Текст книги "Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги"

глава 37

Дело было сделано. Пришла пора расставаться. Как не грустно, но ничто в этом мире, сотканном из желаний, устремлений, противоречий и компромиссов не вечно. Увлекательные приключения, неожиданным образом перемешавшие судьбы людей и шуршиков, закончились. Безусловно, героев этой истории ещё будут поджидать нежданные превратности судьбы, но случатся они потом, некоторое время спустя. Нынче же им выпала честь дожидаться заветного часа, попрятавшись по углам, пока кто-то, может быть не очень опытный, но чрезвычайно увлечённый не возьмёт в руку перо и не напишет первое вступительное слово к новой книге захватывающих похождений. Мы же начнём потихоньку прощаться с нашими друзьями…

* * *

Несмотря на всю горечь потерь, каждый получил желаемое: люди – мир, любовь и благоденствие, шуршики – кольцо и равновесие пошатнувшейся вселенной. Не так уж мало, несмотря на невосполнимые потери!

Провожая отважную пятёрку, царствующая чета взяла со зверьков слово, что они не забудут о новых друзьях и непременно заглянут в гости. Прям так и сказали:

– Через месяц ждём вас на бракосочетание нашего сына и воспитанницы!

Рыжики воспряли носами и оживились, ибо потешить чрево дармовыми яствами, да ещё по приглашению царствующей семьи любой большеух был бы не прочь, черно-бурые же родственники – Большой Бло и Маленький – лишь обменялись соответствующими взглядами, ибо усвоили со всей ясностью: «Кодекс» подобных оказий не одобряет, топать же супротив прописных истин после вышеописанных событий ни у того, ни у другого желания более не возникало. И всё же вежливости и воспитания им тоже было не занимать.

– Благодарим за приглашение… – кивнул брат меньшой, довольно весело, с эдакой лукавой хитрецо́й во взгляде.

– Мы подумаем над этим… – подхватил старший с угрюмой многозначительностью. И хотя после он даже попытался улыбнуться, из-за шрама, рассекшего морду много столетий назад, вышло это страшновато и даже двусмысленно.

Тем не менее спустя месяц рыжая троица отщепенцев исполнила обещанное, наведавшись на великий праздник, как водится, тайно, ибо зачем человекам знать об их врождённой способности быть малозаметными даже средь бела дня.

День бракосочетания юного принца и его возлюбленной выдался на редкость солнечным. Пожалуй, даже самым солнечным из самых солнечных! Да и сама свадьба – чего греха таить! – вышла преотменной, ибо счастье и всеобщее ликование морской волной накрыли столицу, наполняя сердца Мирославль-градовцев небывалым воодушевлением. Что уж тут попишешь, коли молва об отваге шестнадцатилетнего паренька прокатилась по Широкороссии, обрастая фантастическими подробностями и прочими небылицами, пока не вернулась в столицу холодящей кровь легендой о величайшей битве добра со злом за простое человеческое счастье.

В тот вечер шуршикики сидели на крыше королевского дворца и с улыбкой разглядывали снующих внизу крохотных человеков, что ели и пили, танцевали и пели, целовались и мерились силушкой, одним словом, отдыхали душой и телом на праздновании великого события, именуемого «свадьбой»! Вволю набив улюляки всяческими вкусностями, что были с непревзойдённым мастерством похищены с накрытых столов, Неве́ра Лум, Тихий Тук и Толстина́ Глоб грелись теперь в лучах неспешно закатывающегося солнышка и, то и дело, не без удовольствия поикивали.

Подарок от стаи вольных охотников для брачующихся был подброшен ещё по́утру, с приложенной записочкой, в которой от морд Большого и Маленького Бло передавались поздравления, а также дарились маленькие колечки, как две капли воды, похожие на знаменитое «Кольцо шуршиков». О чудодейственной его силе по столице бродили легенды, хотя поверить в столь немыслимое простые смертные отказывали категорически. Сам подарок, ко всеобщему удивлению, настолько впечатлил молодожёнов, что немедля ни секунды, они заменили золотые кольца на, казалось бы, фу-какую-безвкусицу! Когда же митрополит Широкороссии объявил Ярика и Иринку мужем и женой, и те, наконец, нанизали оловянные безделушки на пальчики друг друга, под всеобщий вздох удивления по ободкам пустяковейших железяк прокатился всполох такой невероятно ослепительной красоты, что некоторые из присутствующих на церемонии дам попадали в обмороки от зависти. Мужчины едва успели их подхватить, даже не захлопнув удивлённые рты. При этом одежды влюблённых осветилось столь неземным и призрачно-фантастическим сиянием, что многие ещё и дар речи утратили. Ляля же, поддерживающая фату невесты, как водится, не удержалась от того, чтобы не выразиться особенно красноречиво:

– Фигасе, зачётная ботвень распупындрилась!

Однако тут же спохватилась, увидев большие глаза митрополита, и поспешила поправить себя:

– Помню! Девочки не выражаются!

Возможно, на этом слухи и россказни о небывальщине поисчерпали бы себя, если бы у тех, кто в тот момент находился в соборе святых Петра и Павла и всё ещё был в ладах с рассудком не стали прямо на глазах затягиваться раны и ссадины от пережитого в смутные дни. К сожалению, глубоким шрамам излечиться не удалось, но и маленькое чудо гостей впечатлило и весьма.

– Это шуршики, – улыбнулся королевич, до глубины души растроганный сюрпризом.

– Они, – кивнула Иринка, гладя волосы любимого, из которых на глазах уходила проявившаяся кое-где седина.

Рыжики же, устроив эдакий нежданчик, с чувством выполненного долга и довольными мордасами, теперь, щурясь, поглядывали на Солнце, и по всему было видно, помыслы их одолевали самые разнообразные. пнующих внизу маленьких человечков. зглядывая их незаметно укрепившейся дружбы,

дня, льное осуждениеулыбку на их мордах. веселая ч

– Интересно, – нарушил тишину Лум, раскусывая скорлупу ореха, – как это: быть человеком? Я уже и забыл…

– Можно подумать, ты когда-нибудь помнил, – усмехнулся Глоб, почёсывая округлый улюляк.

– А ведь когда-то мы были, как они… Даже не знаю, плюс это или минус.

– Мы бы н-не протянули б так долго, если бы н-не стали теми, кто есть сейчас. Так что по любому – плюс! – мудро заикнулся Тук.

– Да-да, всё так. В одном, пожалуй, им можно позавидовать… – растёкся туманной неопределённостью Неве́ра.

– В чём это? – покосились на него сотоварищи.

– У них есть противоположности, с которыми можно, например, потанцевать, а у нас нет… И это определённо – минус.

– Ну, хочешь я с тобой потанцую… – парировал Глоб, как ни в чём не бывало, и тут же смекнул, что дал маху, ибо Неве́ра и Тихоня настолько выразительно смерили взглядом поварских дел мастера, что он невольно опустил уши и только тумкой покачал: – Согласен…

– Фу-ууу! – хором протянули троица и тут же расхохотались, пока реальность вновь не накрыла её безмятежной тишиной.

Тени становились длиннее, небо всё увереннее раскрашивалось красками заката и минутка, когда ушастым головорезам придётся отправиться в родные пределы приближалось со всей неотвратимостью.

– Интересно, каким я был в прошлой жизни типо-человека? – вновь нарушил благостность Лум.

На что Глоб, только коротко хмыкнул:

– Могу заверить, человековского в тебе было мало…

– Так-то да… Но разве не любопытно, кем ты был, например, каким был…

– Какая разница, кем и каким. Важно, кем мы стали!

– Хватит уже пустос-словием мериться. Вы лучше взгляните, к-как к-красиво у них получается, – заворожено пробубнил Тук, разглядывая танцующих на лужайке и поглаживая Чернушку, которая, стоило соплеменникам возвернуться в родимый за́мок, наполнилась таким неописуемым счастьем, и так долго и радостно кудахтала, не отходя от любимого хозяина ни на шаг, что очень разнервировало неведомо откуда нарисовавшегося в отсутствии рыжего племени тощего и заметно потрёпанного в поединках петуха.

Ах, да, вы же не знаете! Пока стая отсутствовала, спасая королевство, у Чернушки появился ухажёр! Откуда он взялся, и как его занесло в столь дикие края, история умалчивает, да и не так уж это важно. Интересно другое! Когда отряд прошёл сквозь главные ворота родового логова, их встретила не только гордая чёрная птица, но и крепыш с надорванным местами гребешком, безобразно худой и дерзкий, аки вошь. Рыжики ему очень удивились, даже растерялись поначалу, ибо отваги в тощем суповом наборе было на десятерых, но защищать разбежавшийся по укрытиям выводок цыплят он был намерен самым решительным образом. Однако тут в дело вмешалась его подруга, которая по-птичьи, но вполне доходчиво объяснила отцу семейства, что в за́мок вернулись хозяева и, подбежав к Тихоне, преданно плюхнулась на его запылённый топ. Тук поднял старушку на лапы, и она отозвалась ему довольным квохтаньем. Именно потому рыжая свора и прихватила её нынче на королевскую свадьбу, ибо поняла, что с каждым заходом Солнца крылатая бестия становится всё более и более своей с той лишь разницей, что вместо шерсти изрядно утыкана перьями. Дерзкого, но довольно плодовитого дохляка, шуршики окрестили «Бро». И тот довольно скоро стал откликаться на прозвище, хотя и поглядывал на рыжего книгочея с ревнивой враждебностью.

– Слушайте, а среди шуршиков есть шуршихи? – вдруг разразился Глоб философским размышлением, безмятежно разглядывая клонящееся к горизонту Солнце.

Неве́ра тут же воспрял носом, призадумался и тяжеловесно кивнул:

 
– Шуршихи? Да, было б забавненько!
И хвостик, и глазки, чтоб – ух!
Тогда б расшуршались мы славненько!
Закинем Бло темку, братух?
 

– Лучше н-не продолжай, Лум, – недовольно покачал тумкой Тихоня. – Шестнадцать лет н-назад дозакидывались! И чем к-кончилось?

– И всё-таки, – пуще прежнего засомневался Толстина́. – Не может такого быть, чтоб у шуршиков не было шурших! Как-то вот… – его лапы произвели фертикультяпистую манипуляцию и выразительно хлопнулись друг о друга, – странноватенько это… А?

– Не может, – со знанием дела согласился Лум, расправляя косую сажень плечей.

Тук не без сомнений хотел было поддакнуть товарищам, но получилось неказисто:

– Н-н-н… Должны быть… Я так… думаю…

И мысль эта, невзирая на очевидные минусы, в тот вечер основательно запала в ищущие приключений тумки, а в дальнейшем определило многое в жизни неунывающей пятёрки.

* * *

Однажды вечером, вскоре после того, как Ляле была прочитана очередная сказочка, и кроха благополучно уснула, уложив голову на колени Маринке, осторожно постучав, в комнату заглянул Ваня.

– Марин? Мне сказали, вы искали меня…

– Да, Вань. Заходи… – девушка-богатырь осторожно перенесла малышку на кровать и, усадив подростка рядышком, шепотом объявила: – На днях я собираюсь отправиться домой.

– Как домой? – растерялся подросток. – А как же Ляля? Я? Мы? Пална так привыкла к вам. И вообще, она же не уснёт без ваших сказок! Я-то их вообще не знаю…

– Ну, сказки – дело наживное. Нужно просто полюбить читать книжки. У нас дома их, кстати, ого-го как много, причём с картинками и даже из разных стран.

– В других странах тоже есть сказки?

– Конечно. Причём очень необычные. И если вы с Красной шапочкой…

Маринка не договорила, потому что паренёк на этих словах коротко хмыкнул и заулыбался.

– Чего?

– Пална не любит, когда я называю её Красной шапочкой. А по мне так очень даже звучит.

– По мне – тоже. Так вот, если вдруг захотите поехать к нам в гости, я тебе дам почитать. Это очень увлекательное занятие. Ты же умеешь читать?

– Если честно, не очень. Отец хотел сделать из меня охотника, во́йна… Тут не до книжек. Главное, чтобы глаз был зо́рок, а рука твёрдой…

– Понимаю… Но мне думается, всё это можно прекрасно совмещать. Вот мы с папкой и читаем, и стреляем, причём и то, и другое делаем очень даже убедительно.

Возникла неуверенная пауза. Оба посмотрели на кроху, что спала, отвернувшись к стене. За окном надрывался сверчок. Всё это напомнило обоим, что расставания неизбежны, пока Ваня не нарушил тишину.

– Значит, мы больше не увидимся?

– Почему? Увидимся. Будем приезжать в гости. После всего, что нам довелось пережить, разве может быть иначе! Да и ваши родители, наверное, уже соскучились по вам…

– Родители Ляльки погибли…

– Ты уверен?

Тут Ваня нахмурился, став совершенно серьёзным, взял долгую паузу, прежде чем начать рассказ, от которого у трактирщицы защемило сердце.

– Это случилось накануне войны. Прошёл слух, что в лесу появилось чудовище, чем-то похожее на волка, но не волк и не медведь, а невесть что… Стали пропадать люди. Вот мы с отцом и отправились на охоту…

Ляля в постели заворочалась. И Маринка знаком показала Ване, чтобы взял паузу, затем поманила за собой, и они покинули комнату, аккуратно притворив дверь.

Стараясь не шуметь, ибо в засыпающем за́мке любой неосторожный шаг отзывался гулким эхом, полуночники, не торопясь, спустились в сад к беседке, той самой, где случилось долгожданное свидание Иринки и Ярослава после долгой разлуки. Но пока спускались, Ваня шёпотом, но с нескрываемым возбуждением, уже рассказывал трактирщице страшную историю их знакомства с Красной шапочкой.

– Мы три дня скитались по лесу, и всё безрезультатно – даже намёка на чудовище не встретили. Решили уже, повернуть обратно и вдруг наткнулись на дровосека. Он лежал на берегу ручья, и голова его была опущена в воду. Сперва подумали даже, что человек захотел освежиться. Но когда подошли ближе, поняли: дело плохо. Кровь всё ещё покидала тело, смешиваясь с водой ручья, а значит, беда случилась буквально вот-вот… Когда же перевернули мертвеца, стало и вовсе не по себе! Кто-то выгрыз из груди несчастного сердце. Представляете? А ещё… – Ваня остановился, отворив дверь в сад, и на лице его отобразилась вся буря чувств, однажды пережитого, – мы узнали погибшего. Это был отец Ляли.

Маринка сочувствующе погладила плечо подростка, и они продолжили путь к беседке, разговаривая всё так же вполголоса.

– Их семейство жило в лесу и частенько наведывалось к нам в селение за всем необходимым. «Это оно…» – сказал тогда отец. «Чудовище?» – догадался я. И услышал только короткое: «Да…» Посоветовав быть особенно внимательным и осторожным, батя тут же ускорил шаг. Я едва поспевал за ним… Осмотрев берег ручья, мы заметили, наконец, следы убийцы и, не сговариваясь, устремились вдогонку. Пришлось основательно попотеть, так как напавший на дровосека следов почти не оставлял. Как такое могло быть? – не понятно, но я видел это собственными глазами. Честно-честно!

– Я верю тебе, верю… – кивнула девушка-богатырь, нахмурившись.

– Так и вышли к домику в лесу, причём как раз в тот момент, когда мама кричала нашей крохе: «Беги, Ляля!»

– Да-да, – кивнула Маринка. – Она рассказывала про этот сон.

– К сожалению, это не сон. Сквозь деревья нам было видно, как гигантское чудовище расправляется с её мамой, как, вырвав из груди сердце и сожрав его, оно бросилось на Ляльку. Мы едва успели вскинуть мушкеты, чтобы отправить пули точно в лоб зверя. А сама Ляля упала тогда без чувств!

– Это был гвирдум?

– Да. Хотя тогда мы и зверя-то такого не знали, не то, что названия. А он всей своей тушей налетел на неё и сбил с ног. Представляете? А главное: оно выгрызало сердца! Не просто убивало, а прям… – Ваня запнулся, переводя дух, словно бы заново переживал случившееся.

Трактирщица кивнула, ощущая, как в груди всё начинает болеть за отважную девочку. Справившись с чувствами, мальчишка присел на скамеечку беседки, а Маринка опустилась рядом. Ветер неспешно шуршал верхушками деревьев, а полуночники всё молчали, размышляя каждый о своём, пока парнишка не заговорил вновь.

– Мы подумали даже, что и она не выжила. Но это же Лялька. Она у нас боец! Хотя вытащить её из-под гигантской туши нам удалось не сразу. Я так думаю, от случившегося ужаса, она и забыла, о приключившемся… Только теперь я не знаю, как нашей Красной шапочке, обо всём этом рассказать. Одно успокаивает, она думает, что это сны, а не чёртова реальность… Вот так Лялька и оказалась в нашей семье…

– А где твой отец, Вань?

– Не знаю… Понимая, что времена надвигаются страшные, почти всё селение решило укрыться за крепостными стенами столицы. Мужчины отправились защищать город, а мы, дети, посовещались тогда и решили, что сидеть и ждать, сложив ручки, своей участи – плохой выбор, и пошли к их величеству, чтобы от нас тоже была хоть какая-то польза. Тогда-то вашему кузену и приказали присматривать за нами. Он и увёл нас из города подземным ходом… когда всё было кончено. Приказ был такой. А что ещё оставалось? Мы ведь пообещали королю во всём его слушаться. Дисциплина. Это ведь очень важно, да?

– Да… Теперь понимаю, почему вы с Лялькой сутки напролёт помогали похоронной команде. Ты нашёл отца?

Ваня в ответ только отрицательно покачал головой.

– Как думаете, он ведь давно бы уже вернулся и нашёл нас с Лялькой. А?

– Не знаю, Вань. Говорят, надежда умирает последней… Мой кузен с детьми тоже до сих пор не вернулся. Но пока есть надежда, я не стану думать худого.

– Я тоже тогда не буду терять надежду…

– И это правильно, дружище… – улыбнулась Маринка. И тут в ней словно бы что-то щёлкнуло, а перешедшая от отца склонность к анализу, ловко разрисовало в голове ситуацию: – Послушай, если твоего отца никто не видел среди павших и, если предположить, что он жив и здоров. Куда бы он отправился? Нечисти в столице было пруд пруди. Стало быть, в городе искать вас смысла точно не имело. Логично предположить, что детей могли бы вывести из города. Ты сам сказал, что отец твой охотник, а значит следы читать умеет… И какой отсюда вывод?

– Хм, – призадумался подросток. – Он бы стал искать наши стоянки…

– И куда они привели бы?

– К вашему отцу?

– Эх, ты, балда! Это же элементарно, дружище! Поедите с Лялькой к нам в гости?

И тут Ваня впервые улыбнулся, а в глазах его затеплился огонёк почти угасшей надежды.

* * *

Пока же налаживалась жизнь не только у Иринки и Ярика, Вани и Ляли, Ольги и Владислава. Вскоре после бракосочетания их высочества даже у принцессы Леи замаячила на горизонте помолвка.

Дабы дочь не проливала слёзы вёдрами, рискуя прослыть «Несмеяной»6363
  Царевна Несмеяна – персонаж русских сказок из сборника Александра Афанасьева «Народные русские сказки».


[Закрыть], королева Марго – нашла ей вполне сносную партию! Ни одно гадание не обещало в данном союзе ничего предосудительного, кроме достойной светской жизни, а также расширения границ королевства, ибо жених оказался наследником сопредельного государства, расположенного несколько западнее Широкороссии. Однако же, когда Лее в ночь гадания выпал крестовый валет, померанская ведьма смекнула на раз: государство зятя непременно рухнет к её ногам, а стало быть, слава Померании приумножится! Да не будь она королевой Марго! Собственно, так и случится, но случится в дальнейшем. Пока же юная принцесса стояла на табурете, разглядывала себя в зеркало, и капризные губки её брезгливо куксились. Две служанки порхали вокруг, аки бабочки, облачая невесту в белоснежное платье, стараясь искренне угодить королеве-матери, стоящей в стороне и придирчиво разглядывающей дочь.

Принцесса же капризничала:

– Мама, как ты не можешь понять?! Я не желаю Ричарда! Моя мечта – Ярослав!

– Он тебе не пара! Он женат! – ответствовала Марго крайне сухо, ибо даже самые последние эмоции по вразумлению рыжей ди́тятки у неё исчерпались.

– И что? Жена – не стена, подвинется!

– Это ещё откуда взялось в твоей голове?

– Так все говорят, мамочка!

На что правительница Померании только сокрушённо вздохнула:

– Вот говорила я тебе, книжки читать, а ты?

– А что там может быть написано в этих твоих книжках?!

– Ну, например, что на чужом несчастье своего счастья не построишь… Что насильно мил не будешь…

– Но он такой мужественный, такой сильный, ма! – стонала девица. – Наконец, он победил монстру! И ещё… он такой соблазнительный.

– Для девочки твоих лет разговоры о соблазнительности преждевременны, – сухо парировала королева-мать. – Не вертись и не капризничай!

– Но мама! Ты выдаёшь меня замуж, и не хочешь поговорить со мной о соблазнительности?

– Придёт время, и ты сама обо всём узнаешь, – ответствовала крайне утомлённая женщина, которая, прекрасно справляясь с целым королевством, никак не могла сладить с родной кровинушкой. Ей не понравилось, как был затянут корсет, и она со сталью в голосе отчитала портних: – Крепче, крепче! Я хочу видеть талию, а не её подобие!

– Откуда? – запальчиво воскликнула дочь.

– Что откуда? – не поняла колдунья.

– Откуда я узнаю о соблазнении?

Марго очень захотелось, чтоб в эту самую секунду прогремел гром и сверкнула молния, но она подавила неуёмную тягу к разрушению, согласившись с тем, что ей, и в самом деле, следовало бы поговорить с рыжей капризулей о делах щекотливого характера, но при всей своей бесшабашности, тема эта заставляла несчастную краснеть, вызывая жутчайшую неловкость.

– Ничего, – отмахнулась она. – Кроликов заведёшь.

В ответ Лея запрокинула голову и разочарованно простонала:

– Боже, мама! Я не хочу кроликов! Я хочу Ярика!

Детские капризы в конец осточертели, и померанская ведьма наотмашь шлёпнула родимую кровинушку по округлому филе, заявив со всей суровостью:

– Принц Ричард – прекрасный выбор! Разве что конопат. Но так ведь и ты – не брюнетка!

– Ага, – всхлипнула дочь, ибо попа под платьем буквально запылала, – вот и будем все рыжие…

На этих словах, стукнув в дверь трижды и испросив позволения войти, в горницу вплыл дворецкий и объявил громогласно:

– Прибыл принц Ричард, ваше величество!

Марго кивнула и бросила шмыгающей носом ди́тятке:

– Я иду встречать их высочество. Остальное доделаешь сама. Ты уже не маленькая…

С этими словами она покинула комнату дочери, которая, отмахнувшись от служанок, тут же спрыгнула с табурета. Открыв комодик, рыжая бестия выудила на свет маленькую записочку, надушенную духами и явно приправленную любовным приворотом, которую привязала затем к ножке сизого голубка, коего выпустила в окно со словами:

– Вот тебе, широкоросский сердцеед! Это будет моей маленькой местью. Всё-таки я – дочь колдуньи!