Текст книги "Неизвестный Пири"

Глава 14. Пятый поход к Северному полюсу. 1908–1909 годы

«Рузвельт» ушел из Нью-Йорка 6 июля 1908 года. Коммандера провожали президент Арктического клуба Пири Хаббард, члены Клуба и около 100 гостей. По пути на север корабль остановился в бухте Ойстер на острове Лонг-Айленд, где чета Пири должна была завтракать в летней резиденции президента Рузвельта.

Пири пишет:

Теодор Рузвельт – для меня человек необычайной силы, величайший из людей, каких порождала Америка. Он полон той кипучей энергии и энтузиазма, которые составляют основу реальной власти и успеха. Когда пришла пора крестить корабль, с чьей помощью мы рассчитывали проложить путь к самой недоступной точке земного шара, название «Рузвельт» казалось единственно подходящим и напрашивалось само собой. Оно являлось воплощением силы, настойчивости, выносливости и воли к преодолению препятствий – всех тех качеств, которые так возвеличили 26-го президента Соединенных Штатов…

После завтрака президент с супругой и тремя сыновьями поднялись на борт «Рузвельта». Мы с женой сопровождали их. На палубе от имени Арктического клуба Пири их приветствовал Бриджмен… Президент осмотрел судно, обменялся рукопожатиями со всеми присутствующими членами экспедиции, включая команду… Когда он сходил с судна, я сказал ему: «Господин президент, я отдам этому предприятию все – все мои физические, духовные и нравственные силы». Он ответил: «Я верю в вас, Пири, верю в ваш успех, – если только это в пределах человеческих возможностей».

План, составленный в 1906 году, сохранился без особых изменений, разве что точка старта сдвинулась на запад: вместо Пойнт-Мосс – мыс Колумбия[166]166
  83°07′ с. ш. и 69°57′ з. д. Расстояние до Северного полюса 413 миль.


[Закрыть], что, как казалось Пири, давало ему фору в борьбе с восточным дрейфом, а расстояние до полюса уменьшилось на 11 миль. Куда более тщательно, чем 3 года назад, были выбраны руководители вспомогательных отрядов, на этот раз все – специально приглашенные. Кроме известных читателю капитана «Рузвельта» Боба Бартлетта, профессора Корнелльского университета Росса Марвина и Мэтта Хенсона, в их число вошли: Джордж Боруп, год назад закончивший Йельский университет, силач, спортсмен и красавец; 34-летний Дональд Макмиллан, учитель, выпускник колледжа Боуден, альма-матер Пири, и крепко сложенный доктор Джон Гудселл из Пенсильвании. Херберт о новичках замечает: «Все трое буквально благоговели перед Пири, и двое из них[167]167
  Боруп и Макмиллан.


[Закрыть] впоследствии сохранили такое отношение».

Президент Рузвельт прощается с Пири на борту «Рузвельта»

Дональд Макмиллан

Джордж Боруп,

Доктор Джон Гудселл

Сердцевину экспедиции должна была составить группа из Пири, Хенсона и четырех инуитов. Другие отряды – вспомогательные – везли на север грузы и, выполнив задачи, возвращались к земле. Еще существовал головной отряд. Пири объясняет:

Идея применения в Арктике сменных отрядов, разумеется, не нова… однако головной отряд является всецело моим детищем…

Головной отряд состоял из четырех наиболее сильных и опытных членов экспедиции. Он выезжал с легким грузом продовольствия на 5–6 дней и с лучшими упряжками собак…

Перед головным отрядом ставилась цель совершать суточный переход, невзирая ни на какие препятствия – за исключением, разумеется, непроходимых разводьев.

Дополнительная функция головного отряда:

Бартлетт и Боруп, находясь в авангарде, строили по иглу на каждой своей стоянке. Я, как самый старший в экспедиции, занимал одно из них…

Коммандеру шел 54-й год, и пальцы на его ногах, как помнит читатель, были ампутированы. Очевидно, что на маршруте, несмотря на помощь головного отряда, Пири было несладко. В начале пути он жалуется:

…впервые за 16 лет у меня сильно разболелась нога, которую я сломал в Гренландии в 1891 году.

По дороге к месту зимовки, мысу Шеридан, коммандеру предстояло набрать инуитов и собак, поэтому в районе мыса Йорк он вместе с Хенсоном переместился на экспедиционный грузовой корабль «Эрик», чтобы пройти по фьордам, посещая гренландские поселки.

Напомним теперь, что «Рузвельт» и «Эрик» шли, если так можно сказать, по следам судна «Джон Р. Брэдли», точнее – по следам экспедиции доктора Кука, с которой за год произошло следующее. В течение зимы в поселке Анноаток с помощью инуитов была пошита меховая одежда, сделаны сани и подготовлены рационы. В конце января с группой из девяти охотников Кук и Франке направились к точке старта, 103 собаки тянули 11 саней. Через некоторое время Франке, по указанию Кука, в сопровождении нескольких аборигенов вернулся в Анноаток и остановился в домике, построенном из ящиков. Кук же закончил свое, так сказать, предварительное путешествие в 400 миль на мысе Свартенвог[168]168
  Мыс в 12 километрах к западу от мыса Томаса Хаббарда.


[Закрыть] острова Аксель-Хейберг и, выбрав в спутники двух юношей, Этукишука и Авелу[169]169
  Etukishook, Ahwelah. Так имена даны в книге Кука. Во многих других источниках эти два имени пишутся по-другому.


[Закрыть], начал свой главный поход по льдам. Два дня отряду Кука помогали друзья-инуиты, но и они повернули к дому, оставив на океанских льдах трех путешественников с 26 собаками и двумя санями.

Несчастья Рудольфа Франке

5 мая инуиты, провожавшие доктора Кука, вернулись в Анноаток, привезя письмо Франке, написанное Куком перед стартом:

«…на данный момент мы не видели ничего, что бы напоминало Землю Крокера, и я держу прямой курс на полюс. Парни хорошо справляются, и у меня много собак. Я надеюсь достигнуть своей цели. Во всяком случае, я сделаю отчаянную попытку.

Рудольф Франке. Фото Фредерика Кука

Я предполагаю, что вернусь к концу мая, но все же я хочу, чтобы к 5 июня ты был готов идти к Акпони, острову на выходе из залива Норт-Стар, куда заходят китобойные суда, и если я не вернусь – отправляйся с китобоями…

Собери все шкурки голубого песца, какие сможешь. Это станет нашими средствами на обратное путешествие. Если ты сможешь достать несколько шкур медведя, то возьми их с собой, так же как бивни моржа и нарвала, но не давай за них слишком большую цену…

Вероятно, будет много открытой воды между тобой и Эта, так что тебе лучше отправить сундук, бивни нарвала и все вещи, необходимые для возвращения, по крайней мере в Эта, если не дальше, так скоро, как только сможешь…

Итак, до свидания, и теперь – к полюсу. С уважением, Фредерик Кук».

Франке выполнил инструкции Кука и с несколькими инуитами направился на собаках в залив Норт-Стар. Он взял с собой вещи Кука и мешки с мехами и бивнями нарвала.

На полдороге Франке повредил ногу и, спрятав багаж Кука, вернулся в Анноаток. Поправившись, в начале июня он вторично пошел на юг, на этот раз в лодке. Погода препятствовала плаванию, и только через месяц Франке был у цели. Китобои уже ушли. 13 июля, оставив у местных жителей записку, невезучий Франке снова развернулся на 180 градусов. Новое плавание обернулось страданиями: боль в ноге усилилась, буря надолго задержала путешественников, кончилось продовольствие. Только 10 августа Франке добрался до Эта. Здесь, к счастью, он увидел «Рузвельт», стоящий на якоре.

На судне Франке встретили неприветливо. По свидетельству одного из матросов, «…человек едва мог ходить, но… стюард не дал ему ни глотка кофе, ни чего-то из еды. Он ушел спать на берег к эскимосам».

На следующее утро капитан «Рузвельта» Бартлетт нашел Франке, извинился перед ним и привел на корабль, приказав накормить. Франке рассказал Бартлетту и Марвину, как Кук ушел из Анноатока, о его снаряжении и о письме, в котором доктор Кук предлагал ему вернуться домой.

В этот день с охоты на моржей в Эта пришло вспомогательное судно «Эрик», на борту которого находился начальник экспедиции. Коммандер попросил врача Гудселла осмотреть Франке, а затем пригласил его к себе. «Эрик» возвращался в Соединенные Штаты, и Франке вручил Пири письмо: «Пожалуйста, мистер Пири, позвольте мне сейчас отплыть домой на Вашем втором корабле. Я буду благодарен Вам за это всю мою оставшуюся жизнь. Большое спасибо за Вашу доброту, и если я смогу быть чем-то полезен Вам, то я с большим удовольствием сделаю все, что в моих силах. С уважением, Рудольф Франке. Извините меня за плохой английский – я немец».

Пири дал согласие, но при условии, что все продукты и вещи, которые охранял Франке, будут переданы ему. Франке показал письмо Кука, но Пири возразил, что никогда и ни при каких обстоятельствах не отправлял из Гренландии в Америку каких-либо мехов или бивней; что же касается доктора Кука, то всю заботу о нем он берет на себя. Пири потребовал от Франке соответствующую расписку и пообещал выдать ему 50 долларов на дорогу от Сент-Джонса, куда шел «Эрик», до Нью-Йорка.

Франке попросил день на то, чтобы обдумать условия Пири, казавшиеся грабительскими. Угроза второй зимовки была нестерпима, и скоро появилось новое письмо, а точнее расписка, затребованная коммандером:

«…После тщательных размышлений я принял следующее решение:

Я оставляю Вам все запасы, находящиеся в Эта и Анноатоке, с тем чтобы Вы позаботились о них, так как я не смогу этого сделать… Ваши опыт и рассудительность позволят Вам распорядиться ими наилучшим образом.

Это письмо дает Вам полномочия сделать все, что Вы посчитаете нужным, в отношении пяти ящиков, связки бивней нарвалов, одного сундука с мехами и одного компаса… Это все – собственность доктора Кука, за исключением одного, самого тяжелого бивня с обломанным концом. Он принадлежит мне, и я прошу Вас принять его как подарок в ответ на Вашу доброту и гостеприимство».

В конце длинного письма Франке еще раз повторил, что, оставляя весь провиант и снаряжение, он предоставляет Пири «полную власть распоряжаться ими».

Коммандер отправил моторную лодку за вещами, оставленными Франке на полпути между Эта и заливом Норт-Стар, и лично забрал ключ от домика Кука у инуита Кулитингвы[170]170
  Koolootingwah.


[Закрыть]. Корабельная команда снабдила Франке одеждой. Гарри Уитни – спортсмен-охотник, пассажир «Эрика» – одолжил ему 20 долларов.

По словам Франке, среди пассажиров существовало мнение, что меха и бивни Кука находятся на борту. Уже в Нью-Йорке Франке сообщил секретарю Арктического клуба Америки Брэдли Осборну: «Он [Пири] приказал мне открыть сундук Кука, что я и вынужден был сделать. Он хотел взять себе письмо Кука, адресованное мне, но после моих настойчивых просьб отдал его обратно. Я должен был передать ему меха так же, как побежденный противник сдает свое оружие победителю. Некоторые из шкур были мокрыми и заплесневелыми, но все прекрасного качества, и всего их было почти 200 штук».

Кук, излагая свою точку зрения, рассказал, что было дальше:

«Добраться до дома означало для него [Франке] выжить, остаться в Гренландии – умереть. Судно Пири было его единственным шансом. При таких обстоятельствах он был готов подписать любую бумагу, которую ему подсунут. Однако ни в одной стране законы не дают юридической силы такому документу.

Так мистер Пири вынудил Франке передать ему мехов и кости на сумму 10 000 долларов, не говоря уже о моей станции и запасах стоимостью по меньшей мере 35 000 долларов, которые не принадлежали Франке и которые он не мог передать другому лицу. Так были захвачены… меха и кость и переправлены на возвращавшийся домой корабль Пири.

Один из бивней нарвала, который обошелся мне по меньшей мере в 1000 долларов, был отполирован и послан в подарок президенту Рузвельту. Итак, при сложившихся обстоятельствах президента сделали укрывателем краденого, не так ли?

Когда Франке в качестве пассажира вернулся на снабженческом судне Пири “Эрик”, ему предъявили счет на 100 долларов за его содержание на корабле. Предположим, это была полная стоимость его проезда на корабле. Однако бесценные меха и кость были конфискованы без зазрения совести».

Книга Пири:

В Эта со мной встретился Рудольф Франке. Он приехал на Север в 1907 году вместе с доктором Куком и попросил разрешения отправиться домой на «Эрике». Он показал мне письмо от доктора Кука; тот предписывал ему вернуться домой на каком-нибудь китобойном судне в этом же сезоне. Доктор Гудселл, хирург моей экспедиции, при обследовании установил, что Франке страдает цингой в начальной стадии и находится в тяжелом психическом состоянии, так что пришлось отправить его домой на «Эрике».

Арктический клуб Пири передал в прессу сообщение, полученное от Пири:

Что касается пяти ящиков, одного сундука и одной связки бивней нарвала, о которых упоминается в письме Франке… как о собственности доктора Кука, то я сказал Франке, что не буду вывозить ни меха, ни другие принадлежащие этой стране предметы из этих мест для кого-то; что я пошлю за всем его имуществом, за исключением мехов и бивней, и он может взять его домой. Что касается мехов и бивней, то он мог передать их мне или оставить там, где они были. Он сделал первое. Когда вещи прибыли, то шкуры были мокрые, заплесневелые и гниющие, а бивни сломаны от ударов при перевозке.

Как видим, Пири подошел к ситуации вполне прагматично и извлек из нее и материальные, и политические дивиденды.

Мэри Кук, жена доктора, послала в Арктический клуб Пири 50 долларов за проезд Франке из Сент-Джонса в Нью-Йорк, счет же на 100 долларов за содержание пассажира на судне Клуб выставил Брэдли, указав, что средства пошли «на отправку Франке домой из человеколюбия».

Собаки экспедиции (всего 246) на маленьком острове в фьорде Эта. Подпись из книги Р. Пири

Вернемся к экспедиции Пири. Коммандеру удалось, как он говорил, «завербовать нужное нам количество эскимосов» и раздобыть собак.

Он грустил:

Со странным чувством радости пополам с печалью собирал я своих смуглокожих помощников, ибо чувствовал, что делаю это в последний раз.

Впрочем, сентиментальность начальника вовсе не искупала его жутковатого прагматизма. Хенсон рассказывает:

«Коммандер Пири дал мне четкие инструкции отправить на берег Нипсангву и Миу[171]171
  Nipsangwah, Myah.


[Закрыть] так быстро, как позволит Создатель, но прежде убедиться, что семь их дворняжек остались на борту. В головах этих двоих хаски бродили возвышенные идеи об их правах и привилегиях…

Я подчинился приказу, но это не было приятной задачей. Я знал людей, которые нуждались в собаках меньше, но им за одного щенка платили намного больше, чем было уплачено Нипсангве за стаю из семи псов. Собаки – ценное имущество для здешних людей, и эти двое зависели от своих небольших упряжек гораздо сильнее, чем от жестяных тарелок и чашек, полученных в обмен на них».

Письма Марвина

Сообщив Бриджмену о намерении идти к Северному полюсу, Кук приобрел в лице Пири яростного врага, и уже тогда, в 1907 году, началась кампания по дискредитации Кука. Его обвинили в краже идеи, метода, местных проводников-охотников, собак; прозвучали призывы проверить его по всем статьям, если по возвращении он заявит, что достиг полюса.

Теперь коммандер приближался к разгадке тайны: что с Куком? Эндрю Фримен приводит письма, которые летом и осенью 1908 года на «Рузвельте» писал Росс Марвин, личный секретарь Пири, своему другу Луису Бементу[172]172
  Луис Бемент – коммерсант, член Арктического клуба Пири, участник спасательной экспедиции Бриджмена 1901 года, друг Росса Марвина. Именно Бемент познакомил Пири с Марвином. // Весной следующего года на льду океана Марвин был застрелен. Фримен отмечает, что цитируемые письма Марвина – последние, написанные им. Фримен сообщает, что эти документы ему передали миссис Бемент, ее зять и дочь – мистер и миссис Хиббард Айера, Freeman A. The Case for Doctor Cook. P. 281. Сегодняшние владельцы писем Марвина Дэвид Айера и Кэтрин Нонн любезно прислали мне копии писем Марвина (коллекция Сайласа Х. Айера III). Последние три абзаца письма от 15 августа (один в этой главе и два в 29-й) печатаются впервые.


[Закрыть].

30 июля, «Рузвельт» у южных берегов Гренландии: «Мы все задаемся вопросом, встретим ли доктора Кука. Коммандер не против того, чтобы он, если захочет, вернулся на “Эрике”. Но, пожалуй, это будет незавидным окончанием его путешествия. На протяжении целого обеда коммандер объяснял нам, что он думает о докторе Куке и его вылазке… в эти края».

Херберт прокомментировал этот разговор: «Та ненависть Пири [с которой он отзывался о Куке] лучше всего представила Макмиллану, Борупу и доктору Гудселлу ситуацию непримиримого соперничества, сложившуюся между двумя этими людьми, и не оставляла никаких сомнений, на чьей стороне должна быть их преданность».

7 августа, «Рузвельт» достиг поселка Эта: «…Кажется, доктор Кук – единственная тема для разговоров здесь, но, что бы я ни сказал тебе, прошу тебя считать все конфиденциальным. С мыса Хаббарда[173]173
  Кук стартовал не с мыса Томаса Хаббарда, а с мыса Свартенвог.


[Закрыть]… доктор Кук отослал всех обратно, за исключением двух туземцев. Он сказал, что хочет идти к Земле Крокера, а не к полюсу.

Человек, которого он оставил здесь [Рудольф Франке], спустился до залива Норт-Стар и оставил записку, которую мы подобрали. Он в вельботе, еще не вернулся, но предполагается, что он вернется через несколько дней…

Доктор Кук и два его местных спутника еще не вернулись, у них есть парусиновая лодка, достаточно большая, чтобы разместить в ней трех человек и сани. Все это мы узнали от эскимосов. Возможно, мы увидим его белого спутника перед тем, как уйдем отсюда.

У него есть… домик в Анаротоке[174]174
  Anarotok, так Марвин называет поселок Анноаток.


[Закрыть]… Также он оставил склад у мыса Хаббарда и успешно охотился на мускусных быков и медведей… Похоже, что ему повезло гораздо больше, чем мы предполагали.

Местные не особо волнуются по поводу того, что он еще не вернулся. Они говорят, что он там, на другой стороне [пролива Смита], ест медведей и мускусных быков и вернется сюда, когда снова будет санный путь. В таком случае он, вероятно, нынешней осенью пойдет в Упернивик[175]175
  Upernivik, так Марвин называет поселок Упернавик.


[Закрыть] и оттуда поплывет в Данию.

Я не осмелился бы писать все это о докторе Куке, если бы не был уверен, что ты все это будешь держать в секрете».

11 августа, «Рузвельт» в Эта: «…Ситуация с доктором Куком с каждым днем становится все более запутанной. Его человек – Рудольф Франке – прибыл вчера в лодке из залива Норт-Стар. Он хочет… вернуться домой на «Эрике». Он не получал никаких вестей от доктора Кука с 17 марта, когда тот был на мысе Томаса Хаббарда…

…Возможно, ты ждешь, что я расскажу тебе больше о докторе Куке, но, поскольку вся информация тут крайне запутанна, я не решаюсь много рассуждать об этом. Судя по текущим новостям, можно добавить немногое. Доктор Кук еще не вернулся, и никто не знает, где он находится. Он покинул мыс Томаса Хаббарда с двумя местными юношами и двумя санями. Это означает, что он не ушел очень далеко и что он находится сейчас не в самом лучшем положении…»

Марвин, как и Пири, считал, что если группа Кука состояла всего из трех человек, то она не могла продвинуться далеко. Уимс приводит аналогичное умозаключение из дневника главного инженера «Рузвельта» Джорджа Вардвелла: «Кук взял с собой только двух эскимосов, поэтому он не мог уйти очень далеко». Но это очевидное заблуждение, причем и тех времен, и более поздних. Добавим – странное заблуждение, ибо такой взгляд опроверг на заре своей полярной карьеры сам Пири, пересекший Гренландию в паре с Аструпом. Крепко же коммандер за последние годы сумел внушить публике, что полюс могут взять только многочисленные отряды, только полчище.

Профессор Росс Марвин, личный секретарь Пири

Письмо Р. Марвина Л. Бементу от 15 августа 1908 года (вторая страница)

15 августа, за три дня до ухода «Рузвельта»: «…Сейчас полночь, и мне надо еще сделать кое-какую работу, но я чувствую, что я должен написать тебе несколько важных строк; боюсь, у меня не будет другого шанса.

Дело в том, Лу, что ситуация с доктором Куком стала запутанной, труднорешаемой задачей. Я пишу конфиденциальные письма Пири в отношении этого дела и поэтому должен хранить молчание. Ты видишь, в каком положении я нахожусь. Я знаю больше, чем кто-либо другой, об этом деле, но я не могу ничего сказать. Другие могут написать о том, что они знают, для меня это станет нарушением обязательств.

Я предполагаю, что, когда «Эрик» вернется, это дело [история с Франке] вызовет шумиху в газетах. Поэтому я хочу от всего этого отстраниться. Что бы я ни сказал тебе и то немногое, что я могу добавить, все это между тобой и мной. Я надеюсь, что ты поймешь мое положение: я бы хотел рассказать тебе все, но я должен быть преданным коммандеру Пири.

Человек доктора Кука возвращается на «Эрике», и мы оставляем здесь двоих вместо него… Трудно сказать, где доктор Кук, но я искренне верю, что он жив и находится где-то к северу отсюда, на другой стороне нашего канала (на стороне Земли Гранта). Боюсь, ему придется туго, если мы не наткнемся на него, что весьма вероятно…»

Между словами «я должен быть преданным» и «я предан» большая дистанция…

Мы говорили уже, что система Пири не нова, разумна и имеет право на существование, но только в том случае, если все отряды состоят из надежных, опытных, доверяющих друг другу людей. При возвращении к земле отрядам приходится действовать автономно, их ждут серьезные опасности, и важно, чтобы все члены каждой группы знали, что нужно делать, и работали сообща. Было упомянуто, что на пути к земле Росс Марвин был убит. Истинная причина трагедии до сегодняшнего дня не раскрыта, а существующая версия поражает неправдоподобностью. Обо всем этом – в 29-й главе.

Арктическое соседство

В Эта 11–17 августа с «Эрика» на «Рузвельт» были перегружены 300 тонн угля и 50 тонн моржового и китового мяса, а еще 50 тонн угля оставлены в Эта для обратного плавания. Тут же Пири поселил двух людей – неграмотного боцмана Джона Мерфи и юнгу Билли Причарда, которых снабдил продуктами на 2 года.

Севернее, в Анноатоке, уже существовали склад и домик из ящиков доктора Кука. На основании письма-расписки Франке все имущество Кука перешло в собственность Пири. Перед уходом «Рузвельта» Мерфи и Причард получили от начальника экспедиции наставления – письменные и устные. Письменные – для публики и истории – были полны благородных слов; устные – представляли собой руководство к практическим действиям. В официальных бумагах собственное депо в Эта Пири именовал «станцией для оказания помощи доктору Куку». Роберт Брайс и Джон Уимс в своих книгах приводят инструкцию Пири боцману Мерфи:

Судно «Рузвельт». Эта, Северная Гренландия. 17 августа 1908 года.

Уважаемый сэр. Пока вы отвечаете за станцию для оказания помощи доктору Куку, следуйте этой инструкции.

Вы должны проявлять максимальное внимание и усердие при использовании и защите всего снаряжения и провианта, оставленного здесь.

Не нужно предпринимать никаких срочных мер по поиску доктора Кука по крайней мере до февраля или марта, и, вероятно, он сам вернется в течение зимы…

Если же он не вернется, то, пока вы бережете его провиант и станцию, следует послать на поиски эскимосов. Это лучше, чем идти самому…

Если доктор Кук вернется или его привезут обратно в плохом состоянии, то вы должны позаботиться о нем самым наилучшим образом и приложить все усилия, чтобы поставить его на ноги как можно скорее.

Если доктор Кук вернется в хорошем состоянии, то вы по-прежнему будете ответственным за станцию…

Доктор Кук, если сам он не вернется этой весной, приказал своему помощнику Франке идти домой на китобойном судне. Это означало бы, что все его снаряжение и провиант остались бы эскимосам.

Сейчас Франке передал все эти припасы мне, и доктор Кук не может предъявить на них никаких прав.

Однако вы должны особенно стараться следить за его снаряжением и провиантом и, когда он вернется, разрешить ему воспользоваться этим. Если доктору Куку потребуется что-нибудь из запасов с «Рузвельта», то выдайте ему и возьмите у него расписку…

Мистер Уитни, который выразил желание остаться здесь на всю зиму, в значительной степени облегчил вашу жизнь. Я бы посоветовал вам использовать провиант доктора Кука, и в первую очередь заняться разбитыми ящиками, чтобы воспрепятствовать порче продуктов, поскольку они хранятся уже целый год…

С искренним уважением, Р. Э. Пири

Те же благородные формулировки Пири использует в своем докладе министру военно-морских сил и в письме в Арктический клуб Пири. Однако в письме жене[176]176
  Цитируется ниже.


[Закрыть] флер отброшен: «Я выгрузил здесь провиант и оставил двух человек якобы (курсив мой. – Д. Ш.) для Кука».

Фальшь и лицемерие Пири, очевидные нам сегодня, в те времена оставались нераспознанными. К примеру, генерал Грили в журнале Independent писал: «…его [Кука] комфорт и безопасность были обеспечены Пири, выгрузившим в августе уголь и провиант для Кука и оставившим двух белых людей охранять все это».

Письмо Роберта Пири Джозефине, написанное на борту «Рузвельта» 17 августа 1908 года:

Моя дорогая.

Я почти закончил свои записи. Мой мозг истощен от превеликого множества крайне важных подробностей и фактов, о которых я должен думать.

До сих пор все шло хорошо, боюсь, что даже слишком хорошо, и я (исключительно из общих соображений) несколько недоверчиво отношусь к будущему.

Корабль в лучшей форме, чем прежде, участники экспедиции и экипаж, по всей видимости, ладят друг с другом…

Я взял Сэмми[177]177
  Так Пири называет своего старшего сына от Алекасины.


[Закрыть] на борт, чтобы Кук не забрал его обратно.

Обстоятельства, связанные с Куком, заставили меня побеспокоиться и выполнить большое количество дополнительной работы, но я успешно справился с ней.

Я выгрузил здесь провиант и оставил двух человек якобы для Кука. На самом деле я основал тут вспомогательную базу… как меру предосторожности в случае, если я потеряю «Рузвельт» во время плавания этой осенью или во время возвращения следующим летом…

Вдобавок ко всему Уитни собирается остаться здесь на зиму, чтобы поохотиться на мускусных быков на Земле Элсмир, он… собирается дождаться судна следующим летом. Это подтверждает мои мысли о том, что не возникнет необходимости задерживаться здесь еще на год в случае потери «Рузвельта». Все складывается удачно. Сестра Уитни, миссис Чарлиз Дики, проживающая в Нью-Йорке… обладает столь же значительным состоянием, как и он сам, и поможет ему. Советую тебе написать ей и сказать, чтобы она не волновалась об Уитни, а позже нанести ей визит.

Сердце мое, я постоянно думаю о тебе…

Скажи Мэри, чтобы она не забывала мое напутствие; «Мистеру Мужчине» [сыну Пири – Роберту] передай, чтобы он помнил девиз: «прямой, и сильный, и чистый, и честный», слушался приказов и никогда не забывал о том, что папа оставил маму на его попечение, пока он сам не вернется домой.

Мысленно я целую твои глаза, и губы, и щеки, сердце мое, и мечтаю о тебе, о наших детях и нашем доме и жду возвращения.

Поцелуй от меня наших детей.

Aufwiedersehen. Люблю, люблю, люблю.

Твой Берт

P. S. 18 августа, 9 утра… Скажи Мэри, что аромат ее хвойной подушечки помогает мне заснуть.

В письме есть слова о внебрачном сыне Пири. Папа боится, что мальчуган окажется в Америке, это отразится на репутации начальника экспедиции.

Гарри Уитни, богатый спортсмен-охотник, решивший провести зиму как можно дальше на севере, обосновался в Анноатоке в домике Кука. Жилище к этому времени обветшало, поэтому Уитни разобрал дом и возвел заново. Здесь же расположились Причард и Мерфи. Последний жил на два дома – и в Анноатоке, и в Эта.

Капитан Холл пишет: «…искусно и быстро, в соответствии с устными инструкциями, [они] стали “спасать доктора Кука” от его собственных аварийных запасов… Причард… сказал[178]178
  Субботняя Evening Post от 16 апреля 1910 года (примечание Холла).


[Закрыть], что устные распоряжения Пири, адресованные Мерфи и ему самому, были точными… необходимо использовать все припасы Кука в Анноатоке и только затем приниматься за склад Пири в Эта… Устные распоряжения были выполнены. Письменные были явно намеренно и полностью проигнорированы. Все это могло бы показаться невероятным, если бы не произошло в действительности…

Пири располагал достаточным количеством собственного провианта, и такие действия в Анноатоке ни в коей мере не могли помочь ему ни в поисках Северного полюса, ни при его возвращении домой. Поэтому его поступки могли быть мотивированы только завистью или жадностью».

В книге «Северный полюс» коммандер упоминает об обязанности Мерфи, «человека во всех отношениях надежного»:

охранять от разграбления припасы и снаряжение, сложенные здесь доктором Куком.

Эхо Пири – Уимс развивает мысль: «Если бы припасы Кука попали в руки туземцев, как этого боялся Пири, то его собственные шансы были бы сведены к нулю; если бы эскимосы завладели такими сокровищами, то они потеряли бы стимул работать на Пири, вне зависимости от того, какое вознаграждение он предложил бы им».

Доктор Кук защищает друзей-инуитов: «Это гнусная, мелкая, недостойная клевета на смелых, преданных людей, которые вообще не знакомы с воровством».

Он обвиняет Пири в захвате припасов, домика и превращении его в торговую факторию: «…если бы Пири нуждался в моих припасах для проведения экспедиции, я был бы только рад отдать ему все до последней крошки, однако мою собственность использовали для удовлетворения корысти, для достижения коммерческой выгоды. Это известие было для меня горькой пилюлей».

По приказу Пири к дверям домика в Анноатоке была прикреплена записка:

Этот дом принадлежит доктору Ф. А. Куку, но, поскольку доктора Кука давно нет в живых и искать его бесполезно, я, коммандер Роберт Пири, отдаю этот заброшенный дом своему боцману.

Уолли Херберт объясняет «самоуверенную формулировку этой странной записки» тем, что с ее помощью Пири словно удалял со сцены соперника. Теперь «поблизости не было никого, кто бы мог похитить его приз или лишить славы, которую он заслужил своими страданиями».

Плоский айсберг и плавучий лед

Вслед за объявлением, прибитым к дому, Пири «послал своим самым влиятельным друзьям предупреждение, чтобы они, в случае возвращения доктора, были настороже и игнорировали любые заявления, которые он может сделать».

20 августа, через два дня после ухода «Рузвельта», в Эта прибыло канадское патрульное судно «Арктик» под командованием Джозефа Берньера, вице-президента Арктического клуба Америки, с припасами, собранными миссис Кук для своего мужа: 15 ящиков с продовольствием, снаряжением и одеждой. Берньер сложил все добро южнее Эта. Уитни взялся присматривать за складом.

Подведем итог. В конце августа 1908 года «Рузвельт» шел к мысу Шеридан; доктор Кук, Этукишук и Авела, достигнув Северного полюса, но не вернувшись летом в Анноаток, приближались к месту предстоящей зимней стоянки в 400 милях от Анноатока; Франке, подавленный несправедливостью, шел к дому на «Эрике»; Мерфи, расположившись в Эта, наведывался в Анноаток; Гарри Уитни и юнга Причард жили в Анноатоке в домике Кука, и Уитни охотился и приглядывал за складом припасов, привезенных капитаном Берньером.

Белый медведь. Установлен с помощью «замороженной таксидермии», фотографирование при вспышке. Подпись из книги Р. Пири

5 сентября, в тот же день, что и 3 года назад, «Рузвельт» встал на зимовку возле мыса Шеридан. На борту расположились многочисленные инуитские семьи, более 200 собак. Имелись тонны продуктов и снаряжения и неимоверное количество китового и моржового мяса. Пири расставил акценты:

У меня были собаки, люди, опыт и твердая решимость (тот же импульс, который гнал корабли Колумба по неисследованным просторам Атлантики) – а исход был в руках Судьбы, благосклонной к тем, кто не отступается от своей веры и своей мечты до последнего вздоха.