Текст книги "Неизвестный Пири"

Г [Грили] – солдафон, Г – профан, Г – трусливый слабак, Г – каннибал, сохранивший свою никчемную жизнь, питаясь плотью людей, которые лучше его, Г – убийца, чья несостоятельность довела его людей до голодной смерти, тогда как он вернулся, чтобы получить признание как великий арктический исследователь, критик и авторитетный специалист. Грили, чей арктический опыт и достижения – это ужас и позор.

От услуг Александера Пири отказался 18 марта 1917 года. Чем закончились бы новые слушания, которых требовал Хельгесен, неизвестно. Вполне возможно, что прегрешения Пири были бы рассмотрены более тщательно, но 10 апреля 1917 года Хельгесен скончался, и его законопроект был снят с повестки дня.

Глава 27. Прощание

Враги Пири исчезали: доктор Кук (как выяснилось, большой специалист по геологии) искал нефть в южных штатах; Миник, не сумев открыть свои тайны, ушел из жизни; Хельгесен тоже умер. Грили? Но генерала Грили нельзя назвать врагом Пири. Объектом ненависти адмирала он стал только потому, что был не менее прославлен, чем сам Пири, и, кроме того, независим. Когда в апреле 1918 года в New York Times появилось сообщение о тяжелой болезни Пири, «которая, по словам врачей адмирала, будет неуклонно отнимать у него физические силы и приведет к смерти», одним из первых, кто пришел навестить Пири, был Грили, оставивший визитную карточку со словами: «С наилучшими пожеланиями выздоровления адмиралу». Случилось это 3 мая 1918 года.

Что знал и что умел Пири? Получив образование инженера-строителя и успешно поработав по специальности в Никарагуа и во Флориде, он отбыл в Арктику и стал профессиональным… Какое существительное подобрать? Не исследователем, не ученым, не путешественником, не спортсменом. Таких, как Пири, больше не встретишь. Он стал добытчиком открытий и рекордов, организатором походов за славой.

За блистательным пересечением Северной Гренландии последовали неудачи и трагедии, но на-гора неизменно выдавались всамделишные или придуманные результаты: канал Пири, северный предел Гренландии, рекорд продвижения человека на север в Западном полушарии, самый дальний рекорд на Севере, Земля Крокера, Северный полюс.

На борьбу с Куком и пререкания с Конгрессом ушли силы и годы, получение наград по всему миру тоже было делом не быстрым, да и не легким, но чем Пири мог заняться теперь, когда все это осталось позади?

Дом Пири на его любимом острове Игл – «убежище», как он его называл. Фото Уолли Херберта. Подпись из книги У. Херберта

Много раз в своих книгах он говорил о любви к северной природе и об обаянии высоких широт, но невозможно представить себе, чтобы контр-адмирал с некой миссией вернулся на Север. В пространствах белой геометрии его ожидали воспоминания не только счастливые, но и позорные, самые что ни на есть унизительные. Кто же захочет таких свиданий? Только трофеи и музейные экспонаты в его доме на его острове связывали Пири с Арктикой.

Два слова стоит сказать о судьбе других завоевателей полюсов.

Нансен спасал от голода людей в России. Но это всего лишь эпизод. Великий норвежец сделал для землян так много, что, кажется, в одну жизнь это просто не может вместиться.

Герцог Абруццкий не только путешественник и известнейший альпинист. Он – военнослужащий, и во время Первой мировой войны командовал Адриатическим флотом. И еще прославился своими сельскохозяйственными и социальными проектами в Африке, в Сомали, где и похоронен.

Амундсен – арктический и антарктический первопроходец, стал первым гражданским летчиком Норвегии. 3 августа 1914 года он направил норвежскому правительству незатейливое письмо: «Настоящим позволю себе предложить норвежской армии – в дар и без каких-либо условий – свой аэроплан (“Морис Фарман” 1914 года выпуска). Одновременно был бы крайне признателен, если бы меня определили в военно-воздушные силы в качестве пилота и присвоили воинское звание – рядовой».

Речь о Первой мировой войне. Но полярник Амундсен приобрел «Морис Фарман» не для того, чтобы сделать роскошный подарок правительству, – с помощью самолета он хотел исследовать просторы Северного Ледовитого океана. Известны его необыкновенные, захватывающие дух арктические полеты – в мае 1925 года на самолетах N25 и в мае 1926 года на дирижабле «Норвегия»[338]338
  Norge (норв.).


[Закрыть]. Руал Амундсен погиб в июне 1928 года, спасая на самолете «Латам-47» участников экспедиции Нобиле.

В сентябре 1915 года Пири, как и Амундсен, попросил, чтобы его призвали на действительную военную службу «в море или на берегу». Он писал:

Тот опыт, который я накопил за мои 23 года полярной работы, применим к зимней кампании, в частности в условиях позиционной войны, и может быть использован в значительной степени для сохранения жизнеспособности и повышения эффективности войск в полевых условиях зимой.

Хорошее предложение, но 59-летнего национального героя никто не хотел призывать на действительную военную службу.

Как и Амундсен, Пири бредил авиацией. На смерть Уилбера Райта, пионера самолетостроения, он сложил оду:

Райт был больше чем изобретателем, больше чем ученым. Он был завоевателем и исследователем… поскольку дал человечеству новое царство и новую власть. Более величественное и роскошное, чем сама земля, царство воздушного пространства, принадлежащее Создателю, молниям, ветрам и птицам, но запретное с самого начала для человека.

Летал ли сам Пири? Да. Вот строчки из книги Грина: «Во время его первого воздушного путешествия, предпринятого на одном из устаревших небезопасных драндулетов над проливом Лонг-Айленд, заглох мотор… Он отделался несколькими синяками и на следующий день полетел вновь. Много раз после этого он летал без каких-либо колебаний».

Письмо Роберта Брайса автору книги: «На склоне лет Пири занимал пост президента Американской авиационной лиги… Он совершил свой первый полет как гость Аэроклуба Америки 17 октября 1915 года на гидроплане Кертиса. Насколько мне известно, он летал только в качестве пассажира».

Пири – авиатор

Пири – контр-адмирал, но без военного образования и без какой-либо военной подготовки. Вряд ли он мог стать полководцем или военным теоретиком, но вполне мог быть пропагандистом, глашатаем. Подобная деятельность всегда востребована, и, похоже, Пири преуспел именно в ней, о чем много и охотно повествует Уимс. Биограф Пири вспоминает аксиому, приписываемую афинскому военачальнику Фемистоклу (VI–V века до н. э.): «Кто господствует в море, тот командует всем». По Уимсу, поборник авиации Пири переиначил древний афоризм:

«Кто господствует в воздухе, тот командует всем».

1 мая 1917 года один из конгрессменов цитировал Пири в палате представителей:

Сейчас наши воздушные силы находятся под руководством частично сухопутных войск и частично ВМС. Такой порядок – я не могу назвать это системой – является по своей сути ошибочным. Он означает разделение и рассредоточение ответственности. Он означает отвлечение офицеров от дел первоочередной важности в своих ведомствах в это критическое время. Он означает, что аэронавтика – это последняя и самая меньшая из многих обязанностей, выполняемых этими офицерами… Несмотря на то что в настоящий момент необходимость немедленной воздушной готовности продиктована военной ситуацией, все средства и усилия, затраченные на нашу авиацию, в дальнейшем пойдут на развитие мирной авиационной службы… Перевозку корреспонденции, пассажиров и срочных грузов, организацию спасательной службы на наших побережьях…

Джон Уимс: «[После вступления США в войну] Пири стал еще более неистовым в своей кампании за скорейшее наращивание мощи вооруженной силы. Он критиковал отсутствие подводных лодок – для учений – на базе в Пенсаколе, где тренировались летчики ВМС, и по той же причине критиковал отсутствие самолетов на базах подводных лодок».

«Он любил сравнить страну с фехтовальщиком: самолеты – глаза, подводные лодки – щит, линейные крейсеры – смертельная атака».

Как тут не вспомнить пыл меморандума Пири 30-летней давности:

Физическая структура [полярного] отряда во всех отношениях должна следовать образцу физической структуры сильного, выносливого человека. Должна быть одна голова – и только одна, туловище должно быть компактным, цельным, привычным к холоду и к лишениям, без единой унции ненужного веса и под абсолютным контролем головы, которая, как у человека, должна сопровождать туловище во всех случаях.

Следуя этой аналогии, один знающий белый будет головой, два других белых, выбранных исключительно за их смелость, решительность, физическую силу и преданность командиру, будут представлять собой руки, а погонщик и туземцы – туловище и ноги.

Летом 1916 года Роберт Пири предпринял попытку пробиться в политический истеблишмент. В связи со смертью сенатора штата Мэн адмирал решил самым срочным образом баллотироваться в Сенат. Юрист Чарльз Николс отозвался на поручение: «Я написал статью, где рекомендовал Вас как кандидата на должность сенатора от штата, и сегодня утром привез ее в офис Express [в Портленде], но там это заявление не стали публиковать как новость. Они предлагают опубликовать его как новость при условии, что оно поступит от Вас… но я бы предпочел, чтобы это выглядело иначе – будто другие просили Вас стать претендентом на должность, а не Вы сами объявили себя кандидатом».

На вопросы редактора Express Пири ответил:

Я получил Вашу телеграмму, где Вы спрашиваете меня, соглашусь ли я выдвинуть свою кандидатуру на пост сенатора США… если мне сделают такое предложение.

Если бы Ваш вопрос касался полного сенаторского срока в 6 лет, то я отказался бы не задумываясь. У меня нет политических амбиций.

Но если штат Мэн предложит мне быть кандидатом на пост сенатора, чтобы заполнить краткий, неистекший срок моего друга… то я приму это с глубоким чувством ответственности и благодарности за оказанную мне честь и с осознанием, что в течение предстоящих двух лет активной работы этот высокий пост в сочетании с силой моего желания позволит мне внести свою лепту, быть полезным штату Мэн и моей стране…

Реальность оказалась, как и во многих других схемах Пири, иной. Николс предостерег: «Вы не можете выдвинуть свою кандидатуру на пост сенатора… без борьбы… и если Вы объявите сами себя кандидатом, за своей собственной подписью, то Вам придется сражаться. Стоит ли оно того?»

Контр-адмирал поразмыслил и поступил так же, как и в студенческой юности, когда довольствовался вторым местом в выпускном классе, не желая ради первенства в учебе жертвовать своими внеучебными интересами. Он сделал публичное заявление, опубликованное в газетах штата Мэн:

Было бы неразумным для меня без должной подготовки, скоропалительно вступать в незнакомую область, соперничая с экспертами в данной сфере, основательно подготовленными и с доведенным до совершенства аппаратом. Также, исходя из того, как развивалась эта ситуация в последние два-три дня, моя кандидатская заявка означала бы выступление против моих близких друзей. По этой причине я прошу, чтобы мои сторонники прекратили распространять какие-либо петиции о выдвижении моей кандидатуры на пост сенатора на грядущих специальных предварительных выборах.

В конце 1917 года после поездки с лекциями по авиационной тематике Пири почувствовал себя неважно. Личный лечащий врач определил злокачественную анемию… (Современное определение недуга – анемия из-за недостатка витамина B₁₂. В 1926 году была раскрыта природа заболевания и найдено средство лечения – включение в рацион сырой печени. Через 8 лет три медицинских светила за эти открытия получили Нобелевскую премию, мы же вспомним, что в 1901 году на борту «Виндворда» Кук нашел у Пири «ярко выраженную и сильную анемию» и всеми силами уговаривал его есть сырое мясо[339]339
  См. главу 9.


[Закрыть].)

Первое время Пири не сомневался в выздоровлении:

Джо, мы выиграли много сражений. Мы сможем победить и на этот раз.

Я ни разу не почувствовал никаких опасений относительно моего состояния, ибо не могу поверить, что крепкая, бесперебойно работающая машина может выйти из строя из-за того, что давление пара немного упало.

Но 13 февраля 1920 года, после 35-го переливания крови, он вернулся из больницы домой, зная, что ему осталось жить семь дней.

Книга Уимса: «В течение этой недели до самых последних часов он живо на все реагировал и прекрасно разговаривал. Он позвонил своему юристу в Вашингтон, желая убедиться, что завещание, составленное в 1913 году, имеет такую форму, что у Джо не возникнет никаких трудностей. Он позвал к своей кровати сына, чтобы продиктовать ему последнюю волю, но перед тем, как сделать это, отослал Джо и дочь Мэри, которая уже была замужем и ожидала второго ребенка, с вымышленным поручением, чтобы избежать любого проявления драматизма.

Сыну он сказал, что хочет, чтобы остров Игл остался в семье, желает, чтобы сын хранил его арктические документы и трофеи, что хочет дать Мэри тысячу долларов на электромобиль, которым она восхищалась, – в этой машине она сможет катать своего сына на свежем воздухе без необходимости везти коляску по скользким улицам. Затем Пири попытался предвидеть деловые проблемы, с которыми его жена могла столкнуться. Он говорил два или три часа, и, когда жена с дочерью вернулись, дремал. Его сын, склонившись над столом, опустил голову на руки».

Контр-адмирал Роберт Э. Пири – исследователь. Подпись из книги У. Херберта

20 февраля Пири умер. 23-го его похоронили на Арлингтонском национальном кладбище со всеми почестями, подобающими национальному герою. Присутствовали вице-президент страны, председатель Верховного суда, министры, послы, военная элита и многие из тех, чьи имена услышали читатели нашей книги: Гилберт Гросвенор, Уиллис Мур и Александр Белл из Национального географического общества; Вильялмур Стефанссон – президент Клуба исследователей; Исайя Боумен из Американского географического общества; Генри Осборн из Американского музея естественной истории; Герберт Бриджмен, адмирал Честер, Симеон Фесс, капитан Бартлетт, Макмиллан.

Можно понять страдания любящей жены Пири: «Никто никогда не узнает, как атака на правдивость моего мужа, чье слово ни в чем и никогда в жизни не подвергалось сомнению, повлияла на него… И личный допрос, который его заставили пройти в Конгрессе, когда его научные наблюдения изучались и сверялись, хотя все это закончилось его полным оправданием, ранил его гораздо больше, чем все тяготы, которые он вынес за 16 лет исследований в арктических регионах, и причинил вреда его железному организму больше, чем все пережитое во время экспедиций».

Кеннет Силлз, президент колледжа Боуден, на церемонии прощания нарисовал кристальный образ:

«Открытие полюса… было одним из наиболее идеалистических свершений столетия. Оно означало, что человек может [все] преодолеть; что он – высшее создание… что воля побеждает физические трудности…

…Будучи бедным мальчиком, которому было не на что надеяться, кроме своих способностей и характера, [Пири] стал мировой фигурой…

…Его карьера – это великолепный и полезный стимул для всех молодых людей на земле, поскольку он доказал, что нет предела человеческим возможностям. Годы жертв, которые он принес ради задуманной цели, являются упреком тем… кто измеряет успех только размером выгоды».

Герберт Бриджмен, один из главных персонажей нашей книги после Пири и Кука, написал прощальную статью, напечатанную в журнале Natural History:

«…он [Пири] никогда не был позером, и ему было совершенно несвойственно притворство…

…Всегда оставался самим собой, был ли он на Севере или дома, будь то встреча или расставание. Он встречал вас с улыбкой, и когда прощался, у него блестели глаза, в которых читалось: “Мы встретимся вновь”…

Серьезный, спокойный и в высшей степени владеющий собой, но далекий от холодной сдержанности или скучного безразличия, с прекрасным чувством юмора, способный среди близких друзей шутить и понимать шутки наилучшим образом; при этом с тонким врожденным чувством вежливости и такта, уважения к правам других и к их времени.

Пири редко в моем присутствии говорил о себе. Использование первого лица в единственном числе сводилось у него к минимуму… Даже когда был выигран великий приз, одержана победа 20-летнего труда, его манеры, закаленные многократными отказами и разочарованиями, внешне не изменились, и никто никогда не слышал от него хвастовства или тщеславного слова».

Спустя 2 года, 6 апреля 1922 года, на могиле Роберта Пири от имени Национального географического общества был установлен массивный белый гранитный шар, символизирующий Землю, с бронзовой звездой на полюсе. На камне увековечены две надписи: «Роберт Эдвин Пири. Первооткрыватель Северного полюса 6 апреля 1909 года» и «Я найду путь или создам его» – девиз Пири.

На церемонии к высокопоставленным гостям, среди которых был президент Гардинг, обратился Гилберт Гросвенор:

«Мы с гордостью напоминаем, что Пири был членом Национального географического общества начиная с его основания в 1888 году. Тогда был прочитан первый его доклад перед Обществом об исследовательской экспедиции по Никарагуа… Его последнее публичное выступление тоже прозвучало с трибуны Национального географического общества, когда он пришел на заседание вопреки рекомендации своих врачей, чтобы встретить Стефанссона, который вернулся после 6-летнего пребывания на Севере в 1919 году…

Он [Пири] всегда горячо поддерживал стремление Общества привлечь интерес каждого мужчины и каждой женщины к научной деятельности… делая географические знания понятными и притягательными для всех. Ни один из членов Общества не был большим энтузиастом, чем он, не добивался сильнее, чем он, увеличения числа членов Общества, не получил большего удовлетворения, когда его численность превысила 700 000 человек…

Мы можем вспомнить со скромной гордостью, что Общество… делало все, что могло, чтобы продвигать его работу и поддерживать его усилия. Каждая награда, которую Общество могло даровать, была присуждена Пири. В 1903 году он был избран одним из его шести почетных членов; золотая медаль Хаббарда за самый дальний северный рекорд была вручена ему от имени Общества президентом Рузвельтом, а в 1909 году специальная золотая медаль, диаметром 4 дюйма, в честь достижения Северного полюса была изготовлена для него и вручена.

Я озвучу чувства каждого члена этой великой организации, когда скажу миссис Пири, что наши сердца наполнены невыразимой признательностью за то, что почетное право установить этот памятник на его могиле было предоставлено ею Национальному географическому обществу, которое относилось к нему с такой любовью и которое вместе со всем миром ликовало, что он “наконец добился своего”, и что американец сравнялся с Гудзоном, Магелланом и Колумбом».

По словам Брайса, однажды Пири доверительно сказал жене Бриджмена, что «открытие Северного полюса сделает его одним из “Людей Мира”, которых, как он считал, за всю историю человечества была всего горстка; он упомянул среди них Цезаря, Колумба и Наполеона».

Роберт Пири и Национальное географическое общество были заинтересованы в одном и том же. Полярник, восходя на пьедестал, действовал самозабвенно, иной раз спонтанно, но чаще по собственному заранее составленному плану. Национальное географическое общество всегда было расчетливым и последовательным. Над мифом о великом открытии Пири на первом этапе беспардонно потрудился комитет трех: Честер, Ганнетт, Титтманн, затем место Пири в истории подтвердил памятник на Арлингтонском кладбище. Раз за разом журнал National Geographic столбил «истину» на своих страницах.

Американский Конгресс высказался мягче. В законе, который подытожил заслуги Пири, говорится о его работе в Арктике, закончившейся взятием полюса, но никоим образом не сообщается, что на Северном полюсе Пири был первым, ибо конгрессмены прекрасно понимали, что этим первым вполне мог быть другой их соотечественник – Фредерик Кук.

На церемонии прощания доктор Кили, участник экспедиции 1891–1892 годов в Гренландию, предположил, что борьба с Куком ускорила смерть Пири. Похожая мысль сквозит в горьких словах вдовы Пири, приведенных выше.

На ту же тему в разгар полемики Кук – Пири выступило издание The Nation: «…Пири… обманом был лишен того, что никогда не может быть возвращено ему… Фальшивое, как это было доказано, заявление дешевого мошенника затемнило все сияние истинного достижения исследователя. Он получит полное вознаграждение, которого заслуживает его работа, в форме признания от научных и других организаций и места в истории; но восторг, которым должны были встретить его при триумфальном окончании 25-летних поисков, никогда не будет его».

И Кили, и Джозефина Пири, и Nation правы, хотя в журнале есть типичная для того времени неправда – слова «как это было доказано».