Текст книги "Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги"

* * *

Шёл третий день из отпущенных их высочеству семи. С возвращением в столицу следовало поторопиться, однако, оставлять Крошку Пэка не погребённым ни для шуршиков, ни тем более для наследника престола было решительно неприемлемо! Отдать последние почести верному товарищу, пусть даже провинившемуся однажды в каком-нибудь богом проклятом столетии, но человечности, тем не менее, не утратившему – дело чести для любого уважающего себя человека!

Сложив крест на крест клинки и накрыв их плащом, друзья бережно уложили маленькое тело погибшего собрата на импровизированные носилки и, подняв эфесы на плечи, в суровом молчании двинулись вслед за Большим Бло по полутёмным сводчатым лабиринтам в самую сердцевину каменной цитадели. Довольно скоро Маринка и Ярик смекнули: путь их лежит не в кладбищенские пределы, куда-нибудь под сень вековых сосен, а в мрачные подземелья родового замка, куда любому из смертных путь был заказан изначально. Это озадачивало дерзких авантюристов, но и раззадоривало любопытство, ибо никогда прежде ни одному человеку не случалось спускаться в святая святых дикого племени вольных охотников. Отказать же себе в возможности приобщиться к таинственному, коли выпал такой случай, было немыслимо! Увидеть могилу шуршика! Никто и подумать не мог, что существа эти смертны, а тут такое! Отчасти для Маринки и Ярика загадка приоткрылась с гибелью Пэка, но что бывало потом, оставалось тайной за семью печатями. Дочь трактирщика шла следом и, коря себя за излишнюю любознательность, вовсю таращилась по сторонам. Любопытство исследователя упрямо брало верх над скорбью и немножко совестью.

Как не́когда в развалинах замка шуршиков, дорогу королевичу и его возлюбленной освещали диковинные факела, так и теперь древки вспыхивали призрачным светом, встречая траурную процессию, а затем угасали, сопроводив оную в сумрак подземелья. Казалось, лестница никогда не кончится, так бесконечно долго множились ступени, уводя людей и зверей в чёрную преисподнюю, пока провожающие в последний путь не оказались в гигантской каменной зале, что характерно, так же совершенно нетронутой временем! Однако вопреки ожиданиям королевича их встретил не сводчатый коридор и комната с камином в полтора человеческих роста, а каменные изваяния гигантов в длиннополых одеждах, что подпирали своды, привнося в души благоговейное смятение.

– Тоги, – шёпотом заметил принц, идущей рядышком Маринке.

– Ага, – отозвалась трактирщица, с восхищением взирая на творение неведомых зодчих. Им с отцом было известно многое о жизни рыжего племени, даже более чем кому бы то ни было, но то, что открывалось нынче, превосходило все самые смелые ожидания.

Чем дольше шли по коридору, тем одежда на гигантских статуях становилась всё менее древней, пока провожающие в последний путь не ступили в галерею с каменными изваяниями, одетыми в средневековые доспехи. Эта зала оказалась самой длинной. Наконец, шуршики остановилась у круглой норы метров четырёх в диаметре, а то и больше, запертой массивными не то воротами, не то дверьми.

Большой Бло обернулся к их высочеству и поманил когтем.

– Подойдите, – прогрохотал он.

Ярик приблизился к зверю и тот попросил:

– Приложите руку к металлическому кругу в центре…

Наследник престола попробовал дотянуться до заветного кружочка и даже допрыгнуть – не вышло! Тогда шуршик аккуратно приподнял королевича, дабы пальцы его коснулись отполированной до блеска поверхности. В следующее мгновение мордочки и лица остальных присутствующих единовременно вытянулись: голубоватое сияние прокатилось от центра к периферии, и дверь немедленно исчезла, открыв перед гостями глубокую чёрную нору, где, на этот раз гигантских фигур не оказалось. Напротив, вдоль сводчатых стен тянулись запечатанные гербами ниши. Пройдя залу, процессия, остановилась возле одной из самых крайних, и вожак стаи, приложив лапу к отшлифованному временем камню, загудел что-то на древнем наречии. Даже глаза его сотоварищей, округлились, ибо слова прозвучали престранные, совершенно незнакомые. Тут своды помещения задрожали, а камни раздвинулись, образуя просторное углубление. Тело самого маленького из самых маленьких перенесли в него, после чего было произнесено очередное заклинание, и тогда могила с грохотом захлопнулась, а на камне проявился древний герб, похожий на остальные.

– Это всё? – тихо поинтересовался Ярик. Погребение было совершенно не похоже на то, как хоронят своих родных люди.

– Почти, – отозвался чёрный гигант и добавил. – Я буду очень признателен, если вы, ваше высочество, коснётесь печати.

Ярик кивнул и, подойдя к нише, осторожно коснулся витиеватого рисунка, что засветился уже знакомым, но от того не менее загадочным сиянием. Следом, вспыхнули гербы остальных захоронений, после чего плиты под ногами угрожающе завибрировали. Шуршики и люди тут же отпрянули в сторону, ибо перед каждой могилой из земной тверди выросла гигантская фигура. В статуе, заслонившей нишу с почившим товарищем, стая узнала Крошку Пэка, что стоял, опустив главу и закрыв глаза. Теперь он не был мал ростом, а стал огромен, как остальные изваяния, только одежда, да шпага, воткнутая в расколотое сердце, лежащее у его топ, свидетельствовали, что ушёл он из этого мира совсем недавно.

Когда молчаливая процессия двинулась в обратный путь, Большой Бло задержался перед одним из каменных идолов и, соединившись с ним тумкой, утробно заурчал, прикрыв глаза. Откуда-то, словно бы из небытия, к его гудению присоединился второй низкий гул, пока голоса не сплелись в единое стройное пение, отчего у рыжиков трепетно ощетинилась шерсть на загривке, а по Маринке и Ярику забегали мурашки.

Весь остальной путь наверх вожак молчал, как и шуршики, королевич же и его спутница задумчиво размышляли обо всём сразу. Когда за спиной погас последний факел, и пёстрая компания вернулась в главную залу, чёрный гигант пригласил соратников за стол и мрачно сообщил, что в подземелье он поговорил с предками и новости у него не самые обнадёживающие.

– Ушедшие не верят в успешность нашего похода… – мрачно объявил он.

– А как же кольцо? – нарушила воцарившееся оцепенение трактирщица.

– Кольцо всегда выбирает сторону сильного, сказали они, – и шуршик тяжело поник ушами.

– Оно само определит того, к-кому царить, ну, а к-кому на дно… – позволил себе ещё раз процитировать древнюю центурию Тихий Тук.

– А что это меняет? – хмыкнул Лум. – Оно само всё решает…

– Кольцо, по-любому, или наше спасение, или погибель… – подхватил Глоб. – Даже если сейчас оно – наш союзник, когда пробьёт час битвы…

– Подождите! – вклинился в перепалку царевич. – Вы что же, решили сдаться, даже не ввязавшись в драку? Вы же шуршики! Вы же за любой кипиш! Или всё это ложь, и вы – не племя охотников, а обыкновенное стадо трусливых зайцев?!

В глазах шуршиков полыхнул огонь гневного протеста.

– Стоп! – Маринка решительно встала со своего стула. – Вот сейчас стоп! – и, сложив руки за спиной, она стала огибать стол и присутствующих по кругу. – Давайте оставим эмоции, горячие широкоросские парни, и попробуем разумно всё взвесить. Первое! Кольцо в данную минуту на нашей стороне. Верно?!

Все кивнули.

– Верно! Второе! Какая-то статуя нагудела, что наши шансы не велики? А ей-то откуда это известно? Силён крепкий духом, слаб бедный душою! Вы взгляните на их высочество! Ради любимой, он готов отдать свою жизнь. Так разве он струсит, столкнувшись нос к носу со своим врагом?

Рыжики, мрачно насупившись, покосились на королевича, который заметно смутился, не зная, куда деваться от насквозь высверливающих взоров.

– И, наконец, третье! Если вы не дадите бой, вам всё равно крышка…

– Крышка? – переспросил Глоб.

– Ну, в смысле, вы всё равно кони двинете…

– Куда? – озадачился Лум.

– Ну, в смысле… умрёте…

– К-как Пэк? – растерялся Тук.

– А какая разница? – и девица буквально нависла над Тихоней, уничтожая его испепеляющим взглядом, отчего тот съёжился и поник ушами. – По-любому… – тут она улыбнулась, смакуя услышанное от шуршиков выражение, которое сочла весьма презабавным, и повторила его: – По-любому, вас ждёт вот такая большая, чёрная и очень скверно пахнущая… ну вы понимаете…

– Прости, ты про кукузик? – вклинился Тихоня крайне деликатно.

– Про него родимого… – кивнула Маринка и, широко раскинув руки, завершила тираду4141
  Тира́да (фр. tirade от итал. tirata – вытягивание) – длинная фраза, отрывок речи, произносимые обычно в приподнятом тоне.


[Закрыть]: – Вас ждёт вот такенный кукузик, если вы не примете вызов канцлера и не ввяжитесь в драку, пусть даже шанс на благополучный исход будет один из тысячи! Так не стоит ли воспользоваться им, хотя бы для того, чтобы умереть свободными?!

Подвесив вопрос, эхом прокатившийся по притихшему залу, она присела за стол напротив вожака стаи и взглянула ему прямо в глаза. Последовала мучительно долгая пауза, пока гигант не прогрохотал низко и решительно:

– Один как все… – и два когтя его лапы легли на угол стола.

– И всё, как один, – поддержала лидера рыжая братия, воткнув в отполированные временем доски свои коготочки.

На что Ярик с облегчением выдохнул:

– И вот насчёт противоядия… Хотелось бы просто напомнить…

* * *

Было решено разделиться: Большой Бло, Ярик и Маринка отправятся варить противоядие, а Глоб, Лум и Тук спустятся во двор, дабы подготовить всё необходимое к походу. Следовало глянуть, что сталось с телегой, наверняка проржавевшей за годы простоя, собрать утепление, покормить «Снежку», благополучно вернувшуюся шестнадцать лет назад к своим похитителям и нашедшую у них заботу и ласку.

После долгих поисков имени для своей любимицы, Крошка Пэк однажды определился. Как-то волею случая, оказавшись в незнакомой деревеньке, он услышал селянку, читающую детишкам на ночь сказку о девочке, которую злая мачеха отправила в лес на погибель. Тогда, позабыв о цели своего похода, рыжий воришка настолько заслушался повествованием, что даже потерял счёт времени, но имя бедняжки благодатным зерном запало в девственное сознание ушастого зверька. На утро, беспощадно отбросив слишком пространное в его понимании «Бело-» он удовольствовался более ёмком: «Снежка». И хотя имя казалось великоватым, не в пример вековым традициям, где предпочтение отдавалось звучной краткости, для четвероногой подруги кличка оказалась приемлемой, да и сама лошадёнка приняла её и откликалась с благосклонностью.

Отворив ворота, рыжая троица не поверили глазам своим: вместо старенькой кобылки, потрёпанной временем, к ним обернулась молодая лошадка, резвая, как вольный ветер, готовая оставить за спиной не одну милю и даже не запыхаться.

– Снежка, это ты? – задохнулся от удивления Тук.

В ответ красотка грациозно взмахнула гривой и хитро заржала, а по ободку волоса прокатилось голубоватое свечение. Даже Лум, вспомнив относительную молодость, разразился короткой рифмой:

 
– А колечко наше – ух!
Так и замирает дух!
 

– Что ж, если вместо телеги нас поприветствует царская карета, я уже ничему не удивлюсь… – хмыкнул Глоб, деловито барабаня по округлому улюляку.

Шуршики отворили ворота древней мастерской, где к общему разочарованию вместо кареты всё-таки обнаружилась довольно ветхая телега. Тем не менее это всё ещё было рабочее средство передвижения, ибо путь в столицу предстоял не близкий, с лошадьми же до нынешней поры они задружились не сильно. Снежка в данном случае, не в счёт!

– Пожалуй, так мы далеко не уедем, растудыт их в тую, – философски заметил Лум.

– Нужно забубенить эти… как их там, дрючики ядрёные… – Глоб озадаченно поджал губы.

– Это называется «п-полозья»! – глубокомысленно заявил Тук, нанизывая на нос окуляры. – Долой к-колёсья, братва. Будем пришпандоривать п-полозья, стручок мне в бок!

Шуршики переглянулись и озорно хихикнули, деловито хлопнув лапа об лапу. Что ни говори, а оптимизма этим существам было не занимать!

* * *

Хитроумный механизм, испещрённый таинственными письменами, вдавливал в золочёную воронку пульсирующее сердце Халвуса. Отбрасывая гигантскую тень, Большой Бло на языке предтеч читал заклинание густым утробным басом, отчего Ярику и Маринке делалось не по себе, но они всячески крепились:

 
Суксуичилвянос сусумилравс
Сукусидзыто усидзмырг
Сусуибабраш субигнер
Смисардсипюп сумартсед
 

На этот раз письмена засветились зеленоватым оттенком, а не голубым, как ожидали принц и его спутница. Узкая щёлочка зрачков чёрного гиганта раздвинулась, превратив глаза в два белоснежных ничего не видящих бельма. Лёгкая лихорадка тела передала вибрацию окружающим колбочкам, палочкам, горшочкам и, наконец, стенам и потолку, с которого посыпалась древняя штукатурка. Сообразив, что настал нужный момент, Ярик взмахнул палочками и вдохновенно шандарахнул по барабанам, выстукивая ритм, о котором прежде они сговорились с вожаком стаи. Поначалу выходило неказисто, но он подсобрался, ведь от его действий зависела жизнь возлюбленной. Маринка тем временем подхватила специи и, волнуясь, чтобы ничего не перепутать, стала посыпать их в соответствующее отверстие, то и дело бросая взгляд на медовый отвар, что должен был быть добавлен в самую последнюю секундочку.

Спустя час дело было сделано. Последняя капля, аппетитно пахнущая мёдом, упала и растворилась в густой зеленоватой жидкости, над которой всё ещё клубились дурманящие испарения.

– Получилось? – тихо поинтересовался королевич у гиганта, когда глазницы его обрели прежнюю ясность.

Но Большой Бло только мрачно выдохнул, оставив людей пребывать в тревожной неопределённости. Тем не менее, пахнущая неведомым, субстанция перекочевала в пузатый флакончик, который был немедленно закупорен и припрятан их высочеством на груди до лучших времён.

Когда компания выбралась из магических казематов на свет, сумерки уже сгустились над древними башнями замка. Будучи запряженной в отменно смазанную телегу, Снежка в нетерпении ковыряла копытом мощёную твердь, ожидая мгновения опробовать вернувшуюся к ней былую лёгкость, однако, увидев, сколько пассажиров намеревается пристроиться на её крепкую шею, недовольно заржала. Большой Бло, успокаивающе погладил её по завибрировавшей от удовольствия холке и пообещал пойти рядом. Коняшка многозначительно повела ухом и, выразительно заглянув шуршику в глаза, благодарно фыркнула.

Гигантские ворота за́мка распахнулись с протяжным стоном, и лошади, привязанные на мосту и откровенно заскучавшие, приосанились, завидев своих хозяев. Одно немедленно озадачило наследника престола: как такой компанией, да ещё с телегой в придачу, они пройдут сквозь плотную стену леса? Можно было бы предположить, что деревья приветствующе расступятся, но всем известно, чудеса случаются только в сказках, если, конечно, у шуршиков на этот случай не припасена эдакая секретная магическая заготовина. С них ведь станется! Проехать же по узенькой тропинке над краем пропасти, что они протоптали с Маринкой по́утру, представлялось делом в высшей степени небезопасным. И если раньше, охваченный отчаянием, Ярик плевать хотел на какие бы то ни было риски, то теперь, вместе с призрачной надеждой на спасение любимой, вернулись и естественные страхи.

А тут ещё и Чернушка нарисовалась. В свете последних событий о ней даже позабыли. Что и говорить, когда за изрядно поредевшим хвостом остались целых шестнадцать лет – срок для курочки более чем немалый! Но так как стая успела основательно прикипеть к красотке, стряпать из неё супчик не стали, напротив, отвели скромную каморочку в одной из башен замка, где Тихоня смастерил уютное гнёздышко, и куда по очереди наведывались каждый из рыжиков, принося с собой всякие вкусности! Гнездо своё поклонница охотников на человеческие сердца не покидала последние два года, яиц не несла, да и на один глазик успела ослепнуть. Но, по-видимому, колечко отменно знало своё дело, потому что после всполоха, прокатившегося по за́мку живительной волной, к гордой птице вернулась вдруг прежняя силушка, укрепившая лапки и умножившая слух. Обновившись пером, она покинула место своего затворничества, более того, теперь с упрёком взирала на ушастых собратьев обеими зенками4242
  Зенки – тоже, что глаза.


[Закрыть], в которых читался вопрос: куда это вы так когти навострили и без меня?

– Чернушка? – немало удивился Тук.

И шуршики переглянулись.

– Как это она тут оказалась? – подхватил Глоб удивление товарища.

А Лум даже в лапы хлопнул от восторга:

– Не курица, а сорвитумка какая-то!

Тихоня приблизился к боевой подруге и опустился перед нею на корточки:

– А ты н-неплохо выглядишь! Смотри, к-какая красавица с-стала!

Птичка благодарно ткнулась в хозяйскую штанину, и тогда великий истребитель разбойников сказал, как можно проникновеннее:

– Прости, что не берём с с-собой. Там, к-куда мы отправляемся, будет к-крайне опасно, а дело, что собираемся сделать, к-крайне важно.

– Квок, – отозвалась Чернушка.

– Что за дело? – вздохнул любитель древних манускриптов тяжело. – Так в двух с-словах и не с-скажешь…

– Квок! – вытянула птичка шею и вновь втянула в перья.

– К-коротко? Если к-коротко, то отправляемся с-спасать мир.

– Квок! – снова буркнула подруга.

– Потому что ты уже с-старенькая. И я… И мы будем за тебя п-переживать…

– Квок! – возмутилась отважная бестия.

Тогда рядом остановился Глоб и, тоже присев, погладил преобразившуюся подругу:

– Тук прав. Тебе будет с нами трудно. Да, выглядишь ты молодцом, но годы всё равно никуда не денешь… Но ты же умная птичка, ты знаешь, где и что у нас хранится, значит, голодной не останешься.

– А нам будет радостно при мысли, что кто-то ждёт нас дома… – добавил Лум, остановившись по другую сторону от умудрённого знаниями собрата.

– Договорились? – подытожил Тук.

– Квок! – ответила Чернушка.

И все захохотали.

– А что происходит? – поинтересовался Ярик у Большого Бло.

И тот коротко поведал людям историю дружбы между курочкой и его рыжей стаей. Королевич и трактирщица слушали вожака с улыбкой, не веря, что всё рассказываемое правда, а после только плечами пожали, согласившись, что в мире всегда есть место чудно́му, даже дружбе шуршика и самой обыкновенной несушки.

– Ты главное дождись нас, – Тихоня бережно взял подружку на лапы. – Ибо сказано в «Кодексе»: «Коли за спиной остаётся ожидающий возвращения, дорога в неизведанное становится легче!»

Чернушку перенесли во двор. Она грустно, но довольно стоически приняла неизбежное расставание и даже кудахтнула что-то напутственное, искренне пожелав ушастым разгильдяям одолеть всех букак и, уверенно стоя на обеих лапках, долго посматривала вслед то одним, то другим глазом, пока ворота за́мка не захлопнулись на́глухо.

Достигнув противоположного края пропасти, Большой Бло раскинул в стороны обе лапы, и размаху его конечностей хватило, чтобы возложить их на верхушки колонн, к которым цепями крепилась массивная переправа. А дальше произошло невероятное: столбы были вдавлены в твердь, подобно рычагам, с верхушек вековых елей и сосен осыпался снег, а в небо с криками взметнулась дикая птица. Обернувшись, Ярик с Иринкой увидели, как мост стал медленно втягиваться, но не внутрь замка, как сделал бы любой, уважающий себя гений инженерной мысли, а наоборот начал отдаляться от входа, углубляясь в вымороженный берег, отчего люди и шуршики заторопились покинуть переправу, дабы не свалиться в ледяную бездну. Вскоре мост исчез совершенно, слившись с отвесной стеной. Тогда вожак стаи второй раз нажал на колонны, и те полностью погрузились в земную твердыню. На этот раз пришёл в движение лес, будто бы под ним разворачивалось гигантское колесо, пока дорога, что привела к за́мку царевича и трактирщицу, не показалась из-за поворота, поднимая снежные завихрения.

– Ну, что, браты, – тихо и на редкость сурово молвил Лум, раздумывая над надвигающимся. – Отшлёпаем нечестивые кукузики букак кровожадных добра не ведающих?

– Разгоним мрак над родною землицею, – не менее сурово подхватил Глоб, – дабы силам тьмы неповадно было!

– И да не устрашатся воины света тьмы, глаз выкалывающей… – кивнул Тук.

– Это откуда? – с нескрываемым любопытством поинтересовалась Маринка.

– Ниоткуда. Из тумки из моей, – не без гордости ответствовал истребитель разбойников.

– А что, мне нравится! И в самом деле, чем мы не «войны света»! – вклинился королевич, вдохновлённый словами рыжей троицы.

Но шуршики осуждающе взглянули на наследника престола, и тот почувствовал откровенную неловкость, как-то разом навалившуюся на него.

– Что? – не понял он и даже развел руками, обращаясь к Маринке с немым вопросом: «Что не так?»

Но тут дорога остановилась прямо перед отрядом и чёрный гигант рявкнул:

– В путь!

Подхватив Снежку под уздцы, он шагнул в просвет меж деревьев. Телега с шуршиками скрипнула полозьями и двинулась следом, исчезая в потревоженной дрёме векового леса.

– У шуршиков есть такая традиция, – пояснила трактирщица, – перед любым ответственным делом высказаться эпично, чтобы потомки, прочитав о свершениях былого, испытали гордость за отважных предков.

– Они что же, ещё и записывают за собой?

– А как же! Это же история рода! Если жизнь стаи полна приключений и в особенности побед, а живущий ныне шуршик ещё и преумножил великие деяния, под началом вожака стаи могут объединиться менее удачливые соплеменники и тогда, возможно, возникнет целое государство…

– Что-то стая Большого Бло не так уж велика. Неужели никто не хочет встать под его начало?

– Кто знает, сколько соплеменников его полегло смерть храбрых… Вспомни лабиринт галерей, что мы прошли, прежде чем простились с погибшим отщепенцем… – Маринка запрыгнула в седло и, пришпорив лошадь, устремилась за рыжей братвой.

Ярик призадумался над сказанным, но вскоре взбодрился и поспешил следом, а догнав Маринку, вновь поинтересовался:

– А я-то что не так сделал?

– А ты им всю малину испортил. Ты же не шуршик! Как говорится, не по Сеньке шапка…

– Заботай меня комар! – пожал королевич плечами. – Как всё сложно!

– А у нас, у людей, думаешь проще? Сколько знаю этих ушастых троглодитов, а всё равно не перестаю им удивляться!

Чаща за спиной вновь застонала и заволновалась, придя в движение. Ярик обернулся, с восхищением наблюдая за тем, как хитроумный механизм скрывает за́мок и дорогу к нему от случайного путника.

Самовоспламеняющиеся факела подземелий, поворачивающийся лес, чудо-кольцо… Чего ещё можно было ожидать от новых знакомых? – юноша боялся даже помыслить об этом! Однако желание «снюхаться» со столь таинственными существами поближе и расспросить обо всех диковинах с пристрастием, возвращали их высочество из бездны отчаяния в лоно жизни. Вскоре, неведомо откуда, пришла уверенность, что случившееся с ним и его возлюбленной, вовсе не случайно!

«Что, если Большой Бло прав, полагая, что за всем происходящим скрывается промысел божий? – размышлял юный отрок, покачиваясь в седле. – Пусть скрытый от понимания, но – что за беда! Если же это, и в самом деле, судьба, то её, как напутствовал учитель фехтования, мы кроим сами, а это – главное!»

И тут уж ни убавить, ни прибавить!