Текст книги "История"

33. О рассказе Этеарха Амонийского сообщено достаточно; прибавлю разве, что, по его словам, насамоны возвратились домой, как передавали киренцы, и что тот народ, к которому они приходили, состоит весь из колдунов. Что касается протекающей там реки, то уже Этеарх предполагал, что это Нил, и здравый смысл так говорит. Действительно, Нил берет свое начало в Ливии и перерезает ее пополам; если позволительно заключать о неизвестном по сходству с известным, то я предполагаю, что Нил имеет такое же течение, как и Истр. Ибо река Истр начинается в земле кельтов, подле города Пирены и на своем пути пересекает Европу. Кельты живут по ту сторону Геракловых Столпов, граничат с кинетами, из всех европейских народов наиболее крайним на западе. В конце течения Истр, протекая через всю Европу, вливается в море, именуемое Евксинским Понтом, там, где лежит Истрия, колония милетян.

34. Если Истр, протекая по населенным землям, известен многим, то об источниках Нила никто не в состоянии утверждать что‑либо наверное, потому что необитаема и пустынна та часть Ливии, через которую Нил протекает; о течении его я сообщил раньше, насколько можно было узнать. Наконец, он входит в Египет. Египет расположен почти напротив гористой Киликии, откуда в Синопу, что на Евксинском Понте, пять дней прямого пути для бодрого путника. Синопа лежит против устья Истра. Таким образом, думается мне, Нил, проходя через всю Ливию, по направлению своему уподобляется Истру.

35. Сказанного о Ниле достаточно. О Египте я буду говорить обстоятельно, потому что в нем есть очень много достопримечательного, есть несказанно громадные сооружения, боўльшие, нежели в какой‑либо другой стране. Ради этого‑то о Египте и будет сказано у меня больше. Как небо над египтянами отличается особенными свойствами и река их по своей природе отличается от всех прочих рек, так, подобно этому, почти все нравы и обычаи их противоположны нравам к обычаям остальных народов. Женщины у них посещают площадь и торгуют, а мужчины сидят дома и ткут; у прочих народов при тканье толкают уток вверх, у египтян – вниз; мужчины их носят тяжести на головах, женщины – на плечах; женщины мочатся стоя, мужчины сидя; испражняются дома, а едят за домом, на улицах, объясняя это тем, что все непристойное, хотя бы и необходимое, следует делать сокрыто, а пристойное публично. Ни одна женщина не исполняет жреческих обязанностей ни при мужском, ни при женском божестве; жрецами состоят только мужчины как при богах, так и при богинях. Сыновья вовсе не обязаны, если не желают, содержать родителей, дочери, напротив, обязаны непременно, хотя бы того и не желали.

36. В других местах священнослужители носят длинные волосы, в Египте жрецы стригутся. У остальных народов в обычае, что ближайшие к покойнику лица в знак траура стригут себе волосы; египтяне же в случае смерти родственника отпускают себе волосы и бороду, а обыкновенно ходят стриженные. У других народов люди живут отдельно от животных, египтяне живут вместе с ними. Другие питаются пшеницей и ячменем, у египтян такого рода питание – величайший позор; они приготовляют себе хлеб из олиры, которую иные называют полбой. Тесто египтяне месят ногами, глину руками; руками же подбирают навоз. Прочие люди оставляют детородные части в их естественном виде, за исключением тех, которые усвоили себе египетский обычай, а египтяне совершают обрезание. Мужчины носят по два платья, женщины – по одному. Парусные кольца и веревки привязываются у всех других народов снаружи, у египтян внутри корабля. Эллины пишут и считают камешками от левой руки к правой, а египтяне – от правой к левой, хотя и утверждают, что они пишут к правой руке, а эллины к левой. Египтяне употребляют двоякое письмо; одно называется священным, другое простым.

37. Египтяне чрезвычайно религиозны, гораздо больше всех других народов. Соблюдают они следующие обряды: пьют только из медных сосудов, которые чистят ежедневно; делают это все, а не так, что один делает, другой нет. Платье носят полотняное, всегда свежевымытое, и это составляет для них предмет большой заботы. Обрезают себя ради чистоты, предпочитая быть опрятными, нежели красивыми. Жрецы через день стригут себе волосы на всем теле для того, чтобы не иметь на себе ни вшей, ни какой‑либо другой скверны во время служения богам. Одежда жрецов только полотняная, а обувь из папируса; им нельзя носить ни платья иного, ни обуви. Моются они два раза в день и два раза в ночь. Разных других обрядов соблюдают они, можно сказать, бесчисленное множество. За то жрецы пользуются у них немалыми выгодами. Из собственного состояния они ничего не потребляют и не тратят: у них есть печеный священный хлеб; воловьего мяса, гусей каждый из них имеет ежедневно в изобилии; им доставляется и виноградное вино. Употреблять рыбу в пищу жрецам запрещено. Бобов в Египте не сеют вовсе, а если они и вырастают, то их не едят ни сырыми, ни вареными; жрецы не позволяют себе даже смотреть на бобы, считая их нечистым зельем. Каждому божеству служит не один жрец, но много, причем один из них главный; если кто‑нибудь из них умирает, то звание его наследуется сыном.

38. Быков египтяне считают принадлежностью Эпафа*, и потому подвергают их такому искусу: если испытующий заметит на быке хоть один черный волос, он считает его уже запретным. Испытание производится назначенным для того жрецом, в присутствии которого животное сначала ставят, а потом кладут; вытягивают ему язык, чтобы убедиться, свободен ли он от особых знаков, о которых я скажу в другом месте. Затем он осматривает волосы на хвосте, обыкновенного ли они качества или нет. Если от всего этого бык чист, то жрец отмечает его, заворачивая рога в папирус и накладывая на него печать из глины; глину придавливает своим перстнем; только после этого быка уводят. За умерщвление немеченного быка следует смертная казнь.

39. Так производится исследование жертвенного животного, а жертва совершается следующим образом: меченное животное ведут к алтарю, в то место, где желают принести жертву, и разжигают огонь, потом делают возлияние вином на алтарь и на жертвенное животное, взывают к божеству и убивают жертву; убитому животному отрезают голову. Туловище быка обдирают, а над головой произносят различные заклинания и несут ее на рынок, где имеют жительство эллинские купцы; принеся туда голову, спешат продать ее; если эллинов нет, то голову бросают в реку. Произносимые над головами заклятия гласят так: «Если самим совершителям жертвы или целому Египту угрожает какая‑нибудь беда, то пускай обратится она на эту голову». Что касается голов приносимых в жертву животных и возлияния вином, то все египтяне при всех жертвоприношениях соблюдают одинаковые обряды; в силу такого обычая ни один египтянин не употребляет в пищу головы никакого животного. Напротив, потрошение и сжигание животных производится относительно разных животных не одинаково.

40. Я скажу о том, какое божество у них главнейшее и которому из них устраивается торжественнейшее празднество*. Сняв кожу с быка и произнеся заклинания, тотчас вынимают из него целиком желудок, оставляя внутренности и жир, отрезают бедра, хвостец, плечи и шею. После всего этого наполняют туловище быка чистым хлебом, медом, изюмом, винными ягодами, ладаном, смирной и другими благовонными веществами. Наполнив животное и обильно возлив на него масла, сжигают его. Перед совершением жертвы египтяне постятся, а когда жертва сжигается, все в слезах сокрушаются; по окончании плача устраивают пир из остатков жертвы.

41. Непорочных быков и телят приносят в жертву все египтяне; коров же им не позволяется приносить в жертву, так как они посвящены Исиде*. Изображение Исиды представляет женщину с рогами коровы, подобно тому как эллины изображают Ио; вообще все египтяне чтут коров гораздо больше, нежели остальных животных. Вот почему ни египтянин, ни египтянка не поцеловали бы эллина в губы, не стали бы употреблять ножа, вилки, котла, принадлежащих эллину, не стали бы даже есть непорочного быка, если он разрезан ножом эллина. Павших животных они погребают так: коров бросают в реку, а быков каждый зарывает в землю в своем предместье, причем один рог или оба торчат над землей для обозначения места погребения. Когда труп быка сгниет, и после этого пройдет определенный срок, в каждый город приходит судно с острова, называемого Просопитидой. Остров этот лежит в Дельте и имеет в окружности девять схенов. На острове Просопитиде среди многих других городов есть и тот, из которого приходят суда за костями быков; город этот называется Атарбехис; в нем есть высокочтимый храм Афродиты*. Многие жители Атарбехиса странствуют по разным городам, вырывают там кости быков, увозят их и хоронят в одном месте. Таким же образом, как и быков, погребают египтяне всех вообще павших животных с соблюдением тех же правил; иных они не убивают.

42. Все те египтяне, которые имеют на своей земле храм Зевса Фиванского или живут в Фиванском округе, не употребляют для жертвы овец, а только коз. Не все египтяне одинаково чтут одних и тех же богов, за исключением Исиды и Осириса, который, по их словам, есть тот же Дионис; только эти божества одинаково почитаются всеми египтянами. Напротив, те египтяне, у которых есть храм Мендеса или которые живут в Мендесском округе, приносят в жертву овец, а не коз. Фиванцы и все те египтяне, которые не употребляют для жертвоприношения овец*, рассказывают следующее о происхождении этого обычая: однажды Гераклу сильно захотелось посмотреть на Зевса, а Зевс вовсе не желал, чтобы тот видел его; наконец, так как Геракл продолжал настаивать, Зевс схитрил: он снял руно с барана, покрыл им себя, потом отрезал барану голову и, держа ее перед лицом, в таком виде показался Гераклу. С этого времени египтяне изображают Зевса с головой барана, а от египтян этот способ изображения переняли и амонии; эти последние происходят от египтян и эфиопов, и язык их занимает середину между языками этих двух народов. Мне кажется, что и название амониев они присвоили себе на основании своего происхождения: Амоном египтяне называют Зевса. Фиванцы не приносят баранов в жертву по той же причине: бараны у них считаются священными животными. Только раз в год, в праздник Зевса, они убивают одного барана, снимают с него руно, надевают его точно так же, как надевает на себя божество на изображении Зевса, и потом подносят к нему другое изображение, Геракла. Устроив это, все присутствующие у храма плачут по барану и затем хоронят его в священной гробнице.

43. Относительно Геракла я слышал, что он находится в числе двенадцати богов. О другом Геракле, которого знают эллины, я не мог нигде узнать. Что не египтяне заимствовали у эллинов имя Геракла, но эллины у египтян, и именно те эллины, которые сыну Амфитриона дали имя Геракла, в пользу этого есть у меня многие доказательства, в числе их то, что оба родителя Геракла, Амфитрион и Алкмена, через своих предков происходят из Египта*; потом египтяне утверждают, что имена Посейдона и Диоскуров им неизвестны и что эти боги не стоят у них в числе богов. Если бы они заимствовали имя какого‑либо божества от эллинов, то, я полагаю и в том убежден, они не забыли бы, а, напротив, отлично помнили бы именно это божество; ведь в то время египтяне уже плавали по морю, были мореплаватели и в среде эллинов; таким образом, имена этих божеств были бы египтянам более известны, нежели имя Геракла. Но у египтян Геракл одно из старейших божеств; как сами они говорят, за семнадцать тысяч лет до воцарения Амасиса от восьми божеств произошло двенадцать*, в числе которых называют они и Геракла.

44. Желая добыть относительно этого точные сведения, откуда бы то ни было, я поплыл в Финикию, в Тир, так как я узнал, что там есть высокочтимый храм Геракла. Я увидел, что храм изобилует многочисленными пожертвованиями, что, между прочим, в нем есть два столпа, один из чистого золота, другой, ярко сверкающий по ночам, из смарагда. В беседах со жрецами этого божества я спросил, сколько прошло времени от сооружения храма; оказалось, что они не согласны в этом случае с эллинами. По их словам, храм сооружен в одно время с Тиром, а от основания Тира прошло две тысячи триста лет. В Тире же я видел другой храм Геракла, носящего название Фасийского. Был я и на Фасосе, где нашел храм Геракла, сооруженный финикиянами, которые отплыли было на поиски за Европой и заняли Фасос. Случилось это за пять поколений до рождения в Элладе Амфитрионова сына Геракла. Сведения наши доказывают ясно, что Геракл есть древнее божество. Мне кажется, основательнее всего поступают те из эллинов, которые соорудили у себя два храма Геракла, причем одному из них приносят жертвы как бессмертному, по прозванию Олимпиец, другому воздают почести как герою.

45. Эллины рассказывают много неосновательного; нелепа и та басня их о Геракле, будто, когда он пришел в Египет, египтяне наложили на него венок и с процессией повели его для принесения в жертву Зевсу. Сначала Геракл был спокоен; потом, когда у алтаря приступили к жертвоприношению, он, собравшись с силами, перебил будто бы всех присутствовавших. Мне кажется, эллины рассказывают это потому, что совершенно не знают ни характера египтян, ни их обычаев. Дело в том, что убивать животных, кроме свиней, быков и телят, если только они чисты, а также гусей, у них не позволяется; каким же образом они могли бы приносить в жертву людей? Кроме того, естественно ли, чтобы Геракл один, к тому же человек, перебил, как говорят, огромное множество народа? Впрочем, да простят нам боги и герои за то, что мы столько наговорили о них.

46. Те из египтян, о которых я сказал выше, не употребляют в жертву коз и козлов по следующей причине. Мендесийцы помещают Пана в число восьми божеств, а эти восемь божеств, по их словам, были раньше двенадцати. Живописцы и скульпторы египтян делают изображение Пана с теми же чертами, что и эллины: с головой козы и с ногами козла; при этом они не считают его действительно козлом, но похожим на прочих богов. Почему они изображают Пана в таком виде, у меня нет охоты говорить. Мендесийцы чтут всех коз, притом самцов больше, нежели самок; равным образом козопасы пользуются большим почтением, нежели пастухи другого скота; один из козлов пользуется особенным почетом, так что, когда он умирает, весь Мендесский округ повергается в тяжкую скорбь. И козел, и Пан называются по – египетски Мендес. В том округе в мое время было такое чудо: козел имел сообщение с женщиной публично; это совершалось на виду у людей.

47. Свинью египтяне считают нечистым животным; поэтому если кто‑нибудь коснется мимоходом свиньи, то спешит тотчас к реке, чтобы омыться в ней вместе с платьем. Потом, только свинопасы, хотя бы они были туземного происхождения, не входят в Египте ни в один из храмов; равным образом никто из египтян не желает выдавать своей дочери за свинопаса, ни жениться на дочерях свинопасов; эти последние женятся и выходят замуж только в собственной среде. У египтян не дозволяется приносить свиней в жертву никакому божеству, за исключением Селены и Диониса; им свиньи приносятся в жертву в одно и то же время, в самый день полнолуния. Затем по совершении жертвы они едят свиное мясо. Почему египтяне так гнушаются свиней на прочих празднествах, а на этом приносят их в жертву, об этом существует у египтян рассказ; хотя я и знаю его, но неприличным считаю сообщать. Принесение в жертву свиней Селене совершается так: убив животное, жрец складывает вместе кончик хвоста, селезенку и сальник, покрывает это всем тем жиром, что на животе, и затем сжигает в огне; остальное мясо съедается в тот же день полнолуния, в который приносится жертва; ни в какой другой день нельзя было бы есть этого мяса. Бедняки по скудости своего хозяйства лепят свиней из теста, пекут и приносят их в жертву.

48. Каждый египтянин вечером накануне праздника убивает в честь Диониса поросенка перед дверью своего дома и потом отдает убитое животное продавшему его свинопасу, чтобы тот унес его обратно. Остальную часть празднества Диониса египтяне совершают во всем, за исключением хоров, почти так же, как эллины. Впрочем, вместо фаллосов они ввели в празднество нечто другое, а именно: маленькие кумиры почти в локоть вышиной, приводимые в движение крепкими нитками; женщины носят эти изображения по деревням, причем детородный член, лишь немного меньший своего кумира, то поднимается, то опускается. Впереди выступает флейтист, за ним следуют женщины, воспевающие Диониса. Почему детородный член в изображении так велик и почему из всего тела он один приходит в движение, об этом существует священное сказание.

49. Мне кажется, что Меламподу, сыну Амифеона, празднество это было небезызвестно; напротив, он знал его хорошо, почему и просветил эллинов относительно имени Диониса, его праздника и процессии с фаллосом. Однако, выражаясь точно, Мелампод не изложил предмета во всем его объеме; полнее значение культа было объяснено следовавшими за ним сведущими людьми. Что касается фаллоса, который носят в честь Диониса в торжественной процессии, то он был введен уже Меламподом, и тому, что теперь и эллины совершают, научились они через него. По моему убеждению, Мелампод, как человек умный, сам научился искусству прорицания, многие культы узнал из Египта, между прочим, служение Дионису, и только с небольшими изменениями перенес их к эллинам. Я не могу допустить, чтобы служение египетское совпадало с эллинским лишь случайно; в противном случае культ Диониса согласовался бы с нравами эллинов и не был бы у них позднейшего происхождения. Равным образом не могу я допустить и того, чтобы египтяне заимствовали от эллинов это или какое‑нибудь другое богослужение. Мне кажется, что сведения свои о культе Диониса Мелампод позаимствовал главным образом от тирийца Кадма и его спутников, прибывших из Финикии в ту страну, которая теперь называется Беотией.

50. Из Египта перешли в Элладу имена почти всех божеств. Что они заимствованы от варваров, это я знаю наверное из расспросов, и мне кажется, что скорее всего имена эти перешли из Египта. Действительно, за исключением Посейдона и Диоскуров, о чем сказано было выше, а также Геры, Гестии, Фемиды, Харит и Нереид, имена всех божеств искони и всегда были туземными у египтян. Я говорю это со слов самих египтян. Те божества, имен которых египтяне, по их собственным словам, не знают, названы, как мне кажется, пеласгами, кроме, впрочем, Посейдона; это последнее божество эллины узнали от ливийцев, потому что никакой другой народ, кроме ливийцев, не имел имени Посейдона издревле; а ливийцы искони, неизменно чтут это божество. Почитания героев у египтян нет вовсе.

51. Это и многое другое, о чем я буду говорить еще, эллины переняли от египтян. Однако делать кумиры Гермеса со стоящим детородным членом научились эллины не от египтян, но от пеласгов; из всех эллинов афиняне первые позаимствовали это от пеласгов, а от них остальные эллины. Уже в то время, когда афиняне принадлежали к эллинам, пеласги жили в соседстве с ними в их стране, потому и начали почитать их за эллинов. Всякий, посвященный в таинства Кабиров*, которые совершаются самофракийцами по заимствовании от пеласгов, понимает, о чем я говорю. Дело в том, что первоначально Самофракию занимали те самые пеласги, которые жили рядом с афинянами, и самофракийцы от них позаимствовали свои таинства. Первые из эллинов афиняне, научившись от пеласгов, сделали изображения Гермеса со стоящим членом. Пеласги сообщали об этом священное сказание, содержание которого представлялось в мистериях на Самофракии.

52. Первоначально пеласги совершали всякие священнодействия и молились богам, как мне рассказывали, в Додоне, не называя по имени ни одного из богов, потому что никаких имен они и не знали. Богов, Jeoi, назвали так вследствие того, что все предметы поставлены ими в порядок [Jeўntej], и все их распределение боги имели в своей власти. Только много времени спустя пеласги узнали имена богов, перешедшие из Египта, а Диониса узнали лишь гораздо позже. Впоследствии пеласги вопрошали оракула в Додоне относительно имен; прорицалище это считается древнейшим из всех эллинских оракулов; и в то время это был единственный оракул. Когда пеласги обратились с вопросом к додонскому прорицалищу, принимать ли им имена богов варварских, оракул отвечал утвердительно. С того времени они при совершении жертвы называли богов по именам; от пеласгов обыкновение это заимствовали впоследствии эллины.

53. Однако откуда произошли боги, всегда ли они существовали, каковы лики их, эллины ничего этого не знали, так сказать, до самого недавнего времени. Действительно, я полагаю, что Гесиод и Гомер жили раньше меня не более как за четыреста лет; между тем они составили для эллинов родословную богов, снабдили имена божеств эпитетами, поделили между ними достоинства и занятия и начертали их образы. Что касается поэтов, именуемых более древними, нежели Гесиод и Гомер*, то, мне кажется, они были позже их. Первая часть этих сведений сообщена додонскими жрицами, вторая, относительно Гесиода и Гомера, принадлежит мне.

54. Египтяне передают следующий рассказ об оракулах у эллинов и в Ливии: по словам жрецов Зевса Фиванского, две женщины – жрицы были увезены финикиянами из Фив, причем одна из них, как они слышали, была продана в Ливию, а другая эллинам; эти женщины и были первыми основательницами оракулов у указанных народов. Когда я спросил, откуда они знают это, что говорят с такой уверенностью, жрецы отвечали, что с их стороны были произведены тщательные розыски этих женщин, но они не могли найти их и только впоследствии узнали то, что мне и рассказали.

55. Слышал я это от жрецов фиванских. Напротив, додонские прорицательницы сообщают следующее: две черные голубки, снявшиеся в Фивах египетских, прилетели одна в Ливию, другая в Додону; эта последняя села на дубе и человеческим языком проговорила, что здесь должно быть учреждено прорицалище Зевса; жители Додоны приняли эти слова за повеление божества и согласно с ним поступили. Другая голубка, говорят они, удалилась к ливийцам и приказала им основать прорицалище Амона; и это прорицалище принадлежит Зевсу. Додонские жрицы, рассказавшие мне это, назывались так: старшая Промения, средняя Тимарета, младшая Никандра. Согласно с ними рассказывали и прочие додонцы, прислуживающие в храме.

56. Мое мнение об этом таково. Если верно, что финикияне увезли священных женщин и одну из них продали в Ливию, а другую в Элладу, то мне кажется, что эта вторая женщина продана была в ту именно часть нынешней Эллады, именовавшейся раньше Пеласгией, которую населяют феспроты, что впоследствии, будучи рабыней, она соорудила здесь под настоящим дубом святилище Зевса; естественно было, что женщина, служившая в Зевсовом храме в Фивах, сохранила о нем память и там, куда потом прибыла; со временем научившись эллинскому языку, она основала здесь прорицалище. Вероятно также, она рассказывала, что сестра ее продана в Ливию теми самыми финикиянами, которые продали и ее.

57. Я полагаю, что женщины названы были у додонцев голубками потому, что они были варварки и, казалось, говорили по – птичьи. По словам додонцев, голубка со временем заговорила человеческим языком, то есть после того, как женщина стала говорить понятно для туземцев; пока она говорила на чужом языке, то казалась им говорящей по – птичьи, ибо каким же образом голубка могла бы говорить на человеческом языке? Называя голубку черной, додонцы обозначают этим, что женщина была египтянка.

58. Действительно, способы прорицания в египетских Фивах и в Додоне оказываются сходными. Гадание по жертвам точно так же перешло из Египта. Египтяне раньше всех других народов стали устраивать общенародные праздничные собрания, процессии и жертвенные приношения; от египтян научились этому эллины, подтверждением чего служит для меня следующее обстоятельство: в Египте действия эти совершаются с очень давних времен, у эллинов они новейшего происхождения.

59. Праздничные собрания у египтян бывают не один раз в году, но многократно; чаще и охотнее собираются они в городе Бубастисе в честь Артемиды, потом в Бусирисе в честь Исиды; в этом последнем городе находится наибольший храм Исиды; а самый город стоит в середине Дельты. Исида на эллинском языке называется Деметрой. В – третьих, собираются они на празднество Афины в городе Саисе, в – четвертых, в Гелиополе в честь Гелиоса, в – пятых, в городе Буто в честь Латоны, в – шестых, в городе Папремис в честь Ареса.

60. На пути в город Бубастис египтяне ведут себя так: едут туда мужчины и женщины вместе, причем в каждом судне помещается много тех и других. Несколько женщин в продолжение всего путешествия трещат трещотками, а несколько мужчин играют на флейтах, остальные женщины и мужчины поют песни и хлопают в ладоши. Подплывая к какому‑нибудь другому городу, они пригоняют судно к берегу, причем некоторые женщины проделывают то же, что и прежде, другие кричат и издеваются над женщинами этого города, третьи пляшут, четвертые подпрыгивают, поднимают платье и обнажаются. Едущие проделывают это у каждого города, лежащего на речном пути. Когда наконец они прибывают в Бубастис, устраивают там празднество с обильными жертвами, и виноградное вино выписывается тогда в большем количестве, нежели за все остальное время года. Собирается здесь мужчин и женщин, не считая детей, около семисот тысяч душ, как рассказывают туземцы. Таково празднество в Бубастисе.

61. Как совершается празднество в Бусирисе, я сказал уже прежде, а именно: после жертвоприношения все мужчины и женщины в числе многих десятков тысяч сокрушаются в слезах; по ком они сокрушаются, грешно было бы говорить. Все те карийцы, которые живут в Египте, делают еще больше этого: ножами разрезывают себе кожу на лице, из чего видно, что они не египтяне, а пришельцы.

62. На праздничном собрании в городе Саисе все участвующие зажигают в одну из ночей во время жертвоприношений множество лампад под открытым небом, вокруг дома, причем лампадами служат чашки, наполненные солью и маслом; сверху плавает светильня. Лампады горят целую ночь, и сам праздник называется Возжением лампад. Те из египтян, которые не попадают на празднество, все‑таки соблюдают эту праздничную ночь и сами зажигают лампады; благодаря этому огни горят не в одном только Саисе, но по всему Египту. Ради чего эта ночь освещается и почитается, объясняется в одном священном сказании.

63. На собраниях в Гелиополе и Буто только совершается жертвоприношение. В Папремисе жертвоприношение и празднество совершаются точно так же, как и в других местах. Впрочем, когда солнце склоняется к западу, несколько жрецов бывают заняты около кумира божества, а большинство их с деревянными дубинками в руках стоит у входа в храм. На противоположной стороне помещается толпа людей в тысячу с лишним человек во исполнение обета; все они тоже с дубинками. Изображение божества, помещающееся в небольшом деревянном позолоченном храме, переносится накануне празднества в другое священное строение. С другой стороны те немногие жрецы, которые оставались подле кумира, подвозят четырехколесную повозку с храмом и кумиром в нем, а стоящие у входа в храм жрецы не пропускают повозки, причем исполняющие обет спешат к божеству на помощь и наносят удары не пропускающим божества жрецам; эти последние защищаются. Следствием этого бывает ожесточенная битва, дерущиеся бьют дубинами друг друга по головам, и, как я полагаю, многие умирают от этих ушибов. Египтяне, правда, уверяют, что убитых не бывает тогда вовсе. По словам туземцев, происхождение празднества таково: некогда в храме этом жила мать Ареса*; воспитанный и возмужавший вдали от матери, сын пришел однажды к ней и желал посетить ее; слуги матери, никогда раньше не видевшие Ареса, не желали впустить его и гнали прочь; однако Арес привел с собой людей из другого города, жестоко расправился со слугами матери и вошел к ней. Отсюда, говорят они, и ведет свое начало это побоище в честь Ареса на его празднике.

64. Египтяне первые воспретили половые сообщения в храмах и первые стали не дозволять после сообщения входить в храм не обмывшись. Действительно, почти все народы, кроме египтян и эллинов, позволяют себе сообщаться с женщинами в храмах, а после сообщения не обмывшись входить в храм. Они полагают, что между людьми и прочими животными нет никакой разницы; эти народы видят, говорят они, что другие животные и различные породы птиц сообщаются в храмах богов и в посвященных богам местах; если бы богам было неугодно, то животные этого и не делали бы.

65. Впрочем, как в других случаях, так и в нижеследующем египтяне обнаруживают чрезвычайное религиозное настроение. Хотя Египет граничит с Ливией, но он не особенно богат животными; зато все имеющиеся в нем животные почитаются там священными, причем некоторые породы содержатся вместе с людьми, а другие отдельно от них. Если бы я стал объяснять, почему египтяне почитают животных священными, я бы коснулся религиозных представлений; между тем я строжайше воздерживаюсь говорить о них, и то, что до сих пор сказано об этом, было вынуждено только необходимостью. Обращаются египтяне с животными так: для ухода за каждой породой животных назначены особые сторожа мужского или женского пола, причем звание сторожа переходит у них по наследству от отца к сыну. Кроме того, жители городов так выполняют данные ими обеты: давая обет тому божеству, которому принадлежит известное животное, они стригут своим детям или всю голову, или половину, или третью часть головы и взвешивают волосы на серебро; сколько весят волосы, столько вручают они серебра служительнице, а она покупает на это серебро рыбы, режет ее на мелкие куски и отдает животному в пищу. Таково их питание. Если кто‑нибудь убьет это животное с умыслом, то наказывается смертной казнью, если же без умысла, то подвергается такому штрафу, какой будет наложен жрецами. Но кто убьет ибиса или ястреба, с умыслом ли или без умысла, должен быть казнен.

66. Как ни много есть животных, которые содержатся вместе с людьми, но их было бы гораздо больше, если бы кошек не постигала такая участь: окотившиеся самки не идут больше к самцам, самцы, напротив, ищут случая сообщиться с самками, но не находят их. Тогда они пускаются на хитрость: у самок похищают котят и умерщвляют их, но трупов не пожирают. Будучи лишены детенышей и сильно желая иметь их опять, самки после этого обращаются к самцам, потому что это – животное чадолюбивое. Если случается пожар, то на кошек нападает что‑то необыкновенное: став на некотором расстоянии друг от друга, египтяне в таком случае стерегут кошек, вовсе не заботясь о тушении пожара; однако кошки проскальзывают между ними или перепрыгивают через них и кидаются в огонь. Подобные случаи причиняют египтянам сильное огорчение. Если кошка в каком‑нибудь доме умрет своею смертью, то все обитатели этого дома стригут себе одни брови; если умрет собака, то остригают все тело и голову.