Текст книги "Неизвестный Пири"

Шумные высказывания слуги, с точки зрения Пири, были неуместными и могли принести вред. Когда официальные лица из Американского музея естественной истории взялись расспрашивать Хенсона о допросе Авелы и Этукишука, патрон в письме Бриджмену негодовал:

Если версия Хенсона о рассказе эскимосов будет держаться в абсолютной тайне до того, как будет опубликовано наше изложение, это не принесет никакого вреда, но каждый новый человек, который будет посвящен в суть этого заявления, увеличит шанс, что Herald или сторонники Кука завладеют им и опубликуют.

Побаивался Пири и самих инуитов. В декабре 1914 года Макмиллан, уверенный в том, что мнение Этукишука очень далеко от утверждений доктора Кука, предложил Хаббарду: «Если это принесет какую-то пользу, я легко могу привезти в Штаты Этукишука…»

Коммандер воспротивился, сказав, что

приезд эскимоса с Севера может окончиться его смертью или, того хуже, превратит его в еще одного Мене.

Роберт Пири и его люди приложили большие силы, чтобы убедить мир в том, что Кук – лгун, и в конце концов им это удалось. В цивилизованном обществе решающую роль сыграли могущественные друзья Пири, среди населения Гренландии с задачей коммандер справлялся сам.

Писатель Петер Фрейхен, свидетель триумфа Кука в Копенгагене, кстати, не поверивший ему, пишет: «Все эскимосы глубоко уважали “Пиули”, как они звали Пири; они считали его полубогом…» Пири словно было дано право наказывать и награждать. Так, со слов Фрейхена, жену Этукишука Арналуак во время его отсутствия коммандер отдал своему любимцу Кудлукту[229]229
  См. главу 29, с. 677.


[Закрыть].

А вот, пожалуйста, материальные доказательства того, что Кук с Этукишуком и Авелой не достигли полюса: «Когда Итукусук [Этукишук] вернулся, не прибавив славы к своему имени, да еще ничего не получив от Кука – только два коробка спичек, – то он, конечно, не имел никаких оснований требовать жену обратно… Итукусук остался не только без жены и обещанного вознаграждения, но над ним, бедным, еще и открыто посмеивались – ведь он все уступил. И тех эскимосов, которые были с Пири, когда он, наконец, достиг цели своей жизни – Северного полюса, вознаградили, как никогда раньше».

Но вернемся к New York Times за 13 октября 1909 года. Расследование Пири не дало ожидаемого эффекта. Вот, например, отзыв Post Express из Рочестера: «Наконец Пири сбросил бомбу, которая должна была разнести доктора Кука на куски и уничтожить его заявление о том, что он стал первооткрывателем Северного полюса. После недель подготовки, многочисленных тайных угроз, открытых обвинений, которые стали оскорбительными для всех истинных американцев, длительных консультаций со своими юристами и другими советниками, изучения отчетов доктора Кука Пири представил свои сомнительные “доказательства” того, что доктор Кук никогда не уходил за пределы земли. И что же в этих “доказательствах”? Абсолютно ничего – Пири говорит то, о чем сказали эскимосы. И это все».

Клятва Баррилла

Хаббард и Бриджмен имели в запасе еще одно разоблачение, которое, по их мнению, должно было все-таки остановить победное шествие Кука. В тот день, когда Times поместила заявление Пири и его партнеров, газета Хаббарда New York Globe таинственно предсказала: «Похоже, что мы приближаемся к раскрытию одного из самых великих обманов, которые знало наше столетие, – разоблачению настолько исчерпывающему, что оно убедит даже самых доверчивых людей».

О том же, в своем ракурсе, сообщила New York Herald: «Эдварду Барриллу, гиду, который сопровождал доктора Фредерика Кука на вершину горы Мак-Кинли, штат Аляска, в 1906 году, предложено 5000 долларов, чтобы он дал показания под присягой о том, что исследователь из Бруклина никогда не совершал восхождения».

Пири торопил Хаббарда с публикацией клятвы Баррилла, но Уильям Рейк считал, что время еще не пришло.

15 октября на Манхэттене чествовали доктора Кука. Власти Нью-Йорка наградили путешественника ключами от города – наградой, которую до него получили только три знаменитости: Чарльз Диккенс, маркиз де Лафайет и принц Генрих Прусский. Награда никогда не вручалась американцу.

Именно к этому событию Рейк приберег убийственное сообщение. История развивалась следующим образом.

Как только обвинения были оглашены, генерал Хаббард предложил мэру Нью-Йорка Макклеллану отложить церемонию. Клуб исследователей настойчиво рекомендовал своему бывшему президенту не принимать столь высокую награду, пока специально созданный комитет Клуба не рассмотрит все обстоятельства восхождения на Мак-Кинли. Доктор Кук, следуя своим правилам, обратился к председателю правления ольдерменов[230]230
  Члены городского совета.


[Закрыть] Патрику Макгоуну с просьбой отменить или перенести торжество. Законодатели отказали, и церемония началась строго по плану. Макгоун, представляя первооткрывателя, расставил точки над i: «Я нахожу справедливым по отношению к доктору Куку сказать, что он хотел отложить это мероприятие правления ольдерменов до момента, когда будут представлены все доказательства. Председатель категорически отказался перенести процедуру, поскольку существует полная уверенность в докторе Куке и вера в то, что правление тоже на его стороне. Кроме того, я убежден, что город Нью-Йорк верит в доктора Кука…»

Globe сопроводила клятву Баррилла суровым редакционным приговором:

«Доктор Кук разбит показаниями Эдварда Баррилла…

Сходство между обманом на горе Мак-Кинли и обманом по поводу Северного полюса легко увидеть. И в одном случае, и в другом члены отрядов были рассредоточены и количество свидетелей сокращено. В обоих случаях были заранее тщательно сфабрикованы записи… Понятно, что успех в одурачивании мира после первого выдуманного путешествия стал причиной того, чтобы задумать следующее. Понятно и то, почему была выбрана именно эта цель: новая фальшивая победа могла принести целое состояние за счет чтения лекций».

Globe раскрыла тайну: главный мотив мошенничества Кука – сбор денег от чтения лекций. Парадоксальная ситуация: первый американец получает исключительную награду, и этот же человек обвиняется в воровстве.

Что же сказал Баррилл, держа руку на Евангелие, кто он и при каких обстоятельствах появилась клятва?

Еще 6 сентября 1909 года New York Sun напечатала материал из города Бьютт, штат Монтана: «Фред Принц[231]231
  Участник аляскинской экспедиции доктора Кука летом 1906 года.


[Закрыть], хорошо известный проводник и постоянный житель Дарби, Монтана, использует данную возможность, чтобы обвинить доктора Кука в мошенничестве. Часть его доводов поддержал Эд. Баррим[232]232
  Правильно: Баррилл.


[Закрыть] – другой проводник… Оба утверждали, что нога доктора Кука не ступала на гору Мак-Кинли и восхождение было совершено на более низкие вершины. Участники подъема сделали фотографии меньших гор, чтобы обмануть общественность. В интервью Принц заявляет: “Я уверен, что доктор Кук никогда не видел Северный полюс. Это верно так же, как то, что я живу на свете. Любой человек, заявивший о мнимом восхождении на гору Мак-Кинли подобным образом, способен сделать заявление о достижении Северного полюса, которое пресса примет с доверием…”»

Коммандер инспирировать появление корреспонденции не мог, поскольку «Рузвельт» только 5 сентября вошел в залив Харбор. Всего три дня прошло после телеграммы Кука о достижении полюса, и этого времени было недостаточно, чтобы найти в провинциальном городе неграмотного погонщика скота, вложить в его уста мудреные рассуждения и отправить в редакцию нью-йоркской газеты. Так кто же догадался собрать досье и кто собрал его? В главе 13 мы назвали и автора идеи – знаменитого исследователя Стефанссона, и запасливого бизнесмена-политика, воплотившего идею в жизнь, – Бриджмена. Обо всем этом подробно рассказано в книге Д. Шпаро «Фредерик Кук на вершине континента…».

Главный «разоблачитель», кузнец Эдвард Баррилл, которого в родном штате Монтана называли «Большой Эд», важно заявил: «Я, несомненно, был единственным человеком рядом с Куком в то время [сентябрь 1906 года], и утверждения других членов экспедиции относительно восхождения на вершину не основываются на их личных знаниях».

Это означало – обращайтесь ко мне. Кроме того, Баррилл – патриот. Местная газета известила, что он «…выразил разочарование и даже раздражение в связи с тем, что Кук вернулся с Севера под датским флагом и высадился в Дании, вместо того чтобы направиться прямо к себе на родину, как сделал коммандер Пири».

Адвокат Кука спросил Баррилла: «Когда и по чьему подстрекательству или по чьей просьбе вы составили ваше письменное показание?» «Американского народа», – ответил Большой Эд.

Юрист, генерал Джеймс Эштон, которому было поручено добиться от Баррилла необходимых показаний, слал отчетные телеграммы Хаббарду, хранящиеся сегодня в семейном архиве Роберта Пири.

«21 сентября 1909 года. Армстронг[233]233
  Участник экспедиции Кука на Аляске летом 1906 года.


[Закрыть] помогает мне. Необходимо собрать здесь людей, которым не была выдана зарплата и не были оплачены расходы во время экспедиции [летом 1906 года на Аляске]. Сумма задолженностей составляет около 2000 долларов или больше. Они не хотят давать письменные показания под присягой, пока им не заплатят. Должен ли я продолжать?

25 сентября 1909 года. Неожиданно столкнулся с трудностями, сообщу в самое ближайшее время.

27 сентября 1909 года. Может быть, в среду или в следующий четверг. Давлю изо всех сил, не ставя положение под угрозу.

30 сентября [1909 года]. Возникают трудности: люди увеличивают свои требования. Обеспечьте платежные поручения, покрывающие указанные суммы. Многочисленные препятствия вызывают отсрочку. Необузданные запросы и нерешительность людей.

1 октября 1909 года. Баррилл и Принц здесь со мной. Не мог получить ничего определенного или подходящего до сегодняшнего дня. Стенографисты усердно работают, расшифровывая дневник Баррилла. Выписал чек на 5000, все включено. Невозможно сделать лучше. Заявления указывают на крупный обман».

4 октября 1909 года Баррилл на Евангелии дал показания против Кука, которыми генерал Эштон остался очень доволен. Стоит заметить, что в деньгах Баррилл крайне нуждался: он был женат и имел пятерых детей.

Вслед за публикацией клятвы Баррилла появились свидетельства других участников летней экспедиции доктора Кука на Аляску 1906 года: Принца, фотографа Миллера, повара Бичера.

Комментарий Брайса: «Все изменилось в 1909 году, когда Бриджмен, Хаббард и другие богатые и влиятельные друзья Роберта Пири подвергли Кука жесткой критике. Участники экспедиции 1906 года, большинству из которых еще не заплатили за их работу, быстро поняли, что это тот шанс, когда им могут возместить убытки… Баррилл дал свои знаменитые показания под присягой и получил компенсацию “расходов”…

Правдивость Баррилла, впрочем, в любом случае не принималась в расчет, и… его показания под присягой не оказали такого воздействия, как ожидали их покупатели. Баррилл лгал или в показаниях под присягой, или когда рассказывал друзьям и знакомым, что он поднялся на гору Мак-Кинли с доктором Куком, и показывал им свой дневник, чтобы подтвердить это.

Некоторые могут возразить, что последнее – простительно… Но в октябре 1909 года в Нью-Йорке, встречаясь с генералом Хаббардом, Баррилл подписал и другие показания под присягой, которые не были обнародованы. В одном из них он поклялся, что никогда никому не говорил, что поднялся на гору, а просто избегал этой темы. Однако имеются важные показания незаинтересованных свидетелей, опровергающие это. Нет, Эд Баррилл лгал, как все делают время от времени».

12 октября на первое заседание собрался комитет Клуба исследователей, расследующий восхождение доктора Кука на Мак-Кинли. Как сообщила New York Times, изучалась «пачка писем» о том, что подъем Кука на Мак-Кинли – фальсификация. Комитет заявил, что Хаббард «работает над этой линией доказательств».

14 октября Баррилл появился в Нью-Йорке. Брайс прослеживает события: «…Генерал Хаббард сказал, что… Баррилл приехал, чтобы встретиться с ним, и заверил: каждое слово в его показаниях под присягой – правда. Но генерал заявил, что не знает, где тот остановился».

New York Herald откликнулась: «Баррилл, чье присутствие среди 4 миллионов людей хорошо конспирируется теми, кто стремится дискредитировать доктора Кука, был в городе часть дня. Согласно утверждению господина Бриджмена, он навестил генерала Хаббарда.

“Он спросил генерала, будет ли он нужен членам Клуба исследователей, – сообщил Бриджмен. – Генерал вызвал меня и сказал, что Баррилл, которого сопровождала жена, хотел бы посетить друга неподалеку, и задал вопрос, будет ли это правильным – отпустить его. Я ответил генералу, что мы можем позволить Барриллу прогуляться при условии, что он оставит свой адрес для связи”».

Очередное заседание комитета было назначено на следующий день. Баррилл не появился, и председатель комитета объяснил это тем, что «мистер Баррилл был таинственным образом похищен и исчез».

На следующее заседание комитета прибыли доктор Кук и его адвокат Генри Уэк. Сославшись на свою кромешную занятость, Кук попросил дать ему месяц, чтобы подготовить все необходимые материалы, связанные с восхождением.

Пири был в бешенстве. Он не понимал, почему сдвоенный удар (показания инуитов и клятва Баррилла) не свалил Кука. 19 октября он послал Бриджмену разъяренное письмо:

Беспринципный авантюрист, позорящий имя «Американец», намеренно оскорбил королевскую семью дружественной страны и выказал неисправимое неуважение и презрение ко всему ее народу, затем при поддержке, помощи и содействии профессионального картежника[234]234
  Пири имеет в виду Джона Брэдли.


[Закрыть] и желтой прессы стал причиной того, что эта страна сделала из себя истеричного шута, и в заключение обдуманно и намеренно украл тысячи долларов с помощью такого злостного трюка, какой никогда еще не использовался ни фальшивомонетчиком, ни знатоком мошеннического ремесла[235]235
  Пири говорит о лекциях Кука, которые пользовались сверхпопулярностью и приносили ему заметный доход.


[Закрыть].

По всем американским стандартам, доктор Кук должен был красиво держать удар, демонстрируя уверенность в своих силах. На опубликованную клевету Баррилла он прореагировал соответствующим образом – заявил, что намерен снарядить и профинансировать новое восхождение на Мак-Кинли, участники которого найдут на вершине его записку и вернут ее в цивилизованный мир. Экспедиция была назначена на весну 1910 года.

Эх, слишком много обещаний пришлось дать доктору Куку. Он должен был подготовить отчет о походе на Северный полюс для университета в Копенгагене, послать корабль за своими приборами и полевыми записями, оставленными в Эта, отчитаться о восхождении на Мак-Кинли в Клубе исследователей и отправить на вершину новую экспедицию. Выполнить все эти намерения было невозможно.

Клятва Баррилла и его дневник, напечатанные соответственно 14 и 15 октября 1909 года в газете Globe, обрели собственную жизнь и в более поздние времена были воспроизведены в газетных текстах, в журналах и книгах. Авторы повторных публикаций как один сокрушались, что местоположение оригиналов клятвы и дневника неизвестно. Наконец Брайс в книге «Кук и Пири…» сообщил, что оба источника хранятся в семейном архиве Пири.

Русскому читателю с клятвой Баррилла (газетная публикация) ознакомиться совсем просто. Ее дословный перевод дан в названной выше книге «Фредерик Кук на вершине континента…», глава 12. Клятву сопровождает так называемое «Доказательство С» – схема Баррилла, показывающая, где два альпиниста находились в период с 8 по 18 сентября 1906 года. Маршрут – в этом-то и поклялся Баррилл – пролегал по леднику Руфь, к юго-западу от Мак-Кинли, на приличном расстоянии от вершины. По словам же Кука, 16 сентября 1906 года оба стояли на вершине Мак-Кинли.

В показаниях Большой Эд говорит и о своем дневнике: «Начиная с этого числа [9 сентября] и по 18 сентября включительно все записи были сделаны мной, но под руководством доктора Кука». То есть в названные дни Кук диктовал Барриллу, что он должен записывать[236]236
  Дневник Баррилла охватывает летние и осенние месяцы 1906 года.


[Закрыть]. Дневник Баррилла с 8 по 20 сентября, как и его клятва, приведен в книге «Фредерик Кук на вершине континента…», глава 21. Следом даны дневники доктора Кука, неизвестные при его жизни и найденные только в 1956 году дочерью исследователя Хелен Кук-Веттер[237]237
  В книге «Фредерик Кук на вершине континента…» дневнику доктора Кука посвящены главы 22 «Дневник доктора Кука» и 23 «Рисунки в дневнике доктора Кука». Копия дневника Ф. Кука была любезно предоставлена автору Библиотекой Конгресса США.


[Закрыть]. Сопоставление документов двух восходителей разоблачает предательскую ложь Баррилла и одновременно подтверждает правдивость его собственного дневника. Автор с легким сердцем отсылает читателей к своей книге. Однако это не все.

В Globe от 15 октября 1909 года, после дневниковых строчек Баррилла за 8 сентября, идет редакционная вставка: «Следующие семь страниц – зарисовки гор». После 12 сентября снова сообщается о четырех страницах рисунков. По общему мнению, Баррилл был отличным рисовальщиком, и все картинки из его дневника весьма ценны. Один рисунок сделан, как пишет Брайс, «немного выше [севернее] точки, от которой, по словам Баррилла, они повернули обратно». Брайс продолжает: «Его [Баррилла] собственный рисунок, кажется, показывает, что показания под присягой Баррилла, по меньшей мере в этом незначительном случае, не до конца правдивы».

Книга «Фредерик Кук на вершине континента…»: «Составители клятвы Баррилла позаботились о ее детерминированности; вранье Баррилла словно заковано во временные и пространственные колодки, из которых не выпрыгнешь. Из Доказательства С: “8-й лагерь, ночь 15 сентября, в месте, где мы повернули обратно из-за падения в трещины”[238]238
  Сохранена пунктуация Баррилла.


[Закрыть]… По масштабной линейке Кука от точки “8-й лагерь” до места, где Баррилл сделал зарисовку, о которой сообщил Брайс, 6 миль. Если учесть, что весь путь Баррилла и Кука… составляет приблизительно 26 миль, то 6 миль – это не “немного выше”, а существенно выше. “Незначительный случай” – в действительности очень значительный, ибо он полностью разрушает Доказательство С».

Брайс не приводит злополучный рисунок Баррилла, сообщая читателям: «Был получен отказ на публикацию этого рисунка».

Но интересно – кто возражал и почему? Это ведь принципиальные вопросы. Исследователь Брайс на них не отвечает. Единственное, что известно, – рисунок, как и дневник, как и показания, хранится в семейном архиве Пири.

По всем альпинистским канонам, Кук и Баррилл совершили превосходное, выдающееся восхождение. Дневник Баррилла внушает к кузнецу из Дарби глубокое уважение, и горько, что этот талантливый человек продался за 30 серебреников.

В октябре 1909 года Кук приложил много усилий, чтобы увидеться с Барриллом, считая, что при встрече лицом к лицу с напарником он услышит от него правду. Во время лекционного турне по западным штатам Кук договорился о бесплатной лекции в городе Гамильтон, штат Монтана, пригласив на нее Баррилла и Принца. 28 октября лекция состоялась[239]239
  «Фредерик Кук на вершине континента…», глава 11.


[Закрыть], произошла встреча, но надежды доктора Кука на совестливость Баррилла не оправдались.

Данкл и Луз

Трудно отделаться от ощущения, что эти господа – Данкл и Луз – всем хорошо известны. Хрестоматийная пара. Что-то вроде вороватых кота Базилио и лисы Алисы, которые в сказке «Золотой ключик» «разводят» Буратино на пять монет…

Отменив лекции, доктор Кук наконец занялся отчетом для Копенгагена. Чтобы сосредоточиться на работе, он переехал из фешенебельной гостиницы «Уолдорф-Астория» в отель «Грэметен» в небольшом городе Бронксвилл неподалеку от Нью-Йорка. Этот новый адрес, казалось, знали только секретарь Лонсдейл и адвокат Уэк, но именно в «Грэметен» пришло письмо, предупреждающее, что полюсные записные книжки будут украдены.

Рассказ Лонсдейла: «Сначала мы отнеслись к этому письму не слишком серьезно…

[Но] став подозрительными, внимательно оглядевшись, мы тотчас обнаружили, что каждый раз, когда мы покидаем отель, за нами следят…

Какова была цель этой слежки? Погоня за газетной сенсацией или кража подлинных записных книжек? Я, откровенно говоря, не знаю».

На вопрос корреспондента Times, почему хотят похитить дневники Кука, Уэк раздраженно ответил: «С какой целью? Это же ясно. Предположим, доктор Кук заявил бы, что данные, которые должны были доказать открытие им Северного полюса, – исходные данные – похищены по пути в Копенгаген. Что бы тогда сказали люди? Они бы сказали, что доктор Кук мошенничает, не так ли? Они бы сказали, что он сочинил эту историю, поскольку на самом деле не имел никаких данных. Это заставило бы их сомневаться в его честности. Доктор Кук все это понимал. Все мы это понимали».

Для доктора Кука его дневники были бесценны. Не только как оригинальный материал, результат бесконечных стараний, не только как почти божественная реликвия, но и как главное доказательство похода на полюс, которое он мог предъявить. К счастью, воровские планы не реализовались, но, без сомнения, охота за записными книжками была в разгаре, да и в будущем она не прекратится. Во время лекционного турне раздавались и более весомые угрозы, в связи с чем Кук пытался застраховать свою жизнь, но одна за другой страховые компании отказали ему, считая риск слишком большим. Как раз в этот момент, на редкость кстати, в окружении полярника появился страховой агент Джордж Данкл, светский человек, еще в 1907 году контактировавший с секретарем Арктического клуба Пири Гербертом Бриджменом.

Кука, работающего над отчетом, занимала проблема точности определения координат на льду, и Данкл представил Куку своего друга Августа Луза – профессионального штурмана (снова все произошло весьма кстати), предложившего обработать вычисления Кука с целью контроля – получить независимую оценку и тем самым развеять свои и чужие сомнения. Кук вручил Лузу публикации в New York Herald и попросил сделать перерасчет координат. Данкл устроил Луза в тот же отель, где жила семья доктора, и нанятому на работу штурману было заплачено 250 долларов – сумма, в которую вошли гонорар и текущие расходы, в том числе на покупку необходимых карт и книг.

Закончив доклад и предполагая в ближайшие дни отправить его в Копенгаген, 22 ноября Кук зашел к Лузу, которого не видел неделю.

Из книги Кука:

«Данкл был там. По всей комнате были разбросаны бумаги.

– Итак, – сказал Луз, – я думаю, что мы все это привели в порядок.

Данкл, как всегда, был льстив и дружелюбен.

– Теперь, доктор, – сказал он мне, – я хотел бы посоветовать вам отложить все ваши результаты наблюдений в сторону. Пошлите в Копенгаген вот это.

Я смотрел на них с изумлением и не верил своим ушам. Потрясенный, я какое-то время не мог найти слов, затем принялся внимательно изучать бумаги на столе. Это был полный комплект фальшивых вычислений. Я изучал их целый час. Все это время Данкл и Луз о чем-то тихо переговаривались между собой. Что они говорили, я не слышал, но сразу уловил суть игры, в которую играли эти два жулика. Когда я понял, в чем состояла цель их гнусного предложения, мой разум вмиг прояснился, и меня охватила тупая ярость.

– Господа, – сказал я им, – уложите все ваши бумаги вот в этот саквояж для одежды, все до единого клочка. Возьмите все свои вещи и немедленно покиньте этот отель.

Пока они укладывали вещи, я продолжал стоять в комнате. Никто из нас не проронил ни слова. Молчаливо и робко они вышли из комнаты, шаркая по полу. На их лицах было пристыженное и смущенное выражение. С тяжелым сердцем от мысли, что эти двое считали меня достаточно беспринципным для того, чтобы купить и использовать их фальшивые расчеты, я направился в свой номер».

Брайс в письмах Роберта Пири Бриджмену, Рейку и Хаббарду за октябрь – ноябрь находит его страхи по поводу новых гнусных действий, которых он ждет от Кука:

хозяин Herald Беннетт лично едет в Копенгаген, чтобы наладить отношения с датской прессой или повлиять на университет;

у экспедиции на Мак-Кинли, которую планируют альпинисты из Портленда, истинная цель – найти на «вершине» Мак-Кинли жульнические «записи» или, наоборот, оставить там таковые;

тот же Беннетт, по-прежнему лично, везет комплект сфабрикованных полярных записей Кука в Данию, и они «выстреливают» прежде, чем Арктический клуб Пири сумеет оказать давление на датчан.

Бриджмен успокаивал: «Эта закулисная борьба – деликатное дело, и я склонен думать, что мистер Рейк и Times смогут эффективно управлять этим процессом; во всяком случае, было бы ошибкой начать действовать раньше времени, опережая их».

Кук не строил коварных планов, Беннетт и альпинисты никаких действий против Пири не замышляли. Но вот Рейк и Times – Бриджмен абсолютно прав – действительно старались.

Брайс рассказывает: «3 декабря Уильям Рейк послал коммандеру Пири таинственную телеграмму:

“У меня есть то, что я считаю наиболее важным результатом, полученным до сих пор. Где мы можем встретиться?”

Затем он встретился с Пири, взял с него слово молчать и проинструктировал, что в будущей переписке по этому делу Кук будет упоминаться как “Блэк”. 6 декабря Рейк срочно запросил у Пири образец почерка “Блэка”.

На следующий день двое [Данкл и Луз] подписали в Вестчестере, штат Нью-Йорк, пространное заявление, утверждая под присягой, что Кук нанял их, чтобы сфабриковать серию фальшивых результатов наблюдений для обмана датских ученых».

Да, игра Данкла и Луза была беспроигрышной. Даже выставленные за дверь отеля, они чувствовали себя на коне. Косвенно они убедились, что доктор Кук честен, но задача состояла вовсе не в проверке правдивости Кука, а в том, чтобы ценой собственного падения нанести ему сокрушительный удар. Данкл и Луз направились в New York Times и заявили под присягой, что Кук предложил им 2500 долларов за полный цикл полярных расчетов и еще премиальные – 1,5 тысячи, если вычисления будут приняты в Копенгагене.

Негодяи гордились собой: они участвовали в подлоге, чтобы разоблачить Кука; причина же их обращения в газету – он не заплатил им. Times превозносила обманщиков как очень уважаемых граждан, ибо они нашли способ вывести Кука на чистую воду.

Показаниям шарлатанов газета отвела бескрайнее место – почти три полные страницы. Сообщалось, что накануне копия показаний Данкла и Луза была отправлена в Копенгагенский университет. Биограф Кука Хью Имс заметил: «История с Данклом и Лузом – ярчайший пример международной травли. Целью были вовсе не читатели американских газет, а официальные власти Дании».

10 декабря New York American напечатала интервью с Данклом. Он цинично бахвалился: «Мы знали, что уже через несколько дней все это потеряет смысл. Университет в Копенгагене принял бы доказательства доктора Кука, и после этого, что бы мы ни сказали, это не имело бы никакого значения. Мы предпочли предать эту историю гласности до того, как датчане ознакомятся с его документами».

Газета высказала свое мнение: «У Данкла, в связи с его выступлением, возникли трудности с деловыми партнерами, а капитан Луз, который до этого имел хорошую репутацию, должен нести бремя позора… Для капитана Луза есть только одно, самое небольшое оправдание – его бедственное финансовое положение».

В том же номере приводилась и каблограмма, посланная из Копенгагена Лонсдейлом, который привез датчанам отчет доктора Кука: «Никакие расчеты, сфабрикованные Лузом, не были использованы в докладе доктора Кука, посланном в Копенгаген…

Так как я лично занимался финансовыми делами Кука… то могу категорично заявить, что он не дал ни монеты сверх положенной платы за услуги кому бы то ни было и, насколько мне известно, не предлагал никому никаких взяток или какую-либо сумму около 4000 долларов, упомянутую этими людьми. Сам факт – заявление этих двух людей о том, что им была предложена большая сумма денег за фальшивые материалы для доктора Кука, и то, как они сейчас изменили курс поведения по отношению к нему с абсолютно ясной целью, характеризуют их как пару никчемных персонажей, готовых быть на любой стороне на то время, пока им это выгодно».

Никто не знает, в какой степени старания Рейка и Times повлияли на датчан. Скорее всего, сомнения в честности доктора Кука в самом деле были посеяны. Так или иначе, 17 декабря Копенгагенский университет огласил свой вердикт, никоим образом не упомянув о расчетах Луза. Однако знаменитая газета, давшая приют подонкам, по-прежнему стояла на страже честности и истово убеждала читателей, что вот-вот появится некое дополнительное заявление ученых по поводу того, что фальшивые данные были включены в отчет. Заголовки из Times:

28 декабря: «Кук использовал данные Луза».

29 декабря: «Кук использовал цифры Луза как примечания. После длительного совещания между Куком и Лузом Лонсдейл нанес их карандашом поверх напечатанного отчета».

8 января: «Карандашные заметки между напечатанными строками рассматриваются как попытки использовать цифры Луза».

Только 21 января все эти домыслы были опровергнуты заметкой, упрятанной в толще газеты: «Вопреки ожиданиям, наблюдения, сфабрикованные капитаном Лузом, в отчете не упомянуты».