Текст книги "Картонные звезды"

Короче говоря, мы всецело были на стороне угнетённых и униженных, и, следовательно, на стороне собственной коммунистической партии, всецело поддерживающей и помогающей такому правому делу.

Варварские бомбардировки

… интенсивность бомбардировок, за первую половину июля значительно возросла. В частности американское командование всё чаще применяет стратегические бомбардировщики В-52. За первую половину месяца в налётах участвовало 282 этих бомбардировщика, которые сбросили более 7000 тонн бомб…

Часть вторая
(Нашёл и лови!)

Нас здесь поставили государственный интерес блюсти…, а не баб ебсти!

П-к Карелов Изречение № 8

Я столь часто упоминал ранее слово ШКОЛА, написанное заглавными буквами, что наверняка привлёк этим ваше внимание. Пришло время рассказать об этой некогда очень влиятельной, хотя и нигде не афишируемой структуре. Всесоюзная ШКОЛА, как некий общественный институт, явилась на тот период величайшим изобретением советской военной науки! Но появление её, и ускоренное развитие было вызвано не чьими-то благими пожеланиями, а суровой необходимостью. Помните, я уже говорил вам о том, что в нашем полку Главного Разведывательного Управления СССР несут службу подозрительно малое количество офицеров из этого самого Управления. Но при той гигантской нагрузке, которая потенциально должна была лежать на их плечах, количество офицеров-оперативников только в нашем полку должно было давно перевалить за сотню. Возможно, такое количество офицеров Генштабу удалось бы подготовить и выслать к месту назначения. Но… Проклятое «Но»! Это крайне неудобное для военных людей слово, вечно стоит на дороге их грандиозных, воистину общемировых планов и начинаний. И знаете, каким будет первый вопрос, который задаст себе командир маленькой воинской части, в которую ожидается скорое поступление столь многочисленного высокопрофессионального контингента. Не знаете? А я его знаю наверняка.

– Это где же будут жить столько новых офицеров? – завопит своим громовым голосом полковник Карелов. Да ведь они прибудут сюда не одни, а с семьями! Значит, надо подумать и о том, где будут работать их жёны, и где будут учиться их дети! И где они, интересно бы знать, будут питаться, стираться и отовариваться!

Ведь, понятное дело, кадровых офицеров, даже в Стране Советов не поселишь как простых рядовых в казарме. Им нужны как минимум приличные комнаты в малосемейных общежитиях, а как максимум отдельные квартиры нормального формата. Но откуда же их взять при нашей всеобщей бедности и убогости? Откуда в одночасье появятся сотни тонн цемента, кирпича, досок, красок, и стекол для окон? Где те сотни строителей, которые построят удобные дома? Где те корабли, самолёты и железнодорожные эшелоны которые доставят всё это на ещё даже не расчищенную строительную площадку? Не забудем, что речь идёт о далёкой Камчатке, куда до сих пор не проложена железная дорога, и у меня существуют большие сомнения в том, что это когда-нибудь будет сделано.

Полагаю, что дальше продолжать бессмысленно, вам уже и так всё стало предельно ясно. Наш полк не в состоянии принять больше ни одного офицера сверх штатного расписания. Но как решить вопрос полноценного и постоянного обеспечения обученными кадрами подразделений военной разведки? Ведь боевые задачи, поставленные Генеральным штабом не только нашей периферийной части, но и всем другим полкам ОСНАЗа, должны быть выполнены в любом случае и в самые сжатые сроки! Каким же образом сделать так, чтобы при минимуме опытных офицеров, любая воинская часть ГРУ выполняла максимум работы?

И вот однажды в чью-то умную голову пришла блистательная идея замены капризных и обременённых семьями офицеров бесправными рядовыми. Идея и в самом деле была хороша, и, прежде всего с экономической точки зрения. Сразу становятся ненужными и сотни дефицитных квартир, и школы, и детские сады и магазины. Словно снег весной мгновенно испаряются десятки сложнейших и совершенно неразрешимых бытовых проблем. Но вместо их всех побочных вопросов перед командиром нашей части остаётся только один единственный, хотя и основополагающий вопрос. И звучит он примерно так: – Что нужно сделать для того, чтобы простой человек с улицы смог быстро и полноценно заменить обучавшегося много лет офицера военной разведки?

Вопрос, как вы прекрасно понимаете, далеко не прост. Настолько не прост, что какой-то там обычный армейский полковник, даже будь он семи пядей во лбу, ответить на него просто не в состоянии. Но ведь ответ был-таки найден, и мы все об этом прекрасно знаем. Предлагаю всем на моём собственном примере понять, как действовал довольно хитро устроенный механизм, который я в своей книге называю просто ШКОЛА. Отметим сразу, что это именно механизм, система, целая технология, причём построенная и организованная именно на государственном уровне.

Описание этого замечательного механизма начну с простого и понятного всем примера. Представим себе на минутку, что вы директор часового завода, которому срочно понадобилось запустить новую линию по сборке будильников. Почти всё у вас для этого есть. Светлое чистое здание, отлаженный сборочный конвейер и куча комплектующих деталей. Нет только одного – самих сборщиков. Дело государственной важности! – торопят вас из министерства. Будильники позарез необходимы народному хозяйству и вся партийная верхушка страны пристально следит за тем, как вы выполняете правительственный заказ!

Схватившись за голову, вы, забыв про солидность, со всех ног бросаетесь в ближайшую среднюю школу и прямо с уроков снимаете сразу три одиннадцатых класса. Приводите их на завод, усаживаете на рабочие места, вручаете каждому под расписку тонкие и хитрые инструменты. И только в последний момент соображаете, что каждый из новоявленных сборщиков должен иметь хотя бы примитивную инструкцию по сборке столь сложных изделий, как часы. И вот, раздав свежеотпечатанные листовки, вы удовлетворённо удаляетесь в свой кабинет и с нетерпением ждёте окончания первой смены. Вот положенное время проходит, и вы идёте на склад готовой продукции. Заглядываете на полку для складирования будильников… и волосы встают у вас дыбом.

– Что это за уродцы такие понаделаны? – ошарашено восклицаете вы. Что за груды неподвижного железа лежат на складских полках! Мало того, что ни один будильник не работает, так они ещё и рассыпаются прямо в руках!

– А что же вы хотите от необученных пацанов? – неожиданно бурчит в ответ усатый кладовщик. Хорошо, что они хоть несколько шестерёнок смогли установить на нужные места.

– И точно! – осеняет вас нетривиальная мысль. Было бы совсем неплохо хоть немного обучить новичков, хотя бы азам сложной профессии.

Но вот вопрос, – когда учить? Во время работы им заниматься учёбой не с руки. А после работы вчерашние школьники мгновенно разбегаются по домам.

– Надо это дело прекратить, – решаете вы. Всех новых рабочих после смены, – объявляете вы своё решение начальнику цеха, – оставлять здесь же, под замком. И учить их новой профессии до ночи. А чтобы было, кому их учить, оставьте с ними за компанию и более опытных работников.

– За один день они их не научат, – слабо возражает начальник цеха.

– Так вы оставьте их здесь на год, – безаппеляционно отрезаете вы. А будут сопротивляться – стреляйте без предупреждения!

– Вот это да, – подумаете вы, – вот это варварство! В каком же цеху возможно такое беззаконие, и в каком таком варварском государстве?

На эти два ваших вопроса мне ответить проще всего. Цех этот находится на территории обычного военного завода, а сам завод расположен на бескрайних просторах Страны Советов. А в странном этом государстве возможно и не такое. И люди в этой замечательной стране всеобщего счастья настолько привыкли к подобному насилию над собой, что практически его и не замечают, привычно подчиняя собственные интересы интересам государственным. Вот и в данном случае можно не сомневаться, что директор часового завода, в конце концов извернётся и наладит выпуск треклятых часовых механизмов, придуманных учёными для оснащения боеголовок новых баллистических ракет. Но сколько же будет затрачено при этом усилий, комплектующих деталей и времени!?

Создатели ШКОЛЫ учли и творчески развили опыт незадачливого директора часового производства. Чего – чего, а хитрых и изворотливых людей в Советском Союзе всегда хватало. Они сразу поняли, что толку от вчерашних школьников для стратегической военной разведки будет немного. И это вполне понятно. Разведка, сама по себе, дело весьма специфичное. А радиоразведка и подавно. И некоторые умные стратеги решили вчерне подготовить эрзац-офицеров начав задолго до того, как те наденут шинели вместо гражданских курток. Но чтобы знать, как именно и к чему их следует готовить, требуется заранее знать всего две вещи. Первая – из какого контингента их нужно готовить и, вторая – для какой конкретной деятельности.

Попробую для начала ответить на первый вопрос и сформулировать все те непременные качества, которыми должен обладать выпускник общеобразовательной школы, направляемый для прохождения срочной службы в полки и батальоны войск ОСНАЗ. Их тоже можно условно разделить на два больших подраздела. Одни из них называются – общечеловеческие способности, а другие – специальные. К первым можно смело отнести хорошую общефизическую подготовку, приличные оценки по поведению (помните, была такие) и отсутствие явно выраженных вредных привычек, не говоря уж о болезненных маниях. Крайне важны для характеристики будущего призывника, его успехи в школе, особенно в математике и английском языке. Это и понятно. Ведь математика приучает логически мыслить и оперировать абстрактными понятиями, а успехи в иностранных языках предопределяют способность воспринимать и легко запоминать новую, ранее незнакомую информацию.

Конечно, в определённой степени важна и узконаправленная спортивная подготовка, хотя и в меньшей степени. И вообще, разобраться с общечеловеческими способностями всегда было несколько проще. Военному ведомству достаточно было собрать и обработать весьма легкодоступную информацию из общеобразовательных и спортивных школ. Для того, чтобы осмыслить и классифицировать собранные данные были даже написаны специальные программы. Тут даже и не сомневайтесь, мощные вычислительные машины в нашей стране тогда уже были (Да я и сам перед армией работал на одном из таких вычислительных центров). Что же касается всеобщей и поголовной отчётности, существовавшей в нашем всеобщем образовании, то тут даже и не сомневайтесь. Уж что-что, а традиция докладывать всё про всех, в нашей стране была заведена давно и поставлена весьма крепко!

Но мало было найти среди сотен тысяч сегодняшних школьников несколько сотен потенциально здоровых и нормальных на голову рекрутов. Требовалось выявить среди них именно тех, кто точно способен заниматься (к примеру) именно радиоразведкой. И, стало быть, необходимо было заранее выявить среди предварительно отобранной человеческой массы отдельных особей, обладающих врождёнными склонностями именно к узкоспециальным дисциплинам. И именно для выявления этих способностей в СССР была оперативно создана целая система допризывной подготовки.

В приказном порядке все школьники мужского пола приписывались к военкоматам, которые в особый день и в определённом порядке рассылали всем молодым людям особые повестки. В них было строго указано, куда и в какой срок им необходимо явиться для прохождения специальных воинских курсов. Огромны наши вооруженные силы. Множество солдатских специальностей требуются в Советской Армии. Нужны там и мотострелки, и артиллеристы и ракетчики. Позарез требуются танкисты и связисты. Дизелисты и водители, повара и телеграфисты, строители и ремонтники железнодорожных путей. Можно и далее продолжать, но нет в этом особой необходимости. Ясно, что список будет не на одну страницу. Ясно и то, что военная разведка тоже предъявляет к пока ещё беззаботным школьникам свои требования, в то же время трезво понимая, что за столь короткое время подготовить полноценных «рыцарей плаща и кинжала» просто невозможно.

Но, кстати сказать, такая задача на начальном этапе и не ставится. Как и на заводах гениального американского автомобилестроителя – Генри Форда, будущих воинов-разведчиков предварительно готовят на своеобразном сборочном конвейере. Иными словами, все необходимые для службы качества заранее прививаются многим необученным юношам. Одни из них должны неплохо знать азбуку Морзе и заранее, ещё до принятия присяги, уметь работать на телеграфном ключе. Другие должны хорошо разбираться в ламповой и полупроводниковой радиотехнике, чтобы в дальнейшем (после небольшой переподготовки) суметь восстановить уже конкретную, читай, военную технику. Третьи должны заранее, за много лет до совершеннолетия так преуспеть в изучении английского языка, чтобы после самой минимальной переподготовки суметь прямо с эфира принимать голосовые сообщения нашего англоязычного противника. Вот именно поэтому не всех подростков скопом направляют в один усреднённый класс для предварительного допризывного обучения, о нет. Ни классами их не направляют, ни улицами, и даже не домами, по месту жительства. Ни в коем случае. Политика в столь деликатном деле тоже ведётся куда как более тонкая.

Уже имея предварительные сведения о потребности вооружённых сил в потенциальных солдатах, военкоматы высылают каждому молодому человеку строго индивидуальные повестки. То есть именно эти учреждения и производят как бы первичную селекцию пока ещё безликой и, скажем честно, мало структурированной человеческой массы. В дальнейшем, после того как все они окончат предложенные им курсы, в те же самые военкоматы вернётся отчёт от преподавателей, которые работали с молодым контингентом. В них будет освещено гораздо большее число параметров, характеризующих того или иного человека. Тут будут указаны не только его потенциальные возможности, но и некоторые успехи в освоении вполне конкретной военной специальности. Кстати сказать, времени на прохождение тех или иных курсов подрастающему поколению отпущено предостаточно, поскольку непосредственно бюджету страны они почти ничего не стоят. В учебных классах стоит старая, давно списанная из армии военная техника. Ясно, что стоимость её невелика (поставляется по цене железного лома). За аренду помещений не надо платить и копейки, ибо все общественные помещения государственные. Преподавателями же наняты по большей части военные пенсионеры, подрабатывающие сущие крохи к официальной пенсии. Время же самих школьников в расчет вообще не принимается!

Пусть только попробуют не ходить, да мы их…! В порошок, конечно, не сотрём, но пакостей в дальнейшей жизни устроим о-о-очень много. Ведь советский военкомат, учреждение в нашей стране очень даже особое. Без справки с его печатью выпускник после окончания школы так и остаётся бесправным и безвольным существом, а вовсе не полноценным и свободным в своих действиях человеком. На работу устроиться без справки он не может, да и держать экзамены в высшее учебное заведение, тоже. То есть его подвешивают между землёй и небом и больно бьют по рукам при малейшей попытке как-то отличиться от своих же собратьев.

Поэтому курсы допризывной подготовки все стараются непременно посещать и без особой нужды не прогуливать. Ведь никому не нужны дополнительные проблемы, их у советского школьника и так хватает. Вот поэтому-то работу разбросанных по всей стране сотен и тысяч полувоенных классов можно признать весьма успешной, даже при всём том, что видимый коэффициент его действия мизерно мал. Хорошо, если один единственный процент подготовленных на этих курсах призывников пойдёт служить по уже частично освоенной военной специальности. Но мы тут же вспомним о том, что основная цель курсов заключается совершенно в другом. Задача курсов допризывной подготовки состоит именно в выявлении природных и приобретённых знаний и изначальных способностей будущих воинов. И на этом поприще, цели своей они вполне добиваются.

Но курсы представляют собой только первый этап действия всесоюзного сита. Пройдя его, сотни тысяч молодых людей уже вполне обоснованно расслаиваются военкомами на определённые армейские градации. И в толстых армейских папках их данные хранятся уже не в каких-то там общих списках. Нет, ни в коем случае! В них уже содержатся полноценные досье, так называемые «личные листки». В них вклеены личные фотографии, указаны имена и отчества, а самое главное дана предварительная оценкой их способностей, применительно к будущей воинской службе. Но повторяю ещё раз, пока сделан лишь первый шаг в этом направлении. Ведь именно теперь, после завершения процесса первичной сортировки, внимание военкоматов к потенциальным рекрутам становится чрезвычайно пристальным и заинтересованным. Молодые люди тем временем оканчивают средние школы, получают аттестаты с оценками, а вторые экземпляры тех же аттестатов в то же самое время ложатся на столы военкомов. И вновь жужжат массивные катушки вычислительных машин, перегоняя свежеполученные данные в долговременную память твёрдых дисков. А беззаботная молодёжь, не подозревая ни о чём, устраивается на работу, занимается в спортивных секциях и учится на подготовительных курсах институтов. Всё это так же тщательно собирается и закладывается в бездонную память компьютеров. И то, чем призывник увлекается, и каков профиль его работы, и каково его общественное поведение. Дело идёт, но пока всё-таки проделана лишь предварительная, хотя и крайне важная работа.

Самая жаркая пора у государственной рекрутёрской машины начинается непосредственно перед очередным призывом. К этому времени доподлинно известно, кто из вчерашних школьников успел поступить в высшее учебное заведение, кто непригоден к службе по болезни, а кто устроился на военные предприятия, дающие своим работникам «бронь». И за две недели до приказа Министра обороны на руках военного ведомства уже имеется полный список тех, кто в ближайшее время встанет в строй. Уже получены последние характеристики с места работы каждого из них. Практически все юноши растасованы по родам войск и по воинским округам, но военкомам остаётся сделать самую важную и самую тонкую часть предварительной работы – обеспечить особые и специальные подразделения Советской Армии таким контингентом призывников, который в наибольшей степени приспособлен к выполнению особо деликатных задач.

Время несётся стремительно. Первые команды новобранцев уже бодро грузятся в эшелоны и на самолёты, готовясь влиться в ряды Советской Армии, но пока не поступили окончательные заявки от руководителей особых войск и управлений, а значит, работа военкоматов всё ещё не завершена. До самого последнего дня они держат наиболее тщательно обученный и отобранный контингент в некоем неофициальном резерве, готовясь выложить его на стол, по первому же требованию армейской верхушки, контролирующей войска особого назначения. То-то я удивлялся в своё время, когда я вместо того, чтобы надеть погоны, и отправиться в обычный зенитно-артиллерийский дивизион, я вдруг получил в Дзержинском военкомате неожиданную отсрочку на целых две недели. Теперь-то мне понятно, почему это случилось. А тогда, по молодости лет я просто искренне радовался неожиданно выпавшему на мою долю счастью ещё немного поболтаться без дела.

Но вот наступает тот пиковый момент, ради которого столько времени работало такое количество служивого народа. Поступает армейский заказ и на «спецконтингент». Призывная машина закрутилась на полные обороты. Ворохом полетели по сотням адресов залежавшиеся повестки, призывающие на сборные пункты временно припозднившихся. Повестки эти, разумеется, посылаются с некоторым излишком. Ведь одни призывники могли внезапно заболеть, другие – уехать в иные регионы страны, третьи вообще попытаться скрыться от призыва. Вот поэтому на заранее обозначенный в секретных инструкциях сборный пункт направляют примерно вдвое больше народа, чем требуется. Это не страшно, поскольку в любом уголке нашей страны можно без труда найти недоукомплектованную воинскую часть. Вернее было бы сказать, что намного труднее найти воинскую часть, полностью укомплектованную!

Таким образом, как бы излишние новобранцы пристраиваются практически мгновенно, ибо на армейских сборных пунктах всегда присутствуют представители всех окружных воинских частей и соединений. В солдатской среде их обычно называют «купцами». Но речь пока не о них. Речь о тех, кто направляется именно туда, куда нужно. Сам новобранец ещё даже не предполагает, куда его собственно собираются везти, когда он взбирается по ступенькам общего вагона, или топчется у трапа самолёта, вроде меня. Призывникам чисто формально объявлено, что они едут, например, в войска ПВО, и собственно этим и ограничивается предоставленная им информация. О том, куда конкретно направляется та или иная команда, толком не знают даже сопровождающие новобранцев офицеры. Но и они здесь не простые статисты. Их работа за время переезда или перелёта заключается помимо прочего ещё и в том, чтобы выявить и отметить в сопроводительных списках молодых людей с неадекватным или чересчур вызывающим поведением. Те, кто слишком удручён или напуган, кто сторонится общения, кто пьянствует, или слишком задирист и агрессивен, подлежит немедленной выбраковке. Их статус резко понижается и подобные отщепенцы обычно дослуживают в стойбатах или железнодорожных частях.

Таким образом, на первый сборный пункт прибывают команды уже прошедшие очередную сортировку, считай третью по счёту. Из них оперативно вычленяют помеченных красным карандашом и сбивают в сборную команду. Это своеобразные отбросы и их без сожаления отправляют на растерзание местным «купцам». Но и оставшиеся в остатке новобранцы, тоже не долго остаются без надзора. Прождав несколько часов, и иногда даже получив миску горячего супа, они грузятся на другой транспорт и направляются на следующий сборный пункт.

Так было и со мной. Вылетев из Москвы на самолёте Аэрофлота, я через несколько часов утомительного полёта оказался в городе Хабаровске. Десять часов ожидания неизвестно чего, несколько перекличек, перестроений, и перегруппировок и вот уже только малая частичка нашей первоначальной команды в пешем строю отправляется на железнодорожный вокзал. Вместо сверкающего лайнера на этот раз нас ждёт обшарпанный общий вагон, в котором, как уверяют нас новые сопровождающие, мы поедем в город Владивосток. Между нами вовсю циркулируют слухи о том, что конечным пунктом нашего назначения является некая зенитная батарея, которая якобы базируется в окрестностях Находки. Мы охотно верим всему, что нам говорят сопровождающие, поскольку даже ложная информация гораздо приятнее, нежели её полное отсутствие.

На следующий день мы действительно прибываем во Владивосток. Следует очередная, наверно сотая по счёту, перекличка, и мы неровным строем направляемся в район города, известным как «Вторая речка». Вскоре перед нашими взорами раскидывается громадный палаточный городок, кишмя кишащий народом. В нём нам предстояло провести целых две недели. Именно туда, на пресловутую «речку» и прибывает основное количество того человеческого полуфабриката, из которого в самое кратчайшее время предстоит вычленить «окончательный контингент», способный полностью удовлетворить запрос той или иной элитной части.

Обычно на окружной сборный пункт из этих частей прибывают специально уполномоченные офицеры с чёткими заявочными списками, в которых указано как общее количество потребных солдат, так и перечень тех специальностей, которыми те должны обладать. Поскольку вы уже знаете, какими талантами должны обладать будущие бойцы ОСНАЗ, то можете представить себе какую работу должен проделать каждый из этих офицеров. Ведь им требовалось прямо на месте просмотреть многие сотни и тысячи папок сопроводительных документов, для того чтобы выделить из общей массы прибывших тех, кто по своим потенциальным способностям способен работать либо в радиоразведке, либо в спецназе, либо, допустим, в шифровальщиках.

Пока офицеры занимаются своими бумагами, нас в покое тоже не оставляют. Идёт последняя, заключительная или, говоря иными словами, предвойсковая проверка. Вот скажите мне навскидку, чем можно занять людей, формально призванных в армию, но даже не переодетых в военную форму и не принявших военную присягу. Собственно, ничем важным и полезным, с точки зрения военного ведомства, занять таких людей нельзя. Исключение может составить лишь физподготовка, да некоторая порция военной шагистики. Именно этим и занимаются с нами специально приставленные к нам хорошо откормленные и отглаженные сержанты.

Утром они будят нас ни свет, ни заря и тут же ведут на так называемую зарядку. Состоит она в том, что мы чуть не час бегаем по горным Владивостокским тропинкам. Бегаем до красных мух в глазах. Носимся, пока не начинают подгибаться ноги. После этого нас наконец-то оставляют в покое и, дав отдышаться, строем ведут на «завтрак». Еда, кстати говоря, тоже является своеобразным тестом для новоприбывших. Целей в этих двух упражнениях тоже две и они, как говорится, совершенно незамысловаты. Выматывающая все силы зарядка призвана выделить из новоприбывших наиболее слабых физически. А завтрак является уникальным тестом на небрезгливость и изначальной готовность жрать всё, что дают!

Удивляетесь, что такое испытание существовало? На самом деле тут ничего странного не было. Представьте себе громадный временно действующий многотысячный лагерь, через который ежедневно прокачиваются сотни людей, а за обеденные столы усаживаются в три смены многие тысячи! На кухне этого громадного пересыльного предприятия чуть ли не круглосуточно горят топки восемнадцати котлов, в которых подозрительного вида «повара», готовят ещё более подозрительные на вид «блюда». Побывав один раз в кухонном наряде, я быстро понял, по какому принципу работает эта «тошниловка». Оказалось, что работает она по практически безотходной технологии. То есть то, что осталось от завтрака, тут же вываливается в обеденные котлы, а то, что не съели в обед, перерабатывается на ужин. В результате на длинные деревянные столы каждый день ставят по два бачка на десять человек, с одинаковым на вид варевом бурого цвета. Только помешав в них черпаком можно определить, где тут первое блюдо, а где второе. Второе естественно несколько гуще. Но на самом деле кушать ни то, ни другое нельзя – замучает изжога. Наши непривычные к такого рода «пище», домашние желудки дружно отказываются переваривать этот кулинарный ужас. И если в первые дни кое-кто из нас ещё отваживался съесть миску предложенной государством баланды, то буквально через пару дней даже самые тупые догадались, что жизнь всё же дороже временной сытости. Для удовлетворения вполне естественного для молодых людей чувства голода мы сразу после «обеда» ходим в солдатский ларёк, где на оставшиеся деньги покупаем холодные пирожки с картошкой, жирную тихоокеанскую селёдку и «ситро». Причём газированную воду покупаем непременно, поскольку именно она показала себя отличным средством по борьбе с совершенно замучившей нас изжогой.

В пересыльном лагере мы прожили около десяти дней и необычная эта жизнь и выпавшие на нашу долю первые трудности постепенно убедили нас в том, что прежняя гражданская жизнь миновала безвозвратно. Вспоминаю, как в последнюю ночь перед окончательным распределением, я внезапно проснулся и почувствовал, как через дыры в потолке нашей палатки сыплются мелкие дождевые капли.

– Господи, – подумал я, поспешно отодвигаясь от поливающих меня струй, – вот бы мама сейчас меня увидела!

И ведь только в тот момент до меня дошло, причём дошло в полной мере, что я уже в армии и впереди меня ждут три бесконечных года военной службы. Чем я мог себя подбодрить в тот момент? Я лишь сжал кулаки и мысленно пообещал сам себе непременно выдержать любое испытание, которое ниспошлёт мне жизнь. С этим я и заснул, даже не подозревая какие удивительные приключения готовит мне судьба и что именно завтрашний день даст им своеобразный старт.

* * *

А ведь поначалу следующее утро ничуть не отличалось от всех, прочих. Всё та же зубодробительная зарядка, тот же жуткий завтрак. Но вот после него началось нечто совершенно необычное. Словно по команде забегавшие сержанты, поминутно сверяясь с какими-то списками, принялись энергично сбивать нас в плотную колонну, численностью примерно в тысячу человек. Когда же построение было закончено, перед строем появилась весьма представительная делегация подполковников и майоров, которые, сгрудившись в центре плаца, вполне по-хозяйски принялись разглядывать наше разношёрстное воинство.

– «Купцы» приехали, – молнией пронеслось по нашим рядам, – сейчас нас разбирать начнут! По воинским частям! Наконец-то!

Поскольку почти за две недели совместного путешествия мы все невольно сдружились, ищу глазами тех парней, с которыми мы начинали двигаться на военную службу ещё во дворе Дзержинского военкомата. Я вижу, что и они озабоченно крутят головами, обмениваясь друг с другом подбадривающими взглядами. И тут я заметил, как перед всей толпой высоких начальников вдруг появился невысокий загорелый майор с залихватскими кавказскими усами и, совершенно игнорируя старших по званию офицеров, начал свою своеобразную рекламную компанию.

– А ну, молодёжь, – звонко, словно профессиональный зазывала воскликнул он, – кто хочет послужить в самой замечательной части в самом замечательном месте! Триста солнечных дней в году, это вам не шутка, это как на Лазурном берегу Франции побывать!

По рядам проносится дружный смех. Ну, кто, в самом деле, поверит на слово какому-то неизвестно откуда вынырнувшему майору. Да и ясно, что это просто такая рекламная прибаутка. Ну откуда здесь, на самом краю Земли может взяться место, над которым десять месяцев в году светит солнце? Здесь, в краю тайфунов, и сумасшедших метелей зимних циклонов.

– Торопитесь, – продолжает зазывать усатый, ни мало не смущаясь несущимся отовсюду смешкам, – количество вакансий сильно ограниченно!

И тут я вижу, что стоящий неподалёку от меня сержант как-то исподтишка манит меня к себе. Его ладонь находится на уровне пояса и нетерпеливое движение его пальцев видно далеко не всем, а только тем, кому он открывается через просветы в наших нестройных рядах.

– Меня? – мимикой спрашиваю я, поймав его нетерпеливый взгляд.

– Да, тебя! – еле заметно кивает он в ответ.