Текст книги "История"

44. Боўльшая часть Азии открыта Дарием, когда он пытался узнать место впадения в море реки Инд, единственной, кроме Нила, реки, содержащей в себе крокодилов. В числе лиц, от которых он ждал правдивых сообщений и которых послал для этой цели, находился и Скилак из Карианды. Они отправились из города Каспатира в Пактии и вниз по реке поплыли в восточном направлении к морю; через море они отправились на запад и на тридцатом месяце прибыли к тому месту, откуда египетский царь отправил упомянутых мной финикиян объехать кругом Ливию. После того как они объехали Ливию, Дарий покорил своей власти индийцев и с того времени пользовался этим морем. Таким образом, оказалось, что Азия вся, за исключением восточной части, похожа на Ливию.

45. Относительно Европы никто достоверно не знает, омывается ли она водой на востоке и на севере. Известно, однако, что по длине она равняется Азии и Ливии, вместе взятым. Не могу также решить, почему одной земле даны три названия по именам женщин, а границами ее признаны египетская река Нил и колхидская Фасис; иные вместо этой последней реки границей считают меотийскую реку Танаис и киммерийский город Партмеи. Не могу я, наконец, узнать имен тех людей, которые разграничили земли таким способом, равно как и тех женщин, по именам которых названы три части земли. Так, большинство эллинов полагает, что Ливия названа по имени туземной женщины Ливии, Азия получила свое название от жены Прометея. Впрочем, это последнее наименование лидийцы также присваивают себе, уверяя, что Азия названа по имени Асия, сына Котия, внука Манеса, а не по имени Прометеевой жены Азии; от того же Асия названо колено в Сардах Асиадой. Относительно Европы совершенно неизвестно, кругом ли она омывается водой, откуда произошло ее наименование, кто дал ей такое имя, если только мы отвергаем наименование этой страны Европой от женщины – тирянки; следовательно, раньше она, подобно другим странам, не носила никакого имени. Между тем, несомненно, женщина эта происходила из Азии и прибыла не в ту землю, которая теперь называется у эллинов Европой, но из Финикии только на Крит, а из Крита в Ликию. Довольно об этом, тем более что мы придерживаемся здесь общепринятых мнений.

46. У Евксинского Понта, куда Дарий решил выступить в поход, живут народы, за исключением скифского, более грубые, нежели обитатели какой‑нибудь иной страны. Так, из народов, живущих по эту сторону Понта, равно как и из отдельных тамошних людей, мы не знаем ни одного, выдающегося по уму, кроме народа скифского и скифа Анахарсиса. Впрочем, и скифский народ оказывается мудрее всех, нам известных, в одном только отношении, для людей, правда, наиболее важном; за все прочее я не могу хвалить его. В этом наиболее важном отношении они устраиваются так, что никакой враг, вторгшийся в их страну, не может уже спастись оттуда бегством, не может и настигнуть их, если только они сами не пожелают быть открытыми, потому что скифы не имеют ни городов, ни укреплений, но передвигают свои жилища с собой, и все они – конные стрелки из луков; пропитание себе скифы добывают не земледелием, а скотоводством, и жилища свои устраивают на повозках. Как же им не быть непобедимыми и неприступными?

47. Впрочем, такому положению скифов благоприятствует самая земля и помогают реки, а именно: земля у них ровная, изобилует травой и хорошо орошена; число протекающих через Скифию рек разве немного только меньше числа каналов в Египте. Однако из числа рек я назову только более значительные и судоходные для тех судов, которые идут от моря. Истр имеет пять устьев, за ним следуют Тирас, Гипанис, Борисфен, Пантикап, Гипакирис, Герр и Танаис. Текут они так.

48. Истр – величайшая из рек, нам известных, к тому же всегда одинаковой величины, как летом, так и зимой. Это – первая река в Скифской земле на западе; величайшей она становится потому, что в нее изливаются многие реки. Но большой делают ее в особенности следующие реки: во – первых, протекающие через Скифию в числе пяти, одна, именуемая у скифов Поратой, у эллинов Пиретом, потом Тиарант, Арар, Напарис и Ордесс. Первая из поименованных здесь рек велика и на востоке соединяется с водами Истра, другая, Тиарант, вливается в Истр дальше на запад и менее значительна; наконец, Арар, Напарис и Ордесс вливаются в Истр в промежутке между этими двумя реками.

49. Таковы, собственно, скифские реки, пополняющие собой Истр; но в него вливается и река Марис, вытекающая из земли агафирсов, потом с вершин Гема текут в него по направлению к северу три значительные реки: Атлант, Аврас и Тибисис. Через Фракию и землю фракийских кробизов текут в него Африс, Ноес и Артанес; из земли пеонов и горы Родопы течет в Истр река Киос, разрывающая Гем пополам. Из Иллирии вытекает река Ангр и, направляясь к северу, входит в Трибаллскую равнину, здесь вливается в Бронг, а Бронг впадает в Истр; таким образом, Истр принимает в себя обе большие реки. Кроме того, из страны, лежащей выше омбриков, текут по направлению к северу реки Карпис и Альпис и также впадают в Истр. Истр протекает через всю Европу, а начало берет у кельтов, которые после кинетов оказываются самым крайним народом на западе Европы. Пройдя через всю Европу, Истр вступает наконец в пределы Скифии.

50. Благодаря перечисленным здесь и многим другим рекам, которые несут в Истр свои воды, последний и становится величайшей рекой. Впрочем, если сравнивать Истр сам по себе с Нилом, то по обилию воды он уступает этому последнему; действительно, в Нил не впадает ни одна река, ни один ручеек, который дополнял бы его воды. Что количество воды в Истре всегда одинаково, как летом, так и зимой, я объясняю себе следующим образом: зимой количество воды в нем почти обыкновенное или немного разве больше, так как зимой страна эта очень мало орошается дождями, – все покрыто снегом. С наступлением лета снег, в изобилии выпавший зимой, тает и со всех сторон стекает в Истр. Кроме снега, воўды Истра пополняются частыми и обильными дождями, которые там идут летом. Таким образом, насколько больше летом, нежели зимой, солнце притягивает к себе воды из Истра, настолько же больше летом, нежели зимой, Истр получает воды; одно возмещается другим, благодаря чему устанавливается равновесие и количество воды в Истре всегда одинаковое.

51. Истр – одна из рек Скифии; за ней следует Тирас, текущий с севера и берущий свое начало из большого озера, которое служит границей между Скифией и Невридой. У устья Тиры живут эллины, которые называются тиритами.

52. Третья река, начинающаяся в Скифской земле, Гипанис, вытекает также из большого озера, вокруг которого находят себе пастбище дикие белые лошади, и озеро это справедливо именуется «матерью Гипаниса». По выходе из этого озера река Гипанис на протяжении пяти дней плавания мелка и имеет сладкую воду; начиная от этого пункта до моря, на протяжении четырех дней плавания, вода в Гипанисе чрезвычайно горька от горького ручья, который вливается в него; источник этот так горек, что при всей незначительности своей он делает горьким Гипанис, реку, с которой лишь немногие могут сравниться по протяжению. Ручей этот протекает на границе скифов – пахарей и ализонов. Имя ручья, равно как и той местности, откуда он вытекает, по – скифски Эксампей, а по – эллински Священные Пути. Тирас и Гипанис сближаются своими излучинами подле земли ализонов; дальше обе реки делают новые повороты и разделяющее их пространство становится все шире.

53. Четвертая река, Борисфен, – из скифских рек после Истра наибольшая и, по нашему мнению, самая богатая полезными предметами не только между скифскими реками, но между всеми вообще, кроме, впрочем, египетского Нила; с этим последним не может идти в сравнение никакая другая река. Но из прочих рек Борисфен наиболее прибылен: он доставляет прекраснейшие и роскошнейшие пастбища для скота, превосходнейшую рыбу в большом изобилии, вода его на вкус очень приятна, чиста, тогда как рядом с ним текущие реки имеют мутную воду; вдоль него тянутся превосходные пахотные поля или растет очень высокая трава в тех местах, где не засевается хлеб; у устья реки сама собой собирается соль в огромном количестве; в Борисфене водятся огромные бескостные рыбы, называемые антакеями и идущие на соление, и многое другое, достойное внимания. До местности Герры, куда сорок дней плавания, Борисфен течет, как известно, с севера; страны, через которые он протекает выше этого пункта, никому не ведомы; несомненно только, что до области скифов – земледельцев он протекает через пустыню, а скифы эти живут вдоль реки на десять дней плавания. Не только я, но, кажется, и никто из эллинов не может определить истоков Борисфена да и Нила тоже. Вблизи моря сливается с ним Гипанис и впадает в общее с ним озеро. Лежащая между этими двумя реками оконечность суши называется мысом Гипполая; на нем находится святилище Деметры. По ту сторону святилища при Гипанисе живут борисфениты. Вот что об этих реках.

54. За ними следует пятая река по имени Пантикапа, текущая также с севера и также из озера; пространство между ней и Борисфеном занимают скифы – земледельцы; она входит в Гилею и, протекши через нее, сливается с Борисфеном.

55. Шестая река, Гипакирис, начинается из озера, течением своим разделяет землю скифов – кочевников пополам, вливается в море подле города Каркинитида, причем правой стороной ограничивает Гилею и так называемый Ахиллов бег*.

56. Седьмая река, Герр, отделяется от Борисфена в том месте, до которого эта последняя река известна. Он отделяется в этой области и носит такое же название, как и самая область, Герр; на пути к морю разграничивает земли скифов – кочевников и царственных; изливается Герр в Гипакирис.

57. Восьмая река, Танаис, течет сверху, из большого озера и впадает в другое озеро, еще большее, именуемое Меотидой и отделяющее царственных скифов от савроматов. В Танаис изливается река по имени Сиргис.

58. Вот те значительные реки, которыми орошается Скифия. Произрастающая там трава увеличивает количество желчи у животных больше всякой иной травы, нам известной. Что это действительно так, в том убедиться можно при вскрытии животных.

59. Таким образом, важнейшие предметы имеются у скифов в изобилии, а учреждения их вообще таковы: из божеств чтут скифы только следующих: Гестию выше всех прочих божеств, потом Зевса и Гею, причем Гею представляют себе супругой Зевса, далее Аполлона, Афродиту Уранию, Геракла и Ареса. Эти божества почитаются у всех скифов, а так называемые царственные скифы приносят жертвы еще и Посейдону. По – скифски Гестия называется Табити, Зевс – Папеем, последнее, по моему мнению, совершенно правильно; Гея – Апи, Аполлон – Гойтосиром, Афродита Урания – Аргимпасой, Посейдон – Фагимасадом. Скифы не имеют обыкновения ставить божествам кумиры и сооружать храмы, за исключением Ареса; сооружения в честь этого божества у них в обыкновении.

60. Способ жертвоприношения у всех скифов для всех божеств один и тот же и состоит в следующем: ставится жертвенное животное со связанными передними ногами; позади его стоит жертвоприноситель, который тянет к себе конец веревки и таким образом опрокидывает животное на землю. Пока животное падает, жертвоприноситель взывает к тому божеству, в честь которого совершается жертва. Затем быстро накидывает петлю на шею животного, поворачивает кругом вложенную в петлю палку и удавливает жертву; огонь при этом не возжигается; не бывает ни предварительных действий, ни возлияний; удавив жертву и сняв с нее кожу, жертвоприноситель приступает к стряпне.

61. Так как Скифская земля совсем безлесна, то скифами придуман следующий способ варения мяса: жертвенное животное обдирают, очищают от костей и бросают его в котлы туземного производства, если таковые попадутся под руку: эти последние скорее всего походят на лесбосские чаши, только немного больше их; затем зажигают кости животных и на них варят мясо. Если котла не окажется, то все мясо сбрасывается в желудки самих животных, подливают туда воды и под ними кости зажигают. Кости горят отлично, а очищенное от костей мясо легко помещается в желудках. Таким образом, бык, как всякое другое жертвенное животное, сжигает себя сам; когда мясо сварено, жертвоприноситель бросает перед собой посвященные божеству куски мяса и внутренностей. В жертву приносятся всякие домашние животные, преимущественно лошади.

62. Так приносятся жертвы и жертвуются именно такие животные всем прочим божествам скифов. Только относительно Ареса существует иной, следующий порядок. В каждом скифском царстве ставятся по околоткам святилища Ареса, а именно: складывается куча хворосту длиной в три стадия и столько же шириной; высота кургана меньше; наверху сделана четырехугольная площадка, три стороны которой отвесны, а к четвертой есть доступ. Ежегодно свозится полтораста возов хворосту, потому что от непогоды кучи постоянно оседают. На каждой такой насыпи водружается железный старинный меч, который и составляет кумир Ареса. Этому‑то мечу ежегодно приносятся в жертву рогатый скот и лошади, как и прочим божествам, а сверх того совершается еще следующее: в честь его умерщвляется каждый сотый мужчина из всего числа взятых в плен врагов, и умерщвляется не так, как скот, но иным способом: сделав предварительно возлияние на головы людей, их режут над сосудом, потом кровь убитых относят на кучу хвороста и льют ее на меч. Только кровь относится наверх; внизу у святилища всем убитым людям отсекают правые плечи вместе с руками и бросают в воздух; покончив с принесением в жертву остальных животных, удаляются. Руки оставляются там, где упали, а трупы лежат отдельно.

63. Таковы существующие у скифов способы жертвоприношения. Свиней они не приносят в жертву вовсе и вообще не имеют обыкновения содержать свиней в своей стране.

64. Военные обычаи их таковы: скиф пьет кровь первого убитого им врага, а головы всех врагов, убитых в сражении, относятся к царю, потому что только под условием доставления головы неприятеля скиф получает долю добычи, в противном случае не получает ничего. С головы он снимает кожу следующим образом: кругом головы около ушей делает надрез, потом берет голову в руки и вытряхивает ее из кожи, засим соскабливает с нее бычьим ребром мясо и выделывает кожу в руках, делая ее таким образом мягкой. Выделанную кожу скиф затем использует как полотенце, привешивает ее к уздечке той лошади, на которой ездит сам, и гордится этим. Скиф, располагающий наибольшим числом таких полотенец из кож неприятелей, почитается доблестнейшим человеком. Многие скифы приготовляют себе из содранных кож плащи, в которые и одеваются; для этого кожи сшиваются вместе, как козьи шкурки. С другой стороны многие из них снимают кожу до самых ногтей с правых рук убитых врагов и приготовляют из этих кож футляры для колчанов. Человеческая кожа действительно толста и блестяща, блеском и белизной превосходит почти все другие кожи. Наконец, многие скифы снимают кожу со всего трупа, напяливают ее на палки и возят с собой на лошадях. Таковы у них военные обычаи.

65. С головами врагов, не всех, впрочем, но ненавистнейших, скифы обращаются так. Они отпиливают ту часть головы, что пониже бровей, и потом вычищают череп изнутри; если скиф – человек бедный, он только обтягивает череп снаружи сырой бычьей кожей и в таком виде пользуется им; если он богат, то, обтянув череп кожей, покрывает его внутри золотом и употребляет вместо чаши. Поступают так скифы и с теми родственниками, с которыми входят в распри, если обвинитель перед лицом царя одержит верх над обвиняемым. Когда являются в гости лица, которым скиф желает оказать внимание, он выставляет эти черепа, причем напоминает, что это были его родственники, что они вступили было с ним в борьбу, но он вышел из распри победителем; рассказывается это как геройский подвиг.

66. Ежегодно раз в году каждый начальник в своем околотке приготовляет чашу вина, из которой пьют те лишь скифы, которые умертвили врагов. Напротив, те из скифов, за которыми нет таких подвигов, не вкушают этого вина и, как обесчещенные, садятся в стороне; это самый тяжкий позор для них. Напротив, если кто из скифов убил очень много врагов, тот получает две чаши и пьет вино из обеих разом.

67. Гадателей у скифов много, и гадают они по многочисленным ивовым прутьям следующим образом: приносят с собой большие пучки прутьев, кладут их на землю и располагают врозь, потом, перекладывая один прутик за другим, они прорицают; пока изречения произносятся, гадатели снова собирают прутья в пучки и снова кладут один прут за другим. Это – исконный способ гадания у скифов. По словам энареев – женоподобных мужчин, – искусство гадания даровано им Афродитой. Для гадания они употребляют нижнюю липовую кожицу, которую делят на три полоски, переплетают эти полоски между пальцами, потом расплетают их и в это время произносят изречения.

68. В случае болезни скифский царь приглашает трех наиболее знаменитых гадателей, которые производят гадание упомянутым выше способом. При этом наиболее часто они объявляют, что такой‑то или иной из народа, называя его по имени, ложно клялся божествами царского очага, а у скифов существует обычай – давать торжественнейшую клятву во имя царских домашних божеств во всех тех случаях, когда они желают представить священнейшую клятву. Человека, обвиняемого в клятвопреступлении, тотчас схватывают и доставляют на суд; засим гадатели уличают его в том, что он по свидетельству гадания виновен в клятвопреступлении против божеств царского очага и что вследствие этого и болеет царь. Обвиняемый возражает, настойчиво уверяя, что он не нарушил клятвы. Если обвиняемый отрицает вину, царь призывает других гадателей, числом вдвое больше против прежнего. Если ж эти гадатели на основании своего искусства обвиняют подсудимого в клятвопреступлении, ему немедленно отсекают голову, а имущество его достается на долю первых гадателей. Но если бы вторые гадатели оправдали подсудимого, в таком случае призываются новые и опять новые гадатели. Если большинство гадателей оправдывает подсудимого, то постановляется, что первые гадатели должны погибнуть сами.

69. Казнят их таким образом: повозку наполняют хворостом и запрягают в нее быков; сковывают гадателям ноги, а руки связывают на спине, затыкают рты и в таком виде вкладывают гадателей в середину хвороста, потом зажигают хворост, пугают быков и гонят. Множество быков гибнет в пламени вместе с гадателями, другие быки хотя и опаляются, спасаются бегством, когда сгорит дышло. Этим способом сжигают гадателей и за разные другие провинности, причем они называются лживыми гадателями. Царь не оставляет в живых и детей казненных гадателей; все мужское поколение их он велит казнить, а женское не трогает.

70. Если скифы заключают с кем‑либо клятвенный договор, то поступают при этом так: в большую глиняную чашу наливается вино, к нему примешивается кровь договаривающихся, причем сим последним делают уколы шилом или небольшие разрезы ножом на теле, потом погружают в чашу меч, стрелы, секиру и метательное копье. По совершении этого они долго молятся, засим пьют смесь как сами договаривающиеся, так и знатнейшие из присутствующих.

71. Гробницы царей находятся в Геррах, до которых Борисфен судоходен. После смерти царя там тотчас выкапывается большая четырехугольная яма; по изготовлении ее принимаются за покойника и воском покрывают его тело, но предварительно разрезают ему живот, вычищают его и наполняют толченым кипером, ладаном, семенами сельдерея и аниса, потом сшивают и везут в повозке к другому народу. Тот народ, к которому привозят покойника, делает то же самое, что и царственные скифы, а именно: и там люди отрезывают себе часть уха, стригут кругом волосы, делают себе на руках порезы, расцарапывают лоб и нос, а левую руку прокалывают стрелами. Отсюда перевозят труп царя к другому подвластному им народу, между тем как тот народ, к которому они приходили раньше, следует за покойником. Объехав таким образом все народы, царские скифы являются в землю отдаленнейшего подчиненного им народа – герров, где находится и кладбище. Здесь труп хоронят в могиле на соломенной подстилке, по обеим сторонам трупа вбивают копья, на них кладут брусья и все покрывают рогожей. В остальной обширной части могилы хоронят одну из его наложниц, предварительно задушив ее, а также виночерпия, повара, конюха, приближенного слугу, вестника, наконец, лошадей, первенцев всякого другого скота и золотые чаши, – серебра и меди цари скифов совсем не употребляют. После этого все вместе устраивают большую земляную насыпь, прилагая особенное старание к тому, чтобы она вышла как можно больше.

72. По прошествии года скифы опять совершают следующее: из оставшихся слуг выбирают пятьдесят человек, угодных царю (это – коренные скифы, так как царю, по его приказанию, служат только такие люди; купленных за деньги слуг у него не бывает). Выбирают также пятьдесят наилучших лошадей; тех и других удавливают, вынимают из них внутренности, очищают живот и, наполнив его отрубями, зашивают, потом укрепляют на двух столбах половину колеса так, чтобы обод его был обращен вниз, другую половину устанавливают на двух других столбах. Тем же способом сколачивается вообще много станков; после этого вбивают в лошадей во всю длину туловища до самой шеи толстые колья и в таком виде поднимают на колесные ободья. Причем на передних полукругах помещаются плечи лошадей, а на задних держатся туловища у самых бедер, так что обе пары ног свешиваются вниз, не доставая до земли; наконец накидывают на лошадей уздечки и удила, тянут их вперед и прикрепляют к колышкам. Кроме того, удавливают пятьдесят юношей и по одному сажают на лошадей следующим образом: в труп каждого юноши загоняется вдоль спинного хребта прямой кол, доходящий до шеи; нижний выступающий конец его вбивается в пробуравленную дыру другого кола того, что проходит через лошадь; поставив таких всадников вокруг могилы, скифы расходятся. Так хоронят они царей.

73. Что касается прочих скифов, то в случае смерти кого‑нибудь из них ближайшие родственники кладут покойника на повозку и везут к его друзьям. Каждый из них устраивает для спутников покойника обильный пир, причем от всех угощений уделяется часть и покойнику. Частных лиц возят таким образом в течение сорока дней, а потом хоронят. После похорон скифы очищают себя следующим образом: умащают, а потом обмывают себе волосы; для очищения тела ставят три шеста, наклоненных один к другому, натягивают на них войлоки, плотно между собой связанные; посреди шатра ставится ванна, в которую бросают раскаленные докрасна камни.

74. В Скифии произрастает конопля, очень похожая на лен, только гораздо толще и выше его. Она там засевается, но растет также и в диком состоянии; фракийцы приготовляют себе из нее платье до такой степени похожее на льняное, что человек, недостаточно опытный, не сможет узнать, сделано ли платье из конопли или льна; а кто никогда не видел конопляной материи, тот примет такое платье за льняное.

75. С семенами конопли в руках скифы входят под войлоки шатра и там бросают их на раскаленные камни; от этого поднимаются такой дым и пар, что никакая эллинская баня не превзойдет в этом отношении скифской. Скифы наслаждаются такой баней и вопят от удовольствия. Это заменяет для них купанье; действительно, они вовсе не обмывают себе тела водой. Впрочем, скифские женщины подливают воды к перетираемым на твердом камне кусочкам кипариса, кедра и ладана и вымазывают себе все тело и лицо получаемой таким образом густой массой, что придает телу приятный запах: когда на следующий день мазь отнимут, тело их становится чистым и глянцевитым.

76. Подобно другим варварам, скифы ревниво избегают заимствования чужеземных учреждений, как от остальных скифских народов, так в особенности от эллинов; доказали это примеры Анахарсиса и потом Скила. Анахарсис посетил многие страны и стяжал себе славу великого мудреца. По возвращении в скифские пределы ему пришлось, плывя через Геллеспонт, пристать к Кизику. Он увидел там устроенный кизикенцами чрезвычайно торжественный праздник в честь Матери богов*. При этом Анахарсис дал обет Матери: если возвратится здравым и благополучным на родину, совершить точно такое же празднество, какое он видел у кизикенцев, и установить всенощное бдение. По возвращении в Скифию он удалился в так называемую Гилею, что подле Ахиллова бега, изобилующую всевозможным лесом; укрывшись сюда, он увешал себя изображениями богини и устроил в честь нее полное празднество с литаврами в руках. Кто‑то из скифов заметил Анахарсиса за этим празднеством и донес царю Савлию; тот сам явился на место действия и, увидев, что Анахарсис совершает это празднество, умертвил его стрелой из лука. Если теперь спросить кого‑нибудь из скифов об Анахарсисе, он отвечает, что не знает его, и это потому, что Анахарсис путешествовал в Элладу и позаимствовал чужеземные нравы. От Тимна, доверенного Ариапифа, я слышал, что Анахарсис был дядя по отцу скифского царя Иданфирса, сыном Гнура, внуком Лика и правнуком Спаргапифа. Если Анахарсис был действительно такого происхождения, то, значит, он умер от руки брата, так как Иданфирс был сыном Савлия, а Савлий был убийцей Анахарсиса.

77. Впрочем, я слышал еще и другой рассказ, сообщаемый пелопоннесцами, а именно что Анахарсис отправился к эллинам по приказанию скифского царя и учился у них. По возвращении на родину будто бы объявил отправившему его царю, что все эллины, за исключением лакедемонян, стараются добыть себе всякие знания и стать мудрыми, однако только с лакедемонянами можно вести разумные беседы. Но рассказ этот – суетное измышление самих эллинов; во всяком случае, Анахарсис погиб так, как о том сообщено выше.

78. Так кончил жизнь Анахарсис за то, что заимствовал чужое и общался с эллинами, а много лет спустя после этого подобная участь постигла сына Ариапифа, Скила. У царя скифов Ариапифа, кроме других детей, был сын Скил; он родился от женщины – истрянки, а уж вовсе не от туземки. Сама мать обучила его эллинскому языку и письму. С течением времени Ариапиф умер – он пал жертвой коварства Спаргапифа, царя агафирсов, после чего царскую власть наследовал Скил, получивший также и жену покойного царя; имя ее было Опия. Опия эта была скифянка; от нее у Ариапифа был сын Орик. Царствуя над скифами, Скил вовсе не любил скифского образа жизни, потому что вследствие полученного им воспитания питал гораздо боўльшую склонность к эллинским нравам и поэтому поступал таким образом. Всякий раз, когда царь с войском являлся в город борисфенитов (эти борисфениты сами себя называют милетянами), он оставлял свое войско в предместье, а сам входил в город, велел запирать за собой ворота. Затем снимал с себя скифское платье и одевался в эллинское; в таком виде он ходил по рынку без телохранителей и без всякой свиты; у городских ворот стояла стража для того, чтобы кто‑либо из скифов не увидел его в таком платье. Он вообще жил по – эллински и, между прочим, по эллинскому способу совершал жертвоприношение богам. Спустя месяц или больше он снова облачался в свое скифское платье и удалялся из города. Проделывал он это часто; сверх того построил себе дом в Борисфене и ввел в него жену – туземку.

79. Скилу суждено было погибнуть, и гибель постигла его по следующему случаю: он возымел сильное желание быть посвященным в таинства Диониса Вакха, и вот в то время, когда готовился принять посвящение, случилось замечательнейшее чудесное знамение. В городе борисфенитов, о чем я упомянул немного выше, Скил имел обширный пышный дом, вокруг которого стояли сфинксы и грифы из белого мрамора; в этот‑то дом божество метнуло огненную стрелу, так что он весь сгорел. Скил, однако, не смутился этим и принял посвящение. Со своей стороны скифы осуждают эллинов за их вакхические празднества, замечая, что не подобает выдумывать себе такое божество, которое повергало бы людей в исступление. Когда Скил посвятил себя служению Вакху, кто‑то из борисфенитов обратился к скифам со следующим насмешливым замечанием: «Вы смеетесь над нами, скифы, за то, что мы устраиваем вакханалии и что божество вселяется в нас, а вот теперь то же самое божество вселилось в вашего царя: он совершает таинства Вакха, а божество повергает его в исступление. Если не верите, ступайте за мной, я покажу вам». Скифские старшины последовали за борисфенитом, который взвел их тайком на башню и там посадил. Скил появился вместе с праздничной толпой и совершал вакханалии; при виде этого скифы сильно вознегодовали и, сойдя с башни, рассказали виденное всему воинству.

80. Когда после этого Скил возвратился на родину, скифы поставили над собой царем брата его, Октамасада, сына Тереевой дочери, и взбунтовались против Скила. Узнав о том, что готовится ему и из‑за чего, он бежал во Фракию; Октамасад получил об этом известие и собирался идти войною на Фракию. Когда затем он появился на Истре, против него выступили фракийцы; бой должен был тотчас начаться, но Ситалк отправил к Октамасаду глашатая со следующим предложением: «К чему нам испытывать друг друга? Ты сын сестры моей и в своей власти держишь моего брата. Возврати мне его, а я тебе выдам твоего Скила. Ни ты, ни я не станем подвергать наши войска опасности». Вот что Ситалк сказал через глашатая; действительно, бежавший от него брат скрывался у Октамасада. Октамасад принял предложение и за выданного племянника по матери получил от Ситалка брата Скила. После этого Ситалк с братом удалился, а Октамасад велел тут же отрубить голову Скилу. Столь ревниво оберегают скифы свои учреждения и так карают виновных в их нарушении и в заимствовании чужих обычаев.

81. Численность скифов я не имел возможности узнать достоверно, но слышал об этом два различных мнения: одно – что их очень много, и другое – что коренных скифов, собственно говоря, мало. Однако вот что мне показали: между реками Борисфен и Гипанис находится область по имени Эксампей. Относительно нее немного раньше я упоминал, что там находится горький источник и что вытекающая из него вода делает воду Гипаниса негодной для питья; в этой‑то области стоит медный сосуд, по величине в шесть раз превосходящий ту чашу, что находится у входа в Понт, на Фракийском Боспоре, и что была поставлена сыном Клеомброта Павсанием. Для не видевших ее сообщу следующее: медный сосуд у скифов свободно вмещает в себе шестьсот амфор, а толщина его шесть пальцев. По словам туземцев, сосуд сделан из наконечников стрел, а произошло это будто бы так: однажды царь их, по имени Ариант, пожелал определить численность скифов и приказал, чтобы все скифы доставили ему по одному наконечнику от стрелы; кто не доставит, будет казнен. Наконечников стрел принесено было очень много, и царь решил соорудить из них памятник. Таким образом, сосуд этот сделан, по приказанию царя, из наконечников стрел и поставлен в Эксампее. Вот что рассказывали мне о численности скифов.