Текст книги "Неизвестный Пири"

«“Звезды и полосы” вбиты в полюс»

Видимо, Пири пока не сформулировал легенду похода к полюсу. Над каждым словом он размышлял, боясь, как бы сказанное не повредило в будущем. Скрытность казалась лучшей тактикой. Крайне любопытно, чем закончились бы терзания коммандера, если бы не участие в гонке к полюсу Фредерика Кука. Вероятнее всего, Пири не стал бы приписывать себе абсолютную победу, а довольствовался широтой, меньшей, чем 90°. Поясним почему. Северный полюс – это не область, а точка, имеющая определенные координаты. Три века люди гадали, что же в ней: земля или лед. Пири, как первооткрыватель, должен был разрешить все сомнения, и если бы он ответил на сакральный вопрос неверно, то в недалеком будущем его бы ждало разоблачение. Удобно – не дойти или почти дойти. Расплывчатость в этом случае на руку обманщику.

К несчастью, доктор Кук существовал. Табличка со словами о том, что он умер, была убедительной только для окружения командира, но сам-то он допускал худшее – Кук жив, пытается добиться успеха и, возможно, в самом деле побывал на полюсе. Кстати, в гренландских поселках Пири слышал об этом. Слухи распространялись со слов Этукишука и Авелы. В Эта оба инуита были допрошены. В расследовании приняли участие Макмиллан, Боруп, Бартлетт и Хенсон, но ничего внятного дознаватели от молодых людей не услышали[224]224
  О том, что сказали инуиты, см. в главе 18.


[Закрыть].

26 августа медленно идущий «Рузвельт» сделал остановку возле мыса Йорк, где Пири ждало письмо от капитана Адамса с сообщением, что Кук 21 апреля 1908 года побывал на Северном полюсе, что он в Упернавике и планирует вернуться домой через Копенгаген. Позднее газеты процитировали Макмиллана: «Это первая информация, которую коммандер Пири получил по поводу заявления Кука».

Как удар гонга для боксера, твердо решившего именно в ближайшем раунде положить соперника на пол, было для Пири письмо Адамса. Период нерешительности закончился, коммандер знал, что делать.

Тот же Макмиллан сообщил газетчикам, что Пири «приказал впихнуть в котлы “Рузвельта” каждую унцию пара, которую они только могли вместить». Полным ходом «Рузвельт» полетел к ближайшему телеграфу в Индиан-Харбор на полуострове Лабрадор.

5 сентября вечером Пири был на месте – и на следующий день отправил множество телеграмм.

В New York Times:

Я завоевал полюс 6 апреля… организуйте быструю передачу грандиозного материала.

В Associated Press:

«Звезды и полосы» вбиты в полюс.

Миссис Пири:

Наконец достиг успеха. Я взял старый полюс. Здоров. Люблю…

Бриджмену:

Пожалуйста, как можно быстрее отправьте телеграммы во все основные американские и иностранные географические общества всех стран, включая Японию, Бразилию и т. д., с сообщением, что Северный полюс достигнут 6 апреля экспедицией Арктического клуба Пири под руководством коммандера Пири.

Генри Осборну – новому президенту Американского музея естественной истории:

Полюс наш. Я везу большое количество материала для музея.

Генералу Томасу Хаббарду:

Спасибо за Вашу помощь, 300-летние поиски Северного полюса завершились. Полюс захвачен экспедицией Клуба 6 апреля. «Рузвельт» возвращается без повреждений.

Агенту по газетным вырезкам в Нью-Йорке:

Вырежьте все редакционные статьи, иллюстрации, карикатуры и шутки, касающиеся моей работы, и держите у себя до получения дальнейших инструкций.

Послав ворох депеш, Пири перестал торопиться. Из следующей главы мы узнаем, что уже 10 сентября его ждали в канадском Сиднее: семья, вип-персоны, десятки журналистов. И было до этого города всего три дня пути, но «Рузвельт» пошел вовсе не в Сидней, а в другой порт на полуострове Лабрадор – Баттл-Харбор.

Первая страница «Нью-Йорк Таймс», 7 сентября 1909 года. Сообщение о достижении Пири Северного полюса

Уорд предлагает сделать несложное логическое упражнение – предположить, что Пири не одолел вместе с Хенсоном и инуитами свои быстрые мили, ведущие к полюсу, тем не менее объявил, что достиг загадочной точки. «[Тогда] ему необходимо было бы знать, – пишет Уорд, – что же на полюсе – земля или вода. Он не осмелился бы сделать даже предварительного сообщения о своем успехе до тех пор, пока не узнал бы, что же именно, по словам его соперника, обнаружено на полюсе. Поскольку, если этот воображаемый Пири угадал бы неправильно, а Кук действительно побывал на полюсе, то Пири почти наверное был бы дискредитирован, как обманщик. Этот вымышленный нами Пири, не зная, что находится на полюсе, не мог позволить себе выйти в цивилизованный мир до тех пор, пока он не узнает, какое описание полюса дал Кук. Он не мог ни в коем случае торопиться домой. Ему следовало потянуть время».

8 сентября из Баттл-Харбер Пири не передал свой «грандиозный материал», но отправил в New York Times сообщение в 250 слов: маршрут к полюсу и обратно и упоминание о смерти Марвина. Утром 9 сентября этот «Предварительный отчет» был опубликован.

Фримен рассказывает, что «когда мама Марвина прочитала о прибытии “Рузвельта” в Индиан-Харбор, она спросила Бриджмена, бывшего в Нью-Йорке, все ли в порядке с ее сыном. Бриджмен ответил: “Отсутствие новостей – это уже хорошие новости”. Семья Марвина обрадовалась, и его друзья стали готовить ему дома радушный прием».

Стоит вернуться еще раз к статье Дэвиса из National Geographic. Контр-адмирал не соглашается с подтвержденным всеми очевидцами мнением, что Пири, появившись на «Рузвельте», не сообщил членам экспедиции об открытии полюса: «Да, действительно, после похода он [Пири] был замкнут и подавлен, но это можно объяснить его горем по поводу смерти преданного молодого профессора Марвина во время его возвращения на корабль с двумя компаньонами-эскимосами или тем, что человек был эмоционально и физически истощен».

К сожалению, среди телеграмм, лихорадочно посланных Пири, не было соболезнования матери Марвина.

8-го вечером она приняла в своем доме в Элмире, штат Нью-Йорк, Фрэнка Триппа, друга детства Марвина, в то время репортера газеты Elmira Telegram, сообщившего ей о смерти сына. Трипп узнал о трагедии от Бемента, того самого, кому Марвин писал дружеские секретные письма с «Рузвельта» по пути на север[225]225
  О визите к миссис Марвин Фримену рассказал сам Трипп. Freeman А. The Case for Doctor Cook. P. 288.


[Закрыть]. Бемент же получил радиограмму Пири:

Немедленно сообщите о смерти Марвина его матери, до того, как она прочтет об этом в газетах. Утонул 10 апреля в 45 милях от мыса Колумбия, возвращаясь с 86°38’ с. ш. Величайшая потеря для меня и экспедиции. Каждый участник экспедиции шлет свое глубочайшее сочувствие.

Экономный коммандер отправил депешу Бементу collect – за счет получателя.

Глава 17. «По совету генерала Хаббарда»

Прочитав в газетах реляции Пири, завершающие долгую осаду полюса, профессор Хоббс, будущий биограф коммандера, откликнулся: «Я поверю всему, что может сказать Пири, так же, как я поверил бы Нансену, герцогу Абруццкому или другим великим исследователям».

Адмирал Мелвилл вторил Хоббсу: «Если он [Пири] сказал, что был там, то вы можете быть уверенным, что был и что он принес с собой доказательства того, что он был там, так как это его третья или четвертая попытка, и он узнал из своего прошлого опыта обо всех неточностях [измерений], допускаемых его оборудованием, чтобы избежать подобного в данном случае».

Президент Арктического клуба Пири генерал Томас Хаббард был того же мнения и заявил журналистам: «Любые инсинуации кого бы то ни было о том, что Пири говорит неправду, не подлежат рассмотрению. Коммандер Пири не обманщик, то, что он говорит, – правда».

Доктор Кук, находясь в Копенгагене, тоже отозвался на сообщение Пири: «Определенно, его победа принадлежит всем американцам. Я рад, что он победил, так как два рекорда лучше, чем один».

7 сентября 1909 года в присутствии короля, членов королевской семьи и более тысячи гостей в роскошном зале президент Королевского географического общества наследный принц Кристиан вручил Куку золотую медаль. На обеде, последовавшем за церемонией, Кук, еще не знавший, что его вещи остались в Эта, снова подтвердил, что передаст черновые заметки датским ученым, как только Уитни привезет их в Нью-Йорк.

На следующий день Пири отправил в Associated Press и в New York Times первое обвинение:

К истории Кука не стоит относиться слишком серьезно. Эскимосы, сопровождавшие его, сказали, что он не уходил далеко на север, все время оставаясь в пределах видимости земли. Другие члены племени подтверждают их слова.

Между Пири и газетой New York Herald произошел телеграфный обмен. Пири:

Не могу представить себе, что Herald верит басням Кука. К вашему сведению, Кук просто надул публику[226]226
  Именно здесь Пири использовал выражение gold brick – «золотой кирпич».


[Закрыть]. Он не был на полюсе ни 21 апреля 1908 года, ни в какое другое время. Вышеприведенное заявление сделано обдуманно и в должное время будет подкреплено доказательствами.

Газета потребовала эти доказательства. Снова Пири:

…Я уверен, что Herald и другие издания осознают всю важность положения и согласятся со мной, что эти подробности должны быть обнародованы только после полного и детализированного отчета Кука с картой-схемой его маршрута и за его подписью.

Находясь так далеко, я имею лишь отрывочную и противоречивую информацию о его версии рассказа, полную совершенно явных ошибок из-за спешной перепечатки и передачи.

Herald саркастически возразила: «Если мистер Пири, как он заявляет, имеет прямые доказательства, то он должен представить их немедленно, а не ждать появления истории доктора Кука с намерением попытаться найти в ней изъяны.

Если информация, которой он обладает, слишком отрывочна и противоречива, чтобы оспорить историю доктора Кука, то, мягко говоря, было бы куда достойнее подождать, пока не появится более полное повествование, и тогда уже предъявить свои обвинения».

После публикации «Предварительного отчета» Пири французская Le Temps высказала сомнения: «От точки с широтой 87°48’, когда до Северного полюса было еще далеко, Пири продолжил путь один [без белых компаньонов], и какие бы подозрения ни высказывались в адрес доктора Кука, они в равной степени относятся и к Пири».

New York Times назвала этот комментарий «диким».

Обвинения Пири стали началом противостояния, или контроверсии, Кук – Пири. Если бы выиграл Кук, то Пири в лучшем случае довольствовался бы вторым местом, при этом доверие к нему падало до нуля, ведь он некрасиво оболгал Кука. Хеншоу Уорд пишет: «На карту было поставлено гораздо больше, чем место в истории. Если бы заявление Кука подтвердилось, Пири был бы обречен на бедность. Журналы, газеты, книгоиздатели и лекционные бюро могли проявить некий интерес к Пири, спустя год достигшему полюса, но почти все их восхваления и деньги хлынули бы тому, кто пришел первым».

Выступление Кука в Датском королевском географическом обществе 7 сентября 1909 года

Если бы выиграл Пири, то человечество на докторе Куке поставило бы крест: общение со всемирным обманщиком противопоказано. Стоит отметить, что современные защитники Пири готовы признать любые его грехи, но на хвалебные слова в адрес Кука наложен строгий запрет.

Результат контроверсии зависел от аргументов сторон, но наступать, конечно, легче, чем защищаться. Пири – закаленный боец за свои правды и за свои неправды, Кук – интеллигентный простак. Своим сообщениям Пири умело придавал драматический оттенок. Он экстравагантно и остроумно декларировал победу: звезды и полосы вбиты в полюс – и вручил президенту США роскошный подарок:

Имею честь предложить Северный полюс в Ваше распоряжение.

Кук же спокойно констатировал, что побывал на полюсе, и сдержанно информировал высшее руководство страны о своем возвращении: «Имею честь сообщить президенту Соединенных Штатов, что я вернулся, достигнув Северного полюса».

Огромное преимущество Пири перед Куком в том, что ему не надо предъявлять доказательств, – коммандеру верят на слово. А главное, его Арктический клуб – бесконечно влиятельная и богатая организация. Шансы Пири, казалось бы, предопределены, однако и у Кука есть козырная карта, по сути-то необходимая и достаточная, чтобы мир провозгласил его королем Северного полюса. Он первым опубликовал описание природы центральной части Северного Ледовитого океана – те самые 2000 слов. New York Times, напечатав 12 сентября развернутый рассказ Пири, фактически подтвердила то, что Кук поведал публике 2 сентября на страницах New York Herald. Как ни парадоксально, но именно Пири своим «грандиозным материалом» доказал, что его соперник открыл полюс.

Вот характерное письмо доктору Куку от адмирала Шлея, датированное 7 января 1911 года: «Дорогой доктор Кук!..Хочу заверить Вас, что я никогда не терял своей убежденности, что Вы и гражданский инженер Пири достигли Северного полюса. После систематического и критического прочтения опубликованных отчетов обоих заявителей я был вынужден из-за их поразительного сходства прийти к выводу, что каждый из вас был свидетелем-очевидцем успеха другого.

Без тайного сговора было бы невозможно написать такие похожие отчеты, но, принимая во внимание оскорбительную полемику, которая имеет место с тех пор, трудно даже представить себе такую гипотезу».

Казалось бы, даже секретарь Арктического клуба Пири Герберт Бриджмен был согласен с тем, что отчет коммандера в некоторых аспектах повторил историю Кука: «Я должен признать, что цифры в отчете Пири, отражающие увеличение его скорости по мере приближения к Северному полюсу, сами по себе подтверждают высказывания доктора Кука о том, что он двигался тем быстрее, чем дальше продвигался на север. Как представляется, цифры Пири изгоняют весь скептицизм по отношению к заявлениям Кука о скорости его передвижения». И все же, словно заглядывая вперед, политик Бриджмен уже сейчас безошибочно отдавал предпочтение своему протеже: «Тем не менее я убежден, что когда Пири вернется, он найдет доказательства, которые подтвердят ошибочность веры, взращенной доктором Куком, о его достижении истинного Северного полюса».

Бриджмен не говорит о нечестности Кука, наоборот, подчеркивает его порядочность: «У меня нет ни малейшего сомнения в том, что сам доктор Кук совершенно убежден в том, что дошел до Северного полюса и что сделал свои наблюдения со всей возможной тщательностью…» Но это словно ничего не значит – секретарь Арктического клуба Пири уверенно предсказывает будущее: «…считывая показания своих приборов, он [Кук] сделал ошибки, которые лишат его славы. Я думаю, что, когда записи будут представлены ученым, там найдутся огрехи.

Я полагаю, что, когда мистер Пири обнародует свой доклад с рассказом двух эскимосских юношей, которые сопровождали доктора Кука, их повествования вплотную приблизят нас к тому, чтобы подтвердить или опровергнуть заявление доктора Кука. Они простодушный народ, но что касается географии, тут они поразительно умны».

Хаббард занял, по существу, ту же позицию. На первый взгляд, генерал готов блюсти нейтралитет и ждать от участников спора объективности. Вот что он пишет Пири на следующий день после его обличительной телеграммы: «Что касается дела Кука, то Вы знаете этого человека и знаете, что, возможно, имеется у него в качестве доказательств, также Вы знаете, что есть у Вас. По этим соображениям Вы являетесь единственным компетентным судьей в отношении того, какую трактовку должно получить это дело. Я не решаюсь делать какие-нибудь предположения и, таким образом, просто покоряюсь тому мнению, которое может быть у любого стороннего наблюдателя… Его рассказ, конечно, должен получить подтверждение в соответствии с фактами… Я считаю само собой разумеющимся, что, когда Вы приедете сюда, Вы будете тщательно подготовлены на основании аргументов, изложенных в должной форме».

Однако всего через три дня могущественный поборник честности уже возводил подпорки для своего подопечного: «Пири вернулся в относительную цивилизацию 23 апреля, и новость о его успехе сразу же распространилась среди эскимосов, собравшихся около “Рузвельта”. Доктор Кук, услышав эти новости, с конца апреля до конца августа смоделировал на основании оригинала свою собственную историю. Я не говорю, что он сделал это, но говорю о том, что он мог сделать это, и эта мысль, несомненно, сразу же пришла в голову коммандеру Пири, когда он узнал, что доктор Кук опередил его в гонке к полюсу».

Заметим, что в свете будущего высказывание юриста некорректно. Новость об успехе Пири не могла распространиться среди инуитов, ибо самой новости не существовало – Пири, как знает читатель, никому не сказал об «успехе», кроме Бартлетта, да и последнее, как мы увидим, весьма и весьма сомнительно.

Идею Хаббарда развил Макмиллан: «доктор Кук, должно быть, получил “параллельные данные” и конфиденциальную информацию от проводников-эскимосов мистера Пири». Но такого не могло быть, так как Кук со спутниками коммандера не виделся: к тому времени, когда Пири вернулся в Эта, доктор уже отбыл в Упернавик.

Между тем «Рузвельт» по-прежнему отстраненно стоял в порту Баттл-Харбор, труднодоступном для публики, и Пири явно не торопился предстать перед друзьями, близкими, знатными персонами и журналистами. Атмосферу ожидания в Сиднее передал Хеншоу Уорд:

«Люди, особенно заинтересованные во встрече, сочли нужным быть там [в Сиднее] уже 10-го. Миссис Пири приехала в Сидней на поезде из Портленда 10-го. С ней были 16-летняя дочь и 6-летний сын Роберт… Представители газет и издатели толпами стекались в Сидней… Герберт Бриджмен… был уже в Сиднее и встретил миссис Пири на железнодорожной станции. В его планы входило отправить ее из порта на частной яхте навстречу мужу, как только “Рузвельт” окажется в поле зрения…

“Рузвельт” не прибыл 11-го. Утром этого дня Times опубликовала интервью с миссис Пири, в котором ей задали вопрос: “Указывалось ли в каком-нибудь сообщении от вашего мужа о том, что находится на Северном полюсе – вода или земля?” Она ответила, что “ни в одном сообщении об этом не говорилось”…

Настолько большой спрос был на новости о Пири, что Associated Press решило послать несколько представителей для интервью. Мистер Фрэнк Барбер, тогда – директор AP [Associated Press] Новой Англии, рассказал мне о поисках буксирного судна в северных водах, и о том, как они обнаружили, что “Дуглас Х. Томас”… был единственным доступным судном, и как им пришлось заплатить 10 000 долларов, чтобы арендовать это маленькое суденышко. Оно добралось до Баттл-Харбор 13-го числа. Спустя три дня судно “Тириан” доставило в Баттл-Харбор два десятка репортеров…

Но толпе людей в отеле Сиднея пришлось ждать и задаваться вопросом, что же так задержало Пири. Никакого объяснения они не получали. Там были 50 корреспондентов из американских и канадских газет. “Каждый поезд привозил толпы людей, жаждущих встретить исследователя”. Но им приходилось ждать. Пошли слухи, что “Рузвельт” может не прибыть до 15-го числа.

14-го пресса объявила, что «Рузвельт», возможно, покинет Баттл-Харбор 16-го или 17-го.

А 17-го числа пресса объявила, что “Рузвельт” красят в Баттл-Харбор.

18-го, в 8 утра, “Рузвельт” все же наконец покинул Баттл-Харбор.

Я не знаю, почему задержался Пири. Я даже не могу попытаться угадать это. Но представляется несомненным, что задержка была обусловлена какой-то определенной целью, и эта цель не была морского характера – вроде ремонта двигателей или ожидания угля… Возможно, задержка имела некоторую связь с публикацией истории Кука в Herald. Она печаталась частями, в восьми выпусках начиная с 15 сентября…»

Стоит сказать, что газета New York Sun известила читателей: историю Кука Пири прочел, «пока был на Лабрадоре».

Среди репортеров Associated Press, высадившихся на «Рузвельт» с дорогущего буксира, был друг Пири Генри Руд, передавший ему письмо от Джозефины. «Любимый, любимый, после всех твоих лишений и жертв, сейчас, когда на тебя должны сыпаться почести и все должно идти по-твоему, это убогое создание вызывает беспокойство, которое не может не раздражать тебя и лишает удовольствия от собственного успеха. Я почти на грани умопомрачения и нахожусь в таком состоянии с 1 сентября, когда впервые получила эти новости. Было бы лучше, если бы ты смог не обращать внимания на это существо и не затрагивать эту историю до той поры, пока точно узнаешь, что он сказал и что сказали другие. О, если бы только знать, как лучше поступить».

Фредерик Кук («убогое создание») находился в это время на судне «Оскар II» на пути из Копенгагена в Соединенные Штаты. В один из дней телеграф принес ему очередное обвинение: в Анноатоке он никому не сообщал о своем успехе, и, значит, весь его отчет – выдумка. Кук тотчас рассказал корреспонденту Associated Press Роберту Берри, находящемуся на борту, о своих договоренностях с Уитни и Причардом и добавил, что уже не существует причин требовать от этих двух джентльменов соблюдения тайны, – он освобождает их от взятых ими на себя обязательств.

Берри направил новость шефам в Нью-Йорк, и она была переправлена Джону Регану, входящему в команду Associated Press на «Рузвельте». Реган показал сообщение Пири. Коммандер и все члены экипажа, включая Мерфи, были удивлены и озадачены, когда узнали, что Причард все это время хранил сообщение Кука в секрете. Юнга был настолько хорош, что и сейчас не пожелал говорить до тех пор, пока ему не показали телеграмму Кука. Получив таким сложным путем разрешение говорить, он подтвердил, что в ящичном домике в Анноатоке он слышал рассказ доктора Кука. Причард вспомнил и то, что доктор Кук показывал ему и Уитни “карту, которая иллюстрировала пройденный маршрут”».

Когда вслед за буксиром в Баттл-Харбор пришло судно «Тириан» с журналистами, Пири запретил экипажу общаться с прессой, но сам дал большое интервью корреспонденту New York World Бартону Карри, пересказанное Хербертом:

…Пири спросили, нашел ли он какие-нибудь доказательства того, что Кук был перед ним там [на Северном полюсе].

«Не было ни малейшего намека на то, что там был Кук или кто-нибудь еще…»

«Является ли возможным, – спросил один из журналистов, – что Кук мог быть там, а вы не нашли никаких свидетельств этого?»

«Да, – ответил Пири… и поднял руку. – Подождите минуту. Я сказал “да”, но разрешите мне объяснить это. Не касаясь Кука, хочу сказать, что там можно проложить сотни маршрутов помимо моего, и любым из них мог воспользоваться авторитетный исследователь с хорошо снаряженной экспедицией, не оставив следов, которые бы я заметил».

Когда Пири с мрачной улыбкой откинулся назад, неожиданно возник следующий вопрос:

«Возможно ли подделать наблюдения на полюсе так, чтобы обмануть ученых?»

Пири встал и, пока мускулы на его лице судорожно сокращались, резко ответил:

«По мнению адмирала сэра Джорджа Нэрса из военного флота Великобритании, адмирала Мелвилла из военного флота США и по моему мнению, квалифицированный человек может подделать наблюдения на полюсе, даже до такого уровня, чтобы обмануть ученых».

В то время как был задан очередной вопрос, коммандер Пири прервал разговор нервным жестом и сказал:

«Сейчас мы ходим вокруг и около вопроса о Куке, и я хочу сказать вам, какую позицию я занимаю относительно этого дела, чтобы вы мне больше не задавали подобные вопросы. Я повторяю то, что уже сказал: доктор Кук не был на полюсе… Сейчас я не намерен отвечать на соответствующие вопросы или открывать свои доказательства – пока доктор Кук не представит свое должным образом оформленное официальное заявление объективной незаинтересованной стороне».

Пири спросили о том, как он сам определил Северный полюс, но он ответил, что не готов обсуждать то, что происходило севернее широты 89°57’. «За пределами этой точки я производил другие наблюдения, но я сейчас не имею права говорить, что именно было сделано, прежде чем у меня появилась уверенность в том, что я нахожусь на полюсе».

…Пири позволил себе удовольствие эксцентрично улыбнуться перед тем, как объяснить, что «при специфичных обстоятельствах» он не считает для себя возможным давать какую-либо информацию относительно того, какие природные условия он наблюдал на Северном полюсе: «до тех пор, пока другие заявления относительно природных условий на полюсе не будут представлены». Его спросили, не является ли один из его маршей, длиной в 40 миль (74 километра), пройденных за 12 часов, исключительно быстрым переходом для Арктики, на что Пири с «его привычным щелканьем зубами, как будто он откусывал этот вопрос раз и навсегда», ответил: «Скорость с 88-й параллели до полюса не была большой для меня, но была бы очень высокой для любой другой экспедиции».

По мнению корреспондента New York Times, «…[он] отвечал медленно и осмотрительно. Взвешивал свои слова так, чтобы не проскользнуло ничего, что могло бы быть истолковано как заявление, находящееся в противоречии с той линией, которую он изначально запланировал…».

Коммандера попросили сравнить его прошлые неудачные попытки достичь Северный полюс с нынешним успехом. В ответ он перечислил сегодняшние благоприятные факторы: попутный ветер или, наоборот, встречный, удачная модификация саней и его физическая отвага. Часть объяснения звучала так:

Это были усовершенствования, схожие с теми, которые строитель яхт применяет на своей яхте после того, как в течение 10 лет возится со своим гоночным судном. Сани стали более прочными, менее подверженными поломкам, сопротивление было снижено на 20–30 %, и они стали лучше скользить по льду. Нагрузка на собак была уменьшена.

Вы должны понять, что не может быть никакой езды в санях, когда вы отправляетесь на охоту за полюсом.

Роберт Пири

Нереальные преувеличения! Вся книга «Северный полюс» пестрит упоминаниями о поломках нарт. А вот цитата из Борупа: «Что касается наших саней[227]227
  Kamuttees.


[Закрыть]… во время первого марша от мыса Колумбия двое так сильно повредились, что их владельцам пришлось вернуться обратно за новыми, шесть других были сильно разбиты, и за каждый дневной переход сани получали новые повреждения, пока в конце концов, 16 марта, отряд Хенсона не сломал все трое своих саней так серьезно, что им пришлось построить двое новых саней из трех разбитых!»

Слова «не может быть никакой езды в санях» комментировать не будем.

21 сентября «Рузвельт» вошел в гавань Сиднея. На яхте «Шелах» в 25 милях от причала миссис Пири и дети встретили главу семейства. Дочь Мэри вспоминала: «Я никогда не забуду, как мы впервые увидели “Рузвельт”, чей силуэт вырисовывался на фоне бурых береговых утесов. Корабль был украшен всеми своими сигнальными флагами; на фок-мачте был поднят флаг Арктического клуба Пири; личный флаг моего отца был на корме; “звезды и полосы” – на грот-мачте; а с вершины бизани развевался огромный красно-бело-синий флаг со словами “Северный полюс”, написанными на нем по диагонали…

Я не помню никаких подробностей этого дня, за исключением того, что все испытывали бурные эмоции, и папа был тут и там, и он выглядел таким счастливым и гордым, каким я его никогда раньше не видела».

По другим источникам, он был сердит и похож на человека, которого силой заставили молчать. Корреспондент New York Sun сообщил, что буквально через три часа после того, как Пири сошел на берег, он получил депешу от Бриджмена. Тотчас он продиктовал журналистам заявление:

Действуя по совету генерала Хаббарда и мистера Бриджмена, соответственно президента и секретаря Арктического клуба Пири, я хотел бы выразить свою благодарность всем моим друзьям за их добрые предложения и приглашения, и также я осмелюсь сказать, что я предпочитаю не принимать приглашения на общественные приемы и торжественные встречи до тех пор, пока существующая сейчас полемика не будет урегулирована компетентными представителями власти.

После этого Пири отправился в свой дом на острове Игл. По дороге произошла встреча с боссом Томасом Хаббардом. Еще из Баттл-Харбора Пири просил генерала:

Не могли бы Вы лично и конфиденциально встретиться со мной в Бангоре, штат Мэн, где-то в начале следующей недели? Нужен Ваш совет в отношении самого действенного пути, как представить и распространить мои доказательства о недостоверности сообщения Кука.

По сведению New York Times, Пири передал Хаббарду «бумаги чрезвычайной важности». Это не были доказательства того, что Пири достиг Северного полюса, это были доказательства того, что доктор Кук там не был.

Точнее – будущие доказательства, а пока некие сырые материалы – записи разговора Пири и К° с Этукишуком и Авелой, сопровождавшими Кука. Юристам предстояло оформить их в виде обвинений в адрес соперника, чтобы пресса затем могла опубликовать их. В New York Times материал появится 13 октября, а пока генерал Хаббард заявил журналистам: «Что касается доктора Кука, то я бы сказал так: пусть он представит свои записи и данные компетентным лицам, и пускай эти лица составят свое собственное заключение на основании этих записей и данных, полученных в полевых условиях…

Все, что необходимо, – это данные и записи, сделанные в Арктике. Компетентные лица установят с их помощью, где был доктор Кук.

Я хочу заметить: от коммандера Пири мы ждем, что для тех же целей он представит свои данные и наблюдения».

Казалось бы, все справедливо, и в этот момент мало кто знал, что Пири запретил перевозить на «Рузвельте» инструменты Кука, его «данные и записи, сделанные в Арктике». Генерал Хаббард, разумеется, знал.