Текст книги "Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги"

Ляля торопилась домой. Её красная шапочка мелькала меж деревьев, словно попловок, дрожаший на перекатывающихся волнах: то появится, то пропадёт. В руке девочки покачивалась корзинка, из которой доносился аппетитный запах домашних пирогов. Ах, как они будили в ней аппетит, даже остывшие, восторг вызывали неописуемый! Бабушка пекла их так же, как и другие старушки, в печечке, всё чин по чину, но при этом, заправленный начинкой из вишен или яблок, пирожок где-нибудь да давал трещину и лопался, а вытекающий сок, вперемешку с подтаявшим сахаром, обволакивал вкуснятину сладкой корочкой. Именно эта корочка, смешиваясь с глотками свежего молока, больше всего восхищала маленькую разбойницу. И вот она торопилась домой, с гостинцами и письмом, в котором умудрённая жизнью родственница делилась новостями прошедшей недели. Но стоило крохе выскочить из леса, как яркое Солнце ослепило её. Когда же глаза попривыкли, она разглядела на крылечке маму, которая улыбалась ей и приветливо махала ручкой, а в следующую секунду…

Спящая тяжело задышала, сжимаясь в комочек, под неумолимо накрывающим её слоем снега, а бровки сдвинулись, обозначив тревожную складку…

…Прямо из дверей дома, в котором она провела всё своё детство, откуда ни возьмись, выпрыгнул зверь с огромной полу-крокодильей, полу-волчьей пастью и…

Бедняжка вздрогнула, пытаясь прийти в себя. Что-то больно хлестнуло её по щекам, но прогнать наваждение не получалось! Она силилась проснуться, сглатывая слёзки, кричала: «Мама! Мамочка!» – и никак не могла избавиться от в очередной раз свалившегося на неё видения. Чудовище же, издавая утробное урчание, продолжало вершить своё чёрное дело, и ни отвернуться, ни убежать, даже просто закрыть глаза сил не находилось! Ноги словно бы вросли в землю, а пальцы сделались холодными, как лёд…

– Ляля, беги! – кричала мама, царапая ногтями морду невиданного монстра. – Беги, Ляля!

Но малышку будто заколдовали! Только корзинка с пирожками… выскользнув из маленьких пальчиков, медленно и долго падала, пока не коснулась травы… И тогда, покончив с кровавым пиршеством, страшилище замерло, подняв на новую добычу два горящих ненавистью глаза…

Только тут кроха вздрогнула и пришла в себя, почувствовав, как кто-то продолжает сильно дубасить её по щекам, приговаривая: «Ляля! Ляля! Очнись! Слышишь меня? Ляля!»

Девчушка с трудом открыла глаза. Над нею нависало лицо Вани, перепуганное и полное невыразимой безысходности. Увидев, что непослушная вредина очнулась, мальчишка с облегчением выдохнул.

– Ну, ты и напугала меня, дура бестолковая! Ну-ка, говори, как чувствуешь себя?

– Сам дурак! – отозвалась девочка. – Я только что видела страшный сон…

– Да подожди ты о снах! Ручки свои покажи-ка… – он судорожно стянул рукавички с маленьких пальчиков и, увидев, что те совсем белые, рассердился нешуточно: – Ты же чуть не замёрзла, балда упрямая! Пальцы, вон, совсем побелели!

– Зато я маму видела, – тихо сказала Ляля. – И ещё я вспомнила, Ваня, слышишь меня? Я, кажется, всё вспомнила… если, конечно, мне не привиделось… – тут же добавила она с явным сомнением. – Слышишь?

– Слышу! – кивал парнишка, спешно стягивая сапожки. – Ну-ка, что у нас с ногами?

Обувочка была снята вместе с носочками, и подросток недовольно покачал головой.

– Ну, ты и дура-баба!

– Сам дурак! И вообще, чего ты тут раскомандовался?! Ты слышишь, что я сказала?

– Так, Балда Матрёновна, сейчас будет больно, придётся потерпеть. Поняла?

– Сам балда! Поняла!

Схватив горсть снега, Ваня стал растирать побелевшие пальцы рук и ног беглянки, приговаривая, что ещё чуть-чуть, и она лишилась бы и того, и другого! На глазах крохи проступили слёзы, но, дав обещание терпеть, она стоически крепилась и только слегка постанывала, крепко сжав зубы. Увидев, что кожа заметно порозовела, юный вояка довольно хмыкнул, достал из-за пазухи маленькую бутылочку и, попросив закрыть нос и открыть рот, резко влил содержимое внутрь горе-пациентки. Глаза малышки немедленно округлились, как пять копеек, она рефлекторно сглотнула напиток и задышала часто-часто, словно утопающий, хватая ртом морозный воздух.

– Что это?! – прохрипела она.

– То, что лекарь прописал, – сурово отозвался товарищ по оружию, вновь натягивая носки и рукавички на детские пальчики. – Ну, ты и дурында, Пална!

– Хватит обзываться! – насупилась красная шапочка.

И тут бы Ване возразить, но вместо этого он вдруг всей пятернёй болезненно стиснул рот девочки, отчего Ляля широко распахнула глаза, полные яростного негодования, что-то замычала в ладошку, готовая даже укусить в отместку, но бестактный спаситель прошипел крайне настороженно:

– Тихо… Не кричи… Слышишь?

Утроив слух, девочка медленно обернулась, окинула взглядом замерший в тревожном предчувствии лес и прислушалась. Где-то за пеленой облаков уже поднималось над горизонтом Солнце, пурга стихла, уступив место ветру, гонящему позёмку, а среди деревьев отчётливо послышалось звериное рычание. Приложив палец к губам, парнишка показал подопечной, чтоб вела себя тише воды, ниже травы. Ляля кивнула. В одиннадцать лет при встрече с опасностью, можно было бы и не напоминать об элементарном! Под деревом беспокойно фыркнул конь, переступая с ноги на ногу, которого подросток так неосмотрительно привязал к стволу, собираясь вскарабкаться по ножевым отметинам. В сложившейся ситуации Ваня вынужден был пожалеть о столь опрометчивом решении. Печенька мог бы сбежать, почуяв неладное, теперь же участь четвероногого друга была незавидна. Его запросто мог растерзать свирепый, голодный и безжалостный враг.

– Кто это? – прошептала девочка.

– Точно не волки. Чуешь запах?

Малышка кивнула, уловив слабый, но такой знакомый запах серы.

– Верёвки, – пробормотала она, показав, что крепко привязана к дереву. Вытащив нож, Ваня стал быстро резать путы, так как отсыревшие узлы развязываться отказывались категорически. Рычание и запах зверя становились всё ближе. Освободив девочку и ловко сунув нож в ножны, боец вытащил из-за пазухи пистоль. Но в ответ на рычание одного монстра, донёсся второй, не менее грозный рык. Ляля приподнялась и тут же сдавленно застонала – затекшие конечности напомнили о себе, но она незамедлительно взяла себя в руки, успокоив нахмурившегося друга, что ныть не станет! «Два зверя!» – показал мальчишка пальцами. Кроха кивнула. Парнишка вытащил из-за пазухи второй пистоль и медленно взвёл курки. Но тут, к вящему4646
  Вя́щий, -ая, -ее. – книжн. устар. Больший, более сильный.


[Закрыть] ужасу обоих, донеслось завывание третьего чудовища, от чего Ваня недовольно поджал губы, скрипнув зубами, и заходившие в ярости желваки рассекли обе щеки. Превозмогая боль, Ляля вынула из-под себя арбалет. Брови Вани изумлённо, но одобряюще изогнулись, и дети сели, приготовившись к атаке воняющих серой монстров.

С этой самой секунды время потянулось медленно. В какой-то момент кроха отчётливо услышала даже биение собственного маленького сердечка. И всё-таки она была безмерно благодарна тому обстоятельству, что сейчас не одна, и что спину её прикрывает верный товарищ. Потом-то наверняка последует суровое наказание, но сейчас, в эту роковую минуту, присутствие рядом надёжного плеча вселяло робкую надежду, что в предстоящей схватке шансы у обеих сторон почти равные… И ещё, надо будет обязательно напомнить про сон, ведь это значило, что память возвращается, а Ваня, такой обалдуй, пропустил эдакое событие мимо ушей! Конечно, сейчас не самое время для задушевных разговоров, тем более для рассказа о ночном кошмаре, но, если им повезёт выжить, она обязательно обрадует своего старшего друга!

Тем временем Печенька у подножия дерева испуганно фыркнул и низко ржанул, но удила не дали ему сорваться с места и умчаться навстречу неминуемой погибели. Оживлённое рычание в чаще леса тут же смолкло. Ваня раскинул руки в две стороны, а Ляля, несмотря на боль и неприятно покалывающие ноги, прижалась к нему спиной ещё крепче и вскинула арбалет. Натянув тетиву, она аккуратно уложила стрелу в углубление, затем оба, как учили, постарались выровнять дыхание… Что характерно, даже ветер в эту минуту поумерил ретивость, словно бы решил понаблюдать за происходящим, не в состоянии определиться, на кого делать ставку.

* * *

Половину заснеженной бесконечности отряду удалось пересечь без приключений. Даже возникла шальная мысль, что суеверные страхи были напрасны. Но не тут-то было! Внезапно равнина пришла в движение, отчего сани стало заваливать то в одну, то в другую сторону. Позабыв про игрища, рыжики с интересом таращились на происходящее. Снежная гладь волновалось, словно была не полем вовсе, а морем, что вскипело после непродолжительного штиля, обещая скорую бурю. А такого ушастому племени видеть точно не доводилось! Когда, наконец, сани опрокинулись, люди и шуршики поняли, что оказались в центре стаи гвирдумов, что, проснувшись после ночного урагана и недовольно урча, выросла прямо из снежного плена, с кровожадным удивлением вытаращившись на буквально-таки поданный «завтрак в постель».

* * *

Ровно в ту же минуту несколько севернее Ваня нажал на курки пистолей. Грянули выстрелы, а Ляля отпустила тетиву арбалета. Однако цели достигла только одна пуля. Сражённый ею точно промеж глаз, гвирдум, нацелившийся на Печеньку, рухнул в снег, оставляя за собой дорожку чёрной, дурно пахнущей крови. Двое других чудовищ тут же остановились и, подняв вверх морды, оскалили кровожадные пасти, стараясь уловить запах посторонних, едва угадывающийся в дрожащей морозной дымке утра. Ляля тоже принюхалась. Даже ей аромат выпитого ранее напитка показался прямо-таки отвратительным и не только на вкус! Выразительно покрутив для Вани пальцем у виска, она достала второй дротик. Парнишке, спасшем её от лютой смерти, ничего не оставалось, как только развести руками и вооружиться двумя хорошо заточенными ножами. Перезаряжать писто́ли, времени не было – их убежище перестало быть тайной. Чуть теплилась надежда, что, обнаружив подростков и рассвирепев, зверьё потеряет контроль и тогда, как учил их офицер, можно будет этим воспользоваться, ибо «…ярость с разумом в ладу не соседствуют»! Однако, вопреки казалось бы очевидной логике, существа переглянулись, что-то прорычали и пролаяли друг другу на незнакомом наречии, подошли к почившему, перевернули его, некоторое время разглядывали, пиная нижними конечностями безжизненную тушу, потом подхватили её и уволокли в лесную чащу.

– Не поняла, – Ляля озадаченно взглянула на Ваню снизу вверх. – Они что же, ещё и разговаривать умеют?

– Похоже… – кивнул подросток, доставая мешочек с порохом и пулями, чтобы перезарядить писто́ли.

– Печеньку не тронули. Может быть, пора убираться отсюда, Ванюша?

– Очень бы хотелось с тобой согласиться…

– Тогда бежим?

– Куда? – утрамбовывая шомполом заряд, хмыкнул Ваня. – Кругом лес. А что там, за деревьями – мы не знаем… И хватит называть меня Ванюшей. Я – Ваня! – и паренька заметно передёрнуло: – Ванюша… Фу! – сморщился он.

– Ну, прости. Я помню. Я не нарочно. Я от волнения. Так мы бежим или не бежим?

Словно услышав их сомнения, из дремучей чащи донеслось рычание, полное ярости и негодования, ему ответило второе, третье, пока весь лес не наполнился хрипами и подвываниями голодных глоток, готовящихся определённо к чему-то мало хорошему. Малышка испуганно перевела взгляд на старшего товарища. Но юный воин даже не взглянул на неё, уставившись в пустоту перед собой.

Лес гудел, и гул этот только усиливался. Кроха виновато опустила голову, понимая, что именно по её вине они вынуждены нынче сидеть на дереве, с покорностью затравленного зайца ожидая незавидной участи.

– Это конец? – тихо пробормотала девочка.

Но верный друг не ответил. Разве что складка меж бровей стала глубже, обозначив крепкую думку.

* * *

Шуршики не совсем понимали, зачем размахивают острыми металлическими штуковинами, что прежде болтались у них на поясе, но так как косматые зверюги картинно укладывались перед ними штабелями, процесс их, очевидно, развлекал, доставляя немалое удовольствие. Маринка и Ярик старались не отставать от рыжей братвы, хотя в проворстве им, безусловно, уступали. А вот на Большого Бло смотреть было одно удовольствие: уверенный мах лапой, и острые, как бритва когти, рассекали гвирдумов на́двое, выпад шпагой – и рычащая парочка клыкастых уродов нанизывалась на острие, словно бы куропатки на вертел! В общем, вместо утреннего чревоугодия, проснувшаяся от спячки стая прямиком угодила в кровавое побоище. Вдохновлённая происходящим, Снежка, с азартом работая копытами направо и налево, расшвыривала поганую нечисть, множа ряды падших нехристей. Подставлять свой круп под чьи-то дурно пахнущие зубы совершенно не входило в её планы! Вероятно, битва затянулась бы до самых сумерек, пока кто-то не дал бы слабину, но тут поле огласил странный, ни на что не похожий рёв, от чего кровожадная стая поджала хвосты и расступилась. В круг вошёл зверь породы прежде невиданной, посеяв в рядах «воинов света» смятение. Во всяком случае, Ярику и Маринке было очевидно, что перед ними вроде бы как и гвирдум, и в то же время это был совсем не он! Зубы, когти и морда – чем-то напоминали кровожадное отребье, с коим отряд уже имел удовольствие познакомиться, основная же тушка вместе с задними конечностями вызвала у растерявшихся вояк даже некоторый момент восторга рельефной мускулатурой и изящностью линий, как бывает, когда вдруг на захудалом базаре внезапно нос к носу сталкиваешься с воистину королевским жеребцом благороднейших кровей, задаваясь при этом вопросом, как он вообще мог здесь оказаться?! Королевичу и трактирщице даже показалось, что вот сейчас и произойдёт главная битва между Большим Бло и этим эпическим чудовищно-прекрасным монстром, после чего всё тут же закончится! Но к всеобщему разочарованию, изготовившись к нападению, оба зверя вдруг единовременно принюхались друг к другу и явно не поверили тому, что открыл им запах противника. Вновь шумно вдохнув тонкие и, пожалуй, не самые нежные ароматы друг друга, вожаки сошлись довольно близко, высверливая соперника взглядом и жадно раздувая ноздри. Чудовище нервно оскаливало пасть, и в горящих ненавистью зрачках, появлялась и тут же пропадала растерянность, а главное оба никак не могли взять в толк: что происходит и почему?! Наконец, недовольно фыркнув, монстр попятился, а вместе с ним подались к лесу и остатки стаи. Вскоре поле, залитое чёрной кровью, опустело, оставив шуршиков и людей наедине с основным вопросом: «Что это за, чёрт возьми, было?!»

– Бло? – осторожно поинтересовался Ярик. – А это что ещё за зверь за невиданный за такой?

Но и на этот раз чёрный гигант не удостоил спутников ответом. В угрюмом молчании он перевернул сани, дабы продолжить путь, и только буркнул коротко:

– Едем…

Отправив шпаги в ножны, шуршики тут же плюхнулись в повозку, а Ярик, Маринка и Большой Бло взобрались на лошадей и, пришпорив их, двинулись в путь.

– Прежде чем войдём в город, надо бы основательно подкрепиться… – глухо прогрохотал предводитель стаи с видом крайне озабоченным, словно бы мысли его витали далеко-далеко, вне пределов житейских реалий. – Силы нам понадобятся и немалые…

Спорить с последним замечанием чёрного гиганта ни трактирщица, ни тем более наследник престола не стали, однако тоном озвученного немало озаботились.

* * *

– Чего ты молчишь? – нервничая всё больше, негодовала Ляля Пална.

И Ваня ответил бы на этот раз, но тут из леса, со всех его сторон взлетело целое за́рево горящих стрел, вонзившихся аккурат в ствол дерева, от чего Печенька перепугался ещё больше и, заржав, постарался сорваться с привязи.

– Ванечка! – взвизгнула кроха, прильнув к верному другу. – Мы сгорим?!

– Зачем «сгорим»? Почему «сгорим»?! – вскочив на ноги, подросток постарался спешно избавиться от всего, что могло ненароком взорваться. – Тебе это, к примеру, надо? – довольно бодро поинтересовался он и даже улыбнулся, заглянув в перепуганные глаза ребёнка.

– Нет, конечно!

– Вот видишь! И мне ни к чему! – парнишка огляделся, пока вновь не зацепился за взгляд девочки. – Смотри, как у нас мысли-то сходятся! Значит, мы кто?

– Кто?

– Дураки! А с дураком, как ни хитри, не перехитришь!

Огонь между тем поднимался всё выше, вокруг становилось всё жарче, потому нужно было срочно что-то решать! И парнишка принял решение:

– Будем прыгать, – заявил он. – Поняла?

– Высоко же! – опешила Ляля.

– За ночь сугробы выросли. Они смягчат падение. Насчёт раз?

– Почему раз? – растерялась девочка.

Но боец, схватив маленькую оторву, уже подкинул её высоко и, перелетев языки пламени, крошка рухнула в сугроб, утонув в нём по самую шею.

– Ничё се! – неуклюже взмахивая руками просипела она, пытаясь найти опору.

Тут, подобно героям древних мифов, из стены огня выпрыгнул сам Ванюша, с двумя острыми ножами в крепко сжатых кулаках, готовый к последней, отчаянной драке не на жизнь, а на смерть. Ему повезло больше, потому что из сугроба по пояс выбираться значительно легче. Смекнув, что зверьё не торопится с нападением, юный воин вернул ножи в ножны, схватил растерявшуюся беглянку за шкварник, одним махом забросил её на холку Печеньке, после чего, сам прыгнул в седло и, закрывая собой спину малышки, пришпорил перепуганного конека, что во весь опор припустил прочь от разгорающегося факелом дерева.

– Приготовь ножи! – крикнул подросток. – И не смей мазать!

– Да чтоб я сдохла! – сурово процедила Пална сквозь зубы и распахнула полы полушубка.

Дорога на север, куда ушли остальные, была отрезана монстрами, воняющими серой, потому оставалось двигаться только на юг, где кровожадного зверья было в разы больше. На что не отважишься, когда на кону стоит жизнь, тебя подгоняет очевидная неизбежность, да ещё отправляет вслед горящие стрелы?!

То ли от наглости человеческого поступка, то ли тому была иная причина, только те, кто попытался перерезать детям путь, натыкались на наточенные ножички отважной воительницы, благо горящие адским пламенем кроваво-красные зрачки – отменная цель для меткого броска. Вскоре пылающий вековой дуб и гвирдумы остались позади, а Печенька, перепуганный не на шутку, всё мчался и мчался прочь от места, где едва не пошёл на корм отвратительным тварям, и останавливаться, похоже, совсем не собирался.

* * *

До кромки леса оставались рукой подать. Однако Большой Бло внезапно остановился и принюхался. Остальные шуршики немедленно прекратили валять дурака и тоже застыли в настороженных позах, с любопытством вытаращившись на просвет меж деревьев. Едущие следом, Ярик и Маринка переглянулись и резко натянули поводья. Воцарившаяся тишина особой опасности не предвещала, и всё-таки стало волнительно до разомлевших кончиков пальцев. Выждав некоторое время, люди пришпорили лошадей и, аккуратно обогнув телегу, поравнялись с вожаком стаи. Зверьки же так и не шелохнулись, только зрачки их глаз окрасил какой-то неведомый, алчный азарт.

– Что стряслось на этот раз? – шёпотом поинтересовалась дочка трактирщика.

Королевич приоткрыл рот, чтобы озвучить более уточняющий вопрос, но гигант предупреждающе поднял коготь. Излишне любопытная парочка вынуждена была поджать обветренные губки.

Тогда коготь Большого Бло изогнулся, ткнув в прореху, напоминающую о том, что когда-то вглубь неё уходила дорога.

– Пришло время обеда, – прорычал он.

Маринка с готовностью спешилась, намереваясь незамедлительно приступить к поварским обязанностям, но вожак стаи быстро возложил лапу на её плечо и буркнул:

– Не двигайся.

Все единовременно замерли. Грозный зверь медленно вынул из-за пояса пистоль, дуло которого чуть ли не ткнулось в нос трактирщице. Рука Ярика тут же потянулась к собственному оружию, но гигант проурчал:

– Замри…

Несмотря на мороз, трактирщицу аж в жар бросило, а сердце заколотилось бешено, предчувствуя скорый конец, когда курки один за другим были бесшумно взведены прямо у неё на глазах. Но в следующее мгновение, Бло вдавил девицу в снег, прозвучал выстрел, и далеко, у кромки леса, что-то раскатисто ахнуло, потом издало пронзительный ни на что не похожий хрип, с верхушек сосен осыпался снег, и настала тишина. Рыжики в телеге со знанием дела принюхались, и в глазах их разлилось всё счастье этого мира. Королевич же и его подруга с облегчением выдохнули и переглянулись.

– Разводите костёр… Пируем нынче! – победно рявкнул меткий стрелок.

– А гвирдумы? – не сговариваясь, выпалили юноша и девушка.

– Сегодня они нас больше не побеспокоят. Глоб, доставай приправы, Лум и Пэк разделывайте зверя…

Рыжиков словно подменили, в глазах появилась осмысленность, в действиях прописались логика и последовательность. Толстина́ со знанием дела распаковал припрятанные до заветного часа пряности и специи, Тихоня и Неве́ра подорвались к лесу, и только наследник престола, да его могучая подруга не понимали, как поступить дальше.

– Бло, – осторожно поинтересовалась Маринка. – А зверь не испортится?

– С этим точно всё будет в порядке… – довольно хмыкнул предводитель стаи.

– И что, костёр разводим прямо здесь, в поле? – развел руками Ярик.

– Разговор был о костре, о поле ничего сказано не было, – отозвался гигант с незнакомой доселе хитринкой.

И тогда все устремились за Туком и Лумом, которые во всю над чем-то трудились, только над чем – оставалось загадкой, как для Ярика, так и для Маринки. Когда повозка и всадники въехали под сень древних кущ, представители человеков с очевидным шоком воззрились на то, чем были заняты два ушастых собрата. Расстелив дорожный плащ одного из шуршиков и вооружившись дагами, они со знанием дела вспарывали… воздух!

– А что происходит, Глоб? – поинтересовался королевич, когда шуршик с деловым видом остановился рядышком, помахивая внушительным котлом.

– Это хучик… Это очень вкусно… Это как… рождество, дрючики ядрёные!

Маринка и Ярик переглянулись:

– Хучик?

– Вы что, никогда не пробовали хучика?! – и мордаха самого пухлого из рыжиков расплылась в довольной улыбке. – Какая дремучая неосведомлённость! «Хучики» и «Дрючики» – это такой вид животных, очень редкий, и очень вкусный. Нам круто свезло! По легенде они появляются на тропе шуршика, как награда за праведное дело. Вот такая ботва получается! Но учуять зверя на таком расстоянии! Ух! Только Большому Бло такое под силу!

Маринка и Ярик окинули зверьков недоверчивым взглядом. На мгновение показалось даже, что их рыжие сподвижники окончательно подвинулись рассудком. Однако же, если Большой Бло прав, и они дичают, то всё вполне себе объяснимо! Или это очередной глупый розыгрыш?! С них ведь станется!

– Большой Бло приказал развести костёр… – напомнил Глоб. – Как только зверь будет разделан, его нужно немедленно зафаршировать и забубенить в котёл!

Пожав плечами, самые адекватные из самых адекватных, а именно к таковым причисляли себя принц и его спутница, заторопились с разведением костра, справедливо порешив, что шуршики, наверняка знают, что делают, и вскоре всё обязательно разъяснится. Если же ушастым тумкам пришёл полный кукузик, как любят фигурально изъясняться представители семейства беличьих, то спасать мир придётся своими руками, даже если их тоже будет поджидать полный кукузик…

Около получаса спустя, вооружившись ложками, компания сидела перед мерцающим призрачным сиянием бульоном, из которого доносились неописуемые ароматы. Шуршики заходились слюной, а Маринка и Ярик, взирая на происходящее, не верили своим глазам, только призывно урчащие животики напоминали о том, что всё это самая, что ни на есть, всамде́лишная4747
  Всамде́лишный, -ая, -ое – в детской речи: настоящий, подлинный, такой, какой бывает на самом деле.


[Закрыть] реальность! Напялив поверх зимней одежды белоснежный передник, Глоб благоговейно разложил по тарелкам аккуратно нарезанные кусочки странного голубоватого мяса и, добавив немножко бульона и сушёной травки, протянул похлёбку королевичу и его спутнице, пояснив с хитрецой: «Приятно натрескаться!» – после чего рыжики с любопытством воззрились на человеков, ожидая, по-видимому, ответной реакции, на что испытуемые, переглянувшись, пожали плечами и, запустив ложки в варево, не без опаски и одновременного любопытства отправили в рот по кусочку так и не увиденного ими воочию существа со странным названием «хучик».

Чувства молодых людей были весьма противоречивыми, ибо отведать того, кого даже не видел, пока он не оказался в твоей тарелке – подобное происходило с ними впервые! Царевич подумал было, что после перекуса нужно будет обязательно расспросить рыжиков, как выглядит диковинный зверь, но едва ароматное мясо коснулось языка, от сомнений и вопросов не осталось и следа… Как описать произведённое похлёбкой впечатление? Боюсь, любые сравнения и эпитеты не передадут всю ах-какую-прелесть испробованного, и всё-таки, попытаюсь… Внезапно Ярику и Маринке стало тепло и уютно, тревоги уступили место безмятежности, а вместе с нею нёба коснулся привкус чего-то однажды отведанного в детстве и потрясшего настолько, что потом и хотелось повторить, да никак не получалось. И вдруг сейчас, в эту самую минуту исполнилось именно то, о чём так мечталось, причём ни больше, и не меньше, а ровно столько, сколько необходимо! У Маринки на глазах даже слёзы проступили, ибо шуршиковский супчик затронул самые потаённые уголки её существа, напомнив о маме, память о которой с течением времени стала затираться, да и что говорить, если она потеряла её, когда была совсем крохой. Неловко ткнувшись в плечо их высочества, девушка дала волю чувствам, таким же, что бродили в королевиче, но он, как настоящий мужчина, стоически крепился, не позволяя эмоциям полностью завладеть разумом. Шуршики от увиденного даже растерялись. Они догадывались, что получится что-то невообразимо забавное, но что дело примет подобный оборот – было вне пределов их разумения! Навалилось даже чувство вины, от чего они немедленно спрятались за свои большие ложки, с аппетитом уничтожая старания Толстины́ Глоба.

Когда с обедом было покончено, по лесной про́секе отряд двинулся дальше. Большой Бло был спокоен и как-то невероятно могуч духом, к рыжикам вернулось утраченное прежде самообладание, а в Ярике и Маринке поселилось незнакомое досель чувство, что теперь всё непременно получится, более того, движет ими нечто большее, чем спасение любимой девушки и освобождение королевства! Казалось, за спинами невозмутимых воинов внезапно выросла и встала стеной целая эпоха, где всё справедливо, честно и отмерено до песчинки, а они её посланцы, противостоять которым, никто не посмеет!