Текст книги "Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги"

* * *

Учитель и ученик уже довольно долго шли по сырым, подвальным лабиринтам, то и дело, давая дорогу стадам озабоченных крыс, которые вместо того, чтобы разбегаться прочь при свете факелов, бессовестно занимались своими делами.

– Давно здесь не ступала нога человека… – заметил королевич, старясь как можно реже вдыхать не самые благоухающие запахи подземелья.

– Согласен, – отозвался наставник. – Этот писклявый народец совершенно утратил чувство опасности… Но нам это на руку! Коли сюда давно не захаживали люди, стало быть, и нас тут искать не станут… Если, конечно, не догадаются.

– А могут? – Ярик озабоченно взглянул на провожатого.

– Ничего исключать не стоит, – учитель успокаивающе похлопал ученика по плечу. – Но мы уже на шаг впереди, согласитесь… И, чтобы отправиться в погоню, кое-кому придётся основательно покумекать, решая, где следует вас искать. Вы же к тому времени будете уже далеко, мой отважный друг…

– Это всё верно, господин учитель, и всё-таки… родители будут волноваться, да и мне будет неспокойно, зная, что они не находят себе места…

– Когда страсти улягутся, я им всё объясню.

– У вас будут неприятности.

– Одной больше, одной меньше. В конце концов, они не глупые люди, чтобы препятствовать счастью сына.

Мудрость фехтовальных дел мастера чуть угомонила беспокойное биение сердца королевича и, немного переведя дух, беглецы ускорили шаг. Вскоре, далеко впереди отчётливо потянуло свежестью. Заговорщики достигли решётки, за которой юного мечтателя ожидали свобода, любимая девушка и счастье быть вместе.

– Ну, что, ваше высочество, вы хотели на волю, вот вам воля… – улыбнулся учитель фехтования.

Ярик с превеликим воодушевлением толкнул решётку и тут же разочарованно стукнул кулаком по проржавевшему пруту:

– Заперта, чёрт бы её побрал!

– Ну, разумеется! Если бы замки́ были открыты, то за́мки долго бы не простояли… – откуда ни возьмись в руках наставника появился миниатюрных размеров металлический сосуд с длинным носиком, из которого нечто маслянистое было накапано в замочную скважину, после чего в отверстие был вставлен ключ, повёрнут и – вуаля! – кованая преграда с грохотом распахнулась, открывая путь в чёрные зыбкие сумерки.

Учитель пропустил ученика вперёд, давая понять, что здесь им предстоит расстаться. Ярик обернулся и с трогательной благодарностью заглянул в глаза мастера.

«Вот и ещё один близкий человек уходит в прошлое… – подумал он с грустью. – Конечно, всё это кажется неизбежным, и при этом чертовски не правильным.»

– Спасибо, господин учитель… – сказал он вслух.

– Счастливого пути, ваше высочество, – закрывая решётку, наставник ободряюще взмахнул на прощание рукой. – Удачи вам с Иринкой. И будьте крайне осторожны. На кладбище не засиживайтесь, уходите сразу же и как можно дальше…

* * *

Однако едва магические для влюблённых слова были произнесены, как высоко в королевских пенатах, не находивший себе покоя король Владислав осторожно постучал в дверь спаленки их высочества. Сомнения в необходимости разлучить любимого сына и воспитанницу не давали ему спокойно спать с тех пор, как королева Померании появилась в замке с вестью о пророчестве, будь оно не ладно! Больше месяца он крепился, сохраняя всю возможную суровость и непреклонность, однако, совесть взяла верх, да и время объясниться назрело со всей очевидностью.

И вот, сочтя, что юный отрок видит десятый сон, беспокойный отец неспешной и очень смущённой черепашкой заглянул в опочивальню.

– Ярослав, сынок, ты спишь? – тихо позвал правитель Широкороссии, не зная, с чего начать столь трудный для обоих разговор. – Это я – твой папа… – и он неуверенно шагнул внутрь, где, постояв чуточку, сделал ещё шаг, потом другой, а за ним и третий, крайне деликатно приближаясь к кровати королевича. – Я понимаю, ты не хочешь со мной разговаривать, но…

Основательно сократив расстояние и не встретив особых возражений, король осторожно опустился на мягкие перины, где, завернувшись в одеяло, должно было почивать любимое чадо.

– Понимаешь, сынок, – зашептал он, – если б обстоятельства складывались иначе, мы с мамой были бы только рады Иринке, ведь она дочь наших друзей. Но, к сожалению, ваш союз принесёт погибель Широкороссии… Ты – принц, ты должен понимать такие вещи…

Владислав по-отечески возложил руку на, как ему представлялось, плечо наследника и понял, что их высочество под одеялом отсутствует.

– Нет, ты не принц, ты – сукин сын! – выругался в сердцах глава семейства, и в нём проснулся рассерженный и свирепый лев.

* * *

Именно в эту минуту, шурша палкой и переворачивая хрустящую под ногами листву, словно бы ища что-то потерявшееся, в кладбищенских пределах появился согбенный временем дедок, прихрамывающий на одну ногу, слегка подволакивающий другую, головёнка которого старчески подёргивалась, а руки дрожали, как у последнего пропойцы. Ярик явно перегибал палку или «заигрывался», смотря как на это посмотреть. Тусклым взглядом он обшаривал могилы одну за другой в поисках той, ряди которой, решился на столь ответственный поступок, и, наконец, увидел её…

Иринка сидела на могильном холмике, подёрнутом инеем, обхватив колени руками и уложив на них голову. Её взгляд был задумчив, отрешён от всего сущего и пронзительно печален. Если бы не мгла, нависшая над крестами, королевич смог бы различить даже следы отчаяния, угнездившегося глубоко, в самой серединке сердца этого шестнадцатилетнего ребёнка, переодетого в мальчишку. Однако царила ночь, принц был увлечён побегом и новой ролью немощного старца, кроме того, юношеский задор и воздух свободы выветрили из лицедея всякую наблюдательность. Потому он беспардонно нарушил покой усопших, воскликнув по-стариковски:

– Мальчик! Эй! Это ты могилу раскопал?

Любимая вздрогнула, обернулась на голос и не узнала в ночном госте любимого:

– Нет.

Старик ткнул палкой в развороченную кучу и прокряхтел:

– Земля свежая. Никак врешь?

– Я никогда не вру, дедушка… – отозвалась Иринка, с трудом превозмогая крепчающее беспокойство. С минуты на минуту должен был появиться суженый, а навязчивый долгожитель всё топтался возле разорённой могилы и уходить не торопился! Сердечко же стучало всё беспокойнее: «А ну как они будут узнаны! Тогда все усилия пойдут прахом!»

– А чего ночью на кладбище делаешь? – не унимался болтливый бородач.

Тогда, растерев закоченевшие пальчики, беглянка решительно поднялась, всем сердцем желая спровадить непрошенного гостя восвояси, но природная вежливость тут же скомкала зачатки решимости, и пришлось неуверенно выдавить:

– Чтоб не соврать, можно я промолчу?

– Можно… – хмыкнул дедок. – Вандалов-то нынче расплодилось немерено… Как зовут тебя, хлопчик?

Иринка медлила. Седая помеха упрямо склоняла к вранью! Лгать же не хотелось, но и выхода не было: скорое разоблачение совершенно не входило в их с Яриком планы! И тяжело вздохнув, бедняжка «созналась»:

– Яриком…

– Это хорошо, что ты не врёшь, Ярик… – кивнул королевич, незаметно почёсывая подбородок под накладной бородой. – А знаешь, чья это могила?

– Нет, дедушка… – и Иринка сделала шаг в сторону тени, падающей от старого вяза, дабы, в случае чего, мгновенно раствориться в сумраке ночи.

– Королевского шута… – оставшись к любимой спиной, любитель театральных мистификаций поднял череп, валяющийся на земляной груде, и заглянул в пустые глазницы. – Я знал его, Ярик… Человек бесконечного остроумия… прекраснейший выдумщик… – однако вернув мрачную находку на место и словно бы ища что-то в дорожной котомке, он снял фальшивую бороду и продолжил уже своим голосом: – Эй, парнишка, как думаешь, Александр Македонский выглядел в земле таким же образом?

Услышав знакомые нотки, Иринка обернулась, дабы повнимательнее рассмотреть навязчивого проходимца, и озарение догнало её:

– Ярик? – прошептала она с плохо скрываемым волнением. – Ты?

Королевич расправил плечи и одарил суженую таким лукавым взглядом, что та кинулась к нему на шею, но вместо ожидаемого поцелуя, лишь крепко стиснула в объятиях.

– Господи! Тебя не узнать в этом наряде! – пробормотала она совсем не радостно.

И Ярик почувствовал неладное:

– Что-то случилось? Ты вся дрожишь. Замёрзла? Или кладбище так пугает?

Иринка отстранилась и как-то особенно серьёзно заглянула их высочеству в глаза:

– Мне сказали, если я последую за тобой, то умру.

Оптимизм подростка как рукой сняло.

– Кто сказал? – разозлившись на вечно длинные языки, нахмурился он.

– Шуршик, – ответила девчушка и виновато опустила голову. – Он сказал, что в смерти я обрету любовь. Но разве может быть любовь после смерти? – И подняв на любимого увлажнившиеся глаза, она замерла в шаткой неуверенности, как им теперь быть дальше?

Взгляд же их высочества был суров, а думы мрачны:

– Мы что, никуда не бежим? – с трудом выдавил он.

– Я не знаю… Не знаю! – Иринка в отчаянии взмахнула руками и, опустившись на́земь, тихо заплакала.

– Ну, что ты… – присев рядышком, Ярик бережно обнял свою вторую половинку. Половинка тут же обхватила его, упрятав лицо в складках одежды. Принц погладил хрупкие девичьи плечики, даже попробовал ободряюще стиснуть их, настолько, насколько позволял сделать это Митин полушубок. – Что это с нами, с такими отважными и непобедимыми, а?

Иринка молчала. Ее раздирали противоречия. Да, убежать с любимым на край света хотелось страстно, но там поджидала смерть, остаться же – значило окончательно потерять друг друга!

– Мне страшно… – глухо выдавила она, наконец. – Шуршики не врут! Понимаешь?

– А если мы задержимся здесь, будет ещё страшней… – мудро возразил Ярик. – Нас разлучат, и уже навсегда.

Но достучаться до Иринкиного благоразумия не получалось. Оно сжалось в комочек где-то у основания пятки и отгородилось от мира тысячами заслонок. Приходилось принимать ответственное решение самостоятельно, и юноша без колебаний взвалил девичьи страхи на свои крепкие мальчишеские плечи.

– Эй, генерал, выше нос! Помнишь сказку про двух мышат, упавших в реку? Один устал, сдался, и его унесло течением, а второй перебирал лапками, перебирал, пока – что?

– Не добрался до берега, – улыбнулась Иринка.

– Причём из последних сил! Вот и нам следует шустро перебирать. Авось выплывем…

Воспитанница королевы подняла на наследника престола жалостливое лицо, и он впервые увидел, что перед ним обыкновенная, не на шутку перепуганная, маленькая девочка, которая надеется на него, как на настоящего мужчину, что защитит и позволит, хотя бы изредка, быть слабой, когда надо бы быть сильнее всех на свете.

– Надо идти, – объявил Ярик. – Обещаю, мы будем очень и очень осторожны.

И таким он стал вдруг уверенным, решительным и храбрым, что девичьи глаза от восторга сделались квадратными! Ещё вчера этот мальчонка играл в детские игры и увлекался театриком, а тут такая перемена! Нет, чёрт возьми, не ошиблось её сердце, выбирая этого отважного паренька! И она поцеловала избранника порывисто и жарко, словно мужество его сию же минуту передалось и ей. Пожалуй, что-то такое, действительно, приключилось, потому что, взявшись за руки, беглецы решительно поднялись с могильного холмика, готовые пуститься в их первое совместное путешествие к истокам реки, именуемой любовью.

Но тут, Иринка произнесла то, что, как это часто бывает в подобных историях, тут же разрушило весь героический пафос остановившегося мгновения:

– Тсс! Слышишь?

Ярик насторожился и тоже прислушался:

– Точно, – кивнул он. – Шаги!

Из мглы буквально вывалилась высокая фигура учителя фехтования. Одежда на нём была сбита, как и дыхание.

– Прошу прощения, ваше высочество, – стараясь унять несносное сердцебиение, заговорил мастер, – неприятности начинаются. Их величество захотели поговорить с вами и, естественно, в опочивальне никого не обнаружили. За́мок перевернули вверх дном, и, представляете, канцлер вспомнил про потайной ход! Надо либо бежать, либо возвращаться и что-то придумывать. Не поспешим – влипнем! Люди советника скоро будут здесь…

И тут, надо отдать должное Иринке, любящее сердце которой в секунду победило страх предсказаний и пророчеств.

– Бежим! – крикнула она, дёрнула растерявшееся высочество за руку и увлекла за собой в бесконечный лабиринт могильных крестов.

Учитель фехтования стоял перед разорённой шуршиком могилой и смотрел вслед отважным влюблённым, мгновенно затерявшимся в холоде ночи. В призрачном лунном свете лицо его побелело, словно сама смерть коснулась мастера ледяным дыханием. Он ещё не знал, что ему, и в самом деле, оставалось жить не более получаса…

Вскоре кладбищенскую тишину разорвал лай охотничьих собак, а за спиной наставника их высочества появилась маленькая и невозмутимая фигура тайного советника. Будраш поравнялся с идейным вдохновителем побега и, не поднимая головы, заметил довольно буднично и крайне небрежно, словно бы собираясь на прогулку:

– Ну, вот… Видите, как всё просто. А вы мне про совесть, да про стыд… Благодарю за службу, господин учитель…

Так и не подняв головы, он двинулся дальше, туда, где собаки надрывали хрипящие в остервенении глотки. Учитель же остался стоять, опустив глаза, и расплавленный металл стыда выжигал в груди его гигантскую дыру, которую заполняли пустота и омерзение к самому себе. Он только что предал двух ни в чём не повинных детей, как когда-то предал молчанием отца Иринки – Даниила.

глава 18

Продираясь сквозь наотмашь хлещущие ветви деревьев, перепрыгивая через могильные плиты, уворачиваясь от разрезающих мглу крестов, сбивая дыхание, но, упрямо не сбавляя темп, влюблённые торопились достичь конца кладбища, где, перемахнув стену и преодолев ров, уже тронутый корочкой льда, они могли бы бесследно раствориться в сумерках. Если бы не собаки, лай которых, казалось, раздавался уже у самого уха! Но беглецы даже не думали отчаиваться! Успеть бы только пересечь поле! За ним громоздились уже знакомые им спасительные руины замка шуршиков, в которых наверняка можно было бы спрятаться. Во всяком случае, на это очень рассчитывал Ярик, и именно туда направлял свой бег. Поменявшись с Иринкой местами, теперь он превратился в проводника средь огрызающейся звериной остервенелостью тьмы.

Резко остановившись, принц заставил любимую запаниковать, но, приложив палец к губам, убедил задержать дыхание и прислушаться. Впереди с неумолимостью снежной лавины надвигался отчётливый лай. Чуть переведя дыхание, они решили взять правее, но и там темнота оскалилась хрипами собачьих глоток.

– Туда! – указал королевич, ткнув в выхолаживающий сумрак.

И бег с препятствиями возобновился. Влюблённые метнулись влево, надеясь, что там ещё нет преследователей. Не возвращаться же откуда бежали! И ошиблись. Через мгновение рычание окружило их со всех сторон, а силы иссякли. В конце концов, они напоролись на торчащий из земли корень и упали, растянувшись средь могильных холмов и хватая ртом промёрзший воздух.

– Всё, некуда бежать! – еле выдавила из себя невеста королевича.

– Сволочи, – Ярик со всей злостью воткнул кулак в стылую землю.

Из мглы тут же донёсся невозмутимый голос Будраша.

– Ваше высочество, не солидно как-то носиться за вами по всему кладбищу! Я же не мальчик уже!

В следующую секунду над беглецами нависла довольная удачной охотой и совершенно непроницаемая физиономия тайного советника.

– Поднимайтесь… – он протянул руку сперва их высочеству, а затем его избраннице, помогая обоим встать на ноги. – Ваша мама в печали. Папа в ярости. Приказано доставить вас во дворец. Велено передать: вы будете заперты вплоть до дня свадьбы с померанской принцессой… – и, взглянув на совершенно расстроенную происходящим девчушку, перемазанную грязью и разодетую под деревенского паренька в полушубке, добавил довольно едко: – А вашу даму запрещено даже близко подпускать к стенам дворца. Завтра утром она будет выслана за пределы королевства… – он помолчал, разглядывая тяжело дышащих подростков, а затем добавил с некоторым сочувствием. – Вот так, молодые люди… А ведь я предупреждал!

Ярик виновато взглянул на Иринку, понимая, что подвёл её чрезвычайно. Но любимая только ласково улыбнулась и, поцеловав в ответ, тихо сказала:

– Иди…

«Куда идти?» – рассердился тут же принц на себя, на всех вокруг и на происходящее в целом. Зачем ему куда-то идти?! Он взрослый, самостоятельный человек! Наследник престола, наконец! Почему он должен подчиняться каким-то глупым приказам?!

– А как же ты? – протестующее замотал он головой.

– Значит, такова судьба, Ярик… – стараясь не терять достоинства, ответила любимая и грустно повторила: – Иди!

– Судьба… – повторил принц с досадой. – Посмотрим… – он повернулся к Будрашу и, вплотную приблизившись к не последнему человеку в государстве, исподлобья взглянул на него. – Господин канцлер, если я королевский сын, то вправе сам принимать решения?

– Допустим… – сложив руки за спиной, ответствовал тайный советник, ибо в словах юноши впервые прозвучали нотки досель ему не знакомые.

Королевич выдержал тяжеловесную паузу, затем сказал, как отрезал:

– Я не вернусь. Я принял решение… Так и передайте отцу!

Канцлер понимающе кивнул. Поступок их высочества вызывал безусловное уважение, но и приказ их величества никто не отменял. Ослушаться его Будраш не мог себе позволить.

– В этом случае, – поджал он озабоченно губы, – мне предписано арестовать вас…

– Вот как? – кивнул Ярик, осмысливая услышанное. Он вернулся к девушке и, поправив выбившуюся из-под шапочки прядь волос, спросил так, словно от её ответа зависело, поднимется ли с рассветом Солнце или закатится навсегда: – Ты со мной?

Смутная тревога коснулась сердца красавицы. Она слишком хорошо знала этот упрямый, не готовый на какие бы то ни было компромиссы, взгляд:

– Ярик, что ты задумал?

– Оказывается, я безумно люблю тебя… – просто ответил несгибаемый сорванец. Он крепко поцеловал избранницу, как целуют те, кому больше терять нечего и, не отрывая взгляда от прекрасных глаз, обратился к Будрашу. – Видите ли, господин канцлер, если власть, закон и чьи-то желания не приносят людям счастья и мешают жить, значит, они ничего не стоят. Как вы думаете?

– Это неплохая мысль… – согласился с доводом тайный советник. – Особенно для вас, мой мальчик.

– Я всего лишь принц. Вероятно, мне сложно понять поступки взрослых. Но если я должен отстаивать своё счастье, я буду отстаивать его… даже ценой собственной жизни… – он отступил от барышни на шаг, и клинок звучно покинул ножны. – Я буду драться!

Иринка аж вскрикнула от неожиданности:

– Ярик, не надо!

– Надо, любимая, надо. Я не хочу потерять тебя…

– Браво, ваше высочество! – и тон Будраша утратил прежнюю невозмутимость, став холодным и жёстким. – Однако мы не на сцене. Надеюсь, вы понимаете это?

– Не хуже вашего, господин канцлер.

– И вы – один… против всех… – советник жестом описал дугу, показывая на гвардейцев, окруживших принца и его суженую, на которых прежде никто из троих даже внимания не обратил.

Ярик взглянул на лица подданных, ещё вчера бывших своими, и вот так, в одночасье ставших чужими, затем заявил с горечью:

– Значит, один…

Наступило всеобщее оцепенение. Гвардейцы переглянулись, совершенно неготовые сражаться с сыном короля. Канцлер же задумчиво сдвинул губы в куриную гузку. Но в это самое мгновение из кладбищенской темноты вышел учитель фехтования. Он размеренным шагом миновал советника и, заслонив собой беглецов, объявил, обнажив шпагу подобно их высочеству:

– Ну, почему же один? Мир довольно многообразен, господин тайный советник. Верность и преданность ещё не перевелись! Воевать же с детьми низко, даже для вас…

Канцлер только руками развёл.

– Бред какой-то… – он повернулся вокруг своей оси, словно это могло помочь разрешить щекотливую ситуацию. Однако очевидного решения так и не возникло. – Вы просто не оставляете мне выбора! – и он в раздражении махнул офицеру. – Ну, что, лейтенант… Даже не знаю… Выполняйте свой долг!

Офицер королевской гвардии вышел вперёд и, скрепя сердце, отдал приказ:

– Арестовать!

Обнажив шпаги, гвардейцы угрожающе сплотили ряды.

Что было потом, описывать сложно, да и нужно ли? Иринка в ужасе закрыла глаза, едва клинки нападающих скрестились с клинками королевича и его наставника. К чести защищающихся замечу: они старались лишь ранить гвардейцев, что, кстати сказать, только усложняло их действия. Тем не менее учитель и ученик бились плечом к плечу, и в искусстве фехтования им не было равных! Вскоре окрестности кладбища огласили стоны раненых. Ряды нападающих заметно редели. Канцлер же стоял в стороне и, сложив руки на груди подобно посланнику ада, невозмутимо взирал на развернувшуюся бойню. Он был уверен, что произойдёт всё именно так, как происходило! От этого становилось даже скучновато. Когда нападающих осталось двое, а шансы сторон сравнялись, Будраш жестом подозвал офицера и отправил его за помощью.

Заметив это, учитель фехтования поспешил избавиться от назойливого гвардейца, проколов ему обе ноги, и, встав между принцем и единственным уцелевшим капралом, крикнул подросткам, чтобы те немедленно уносили ноги!

– А как же вы? – крепко стискивая раненое предплечье, воскликнул царевич.

– Я неплохо сохранился, чтоб меня хватило на оставшихся, – отозвался фехтовальных дел мастер, отражая атаку. – Бегите, чёрт возьми! Я догоню вас!

И полностью переключив на себя внимание младшего офицера, он дал возможность влюблённым тут же раствориться в ночи…

Но едва Иринка и Ярик исчезли, канцлер заметно оживился. Проводив беглецов циничной улыбкой, он пронзительно свистнул, и из тьмы, словно бы по мановению волшебной палочки, вывалились Халвус и его головорезы. Спокойно выйдя на линию атаки, наёмный убийца проткнул капрала, и тот, даже не успев сообразить, что был предан, навсегда погрузился в вечную мглу смерти. Остальные раненные были добиты людьми наёмного убийцы, которые, сделав своё чёрное дело, тут же растворились в пронизывающем сумраке. И только учитель фехтования стоял средь кладбищенских крестов, над которыми уверенно сужал круги призрак смерти.

– Никогда не торопитесь с выводами, господин учитель, – заметил Будраш.

– А кто б сомневался, господин канцлер… – поднимая шпагу погибшего капрала, улыбнулся мастер клинка. – Может быть, схлестнёмся в честном бою? А то вы всё в тени, да в тени, а между тем невиновные люди отправляются на плаху. Я о Данииле – первом министре короля и его друге.

– Какая осведомлённость! – улыбнулся тайный советник и взгляд его сделался стеклянным, а губы сухо произнесли. – Убить его…

С тех пор как дыхание смерти выбелило лицо учителя фехтования, прошло ровно полчаса. И вот, последняя песчинка, отсчитывающая время жизни этого непростого человека, сорвалась, наконец, в зияющую пропасть вечности. Вчерашний карточный шулер и конокрад кивнул своему покровителю и вышел на линию атаки. Клинки наёмного убийцы и постаревшего наставника их высочества скрестились… а на фоне огромной Луны, далеко-далеко у границы неизведанных территорий одинокий волк подал свой печальный вой…

Так окончил свой путь воина учитель фехтования, кровью смывший вину за смерть Даниила и своё трусливое молчание. Впрочем, каждый может испугаться и наделать ошибок, порою непоправимых. И мы не станем обвинять этого мужественного человека в одной единственной минуте слабости, стоившей ему шестнадцати лет бесконечного стыда перед самим собой…