Текст книги "Портрет леди"

Глава 46

Лорда Уорбартона не видели в гостиной миссис Озмонд несколько дней, и Изабелла не могла не обратить внимания, что ее муж ничего не сказал о том, что от него было какое-то письмо. Она не могла не заметить также, что муж находился в состоянии ожидания, и, хотя ему было несвойственно выдавать свои чувства, было очевидно, что он с раздражением думал о том, что их замечательный друг заставляет себя слишком долго ждать. Вечером четвертого дня Озмонд наконец заговорил о его отсутствии.

– Что случилось с Уорбартоном? Почему он ведет себя как человек, скрывающийся от торговца, который пришел предъявить счет?

– Я ничего о нем не знаю, – ответила Изабелла. – Я видела его в прошлую пятницу на балу. Он сказал, что собирался написать тебе.

– Он этого не сделал.

– Я так и поняла, раз ты мне не сказал.

– Он странный тип, – сказал Озмонд и, не услышав ответа жены, продолжил выяснять, неужели его светлости требовалось пять дней, чтобы написать письмо. – Лорд с таким трудом складывает из букв слова?

– Не знаю, – сказала Изабелла. – Я никогда не получала от него писем.

– Никогда? А я полагал, что одно время вы переписывались.

Изабелла ответила, что он ошибается, и переменила тему беседы. Однако на следующий день ее супруг возобновил разговор.

– Когда лорд Уорбартон сказал тебе о своем намерении написать мне, что ты ему ответила? – спросил он.

Изабелла в нерешительности молчала.

– Кажется, я посоветовала ему поспешить с этим.

– Тебе показалось, что есть опасность, что он не сделает этого?

– Как ты сам выразился, он странный тип.

– И все же он не сделал этого, – проговорил Озмонд. – Будь так добра, напомни ему.

– Ты хочешь, чтобы я ему написала? – поинтересовалась Изабелла.

– Не имею никаких возражений.

– Ты ждешь от меня слишком многого.

– О да, я жду от тебя очень многого.

– Боюсь, я тебя разочарую, – сказала Изабелла.

– Мои ожидания не раз кончались разочарованием.

– Конечно, я знаю это. Но подумай, какие разочарования испытала я! Если тебе действительно хочется заполучить лорда Уорбартона, придется действовать самому.

Пару минут Озмонд молчал, затем произнес:

– Это будет нелегко. Ведь ты действуешь против меня.

Изабелла вздрогнула и напряглась. Озмонд имел привычку смотреть на нее из-под полуопущенных век, словно думая, что она этого не видит. В этом его взгляде Изабелле чудилось что-то оскорбительное – казалось, муж покорялся неизбежной необходимости думать о ней, но видеть ее было ему неприятно. Именно так он выглядел сейчас.

– Похоже, у тебя есть против меня какие-то серьезные обвинения, – проговорила Изабелла.

– Я обвиняю тебя в том, что тебе нельзя доверять. Если лорд не доведет дело до конца, то только потому, что ты удержишь его. Не знаю, насколько осознанно; женщины вытворяют такие вещи не задумываясь. Я не сомневаюсь, что ты все прекрасно понимаешь.

– Я уже говорила тебе, что сделаю все, что в моих силах, – ответила Изабелла.

– Да, и тем самым выиграла время.

После этих слов Изабеллу внезапно пронзила мысль: а ведь когда-то Озмонд казался ей прекрасным человеком.

– Как же тебе хочется заполучить лорда! – вырвалось у нее.

Едва высказав это, она поняла тайный смысл своих слов, хотя, начав говорить, еще этого не понимала. Эти слова проводили грань между нею и Озмондом – они словно указывали ему, что она-то держала в руках это сокровище, но сочла возможным его выпустить из рук. На миг ликование охватило ее – отвратительный восторг от сознания того, что ей удалось ранить Озмонда, ибо выражение его лица свидетельствовало о том, что смысл ее слов не ускользнул от него. Однако Озмонд сдержал себя и сказал только:

– Да, я хочу заполучить его.

В это время вошел дворецкий, чтобы объявить о госте, но лорд Уорбартон уже шел вслед за ним. Увидев Озмонда, он на мгновение остановился и быстро перевел взгляд с хозяина дома на хозяйку – движение, которое, казалось, свидетельствовало о нежелании прерывать их беседу или вникать в накаленную, что было очевидно, ситуацию. Затем лорд снова двинулся вперед. Его легкая застенчивость казалась неотъемлемой частью его чисто английской благовоспитанности.

Озмонд был смущен и не мог ничего сказать, но Изабелла сразу взяла себя в руки и заявила, что они как раз говорили о нем. После чего муж ее добавил, что они гадали, куда он пропал, и забеспокоились, не уехал ли он.

– Нет, – с улыбкой ответил лорд Уорбартон, глядя на Озмонда. – Я только собираюсь уезжать.

И он объяснил, что его неожиданно вызвали в Англию, и завтра утром он возвращается на родину.

– Хотя мне очень жаль оставлять бедного Тачетта! – воскликнул в завершение лорд.

Несколько мгновений оба его собеседника молчали. Озмонд не говоря ни слова откинулся на спинку кресла. Изабелла не смотрела на него – она ясно представляла себе, как он выглядит. Ее взгляд был прикован к лицу лорда Уорбартона, однако его светлость опустил глаза. Изабелла не сомневалась: если бы их взгляды встретились, они были бы очень красноречивы.

– Вам лучше было бы взять бедного Тачетта с собой, – услышала она спустя мгновение слова мужа, сказанные довольно непринужденным тоном.

– Ему лучше дождаться более теплого времени, – ответил лорд Уорбартон. – Я бы не посоветовал ему ехать сейчас.

Он пробыл в гостях четверть часа, разговаривая так, словно не собирался встречаться с ними вскоре снова – разве что они сами не соберутся в Англию. Лорд искренне советовал совершить эту поездку. Почему бы им не приехать в Англию осенью? Они могли бы провести у него целый месяц – он был бы рад. Озмонд, по его собственному признанию, был в Англии лишь один раз и потому толком и не знал ее. Ему обязательно следовало познакомиться с ней поближе. Затем лорд Уорбартон спросил у Изабеллы, помнит ли она, какое чудесное время провела в Англии и не хотелось бы ей еще раз увидеть Гарденкорт? Это по-настоящему прекрасное место. Тачетт не очень следит за ним, но даже в запустении Гарденкорт по-прежнему хорош. Почему бы им не навестить там Тачетта? Ведь он наверняка уже приглашал их. Разве нет? Вот невежа! И лорд Уорбартон обещал устроить хозяину Гарденкорта хорошенький нагоняй. Конечно, это не нарочно. Молодой человек будет рад гостям. Проведя месяц с Тачеттом и месяц с ним самим, познакомившись с местным обществом, супруги хорошо узнают страну, и она им понравится. Лорд Уорбартон добавил, что поездка понравится и мисс Озмонд, которая говорила ему, что ни разу не была в Англии. Сам он советовал девушке обязательно посмотреть ее. Конечно, чтобы ею восхищались, не обязательно ехать в Англию – она будет вызывать восхищение всюду, где только появится. Но в Англии ее точно ожидает успех.

Затем лорд спросил, дома ли девушка и мог ли он с ней попрощаться? Вообще-то он ненавидит прощания и всегда старается избегать их. Уезжая из Англии последний раз, он ни с кем не стал прощаться. Ему и Рим хотелось покинуть, не тревожа миссис Озмонд. Что может быть более скучным, чем прощание? С одной стороны, никогда и не вспомнишь, о чем же хотел сказать, и только после, чуть ли не через час, к тебе приходят нужные мысли. С другой стороны, говоришь массу вещей, которые говорить вовсе не стоило бы, – только оттого, что надо же что-то говорить. Это ощущение сбивает с толку, заставляет нервничать – вот точь-в-точь именно это лорд в данную минуту и испытывал. Если миссис Озмонд находит сейчас его слова неподходящими моменту, она должна как раз отнести их на этот счет. Прощаться с миссис Озмонд нелегко. Ему так жаль, что необходимость заставляет его уехать. Сначала он даже хотел не приезжать, а написать ей… но он напишет ей в любом случае и расскажет обо всем том, что наверняка придет ему в голову после того, как он покинет их дом. И пусть они не забудут серьезно подумать о его приглашении.

Если было что-то неловкое в обстоятельствах визита лорда Уорбартона или в его объявлении об отъезде, то наружу это не вышло. Лорд говорил о своем волнении, но никак не проявил его, и Изабелла видела: раз уж он решил отступить, то сделает это безупречным образом. Она была очень рада за него. Лорд ей нравился, и она желала ему с успехом вынести это испытание. Это не могло быть иначе – просто потому, что лорд был человеком успешным по своему факту рождения, и Озмонд ничего тут не мог поделать. В голове Изабеллы же все это время шла сложная двойная работа мысли. Она слушала лорда Уорбартона, отвечала ему, более-менее удачно прочла все то, что он хотел сказать между строк, и представляла, как бы он говорил все это, если бы был с ней наедине. Одновременно она очень ясно представляла себе ощущения Озмонда. Ей было почти жаль его. Он испытывал острую боль утраты, которую нельзя было облегчить проклятиями. На его глазах его страстная мечта превращалась в дым, а ему приходилось сидеть и улыбаться! Озмонда невозможно было упрекнуть в том, что его улыбка была чересчур яркой, и, разговаривая с Уорбартоном, ему удавалось сохранить на своем умном лице хладнокровное выражение. Собственно, его главный талант и состоял в том, что он в любой момент оставался неуязвим, – и точно так же сейчас он ничем не выдал своего разочарования. Чем более страстным было его желание, тем менее кто-либо мог прочесть это на его лице – в этом был весь Озмонд. Он с самого начала настроился заполучить лорда Уорбартона в зятья, но никогда не позволял прочесть на своем лице нетерпение и обращался с английским пэром, как с любым другим человеком, – с таким видом, будто проявляет к нему интерес только ради его, а никак не собственного удовольствия. Озмонд ни за что не позволил бы своей ярости – ярости от того, что такая блестящая возможность была упущена, – вырваться наружу. Изабелла была в этом уверена, и, как ни странно, ей это принесло удовлетворение. Она желала, чтобы лорд Уорбартон был триумфатором, и в то же время – чтобы Озмонд при этом выглядел достойно.

Озмонд и впрямь был достоин восхищения. Он, как и гость, имел привычку, вошедшую «в плоть и кровь». Это, однако, не была привычка к успеху, как у лорда Уорбартона, – а привычка ничего не предпринимать для того, чтобы успеха достигнуть. Откинувшись на спинку кресла, рассеянно слушая дружеские предложения и сдержанные объяснения лорда – было вполне естественно предположить, что они предназначались главным образом его супруге, – Озмонд испытывал удовлетворение по крайней мере от того (а что ему еще оставалось?), с каким достоинством воспринял он новость, и как его равнодушный вид – единственно возможный в данный момент – доказывал его абсолютную свободу от каких бы то ни было притязаний. Происходящее требовало вести себя так, словно отъезд гостя совершенно его, Озмонда, не касался. Лорд, со своей стороны, превосходно справился с ситуацией, но игра Озмонда была ничуть не хуже и выглядела совершенной. К тому же положение лорда Уорбартона было более простым – отбытие из Рима домой было вполне естественным. Он не брал на себя никаких обязательств и поэтому не мог скомпрометировать себя – честь его была безупречна. Озмонд внешне не проявил особого интереса ни к предложению приехать в Англию, ни к высказанной гостем мысли, что Пэнси эта поездка может оказаться очень полезной. Он пробормотал что-то в знак признательности, но предоставил право Изабелле сказать, что подобное мероприятие требовало серьезных размышлений. И, произнося эти слова, Изабелла совершенно ясно представила себе, какая перспектива открылась сейчас в воображении мужа. И в центре ее находилась Пэнси.

Лорд Уорбартон попросил предоставить ему возможность попрощаться с девушкой, но ни Изабелла, ни Озмонд даже не пошевелились, чтобы послать за ней. Гость всячески старался показать, что его визит будет коротким – он сел не в кресло, а на стул и все время держал шляпу в руках.

Но время шло, а лорд все не уходил. Изабелла спрашивала себя, чего он ждал – не встречи же с Пэнси, ей казалось, что для него предпочтительней было с Пэнси как раз и не встречаться. Конечно, ему захотелось остаться наедине с ней, Изабеллой, – он хотел ей что-то сказать наедине. Изабелла не имела большого желания выслушивать его, поскольку боялась объяснений, – она могла совершенно спокойно обойтись без них. Наконец Озмонд поднялся – с видом воспитанного человека, который понял, что столь упорно чего-то ждущий гость хотел остаться наедине с дамами.

– До обеда мне нужно написать письмо, – сказал он. – Прошу прощения. Я посмотрю, не занята ли дочь, и пришлю ее сюда. Если приедете в Рим, мы всегда вам рады. О поездке в Англию с вами поговорит моя жена – она сама решает подобные вопросы.

Легкий наклон головы вместо рукопожатия, которым Озмонд закончил свою небольшую речь, вероятно, был довольно скромным знаком прощания, но вполне соответствовал ситуации. Изабелла подумала, что после ухода супруга из комнаты у лорда Уорбартона не появится повода спросить: «Ваш муж очень рассердился?» – что было бы ей очень неприятно. Тем не менее, если бы гость сказал это, она ответила бы: «О, не тревожьтесь. Он ненавидит не вас, а меня!»

Только когда они остались вдвоем, лорд обнаружил признаки неловкости – он пересел в кресло и повертел в руках два-три предмета, которые валялись рядом на столике.

– Надеюсь, он пришлет сюда мисс Озмонд, – наконец заметил лорд Уорбартон. – Мне очень хотелось бы ее увидеть.

– Я рада, что это – в последний раз, – сказала Изабелла.

– Я тоже. Я ей безразличен.

– Да, вы ей безразличны.

– Ничего удивительного, – произнес лорд Уорбартон и неожиданно добавил: – Так вы приедете в Англию?

– Думаю, не стоит.

– Но вы должны приехать. Помните, вы уже однажды обещали приехать в Локли, но так и не собрались?

– Все с тех пор изменилось, – ответила Изабелла.

– Изменилось – но ведь не к худшему же, правда? А видеть вас под крышей моего дома будет для меня большой радостью…

Она боялась объяснений, но этим все и ограничилось. Они поговорили немного о Ральфе, и через некоторое время в гостиную вошла Пэнси, уже одетая к обеду. На ее щеках горел румянец. Она протянула руку лорду Уорбартону и посмотрела на него с застывшей улыбкой. Изабелла знала эту улыбку. Она являлась признаком едва сдерживаемых слез.

– Я уезжаю, – произнес лорд. – Хотел с вами попрощаться.

– До свидания, лорд Уорбартон. – Голос девушки слегка дрожал.

– Хочу пожелать вам счастья.

– Спасибо, лорд Уорбартон, – ответила Пэнси.

Лорд на секунду замешкался и взглянул на Изабеллу.

– Вы должны быть счастливы… У вас есть ангел-хранитель.

– Конечно, я буду счастлива, – сказала Пэнси тоном человека, который и мысли не допускает о другом повороте событий.

– Такая убежденность очень вам поможет. Но если когда-нибудь она вам изменит, помните… помните… – Лорд запнулся. – Думайте иногда обо мне.

Он смущенно рассмеялся, молча подал руку Изабелле и, наконец, ушел.

После ухода гостя Изабелла ожидала от падчерицы, что та разрыдается, но Пэнси повела себя совсем по-другому.

– Я думаю, мой ангел-хранитель – это вы! – радостно выпалила она.

Изабелла покачала головой.

– Никакой я не ангел. Я просто твой друг.

– Но очень хороший друг! Это ведь вы попросили папу быть со мной милосердным?

– Я ни о чем не просила твоего папу, – удивленно ответила Изабелла.

– Он велел мне спуститься в гостиную и очень нежно поцеловал.

– О! – вздохнула Изабелла. – Это полностью его идея!

Она все прекрасно поняла – сей поступок был весьма характерным для мужа. Даже с Пэнси он держался так, чтобы не выдать себя.

В тот день они обедали в гостях, а после обеда отправились развлекаться, так что Изабелла осталась с супругом наедине лишь только поздно вечером. Когда Пэнси поцеловала его перед тем, как отправиться спать, он необыкновенно сердечно обнял дочь, и Изабелла подумала, уж не решил ли Озмонд заняться разыгрыванием сцен, наводящих Пэнси на мысль, что причина ее страданий – исключительно коварство мачехи. Изабелла направилась было вслед за Пэнси, но Озмонд попросил ее задержаться – ему нужно было ей что-то сказать. Он несколько раз прошелся по гостиной, а Изабелла ждала, не снимая плаща.

– Не понимаю, чего ты хочешь добиться, – проговорил наконец Озмонд. – Мне хотелось бы знать… чтобы я мог что-то предпринять.

– Сейчас я хочу только пойти и лечь спать. Я очень устала.

– Присядь и отдохни. Я не задержу тебя надолго. Не здесь… сядь на более удобное место. – Он указал на множество подушек, в живописном беспорядке разбросанных на диване. Однако Изабелла не воспользовалась его предложением, а опустилась в ближайшее кресло. Огонь в камине погас, в огромной комнате горело лишь несколько свечей. Изабелла поплотнее завернулась в свой широкий плащ – она сильно замерзла.

– Думаю, ты пытаешься унизить меня, – продолжил Озмонд. – Нет ничего абсурднее этого намерения.

– Я совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду, – отозвалась Изабелла.

– Ты разыграла отличную партию и устроила все просто превосходно.

– Что я устроила?

– Но тебе не все удалось. Мы увидим его снова.

Озмонд остановился перед женой, держа руки в карманах и задумчиво глядя на нее, словно давая ей понять, что если она и занимает его мысли, то исключительно как досадное обстоятельство происходящего вокруг.

– Если ты думаешь, что лорд Уорбартон должен вернуться, то глубоко заблуждаешься, – сказала Изабелла. – У него нет никаких обязательств.

– Это мне и не нравится. Но сказав, что мы его еще увидим, я не имел в виду, будто он вернется из чувства долга.

– Больше ничто не заставит его вернуться. Думаю, Рим ему уже надоел.

– О, нет, аргумент слабый. Рим не может надоесть. – И Озмонд снова начал прогуливаться по гостиной. – Но время есть. Поездка в Англию – неплохая идея. Если бы не опасение встретить там твоего кузена, я попытался бы уговорить тебя.

– Вполне возможно, что ты не встретишь там моего кузена, – сказала Изабелла.

– Хотелось бы быть уверенным. С другой стороны, мне хотелось бы увидеть его дом, о котором ты когда-то так много мне рассказывала. Как ты его называешь? Гарденкорт? Должно быть, очаровательное место. И к тому же, как ты знаешь, я чту память твоего дяди. Своими рассказами о нем ты произвела на меня неизгладимое впечатление. Мне хотелось бы посмотреть, где он жил и умер. Однако это не главное. Твой друг был прав – Пэнси должна увидеть Англию.

– Не сомневаюсь, что она ей понравится, – заметила Изабелла.

– Но ждать долго. Осень еще далеко, – продолжил Озмонд. – И в то же время существуют вещи, которые гораздо более нас касаются. Скажи-ка, ты что, считаешь меня непомерно гордым? – вдруг спросил он.

– Я считаю тебя очень странным.

– Ты меня не понимаешь.

– Увы, нет – даже когда ты меня оскорбляешь.

– Я тебя не оскорбляю. Я на это не способен. Я просто упоминаю определенные факты, и, если разговор о них причиняет тебе боль, в том нет моей вины. А один из фактов заключается в том, что все это в твоих руках.

– Ты снова о лорде Уорбартоне? – спросила Изабелла. – Я очень устала слышать его имя.

– Ты еще много раз услышишь его, пока мы покончим с этим делом.

И вдруг Изабелла почувствовала, как боль отпустила ее, – ей стало вдруг все безразлично. Он падал все ниже и ниже в ее глазах – и у нее просто голова от этого кружилась, но что с того? Он был слишком странным, слишком «другим» и больше не мог задеть ее. Его поведение было столь отвратительным, что Изабелле стало любопытно, как сам-то он оценивал себя.

– Так тебе нечего больше сказать мне? Или я ошибаюсь? – спросила Изабелла. – Ну а мне хотелось бы услышать, в чем ты меня обвиняешь.

– В том, что ты отговариваешь Пэнси выйти замуж за Уорбартона. Разве это не ясно?

– Наоборот, я очень заинтересована в этом. Я уже говорила тебе, и когда ты сказал, что рассчитываешь на меня – кажется, ты именно так сказал? – я приняла на себя некие обязательства. Это было довольно глупо с моей стороны – но я сделала это.

– Ты притворялась, даже сделала вид, будто тебе не хочется вмешиваться в это дело, – чтобы я доверился тебе. А затем стала хитроумно убирать его с дороги.

– Кажется, я тебя поняла, – сказала Изабелла.

– Где то письмо, которое он должен был прислать мне? – спросил ее муж.

– Понятия не имею. Я его не спрашивала.

– Ты не дала лорду послать его, – заявил Озмонд.

Изабелла медленно поднялась и гордо выпрямилась – в своем белом плаще-накидке, укрывавшем ее с головы до ног, она вся выражала Презрение, а оно, как известно, ближайший родственник Жалости…

– Боже мой, Озмонд, ты ли это? Ты, который был так прекрасен? – уронила она.

– Я никогда не был для тебя прекрасным! Ты всегда поступала так, как хотела. Ты тайно убрала лорда с дороги, а меня поставила в такое положение, в котором тебе угодно было меня видеть, – в положение человека, который надеялся выдать дочь за аристократа и потерпел поражение.

– Пэнси равнодушна к нему. Она очень рада, что лорд уехал! – сказала Изабелла.

– Это не имеет никакого отношения к делу.

– И лорд равнодушен к Пэнси.

– Неправда! Ты говорила мне обратное! Не знаю, почему ты захотела восторжествовать надо мной именно в этом вопросе. Могла бы выбрать любой другой. Мне кажется, что я не позволял себе быть дерзким и многое воспринимал как само собой разумеющееся. Я был очень скромен. Идея принадлежала не мне! Лорд начал выражать свою симпатию к Пэнси еще до того, как я подумал об этом. И я все поручил тебе.

– Да, ты был рад все свалить на меня. Теперь тебе придется заботиться обо всем самому.

Озмонд некоторое время молча смотрел на жену, потом отвернулся.

– Я думал, ты любишь мою дочь.

– Да, и чем дальше, тем больше.

– Твоя любовь не безгранична. Впрочем, это вполне естественно.

– Это все, что ты хотел сказать мне? – спросила Изабелла, взяв с одного из столов свечу.

– Ты удовлетворена? Я достаточно разочарован?

– Не думаю, что ты слишком разочарован. У тебя осталась лазейка.

– Дело не во мне. Главное, что у Пэнси все же остался шанс попасть в высшее общество.

– Бедняжка Пэнси! – вздохнула Изабелла и со свечой в руке двинулась вон из гостиной.