Текст книги "Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги"

* * *

– Что ещё за кольцо? – проревел бывший тайный советник, недовольно перебирая когтями по столу.

Ярик бросил взгляд на Маринку, что была не менее озадачена сложившейся ситуацией, однако, что-то прикинув, решительно согласилась с Большим Бло и коротко кивнула:

– Ход за вами, ваше высочество… Разве не за этим мы пришли сюда?

Смекнув, что устраивать разборки с шуршиками минутка, и в самом деле, не самая подходящая, принц медленно выступил вперёд, распахнул полушубок и решительно рванул ворот рубахи, в тайне надеясь, что свершится какое-нибудь чудо и поединка посчастливится избежать. Волна света прокатилась по приёмной зале и устремилась дальше, вглубь королевских пенатов, возвращая к жизни мелкую живность, сметая наслоения грязи и очищая воздух от смрадной духоты, но – и только! На глазах у монстра, лежащая кверху лапками, муха ожила и, жужжанув пару раз, с трудом перевернулась на лапки. Сил, чтобы взлететь, не оказалось, потому она медленно поползла по столу к луже, оставшейся после кровавой пирушки, но была равнодушно прихлопнута лапой бывшего тайного советника, который, оценив произошедшие перемены, только коротко хмыкнул. По всему было видно, колечко не сильно впечатлило его своей магией. Зато он внимательно просверлил королевича взглядом, всё так же постукивая царапками по истёртым доскам столешницы, пытаясь понять, что за мальчишка перед ним и почему чёрный шуршик выставил его перед собою? И тут, то ли кольцо тому виной, то ли то, что канцлер умудрился вставить в собственную грудь сердце короля, только память внезапно вычленила из тьмы забвения лицо королевского отпрыска и живо напомнила дела дней минувших. Морда чудовища просветлела, если, конечно, о ней возможно было бы так выразиться, Будраш всплеснул лапами и воскликнул довольно радушно:

– Ну, конечно! А я-то думаю… Ярик?! Верно?! Ты живой, мальчик мой! – и его волосатая конечность хищно потянулась в сторону их высочества, угрожающе размахивая длинным острым когтем. – Ай, как не хорошо убегать из дома без спросу, проказник вы эдакий! Отдай-ка колечко, дорогой. Иначе с твоей мамой я поступлю так же, как с папой: заберу жизнь! Между прочим, сердце твоего батюшки теперь бьётся в моей груди!

Принц заметно переменился в лице. Неужели отец мёртв?! Его подбородок дрогнул от боли, что немедленно сковала сердце. Канцлер же, победоносно скривил морду:

– Да-да, дорогой. Выходит, мы с тобой почти что родственники. Отдай дяде колечко, будь так добр…

Ярик запахнул ворот рубахи и, сняв полушубок, ибо тот только стеснял движения, неуверенно обнажил шпагу, а затем вымолвил, прилагая чудовищные усилия, чтобы голос не дрогнул и не выдал происходящего с ним:

– Чтобы заполучить кольцо, тебе придётся вырвать сердце и у меня. Иначе ты никогда его не получишь!

Издав утробное рычание, канцлер грузно поднялся и, уничтожая мальчишку взглядом, прорычал довольно миролюбиво, но от того ещё более пугающе:

– Хорошо. Что может быть проще…

Королевич бросил тревожный взгляд на Большого Бло, ища хоть какой-то поддержки, однако, зверь даже бровью не повёл, безмолвно взирая на отпрыска королевской фамилии с высоты своего роста, и не было понятно, волнует его исход предстоящего поединка или нет. Более того, сделав шаг назад, он беспардонно оставил их высочество на линии атаки, отчего парнишка ощутил нешуточное смятение и попытался отыскать взгляд поддержки у Маринки. Но тут же догадался, что и она не ведает, как поступить и что предпринять в сложившейся ситуации, отчего паника крепко вцепилась зубами в юное сердечко, заставив участить предательское биение.

– Возьмите кольцо сейчас, – тихо сказал Ярик Большому Бло, отступая к дверям в залу. – Кольцо не должно попасть к нему, вы сами знаете. Это будет несправедливо!

Но чёрный гигант лишь тяжело вздохнул в ответ.

– Я сделал всё от меня зависящее, чтобы привести вас к цели. На этом моя миссия исчерпывается. Ход за вами, ваше высочество. Я искренне сочувствую вам. Но мне, как шуршику, предписывается оставаться свидетелем. Исключительно. Пророчество, растудыт его в тую! Ничего не попишешь…

– Но я не одолею это чудище. Вы что, не видите? Это же невозможно…

Но Большой Бло уже скрылся в тени угла, откуда донеслось не самое ободряющее:

– Кольцо выбрало вас своим хранителем. Стало быть, вы на что-то всё-таки способны.

Тут рядом вырос Тихий Тук, который, пожалуй, оказался единственным, у кого нашлись хоть какие-то вдохновляющие напутствия для их высочества:

– П-помните главное, чтобы ваша невеста вновь увидела мир т-таким, каков он был прежде, вы просто обязаны одолеть Джурчагу, причем во что бы то ни стало… – и тоже слился с сумраком зала.

– А почему он Джурчага-то? – впервые с момента, как это слово было услышано, озадачился Ярик, словно это могло оттянуть неизбежный поединок. – Что это означает?

– Ничего… – появился рядом Глоб. – На языке предков: кусок того, что покидает кукузик… Джур – кусок, чага – то самое…

– А! – сообразил Ярик и как-то особенно весело взглянул на тайного советника. – Ну, Джурчага, держись… – и улыбка осветила лицо королевича, вернув ему детскую непосредственность, решимость и азарт.

* * *

Бежать подросткам, как и самому Мефодию, становилось всё труднее – мышцы наливались тяжестью, а шаг, раз за разом, становился всё короче. Но это ещё можно было бы перетерпеть, если бы не шум, что мигом уловили тренированные уши дерзких лазутчиков.

– Это гвирдумы? – поинтересовался Ваня у батюшки, всё крепче стискивая ладошку Ляли, чтобы девочка, не дай бог, не отстала и не потерялась.

– Не уверен, – отозвался святой отец, не без труда поспевая за детишками.

Красная шапочка малышки давно сбилась, отчего, задрав голову вверх, воинственная разбойница смотрела по сторонам исключительно одним глазом.

– Больно, Ваня! – крикнула она, когда терпеть стальную хватку друга стало совсем невмоготу.

– Прости, кроха, – парнишка остановился и, разжав пальцы, внимательно прислушался к топоту, доносящемуся из глубин подземного лабиринта. – Тогда кто бы это мог быть, отец Мефодий?

Ляля поправила головной убор и тоже утроила слух, на что святой отец предупреждающе поднял указательный палец, чтобы ему позволили немного выровнять дыхание, и изрёк мудрость:

– Со всей определённостью, дети мои, заявляю: гвирдумы за нами точно не гонятся! – и, прислушавшись к рычанию, добавил со знанием дела: – Однако готов поклясться всеми святыми, на хвост нам присел кое-кто похлеще – оборотни…

– Оборотни?! – ахнули ребятишки.

– Да-да, это такие существа, способные менять облик, превращаясь…

– Мы знаем! – хором перебили детишки, а Ваня попытался втолковать излишне рассудительному монаху: – Эта новость ничем не лучше. Надо что-то делать!

– Верно! – кивнул батюшка и, вынув из-за пояса своё странное оружие – две палки, скованные цепью – заметил со всей серьёзностью: – Значит так, друзья мои, сейчас вы пойдёте строго вперёд, пока не наткнётесь на развилку, где возьмёте вправо. Вскоре увидите лестницу. По ней подниметесь в жилые помещения. Там уже сами решите, куда идти и что делать, потому что сам я, если честно, не очень хорошо ориентируюсь в дворцовых покоях.

– А как же вы?

– Стар я уже, ноги совсем притомились.

– Но… – насупилась Ляля, успевшая прикипеть к чудно́му старику.

– Никаких «но», внучка. Ваша миссия – помочь их высочеству, моя – не дать вам помешать в этом. Всё, торопитесь, нет времени нюни распускать. Марш отсюда, говорю! – и слегка подтолкнув детей, чтобы те поспеша́ли, он решительно шагнул навстречу приближающемуся звериному рычанию, мастерски размахивая своими палками.

Прежде чем совсем скрыться из виду, Ваня и Ляля обернулись. Мефодий, стремительно меняя руки так, что не разберёшь, что же там мелькает перед ним со скоростью молнии, отвешивал удары направо и налево, раскалывая свирепые волчьи морды, как грецкие орехи. Ляля достала было острые кругляши, готовая кинуться на помощь воинственному монаху, но Ваня осадил её, стиснув плечо:

– Не время, кроха. Батюшка справится, а вот за их высочество я бы не поручился.

И они скрылись за поворотом, оставив позади свист диковинного оружия и рёв, наседающих на святого отца кровожадных тварей.

* * *

Широкое лезвие шпаги Джурчаги звучно покинуло ножны, и Ярик инстинктивно вздрогнул, тут же распрощавшись с улыбкой. В сравнении с его оружием, клинок тайного советника, согласуясь с нынешними размерами самого монстра, была шире вдвое и длиннее вполовину, нежели изящное оружие последних десятилетий, именуемое шпагой. Посему королевич спешно оценивал ситуацию:

«Единственное, что мне на руку, это то, что, став большим, он так же стал тяжёл и неповоротлив. Это немного, но это – шанс… Ничтожный, но всё-таки…».

Ударом кулака, бывший канцлер разнёс стол в щепки, расчищая место для поединка. Поняв, что шутки кончились, шуршики совсем попрятались за колонны. Им искренне хотелось поддержать их высочество, но пророчество, есть пророчество и помощь в нём категорически не приветствовалась. Только два брата – Большой Бло и Маленький преспокойно присели на первое подвернувшиеся, словно бы занимая места в партере, и приготовились лицезреть ни много ни мало – побоище века! А что ещё оставалось, если их миссия на этом исчерпана? Теперь ход истории определяли двое – сын короля и бывший тайный советник, превратившийся в исчадие ада. Всё, человеческое, всё, чем в эту минуту жили люди, их надежды, будущее, прошлое и настоящее, рассветы и закаты, свидания под Луной и слезы разочарований, выплаканные в пуховые подушки, часы разлуки и стремительно тающие мгновения встречи, секунды между «да» и «нет», и вечность в паузах между ними – всё это было заключено сейчас в шестнадцатилетнем мальчишке с тонкой шпагой в руке, а всё дурное, что уничтожает даже мысль о чуде, сошлось в тайном советнике – чудовищном монстре, что бросился на их высочество, воображая, с каким наслаждением он раздавит череп подростка в своих гигантских ла́пищах.

 
И в час, когда сойдёт на землю мрак,
А над живыми воцарится враг,
Из пыли лет проявится оно
Такое неприметное кольцо…
Кольцо даст власть и силу Властелину.
Но лишь тому, кто собран воедино.
Оно само определит того,
Кому царить, ну а кому – на дно…
 

Так было сказано в пророчестве. Но кто был тем воплощением единства, боюсь, никто и никогда не скажет со всей определённостью.

* * *

В это самое время далеко в Померанском королевстве, стоя перед зеркалом, в коем явственно отображалось происходящее, Марго, всем сердцем желая сыну Владислава победы, в отчаянии прижимала кулачки к побелевшим от волнения губам. И чем тревожнее становились, тем чаще её рука опускалась в миску с капкорном, коего она вволю нажарила накануне. Видя, как шпага канцлера рассекла принцу плечо, женщину порвало искреннее негодование. Захотелось тут же колдонуть чего-нибудь эдакое, дабы помочь наследнику королевского рода, но – ох уж этот Маленький Бло, что строго-настрого запретил вмешиваться в судьбоносный поединок! Однако хитропопого злыдня рядом не было, так почему она должна сидеть, сложа руки?! – мрачно размышляла королева, забрасывая капкорн в рот. Да, она все ещё недостаточно хорошо владеет магией, и наколдовать могла бы, бог знает чего, но! Если бы это пусть на сотую долю секунды отсрочило бы погибель шестнадцатилетнего храбреца, она бы считала, что сделала в этой жизни хоть что-то стоящее!

Подойдя к оконному витражу, ведьмочка распахнула створки, и порыв ветра, смешанный со снежными хлопьями, ворвался в гадальную комнату. Над Померанией ещё светило солнце, но вряд ли тайный советник ограничился бы сопредельным королевством! Тем более, что над границей её страны уже сгущались тучи. Жители стали покидать приграничные территории, отправляясь на запад. Стоя у окна, королева видела бесконечную стену мрака, затянувшую горизонт со стороны Широкоросии. Потому, не в силах сдержать себя, она закрыла глаза и зашептала быстро-быстро:

 
Духи ветров, повелители судеб,
Услышьте молитву мою: да будет
Крепкой рука юного мужа,
Сердце отважным, чтоб обезоружен
Во́рог был и повержен во гневе,
Дабы не сгинули в чреве столетий
Мудрость и честность, отвага и верность,
Искренность, преданность,
Поколений преемственность
Пусть же падёт цитадель беззакония
И воцарится в мире гармония,
Где тьма поглотит все свои порождения,
И мир озарит свет благого учения!
 

Её пальцы звонок щёлкнули, и эхо короткого звука метнулось по опустевшему двору королевского за́мка. Веки Марго распахнулись и, если бы кто-нибудь сейчас заглянул ей в глаза, то увидел бы, как расширились её зрачки, а роговицы и белки стали чёрными. Вслед за молитвой губы зашептали древнее заклинание, отчего Солнце над королевством ярко полыхнуло, земля содрогнулась, и огромная снежная волна устремилась в сторону Широкороссии, заставляя сусликов, мышей и прочих зверушек спешно искать убежища: нырять в норы, вгрызаться в землю и прятаться под камнями.

* * *

Лавина достигла границ Широкороссии и, налетев на стену тьмы, породила гигантский снежный ураган, что с корнем вырывал деревья, сносил обугленные остовы домов и поднимал к клубящимся тучам ревущих в отчаянии гвирдумов, вурдалаков, визжащих в истерике шишиг и хрюкающих упырей, попавшихся на пути.

Почуяв неладное, чудовища, созданные канцлером, издали такой душераздирающий рёв, что даже сражающиеся в главной зале королевского дворца прекратили поединок, прислушиваясь к происходящему. Словно бы услышав мольбы нечисти о помощи, тучи разверзлись и «Знак Мурга», вытатуированный на Лунном диске описал вокруг Мирославля и его окрестностей огненное кольцо, о которое расшиблась снежная буря, а её слабые отголоски разве что вышибли стёкла во всём за́мке, осыпав противников разноцветными осколками витражей.

Воспользовавшись паузой, Джурчага победно оскалил желтоватые клыки и рявкнул шишигам, чтобы привели Ольгу.

– Пусть полюбуется на своего отпрыска в последний раз! – прорычал он.

Приказание было исполнено. И сердце королевича сжалось, едва связанную королеву-мать ввели в зал. На открытых частях её тела не было живого места: сплошные кровоподтёки, синяки и незаживающие ссадины, словно кто-то весьма рассчитывал на то, что жизнь не задержится в бренном теле. Кто хотел этого? – ответ был очевиден. И кровь их высочества вскипела ненавистью. Сжав покрепче эфес шпаги, он ринулся в атаку, однако взмахом гигантской лапы был тут же отброшен и, пролетев приличное расстояние, рухнул прямо к ногам Большого Бло. Боль прошила каждую клеточку тела их высочества, так что стон эхом заметался от стены к стене и обратно к разочарованию шуршиков и удовольствию чудовищного монстра.

– Успокойтесь, ваше высочество, – услышал вдруг Ярик едва различимый шёпот и взглянул на вожака стаи. Но тот даже ухом не повёл, а губы молчали, как ни в чём не бывало. Однако голос в голове их высочества продолжал настойчиво нашёптывать: – Именно этого он и добивается! Сосредоточьтесь. Злость – ваш враг. Не позволяйте эмоциям овладеть разумом. Думайте только о бое, и всё получится.

Королевич вновь посмотрел вокруг. И только тут заметил лёгкое дрожание воздуха, в котором угадывался силуэт учителя фехтования. Наставник сидел рядышком и, по обыкновению, невозмутимо давал советы:

– Когда сражаешься, друг мой, следует думать не о том, чтобы победить противника, а о том, что он занимает неподобающее место в той гармонии, что окружает тебя, в тех звуках и запахах, в ветре, что ласково треплет волосы. И тогда природа станет твоим союзником…

Призрак взглянул на ученика и улыбнулся.

– Помните об этом, ваше высочество. Побеждает сильный духом, жаждущий крови – падёт и станет прахом. А теперь прощайте. Больше мне вас учить нечему.

Видение пропало, а вместе с ним время словно бы набухло и растянулось. Движения утратили всякую значимость. До шпаги, выпавшей из руки во время падения, было не дотянуться, но каким-то шестым чувством, нежели собственными глазами, королевич увидел, как бывший тайный советник сорвался с места и с диким рычанием кинулся к нему. Под тяжестью тела ноги его разбивали каменные плиты зала, а принц сидел и спокойно разглядывал приближающуюся громадину, жаждущую одного – немедленно покончить с этой занозой по имени Ярослав!

И тогда наследник престола, чуть прикрыв глаза, явственно ощутил, как ветер замедлил своё движение, а глухой стук сердца смешался с гулкими ударами лап чудовища, приближающегося к заветной цели. Пальцы скользнула за голенище сапога, и в руке блеснуло лезвие ножа.

* * *

В ту же самую секунду королева Померании, словно бы исторгнув из себя душу, сделала мощное движение телом, вторя замаху их высочества, и сверкающее острие, разрезав время на «до» и «после», уверенно вошло в грудь монстра по самую рукоять.

* * *

Раскат грома сотряс стены королевского дворца. Чудовище остановилось, удивлённо глядя на перепуганного мальчишку, и лишь растерянно произнесло:

– Так не честно! – покачнувшись на внезапно ослабевших ногах, оно вынуло нож, и чёрная густая жижа фонтаном хлынула из раны. Бывший тайный советник взревел, готовясь к последнему отчаянному прыжку, но тут два круглых предмета с пронзительным свистом вошли в его тело один за другим, а стрела, угодившая аккурат промеж глаз, опрокинула чудище навзничь. Все, кто был в зале, обернулись, дабы взглянуть, кто это так вовремя подсуетился с чудны́ми штучками и столь точно отправил стрелу в цель. С верхней галереи тронной залы на них растерянно смотрели Ляля и Иван подоспевшие, как нельзя вовремя и перепугавшиеся доне́льзя5656
  Доне́льзя – до предела возможного, в крайней степени, очень.


[Закрыть], однако победившие страх и теперь не меньше удивляющиеся случившемуся, чем взирающие на них. Увидев Маринку, красная шапочка неуверенно помахала крохотной ручкой и смущённо сказала: «Здрасти!».

Секунда, и Маленький Бло оказался верхом на бывшем тайном советнике. Он заглянул прямо в его затухающие угольки глаз и победно оскалился:

– Почему не честно? Когда-нибудь ты должен был проиграть! «Не всё ж коту масленица!» Кажется, так у вас говорится?

Лапа чудовища схватила шуршика за холку и притянула тумку его к самой своей отвратительно воняющей пасти:

– Но ты же обещал мне власть! Абсолютную!

– Ты был на вершине власти. Нужно было просто взять кольцо. Ни мстить, ни убивать, а просто взять. Но ты, видно, забыл: часто самое важное можно решить самой обыкновенной просьбой, бескровно. Верно? А знаешь, что ещё сказано в пророчестве? Не знаешь, верно?

– Что ещё сказано в пророчестве? – прохрипел Джурчага, наблюдая, как его недавний союзник начинает раздваиваться и терять очертания.

– «…кольцо само определит того, кому царить, ну а кому на дно!»

– Ты мне этого не говорил…

– Но ведь ты и не спрашивал… – резонно заметил хитрый грызун.

И в этой последней фразе, услышанной бывшим канцлером Будрашем, пожалуй, была заключена вся мудрость ушастого племени! В «Кодексе правил» о подобном прописано весьма вразумительно: «Ступая на тропу неизведанного, подумай, а всё ли ты знаешь о конце пути, ибо сам путь тернист и, коли вопрос задан не верно, а ответ не прозрачен, конечная цель станет недостижима, сиречь – миссия будет провалена…»

– Обман! – прохрипел канцлер. – Кругом обман!

Чувствуя, как когти чудовища всё крепче стискивают загривок, Маленький Бло рассердился и аккуратно коготком вдавил стрелу глубже. Бывший тайный советник вздрогнул, ослабил хватку, дёрнулся раз, другой и совершенно испустил дух.

– К сожалению, это – чистая правда, – возразил шуршик, избавляясь от болезненной хватки гиганта: – А теперь извини, у тебя есть вещь, которая тебе не принадлежит… – и он величественно взмахнул лапой.

Поняв, к чему идёт дело, Ярик и Маринка поспешили отвернуться. До их слуха донёсся характерный звук скорой возни, и вслед за этим черно-бурый охотник на зачерствевшие сердца по имени Маленький Бло, что однажды пошёл супротив брата, «кодекса» и иных традиций, немало претерпев от собственной дерзости, но умудрившись тем не менее не свалиться в пропасть вечного забвения, теперь победоносно воздел добычу к небу и оскалился, аки дитя малое:

– Эй, братва, а я всё-таки выиграл спор!

Недавние пленники обернулись. Ушастый авантюрист стоял над издохшей тушей чудовища и крепко сжимал две утайки, отливающие голубоватым сиянием. Нижняя губа его была чуть прикушена, из чего следовало, что озорник счастлив неимоверно. Глаз его сверкал торжествующе и плескалась в нём великая шуршиковская удача.

– Это, – черно-бурыш поднял левую лапу, – сердце Владислава, а это, – он вскинул правую ещё выше: – сердце самого Джурчаги! Думаю, брат, ты не станешь спорить с тем, что моя добыча – всем добычам добыча!

Шуршики окружили младшего брата, благоговейно разглядывая трофей сородича. Как ни крути, а пусть чуточку, но они всё-таки были причастны к его обретению! Одно озадачивало: сияние, исходившее от мешочка с сердцем тайного советника, вроде бы было голубое, и в то же время с темновато-красным мерцающим оттенком. Никто из рыжиков никогда в жизни не видывал ничего подобного, однако придавать этому сакральное значение не стал, как и слишком хмурить пушистое чело на предмет, что бы сие значило? – тоже. Не сговариваясь, все решили, что им, по-видимому, фартануло, и фартануло, как никогда! Увидев, что дело табак, и участь их ждёт незавидная, шишиги бросили королеву и поспешили затеряться в мрачных глубинах королевского за́мка.

Ольга тут же осела, будучи не в силах стоять на ногах, но Маринка подхватила её и помогла подойти к наследнику престола, не меньше потрёпанному поединком. Мать и сын, наконец, обняли друг друга, одновременно морщась от боли и смеясь над опоясывающими их тела ранами. Даже шуршики прониклись трогательностью момента, отчего их мордочки расплылись в довольные улыбки, что было вполне справедливо, ибо, как ни крути, а в этой переделке досталось и тем, и немного другим.

С чувством выполненного долга звери приблизились к их высочеству, и Маленький Бло протянул королеве-матери заветный мешочек с голубоватым сиянием.

– Это сердце вашего мужа, – тихо пояснил он. – Королева Марго знает, как поступить с ним дальше.

Словно бы дождавшись, наконец, заветных слов, в приёмную залу ворвался порыв ветра и закрутился в спираль над бездыханным телом поверженного страшилища. Ко всеобщему удивлению, чудовище не превратилось в человека, как это приключилось прежде с Пэком, не осталось и холодящим кровь монстром, но одномоментно осыпалось песочным изваянием, песчинки которого все до единой вихрь подхватил и унёс в тёмные лабиринты одичавшего без хозяйской руки за́мка королей Широкороссии, где бывший канцлер так мечтал воссесть на трон, но – увы! – оказался слишком самонадеян, не сдюжил с юным наследником и стал трухой, смешавшись с ветром, пылью времён и вековой грязью… Ибо верно записано в «кодексе»: «…абсолютная власть рождает чудовищ, но и чудовища однажды становятся прахом!»

Пожалуй, тут следовало бы порадоваться за столь благополучный исход основных событий, однако тьма над Широкороссией ещё ворошила своими щупальцами, да и гвирдумы оставались целы и невредимы! Мгновение спустя далеко за окнами приёмной залы дворца раздался отчаянный визг шишиг, возвещающих о смерти Джурчаги. Им ответил ор тысяч голодных глоток, что вознамерились вернуться и учинить кровавую расправу.

Бой был, безусловно выигран, сама же война только начиналась…