюся девушку за рукав. Он вообще спит везде, где только может, а сидя, стоя или лёжа, это не имеет для него существенного значения.

– Послушай, – уложил я её голову на свою согнутую руку, – скажи мне пожалуйста…

Я хотел всё же прояснить для себя вопрос с датой её рождения. Ведь мои глаза однозначно отказывались верить в то, что лежащая рядом со мной девчонка была настолько старше меня. Но её смешливое настроение вдруг поменялась.

– Подожди, – прижала она палец к моим губам, – ты слышишь гудение?

Я поднял голову. Действительно откуда-то со стороны уже близкого болота нарастал странный пульсирующий звук, слышать который мне до этого не приходилось.

– Что это такое? – подумалось мне. Машине здесь взяться неоткуда, а самолёты так не чавкают.

Высвободив руку, я слегка приподнялся и вытянул шею.

– Вертолёт! – вдруг воскликнула Лау-линь и с такой силой дёрнула меня за руку, что я, потерял равновесие и рухнул на землю, пребольно ударившись о камень коленом.

– Он прилетел спасать того пилота! Наверняка за ним прилетели! – задёргала она меня. Значит, он где-то совсем рядом с нами!

Секунда и я подхватил с земли свою винтовку, попутно толкнув ногой сладко посапывающего Щербакова.

– А? Что? – неуклюже вскочил он на ноги.

– Пригнись скорее, – удержал я его за шею, – сюда нежданные гости прибыли!

Скорость перехода от сна к бодрствованию, у Анатолия была просто потрясающая. Мгновенно сообразив, что обстановка за четверть часа радикально изменилась, он тут же присел на корточки и воинственно поднял оружие наизготовку.

– Это что, – шумно сглотнул он, – кто-то на вертолётах сюда пожаловал? Неужели американцы?

– Как на вертолётах? – одновременно вскричали мы с Лау-линь, вытягивая шеи.

Но Толик оказался прав, вертолётов и в самом деле было два. Один уже находился от нас на расстоянии где-то полукилометра, а другой только-только показал свой винт из-за малорослой рощи, раскинувшейся чуть правее нас.

– «Ирокез», – опасливо высунул Щербаков голову из-за обломка скалы. Серьёзный вертолёт, лучше бы нам с вами не высовываться!

– Санья, Санья! – замолотила девушка кулачками по моей спине, – смотри, кто-то бежит у болота.

Я приподнялся повыше и тут же заметил ковыляющую метрах в двухстах от нас фигуру в светло-зелёном комбинезоне. Увидел его и Щербаков.

– Ага, – прохрипел он голосом, не предвещающим для бегущего ничего хорошего, – вот значит, куда ты спрятался. Ну, браток, извини…

Он прицелился и, забыв перевести указатель огня на одиночный режим, нажал на курок. Та-та-та, – задёргалась винтовка, торопливо выплёвывая гильзы.

Пилот (если это был он) испуганно дёрнулся в сторону и мгновенно спрятался за невысокий, но довольно густой куст.

– Давай его в плен возьмём, – предложил огорчённый промахом Щербаков, – это вроде как полезнее будет.

– А как же вертолёты? – мотнул я головой

– А мы ползком к нему подберёмся! – беспечно отмахнулся тот. Давай, ты справа, а я слева. Обползём его, и… руки вверх!

Взглянув ещё раз на словно бы застывший в небе «Ирокез», я неохотно кивнул и мы поползли. Неугомонная Лау-линь попробовала увязаться следом за нами, и мне пришлось шикнуть на неё, дабы та и не думала покидать столь надёжное убежище.

– Вообще-то на кой чёрт он нам сдался? – размышлял я, усиленно работая локтями. Нам ведь не лётчик нужен, в конце концов, а разбившийся самолёт.

Но ответить мне хоть что-нибудь на столь злободневный вопрос было некому, и я продолжил движение. За кустом, к которому мы подползли довольно быстро, неожиданно проявилось какое-то движение, и я даже расслышал голос явно общающегося с кем-то пилота.

– Да ведь у него же есть рация, – понял я, – знаменитая «Уоки-токи» («Рабочая говорилка», если перевести на общеупотребительный русский). Вот и замечательно, – порадовался я, подбираясь для последнего броска, – заодно и рассмотрим, что это за штука такая.

Но праздновал победу я рановато. Приблизившись к вожделенному кусту буквально на десять метров, я вдруг увидел, что сквозь его листву быстро просунулась рука, держащая здоровенный пистолет. Единственно, на что у меня хватило ума сделать за секунду до выстрела, так это резко оттолкнуться от земли и перекатиться в сторону. Пока я катился по земле, мне вдогонку бабахнуло три или четыре выстрела. И словно поддерживая своего соплеменника, с ближайшего вертолёта открыли ураганный огонь из пулемётов. Я вжался в землю, заранее прощаясь со всеми родными и знакомыми, но через несколько мгновений понял, что стрельба ведётся вовсе даже и не по нам. Переведя застрявшее в глотке дыхание, я, даже не поднимая головы, принялся шарить вокруг, рассчитывая нащупать свою винтовку. Но ничего похожего на исчезнувшее оружие под руки не попадалось.

– Наверное, я её оставил там, где меня обстреляли, – решил я. Хреново, если так.

Оставался лишь «ТТ» за поясом и я, изогнувшись змеёй, достал его оттуда. Правду сказать, особой надежды на него у меня не было. За ненадобностью я его давно не чистил и поэтому не слишком рассчитывал на его работоспособность. Но всё же согласитесь, держать в руках хоть какое-то оружие гораздо лучше, нежели воевать просто с пустыми руками. Тем временем стрельба вокруг резко усилилась. Загремели ответные выстрелы вокруг всего болота, раздались даже и взрывы. Надо было что-то делать, но высовываться и подставлять голову под звенящие вокруг рикошеты, я был не намерен и терпеливо ждал, когда мне поможет Щербаков. По моим расчётам он уже должен был проползти свою пути и атаковать проклятого стрелка с другого направления. Но, вместо этого, я совершенно некстати услышал резко нарастающий шум двигателя второго вертолёта. Пришлось всё же приподнять голову над укрывающей меня растительности и оглядеться. Увиденное не порадовало. Ведь расстановка сил на поле боя изменилась кардинально. Первый вертолёт сместился достаточно далеко и, выделывая в воздухе замысловатые «змейки», поливал пулемётным огнём местность слева. А вторая машина, спустившись едва ли не до самой земли, медленно двигалась прямо на меня. Из обоих боковых проёмов боевой машины высовывались стволы пулемётов, которые угрожающе шевелились, словно бы вынюхивая очередную жертву.

От этого зрелища у меня мгновенно пересохло во рту и засосало в том месте, где по идее должно было находиться сердце. Но через мгновение я понял, что вовсе не моя скромная персона заинтересовала вертолётчиков. Среди торчащих перед моим взором кустов я заметил то появляющуюся, то исчезающую голову охромевшего пилота. До ближайшего вертолёта ему оставалось добежать не более пятидесяти метров и, судя по тому, что из кабины уже была выброшена лестница, спасатели были готовы подобрать его немедленно. Мне оставалось только в бессильной злобе стучать кулаками по земле, поскольку шансов попасть из пистолета, в довольно быстро передвигающегося парашютиста на таком расстоянии, у меня не было совершенно. Но Анатолий Щербаков придерживался на этот счёт совершенно иного мнения. Он возник в поле моего зрения внезапно, словно вырос из травы и, безрассудно выпрямившись во весь рост, вскинул оружие к плечу. Но бил он не по беглецу, а по винтокрылой машине! На сей раз, он стрелял одиночными выстрелами, но смотреть, куда ложатся его пули, мне было некогда. Со всех сил я рванулся туда, где по идее валялось обронённая винтовка. Найдя, схватил её за цевьё и резко повернулся ко второму вертолёту, резонно полагая, что должен поддержать своим огнём товарища. Хромающий лётчик был уже практически под ревущей машиной и вниз по верёвочной лестнице, к нему на помощь быстро спускался человек в ослепительно белом шлеме.

Поскольку Анатолий в ту секунду перезаряжал оружие, я выпустил торопливую очередь по кабине вертолёта, надеясь отогнать его подальше от потенциального пленного. В саму машину я, наверное, даже не попал, а вот ползущий по лестнице человек судорожно схватился за живот и камнем рухнул вниз. Но торжествовать было некогда, поскольку вокруг нас густо зашлёпали пули, которыми нас щедро осыпали в ответ.

– Толян, ты живой? – пискнул я, бросаясь оземь.

Дуп, дуп, дуп, – тупо простучали в ответ пули.

– Толян!!! – вновь завопил я уже во всю силу.

Завопил, естественно, со страху, поскольку остаться одному на простреливаемом со всех сторон пятачке было для меня просто немыслимо. И Щербаков, лежавший где-то метрах в тридцати от меня, наконец-то ответил на мои вопли. Правда, это был лишь одиночный выстрел, но мне сразу стало понятно, что мой приятель жив. Мало сказать, жив, но продолжает воевать. Это здорово меня приободрило. Используя складки местности, я подполз к нему поближе. Грохнул ещё один выстрел, затем ещё один.

– Ага, – хрипло прокомментировал Анатолий, переползая ко мне поближе, – ещё один готов. Нечего было высовываться!

Словно в подтверждение его слов вразнобой застучали вьетнамские АК. Не ожидавший столь губительного огня с земли, спасательный вертолёт сделал крутой вираж и, набирая высоту, начал уходить в сторону центра болота.

– Ура-а-а! – опрометчиво выскочили мы из-за скрывавших нас кустов.

И тут вертолёт прикрытия, моментально закончив воевать с одной частью нашего полувьетнамского отряда, резко развернулся в нашу сторону, обрушив на нас ливень свинца. Как мы бежали с Толиком назад к спасительным деревьям – это надо было видеть. Ни один олимпийский чемпион по бегу с препятствиями не показывал такого хорошего времени. Подстёгиваемые жутким свистом неуправляемых ракет, мы кубарем скатились по пологому косогорчику и, обнявшись, словно родные братья, притаились в небольшой естественной низинке.

– И что мы к этому калеке привязались? – поделился я с напарником внезапно возникшими сомнениями, по поводу разумности наших действий. Пускай бы они его забрали и нас бы оставили в покое!

– Ты что? – испуганно вытаращил он на меня свои белесые глаза. Сейчас Стулов прибежит, и завопит своим противным голосом: – Что же это вы, растрепаи, пленного-то упустили, да ещё хромого!

Да он нас после этого конфуза со света сживёт!

– Он гад в меня из пистолета стрелял, – пожаловался я напарнику. Здоровый такой пистолетище, «Кольт-45», наверное.

– Чур, мой будет! – поспешил заявить свои права на возможный трофей Анатолий.

– Не возражаю, – без колебаний согласился я, поскольку уже досыта натаскался подобной железки.

Пока мы так мило беседовали, вертолёт прикрытия, потеряв нас из виду, прекратил расходовать боеприпасы и тоже начал оттягиваться в сторону улетевшего чуть дальше собрата. Услышав, что шум винтов удаляется, мы немедленно осмелели и бодро выползли из своего укрытия. В первую голову нас крайне интересовало, что же сталось со спасаемым лётчиком и, где ползком, где перебежками, опять двинулись к тем кустам, за которыми он совсем недавно скрывался.

– Там кто-то лежит, – вскоре прошипел Щербаков, беря винтовку на изготовку, – но не похоже, чтобы это был он.

Последний бросок (естественно на четвереньках) и перед нами открылась местность, ранее прикрытая от нас плотной растительностью. Первым кого я увидел, осторожно просунувшись через колючие ветки, был крупного телосложения негр, лежащий ничком на примятой траве. Судя по его изломанной смертью позе, было сразу понятно, что он убит наповал. Его роскошный белый шлем свалился с его головы при падении и лежал в метре от него.

– Это тот, который первым из вертолёта выпал, – прошептал я, подползая к убитому вплотную. А пилот был белый, я точно видел. Но его нигде не видно.

– Значит, уполз, – показал Анатолий пальцем на характерный след оставленный на мягкой траве. Видишь, он только одной ногой толкался. Да, – тут же радостно воскликнул он, – я его всё же зацепил. Видишь, тут кровь накапала.

Я внутренне содрогнулся, поскольку мгновенно и во всех красках представил себе состояние убегающего от верной гибели американца. Один, в чужой стране, да ещё и раненый, он мог рассчитывать только на эвакуацию по воздуху. Но и тут судьба повернулась к нему хм-м, известным местом, послав двух русских осназовцев на его голову.

– Давай, давай, – затормошил меня Толик, – бежим за ним скорее, пока вертушки отошли!

– А как же моя подружка? – запротестовал я. Она там что, совсем она останется. И куда она денется, интересно бы знать одна в этаком лесище?

– Да её Стулов потом подберёт! – принялся нажимать на меня Щербаков, жарко дыша в лицо.

– Ага, – саркастически заметил я, – как ты славно всё придумал. Нет уж давай её прямо сейчас заберём, а то мы её потом и сами-то не найдём, не то что наш незадачливый старлей. Их ведь и вообще не видно, – указал я рукой в сторону далёкой осыпи. С того вертолёта их так поливали, что они, надо полагать, далеко отсюда удрали.

– Ну ладно, – недовольно перекосился Толик, – сбегай за ней.

– Лаусик, – позвал я, подбегая через минуту к каменной груде, – ты где?

– Ой, Санья, – мгновенно выскочила она навстречу, – как я рада, что ты вернулся. Хотела придти к вам на помощь, но с вертолёта так стреляли, – она показала на частые выщерблины украсившие самую большую гранитную плиту, – что я просто не решилась выглянуть. Твой друг жив? А тебя самого не задело?

Быстро выговаривая всё то, что у неё накопилось в душе за последние полчаса она, ласково оглаживала мои плечи и лицо, будто не веря, что со мной всё в порядке.

– Мы уходим дальше, – остановил я её ласки, перехватив руки, – всё же будем ловить американского пилота. Тебе придётся идти с нами, чтобы не пропасть. Давай, держись за руку.

Пригибаясь на всякий случай ближе к земле, мы с Лау-линь помчались в сторону призывно размахивающего хорошо заметным трофейным шлемом Щербакова. Какая-то минута и погоня возобновилась вновь.

– Гляди, – заговорщически подмигнул Щербаков, быстро натягивая шлем на голову, – как сейчас мы их классно обманем.

– Так ты же белый, – недоверчиво воскликнул я, никак не ожидая столь наглого авантюризма, – а тот был негр…

– Херня, – беспечно отозвался он, поспешно натягивая на себя комбинезон убитого. Морду гуталином себе намажу, вот тебе и негр.

– А гуталин-то у тебя откуда?

– В кармане этого летуна нашёл, – со звоном затянул молнию Щербаков, – в трубочке такой специальной, словно губная помада.

Извазюкав лицо и руки напарника странной на вид тёмно-зелёной субстанцией, наша троица поспешила прямиком к болоту, в глубине которого приглушённо ворковали двигатели невидимых пока вертолётов.

– Видимо они уже на земле сидят, – предположил я. Видишь, их в воздухе и мы обстреливали, и наши ополченцы с другой стороны тоже житья не давали. Вот они и решили снизиться. Наверное, они и нашему хромому другу передали по радио, что бы он тоже туда перемещался… вглубь болота.

Закончить свою мысль я не успел, поскольку частокол разновысоких кустов внезапно закончился, и мы дружно вывалились на своеобразную опушку перед самой трясиной. Вертолёты действительно стояли на земле, вернее сказать в предболотном кочкарнике, густо поросшем высоченной, похожей на камыш травой. Таким образом, мы, находясь по отношению к ним на некотором возвышении, видели только сверкающие на солнце крыши кабин, да медленно вращающиеся двухлопастные винты.

– Кажется, вон там трава колышется, – прошептала девушка мне на ухо. Видишь? Словно, кто-то к нам идёт!

На всякий случай я кивнул, хотя, на мой взгляд, от лёгких порывов душного ветра подозрительно шевелилась вся обозримая равнина.

– Пойду вперёд, – решился Анатолий, осмотрев напряжённым взглядом окрестности. Этот сбитый лётчик до них явно ещё не добрался, а то бы они уже улетели. Эх, попытка не пытка. Буду играть роль подсадной утки. Поброжу вон там у той канавки, на виду у всех. Может он ко мне и выскочит, сдуру-то. А ты, Санья, – передразнил он девушку, – смотри в оба глаза. Как только этот деятель появится из лесу или из камышей, то заходи ему в тыл и долби прикладом по макушке. Стрельбы открывать не будем. Патронов-то и так почти не осталось. Случись что, и отбиваться нечем будет!