Текст книги "Неизвестный Пири"

Хастингс

В 1936 году появилась биография Пири, написанная Хоббсом. Понятно, что работа Митчелла и Дювалля удостоилась в ней высокой оценки: «Неофициальный, но очень тщательный пересчет всех наблюдений Пири на маршруте до полюса и около него был выполнен профессором Хадсоном Хастингсом, авторитетным экспертом Йельского университета, и результаты оказались созвучны другим. Позднее еще более тщательное исследование было выполнено американскими экспертами Митчеллом и Дюваллем…»

Вот так: «очень тщательный пересчет» и «еще более тщательное исследование»! Но кто же такой профессор Хастингс? Хоббс, видимо, не знал, что навигационные услуги, оказанные Хастингсом Роберту Пири, были абсолютно секретными. Хоббс не знал и того, что в 1935 году Хастингс дал интервью писателю Уорду, чудом сохранившееся, попавшее в 1970 году вместе с другими документами Уорда в Национальный архив США и в том же году опубликованное Роулинсом в его превосходной книге.

Выходит, Хоббс оказал своему кумиру медвежью услугу, ибо и Уорд, и Роулинс сравнивают Хастингса с Лузом. Так что у Пири было два Луза – Хастингс, а потом еще Митчелл и Дювалль. Прелюбопытнейшие записи Уорда о его разговоре с Хастингсом цитируем по книге Роулинса.

«Это мои воспоминания о разговоре во вторник, 11 июня 1935 года с Хадсоном Бриджем Хастингсом, записанные 14 июня… Я был в его офисе… он встретил меня с величайшим радушием, отнес какие-то бумаги секретарю, вернулся, угостил меня сигаретой, закурил трубку и начал говорить… Думаю, его речь длилась около получаса.

Он рассказал следующее.

Где-то в начале октября 1909 года… Пири позвонил президенту колледжа Боуден и спросил, есть ли у них какой-нибудь преподаватель – специалист по навигации. Другие преподаватели по тем или иным причинам отказались, и Хастингса попросили поехать и посмотреть, сможет ли он выполнить эту работу. В течение полутора часов Пири проверял его знания, задавая контрольные вопросы. В конце опроса он сказал: “Вы сделаете это. Вы дали правильные ответы на два вопроса, на которые Боб Бартлетт ответил неверно”.

Хастингс жил в доме Пири в течение месяца и виделся с Пири каждый день… Задачей Хастингса было отслеживать все, что печаталось в газетах о заявлениях Кука. Он выполнил вычисления наблюдений, которые, по словам Кука, тот сделал, и свел воедино… все высказывания Кука, чтобы увидеть, какие он делал заявления и что было ложью. Идея заключалась в том, чтобы быть готовыми доказать неправоту Кука, если он представит свои данные Национальному географическому обществу.

…Я задал следующий вопрос… “Является ли что-нибудь из того, что вы рассказываете мне сейчас, конфиденциальным?” Хастингс ответил: “Это будет зависеть от того, как вы собираетесь использовать эту информацию”. Не могу вспомнить, что я ему ответил, но, кажется, ответ был таким: “…Я не буду цитировать ничего из того, что вы сказали, до момента, пока не представлю вам цитату и не получу вашего разрешения”…

…Он продолжил свой рассказ, улыбаясь, в прекрасном настроении. Он написал для Пири сводный отчет по собранному материалу о Куке, и у него была копия этого отчета… Спустя два года Пири попросил Хастингса отдать копию, и Хастингс это сделал.

Хастингс сказал… что он никогда не видел записей Пири. Сказал, что всегда радовался этому. Так как если бы он их видел и этот факт стал известен, то люди заподозрили бы, что Хастингс помог подделать записи Пири. Он начал описывать, как Пири задавал ему вопросы: “Например, как-то он показал мне копию наблюдений, сделанных около полюса, и спросил меня, на какие координаты они указывают. Я объяснил ему, что наблюдение за высотой солнца не может подтвердить конкретное местоположение, а лишь определяет окружность… на одной из точек которой стоял наблюдатель”. Тут Хастингс начал рисовать на листе белой бумаги, чтобы показать, что он имеет в виду. Он говорил быстро и сыпал терминами. Конечно, я потерялся в деталях. Но вдруг меня осенило, что Хастингс привел меня прямо к дверям единственного “доказательства”, которое предоставил Пири, – двум сериям его наблюдений около полюса. Я был крайне взволнован при мысли, что Пири выуживал информацию из этого молодого преподавателя колледжа Боуден, своего восторженного почитателя, в отношении того, смогут ли его наблюдения подтвердить то местоположение, которое он хотел подтвердить. Если это было так, то заявление Пири о его “наблюдениях” должно было целиком и полностью обрушиться, я же в течение последних двух недель пришел к выводу, что никаких других доказательств у него нет.

Думаю, что голос выдал мое волнение, когда я спросил: “Не могли бы вы продиктовать вашему стенографисту то, что вы только что мне сказали, и дать мне это в письменном виде, чтобы я мог быть уверен, что понял правильно и не переиначил сказанного вами?”

Тут разговор принял гневный оборот. Как будто мысль… промелькнувшая в моей голове, появилась и у него. Было бы очень странно, если бы она не пришла ему в голову, настолько эта мысль была проста и очевидна. Как я помню… он резко ответил… “Нет… так как это может быть искажено и в таком случае даст неверное представление о том, что делал Пири”.

В какой-то момент… Хастингс сказал что-то о “попытке показать, что доказательства Пири были недостоверными”. Эти слова прозвучали так, как будто от меня ожидали ответа, и я подумал, что мне лучше не скрывать мою цель, если он ее еще не понял. Я помню, как прямо сказал: “Но это и есть моя задача”, что означало: “Моя задача – показать, что доказательства Пири недостоверны”.

Далее Хастингс дважды или трижды говорил о моих “атаках на правдивость Пири”. Я ответил… что я не атакую его правдивость… а лишь пытаюсь показать недостаточность его доказательств. Это не произвело никакого впечатления. Он был твердо убежден – я пытаюсь доказать, что Пири лжет.

“Боже, мистер Уорд, я так же уверен в правдивости Пири, как в том, что завтра утром взойдет солнце. Если вы напечатаете что-то, что бросит подозрение на Пири, то я буду сражаться с вами, насколько хватит сил”. Моим ответом на это было: “Давайте, и чем энергичнее, тем лучше”. Он был огорчен и рассержен, как будто услышал святотатство, и сказал: “Знаете, то, что вы делаете, кажется мне самой мерзкой формой копания в грязи”.

В последнюю минуту нашего разговора я стоял перед его столом, пытаясь подобрать заключительные слова, которые бы не несли в себе агрессии. Нависла тишина. Мы оба удержались от обмена резкими выражениями».

Беседа Уорда с Хастингсом завершилась, и далее следуют комментарий Роулинса и его небольшое, но крайне важное расследование: «Важность раскрытия Уордом роли Хастингса трудно переоценить… Таким образом он [Пири] смог заранее узнать обо всех проблемах, которые стоило загладить до того, как они приведут к конфузу в Вашингтоне. Как правильно предположил Уорд, эта тайная предварительная оценка делает ничтожной предполагаемую ценность… “наблюдений” как оригинальных доказательств, подтверждающих заявленную позицию.

Уорд честно не стал упоминать об истории с Хастингсом в своей книге… На самом деле сохранилось письмо Пири секретарю Арктического клуба Пири Бриджмену от 29 октября 1909 года, позволяющее довольно точно определить, какого числа Хастингс покинул остров Игл. [К письму] Пири приложил анализ свидетельств Кука на четырех страницах с указанием имени Хастингса и только одним комментарием: “Выполнено очень талантливым молодым преподавателем математики, интересующимся также вопросами Арктики и просмотревшим историю Кука…”[305]305
  По словам Роулинса, письмо хранится в архиве Клуба исследователей в Нью-Йорке.


[Закрыть] Ни о чем другом, что видел Хастингс, не упоминалось, так же как и о месте его проживания в октябре, – детали, которые держались в тайне даже от Арктического клуба Пири».

Глава 24. Пиррова победа

16 февраля 1911 года Мейкон выступил в палате представителей. Его почти двухчасовая обличительная атака бесподобна. Цитируем:

Господин председатель, я понимаю, что мои усилия для воспрепятствования принятию законопроекта о присвоении кэптену Пири звания и его выходе в отставку должны быть по своему масштабу поистине титаническими, ибо я вынужден бороться с совместным влиянием правительства, проплаченного лобби Арктического клуба Пири и Национального географического общества, но, поскольку правда, как я ее вижу, на моей стороне, я сделаю все, что в моих силах, чтобы отклонить этот законопроект…

В связи с тем, что я не признаю неподтвержденную и необоснованную историю мистера Пири и не хочу допустить, чтобы его осыпали почестями без подтверждающих доказательств, некоторые наши газеты, например New York Times и New York Post, издаваемые тупыми, безмозглыми ничтожествами с гнилыми языками (смех), пытаются убедить общественность поверить в то, что я почти одинок в своем мнении. Но, господа, если бы они только могли прочесть то огромное количество обращений, писем и газетных вырезок, которое я получил буквально из всех уголков почти каждого штата страны… и если бы мистер Пири мог узнать, что о нем говорят, то, я уверен, он не стал бы больше настаивать на своем беспочвенном требовании… Они приводят перечень ошибок этого великолепного самозваного первооткрывателя, заставивший бы любого, чья кожа недостаточно толста, чтобы выдержать удар копья, искать убежище, где можно было бы спрятаться от пристального взора общественности…

…Конгрессу Соединенных Штатов Америки предлагается перебросить автора книги [ «Северный полюс»] через головы многих честных, компетентных и квалифицированных офицеров ВМС… и присвоить ему высокое и желанное звание контр-адмирала с большой зарплатой и пропуском героя во все круги общества на основании неправдоподобных преувеличений, представленных им самим… ненадежных данных, собранных, когда наш герой слонялся в северных широтах, запасая меха на продажу и на дары членам Арктического клуба Пири (смех) и Национального географического общества… которые фактически признали его открытие Северного полюса до того, как исследовали его доказательства, в то же время регулярно выплачивая ему зарплату от правительства…

…когда нас просят принять столь преувеличенные заявления и выводы, как те, что этот джентльмен приводит в качестве причины, по которой его следует чтить сверх всяких разумных ожиданий, то, я думаю, его настойчивое требование надлежит воспринимать скорее как оскорбление в адрес умственных способностей американцев, чем как обращение к их сентиментальному великодушию и их чрезмерному желанию поклоняться героям. Я не уступлю никому в своем желании воздать должное каждому настоящему герою… но мое презрение к фальшивым героям запредельно, независимо от того, в какой сфере они осмеливаются действовать. В мире во всех областях человеческой деятельности есть настоящие герои, которых мы рады чтить, и их слава будет жить вечно, но также мир страдает от фальшивых героев, расцветающих на недолгий период и, как трава, увядающих…

Настоящий герой не примет почестей от своих сограждан, если на его репутацию падает хотя бы легкая тень сомнения, и нам не нужен более надежный ориентир, чтобы разоблачить фальшивого героя, чем его собственное желание получить награду из рук доверчивых и великодушных людей, в то время как его репутацию в той или иной степени окутывает тень…

Конгрессмен Роберт Мейкон

Поборники Пири утверждали, что три человека, подписавших отчет, подтверждающий открытие им полюса, были более компетентными, чем любой комитет Конгресса, чтобы проверить приборы, которыми он пользовался, и записи, которые он делал… Они заверили ожидающий мир, что исследовали… инструменты и… записи и нашли их вполне приемлемыми.

Могу ли я спросить, кто были эти три человека? Являются ли они независимыми учеными?.. Я настаиваю на том, что нет. Но они осмелились поручиться своей репутацией за ложь или поверхностное изучение фактов, и я верю, что вследствие разоблачений, которые определенно будут сделаны в этом вопросе учеными, их выводы скажутся на них самих и что их конкретное, неизменное место в истории будет унизительным…

Я посвятил больше времени и внимания этому предполагаемому открытию, чем любому другому государственному вопросу из всех, которые я расследовал за свою жизнь. И чем глубже я анализировал и изучал эту историю, тем сильнее убеждался в том, что это чистейший и явный обман… Некоторые говорили мне, что верят в открытие Пири полюса, поскольку им непонятно, как может человек, имеющий такое положение, заявлять об открытии, в действительности им не сделанном. Но такое утверждение предполагает, что лица, занимающие ответственные посты, всегда говорят правду о своих достижениях. Мы, однако, не можем взять эту гипотезу за основу для оценки поступков людей, какую бы важную должность и высокое положение они ни занимали.

В нашей собственной стране на всех социальных уровнях есть люди, которые совершают отвратительные поступки, и кажется, что во многих случаях – чем выше пост или статус, тем поступок более возмутителен… Каждый член палаты представителей может вспомнить какой-нибудь случай, непосредственным свидетелем которого он был, когда люди становились настолько безумными в своем стремлении добиться некой цели, что прибегали к любым действиям, совершали любые поступки и делали любые заявления, дабы реализовать свое стремление… По всей видимости, Пири был одержим неутолимым желанием исследовать Арктику и, если окажется возможным, открыть Северный полюс. В течение 23 лет он мыкался по ледяным полям Севера, и его желание добиться своей цели, очевидно, росло с течением лет, и, по моему мнению, в какой-то момент он принял решение осуществить это любой ценой, и, определившись с этим намерением, он принялся действовать…

Оставалось идти еще 133 мили до полюса и 413 миль – от полюса обратно до мыса Колумбия. Было 1 апреля. Какую бы отличную скорость ни показывали до этого в силу столь благоприятных условий, нельзя было ожидать, что это продолжится и впредь…

Обдумав сложившееся положение дел и оценив безжалостные условия, открывшиеся ему во всей своей ужасающей реальности, он решил, что на этом перепутье существует только три варианта.

Первый. Открыто признать поражение и печальное завершение полярной карьеры, с маловероятной, но унизительной перспективой того, что Кук вернется с триумфом и славой… достижения…

Второй. Продолжить путь к мученической кончине.

Третий. Обман, с богатством, признанием и вечной славой.

Соблазн колоссальный. Даже меньшие соблазны губили и более великих людей. Это – «золотой кирпич» для общественности, но – неувядаемая слава для того, кто им воспользуется. Ставка громадная. Это – шанс, которого больше никогда не будет. Пири использует его.

Определившись с дальнейшим курсом действий, он должен был быть точен и уверен в своей работе. Успокоить совесть было легко…

Императоры, короли, королевы, принцы при меньшем соблазне прибегали к убийству, прямому и косвенному, бесконечным количеством способов.

Достаточно часто, восхищаясь политиком, или ученым, или журналистом, или человеком из органов правосудия, думаешь: «Господи, какое счастье! Господи, какая великая справедливость существует в нашем мире, если нашелся человек, который сказал, открыл, предупредил, разоблачил…» Любые трагедии выглядят оптимистическими, когда появляется очередной Мейкон.

За «Билль Бейтса», как именовался законопроект о Пири, проголосовали четверо. Трое были против[306]306
  Ясно, что одним из них был Мейкон. Кто второй и третий – автору не известно. Специалисты Библиотеки Конгресса на запрос прислали пространный ответ, но еще два противника Пири остались неизвестными.


[Закрыть]. 3 марта 1911 года в палате представителей документ был поставлен на голосование. Мейкон выступил еще раз. «Полный текст его выступления, – пишет Роулинс, – вероятно, никто никогда не узнает, так как его речь удостоилась исключительного отличия – ее полностью изъяли из Congressional Record[307]307
  Официальное издание Конгресса США.


[Закрыть]. Сообщали, что он назвал Пири “преднамеренным и умышленным лжецом, грязным мелким воришкой текста и презренным, ничтожным ослом”».

После нескольких хвалебных речей в адрес Пири законопроект был принят: «за» проголосовали 154 человека, «против» – 34. На следующий день президент Тафт подписал закон, гласящий:

«Параграф 1. Являясь президентом Соединенных Штатов, настоящим санкционирую включить с 6 апреля 1909 года гражданского инженера Роберта Пири, военно-морские силы Соединенных Штатов Америки, в список уволенных в запас офицеров инженерных войск в звании контр-адмирала с наивысшей пенсией, полагающейся этому чину согласно действующему законодательству.

Параграф 2. Настоящим Конгресс выражает свою благодарность Роберту Пири, военно-морские силы Соединенных Штатов Америки, за его арктические исследования, завершившиеся достижением Северного полюса».

С денежной точки зрения меркантильный Пири одержал победу – пенсия более 6000 долларов в год была хорошим подспорьем. Однако второй параграф закона победой назвать трудно, ведь слов «открытие» или «первооткрыватель» не прозвучало. Впрочем, что ж тужить? Вот оно – официальное подтверждение: был на полюсе. Звучит не так, как песня, пропетая в Лондоне Леонардом Дарвином, но сам Пири, по-видимому, был счастлив. В тот же день он послал телеграмму Хаббарду:

Слава Богу, борьба окончена! Сегодня утром президент подписал законопроект.

Практика, здравый смысл, наука, слушания в Конгрессе убеждают, что Пири не достиг полюса. Американский закон постулирует – достиг.

Профессор Уильям Хоббс, автор книги «Пири», человек до чрезвычайности преданный полярнику, назвал слушания о заслугах Пири в комитете ВМС «одним из самых позорных разбирательств в истории этого учреждения». Стоило бы прилагательное «позорный» отнести к другому – ко всему пути Пири по коридорам вашингтонской власти, проложенному Арктическим клубом Пири, пути, который завершился прозрачными, всеговорящими слушаниями и усеченной формулировкой закона.

Пири – знаменитый полярный исследователь. Он был среди первых в Арктике, он пересек Гренландию в том месте, где она так широка. Грандиозное упорство, колоссальная воля, великолепный организаторский талант – все это Пири. Но он словно сосуд, переполненный злостным эгоизмом – ядовитой жидкостью, то и дело выплескивающейся через край, раня и убивая людей вокруг.

В 1906 году Пири знал, что объявленная широта 87°06′ была лишь мечтой. Точно так же в 1909 году он знал, что до полюса далеко. Конгрессмен Мейкон привел слова: «Как может человек, имеющий такое положение, заявлять об открытии, в действительности им не сделанном?»

В самом деле, как?

В 1906 году речь не шла о полюсе, но Пири во что бы то ни стало нужен был результат, иначе – крах, его жизненный путь обрывался в пропасть. И появились рекорд и Земля Крокера. Преступление не было раскрыто, а безнаказанность, что так обыденно, обернулась дополнительным стимулом.

Пири завистлив и ревнив. Он ненавидит Кука. Не зная об успехе соперника, Пири, кажется, готов признать свое поражение, которое, все-таки, большая победа, но, услышав слова, что полюс открыт, произнесенные не инуитами, а самим заклятым конкурентом, теряет чувство реальности. Кук должен быть уничтожен! Но для этого существует одно непременное условие – необходимо приписать себе достижение полюса. Если не сделать этого, то дальнейшая борьба бесполезна, ибо Пири без титула никому не нужен.

Не заяви коммандер, что он покорил полюс, генерал Хаббард не стал бы ввязываться в долгую и грязную контроверсию, в результате которой Америка в целом только проиграла. Генерал – прагматик, и он рассудил бы так: Пири снова не достиг цели, жаль его, но в прошлые времена он уже получил свое; другой американец, исключительно способный доктор Кук, водрузил флаг США на Северном полюсе; да здравствует доктор Кук!

Впрочем, никто не знает, какой итог своей работе в 1908–1909 годах подвел бы Пири, не окажись он связан судьбой с доктором Куком. Прав Мейкон – соблазн прослыть открывателем Северного полюса был очень велик, и автор, щадя Пири, не берется высказать свои предположения.

Глава 25. «Готов перенести кампанию на территорию врага»

10 января 1911 года, на второй день разбирательства дела Пири в Конгрессе, председатель комитета ВМС Джордж Фосс получил письмо от доктора Кука.

«Уважаемый сэр,

…осознание собственного успеха успокаивает мою душу. Несмотря на неограниченные средства, направленные на мою дискредитацию… это осознание остается. Оно останется навсегда, и это единственная награда, которой я ожидаю.

Воздайте должное мистеру Пири – предоставьте отставку с повышенной выплатой. Его долгие усилия по выполнению неблагодарной задачи заслуживают такого признания. Моя награда придет, когда дети наших детей наградят меня.

Искренне Ваш, Фредерик Кук».

Пири написал Хаббарду:

…в то время как Кук… изображает из себя великодушного скромника, на самом деле он пытается насолить.

…это говорит о том, какой он законченный трус.

Вывести на чистую воду, призвать к ответу, насолить – это все впереди, сейчас доктор Кук хотел лишь напомнить о себе. Если бы о нем забыли, то в билле Бейтса к словам «арктические исследования, завершившиеся достижением Северного полюса» добавилось бы порядковое числительное «первым». Похоже, Кук напомнил о себе вовремя. Рассуждения о награде от «детей наших детей» звучат весьма убедительно, законодатели не могут не размышлять на тему того, что скажут внуки.

В главе 8 мы частично привели телеграмму доктора Кука президенту Тафту от 4 марта 1911 года. Последние абзацы звучат крайне резко:

«Пири покрыт коростой непристойности, и Вы собираетесь подписать этот документ, поставив своей собственной рукой печать одобрения самой грязной кампании подкупа, тайных сговоров и очернения, какую только видел свет.

Если Вы можете закрыть на все это глаза, то подписывайте законопроект о Пири».

Нет противоречия между этой агрессивной репликой и «миролюбивым» письмом в Конгресс двухмесячной давности. Телеграмма Тафту означает только одно: Кук, по его собственным словам, «готов перенести кампанию на территорию врага».